‘Міръ Божій’, No 4, 1898
Сын умершаго французского писателя Альфонса Додэ, Леон Додэ, помещает … воспоминания о своем отце, Доде Альфонс, Год: 1898
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Сынъ умершаго французскаго писателя Альфонса Додэ, Леонъ Додэ, помщаетъ въ ‘Revue de Paris’ воспоминанія о своемъ отц. Въ этихъ воспоминаніяхъ напрасно было бы искать какихъ-нибудь хронологическихъ данныхъ или біографическихъ подробностей, авторъ ихъ больше всего заботится о томъ, чтобъ выдлить нравственный обликъ своего отца, очертить его умъ и характеръ. Леонъ Додэ передаетъ свои разговоры съ отцомъ, разные мелкіе случаи, обрисовывающіе душевныя свойства великаго писателя, его необыкновенное добродушіе, сообщительность, чисто южную впечатлительность, кротость и веселый нравъ. Несмотря на страданія послднихъ лтъ, Альфонсъ Додэ не потерялъ ни одного изъ этихъ свойствъ, онъ оставался душой маленькаго кружка, который собирался въ его загородномъ дом и часто его заразительная веселость сообщалась окружающимъ, забывавшимъ даже порою, что передъ ними неизлчимо больной человкъ, дни котораго сочтены…
Альфонсъ Додэ самъ руководилъ воспитаніемъ своего сына, былъ не только его учителемъ, но и товарищемъ его дтскихъ игръ и повреннымъ его юныхъ лтъ. Отецъ читалъ въ душ своего сына, какъ въ открытой книг, и Леонъ Додэ привыкъ длиться съ нимъ всми своими думами, планами и надеждами. Изъ разсказовъ Леона Додэ видно, что отецъ его никогда не могъ отдлаться отъ воспоминаній, оставленныхъ въ немъ страшною бойней 1870 года. Онъ часто говорилъ, что война эта сдлала его человкомъ. Онъ разсказывалъ, что часто, стоя на часахъ подъ снгомъ, онъ испытывалъ сильныя угрызенія совсти, припоминая свое веселое, безпечное существованіе. Потоки крови сверкали и переливались передъ его глазами, онъ видлъ чужія страданія, слышалъ крики побдителей и стонъ побжденныхъ, сердце его судорожно сжималось и онъ чувствовалъ глубокую жалость къ человчеству… Тамъ же, во время этой ужасной войны, онъ почувствовалъ первые симптомы болзни, которая впослдствіи свела его въ могилу. Но тогда онъ не обратилъ на это вниманія, онъ былъ весь поглощенъ тмъ, что совершалось вокругъ него, и не могъ думать, ни о чемъ другомъ. Эта война внушила ему чувство горячаго восхищенія къ арміи и военнымъ и онъ возвелъ армію въ святыню, ‘Т, кто жертвуетъ своею жизнью — должны быть выше другихъ людей!’ всегда говаривалъ Альфонсъ Додэ и этимъ можно объяснить его письмо по длу Дрейфуса, въ которомъ онъ вступается за неприкосновенность военныхъ судей или, врне, за ихъ непогршимость. Уваженіе къ военному сословію, къ военному мундиру, доходило у него до степени культа. ‘L’anne terrible’ (Ужасный годъ) — такъ онъ называлъ 1870 г.— являлся поворотнымъ пунктомъ не только въ его жизни, ной въ жизни цлой націи, въ нравахъ, предразсудкахъ и культур Франція до 1870 года и посл — о какая разница! Если случалось его сыну хвалить при немъ какого-нибудь нмца, то онъ всегда какъ-то насупливался и бормоталъ: ‘Да, да, эти ничтожные побдители!’ На немъ, какъ будто, боле чмъ на комъ-нибудь другомъ отразилось смятеніе, вызванное этою трагической эпохой. Онъ постоянно разсказывалъ своимъ дтямъ объ этой эпох и сильно желалъ, чтобы они прониклись его взглядами и чувствами. У него въ библіотек можно было найти все, что только было напечатано о войн 1870—1871 г. и онъ переживалъ ее, читая эти книги. Ничто не могло вызвать въ немъ такого волненія и гнва, какъ то, что онъ называлъ ‘легкомысленнымъ отношеніемъ къ великому погрому’, Добродушный Альфонсъ Додэ выходилъ изъ себя и сердился, когда ему говорили о гораздо боле важномъ значеніи многихъ современныхъ вопросовъ. ‘Разв можно забыть то, что было пережито въ эту памятную эпоху!’ восклицалъ онъ. За четыре дня до смерти, онъ пришелъ въ совершенно такое же волненіе по поводу одного разговора о злобахъ дня, волнующихъ современное общество. ‘Но я видлъ и пережилъ 71-й годъ!— воскликнулъ онъ, ударяя по столу своею исхудалою рукой.— Еслибъ они видли, выстрадали этотъ погромъ, такъ какъ я!..’ Леонъ Додэ всячески старался его успокоить,— ‘Папа, папа,— говорилъ онъ,— не волнуйся… Вдь мы вс раздляемъ твои взгляды, думаемъ такъ же, какъ и ты… Ну, будь же спокойне!’
Домашніе Альфонса Додэ, зная его чувствительность въ этомъ отношеніи, старались избгать и не затрогивать боле или мене жгучіе вопросы въ его присутствіи и тщательно оберегали его отъ всякихъ волненій. Ясность духа Альфонсъ Додэ сохранилъ до самой своей смерти, Леонъ Додэ говоритъ, между прочимъ, что его отецъ никогда не могъ отдлаться отъ нкоторыхъ суеврій и вызваннаго ими боязливаго чувства. Перездъ въ новый домъ, устройство на новомъ мст особенно содйствовали появленію этого чувства, и онъ даже записалъ въ своей памятной книжк свои боязливыя предчувствія, ему казалось, что вслдъ за окончаніемъ новаго дома и водвореніемъ въ немъ непремнно должны послдовать болзнь и смерть.