Украйнофильско-польскй бредъ ‘Тараса Воли’.
Украйнофильско-польскй бредъ ‘Тараса Воли’.
Москва, 20-го января 1868 года.
Украйнофильско-польский бред ‘Тараса Воли’, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненя И. С. Аксакова. Томъ третй.
Польскй вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскй Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографя М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскй переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Не въ томъ только состоитъ политическое мастерство, чтобы заставить служить извстному политическому плану какъ можно боле людей изъ-за денегъ и такъ-сказать по найму, но въ томъ, чтобы обратить въ безсознательный орудя этого плана людей искреннихъ, убжденныхъ, преданныхъ идеямъ, повидимому, совершенно противоположнымъ. Конечно, такая способность служить чужою рабочею силою, исполнителемъ чужой программы, воображая себя въ то же время самостоятельнымъ дятелемъ на пользу своихъ собственныхъ замысловъ,— предполагаетъ въ людяхъ, обладающихъ сею способностью, значительную долю простодушя, недальновидности, больше энтузазма, чмъ разсудительности, больше фантази, чмъ знакомства съ правдою жизни, и больше всего — слабость мысли. Только при такихъ свойствахъ могутъ эти люди не замчать противорчя своихъ словъ съ дломъ, своихъ длъ съ требованями дйствительности, могутъ не догадываться о томъ, что чмъ ближе они себя считаютъ къ цли, тмъ дальше отъ нея отходятъ. Главный контингентъ такого сорта людей, къ услугамъ западноевропейскихъ мастеровъ политическихъ длъ, поставляютъ, какъ извстно, Поляки,— преимущественно польская эмиграця, это жалкое игралище всхъ коноводовъ иностранной политики. На кого они не работаютъ! и на истаго Нмца барона Бейста, и на императора Наполеона III, и на Гарибальди, и на папу, и даже на турецкаго султана, въ надежд, и даже въ положительной увренности, что работаютъ въ пользу возстановленя Польши, тогда какъ въ сущности они трудятся только для чужихъ барышей и выгодъ! Замчая, что въ Росси славянское самосознане растетъ и крпнетъ, заграничные Поляки вознамрились эксплуатировать идею славянства въ свою пользу, проповдуя теорю какой-то славянской федераци вн Росси, и какъ бы въ вид практическаго приложеня такого архилиберальнаго плана, отправляются гуртомъ, во слдъ Лангевичу и Чайковскому, въ Турцю душить Болгаръ и Сербовъ, во глав турецко-польскихъ легоновъ!
Но не одни Поляки служатъ спроста враждебной славянству западно-европейской политик. Есть и между прочими Славянами люди — страстные охотники чествовать себя ‘интеллигенцей’ своего племени и стояще обыкновенно въ разительномъ противорчи съ народными историческими инстинктами своего племени. Эти люди, состоя въ чин ‘интеллигенци’, не отличаясь ни крпостью разума, ни здравою логикой,— большею частью люди очень искренне, способные даже на самопожертвоване, легко увлекающеся,— до такой степени легко, что ‘энтузазмъ’ составляетъ ихъ общественное положене: они считаютъ своею обязанностью приходить въ энтузазмъ отъ каждой фразистой рчи, нашпигованной словами ‘свобода’, ‘самостоятельность’, и способны вслдъ затмъ броситься чуть не въ объятя барону Бейсту, Наполеону III-му, Лангевичу, Чарторыйскому — врагамъ всякой славянской свободы и самостоятельности. Отличительными признаками такой ‘самостальной’, какъ выражаются Сербы, интеллигенци служитъ, вопервыхъ, враждебное отношене къ Росси. Это ужъ непремнно. Какъ мальчикъ, повязавшй въ первый разъ на шею галстукъ, или какъ юнкеръ, произведенный въ чинъ прапорщика, надувается важность» и спшитъ самъ себ доказать свое совершеннолте тмъ, что начинаетъ грубить старшимъ, такъ и си представители интеллигенци спшатъ обыкновенно засвидтельствовать о своей взрослости и независимости — тмъ, что бранятъ и ругаютъ Россю. Вторымъ отличительнымъ ихъ признакомъ, истекающимъ, впрочемъ, изъ перваго, служитъ то, что они обращаются въ поборниковъ французской, италанской, англйской, даже нмецко-австрйской ‘альянцы’ или союха. Втретьихъ, наконецъ, они признаютъ своимъ долгомъ сочувствовать Полякамъ. Достаточно этихъ признаковъ, чтобы видть, до какой степени таке ‘патроты’ расходятся съ истинными интересами славянства. Толкуя о демократизм, они идутъ наперекоръ стремленямъ и влеченямъ народнымъ, проповдуя всеславянство, они исключаютъ изъ него 50-миллонное славянское племя, мечтая о федераци, опираются на Западную Европу, которая, употребляя въ свою пользу ихъ антипатю къ Росси, ради ослабленя Росси, тмъ самымъ уничтожаетъ возможность славянскаго возрожденя въ самомъ зародыш, сочувствуя Полякамъ, они, въ ослплени своемъ, не видятъ, что поддерживаютъ въ лиц Поляковъ не только палачей своихъ братьевъ, христанъ турецкихъ, но и ревностнйшихъ въ мр служителей той латинской религозной исключительности, которая никогда не помирится съ врою большинства Славянъ. Само собою разумется, что таковые представители ‘интеллигенци’ — большею частью люди молодые, которые молодость лтъ возводятъ въ особенное нравственное достоинство и тмъ самымъ, стало-быть, отрицаютъ наивно свою собственную ‘компетентность’ или пригодность — по вступлени своемъ въ возрастъ возмужалости. Такое явлене въ образованныхъ классахъ славянскихъ народовъ встрчается, къ сожалню, нердко и объясняется ненормальными условями ихъ историческаго развитя, скоросплостью образованя, заемнымъ характеромъ цивилизаци, отсутствемъ надлежащей гражданской свободы, и многими другими, о которыхъ говорить было бы здсь и долго и неумстно. Подобные юные представители ‘интеллигенци’ находятся и въ Серби, преимущественно между австрйскими Сербами, и у Хорватовъ,— всего мене въ Чехи, которая зрле другихъ славянскихъ странъ,— встрчаются и въ Галици.
Они встрчаются и между нашими Русскими. Недавно напомнили они намъ о себ брошюрой, изданною въ Вн уже въ 1868 году, подъ заглавемъ: ‘Братское послане Украинцевъ сербскому обществу ‘Зоря’. Мы бы и не упомянули объ этой брошюр, еслибы она содержала только извстныя украйнофильскя, вполн безопасныя и только возбуждающя улыбку, брехни, во въ ней есть обращене къ ‘братьямъ Сербамъ’, есть рчь и о панславизм, вообще есть нчто новое, на что мы считаемъ нужнымъ обратить внимане какъ нашихъ русскихъ, такъ и заграничныхъ славянскихъ читателей. Мы готовы не сомнваться въ искренности ‘списателя’ Тараса Воли и рекомендуемъ читателю этотъ экземпляръ того типа некрпкихъ смысломъ, за то простодушныхъ ‘патротовъ’, о которомъ мы говорили выше. Авторъ долженъ быть намъ благодаренъ за такое объяснене и принять его съ признательностью, въ противномъ случа, мы будемъ обязаны призвать его злоумышленнымъ агентомъ польской парти австрйскаго министра Бейста. Таковымъ, вроятно, и признаютъ его многе, прочитавши брошюру, но мы лучшаго о немъ мння и оправдываемъ его поступокъ единственно слабостью мысли и близорукостью — правда, почти феноменальною. Ни Поляки, ни Бейстъ, ни Наполеонъ III не могли бы пожелать для себя лучшаго работника: послане писано какъ бы по заказу этихъ друзей славянства. Нельзя не обратить вниманя на то обстоятельство, что вся уснащенная ругательствами на насъ, Русскихъ, брошюра является въ то самое время, когда, будто по сигналу, вся оффицозная французская и австрйская журналистика затрубила вновь крестовый походъ на Россю и принялась стращать Европу старымъ, казалось бы уже изношеннымъ, пугаламъ ‘Московскаго ненасытнаго властолюбя’, въ то время, когда и австрйскй и французскй кабинеты усиливаются такимъ маневромъ сдержать и парализовать дйстве русской дипломати на Восток въ пользу воюющихъ за свою независимость Критянъ и въ пользу угнетаемыхъ, жаждущихъ независимости Болгаръ и Сербовъ, въ то время, наконецъ, когда австрйскя и славянскя племена я многомиллонное русское племя, опознавшись другъ съ другомъ, оживили въ себ сознане всеславянскаго братства. Съ этой послдней тонки зрня брошюра г. Тараса Воли представляется написанною если не по заказу, то по крайней мр по внушеню барона Бейста,— внушеню, вроятно не непосредственному, но косвенному — чрезъ Поляковъ. Для враговъ Росси и славянства, желающихъ ‘прижать Славянъ къ стн’ и именно потому одновременно покровительствующихъ организаци въ Краков ‘общества для возстановленя Польши’, конечно, очень важно показать мру, что не одни Нмцы и Поляки, но и сами Русске, при всей своей якобы враждебности къ Австри, отдаютъ ей преимущество предъ Россей, что сама Росся не представляетъ въ себ крпости единства и готова распасться, что сами Русске предостерегаютъ Славянъ отъ сочувствя ‘Москвы’. Съ другой стороны, лучшаго pendant къ знаменитой стать Клачка о славянскомъ създ въ Москв не могутъ желать и сами Поляки, да и вообще нашъ щирый украйнофилъ очевидно попался въ польскя сти и запутался въ нихъ своимъ короткимъ смысломъ до совершенной безсмыслицы. Мы сейчасъ представимъ тому обращики.
Украйнофилъ ‘Воля’, наполняя свою брошюру, какъ и слдуетъ, цитатами изъ стиховъ Шевченки и даже изъ своихъ собственныхъ (довольно плохихъ), какъ бы забываетъ, что весь споръ у Росси съ польскою шляхетскою партей идетъ собственно за свободу и независимость русской Украйны, или Малой Руси и Блой отъ гнета польской нацональности, что такъ-называемая нацональная польская идея не означаетъ ничего другаго, какъ порабощене польскому господству малорусскаго и блорусскаго племени, что краковское ‘Общество для возстановленя Полыни’ не понимаетъ возстановленя Польши иначе, какъ въ предлахъ 1772 года. Эта задача, надо отдать справедливость Полякамъ, постановлена ими съ откровенностью и опредлительностью, исключающими всякое сомнне. Но другъ украинскаго народа, ‘его родное чадо’, ‘носитель народныхъ чувствъ и надеждъ’ (какъ величаетъ себя украйнофилъ ‘Воля’) иначе не выражается въ своей брошюр какъ ‘мы и Поляки, Поляки и мы’, ‘мы съ Поляками составляемъ миллоновъ славянскаго народа’ и пр. Оставляя въ сторон такой чисто-польскй статистическй премъ въ исчислени малорусскаго, червонорусскаго и польскаго племени, пойдемъ дальше. ‘На московскихъ пиршествахъ, говоритъ авторъ, плакали коварными слезами о судьб нашитъ Галичанъ, утсняемыхъ ополяченными панами, но Поляки съ большимъ правомъ могли бы плакать о судьб нашего, т. е. малорусскаго, племени подъ гнетомъ москвитизированной аристократи и администраци’. На московскихъ пиршествахъ, какъ извстно, плакалъ настоящими слезами о судьб Галичанъ извстный ревнитель галицко-русской народности, Н. . Головацкй. Коварными слезами онъ плакалъ? Вся эта борьба съ Поляками за права русскаго языка въ Галици, все это — ложь, лицемре?! Впрочемъ, какъ и слдовало ожидать, наши украйнофилы, друзья народа, въ послднее время значительно охладли въ своемъ сочувстви къ Галици. Оно и понятно, выбора нтъ: или сочувствовать съ Поляками, или сочувствовать съ галицкорусскимъ народомъ. А такъ какъ галицко-русскй народъ влечется сочувствемъ къ остальной великой Руси, съ польскими притязанями мириться не хочетъ и не такой дурень, какъ самозванные ‘носители его чувствъ’, чтобы поврилъ польскимъ общанямъ свободнаго сожитя въ федеративной форм,— то украйнофиламъ ничего не остается, какъ, минуя родныхъ братьевъ по крови — Галичанъ, обращаться съ своими фразами о южнорусскомъ народ — къ юному обществу ‘Зоря’, съ его юнымъ основателемъ г. Георгевичемъ. Это тотъ самый г. Георгевичъ, молодой, очень еще молодой Сербъ, прятной наружности, который, вмсто усвоеня Славянами, для общихъ сношенй, какого-нибудь единаго языка, предлагалъ каждому Славянину выучиваться всмъ десяти славянскимъ нарчямъ и поднарчямъ,— не выучившись, впрочемъ, самъ, за исключенемъ своего сербскаго, никакому иному кром нмецкаго. Вотъ какъ трактуетъ нашъ украйнофилъ галицкую Украйну: ‘если даже вся галицкая интеллигенця, говоритъ онъ, оторвется отъ насъ, т. е. отъ украйнофиловъ, то это ни мало не измнитъ дла въ Украин’ (какъ будто въ Украин есть какое-либо украйнофильское дло! Какъ будто есть что общаго между украйнофилами, друзьями Поляковъ, и Украиной, не перестающей распвать историческя псни о своей борьб на-смерть съ Поляками за русскую народность и вру!). ‘Давно, ужь очень давно, продолжаетъ ‘Тарасъ Воля’, Галиця, вступивъ въ союзъ съ Суздалемъ, погубила Кевъ и Русь… Нын люди, называюще себя ея нацональными вождями, повторяютъ ошибку своихъ отцовъ, кидаясь въ объятя Москвы’… Въ этихъ словахъ слышится какая-то готовность украйнофиловъ, прогнвавшихся на Галицю за сочувстве къ Росси, предоставить Галицю ея судьб, то-есть — объятямъ польскимъ. Не даромъ г. ‘Воля’ говоритъ, что ‘напрасно (?!!) московская пресса трубитъ всему мру объ угнетени польскими панами нашего, т. е. русскаго племени въ Западномъ кра’, не даромъ толкуетъ онъ о близости украинскаго крестьянина ‘по мросозерцаню’ къ Поляку! Авторъ, во всемъ своемъ сочинени, избгаетъ коснуться спора между Галицей и Поляками, не пытается даже и опровергнуть притязаня Поляковъ на ополячене края, не ищетъ даже и опредлить тхъ отношенй, въ какя должны стать Поляки къ Галичанамъ, при будущей, чаемой имъ федераци. Онъ обходитъ этотъ вопросъ очевидно съ цлью не раздражать Поляковъ, подъ влянемъ которыхъ писалъ онъ свое послане, или же по нежеланю обличить свое внутреннее противорче, надясь, что ‘братья Сербы’, безъ этого, никакого противорчя не замтятъ… Не такъ ужь они просты! Спрашивается, какой Малороссъ, истинно любящй свое племя, въ спор галицкихъ Руссовъ съ Поляками не станетъ на сторону первыхъ и позволитъ себ толковать о федераци, не поршивъ этого спора ясно и опредлительно?
Но не однихъ Поляковъ ублажилъ рьяный врагъ ‘Москвы’, ‘Москалей’, ‘москвитизма’,— онъ поработалъ и на австрйскую политику. Онъ какъ бы входитъ въ заботы барона Бейста и вообще западноевропейскихъ политиковъ о томъ, какимъ образомъ обезсилить, унизить Россю, и указываетъ имъ средство: отдлить отъ Росси 15 миллоновъ (excusez du peu!) южнорусскаго племени, отдлить Поляковъ и составить между ними и прочими Славянами союзъ ‘для противовса московской сил’,— союзъ, который, по теори автора, ‘не будетъ имть свойствъ возбуждать опасенй Запада’. Во глав же союза Тарасъ Воля предлагаетъ стать — Австри. Вотъ и ключъ отъ ящика,— le fin mot de la chose! Систему дуализма онъ не одобряетъ, но собственно потому только, что она ‘обезсиливаетъ Австрйскую имперю передъ Россей и парализуетъ ту притягательную (sic) силу федеральной Австри, которая начала быть чувствуема на берегахъ Днпра‘. Изъ сего мы должны заключить, между прочимъ, что авторъ жилъ на берегахъ Днпра, потому что кром него на этихъ берегахъ, конечно, не было ни одного, кто бы почувствовалъ такое влечене къ Австри, и котораго бы она не только притянула, но и перетянула. Наконецъ, въ довершене всего, авторъ грозитъ, отъ имени украйнофиловъ, ‘аппеллировать, подобно Полякамъ, къ Европ’, равно какъ и ‘къ страстямъ малорусскаго народа’.
Читатели согласятся съ нами, что нельзя ревностне служить замысламъ западноевропейской политики, какъ служитъ сей проницательный украйнофилъ. Г. Вейстъ и Чарторыйскй потираютъ себ руки отъ удовольствя. Федераця, равноправный союзъ — все это вздоръ! Все это вы тамъ себ пожалуй пишите, даже непремнно пишите, чтобы ввести въ заблуждене простодушныхъ ‘братьевъ’,— но главное дло въ томъ, чтобъ ослабитъ нравственное вляне московскаго славянскаго създа, произвести расколъ между Славянами, подорвать значене Росси, а чрезъ это воспрепятствовать и освобожденю Востока силой славянской!.. украйнофилы попадутъ теперь въ особенную милость Австри, собираясь подражать Полякамъ, они не захотятъ, вроятно, уступить имъ и въ чести быть такими же слпыми орудями европейскихъ кабинетовъ, и, чего добраго, чтобъ ужь вполн быть достойными своего образца, отправятся вмст съ турецкими солдатами терзать ‘братьевъ Сербовъ’ и Болгаръ въ Турци, какъ терзаютъ ихъ теперь члены будущей славянской федераци — Поляки.
Это послане къ Сербамъ есть насмшка надъ здравымъ смысломъ, слдовательно насмшка надъ самими Сербами, къ которымъ оно адресовано. Не высокаго же понятя г. Тарасъ Воля объ умственномъ объем юной интеллигенци общества ‘Зоря’!
Довольно…. Говорить больше объ этомъ пустозвонномъ украйнофильско-польскомъ бред не стоитъ. Забавно только, что авторъ, сказавъ выше о намрени украйнофиловъ обратиться къ страстямъ народа, называетъ гнуснйшею московскою клеветой подозрне украйнофиловъ въ намрени подвигнуть народъ къ открытому возстаню, равно и обвинене въ измн. Чести такого подозрня московская печать никогда имъ и не длала: она хорошо знаетъ, что простой инстинктъ самосохраненя не позволитъ украйнофиламъ, въ род Тараса Воли, заикнуться предъ умнымъ малороссйскимъ народомъ о своихъ бредняхъ… Что же касается до измны, то авторъ прежде всего измнилъ здравому смыслу и заслуживалъ бы не участи ‘мученика первыхъ вковъ христанства’, чмъ онъ соглашается будто бы учиниться, не ‘сырыхъ казематовъ’ и ‘пустыни сибирской’,— а разв помщеня въ дом ‘скорбныхъ главою’.