H. A. Добролюбов
Успехи гласности в наших газетах
Д. Хрущов
Не епифановский помещик
СЛУЧАЙ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПОВТОРИТЬСЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
УСПЕХИ ГЛАСНОСТИ В НАШИХ ГАЗЕТАХ
Успехи гласности в наших газетах, Добролюбов Николай Александрович, Год: 1859
Время на прочтение: 7 минут(ы)
H. A. Добролюбов. Собрание сочинений в девяти томах.
Том седьмой. Статьи и рецензии (1861). ‘Свисток’ и ‘Искра’
М.-Л., Государственное издательство художественной литературы, 1963
Год тому назад, по поводу разных рассуждений о заслугах литературы в деле прекращения у нас взяточничества, в ‘Современнике’ (1857, No 12, Современное обозрение, стр. 306) было напечатано:
Никто не защищает взяточничества… все признают его обычаем дурным и вредным, — и вы, по своему похвальному правилу, обрадовавшись тому, что все об этом говорят, заговорили то же самое, что и без вас все говорили, именно начали утверждать, что взяточничество — дурной и вредный обычай. Друзья мои, в этих ли рассуждениях надобность? Нужно было бы показать средства, как нам избавиться от взяточничества, — вот это не для всех ясно, вот об этом стоит говорить литературе. Сказала ли она хотя слово об этом? Сказала, с гордостью возражаете вы: она указала на гласность как на средство против взяточничества. О, горькая необходимость разрушать мечты юности! Да разве с этим словом соединено какое-нибудь ясное понятие в ваших указаниях? Мало ли что называется гласностью? — и повести, которых так много напечатано в ваших журналах, по-вашему — гласность, и та статейка в какой-то газете, где некто, очень почтенный человек, с пафосом и торжественностью берется за оружие гласности, чтобы изобличить буфетчика, подавшего ему дурно приготовленную котлетку в каком-то трактире, — и тонкий намек о том, что неизвестно когда и неизвестно где неизвестно кто неизвестно с кем поступил не то несправедливо, не то неучтиво, а что-то и где-то было не совсем понравившееся вам. Это гласность! Друзья мои, вы, сколько мне кажется, принимаете муху за слона. Да, я и забыл: вы еще с восторгом и гордостью намекнули, что взяточничество происходит от произвола, по какой это произвол, чей это произвол, осталось неизвестно, еще менее известно, существуют ли какие-нибудь средства против этого таинственного произвола. Да, опять чуть было не забыл: средство против него вами указано — та же самая гласность, то есть объявление в фельетонной статейке о котлетке, дурно приготовленной. По правде говоря, читая эти превращения мухи в слона, думаешь, что едва ли не лучше было бы вовсе не писать об этом, — тогда но крайней мере не было бы профанировано великое имя гласности. Какую пользу можно извлечь из ваших смутных рассуждений, искажающих до микроскопических размеров все, чего коснется ваша речь? Одно тут может быть влияние: мельчают понятия, мельчают и желания и надежды тех, кто вздумает искать в ваших рассуждениях ответа на занимающие его вопросы.1
Эти грустные слова относились к прошедшему году. С тех пор многое изменилось, по-видимому, многое ушло вперед. Можно было бы ожидать, что и гласность наших газет и журналов постарается снять с себя упрек, которому так заслуженно подверглась в прошлом году. Но — увы! — тот, кто писал вышеприведенные строки, с грустию должен убедиться, что слова его нисколько не потеряли своей силы и значения и в настоящее время. Вот какие случаи и вот каким образом занимают нашу гласность.
В 110 No ‘Московских ведомостей’ напечатана и в 224 No ‘С.-Петербургских ведомостей’ (14 октября) перепечатана следующая статейка г. Д. Хрущова под заглавием ‘Случай, который может повториться’:
В одном имении моем, — говорит он, — в одной из великороссийских губерний произошел недавно следующий случай. Староста этого имения был вытребован в уездный город к письмоводителю предводителя дворянства и получил приказание представить разные сведения, относившиеся к крестьянскому делу, мною, впрочем, уже доставленные и в то время, как оказалось, уже полученные у предводителя. Староста, только что поступивший в эту должность и малограмотный, затруднялся в исполнении полученного требования и, по совету добрых людей, знавших, как надобно приняться за дело, просил письмоводителя вывести его из затруднения. Сей последний согласился, но требовал 10 руб. сер. Кончилось тем, что сторговались за семь целковых, старосте сделано два или три вопроса и дана к подписи бумага неизвестного ему содержания. Староста спрашивал меня, на счет каких расходов следует отнести эти 7 руб. (так я об этом узнал), а я, в свою очередь, спросил об этом г. предводителя дворянства. Спешу присовокупить, что сей последний благосклонно принял меры к прекращению зла. Так как подобные проделки могут совершиться и в других местах, то я почел долгом объявить об этом, чтобы дать другим возможность оградить себя от напрасных и несправедливых расходов.
Объявление это произвело восторг в некоторой части публики. Некоторые поборники прогресса с восхищением воскликнули: ‘Вот начало гласности! Радуйтесь и ликуйте, русские люди!’ Но — боже мой! — как непродолжительно бывает земное счастие человека! От 18 октября г. Д. Хрущов писал уже следующее письмо, напечатанное в 238 No (29 октября) ‘Северной пчелы’:
В No 110 ‘Московских ведомостей’ помещена была моя статья под заглавием: ‘Случай, который может повториться’. По ближайшему с тех пор исследованию оказалось, что приведенный случай относится не к ведомству уездного предводителя дворянства. Исполняя справедливое желание г. уездного предводителя, долгом считаю дополнить сим известие, напечатанное в вышеприведенном No ‘Московских ведомостей’.
Итак, курьезное объявление, приветствованное некоторыми, как начало гласности, оказалось при всей своей скромности и возможной безымянности неосновательным и несправедливым. Второе письмо названо дополнением первого. Но кто же так дополняет? В первом письме объявлено, что взятка была дана письмоводителю уездного предводителя, а во втором, что дело это вовсе не относится к ведомству уездного предводителя. В первом написано, что ‘сей последний благосклонно принял меры к прекращению зла’, а из второго видно, что сей последний об этом деле знать не знал, ведать не ведал. Хорошо дополнение!
Впрочем, если бы этого дополнения и не было, какой характер, какое значение имеет статейка г. Хрущова, так радостно перепечатанная в нескольких газетах и журналах? в чем смысл ее? ‘Где-то, в каком-то имении, в какой-то губернии, какой-то письмоводитель какого-то предводителя… нет, виноваты — не письмоводитель и не предводителя, а просто уже кто-то, состоящий не в ведомстве предводителя, — взял с какого-то старосты 7 целковых’. Об этом объявляется во всеобщее сведение, для предостережения!! Какова аркадская невинность! Как будто мы только в первый раз узнали слово взятка из рассказа г. Хрущова! Как будто бы это такая диковинка в нашем отечестве!.. Ведь это, право, похоже на то, как если бы во время, например, осады Севастополя объявили такую вещь:
‘Во время осады одной крепости одному полку было приказано идти на приступ для занятия одного из неприятельских укреплений. Один из солдат готов был исполнить свою обязанность, но при приближении полка к укреплению раздался со стороны неприятеля залп, и солдат был тяжело ранен. Полковой командир принял все меры для подания ему помощи. Но рана была смертельна. Так как подобные случаи могут совершаться и в других местах, то считаем долгом объявить об этом во всеобщее сведение, чтобы солдаты могли предохранить себя от напрасной смерти’.
А через две недели напечатали бы такое дополнение: ‘По ближайшем исследовании оказалось, что убитый был новее не солдат и помощи от полкового командира не получал. Исполняя справедливое желание полкового командира, спешим дополнить сим наше известие…’
Скажите, кто сомневается в том, что на войне людей убивают, а чиновники взятки берут? И объявление об убитом солдате помогло ли бы, в самом деле, солдатам избавляться от напрасной смерти?
Аничков — Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений под ред. Е. В. Аничкова, тт. I—IX, СПб., изд-во ‘Деятель’, 1911—1912.
Герцен — А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, тт. I—XXVII, М., изд-во Академии наук СССР, 1954—1963 (издание продолжается).
ГИХЛ — Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений в шести томах. Под ред. П. И. Лебедева-Полянского, М., ГИХЛ, 1934—1941.
ГПБ — Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
Изд. 1862 г. — Н. А. Добролюбов. Сочинения, тт. I—IV, СПб., 1862.
ИРЛИ — Институт русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом).
Княжнин, No — В. Н. Княжнин. Архив Н. А. Добролюбова. Описание… В изд.: ‘Временник Пушкинского дома. 1913’ СПб., 1914, стр. 1—77 (второй пагинации).
Лемке — Н. А. Добролюбов. Первое полное собрание сочинений. Под редакцией М. К. Лемке, тт. I—IV, СПб., изд-во А. С. Панафидиной, 1911 (на обл. — 1912).
Летопись — С. А. Рейсер. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова. М., Госкультпросветиздат, 1953.
ЛН — ‘Литературное наследство’.
Материалы — Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861—1862 годах (Н. Г. Чернышевским), т. 1, М., 1890.
Некрасов — Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем, тт. I—XII, М., Гослитиздат, 1948—1953.
‘Совр.’ — ‘Современник’.
Указатель — В. Боград. Журнал ‘Современник’. 1847—1866. Указатель содержания. М.—Л., Гослитиздат, 1959.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства.
Чернышевский — Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений, тт. I—XVI, М., ГИХЛ, 1939—1953.
В настоящий том вошли произведения Добролюбова, написанные им в 1861 году, а также сатирические статьи и стихотворения из ‘Свистка’ (1858—1861) и ‘Искры’ (1859).
Основную часть статейного материала тома составляют так называемые ‘итальянские’ статьи Добролюбова: в них рассматриваются события итальянского национально-освободительного движения. Эти события привлекали всеобщее внимание, но оценка происходившего в Италии была очень различна. То освещение, которое мы находим в работах Чернышевского и Добролюбова, противостоит прежде всего либеральному истолкованию. Направленные против западноевропейских либералов, эти статьи не в меньшей степени обращены и против российского либерализма — против его интерпретации событий в Италии и исторического процесса в России. Важной особенностью этих статей является их второй план: события национально-освободительной борьбы в Италии проецировались на русскую современность тех лет с характерной для нее революционной ситуацией и предстоявшим освобождением крестьян.
Очень значительной для понимания литературно-теоретических взглядов Добролюбова является статья ‘Забитые люди’. Этой статьей о творчестве Достоевского завершается творческий путь критика.
Из полемических статей на другие темы необходимо отметить продолжение спора с Н. И. Пироговым (‘От дождя да в воду’) и резкое выступление против филантропических, с религиозным оттенком, идей Общества для распространения полезных книг.
Важным разделом тома является ‘Свисток’. Органическая часть ‘Современника’, ‘Свисток’ был подчинен тем же задачам, какие стояли в это время перед боевым органом революционной демократии. Он показывал всю ограниченность либеральных иллюзий, боролся против так называемого обличительства, осмеивал самые различные стороны неприглядной русской действительности тех лет.
Сноски, принадлежащие Добролюбову, обозначаются в текстах тома звездочками, звездочками также отмечаются переводы, сделанные редакцией, с указанием — Ред. Комментируемый в примечаниях текст обозначен цифрами.
Тексты всех статей ‘Современника’ подготовлены В. Э. Боградом, реальные примечания к ним написаны В. А. Алексеевым, за исключением статьи ‘Забитые люди’, примечания к которой написаны Г. Е. Тамарченко, текстологические примечания В. Э. Бограда. Тексты ‘Свистка’ подготовили и комментировали Б. Я. Бухштаб и С. А. Рейсер. С. А. Рейсеру принадлежат вступительные примечания ко всем номерам ‘Свистка’, кроме того, им подготовлены тексты и написаны примечания к произведениям, напечатанным в ‘Свистке’, NoNo 1 и 8, и в ‘Искре’, а также к следующим отдельным произведениям: ‘Мысли о дороговизне вообще и о дороговизне мяса в особенности’, ‘Краткая история ‘Свистка’ во дни его временного несуществования’, ‘Отрадные явления’, ‘Стихотворения, присланные в редакцию ‘Свистка’ (в NoNo 3 и 4)’, ‘Новые творения Кузьмы Пруткова’, ‘Оговорка’, ‘Опыт отучения людей от нищи’, ‘Отъезжающим за границу’, ‘Еще произведение Пруткова’, ‘Новое назначение ‘Свистка», ‘Сирия и Крым’, ‘Письмо благонамеренного француза’, »Свисток’ ad se ipsum’, »Свисток’, восхваляемый своими рыцарями’. ‘Выдержки из путевых эскизов’, ‘Славянские думы’, ‘Средь Волги, реченьки глубокой…’, ‘Что о нас думают в Париже?’, ‘В начале августа вернулся я домой…’. Остальные тексты подготовил и комментировал Б. Я. Бухштаб.
Впервые — ‘Искра’, 1859, 6 марта, No 9, стр. 85, 88—89. С рядом существенных изменений вошло в изд. 1862 г., т. IV, стр. 596—598. М. К. Лемке считал эту статью принадлежащей Г. З. Елисееву (см. II, стр. 970). Свидетельство В. С. Курочкина (см. Аничков, I, стр. 23) и текстовые изменения, внесенные Чернышевским на основании рукописи или иного, ныне нам неизвестного источника, решают вопрос в пользу Добролюбова.
1. Цитата из ‘Современного обозрения’ Чернышевского (см. предыдущую статью, прим. 1). В ‘Искре’ начальная часть текста статьи Добролюбова иная: ‘Год тому назад мы читали в одном журнале следующие рассуждения о гласности, представленные каким-то мрачным ипохондриком: ‘Мало ли что называется гласностью…’ (далее следует тот же текст, что и в издании 1862 г до конца цитаты). Эти грустные слова относились еще к 1857 году’. Дальше — вместо текста изд. 1862 г.: ‘но, увы! недавно попалась нам на глаза одна печальная статья о гласности, заставляющая убедиться, что вышеприведенные слова нисколько не потеряли своей силы и значения и в настоящее время. Вот какие случаи…’ и т. д. Смысл произведенных изменений заключался в том, чтобы снять упоминание о полемике с ‘Современником’.