ТРУДНАЯ ПУБЛИКА
ПРИМЕЧАНИЯ
Трудная публика, Дон-Аминадо, Год: 1926
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь: Стихотворения. Политический памфлет. Проза. Воспоминания
M., ‘ТЕРРА’, 1994.
Угловое кафе, как это часто бывает в Париже, помещалось на углу и ничем особенным от десятка тысяч других таких же кафе не отличалось.
Кофе заваривалось раз в год, номера ‘Иллюстрасьон’ были тоже по большей части прошлогодние, а бритый, пятидесяти с лишним лет, почтенный и седой дядя назывался гарсоном.
Завсегдатаи называли его просто Жюль и, пользуясь правами дружбы, десять — пятнадцать сантимов зажиливали из пурбуара.
Относился к этому Жюль добродушно, тем более что убытки широко покрывались иностранцами.
Вот об этих иностранцах и был у нас с ним разговор.
— Больше всего,— излагал мне свою философию Жюль,— поражают меня ваши соотечественники, мосье!
Удивительный народ эти русские.
Во-первых, никогда не приходят они в одиночку, как все прочие нации, а всегда целой компанией.
А во-вторых,— и это самое, мосье, замечательное,— никто из них не знает, чего ему хочется!..
Вот, скажем, приходят наши, французы. Сядут. И сейчас же:
— Гарсон, четыре бока и одно деми!
И больше ничего. Все ясно. Приносишь им четыре бока и одно деми и бежишь к другому столу. А там испанский анархист с девицей из картье. Эти сразу начинают с бенедиктина. Конечно, политикой я не занимаюсь, но должен вам сказать, что пьют эти анархисты как лошади.
Потом, скажем, подъезжает шофер.
Тоже никаких затруднений: кафе-натюр и несколько капель кюрасо! Выпил, сел в свое такси и уехал.
Но вот, мосье, приходят ваши компатриоты. Шесть мужчин и две дамы.
Я ничего не говорю, дамы очень даже комильфо и также мужчины.
Но скажите: зачем они сейчас же сдвигают все столы в одно место, как будто у них юбилей или банкет?!
А стулья? Вы знаете, мосье, когда они начинают расставлять эти стулья, то проходу уже не остается…
Ну хорошо, пусть, думаю, делают, что хотят, наверное, у них такой обычай…
Подхожу и спрашиваю я, как полагается: ‘Мсьедам!..’
Вот тут и начинается самое главное.
Ни один человек не знает, чего он хочет.
Все весело хохочут, а никто ничего не заказывает.
Я, знаете, переминаюсь с ноги на ногу, потом ухожу, опять возвращаюсь, потом десяток других клиентов успеваю удовлетворить, а они все совещаются.
Наконец подзывают и говорят: ‘Один оранжад пур мадам, а мы еще подумаем’…
Конечно, я говорю: ‘Думайте, сильвуплэ!’ — и иду заказывать оранжад.
Вдруг крик: ‘Гарсон!!!..’ — Все восемь в один голос кричат.
‘В чем дело?’
Оказывается, мадам передумала: не оранжад, а сандвич — о-жамбон!..
Ничего не поделаешь, приношу сандвич о-жамбон и жду.
А патрон уже, знаете, из-за конторки зверем смотрит.
Конечно, один жамбон на такое большое общество — это тоже, знаете, не торговля!..
Но приходится терпеть. Стоишь и ждешь.
Вдруг опять кричат: ‘Гарсон!’
‘Мосье?’
‘Дайте нам карточку!..’
Ну, тут даже и меня сомнение берет. Какая ж, помилуйте, может быть в угловом кафе карточка?! У хозяина фон-де-коммерс сорок два года существует, по наследству перешел, и никогда ни один человек никакой карточки не требовал… ‘Извините,— говорю,— но карточек у нас нет, а если угодно, так я весь прейскурант могу наизусть изобразить!’
‘В таком случае,— говорят,— дайте один бок, одну яичницу, одно мороженое’…
Мон Дье! Конечно, политикой я не занимаюсь, но должен сказать, что уж очень много у вас, у русских, этих самых партий и программ! Каждый ваш компатриот заказывает что-нибудь другое.
А затем, вы меня извините, мосье, но если человек идет в кафе, так он же должен по крайней мере знать: хочется ему пить или хочется ему есть? Хочет он горячего или желает он холодного?!
Правда, ни одна нация не дает такой большой пурбуар, как ваша, но зато же и набегаешься с вами сколько угодно…
Жюль не успел докончить разговора и побежал на зов: испанский анархист в десятый раз требовал два бенедиктина для себя и для девицы.
Очевидно, эти твердо стояли на одной и той же платформе.
1926
Трудная публика.— ‘Иллюстрасьон‘ — французская газета. Пур-буар — чаевые. Бока — бокалы. Деми — половина (содержимого бокала). Картье — карточный притон. Бенедиктин — сорт ликера. Кюрасо — ликер. Комильфо — приличный, порядочный. Оранжад пур мадам — апельсиновый напиток для мадам. О-жамбон — с ветчиной. Фон-де-коммерс — торговое предприятие. Мои Дье!— Мой Бог!