ТЕНИ БЛАГОСТНОЙ
ТЕНИ БЛАГОСТНОЙ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Тени благостной, Зайцев Борис Константинович, Год: 1922
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
Облик, с детства знакомый, с детством и юностью связанный, в юности познанный, раз навсегда, и полюбленный. ‘Лес шумит’ и ‘В дурном обществе’, ‘Сон Макара’ и ‘Йом Кипур’ — многое уже забыто, но в ребяческое сердце принесен свет теплый, ласковый, и там остался.
Кажется, такой же был и в жизни Короленко: мягкий и простой, с душой, открытой детям, с делом, устремленным к людям благосклонностью. Говорят, дети любили его очень. Когда являлся он на детский праздник, в гимназию, приют-дети завладевали им, цеплялись, лезли на колени, тормошили, не давали продохнуть, но это так и надо было, он не удивлялся.
Почему бы Короленко рассердился на детей? Не за что. Он и на взрослых-то сердился мало. Раз навсегда почувствовал в них братьев, с этим вышел в жизнь, с этим в могилу лег. Братству, человеколюбию отдал долгие годы бытия, — прожил лет семьдесят, — и за отмеренный судьбою срок вряд ли ленился, вряд ли дни свои коптил напрасно.
Путь его неторопливый, но наполненный. Если писание, литература, то за ними — человечество, где печали, беды, нужды. Если работа, деятельность — опять-таки все — малым сим, народу темному, крестьянству, обездоленным и слабым. Пострадать за это? Очень просто, можно и в Сибирь быть сосланным. Но это мелочь. Сошлют, а там ведь тоже люди, дети, инородцы, вряд ли не хватило б ему дела.
И не зря родился он в России — горестнейшей из подлунных стран. Много ли довольства, света? Скорби же всегда довольно, помогать кому — всегда найдется. Это знают все, а он особенно. И сам он в жизни мало ‘вкусил меду’. Не для того явился. Да и некогда, наверно, было. Там мултанских вотяков гонят на каторгу из-за религии надо вмешаться и писать, в суде держать речь. Там голод — вымирает Русь. Кто же волноваться будет, собирать и помогать? Владимир Короленко, разумеется. Еще кого-нибудь сошлют, а там студенты захирели, там громят евреев — выходит на базар писатель, русский, безоружный, унимать толпу. Там дело Скитских, снова недороды, комитеты помощи, и так до бесконечности. За всеми не поспеешь.
Но спокойный, добрый путник в меру <,…>, бескрайней, — где проходит, там проносит свечку света, справедливости и правды. Так уж прочно с ним срослось имя всеобщего заступника, безмездного ходатая, воина невоинственного. Вся жизнь его — борьба, но только крови нет на жизненном пути. Нет ни мечей, ни лат, ни пик, а только слово. Да и слово-то не бурное. Вряд ли патетичен он. Голос его не такой уж громкий, но вот слышен он везде, где надо.
Когда дети стали гибнуть тысячами в наши дни, услышала ж его Европа и Америка, давали пропитание в ‘Лигу спасения детей’, им возглавляемую. Когда гражданская война шла у Полтавы, кто ходил с красным крестом спасания гибнущих, из лагеря в лагерь, мимо политики, во имя человека? Один Владимир Короленко. Многих спас он, как и некогда спасал во времена погромов. Другого бы запрятали давно, но за ним слава, жизнь безупречная и народная любовь и в нем взор мягкий, хоть и укоризненный. Просто пред ним стыдно людям.
Приманками мамоны Короленко трудно было взять. Жир, сытость — не его стихия. Путь русского писателя эпохи героической, путь нищенства, свободы. Короленко помогали жители Полтавы, как своему праведнику, sancta povertade, святая бедность, некогда начертанная девизом в сердце у Франциска из Ассизи, верного ученика Христа, прошла и через дело Короленко, мало Христа знавшего. И в этом отношении он своеобразным францисканцем — хоть без капюшона и веревки — был.
Ныне Короленко умер. Русская литература давно вписала имя его в свои святцы. Давно легенда обвила его. Легенде, тихому и светлому почету, связанному с обликом печальника, заступника и добра делателя всея Руси, надлежит расти, и это будет так, конечно, пока не мертва Россия, живы люди и сердца не очерствели.
Тени благостной, скромной в жизни, деятельной в любви, благородной в слове, странноприимной, заступнической, — низкий поклон от нас, чье детство, юность он озарял, чьи годы взрослые наполнил чувством почтительного изумления.
Однодневная газета Комитета академических театров помощи голодающим. М., 1922. 28/29 мая. Очерк посвящен памяти В. Г. Короленко, скончавшегося в Полтаве 25 декабря 1921 г.
С. 32. …святая бедность, некогда начертанная девизом в сердце у Франциска де Ассизи… — Следуя примеру Иисуса Христа, исповедовавшего бедность как добродетель, Франциск Ассизский (см. Указатель имен) возвел идею бедности в свой жизненный идеал и учредил орден нищенствующих монахов — францисканцев.