Тихонравов Николай Саввич, Архангельский Александр Семёнович, Год: 1901 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

Тихонравов (Николай Саввич) — один из виднейших историков русской литературы (1832—93). Род. в Калужской губ., отец его был фельдшером. По окончании гимназического курса в Москве поступил в 1849 г. в главный педагогический институт, но в том же году при содействии Погодина перешел в Моск. университет. Первая же его работа, несмотря на свой случайный характер (‘Несколько слов о Кае Катулле и его сочинениях’, ‘Москвит.’, 1850, No 19), по эрудиции была замечательна для столь юного автора. Ряд статей, написанных Т. за время пребывания в университете, окончательно выдвинули начинавшего ученого. Особенно многим Т. считал себя обязанным Шевыреву и Буслаеву. Лекции Шевырева ставили изучение рус. литературы на историческую почву, от Буслаева Т. усвоил себе ‘тот современный сравнительно-исторический метод изучения литературных памятников, который уже успел дать самые плодотворные результаты для исторической науки’. В первые годы после окончания Т. университетского курса в научных и литературных кружках шла оживленная работа. Рядом с общественными интересами, которые вызывались Крымской войной, новым царствованием, ожиданием реформ, складывался живой, можно сказать, страстный интерес к изучению старины и народности. Выходили в свет первые тома ‘Истории России’ Соловьева, Забелин печатал первые очерки ‘Домашнего быта русских царей’, Калачов издавал свой замечательный ‘Архив’, Афанасьев предпринимал первое научное издание русских народных сказок, углублялся в мифологические исследования по следам Буслаева и в то же время готовил материалы ‘Библиографических записок’, Срезневский начинал свои археографические изыскания, Буслаев, увлеченный реставрациями поэтической древности в трудах Гримма, совершал подобные поиски в старине русско-славянской. Пробыв несколько лет преподавателем истории и русской словесности в одной из московских гимназий, Т. в 1859 г. занял в Московск. унив. кафедру истории русской литературы, в 1870 г. получил степень доктора русской словесности honoris causa, в 1876 г. был избран деканом ист.-филол. факультета, в 1877 г. — ректором Московского унив. Последнее звание он занимал до 1883 г., в 1889 г. прекратил чтение лекций в университете, в 1890 г. был избран ординарным академиком.

Сделавшись профессором, Т. отдался, главным образом, историко-критическому изучению памятников. Отношение его к ним было живое, продуктивное, воскрешающее забытых литературных деятелей, воссоздающее по случайным остаткам целые литературные эпохи. Он предпринимает издание ‘Летописей русской литературы и древности (5 т., М., 1859—63). В ‘объявлении’ об этом издании (не помещенном при ‘Летописях’) дана превосходная характеристика нового направления историко-литературных изучений. ‘История литературы, — читаем мы здесь, — перестала быть сборником эстетических разборов избранных писателей, прославленных классическими, ее служебная роль эстетике кончилась и, отрекшись от праздного удивления литературным корифеям, она вышла на широкое поле положительного изучения всей массы словесных произведений, поставив себе задачею уяснять исторический ход литературы, умственное и нравственное состояние того общества, которого последняя была выражением, уловить в произведениях слова постепенное развитие народного сознания — развитие, которое не знает скачков и перерывов… С изменением задачи изменилось и значение историко-литературных источников и пособий. На первый план начали выдвигаться литературные произведения, которые даже не упоминались в прежних историях литературы: вся история средневековой европейской словесности создалась только в последние четыре десятилетия… Обстоятельное изучение народного быта по литературным памятникам привело исследователей к необходимости сблизить литературные интересы эпохи со всеми прочими художественными ее проявлениями. Как древние писцы и старинные типографщики были вместе миниатюристами и гравёрами, так и история литературы и письменности естественно должна была в своем обширном развитии сблизиться с историей искусства… Успехи языковедения не остались, в свою очередь, без влияния на историю литературы. Выросшая на основе общих индоевропейских преданий, народных верований, языка, словесность народная может быть вполне понимаема только в связи с изучением мифологии, праздников, поверий, обычаев и вообще всей обстановки народного быта, среди которой она возникает’. ‘Летописи русской литературы и древности’ имели в виду ‘расширить круг историко-литературных и археологических исследований, знакомя с такими памятниками нашей литературы и древности, которые до сих пор, несмотря на свое высокое значение, остаются не изданными, и состав которых не подвергался тщательному изучению’. Области апокрифической литературы здесь отведено одно из наиболее видных мест. Самому издателю принадлежит ряд наиболее ценных статей и изданий памятников (‘Повесть об Аполлоне Тирском’, ‘Луцидариус’, ‘Сказание о Индейском царстве’, ‘Повесть о Вавилонском царстве’, ‘Повести о царе Соломоне’ и др.). Статьи были иногда невелики по объему, но почти каждая из них являлась капитальным вкладом в науку, представляя собой или обнародование памятника, совершенно дотоле неизвестного, или обследование произведения малоизученного, или, наконец, новое освещение предмета. ‘Летописи’ изданы были Т. на собственные средства и далеко не вернули затраченных сумм. Одновременно с последней книжкой ‘Летописей’ вышел новый монументальный труд Т., ‘Памятники отреченной русской литературы’ (2 т., М., 1863). Издание это должно было быть ‘приложением’ к сочинению ‘Отреченные книги древней России’, не изданному автором, лишь отчасти этот труд, нужно думать, вошел в литографированные курсы Т. и в некоторые его критические статьи, а также в читанные им на археологических съездах рефераты, также не напечатанные. В обширной апокрифическо-отреченной литературе (см. Отреченные книги, Апокрифы) Т. различает собственно ‘апокрифы’ от книг ‘отреченных’, ‘ложных’ и резко упрекает исследователей, смешивающих эти ‘два совершенно различные понятия’. ‘Критическое изучение отдельных памятников апокрифической и отреченной литературы, — говорит Т., — могло бы объяснить нам многие факты народной русской словесности и пролило бы неожиданный свет на то знаменательное явление в истории древнерусского просвещения, которое мы называем расколом. Оно убедило бы нас, что те же стародавние верования индоевропейской семьи, которыми держится народная словесность, дали жизнь целой массе апокрифических и отреченных писаний, что древняя Россия называла отреченным все то, что держалось и условливалось народным язычеством, что произведения народной словесности с точки зрения византийской теологии были отреченною, бесовскою забавою’. Отреченные книги переходили в народную массу потому, что многие из них ‘держались теми же стародавними преданиями индоевропейской семьи, которых выражением была изустная словесность народа. Здесь источник тех неизменных симпатий, которыми сопровождались отреченные книги в древней России в течение целых столетий, — симпатий, которых не могли ослабить церковные запреты… Отреченная литература не развивала двоеверия в грамотных людях (как предполагали некоторые исследователи, напр. Галахов), она сама питалась и поддерживалась этим двоеверием… История древнерусского просвещения не представляет доказательств, чтобы наше духовенство ясно сознавало вред отреченных книг и систематически их преследовало. Напротив, немногие образованные пастыри русской церкви определенно указывали, что отреченные писания хранились именно в толстых сборниках у попов, — и рукописные сборники подтверждают справедливость этого указания’. Сетования архиеп. Новгородского Геннадия на невежество и простоту ставившихся в попы также служат лучшим доказательством того, что старое русское духовенство само вдохновлялось апокрифическими и отреченными писаниями. В XVI и XVII в. и те и другие еще процветают в русской литературе. ‘Памятники отреченной литературы’ — до сих пор одно из капитальнейших изданий по нашей древней литературе. Существенным добавлением к нему, помимо ранее напечатанных ‘Памятников старинной русской литературы’ Пыпина и Костомарова, являются более поздние издания Порфирьева, издания южно-славянских памятников, сделанные главным образом акад. Ягичем, изыскания — вместе с изданием многих текстов — акад. А. Н. Веселовского и тексты, напечатанные проф. Соколовым. Внимание Т. обращала на себя и соседняя с древнерусскими апокрифами область — старинных русских светских повестей и сказаний. Здесь Т. шел по следам Буслаева и Пыпина, тем не менее, и эти его исследования (они все помещены в ‘Летописях’) были ценными приобретениями для науки. Сюда относятся, напр., ‘Сказка об Уруслане Залазаревиче’, ‘Повесть о Савве Грудцыне’, ‘Заметки о сказке Шемякин Суд’. Т. открыл новый список Девгениева Деяния и прочитал о нем замечательный реферат на VIII-м археологическом съезде в Москве в январе 1890 г. (не напечатан). Весьма важны изыскания Т. и по другим отделам нашей древней письменности. Таковы его издания памятников и статьи: ‘Древнерусские слова и поучения, направленные против языческих верований и обрядов’ (‘Летоп. русск. лит.’), ‘Пять древнерусских поучений’, ‘Слово о злых женах’, ‘Новый список слова о Данииле Заточнике’, ‘Новый отрывок из путевых записок суздальского епископа Авраамия’ (‘Вестн. Общ. древнерус. искусства’, 1876), ‘Квирин-Кульман’ (‘Русск. вестн.’, 1867, кн. 11—12, довольно обширная статья, рассказывающая историю заезжего в Москву немца-мистика, вздумавшего распространять в Москве ересь и здесь сожженного), ‘Слово о Полку Игореве’ (М., 1866, 2 изд., 1868, изд. в виде учебного пособия, но имеет и ученое значение), ‘Прение литовского протопопа Лаврентия Зизания с игуменом Ильею и справщиком Григорием, по поводу исправления ‘Катехизиса’, составленного Лаврентием’ (‘Лет. рус. лит.’) и др. Малообследованною долго оставалась начальная раскольничья литература. Наряду с трудами специалистов наиболее ранние ученые издания и комментарии по этому предмету принадлежат Т. Сюда относятся: ‘Житие протопопа Аввакума’ (‘Летописи русск. лит.’), ‘История о бедствующем священстве’, ‘История о вере и челобитная о стрельцах Саввы Романова’, ‘Боярыня Морозова. Эпизод из истории русского раскола’ (‘Русский вестн.’, 1865, кн. 9) и др. Почти исключительно трудами Т. освещена область старинного русского театра. Из более ранних трудов Т. сюда относятся следующие: ‘Трагедокомедия Варлаама Лащевского о мзде в будущей жизни’, с предисловием (‘Летоп. рус. лит.’), ‘Русские интермедии первой половины XVIII в.’, с предисловием, ‘Жалостная комедия об Адаме и Еве’, к тексту которой в виде предисловия приложена капитальная статья ‘Начало русского театра’, долго служившая вместе со статьей Пекарского единственным общим пособием по изучению нашего старого театра, ‘Рождественская драма, приписываемая св. Дмитрию Ростовскому’, ‘Афиша времен Петра Великого’ (‘Рус. стар.’, 1875, т. XIII, стр. 436—437), ‘Трагикомедия Феофана Прокоповича ‘Владимир’ (‘Ж. Мин. нар. пр.’ 1879, ч. CCIII, кн. 5). В 1874 г. появился монументальный труд Т. ‘Русские драматические произведения 1672—1725 гг.’ (2 т., СПб., 1874). Это — по возможности полное собрание наших старых драматических произведений, переводных и оригинальных, бывших у нас в обращении в конце XVII и начале XVIII в. Текст издан с полной научной строгостью. Подобных пьес в Древней Руси и в Петровское время было гораздо больше, но до нас многие не дошли. К изданию Т. приложена руководящая статья ‘Репертуар русского театра в первые пятьдесят лет его существования’ — сравнительно небольшая по объему, но представляющая собою превосходное обозрение драматической деятельности в России в конце XVII и в начале XVIII в. Т. предполагал приложить к изданию примечания и словарь, и они были начаты печатанием, но не окончены и не вошли в издание. Растерянные в отдельных листах ‘примечания’ имеются лишь в незначительном количестве экземпляров, у самых записных библиографов. Очень важны и труды Т. по новой русской литературе. Работы его шли здесь рядом с исследованиями Галахова, Пыпина, Булича, Гаевского, Афанасьева, Лавровского, Лонгинова, Пекарского, Куника, Будиловича, Сухомлинова, Л. Майкова. Несколько исследований такого рода было написано Т. еще на студенческой скамье. Более поздние и важные его работы в этой области: ‘Неизданные сатиры кн. А. Д. Кантемира’ с предисловием (‘Библ. зап.’, I), ‘Петрида, или описание стихотворное смерти Петра Великого Императора Всероссийского, кн. Антиоха Кантемира’ (‘Летописи’, I), ‘Вопросные пункты, предложенные Н. И. Новикову митрополитом Платоном’ (‘Лет.’, I), ‘Записки Ломоносова к Штелину’ (‘Лет.’, I), ‘Об обязанности духовенства, записки Ломоносова’, ‘Биографические заметки о русских писателях XVIII в. Аблесимов, Веревкин’ (‘Лет.’, I—II), ‘Переписка А. П. Сумарокова с разными лицами’ (‘Лет.’, III), ‘Письма Сумарокова, Щербатова и Новикова к И. В. Козицкому’ (‘Лет.’, IV), ‘Донесение о масонах’ (‘Лет.’, VI), ‘Четыре года из жизни Карамзина, 1785—1788 гг.’ (‘Русск. вест.’, 1862, кн. 4), ‘Московские вольнодумцы начала XVIII в. и Стефан Яворский’ (‘Рус. вест.’, 1870, кн. 9,1871, кн. 2 и 6), ‘Записки важные и мелочные К. Ф. Калайдовича’ (‘Лет.’, III), ‘Памяти С. П. Шевырева’ (в ‘Отчете Моск. унив. за 1864 г.’, М., 1865), ‘А. С. Пушкин. Речь, произнесенная в торжественном собрании Моск. университета, при открытии памятника’ (‘Вест. Евр.’, 1880, кн. 8), ‘Ревизор’ (первоначальный сценический текст, извлеченный из рукописей, с примечаниями, вариантами, приложениями, со статьей ‘Очерк истории текста комедии ‘Ревизор’ и снимками рисунков Гоголя’, М., 1886). Целый ряд исследований Т. остался ненапечатанным. Так, по поручению Общества любителей российской словесности Т. было приготовлено к изданию собрание Сочинений и переводов Кантемира, но издание не состоялось. В 1863 г. Т. вместе с А. Е. Викторовым приготовил к изданию Стоглав по списку XVI в. с вариантами из многих других списков и приложением остававшейся до тех пор неизвестною редакции памятника — но и это издание не вышло в свет. В своем роде классической является рецензия Т. на ‘Историю русской словесности’ Галахова: она дает превосходное обозрение всего хода развития русской литературы, сообщая множество совершенно новых фактов, представляя нередко освещение не только отдельных литературных фактов и памятников, но и целых отделов литературы, с постановкой новых научных вопросов. В области народной словесности Т. принадлежат три замечательных труда: ‘Рецензия на сборник Бессонова: ‘Калики перехожие’, напечатанная в XXXIII прис. Демид. наград’ (СПб., 1864), ‘Пять былин по рукописям XVIII в.’ (‘Этногр. обозрение’, 1891, кн.

и сборник былин, составленный Т. совместно с В. Ф. Миллером и вышедший уже после смерти Т.: ‘Русские былины старой и новой записи’ (М., 1894). Последний замечательный труд Т. — вышедшее под его редакцией издание ‘Сочинений Гоголя’ (5 т., М., 1889—1890). Оно не только дает исправленный и дополненный текст — результат многолетнего и самого тщательного изучения, — но вместе с этим в обширных ‘примечаниях’ редактора представляет подробную картину истории этого текста, историю каждого произведения и всей литературной деятельности Гоголя в связи с историей внутреннего развития писателя. Перед нами не только сочинения, но и биография писателя, не имеющая, правда, внешней последовательности, как бы отрывочная, но дающая массу новых фактов, освещенных серьезною и тонкою критикою. В 1892 г. Т. приготовил к изданию ‘Собрание житий преп. Сергия Радонежского’ в их различных редакциях, а также чудес и похвальных слов святому (одно из них было открыто самим Т.) с историко-литературным обзором этих памятников. В том же году Т. начато было печатание особого Фонвизинского сборника, в котором он предполагал собрать некоторые из важнейших произведений Фонвизина в более исправленном виде, чем в каком они известны доселе, как материалы для будущего полного критического издания сочинений и переводов Фонвизина. Смерть прервала этот труд. За несколько месяцев до смерти Т. открыл новый памятник нашей старой письменности — ‘Хождение иеромонаха Варсонофия в Св. Землю, в 1466 г.’, и напечатал новые любопытные материалы, относящиеся к пребыванию И. С. Тургенева в Московском унив. См. А. Н. Пыпин, ‘История русской этнографии’ (т. II, СПб., 1891), ‘Памяти Н. С. Т. Ученые труды Н. С. Т. в связи с более ранними изучениями в области истории русской литературы’, А. С. Архангельского (Казань, 1894), ‘Памяти Н. С. Т.’ (сборник статей о нем, изданный Импер. москов. археологическим обществом и Обществом любителей русской словесности, М., 1894), А. Н. Пыпин, ‘Н. С. Т. и его научная деятельность’ (при I т. ‘Сочинений’ Т.). ‘Собрание сочинений’ Т. изд. в М., в 1898—99 гг.

А. С. Архангельский.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXXIII (1901): Термические ощущения — Томбази, с. 295—298.

Читайте также: