Время на прочтение: 9 минут(ы)
Три цикла стихотворений
Звезда Маир, 1898.
Багряный пир зари, 1908.
Анастасия, 1922.
Оригинал находится здесь: Сайт ‘Федор Сологуб’
ЗВЕЗДА МАИР
1898
В данной композиции цикл ‘Звезда Маир’ был впервые опубликован в Третей книге стихов (1904). Стихотворения цикла написаны в сентябре 1898 года, за исключением шестого, — оно написано 10 января 1901 г. Позже было написано ещё одно, близкое к циклу, но не включённое в него, стихотворение ‘Когда звенят согласные напевы…’ (1902).
Содержание:
‘Звезда Маир сияет надо мною…’ ‘На Ойле далёкой и прекрасной…’ ‘Всё, чего нам здесь недоставало…’ ‘Мой прах истлеет понемногу…’ ‘Мы скоро с тобою…’ ‘Бесстрастен свет с Маира…’>
1
Звезда Маир сияет надо мною, Звезда Маир, И озарен прекрасною звездою Далекий мир. Земля Ойле плывет в волнах эфира, Земля Ойле, И ясен свет блистающий Маира На той земле. Река Лигой в стране любви и мира, Река Лигой Колеблет тихо ясный лик Маира Своей волной. Бряцанье лир, цветов благоуханье, Бряцанье лир И песни жен слились в одно дыханье, Хваля Маир.
2
На Ойле далекой и прекрасной Вся любовь и вся душа моя. На Ойле далекой и прекрасной Песней сладкогласной и согласной Славит всё блаженство бытия. Там, в сияньи ясного Маира, Всё цветет, всё радостно поёт. Там, в сияньи ясного Маира, В колыханьи светлого эфира, Мир иной таинственно живёт. Тихий берег синего Лигоя Весь в цветах нездешней красоты. Тихий берег синего Лигоя — Вечный мир блаженства и покоя, Вечный мир свершившейся мечты.
3
Всё, чего нам здесь недоставало, Всё, о чем тужила грешная земля, Расцвело на вас и засияло, О Лигойские блаженные поля! Мир земной вражда заполонила, Бедный мир земной в унынье погружён, Нам отрадна тихая могила И подобный смерти, долгий, темный сон. Но Лигой струится и трепещет, И благоухают чудные цветы, И Маир безгрешный тихо блещет Над блаженным краем вечной красоты.
4
Мой прах истлеет понемногу, Истлеет он в сырой земле, А я меж звезд найду дорогу К иной стране, к моей Ойле. Я всё земное позабуду, И там я буду не чужой, — Доверюсь я иному чуду, Как обычайности земной.
5
Мы скоро с тобою Умрем на земле, — Мы вместе с тобою Уйдем на Ойле. Под ясным Маиром Узнаем мы вновь, Под светлым Маиром Святую любовь. И всё, что скрывает Ревниво наш мир, Что солнце скрывает, Покажет Маир.
6
Бесстрастен свет с Маира, Безгрешен взор у жён, — В сиянии с Маира Великий праздник мира Отрадой окружён. Далекая отрада Близка душе моей, — Ойле, твоя отрада — Незримая ограда От суетных страстей.
БАГРЯНЫЙ ПИР ЗАРИ
1908
Цикл ‘Багряный пир зари’ был впервые опубликован в журнале ‘Золотое руно’ (N 2, 1908). Стихотворения цикла написаны в январе-феврале 1908 года, за исключением шестого, — оно написано 30 марта 1907 г.
Содержание:
‘Для тебя, весёлой гостьи…’ ‘Сама, с лукавостью улыбки…’ ‘Расстегни свои застежки и завязки развяжи…’ ‘На заре, заре румяной…’ ‘Заряла, озаряла…’ ‘На холмах заревых таинственную быль…’ * * * Для тебя, весёлой гостьи, Приготовлен праздник злости Над узорами ковра. Перевьются жутко в жгуты Болью свитые минуты, — Яркоцветная игра. Душный плен с полей мы сроем, Белизну полей раскроем, — Роем сеются цветы Скороспелки, радость взора, Сеть багряного узора, — И вопишь в восторге ты. Мчатся жгучие минуты. Крепки стянутые путы. К пытке тело приневоль. Громки вопли, звонки визги, Красны взвеянные брызги, Стыд растаял, пляшет боль.
* * * Сама, с лукавостью улыбки, Ты сорвала последний лист. Смотри, как ветки эти гибки, Какой они подъемлют свист. Моей веселости жестокой Какой они готовят пир, Мечтай о том в тени широкой Олив и птиц, летящих с ширм. Когда плененная янтарность Метнет лучи на белый диск, Ты испытаешь уз коварность, И будут звонки вопль и визг, И в плесках мерно нисходящих Зарю зарею озарит Мгновений пламенно вопящих Неотразимо быстрый ритм.
* * * Расстегни свои застежки и завязки развяжи. Тело, жаждущее боли, нестыдливо обнажи. Опусти к узорам темным отуманенный твой взор, Закраснейся, и засмейся, и ложися на ковёр. Чтобы тело без помехи долго, долго истязать, Надо руки, надо ноги крепко к кольцам привязать. Чтобы глупые соседи не пришли на нас смотреть, Надо окна занавесить, надо двери запереть. Чтобы воплей не услышал ни добряк, ни лицемер, Надо плотно оградиться глухотой немых портьер.
* * * На заре, заре румяной Полоса за полосой, — Тон лиловый, тон багровый, тон багряный Жаркой, алою обрызганы росой. Крупноцветны анемоны, Красны бусыньки брусник. На заре румяной запестрели склоны. Вопленницы милой заалелся лик. И сапфиры, и рубины Ярки в алости зари. Распускайтесь, распускайте алы крины, Ты, заря, заря кровавая, гори. Заливай холмы пожаром, Яркий пламень заревой, И в ответ багряным, пламенным ударам Ты, свирель звончатая, взывай и вой.
* * * Заряла, озаряла, Свирель взбудившая заря. Желанная зарьяла, Зарей багряною горя. Довольно алых пыток. Храни, заря, избыток сил. Стремительный напиток Уж довольно усладил. Пылающие стынут. На них с вершин смотрю, Пока еще не кинут Покров на жаркую зарю. Уже не держат кольца Ни резвых ног, ни быстрых рук. Умолкли колокольца, И близок сердца темный стук.
* * * На холмах заревых таинственную быль Я вязью начертал пурпурно-ярких знаков. Шафран и кардамон, и томную ваниль Вмешал я в омег мой и в сон багряных маков. За стол торжеств я сел с ликующим лицом, И пью я терпкий мед, и сладкий яд вкушаю, И в пиршественный ковш, наполненный вином, Играющую кровь по капле я вливаю. Спешите все на мой весёлый фестивал! Восславим Айсу мы, и все её капризы. Нам пьяная печаль откроет шумный бал, Последние срывая дерзко с тела ризы. Любуйтесь остротой сгибаемых локтей, Дивитесь на ее полуденную кожу! Я муки жгучие, и лакомства страстей, И пряности ядов медлительно умножу. Под звоны мандолин, под стоны звонких арф Изысканных личин развязывайте банты, — На мраморном полу рубино-алый шарф, У ясписных колонн нагие флагелланты.
АНАСТАСИЯ
1922
Цикл ‘Анастасия’ объединяет часть стихотворений, написанных в 1921-1922 гг. под впечатлением гибели жены Анастасии Сологуб-Чеботаревской (утопилась 23 сентября 1921 г.). В полном составе и авторской композиции цикл был впервые опубликован в 1997 году А. В. Лавровым в книге ‘Неизданный Федор Сологуб’.
Содержание:
‘Унесла мою душу…’ ‘Я создал легенду любви…’ Колыбельная себе ‘Я дышу, с Тобою споря…’ ‘Мой ангел будущее знает…’ ‘Как я с Тобой ни спорил, Боже…’ ‘Творца излюбленное чадо…’ ‘Ты — Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ…’ ‘По цветам, в раю цветущим…’ ‘Налей в бокал какое хочешь…’ ‘Войди в меня, побудь во мне…’ ‘Когда войдём мы ликовать…’ ‘Я не хочу захоженных дорог…’ ‘Прими Её, мой пламенный двойник…’ ‘Я дикий голод вспоминаю…’ ‘Всё дано мне в преизбытке…’ * * * Унесла мою душу На дно речное. Волю твою нарушу, Пойду за тобою. Любила меня безмерно, Всё отдала, не считая. Любви беспредельной верный В жертвенном пламени тает. Не спасешь меня смертью своею, Не уйдёшь от меня и за гробом. Ты мне — камень на шею, И канем мы оба.
28 ноября 1921 * * * Я создал легенду любви Жизнь обратил я в сказку. Что же, душа, благослови Страшную сказки развязку. Всё это сделал я сам, Плакать не надо малодушно. Душу Тому я отдам, Кому служил я послушно. Кончаясь, улыбнуся я, И улыбка моя не слукавит. Страстная мука моя Юных иногда позабавит, И кто-нибудь слёзы прольёт Над сказкою жизни жуткой, И даже поэму сплетёт Мечтатель с душою чуткой.
6 декабря 1921 	,Колыбельная себе Чадом жизни истомлённый, Тихо-тихо я пою, Убаюкать песней сонной Зыбку шаткую мою. Спи, грозою опалённый, Спи, от счастия спасённый, Баю-баюшки-баю. Вспомни верное кормило Невозвратной госпожи, Обо всём, что с Нею было, Горько плача, потужи, Всё, что звало и манило, Всё, что было в жизни мило, Туже узел завяжи. Вот, полуночная вьюга Запевает: ‘Вью, вью, вью’, — Вея зыбко и упруго Зыбку лёгкую мою. Вышла светлая подруга Из пылающего круга. Баю-баюшки-баю. Кто устал, тому довольно Щедрых пытками годов. Кануть вольно иль невольно В запредельность он готов. Руки сжавши богомольно На груди, где сердцу больно, Слушай вещий, тихий зов: ‘Истлевающие сети Смертным хмелем перевью. Покачаю в тайном свете Зыбку жуткую твою. Улыбаясь вечной Лете, Спи, как спят невинно дети, Баю-баюшки-баю’.
8 декабря 1921 * * * Я дышу, с Тобою споря. Ты задул мою свечу. Умереть в экстазе горя Не хочу я, не хочу. Не в метаньях скорби знойной Брошусь в гибельный поток, — Я умру, когда спокойный Для меня настанет срок. Умерщвлю я все тревоги, И житейский сорный хлам На таинственном пороге Я сожжению предам. Обозревши путь мой зорче, Сяду в смертную ладью. Пусть мучительные корчи Изломают жизнь мою.
13 декабря 1921 * * * Мой ангел будущее знает, Но от меня его скрывает, Как день томительный сокрыл Безмерности стремлений бурных Под тению своих лазурных, Огнями упоённых крыл. Я силой знака рокового Одно сумел исторгнуть слово От духа горнего, когда Сказал: — От скорби каменею! Скажи, соединюсь ли с нею? — И он сказал с улыбкой: — Да. — Спросил я: — Гаснут ли мгновенья В пустынном холоде истленья? Найду ль чертогов тех ключи, Где всё почиет невредимо, Где наше время обратимо? — И он ответил мне: — Молчи. — Уста, как пламенный розы, Таили острые угрозы, Но спрашивать я продолжал: — Найду ль в безмерности стремленья Святую тайну воплощенья? — Он улыбался, но молчал.
9 марта 1922 * * * Как я с Тобой ни спорил, Боже, Как на Тебя ни восставал, Ты в небе на змеиной коже Моих грехов не начертал. Что я Тебе? Твой раб ничтожный, Или Твой сон, иль просто вещь, Но тот, кто жил во мне, тревожный, Всегда пылал, всегда был вещ. И много ль я посеял зёрен, И много ль зарослей я сжёг, Но я и в бунте был покорен Твоим веленьям, вечный Бог. Ты посетил меня, и горем Всю душу мне Ты сжёг дотла, — С Тобой мы больше не заспорим, Всё решено, вся жизнь прошла. В оцепенении жестоком, Как бурею разбитый чёлн, Я уношусь большим потоком По прихоти безмерных волн.
11 марта 1922 * * * Творца излюбленное чадо, Храня безмерные мечты, Под сводами земного ада В отчаяньи металась ты. Сожгла тебя трёхмерных дымов Мгновенно-зыбкая игра, О, шестикрылых серафимов Лазурно-чистая сестра! Ушла ты в области блаженных, — К тебе, в безмерность бытия, В чертог среди восьми вселенных Приду и я, любовь моя.
23 марта 1922 * * * — Ты Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ, Свершила тёмный путь, — скажу ль, необратимый? — Я — Воскресение, и Ты со Мной, любимый. Смотри, как радужно сверканье райских трав! — — А горечь терпкая земных Твоих отрав, И этот грозный рок, немой, неумолимый? — — В обиде горестной, в тоске невыносимой Прошла я тяжкий путь, но этот путь был прав. — — Ко мне Ты низошла горящим серафимом. Вся жизнь моя была во тьме ползущим дымом. Простила ли Ты мне безумство диких дней? — — Пред нами вечный мир, безмерный, многоликий. Я — Воскресение! Во мне огонь великий! Смотри, как тает дым тех низменных огней. —
15 апреля 1922 * * * По цветам, в раю цветущим, Влагу росную несущим, Ты идёшь, светла, легка, Стебельков не пригибая, Ясных рос не отряхая, Мне близка и далека. Дай мне силу лёгким дымом Вознестися к серафимам, Охраняющим Твой путь, Победить земное время И пространств расторгнуть бремя, И в безмерном отдохнуть.
17 мая 1922 * * * Налей в бокал какое хочешь, Я выпью всякое вино. Мне ничего не напророчишь. Всё кончено, всё решено. И что же ты, моя Россия? И что же о тебе мечты? Куда ушла Анастасия, Туда обрушилась и ты. Но пламеневшая любовью И в самой смерти спасена, А ты, упившаяся кровью, Какому тленью предана!
28 июня 1922 * * * Войди в меня, побудь во мне, Побудь со мною хоть недолго. Мы помечтаем в тишине. Смотри, как голубеет Волга. Смотри, как узкий серп луны Серебряные тучки режет, Как прихоть блещущей волны Пески желтеющие нежит. Спокоен я, когда Ты здесь. Уйдёшь, — и я в тоске, в тревоге, Влекусь без сил, разметан весь, Как взвеянаая пыль дороги. И если есть в душе мечты, Порой цветущие стихами, Мне их нашёптываешь Ты Бессмертно-лёгкими устами.
1 июля 1922 * * * Когда войдём мы ликовать В иную весь, Тебя я буду ревновать Не так, как здесь. Не отпущу Тебя одну, — Даю обет, — Ни в полевую тишину, Ни в шумный свет. Я обведу Тебя чертой Моей любви. Моею волей и мечтой Цвети, живи. Всё, что любила Ты, найдёшь Ещё милей, И от меня не отведёшь Твоих очей.
2 июля 1922 * * * Я не хочу захоженных дорог, — Там стережёт зевающая скука. И без того труд жизни слишком строг, И всё вокруг — несносная докука. Я не хочу нехоженных дорог, — Там стережёт негаданное горе. И без того безжалостен к нам Рок. Изнемогаем в непосильном споре. И вот я медлю на закате дня Перед напрасно отпертой калиткой, И жду, когда Ты поведёшь меня, Измученная пламенною пыткой. Мой верный вождь, мой друг и госпожа, Ты различить пути во тьме умела. Хотя б со страхом, женственно дрожа, Ты подвиг жизни совершала смело. Припоминать ли мне, как в тёмный час Ты погибала страшно и жестоко, И я в неведеньи Тебя не спас, Я, одарённый веденьем пророка? Об этом думать можно лишь в бреду, Чтоб умереть, не пережив мгновенья. Не думаю, не вспоминаю, — жду Последнего, отрадного явленья.
27 июня (10 июля) 1922 * * * Прими Её, мой пламенный двойник, Мою приветствуй Алетею, Склонив к Ней благосклонный лик, Пока я к здешней жизни тяготею. Любовь твоих блаженных дней, Твоя подруга будет Ей сестрою. Да озарится мрак Её очей Безгрешной вашею игрою. В твоём саду есть дивные цветы. Цветы Она и здесь любила. Цветник свой Ей отворишь ты, — Не надо, чтоб Её тоска томила.
2 (15) июля 1922 * * * Я дикий голод вспоминаю И холод безотрадных дней. Мне горько всё, что я вкушаю, Когда уже не разделяю Я с Нею трапезы моей. Мои уста уже не рады Лобзаньям утренней прохлады, И вдвое тяжек зной дневной, Когда Она уж не со мной. Зимой тепло нагретой печи Меня уже не веселит. Я никакой не жажду встречи, И мне ничто не заменит Её стремительные речи, Её капризы и мечты, И милую неутомимость, И вечную непримиримость Её душевной чистоты С безумным миром и кровавым, Одною грубой силой правым. И эти милые цветы, — Пройду ли без печали мимо, Когда Она средь них незрима. Во мгле полдневной темноты, В круженьи мирового дыма! Не сложит полевых в букет, В саду садовых не посеет, Заботою не облелеет Их нежно-радостный расцвет, И каждый цветик здесь на воле Напоминает мне до боли, Что здесь со мной Её уж нет.
3 (16) июля 1922 * * * Всё дано мне в преизбытке, — Утомление труда, Ожиданий злые пытки, Голод, холод и беда. Дёготь ярых поношений, Строгой славы горький мёд, Яд безумных искушений, И отчаяния лёд, И — венец воспоминанья, Кубок, выпитый до дна, — Незабвенных уст лобзанья, — Всё, лишь радость не дана.
