Теремок дедушки Корнея, Зуев-Ордынец Михаил Ефимович, Год: 1964 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

Михаил Зуев-Ордынец.
Теремок дедушки Корнея

Пятого мая мы празднуем День печати. В этот день особо хочется поздравить нашего старейшего журналиста лауреата Ленинской премии Корнея Ивановича Чуковского. Его первые статьи были напечатаны еще в самом начале века в газете ‘Одесские новости’. В 1905 году он — редактор-издатель сатирического журнала ‘Сигнал’. За свою журналистскую деятельность в дореволюционное время Чуковский подвергался судебно-полицейским репрессиям.

Но Корней Иванович не только журналист, он — литературовед, переводчик, детский писатель. Его стихотворные сказки знают и любят дети многих стран.

Прошлой осенью у Корнея Ивановича Чуковского побывал в гостях постоянный автор ‘Уральского следопыта’ — писатель Михаил Ефимович Зуев-Ордынец.

*** * ***

В подмосковном городке писателей, в Переделкине, есть улица Серафимовича. Вернее, это даже не улица, а широкая просека, прорубленная в корабельном сосновом бору. А в начале той улицы стоит сказочный теремок с резными деревянными коньками над крыльцом, с разноцветной крышей, со стенами, ярко и весело расписанными. Тут герои многих сказок: и жар-птица, и золотая рыбка, шкодливые коты, ухмыляющееся солнце, дотянувшаяся до крыши жирафа и, конечно, любимый детьми всего мира Крокодил Крокодилович. ‘Теремок дедушки Корнея’, — так ласково называет чудесный домик детвора не только Переделкина, но и сел Лукина, Мичуринца, Чобот, Баковки.

Этот теремок — детская библиотека — дар человека большой, светлой души — Корнея Ивановича Чуковского. В уютных горничках теремка много всяких игрушек, но это не выставка, не музей, нет: приходи, детвора, бери, играй, веселись! А главное, много в теремке полок, а на них книги, книжечки и книжицы на все детские вкусы. И не только на детские. И юноши, и девушки, ‘обдумывающие жизнь’, найдут здесь серьезную и захватывающую приключенческую, и высоко, благородно романтичную книгу, и певучие стихи.

Интересно, даже забавно происхождение библиотеки-теремка. Об этом я услышал от самого Корнея Ивановича.

Я знал, что Корней Иванович сейчас усиленно работает, но все же решился позвонить ему и просить о встрече. Объясняю, что хочу написать о его библиотеке и что приехал я из Караганды. Услышав слово ‘Караганда’, Корней Иванович предлагает мне тотчас же, не откладывая, прийти к нему.

— Работу можно прервать. Об этом не беспокойтесь!

Дача его стоит бок о бок с библиотекой. Домашние Корнея Ивановича говорят, что писателя надо искать у костра. Я растерянно оглядываюсь, и мне указывают на вековую сосну. На ней красочный указатель: ‘К костру’.

Иду в этом направлении — не дачным садом, а вековым дремучим бором. Продираюсь через кусты и подлесок и вижу, наконец, синий дымок костра. А вот и большая круглая поляна. Посередине ее горит костер из толстых плах и коряжин. Об этом знаменитом веселом, шумном и радостном костре ‘дедушки Корнея’ мы обязаны рассказать подробнее. Но это потом, когда костер будет ярко полыхать, а сейчас он только тлел и густо дымил. Догадываюсь: в этот жаркий летний день нужно не пламя, а дым от комаров. Костер обступили с трех сторон длинные скамейки в несколько рядов. На одной из них сидит Корней Иванович. В руках его листы какой-то рукописи и карандаш. Он увлекся работой и не замечает меня. Я кашляю. На меня поднимаются сердитые, недовольные глаза. Но, догадавшись, что перед ним стоит карагандинец, он сразу меняется. Теперь я вижу лицо простого, доброго человека. Корнею Ивановичу недавно стукнуло восемьдесят, а глаза молодые, веселые, с задиристым прищуром. Невольно вспоминаю хмурые, обиженные слова молодого детского писателя, которому досталось от Чуковского на орехи: ‘Старик, а и сейчас зубастый! Годы не берут!’.

Я начинаю разговор сразу о библиотеке. А хозяин мягко, вежливо, но решительно переводит разговор на меня. Кидает ‘пристрелочные’ вопросы: давно ли я работаю в литературе, какие книги Написал, в каком жанре подвизаюсь? Я отвечаю коротко, несколькими словами, но он требует подробного, обстоятельного доклада. А слушать собеседника Корней Иванович умеет, хорошо слушать, внимательно, доброжелательно и весело. Лицо его вдруг оживляется.

— Так, так, теперь я припоминаю! Приключенческие романы и рассказы, ведь так? Знаете, а я очень люблю этот жанр. Приключения — мое любимое чтение.

Я снова пытаюсь свернуть наш разговор на библиотеку, и снова хозяин умело переводит его на тему, более его сейчас интересующую. Я и не заметил, как был вовлечен в горячий, взволнованный разговор о нашей современной советской литературе и современных писателях. Я слышу оценки короткие и блестящие, то восхищенные, то доброжелательные, но нередко и поистине уничтожающие.

Небольшой столик, за которым мы сидим, завален листами с машинки. На полях многочисленные пометки и исправления требовательного к себе автора. Во время нашего разговора машинистка то и дело приносит новые листы. А Корней Иванович начинает говорить о Роберте Бернсе. Чувствуется, что он буквально влюблен в шотландского поэта, рассказывает мне малоизвестные факты из его жизни, показывает редчайшие старинные издания, лондонские и эдинбургские, выбирает в сборниках любимые бернсовские стихи и читает их по-английски. Но вот я опять завожу разговор о его библиотеке. Нельзя же надолго отрывать человека от спешной работы. Корней Иванович заметно скучнеет, видимо, ему изрядно надоели разговорами на эту тему газетчики и журналисты. Но вдруг лицо его оживляется, глаза смешливо щурятся.

— Очень забавно было начало этого дела! Ну до чего же хороши и неожиданны бывают наши дети!..

…Прослышав, что рядом живет знаменитый сказочник, друг-приятель Мой- додыра, Мухи-цокотухи, Бармалея и Крокодила Крокодиловича, пятилетний Славик Голубев заявился к нему и решительно объявил:

— Хочу учиться на богатыря. Давай книжку про богатырей.

Напрасно дедушка Корней уговаривал Славика переменить будущую профессию: может быть, лучше стать моряком или летчиком, а на что уж лучше быть шофером — и баранку можно крутить, и дудеть можно сколько душе угодно. Но выбор Славика был решительный и окончательный: ‘Хочу учиться на богатыря! Давай книжку про богатыря!’

Ему дана была пушкинская сказка про богатырей. Он вернул ее через час, прочитанную ему приятелем, учеником второго класса. Но во второй раз Славик пришел не один, а в сопровождении четверых приятелей. И все они просили книжку — кто ‘про моря и маяк’, кто про танкистов, а кто и про бабу-ягу. Книжки им были даны, и советовалось по прочтении обменяться ими. Была надежда, что они не скоро прочитают по пять книг каждый. Напрасная надежда! Маленькие читатели отошли от крыльца дедушки Корнея сотню шагов, сели под сосной, и два грамотея начали обрабатывать одну книгу за другой. Книги попались такие интересные, что их читали, не отрываясь, и к вечеру прикончили все пять.

А на следующее утро пришло уже двадцать читателей в возрасте и ‘от двух до пяти’, и младшеклассники, и смущающиеся подростки.

Разве можно было отказать им? Ведь они пришли за книгой! Книги они получили, но на этот раз впервые был введен ритуал, который стал обязательным в теремке. Раздался приказ: ‘Покажите руки!’

_{Хорошо ли вымыты руки?}

Десятки маленьких ладошек поднялись над головами. Чистые ладошки получили книги, грязные отправились к рукомойнику.

Корнею Ивановичу пришлось в своей библиотеке выделить полку для детских книг, а потом и вторую. Пришлось и прикупить книги, они брались нарасхват. Потом пришлось построить бок о бок с дачей небольшой дощатый шалашик, уютную хибарочку, набитую книжками. А потом появилась мысль: надо строить библиотеку. В большой округе нет детской библиотеки. В библиотеках маленьких ведомственных клубов детских книг ничтожное количество…

Библиотека-теремок существует уже четыре года. Все это время Корней Иванович заботился и о дровах для библиотеки на зимнее время, и об освещении, о зарплате библиотекарям и уборщице. Недавно лишь районо взяло теремок на свой бюджет.

И каждый день с утра звенит теремок детскими голосами. Ведь на полках его многое множество чудесных книжек, нередко таких, каких нигде не найдешь. Писатели, особенно детские, обязательно пришлют сюда свои новые книги. Вот целая полка книг с дарственными надписями С. Маршака, книги Л. Кассиля, А. Барто, М. Пришвина, С. Михалкова, пьесы Т. Габбе, книги про зверушек Ю. Чарушина с уморительными рисунками автора.

Много в теремке и других подарков, много картин, при взгляде на которые у ребят захватывает дух. На них красочный, диковинный, сказочный мир — то героический, то веселый, смешной, то чуть жутковатый. Вот ‘чудо-юдо рыба-кит поперек моря лежит’.

Трудно отвести глаза от этой картины художника Конашевича, какой-то буквально голосистой. Кажется, слышишь и шум моря, и шелест сыр-бора, и крики мальчишек, и ауканье девушек. Недаром детишки подолгу не отходят от картины, очарованные ею. А на полотнах Ю. Васнецова— сказочные коты, сороки, петухи, гуси-лебеди и, конечно, Иван-царевич на Сером Волке. Здесь же и рисунки детей— читателей библиотеки. Подарила свой рисунок теремку и восхищенная им японская девочка.

Дети приходят в теремок не только за книгами. В его горницах работают кружки— драматический, музыкальный, английского языка.

А теперь о кострах. Их бывает ежегодно два — ‘Здравствуй, лето!’ и ‘Прощай, лето!’ В последние дни мая или последние дни августа Корнею Ивановичу нет прохода на улицах Переделкина. Дети атакуют его вопросами:

— Когда же будет костер? А кто из писателей придет на костер? А какие артисты будут?

Но вот, наконец, появляются большие красочные плакаты, зовущие на всеобщий детский праздник. А вот и заполыхал огромный костер на круглой поляне. Сколько детей на скамьях, окружающих костер, и сколько их за скамьями! Сколько радостного смеха, сколько восторженных криков, музыки, песен, плясок! Лица у ребят то восхищенные, то сосредоточенные, то негодующие. Идут спектакли детского театра теремка. Сегодня показывают ‘Айболит’, ‘Кошкин дом’, ‘Цветик-семицветик’. Затем начинается концерт. Лучшие исполнители получают в подарок книги с надписями писателей. А любимые писатели — обязательные гости на этом празднике. У костра читают свои произведения С. Маршак, А. Барто, С. Смирнов, С. Михалков и многие другие. Были гостями костра итальянский писатель Д. Джерманетто, американский Альберт Вильямс, артисты — Сергей Образцов, Рина Зеленая, Игорь Ильинский. Тогда уж хохочут вовсю! Неистовый восторг вызывает появление у костра Корнея Ивановича в пышном головном уборе индейского вождя. Племя черноногих выбрало советского поэта-сказочника почетным вождем и прислало ему этот головной убор. Оказывается, и индейские дети зачитываются ‘Мойдодыром’, ‘Мухой-цокотухой’, ‘Бармалеем’.

Подарок американских ребят. К. И. Чуковский в головном уборе индейского вождя.

Шумно, весело бывает на этих кострах, встречающих и провожающих лето. Но вход сюда платный. Плата — десять сосновых или еловых шишек, которые полетят в костер. А контроль, из детей же, при входе — очень строгий. За девять, например, шишек не пропустят…

…Корней Иванович, провожая меня, кричит вдогонку:

— Не забудьте прислать нашей библиотеке свои книжки! У нас любят читать о приключениях!

Товарищи писатели, прозаики, поэты, сказочники! Шлите свои книги в теремок дедушки Корнея! Адрес простой: Московская область, Переделкино. Корнею Ивановичу Чуковскому. Ни улицу, ни номер дома вам не надо запоминать. Если Корнею Чуковскому — дойдет, и встанет ваша книга на полку в теремке.

———————————————————————————

Текст издания: журнал ‘Уральский следопыт’ (Свердловск), 1964, No 5.

Михаил Зуев-Ордынец. Теремок дедушки Корнея

* * *

Читайте также:

Михаил Зуев-Ордынец.
Теремок дедушки Корнея

*** * ***