Сверх комплекта, Крюковской Аркадий Федорович, Год: 1896

Драматургия
Время на прочтение: 52 минут(ы)
Скачать в PDF

В. А. Крыловъ (издатель — ред)

Сверхъ комплекта.

Комедія въ четырехъ дйствіяхъ.

Передлана съ нмецкаго для русской сцены А. Крюковскимъ.

Для сцены.

Сборникъ пьесъ.

Томъ девятый.

Изданіе

Виктора Крылова

(Александрова)

С.-Петербургъ.

Типографія Шредера, Гороховая, 40.

1896.

‘Сверхъ комплекта’ — веселая комедія въ четырехъ дйствіяхъ, передлана изъ нмецкой пьесы ‘Mauerblmchen’. Главнымъ образомъ въ пьес выдается роль стараго холостяка, задумавшаго жениться на молоденькой двушк. Кром этой главной роли, поставленной весьма сценично, въ пьес есть еще нсколько комическихъ старческихъ ролей и четыре молодыхъ. Пьеса написана очень живо и смотрится съ интересомъ. Комедія эта съ большимъ успхомъ была неоднократно играна на Императорскихъ С.-Петербургскихъ театрахъ, съ артистомъ Давыдовымъ въ главной роли.

В. К.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Вирилинъ, Петръ Петровичъ, хозяинъ обойной фабрики.
Вирилинъ, Павелъ Васильевичъ,— его племянникъ.
Мотылевъ, Афанасій Ивановичъ.
Софья Аристовна,— его жена.
Варвара,— его дочь.
Кудряшевъ, Михаилъ Семеновичъ — отставной чиновникъ.
Ольга Михайловна,— его дочь.
Окуркинъ, Владиміръ Николаевичъ.
Корневъ,— докторъ.
Маша, Саша, — его дочери.
Губкинъ, Степанъ Александровичъ,— Статскій Совтникъ.
Красноперовъ,— купецъ.
Вороновъ,— Мировой Судья.
Петровъ.
Степанида, экономка у Вирилина.
Антонъ, лакей у Вирилина.
Слуга Мотылева.

Дйствіе происходитъ въ одной изъ столицъ, въ наши дни.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

У Вирилина. Жилая комната въ мщанскомъ вкус,

Довольство безъ изящества. Въ углу налво широкое угловое окно, черезъ которое видна сплошная красная стна фабрики. Въ средней стн нсколько справа входная дверь, слва на первомъ план дверь въ контору Вирилина, на второмъ дверь во внутреннія комнаты. Справа дверь на второмъ план въ комнату Павла. Въ глубин между дверью и окномъ каминъ, передъ которымъ столъ и покойныя кресла. У правой боковой стны диванъ, надъ нимъ дв гравюры въ рамахъ. Передъ диваномъ столъ, два маленькихъ стула и качалка.

Вечернее освщеніе яснаго весенняго дня. Съ четвертаго явленія начинаетъ темнть.

1.

СТЕПАНИДА, ОКУРКИНЪ.

Окуркинъ. (Со шляпой въ рук.) Такъ значитъ никоимъ образомъ нельзя видть господина Вирилина?
Степанида. (Сухо.) Сказано вамъ, что нельзя,
Окуркинъ. Сдлайте Божескую милость, хоть доложите только. Я вдь вижу, что вы женщина добрая, женщина…
Степанида. (Строго,) Женщина, женщина… Я не женщина,— я двица.
Окуркинъ. Ахъ, виноватъ…
Степанида. Да вы по какому длу? хотите въ булгахтеры что-ли поступить?
Окуркинъ. (Смясь.) Нтъ, я пріятель Павла Васильевича, не видался съ нимъ ровно шесть мсяцевъ… я вотъ пріхалъ…
Степанида. (Мягче.) А! такъ вы къ племяннику?
Окуркинъ. Именно, именно… стало быть племяннику-то можно доложить?
Степанида. (Снова строго.) Нтъ, и ему нельзя. Намъ строго на строго запрещено докладывать о конъ-бы ни было, пока хозяева на фабрик.
Окуркинъ. Да вдь ужъ тамъ работа вроятно кончена. (Вынимаетъ часы.) Смотрите, восемь часовъ.
Степанида. У насъ часы свои, двадцать лтъ по нимъ живемъ… Фабричный свистокъ свиснетъ, такъ и восемь часовъ, а до того времени… (Слышенъ пронзительный и продолжительный машинный свистокъ.) Вотъ, слышите… вотъ теперь, значитъ, пошабашили… Теперь можно и доложить.

Хочетъ идти.

Окуркинъ. Позвольте еще одинъ вопросъ… Скажите, что въ сущности длаетъ Павелъ Васильевичъ на этой фабрик? вдь онъ готовился быть живописцемъ*
Степанида. (Насмшливо.) Мало-ли кто къ чему готовился, да ничего не вышло… Однако вы тутъ меня не разспрашивайте, потому я двадцать лтъ здсь молчу… меня за то и держать и цнятъ, что я молчу, не разговариваю.

Входитъ Павелъ.

2.

Т-ЖЕ и ПАВЕЛЪ.

Павелъ. Кого я вижу?! Владиміръ! голубчикъ!..
Степанида. Ну вотъ, Павелъ Васильевичъ самъ пришелъ.
Окуркинъ. Вижу, молчаливая дама, теперь вы можете идти молчать въ другое мсто.
Степанида. (Про себя) Грубіянъ какой.

Уходить.

Павелъ. Откуда?
Окуркинъ. Да вотъ ужъ цлая недля, какъ я тебя разыскиваю. Сперва зашелъ на твою старую квартиру…
Павелъ. (Вздохнувъ). Ахъ, я тамъ уже больше не живу.
Окуркинъ. Оттуда забжалъ въ твой любимый ресторанъ.
Павелъ. (Вздохнувъ.) Ахъ! я тамъ больше не обдаю.
Окуркинъ. Былъ, наконецъ, въ твоей мастерской.
Павелъ. (Съ комическимъ негодованіемъ.) И нашелъ меня на фабрик.
Окуркинъ. Я глазамъ не врю. Но больше всего я былъ пораженъ сегодня утромъ: ты прислалъ мн пакетъ.
Павелъ. Со включеніемъ трехсотъ рублей.
Окуркинъ. Что-же это значить?
Павелъ. Я теб былъ долженъ триста рублей, я прислалъ мой долгъ,
Окуркинъ. Ты?.. Ты начинаешь уплачивать свои долги?.. Стало-быть, весь міръ пошелъ вверхъ тормашки. Я испугался: ужъ не случилось-ли съ тобою какого несчастья. Павелъ Вирилинъ платитъ свои долги, это чортъ знаетъ что такое! (Съ комическимъ ужасомъ.) Ужъ не продалъ-ли ты, наконецъ, хоть одну изъ твоихъ картинъ?
Павелъ. Ни одной. Я художникъ непродажный.
Окуркинъ. Или? лучше сказать, не покупаемый.
Павелъ. Или непокупаемый… какъ хочешь… Я въ теченіе послднихъ шести мсяцевъ… (Съ комической стыдливостью я сдлался такъ называемымъ порядочнымъ человкомъ.
Окуркинъ. Не можетъ быть!
Павелъ. Прилежнымъ фабричнымъ работникомъ,
Окуркинъ. А живопись? совсмъ забросилъ?
Павелъ. Не забросилъ, а запечаталъ… и не самъ я, а судебный приставъ, который забралъ все мое имущество… Ну, мои кредиторы моими картинами не разживутся… А между тмъ ко мн прикатилъ мой дядюшка и сразу уничтожилъ все мое легкомысліе, далъ мн такіе убдительные совты…
Окуркинъ. Напримръ?
Павелъ. Онъ сказалъ: лучше бытъ хорошимъ рисовальщикомъ, чмъ плохимъ художникомъ, лучше ежемсячно акуратно получать жалованье, чмъ вчно не знать на какія деньги будешь завтра обдать… Словомъ, теперь я служу на обойной фабрик ‘Вирилинъ и Мотылевъ’ однимъ изъ самыхъ усердныхъ рисовальщиковъ. Вчера я сочинилъ рисунокъ для древнерусской кафели, а сегодня создалъ поразительный узоръ для кожаныхъ обоевъ.
Окуркинъ. Какая страшная превратность судьбы.
Павелъ. Да. По правд сказать, сначала мн было таки трудненько… Въ моемъ житейскомъ обиход я никакъ не могу усвоить философію дядюшки… Но, мало по малу, я обшаркался и примирился съ новымъ положеніемъ. Здсь-же все къ этому располагаетъ, вся эта фабричная обстановка: и скромный домъ, и скучная старая мебель…
Окуркинъ. (Оглядывая комнату.) Да, обстановка сренькая.
Павелъ. Смотри: вотъ дв очень успокоительныя картинки на стн… Тамъ пейзажъ съ надписью ‘Утро’, а тутъ тотъ-же пейзажъ ‘Вечеръ’. Все это удивительно усыпляетъ душу, и теперь, если мои былые шашни и кутежи сохраняются въ моей памяти, то единственно въ вид какой-нибудь самой неправдоподобной сказки.
Окуркинъ. Стало быть, ты, въ сущности, доволенъ тмъ, что такъ сказать, опростился.
Павелъ. Вполн. Вотъ въ этомъ самомъ кресл, располагаюсь я ежедневно посл обда и наживаю себ жиръ. По вечерамъ почтительно внимаю разумнымъ совтамъ дядюшки и чувствую себя при этомъ такимъ здоровымъ, какъ никогда во всю жизнь.
Окуркинъ. Стало быть, ты начинаешь погружаться въ трясину.
Павелъ. Въ очень тепленькую… Хочешь сигару?

Подаетъ.

Окуркинъ. (Съ недовріемъ обнюхивая сигару.) Остзейская?
Павелъ. (Съ гордостью.) За то купленная на заработанныя деньги.
Окуркинъ. Прощай!
Павелъ. Что? Ты тоже боишься попасть въ трясину?
Окуркинъ. Отчасти… Но не совсмъ еще. Я вернусь. Мн просто некогда сегодня. Я захалъ на секунду, чтобы тебя провдать, у меня есть дло сегодня вечеромъ.
Павелъ. Дло? у тебя?
Окуркинъ. И очень важное: я предпринялъ охоту на прелестнйшаго зврька.
Павелъ. На легкокрылую бабочку
Окуркинъ. Нтъ. Она вполн порядочная барышня. Я встртилъ ее только одинъ разъ у знакомыхъ и то мелькомъ, а сегодня я узналъ, что она будетъ въ театр, и ты поймешь…
Павелъ. Я вижу, ты неисправимъ.
Окуркинъ. Это мое единственное занятіе въ жизни: быть неисправимымъ. Долженъ-же человкъ что нибудь длать. Впрочемъ, ты обо мн не очень сокрушайся. Со временемъ я непремнно исправлюсь, разумется, какъ можно позже, въ самыхъ преклонныхъ годахъ. Тогда я раскаюсь. Но, чтобы было въ чемъ раскаяваться, надо сперва побольше нагршить,— вотъ я и стараюсь. До свиданья, голубчикъ, до свиданья.

Уходитъ въ среднюю дверь.

Павелъ. (Провожая его глазами.) Итакъ, все это еще существуетъ на свт: и приключенія, и легкомысліе!… и любовь… Надо встряхнуться.

Входятъ Вирилинъ и Мотылевъ.

3.

ПАВЕЛЪ, ВИРИЛИНЪ, МОТЫЛЕВЪ.

Вирилинъ. (Мотылеву, оживленно бесдуя и показывая). Вы находите, что хорошо, а по моему нехорошо.
Мотылевъ. Мн нравится.
Вирилинъ. Еще бы!.. На то вы мн и компаньонъ, чтобы вчно мн противорчить.
Мотылевъ. Нтъ-съ, это вы со мной всегда несогласны.
Вирилинъ. (Показывая рисунокъ.) Какъ-же съ вами соглашаться?.. Ну. глядите: разв это не пестро? Такъ и рябить въ глазахъ,
Мотылевъ. И прекрасно, что пестро,— это и требуется.
Вирилинъ. Вамъ, можетъ быть, но не мн.
Павелъ. О чемъ вы спорите.
Мотылевъ. Да вотъ объ вашемъ рисунк для кожаныхъ обоевъ.
Павелъ (Вирилину.) Вамъ, дядя, не нравится?
Вирилинъ. Ты на меня, Павлуша, не сердись, но я нахожу его не довольно солиднымъ. Это рисунокъ, такъ сказать, не кожаный… Обои предназначаются для кабинета, а кабинетъ долженъ имть серьезный, солидный видъ.
Мотылевъ. Нисколько. Кабинетъ, какъ и другія комнаты, долженъ располагать къ веселью.
Вирилинъ. Такъ вы ужъ прямо оклейте его газетными каррикатурами, тогда выйдетъ еще веселй.
Павелъ. Господа, господа! — хоть бы по вечерамъ-то вы перестали спорить и ссориться. Вдь на это у васъ есть все утро, во время фабричныхъ работъ.
Вирилинъ. Онъ не перестанетъ! онъ никогда не перестанетъ. Вришь-ли, Павлуша, онъ 27 лтъ все такой несносный. Да-съ, Афанасій Ивановичъ, вы несносный. Я съ каждымъ днемъ все боле и боле убждаюсь, что мы другъ къ другу не подходимъ, что наше товарищество долго продолжаться не можетъ.
Мотылевъ. Однако позвольте, Петръ Петровичъ, вы, кажется, пришли сюда съ намреніемъ сообщить вашему племяннику…
Вирилинъ. Пожалуйста, не безпокойтесь напоминать… я все очень хорошо помню и безъ васъ, это вы меня считаете слабоумнымъ, но я совсмъ не слабоумный.
Павелъ. Что такое сообщить, дядя?
Вирилинъ. А вотъ сейчасъ. Присядь.

Садится слва на диваньчикъ, Павелъ тоже садится подл него.

Мотылевъ. Слава теб Господи.

Садится на стулъ по другую сторону Павла.

Вирилинъ. (Торжественно.) Дорогой Павлуша! Посл двадцати семи лтъ самаго невыносимаго товарищества съ этимъ господиномъ, сегодня въ первый разъ компаньонъ мой и я — мы сошлись на одной и той-же мысли.
Мотылевъ. Но я первый ее высказалъ.
Вирилинъ. А я согласился… надюсь это не маловажное обстоятельство. Мысль эта касается тебя.
Павелъ. (Удивленный). Меня?
Мотылевъ. Да Именно васъ касается,
Вирилинъ. (Сердито Мотылеву.) Вы что-же: сами хотите сказать, такъ говорите, или предоставьте мн?
Мотылевъ. Продолжайте, сдлайте милость, продолжайте,
Вирилинъ. (Павлу.) Ты нашу фабрику знаешь. Началась она въ ничтожныхъ размрахъ, а теперь достигла блестящаго состоянія.
Мотылевъ. И приноситъ хорошій доходъ.
Вирилинъ. (Мотылеву.) Если я говорю, что фабрика въ блестящемъ состояніи, то уже само собой разумется, что она даетъ хорошій доходъ… или можетъ быть вы воображаете. что фабрика тогда бываетъ въ блестящемъ состояній, когда она никакого дохода не даетъ?
Мотылевъ. Я только думалъ…
Вирилинъ. Это было-бы очень любезно съ вашей стороны, еслибъ вы только думали и не высказывали вашихъ думъ. Ты можешь понять, Павлуша, какихъ трудовъ мн стоило, чтобы достичь успховъ, вотъ съ подобнымъ компаньономъ. Теперь я состарился и все что имю рано или поздно должно достаться теб.
Павелъ. Ахъ, дядя…
Вирилинъ. Этого не избжишь. Ну!.. грустно было-бы думать, что въ одинъ прекрасный день весь заработокъ моей жизни перейдетъ въ чужія руки,
Мотылевъ. Въ чужія для насъ обоихъ, особенно, если онъ меня переживетъ.
Павелъ. (Улыбаясь Мотылеву.) Вы разсчитываете умереть раньше дядюшки?
Вирилинъ. Не надйся. Отъ него такой деликатности и не дождешься. Во всякомъ случа, Павлуша, такого рода давнишній союзъ желательно съ честью довести до конца, и къ счастію вс обстоятельства намъ вполн благопріятствуютъ. У Афанасія Ивановича есть дочь, а у меня ты. Изъ этого, конечно выходитъ… (Немного смущенный.) Что ты… понимаетъ… (Сердито Мотылеву.) Да, говорите-же вы хотъ что нибудь!
Мотылевъ. Нтъ, вы уже начали, вы и продолжайте.
Вирилинъ. Всю жизнь мн приходится отдуваться за васъ.
Мотылевъ. (Павлу.) Дло ясное, Павелъ Васильевичъ: вашъ дядюшка и я задумали женить васъ на моей дочери.
Павелъ. Позвольте… это такъ неожиданно для меня…
Вирилинъ. Въ жизни надо всегда готовиться къ самому скверному и тогда ничего неожиданнаго не будетъ… ты женишься на Варвар Афанасьевн.
Павелъ. (Слегка иронически.) Чтобы обезпечить дальнйшее существованіе фирмы?
Вирилинъ. Это мн будетъ очень пріятно.
Мотылевъ. И мн тоже.
Павелъ. А мн? про меня вы не спрашиваете?
Мотылевъ. Вамъ? Помилуйте, разъ я предлагаю вамъ свою дочь… казалось-бы…
Павелъ. (Любезно.) Афанасій Ивановичъ, поврьте, я очень цню такую честь, но я почти не знаю вашей дочери. Мн такъ мало приходилось встрчаться съ ней… я даже и разговаривалъ то съ ней почти только мимоходомъ.
Мотылевъ. Успете наговориться.
Вирилинъ. Конечно… если не до свадьбы, такъ посл.
Павелъ. Тогда ужъ будетъ поздно… а между тмъ ршиться на бракъ съ такой прозаической цлью…
Мотылевъ. Варя у меня этой вашей поэзіи не понимаетъ,— она вполн современная и разсудительная барышня.
Вирилинъ. То есть такъ-же разсудительна, какъ онъ самъ?.. Но не смотря на вс ея недостатки…
Мотылевъ. (Возмущенный.) Недостатки? у моей Вари?
Вирилинъ. Если я могъ вытерпть его 27 лтъ, то вроятно и ты…
Мотылевъ. Вытерпть! мою Варю вытерпть!.. Еще неизвстно кому придется терпть…
Вирилинъ. Что вы этимъ хотите сказать?.. Вы унижаете моего племянника. Если онъ вамъ не нравится,— сдлайте одолженіе: навязываться мы не намрены.
Мотылевъ. Да и я не навязываю своей дочери.
Вирилинъ. Въ такомъ случа безподобно. Оставимъ этотъ разговоръ.
Мотылевъ. Какъ вамъ будетъ угодно.
Вирилинъ. Павлуша, женитьба твоя разстроена. Мы отказываемся.
Павелъ. (Съ комической покорностью.) Погодите, господа, дайте-же и мн вымолвить словечко.
Мотылевъ. Говорите… хотя признаюсь…
Вирилинъ. (Кидаясь въ кресло.) Высказывайся.
Павелъ. Высокоуважаемый Афанасій Ивановичъ, и вы, и дядюшка несказанно меня поразили принятымъ вами сообща ршеніемъ. Но, въ виду малаго моего знакомства съ невстой, я пока не скажу ни да, ни нтъ. Я вамъ искренно благодаренъ за ваше довріе и дамъ вамъ отвтъ, когда хорошенько все обсужу и посовтуюсь съ самимъ собою.
Мотылевъ. Чудесно. Больше этого я и не требую. Сейчасъ видно, что вы умный человкъ… не то что… (Вирилину.) Да-съ, онъ вполн разумный человкъ. (Беретъ шляпу.) До свиданія, скучнйшій изъ всхъ ворчуновъ.
Вирилинъ. (Радостно.) Неужели вы уходите?!. благодарю васъ.
Мотылевъ. (Идя къ двери, Павлу.) Съ вами-то мы все таки какъ нибудь сговоримся. По правд сказать, оттого-то мн и хотлось бы этой женитьбой удержать васъ на фабрик. (Указывая на Вирилина.) Сами видите, что такое вашъ дядюшка.

Уходитъ.

Вирилинъ. Ушелъ?
Павелъ. Да.
Вирилинъ. Удивляюсь теб, Павлуша: преподносятъ теб чуть не въ полное распоряженіе богатйшую фабрику, а ты еще артачишься. Ты хоть-бы немного и обо мн подумалъ… пора теб замтить, какая мн помощь отъ моего компаньона. Я старъ становлюсь, а коли ты женишься, вдь ты тоже длаешься компаньономъ, хозяиномъ…
Павелъ. Ахъ, да! Ты съ этой точки зрнія… Ну что-жъ, я начинаю привыкать къ повиновенію… приказывай. Постараюсь влюбиться въ Варвару Афанасьевну.
Вирилинъ. (Презрительно.) Зачмъ влюбиться? Какой вздоръ. Ты долженъ жениться, основать свой домъ… Я понимаю, что это тебя немножко пугаетъ, но право… женитьба тоже иметъ свои пріятныя стороны. Напримръ, выходишь ты утромъ изъ дому… ну? а вечеромъ возвращаешься,— или — же на оборотъ, выходишь вечеромъ… а возвращаешься только утромъ… да и кром того… гм… гм… однимъ словомъ: бракъ положительно иметъ свои пріятности.
Павелъ. Отчего-же ты самъ не женился?
Вирилинъ. Да такъ… не случилось… Сначала у меня было столько дла на фабрик, что некогда было объ этомъ подумать… да и было слишкомъ рано…
Павелъ. А потомъ?
Вирилинъ. Потомъ? (Указывая на свою небольшую лысину.) Потомъ было слишкомъ поздно. Впрочемъ, что говорить объ этомъ.

Входитъ Степанида.

4.

ВИРИЛИНЪ, ПАВЕЛЪ и СТЕПАНИДА.

Степанида. (Съ подносомъ, на которомъ стаканъ чаю и графинчикъ съ ромомъ.) Вотъ, Петръ Петровичъ, чай вамъ принесла. Ставитъ подносъ на столикъ налво.
Вирилинъ. Разв ужъ время?
Степанида. Какже, батюшка, половина девятаго.
Вирилинъ. (Смотритъ на часы.) И то, минута въ минуту.
Степанида. А я вамъ другаго рому купила, вчерашній вамъ не понравился. (Вирилинъ наливаетъ ромъ въ чай.) Этотъ будетъ лучше.
Вирилинъ. (Пробуя.) Дйствительно не дуренъ. Ну, что-же вы намъ на ужинъ приготовили?
Степанида. Солонины взяла и къ ней свжую спаржу подамъ.
Вирилинъ. Какъ ты меня балуешь.
Степанида. Ахъ, ты, Создатель! чуть не забыла. Докторъ присылалъ къ вамъ фельдшера сказать, что никакъ не можетъ быть сегодня.
Вирилинъ. Жалъ. Стало быть, сегодня и въ картишки не придется сыграть.
Степанида. Отчего-же?.. Не безпокойтесь, Петръ Петровичъ, я и объ этомъ позаботилась: другого нашла, господина Губкина пригласила… Общалъ придти… какъ-же вамъ безъ картъ.

Уходить.

Павелъ. (Указывая посл небольшой паузы на дверь, въ которую вышла Степанида.) Теперь понимаю, дядя, почему ты до сихъ поръ не женатъ.
Вирилинъ. Что ты, что ты!!. Ошибаешься, брать… не смй и думать.
Павелъ. Ты меня не понялъ, дядя. Я говорю въ томъ смысл, что ея вчная заботливость о теб, ея нжныя, чисто материнскія попеченія, ея сердечная потребность предупредить всякое твое желаніе…
Вирилинъ. Обязываютъ меня быть благодарнымъ.
Павелъ. Напротивъ, ты все это долженъ проклинать. Для тебя было-бы гораздо лучше, если бы твое хозяйство шло вверхъ дномъ и никто-бы о теб не заботился.
Вирилинъ. Благодарю.
Павелъ. Тогда-бы ты самъ о себ позаботился. Ты давно-бы вырвался отсюда и сталъ бы искать себ жену. Твоя жизнь освтилась-бы яркимъ солнышкомъ. Теперь бы двое или трое ребятишекъ ползали у тебя на колняхъ и это внесло-бы въ твой домъ оживленіе, молодость…
Вирилинъ. Да на что мн? Я на мою жизнь не жалуюсь,
Павелъ. Не жалуешься, а всегда всмъ недоволенъ и часто ворчишь изъ-за пустяковъ… Закисъ въ этой обстановк и даже не чувствуешь, до какой степени она тебя губить. Стоитъ-ли наживать богатство, трудиться, затмъ только, чтобы утромъ читать глупую газету, весь день пересчитывать счеты и вечеромъ играть въ винтъ или звать въ клуб?! Вдь одурь возьметъ отъ такой жизни… ни себ на радость, ни другимъ…
Вирилинъ. У тебя что-ли мн учиться какъ жить?
Павелъ. Немножко не мшаетъ… Не все мн выслушивать твои совты, выслушай и ты меня хоть разокъ. Рзать ножницами купоны штука не мудреная. Лучшіе проценты т, которые обмниваются на радости и удовольствія,— и когда человкъ объ этомъ забываетъ, то все его состояніе не боле какъ куча ненужной бумаги. Вотъ почему, дядя, я теб прямо говорю: время еще не ушло. Лови минуту. Ты человкъ добрый, съ любящимъ сердцемъ, ты вправ ожидать и сочувствія, и участія. Самъ увидишь, что для тебя теперь хорошая жена куда будетъ лучше и старой экономки, и надодливаго компаньона, и такого безпутнаго племянника, какъ я… Прощай пока. Хорошенько объ этомъ подумай.

Уходить направо

5.

ВИРИЛИНЪ, потомъ СТЕПАНИДА,

Вирилинъ. Вотъ такъ насказалъ… какія глупости… гм… (Усмхается.) А вдь даже забавно… мн вдругъ… (Усмхается.) Вотъ была бы штука… вотъ-бы рты вс поразинули… (Ходитъ задумчиво по комнат и случайно останавливается передъ зеркаломъ.) А что, вдь я еще не совсмъ уродъ… потертъ немного, это правда… но… перемна обстановки… новая жизнь… гм… да… (Степанида входитъ съ подносомъ, на которомъ блюда для ужина. Молча ставитъ на столъ. Вирилинъ, содрогаясь, отъ нее отступаетъ.) А скажи-ка ты мн, Степанида, который теб годъ?
Степанида. (Стыдливо.) Мн?.. Ахъ, Петръ Петровичъ, что это вамъ пришло въ голову объ этомъ спрашивать?
Вирилинъ. (Оглядывая ее.) И то, зачмъ спрашивать, какъ будто не видно сразу. (Снова тревожно ходитъ по комнат). Что это, какая скука.
Степанида. А вотъ сейчасъ придетъ господинъ Губкинъ, да старый конторщикъ…
Вирилинъ. И засядемъ мы по одной сотой въ винтъ,— прелесть какъ хорошо!.. и просидимъ мы до тхъ поръ, дока свчи догорятъ до подсвчника.
Степанида. (Удивленно.) Какъ всегда.
Вирилинъ. Да, да, какъ еще стулья-то насъ выносятъ. Все только одн старыя рожи видишь въ морщинахъ,— да беззубыя улыбки.
Степанида. Я, Петръ Петровичъ, не виновата что не позже родилась… какое Богъ далъ обличье то и есть… за то душой моей я преданный человкъ.
Вирилинъ. Душу-то глазами не видишь.
Степанида. Какъ не видишь, Петръ Петровичъ… вы вчера только нахмурились изъ-за рома, а ужъ я сегодня пять погребовъ обгала.
Вирилинъ. (Вздыхая.) Да, ты всегда мн угождаешь..
Степанида. Такой вамъ ромъ достала, что ему не меньше пятидесяти шести лтъ.
Вирилинъ. Пятидесяти шести! Ровно мои года. Это чортъ знаетъ какъ много.
Степанида. Петръ Петровичъ, да что это съ вами сегодня? Я васъ совсмъ не понимаю.
Вирилинъ. Гд теб понять. Ахъ, Степанида, зачмъ ты такая аккуратная и заботливая!
Степанида. Помилуйте, Петръ Петровичъ, а вдь жила въ лучшихъ домахъ…
Вирилинъ. Зачмъ ты жила въ лучшихъ домахъ? Приготовь столъ для винта, привинчивай меня къ этому дурацкому времяпрепровожденію, коли судьба моя такая.

Входитъ Антомъ.

6.

Т-ЖЕ и АНТОНЪ.

Антонъ. (Степанид.) Степанида Савшина, тамъ какая-то барышня спрашиваетъ.
Степанида. Какая барышня? что ей нужно?
Антонъ. Петра Петровича желаетъ видть.
Вирилинъ. (Отворачиваясь.) Меня? Кто такая? (Антонъ подаетъ визитную карточку. Вирилинъ читаетъ.) Ольга Михайловна Кудряшева, проситъ Петра Петровича принять ее по важному длу.
Степанида. По вечерамъ Петръ Петровичъ длами не занимаются.
Вирилинъ. Да. да, Скажи, пусть зайдетъ завтра въ контору.
Антонъ. (хочетъ идти.) Слушаю-съ.
Вирилинъ. А впрочемъ, постой… что она… какъ на видъ?.. ничего… молода?..
Антонъ. Молоденькая-съ.
Вирилинъ. И… хороша… то-есть собой?
Антонъ. Не похаешь, такая, можно сказать, въ апетит. У насъ такихъ не бываетъ.
Вирилинъ. (Про себя.) Даже и этотъ дуракъ замтилъ, что здсь только старыя рожи. (Антону.) Ну, нечего длать, проси.
Антонъ. Слушаю-съ.

Уходить въ среднюю дверь.

Степанида. Зачмъ это вы въ такое поздное время, Петръ Петровичъ, за дла принимаетесь? Вотъ ужинъ на стол, а вы…
Вирилинъ. Не хочу я ужинать, отстань… уйди, пожалуйста.
Степанида. (Про себя.) Что это съ нимъ? все шиворотъ на выворотъ пошло.

Уходитъ съ подносомъ. Входитъ Ольга.

7.

ВИРИЛИНЪ, ОЛЬГА.

Ольга. (Очень скромно.) Извините Петръ Петровичъ, что въ такой поздній часъ я осмлилась…
Вирилинъ. (Ласково перебивая.) Помилуйте… Ничего… Присядьте, прошу васъ.
Ольга. Я весь день была такъ занята, что только подъ вечеръ выдалось время.
Вирилинъ. Чмъ могу служить?
Ольга. Я слышала, что ваша фирма ‘Вирилинъ и Мотылевъ’ нуждается въ бухгалтер и кореспондент.
Вирилинъ. Да, мы ищемъ бухгалтера.
Ольга. Такъ я вотъ рискнула попытать счастья.
Вирилинъ. А!.. У васъ врно братецъ есть, или женихъ, за котораго вы…
Ольга. О, нтъ. Я ищу мста собственно для себя.
Вирилинъ. (Непріятно пораженный.) То есть, какъ-же это, для васъ?
Ольга. Такъ вотъ: для меня самой.
Вирилинъ. Вы хотите служить у меня?
Ольга. Что-жъ, Петръ Петровичъ, женщина-бухгалтеръ совсмъ не такая рдкость но нашимъ временамъ.
Вирилинъ. Такъ-съ. Понимаю. Женская эмансипація, двичій трудъ, равенство обоихъ половъ… Благодарю покорно.
Ольга. Я? Петръ Петровичъ, прошла полный курсъ коммерческихъ наукъ, я имю аттестатъ. Если вы пожелаете подвергнутъ меня испытанію…
Вирилинъ. Ничуть не желаю, Моя контора не двичій пансіонъ. Я, сударыня, держусь старины и по мн въ контор должны работать мужчины.
Ольга. А женщины гд?
Вирилинъ. Въ кухн… ихъ дло варить и жарить?
Ольга. Согласна. Но… что-же он должны варить и жарить?
Вирилинъ. Какъ что?
Ольга. Я хочу этимъ сказать, что у многихъ женщинъ положительно не на что приготовить обдъ,— если он сами ничего не заработаютъ…
Вирилинъ. Ну, въ такомъ случа… пускай выходятъ замужъ.
Ольга. Совершенно врно… но — за кого?
Вирилинъ. Надо думать, что еще не вс мужчины перевелись на свт.
Ольга. Да, но ихъ недостаточно.
Вирилинъ. Ого!
Ольга. Увряю васъ, что такъ. Какъ негоціантъ, вы конечно поврите цифрамъ. По послднимъ статистическимъ даннымъ доказано, что мужчины и женщины въ Россіи находятся въ самыхъ неправильныхъ отношеніяхъ между собой.
Вирилинъ. (Не понявъ.) Въ неправильныхъ отношеніяхъ? что вы такое говорите?
Ольга. Мужчинъ на цлый милліонъ меньше, чмъ женщинъ, прибавьте къ этому, что множество мужчинъ не ршаются жениться за неимніемъ средствъ содержать жену… наконецъ, что есть и такіе дрянные эгоисты, которые предпочитаютъ оставаться холостяками, чтобы не безпокоить себя… Неправда-ли? вдь есть и такіе дрянные эгоисты?
Вирилинъ. Да, да… разумется есть… (про себя.) И эта тоже говоритъ, что и Павелъ… упреки со всхъ сторонъ.
Ольга. (Продолжая.) Итакъ изволите видть: комплектъ мужчинъ, желающихъ жениться, далеко не отвчаетъ количеству двицъ, желающихъ выйти замужъ, а потому поневол множество женщинъ остаются сверхъ комплекта.
Вирилинъ. Сверхъ комплекта.
Ольга. Это т несчастныя двушки, для которыхъ на балу никогда не хватаетъ кавалеровъ, а въ жизни он напрасно мечтаютъ о томъ, чтобы пристроиться… И такихъ сверхъ комплекта на одинъ милліонъ.
Вирилинъ. Конечно… положеніе ихъ непріятное. Но не могу-же я измнить статистики и увеличить комплектъ мужей. Все таки призваніе женщины совсмъ не конторская работа, а бракъ.
Ольга. Поврьте, Петръ Петровичъ, сами двушки никогда не откажутся отъ этого призванія. Къ несчастію мужчины не большіе охотники просить руки, не имющей ничего… (Съ кокетствомъ выставляя руку.) какъ бы красива ни была эта рука. Вотъ и приходится самой пробиваться въ жизни… что я и пытаюсь сдлать, обращаясь къ вамъ.
Вирилинъ. Да разв у васъ нтъ отца, который бы заботился о васъ?
Ольга. О? мой папа, конечно, длаетъ все, что можетъ. Но онъ старъ — и насъ три взрослыхъ дочери у него… Пенсія его такая маленькая, а все такъ дорого… еслибъ вы знали, что стоитъ содержаніе трехъ взрослыхъ двушекъ. Спросите-ка у вашей супруги.
Вирилинъ. У меня супруги нтъ.
Ольга. Вы не женаты?
Вирилинъ. Я состою въ числ дрянныхъ эгоистовъ.
Ольга. (Испуганная). Ахъ? ты Господи! что-жъ это я наговорила. (Кокетливо). И все таки надо быть правдивой: я своихъ словъ назадъ не беру,
Вирилинъ. И не берите. Вамъ жаловаться на судьбу не придется, Вы ни въ какомъ случа не останетесь сверхъ комплекта. Вы такъ очаровательны во всхъ отношеніяхъ, что…
Ольга. Петръ Петровичъ, вы, кажется, начинаете мн говорить любезности. Это совсмъ не пристало моему будущему принципалу.
Вирилинъ. Ого! Да вы говорите какъ будто ужъ уврены, что я васъ приму на службу.
Ольга. Не уврена, а надюсь. Это было-бы большимъ счастіемъ и для меня и для моихъ сeстеръ.
Вирилинъ. Вы, вроятно, младшая?
Ольга. Нтъ, я средняя. Старшая, Соня, устроила швейную мастерскую,
Вирилинъ. А младшая?
Ольга. Поля?.. Ну, той мы не позволяемъ работать. У нее прехорошенькій голосокъ, такъ что мы ее пристроили въ консерваторію и по мр силъ, стараемся дать ей хорошее музыкальное образованіе.
Вирилинъ. Это очень и очень похвально. Но, видите-ли, дорогая барышня, дло въ томъ, что… если бы даже я и захотлъ. Нтъ, это положительно невозможно. Что скажутъ мои молодцы въ контор.
Ольга. (Кокетливо). О! они, конечно, вс будутъ очень довольны.
Вирилинъ. Въ этомъ-то и бда. Сядетъ вотъ такая, какъ вы, рядомъ съ пылкимъ юношей, какая-же ему работа пойдетъ въ голову?.. гд ужъ тутъ думать, что шестью шесть тридцать шесть и шестью восемь сорокъ пять.
Ольга. (Поправляя.) Сорокъ восемь.
Вирилинъ. Вотъ видите, и я даже спутался въ таблиц умноженія! А мои молодые конторщики совсмъ головы растеряютъ, если будутъ постоянно видть передъ собой ваши глазки. Тутъ, пожалуй, все состояніе сквозь пальцы улетучится.
Ольга. Никто моихъ глазъ и не увидитъ. Мои глаза всегда будутъ опущены надъ книгами.
Вирилинъ. Какая вы упорная… ну, хорошо… я подумаю… нельзя-же сразу…
Ольга. Подумайте.
Вирилинъ. Судя по первому впечатлнію… вы… пожалуй что будете и потолкове мужчины.

Протягиваетъ ей руку.

Ольга. (Пожимая ее.) Значитъ, нтъ боле причины для отказа. Благодарю васъ. Поврьте, Петръ Петровичъ, я съумю оправдать ваше довріе.
Вирилинъ. Батюшки, да она ужъ благодаритъ меня, точно я уже согласился.
Ольга. Бгу обрадовать мамашу и сестеръ.
Вирилинъ. Да вдь я… я… я…
Ольга. Вы человкъ добрый души и рады помочь нуждающемуся… и я чувствую, что служить у васъ будетъ мн чистое блаженство.
Вирилинъ. Это облава. Давеча Павелъ говорилъ про мою добрую душу, теперь вы… вдь этакъ, пожалуй, онъ правъ и я тоже могу…
Ольга. Что?
Вирилинъ. Нтъ, ничего… нтъ… я такъ…
Ольга. Стало быть до свиданья… до завтра. Вы увидите, Петръ Петровичъ, что останетесь мною довольны.

Уходитъ.

Вирилинъ. Еще-бы! Когда ужъ о ею пору… да этакъ, пожалуй, я и въ самомъ дл въ комплектъ попаду.

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

Контора ВИРИЛИНА и ШТЫЛЕВА.

Посреди сцены, перпендикулярно къ рамп, стоятъ два большихъ, составленныхъ вмст, письменныхъ стола, тамъ что сидящіе за ними приходятся другъ къ другу лицомъ къ лицу. Въ томъ мст, гд столы соединены, стоитъ на нихъ небольшая полочка, а на ней печать для наложенія штемпеля. Съ лвой стороны комнаты два кресла и столикъ,— на второмъ план входная дверь. Съ правой стороны на аван-сцен дверь въ квартиру Вирилина, на второмъ план денежный несгораемый шкафъ, онъ открытъ. Въ средней стн большая обитая кожею, двустворчатая дверь, чрезъ которую, когда она отворена, видна обширная рабочая комната, посреди которой высокая конторка, за ней работаетъ Ольга, рядомъ рабочій столъ Павла.

1.

ВИРИЛИНЪ, МОТЫЛЕВЪ, потомъ ПЕТРОВЪ.

Вирилинъ. (У стола справа.) Да-съ, Афанасій Ивановичъ, сегодняшній день отмтимъ мы красными чернилами въ календар!
Мотылевъ. (У стола слва.) Надо вамъ отдать справедливость, на этотъ разъ вы прямо таки попали въ точку.
Вирилинъ. Ага! Наконецъ-то и вы начинаете понимать дло.
Мотылевъ. Признаюсь, оно съ перваго взгляда мн показалось какъ-то странно: бухгалтеръ — и вдругъ женщина. Къ этому надо привыкнуть.
Вирилинъ. Потому-то я и далъ вамъ шестинедльный срокъ на испытаніе.
Мотылевъ. Гм! Дали. Да я бы на меньшій срокъ никогда и не согласился.
Вирилинъ. (Привставая и упираясь обоими руками о конторку.) Ну-съ, Афанасій Ивановичъ, ваше согласіе или несогласіе, тутъ ровно ни причемъ. Довольно того, что это было мое желаніе.
Мотылевъ. Какъ бы тамъ ни было, а я все таки воспользовался этимъ временемъ и зорко наблюдалъ за работой нашей барышни.
Вирилинъ. Въ пику мн? потому что она была нанята мною, а не вами… Что-же вы такое высмотрли зоркими глазами?
Мотылевъ. Она барышня толковая… книги ведутся превосходно.
Вирилинъ. (Съ письмомъ въ рукахъ.) А почеркъ-то каковъ у ней? какой розмахъ — и вмст съ тмъ сколько граціи. Каждая буква точно отчеканена. (Беря въ руки бумагу.) Взгляните вотъ напримръ: ‘Ивану Ивановичу Пузырькову, въ Твери. Милостивый Государь,— такъ какъ судомъ ршено взыскать съ васъ въ нашу пользу семьсотъ рублей’. Вдь это истинное наслажденіе получить такое письмо.
Мотылевъ. Я очень опасался, чтобы присутствіе молодой двицы, не смутило нашихъ юныхъ служащихъ.
Вирилинъ. Напротивъ: пока она въ контор, ни одинъ изъ нихъ съ мста не трогается.
Мотылевъ. Стало быть мы сегодня можемъ объявить госпож Кудрышевой, что окончательно принимаемъ ее на службу. Хотите, я сейчасъ ей это сообщу.
Вирлинъ. Нтъ, ужъ если позволите, лучше я ей скажу.
Мотылевъ. Какъ угодно. Можемъ и оба сказать.
Вирилинъ. Вотъ-бы вамъ, Афанасій Ивановичъ, всегда такъ слдовало соглашаться со мной.
Мотылевъ. На разумномъ дл мы всегда сойдемся.
Вирилинъ. Да, со вы не всегда понимаете. что разумно, что нтъ.
Мотылевъ. (Смясь.) Богъ дастъ, окончательно споемся, когда моя дочь и вашъ племянникъ… А кстати, вдь вы вчера еще хотли съ нимъ переговорить. Ну, что? высказался онъ наконецъ?
Вирилинъ. Не совсмъ еще.
Мотылевъ. Пора. Распоряженіе о признанія его компаньономъ нашей фирмы, уже состоялось. Вотъ и бумага. (Кладетъ бумагу на полочку). На счетъ длежа барышей, мы уже условились, такъ что я, право, не вижу почему-бы.
Вирилинъ. Предоставьте это мн, Афанасій Ивановичъ, если вы только не будете вмшиваться, я все улажу.
Мотылевъ. Дай Богъ!
Вирилинъ. Пересмотрите пожалуйста эти письма…

Передаетъ письма, беретъ фабричный штемпель, отмчаетъ имъ нсколько бумагъ, потомъ снова ставитъ его на палочку.

Мотылевъ. (Пересматривая.) Ха, ха!.. пригласительный билетъ на свадьбу. Представьте, отъ кого… отъ Степана Федоровича Кукина… невроятно!.. пятидесятилтній холостякъ женится на двадцатитрехлтней двушк.
Вирилинъ. Отчего-же это невроятно?
Мотылевъ. Оттого что при такихъ бракахъ всегда является ариметическая задача.
Вирилинъ. Именно?
Мотылевъ. Если мужу 54 года, а жен 23,— спрашивается: сколькихъ лтъ долженъ быть, такъ называемый, другъ дома. Какъ видите, самое простое уравненіе съ одной неизвстной.
Вирилинъ. Ужъ вы безъ этакихъ втреныхъ идей жить не можете. Я очень хорошо понимаю Степана Федоровича. Надоло ему вчно киснуть одному, вотъ онъ и хочетъ украсить свои послдніе лучшіе годы участіемъ прелестнаго, молодаго существа.
Мотылевъ. Ай, ай, Петръ Петровичъ, этакъ, пожалуй, и вы вздумаете вступить въ подобный союзъ.
Вирилинъ. (Снова привставая и опираясь руками на конторку.) Афанасій Ивановичъ! только въ одинъ союзъ я и вступилъ въ своей жизни, и это былъ союзъ съ вами. Вы легко поймете, что съ меня и этого довольно.
Мотылевъ. И съ меня тоже. (Говоритъ въ среднюю дверь.) Господинъ Петровъ, потрудитесь принять къ исполненію.

Передаетъ Петрову нсколько бумагъ.

Петровъ. (Показавшійся въ средней двери.) Слушаю-съ.
Вирилянъ. (Зоветъ.) Ольга Михайловна, пожалуйте сюда на пару словъ.
Мотылевъ. Напрасно трудитесь. Я бы и самъ могъ позвать ее.

Входитъ Ольга.

2.

МОТЫЛЕВЪ, ВИРИЛИНЪ, ОЛЬГА,— потомъ ПАВЕЛЪ.

Ольга. Что прикажете?
Вирилинъ. (Передавая ей бумага.) Тутъ есть нсколько бумагъ по вашей части.
Мотылевъ. (Который снова сдъ у стола на свое мсто.) Между прочимъ отвть братьевъ Чернобуровыхъ изъ Москвы…
Вирилинъ. (Перебивая.) Но всего важне заказъ изъ Новгорода.
Ольга. А! очень кстати.
Мотылевъ. Да-съ… и это я устроилъ, по моему предложенію.
Вирилинъ. Пожалуйста же хвастайтесь… подумаешь, какую Америку открылъ! Новгородъ!
Павелъ. (Показавшійся въ средней двери.) Афанасій Ивановичъ! можно васъ просить на минуточку.
Мотылевъ. Сейчасъ.

Она исчезаетъ въ среднюю дверь.

Вирилинъ. А теперь, Ольга Михайловна, я долженъ сообщить вамъ нчто важное и пріятное, подойдите поближе.
Ольга. Что такое?
Вирилинъ. Вы, конечно, помните какой сегодня день?
Ольга. Еще-бы! сегодня кончаются мои пробныя шесть недль.
Вирилинъ. Значить вы достаточно могли изучить моего компаньона и вполн убдиться, какой онъ непріятный и мелочный человкъ.
Ольга. (Улыбаясь.) Ахъ, Петръ Петровичъ, разв я смю судить… о хозяин…
Вирилинъ. Все, чтобы онъ ни сказалъ, даже самое пріятное извстіе выходитъ у него какъ-то кисло и грубо… Вотъ почему первое сообщеніе вы услышите отъ меня. (Съ радостнымъ выраженіемъ.) Ольга Михайловна!..
Мотылевъ. (Возвращаясь, быстро подходитъ къ Ольг.) Мсто остается за вами.
Вирилинъ. (Недовольный.) Тьфу!!. Именно это-то я и хотлъ сказать.
Ольга. (Радостно) Въ самомъ дл!… Ахъ, Афанасій Ивановичъ, благодарю васъ отъ всего сердца.
Мотылевъ. Очень радъ — темъ боле, что мн было довольно трудно убдить моего компаньона.

Идетъ снова въ заднюю комнату.

Вирилинъ. Просто возмутительный человкъ!
Ольга. (Улыбаясь, Вирилину.) Я, конечно, нисколько не врю, чтобы вы были противъ меня. Я съ первой минуты знала, что вы меня не прогоните.
Вирилинъ. Какъ? вы ужъ тогда замтили, что я…
Ольга. Хоть вы и выказали нкоторое недовріе.
Вирилинъ. Чмъ?
Ольга. Вы велли поставить конторку для моихъ занятій около самой двери, чтобы я постоянно была у васъ на глазахъ и чтобъ вы могли слдить за каждымъ движеніемъ моихъ пальцевъ.
Вирилинъ. Ахъ, это не изъ недоврія, Я, конечно, хотлъ чаще и больше васъ видть и тоже любоваться вашими пальчиками… но единственно потому, что… что чувствовалъ при этомъ большое удовольствіе… и… и…
Ольга. Петръ Петровичъ, вы любезничаете съ вашимъ бухгалтеромъ?.. Вы всегда такой галантный.
Вирилинъ. Съ бухгалтерами? рдко. Да и вообще, признаться, я мало имлъ сношеній съ женщинами и никогда не понималъ тхъ, кто за нихъ распинался. Но въ послднее время, мн какъ-то все чаще приходитъ въ голову, что, пожалуй, и женщины имютъ нкоторыя права. Вдь вотъ, когда я смотрю на васъ, какъ вы тутъ работаете у конторки, мн весь домъ кажется какъ-то свтле и уютне… какъ будто въ сосдней комнат поставленъ свжій и пахучій букетъ цвтовъ,
Ольга. (Улыбаясь.) Отъ васъ зависитъ устроить цлый цвтникъ: стоитъ только принять на службу побольше женщинъ,
Вирилинъ. Нтъ, ужъ если очень много пахучихъ цвтовъ, то это тоже вредно для здоровья.

Входить Павелъ.

3.

ВИРИЛИНЪ, ОЛЬГА, ПАВЕЛЪ.

Павелъ. (Взволнованный.) Дядя, вообрази, тамъ пріхала Варвара Афанасьевна.
Вирилинъ. А! очень пріятно.
Павелъ. Что ей здсь надо? она никогда на фабрик не появлялась
Вирилинъ. Ну, а теперь явилась, стало быть идетъ къ намъ на встрчу въ нашихъ желаніяхъ. Теб надо сегодня-же съ ней объясниться,
Ольга. Мн прикажете уйти?
Вирилинъ. Я вамъ ничего приказывать не желаю… но правда, тамъ у васъ кажется есть работа… спшная… такъ…
Павелъ. Нтъ, нтъ, пожалуйста, не уходите.
Ольга. Что это, какъ вы взволновались, Павелъ Васильевичъ? я до сихъ поръ не замчала, чтобы вы были робки съ барышнями. Вчера вы мн весь день мшали работать, не смотря на вс мои протесты.
Вирилинъ. Какъ? ты мшаешь работать? ты?
Ольга. Или можетъ быть вы храбры только съ тми двицами, которыя сверхъ комплекта?

Уходитъ.

Павелъ. Я… я… я…
Вирилинъ. Какъ-же такъ, любезный другъ, ты мшаешь моимъ конторщикамъ работать?
Павелъ. Ахъ, дядя… сейчасъ сюда нагрянетъ Варвара Афанасьевна, а ты затваешь объясненія по дламъ фабрики.
Вирилинъ. Хорошо… я васъ оставлю вдвоемъ и ты сегодня-же долженъ покончить это дло. Въ шесть недль вы, надюсь, познакомились,— пора оборвать эту канитель.
Павелъ. Но, дядя… третьяго дня я почти намекнулъ… она только того и ждетъ, чтобы я сдлалъ предложеніе,
Вирилинъ. И прекрасно, Стало быть остается только сказать послднее слово.
Павелъ. Но послдняго-то слова я больше всего боюсь… я…

Входить Варвара Афанасьевна.

4.

ВИРИЛИНЪ, ПАВЕЛЪ, ВАРВАРА АФАНАСЬЕВНА.

Вирилинъ. (Очень любезно.) Ахъ, Варвара Афанасьевна! какой пріятный сюрпризъ.
Павелъ. (Кланяясь.) Мое почтеніе.
Варя. Здравствуйте… мн папа приказалъ захать за нимъ… Нельзя, ли ему сказать.
Вирилинъ. Сію минуту, подождите пожалуйста…
(Идетъ къ средней двери, гд встрчается съ Мотылевымъ. Тихо ему.) Т-съ!… Не входите,

Тащитъ его назадъ и затворяетъ за собой дверь.

Варя. (Улыбается, слдя за этой продлкой.) А! Вотъ оно что! (Длаетъ нсколько шаговъ къ Павлу.) Наконецъ мы одни.
Павелъ. (Смущенный.) Варвара Афанасьевна… я… я такъ… взволнованъ…
Варя. И я тоже… не смотря на то, что это совершенно идетъ въ разрзъ съ моими привычками.
Павелъ. Если-бы только я зналъ съ чего начать…
Варя. (Улыбаясь.) Хотите я вамъ помогу?
Павелъ. Будьте такъ великодушны.
Варя. Во-первыхъ, вступительную бесду о погод, мы, конечно, отложимъ въ сторону.
Павелъ. Съ величайшимъ удовольствіемъ.
Варя. Мы будемъ говорить прямо.
Павелъ. Чмъ пряме, тмъ лучше.
Варя. Павелъ Васильевичъ, я васъ знаю за человка открытаго и честнаго,— зачмъ же вамъ играть роль какого-то невиннаго младенца?
Павелъ. Да, вы совершенно правы. Но, признаться, я никогда еще такъ не трусилъ, какъ въ настоящую минуту…. не смотря на то, что вашъ батюшка самымъ сердечнымъ образомъ высказалъ мн свои желанія и цли… я не находилъ подходящаго случая…
Варя. Ну, вотъ теперь очень подходящій.
Павелъ. Здсь? въ контор?
Варя. Именно здсь, въ контор. Вдь поэзіи въ нашемъ разговор будетъ очень не много.
Павелъ. Да, больше конторскаго разсчета… Вы опять таки правы: здсь мсто подходящее.
Варя. (Указывая на мсто Вирилина.) Такъ вотъ что: вы сядьте тамъ.
Павелъ. (Садясь.) Представителемъ фирмы: Петра Вирилина.
Варя. А я здсь.
Павелъ. Какъ представительница другаго компаньона.
Варя. Между нами двойной столъ съ дловыми бумагами.
Павелъ. А передъ глазами общій денежный шкафъ, съ широко раскрытыми дверцами, словно призывающій насъ въ свои объятія. Да, лучшаго мста для объясненій мы-бы не могли Найти. (Приподымаясь и говоря Вар чрезъ столъ.) Чувствую, Варвара Афанасьевна, что это неизбжно. Честь имю просить вашей руки,
Варя. (Смясь.) Ха, ха, ха!.. Могла-ли я пять лтъ тому назадъ думать, что мн вотъ такъ будутъ длать предложеніе?!. правда, я тогда зачитывалась романами и людей совсмъ еще не знала.
Павелъ. Теперь вы ихъ знаете?
Варя. И поняла, что любовь совсмъ ее играетъ той роли въ жизни, какую ей приписываютъ господа литераторы и поэты. Я очень хорошо видла, почему мои подруги выходили замужъ. Одной хотлось уплатить долги своего отца, другая рвалась зажить собственнымъ домомъ… и такъ дале, и такъ дале…
Павелъ. У каждой современной барышни свой маленькій разсчетъ.
Варя. Не судите насъ слишкомъ строго. Что ни говори, а вдь скучно вчно прогуливаться съ невидимымъ ярлыкомъ невсты, ищущей жениха. Обидно быть выставкой на жизненномъ базар и очень понятно, что каждая изъ насъ ликуетъ, когда, наконецъ, вычеркивается изъ списка предлагаемыхъ товаровъ. Это наша главная цль Вотъ почему большинство двицы меньше заботятся о муж, чмъ о супружеств.
Павелъ. Вы говорите, какъ профессоръ,
Варя. Преимущество такихъ браковъ по разуму въ томъ именно и заключается, что въ нихъ есть надежда на дальнйшій подъемъ чувствъ. Браки по любви начинаются съ высшихъ градусовъ тепла по термометру, потомъ страсть охлаждается, переходитъ въ тихую привязанность, въ дружбу, а иногда даже замерзаетъ до простаго товарищества. Бракъ по разсчету наоборотъ, начинается хладнокровіемъ и со временемъ длается все тепле и тепле.
Павелъ. Такимъ образомъ мужъ и жена влюбляются другъ въ друга окончательно ко дню ихъ серебряной свадьбы. Вруете-ли вы, что и мы съ вами можемъ надяться на такую милую перспективу?
Варя. Отчего-же нтъ?..
Павелъ. Въ такомъ случа подчинимся закону необходимости. (Замчая бумагу, лежащую передъ нимъ на полочк.) Вотъ здсь бумага, по которой я вступаю компаньономъ въ товарищество ‘Вирилинъ и Мотылевъ’. Нашъ союзъ также своего рода коммерческое товарищество. (Указывая сперва на Варю, потомъ на себя.) Мотылевъ и Вирилинъ. Въ сущности, стоитъ только измнить имена и контрактъ товарищества могъ-бы служить намъ домашнимъ договоромъ при бракосочетаніи.
Варя. Превосходно.
Павелъ. Позвольте-же обратить ваше вниманіе, что тутъ есть особаго рода параграфъ? именно. (Беретъ бумагу, положенную Мотылевымъ и читаетъ.) ‘Если кто изъ компаньоновъ пожелаетъ выдти изъ товарищества, то обязанъ извстить объ этомъ, по крайней мр за шесть мсяцевъ впередъ.

Кладетъ бумагу снова на полочку и ставитъ на нее фабричный штемпель.

Варя. Это очень умный параграфъ.
Павелъ. Стало быть…
Варя. Сердце мое вполн свободно, Павелъ Васильевичъ и если въ немъ случится какая перемна, вы первый объ этомъ узнаете.
Павелъ. Благодарю васъ.
Варя. Но и отъ васъ я ожидаю того же. Я хорошо понимаю, что пока я не могу требовать отъ васъ горячей страсти, но, по крайней мр, сердце ваше такъ же должно быть свободно, какъ и мое.
Павелъ. Мн кажется, что я могу признать…
Варя. Итакъ союзъ? (Протягиваетъ ему руку, черезъ столъ.)
Павелъ. (Пожимая ей руку.) Союзъ.

При пожатіи руки, оба нечаянно ударяютъ по фабричному штемпелю, который приходить въ дйствіе, издавая слышный публик звукъ, припечатывая лежащую подъ нимъ бумагу.

Павелъ. (Смясь.) Ага! даже фабричный штемпель приложенъ.
Варя. (Тоже смясь.) Теперь значить все въ порядк.

Отходитъ. Вбгаетъ Окуркинъ.

5.

Т-ЖЕ и ОКУРКИНЪ.

Окуркинъ. (Не замчая Вари.) Павлуша! Голубчикъ! прохожу мимо здшняго крыльца и вдругъ вижу… (Увидя Варю.) Ахъ, pardon!… я думалъ ты одинъ… извините…
Павелъ. (Рекомендуя.) Мой пріятель, Владиміръ Николаевичъ Окуркинъ. Варвара Афанасьевна Мотылева.
Окуркинъ. Душевно счастливъ… и не знаю какъ благодарить судьбу…
Варя. Вы очень любезны… но я уже собиралась уходить.
Окуркинъ. Я не помшалъ, надюсь?
Варя. Нисколько. (Павлу, прощаясь.) Итакъ, то, о чемъ мы говорили, ршено?
Павелъ. И припечатано.
Окуркинъ. Варвара Афанасьевна… позвольте вамъ напомнить о себ: я уже имлъ счастье познакомиться…
Варя. Со мной? Не помню… извините… (Павлу.) Какъ мн пройти къ папаш?
Павелъ. Сюда пожалуйте!

Варя, поклонившись, уходитъ направо, Окуркинъ отворяетъ ей дверь и отвшиваетъ почтительный поклонъ.

Окуркинъ. (Про себя.) не помнить!
Павелъ. Что это ты такъ расшаркался?
Окуркинъ. Павелъ, другъ мой! вотъ выпало-то счастье!
Павелъ. Какое счастье?
Окуркинъ. Да я-же теб разсказывалъ, какъ охотился за прелестной барышней. Вдь это она: Варвара Афанасьевна. Стало былъ, теперь мое знакомство съ ней обезпечено.
Павелъ. Какъ нельзя больше.
Окуркинъ. И какая у меня была геніальная мысль захать сюда сегодня.
Павелъ. Мысль, достойная великаго мыслителя.
Окуркинъ. Нтъ! Вдохновеннаго поэта… Зачмъ бишь я къ теб захалъ?.. сказать что-то, вздоръ какой нибудь! — это просто моя счастливая звзда тянула меня сюда, другъ мой, я счастливъ!

Обниметъ его.

Павелъ. Оставь пожалуйста! — ты меня задушишь.
Окуркинъ. Ты введешь меня въ ихъ домъ?
Павелъ. Разумется, отъ тебя вдь не отвяжешься.
Окуркинъ. Вришь-ли, Павелъ: ради этой двицы, я распрощусь со всякими безпутными похожденіями и кутежами.
Павелъ. Какъ это трогательно!
Окуркинъ. И потому прошу тебя: ты уже заран отрекомендуй меня какъ образецъ добродтели… Да что это я тутъ съ тобой болтаю, когда представляется такой прекрасный случай посадить ее въ карету. Извини, голубчикъ, не могую
Павелъ. Отъ всей души извиняю.
Окуркинъ. Зачмъ я сюда пріхалъ, это я когда нибудь вспомню и тогда теб скажу. Бгу на крыльцо и буду ждать пока она не появится…

Убгаетъ.

Павелъ. (Ему вслдъ.) Сколько твоей душ угодно,

6.

ПАВЕЛЪ, ВИРИЛИНЪ, потомъ МОТЫЛЕВЪ.

Вирилинъ. (Просовывая голову въ дверь.) Ну, что? Какъ?
Павелъ. Свершилось, дядюшка.
Вирилинъ. (Войдя.) Слава Богу. Поздравляю.
Павелъ. Я какъ вагонъ на желзной дороги: качусь по рельсамъ и не свернуть мн съ нихъ въ сторону никакой силой.
Вирилинъ. Радъ, очень радъ… тмъ боле, что сегодня мн немножко не понравилось, когда Ольга Михайловна сказала, что ты ей вчера все мшалъ, мн показалось, что ты относительно Ольги Михайловны…
Павелъ. Ахъ да, Ольга Михайловна прелестная двица, ею можно увлечься и надлать много глупостей, но я, къ несчастію, остепенился. Ольга Михайловна цвтокъ, который стоитъ въ сторон, а мои рельсы идутъ мимо, прямо въ невылазное болото мщанскаго счастья у богатаго домашняго очага. Вчера это была маленькая вспышка прежняго таланта, сегодня я добродтеленъ, и вспышка не повторится.
Вирилинъ. Спасибо… Какую-же я теб квартиру отдлаю!
Павелъ. Такую, что въ ней можно будетъ задохнуться отъ скуки.

Входить слуга.

Слуга. Къ вамъ господинъ Кудрышевъ, Михаилъ Семеновичъ.
Вирилинъ. Какой это Кудрышевъ?
Павелъ. Врно отецъ Ольги Михайловны.
Вирилинъ. Ахъ, да, да… проси скорй.
Павелъ. А я какъ истинно солидный гражданинъ, свершивъ ршительный подвигъ на всю мою жизнь, засяду опять за обойные рисунки, какъ будто ни въ чемъ не бывало.

Уходитъ въ среднюю дверь.

Вирилинъ. Прелестная двушка… можно увлечься… еще бы… и даже надлать глупостей… ну, да… конечно… отчего-же и не надлать глупостей, если это такъ естественно.

Входятъ Кудрышевъ.

7.

ВИРИЛИНЪ и КУДРЫШЕВЪ.

Кудрышевъ. (Очень почтительно.) Извините… можетъ я помшалъ. Я имю удовольствіе говорить съ Петромъ Петровичемъ Вирилинымъ?
Вирилинъ. Точно такъ, Вы господинъ Кудрышевъ?
Кудрышевъ. Да-съ,
Вирилинъ. Пожалуйте, пожалуйте, милйшій, Михаилъ Семеновичъ… такъ, кажется?
Кудрышевъ. Совершенно врно.
Вирилинъ. Очень счастливъ съ вами познакомиться. Не прикажете-ли? (показываетъ на кресло.) Чмъ могу служить?
Кудрышевъ. (Медленно опускаясь на диванъ.) Петръ Петровичъ… сегодня срокъ — и такъ сказать заключеніе пробному времени касательно службы моей дочери.
Вирилинъ. А! Вотъ вы о чемъ. Не извольте безпокоиться: все улажено, и Ольгу Михайловну мы оставляемъ при ея должности.
Кудрышевъ. Очень вамъ благодаренъ, но къ величайшему сожалнію… вы пожалуйста не извольте на меня сердиться… Я пришелъ вамъ доложить, что моя Ольга больше оставаться у васъ не можетъ.
Вирилинъ. Какъ не можетъ? почему?
Кудрышевъ. Она черезъ недлю должна ухать въ Ташкентъ.
Вирилинъ. Въ Ташкентъ?
Кудрышевъ. У меня-съ въ Ташкент есть старый пріятель. Онъ управляетъ тамъ большой фабрикой, и вотъ онъ пишетъ, что у него открывается мсто.
Вирилинъ. Да разв тамъ мсто выгодне нашего?
Кудрышевъ. Не только это-съ… но если ужъ позволите сказать откровенно: у моего пріятеля есть сынъ, аттестаціи самой безупречной… Ну-съ, а изволите знать, въ Ташкент общества никакого, со скуки взбситься можно, такъ ужъ тутъ одно спасенье: обзавестись семействомъ. Теперь сами посудите: если этотъ сынъ познакомится съ Оличкой… вроятіе очень большое, что они понравятся другъ другу и все такое… Я отецъ, Петръ Петровичъ.
Вирилинъ. Дурной отецъ. Изъ-за такихъ разсчетовъ вы готовы чортъ знаетъ куда отослать вашу дочь.
Кудрышевъ. Вамъ, Петръ Петровичъ, трудно войти въ наше положеніе, но мы давно объ этомъ мечтаемъ. Поневол хватаешься за первый подходящій случай.
Вирилинъ. Зачмъ-же для этого… непремнно хать въ Ташкентъ?
Кудрышевъ. Да изволите видть, по, статистическимъ даннымъ… я все люблю основывать на цифрахъ… извстно, что на девять двушекъ приходится не боле какъ шесть и три четверти мужчинъ, такъ что дв съ четвертью двушки всегда остаются сверхъ комплекта.
Вирилинъ. И онъ высчитываетъ комплектъ по статистик! — это у нихъ семейная болзнь.
Кудрышевъ. Ахъ, Петръ Петровичъ, одинъ Господь знаетъ, сколько тратится труда и здоровья и всякаго измышленія, чтобы поставить на ноги бдныхъ двушекъ… Необходимаго себя лишаешь, чтобы пріодть ихъ да пойти погулять въ биржевой скверъ… ‘Подбодритесь, барышни, подбодритесь, купчики съ биржи идутъ, можетъ кому и приглянетесь’… да туда, да сюда, на вечеръ, въ клубъ,— чего это стоитъ? а вдь нельзя безъ этого. Къ намъ на четвертый этажъ никто вдь не заглянетъ.
Вирилинъ. Зачмъ-же вы живете на четвертомъ этаж?
Кудрышевъ. Потому что въ пятомъ вс квартиры заняты. Впрочемъ, намъ общано, что съ осени мы можемъ перебраться въ пятый этажъ.
Вирилинъ. Чортъ знаетъ что такое!
Кудрышевъ. Именно, Петръ Петровичъ, чортъ знаетъ… Когда подумаешь, что мои дочери и хорошо воспитаны, и работницы, и красивы,— не можетъ быть, чтобы он остались сверхъ комплекта.
Вирилинъ. Да причемъ-же тутъ Ташкентъ?
Кудрышевъ. Я уже вамъ сказалъ какой подвертывается случай…
Вирилинъ. Вздоръ, пустяки. Разв нельзя и здсь найти разумнаго человка, который-бы понялъ, что молодость и красота также своего рода приданое.
Кудрышевъ. Гд-же вы его найдете? Не могу-же я стать посреди улицы и спрашивать у каждаго прохожаго: (Становится передъ Вирилинымъ.) Милостивый государь, не угодно-ли вамъ жениться на моей дочери?
Вирилинъ. (Не понявъ.) Мн?.. вы это въ какомъ-же смысл?
Кудрышевъ. Такъ, въ фигуральномъ.
Вирилинъ. Да… вообще… Ну, разумется, такъ обращаться къ людямъ нельзя. Во всякомъ случа я вамъ долженъ сказать, что я ршительно не могу обойтись безъ вашей дочери: ея ласковая улыбка, ея живая бесда… и кром этого… (Громко и перемняя тонъ.) кром этого, она великолпно пишетъ… ну, да… мало ли еще что… Нтъ, я ее не отпущу.
Кудрышевъ. Однако, Петръ Петровичъ…
Вирилинъ. (Живо.) Да поймите-же, наконецъ, чортъ побери…

Входитъ Павелъ.

9.

Т-ЖЕ и ПАВЕЛЪ.

Павелъ. Дядя, что ты такъ взволновался?
Вирилинъ. (Сердито.) Да вотъ, невроятная исторія тутъ съ господиномъ Кудрышевымъ.
Павелъ. (Кланяясь Кудрышеву.) А! Очень пріятно.
Кудрышевъ. Такъ вы-то и есть племянникъ… знаю, знаю, мн про васъ Ольга много говорила.
Павелъ. Въ самомъ дл? — а что именно?
Вирилинъ. (Павлу.) Погоди. Михаилъ Васильевичъ, прежде, чмъ на что нибудь ршиться, мн необходимо переговорить вотъ съ племянникомъ и съ самой Ольгой Михайловной, такъ позвольте васъ попросить переждать немного.
Кудрышевъ. Съ удовольствіемъ, это мн дло привычное… я подожду въ пріемной.
Вирилинъ. Будьте такъ любезны.
Кудрышевъ. Помилуйте.

Уходитъ налво.

Павелъ. Что у васъ тутъ?
Вирилинъ. Ахъ, Павлуша, если-бы ты только могъ вообразить!.. (Смущается.) Не хочешь-ли сигару?
Павелъ. Спасибо,— нтъ.
Вирилинъ. Это такой тяжелый и неожиданный ударъ. (Съ жаромъ.) Зачмъ ты это сдлалъ?
Павелъ. Я? что я сдлалъ?
Вирилинъ. Помнишь, какимъ ты меня засталъ, когда пріхалъ въ этотъ скушный домъ. Я какъ медвдь сидлъ съ моей берлог. Жилъ, какъ будто съ затворенными ставнями. Но ты пришелъ, открылъ окно и вдругъ повяло новой молодой жизнью въ этомъ дом. Зачмъ ты это сдлалъ? — теперь все это снова должно исчезнуть навсегда.
Павелъ. Почему-же такъ?
Вирилинъ. Вотъ этотъ Кудрышевъ требуетъ, чтобы я отпустилъ его дочь.
Павелъ. Такъ что-жъ? найми себ другого бухгалтера.
Вирилинъ. Ты просто дуракъ, посл этого. Да разв ты не видишь, какой огонь горитъ во мн.
Павелъ. Вотъ что!..
Вирилинъ. Да, Павлуша, да… и съ той самой минуты, когда Ольга Михайловна поступила къ намъ, я самъ не свой… я долго не засыпаю ночью, я перепуталъ сегодня красныя обои съ зелеными… Павлуша, ты такой еще молодой, ты долженъ знать, что такое любовь.
Павелъ. Знавалъ когда-то.
Вирилинъ. Скажи мн: у меня это… настоящая или такъ только.
Павелъ. Ужъ если обои перепуталъ, такъ должно быть, что настоящая.
Вирилинъ. И ты не будешь поднимать меня на смхъ? (Съ большимъ воодушевленіемъ.) Такъ по твоему еще можно… (Отворачиваясь, какъ-бы стыдясь.) Мн надяться?.. можно думать о женитьб?
Павелъ. Отчего-же нтъ? Ты еще не такой старикъ.
Вирилинъ. (Досадливо.) Кто говоритъ о старости, до старости еще далеко, но такъ вообще: достаточно-ли я кажусь бодрымъ и сильнымъ?
Павелъ. Ты молодецъ.
Вирилинъ. А?.. ты думаешь?.. неужели я молодецъ?.. Ахъ, другъ мой, чего-бы я не отдалъ, чтобы только вернуться къ твоимъ годамъ… и какъ-бы я боготворилъ свою жену! и какъ-бы она была счастлива со мной. Но при теперешнемъ моемъ… все-таки боле — уважаемомъ возраст, смю-ли я думать, что… (Снова смущается.) Ольга Михайловна… согласится.
Павелъ. А ты-бы ее спросилъ.
Вирилинъ. Страшно, Павлуша, страшно. Вотъ если-бы ты съ ней поговорилъ.
Павелъ. Я?
Вирилинъ. Сдлай это, Павлуша, сдлай изъ любви ко мн.
Павелъ. Съ удовольствіемъ.
Вирилинъ. Только этакъ, покраснорчиве… уврь ее, что это будетъ ея счастьемъ… Павлуша, вырви у нея согласіе,— я зацлую тебя.

Обнимаетъ его.

Павелъ. (Смясь.) Ой, дядя, больно.
Вирилинъ. Да?.. видишь, какой я еще сильный… (Показываетъ руки.) Смотри, какіе мускулы,— желзо!
Павелъ. Такъ чтобы не откладывать въ долгій ящикъ… (Говоритъ въ дверь.) Ольга Михайловна.
Вирилинъ. Ты хочешь сейчасъ?.. у меня голова кружится. Бррр… какъ на казнь приговоренный….

Ольга входитъ въ среднюю дверь.

9.

Т-ЖЕ и ОЛЬГА.

Ольга. Вы меня звали?
Павелъ. Точно такъ, Ольга Михайловна. Приготовьтесь услышать кое что совершенно для васъ неожиданное.
Вирилинъ. (Волнуясь.) Отъ моего имени.
Ольга. Отчего-же вы не говорите сами?
Вирилинъ. Нтъ, ужъ пускай скажетъ мой племянникъ… Онъ знаетъ мои воззрнія… и, конечно, съуметъ… (Нетерпливо.) Говори, Павлуша.
Павелъ. Ольга Михайловна, вотъ вамъ мой дядюшка, это самый добрый и благороднйшій человкъ въ мір. Вы можете поврить мн на слово, никто не знаетъ его золотаго, сердца такъ, какъ я. Мое безпутное поведеніе стоило ему не мало сдыхъ волосъ, но онъ мн все прощалъ.
Вирилинъ. Оставь ты мои волосы въ поко.
Павелъ. Сегодня, наконецъ, я хоть немного могу расплатиться съ нимъ за все, что онъ для меня сдлалъ,— и вы, Ольга Михайловна, должны мн въ этомъ помочь.
Ольга. Отъ всей души.
Павелъ. Не торопитесь общать. Отъ васъ мой дядюшка потребуетъ очень многаго, очень многаго.
Вирилинъ. (Со вздохомъ.) Это правда.
Павелъ. Но если вы благоразумны, вы все-таки ему не откажете. Подумайте, что одного вашего слова достаточно, чтобы навки изгнать всякую заботу изъ родительскаго дома и вполн обезпечить существованіе ваше и вашего батюшки, и вашихъ сестеръ.
Вирилинъ. (Про себя, потирая руки.) Отлично говоришь… я теб поручу вс процессы нашей фирмы.
Павелъ. Словомъ, чтобъ не распространяться дале… (Подводитъ въ ней Вирилина.) Дядюшка предлагаетъ вамъ свою руку и сердце.
Вирилинъ. Я… я ршаюсь питать надежду…
Ольга. Вашу руку?.. Мн?..
Вирилинъ. (Про себя.) Оборветъ, сразу оборветъ.
Ольга. Извините… право я не могу придти въ себя… это такъ неожиданно…
Павелъ. Переговорите-же съ нимъ самимъ. Я оставлю васъ съ нимъ вдвоемъ.

Хочетъ удалиться.

Вирилинъ. (Удерживая его.) Нтъ, нтъ, Павлуша, останься.
Ольга. (Тревожно.) Да… прошу васъ, не уходите.
Павелъ. (Вирилину.) Я думаю, что теб было-бы удобне…
Вирилинъ. Нтъ, голубчикъ, продолжай. Ты такъ хорошо говоришь. (Сконфуженный, Ольг.) Племянникъ посвященъ во вс мои тайны, отвтьте ему… а на меня не обращайте никакого вниманія… какъ будто меня нтъ.
Ольга. (Павлу.) Петръ Петровичъ настолько выше меня по своему положенію въ обществ, что я поневол должна себ задать вопросъ: чмъ и когда я отплачу ему за то, что онъ такъ великодушно предлагаетъ мн свое имя?
Павелъ. Ну, объ этомъ вы не безпокойтесь. Въ случа вашего согласія вы ему принесете гораздо больше, чмъ онъ вамъ. Вашъ здравый смыслъ, ваше любезное обхожденіе, ваша молодость…
Вирилинъ. (Восторженно.) О, да!
Павелъ. И вотъ эта лучезарная улыбка, которая…
Вирилинъ. Мн такъ нравится.
Павелъ. Наконецъ, ваша красота, ваши чудные глаза… они-бы могли меня съ ума свести, если-бы я себ далъ волю…
Вирилинъ. (Дергаетъ Павла на платье.) Павлуша, ты бы побольше обо мн говорилъ…
Павелъ. (Какъ-бы пробуждаясь.) Да, вашъ избранникъ… кто-бы онъ ни былъ, долженъ гордиться вашимъ согласіемъ.
Ольга. Ну, а если относительно самаго главнаго, я останусь передъ нимъ въ долгу?
Павелъ. То есть, чего это?
Ольга. (Продолжая обращаться къ Павлу,) То есть… бы это объяснить?.. Когда бывало дома заходила рчь о томъ, что, можетъ быть, найдется человкъ, которому я буду принадлежать на всю жизнь,— я всегда думала, что насъ соединитъ любовь… самая искренняя, самая прочная… что я за моимъ мужемъ пойду куда ему будетъ утодно, хоть на край свта, готова буду жертвовать для него всмъ, всмъ!.. Правильно-ли я думала, Павелъ Васильевичъ?
Вирилинъ. (Тревожно про себя.) Вотъ онъ, ея отвть.
Ольга. (Все къ Павлу.) Что-же вы молчите?
Павелъ. Зачмъ вы не спросили меня про это четыре недли тому назадъ, когда я еще былъ бднякомъ и не умлъ подводить всякаго рода разсчеты. Тогда я бы вамъ отвтилъ: да, вы совершенно правы,— искреннюю любовь, захватывающую всю душу человка, не купишь никакими благами міра.
Ольга. (Взволнованная.) Я была уврена, что вы такъ отвтите.

Жметъ ему руку.

Вирилинъ. (Про себя.) Пропало мое дло.

Потихоньку уходитъ направо.

Павелъ. (Не замчая ухода Вирилина.) Но такъ-бы я говорилъ четыре недли тому назадъ. Съ тхъ поръ я сдлался тмъ, что принято называться благоразумнымъ человкомъ. И вотъ я самъ, въ этой комнат, простился навсегда съ горячими увлеченіями молодости, чтобы обручиться съ богатой двушкой.
Ольга. (Пораженная.) Вы обручились? вы?.. безъ любви? такъ только по разсчету?..
Павелъ. Какъ истинно добродтельный гражданинъ.
Ольга. Вы могли ршиться?
Павелъ. Что длать? этимъ вс должны кончить.
Ольга. (Отвернувшись отъ Павла, съ горькимъ разочарованіемъ.) Вс?.. вы думаете?… о, конечно, посл такого блистательнаго примра…
Павелъ. Ольга Михайловна, что съ вами?
Ольга. (Взволнованная.) Скажите вашему дядюшк… скажите… что я… согласна.
Павелъ. Вы… согласны?
Ольга. (Со вздохомъ.) Да.
Павелъ (Опуская голову.) Дядя, ты слышишь? (Обращаясь въ ту сторону, гд находился Вирилинъ.) Куда-же это онъ двался? (Зоветъ.) Дядя!
Вирилинъ. (Показываясь въ полуоткрытую дверь направо, вполголоса.) Знаю, Павлуша… напередъ знаю… не трудись объяснять.
Павелъ. Ликуй и радуйся: Ольга Михайловна сказала ‘да’.
Вирилинъ. (Входя въ комнату, взволнованный.) Что? Что ты говоришь? ты можетъ быть ослышался? (Ольг.) Неужели вы удостоили?.. согласились?.. Ольга Михайловна… Ольга, Олечка… Я… я долженъ… (Открывая объятія, будто хочетъ притянуть ее къ сердцу, но робетъ и быстро обращается къ Павлу.) Павлуша! Дай обнять тебя. (Обнимаетъ и крпко цлуетъ. Къ Ольг.) Хорошо-ли вы разсудили?.. я только думалъ, что… ахъ, дти мои, если-бы вы могли понять, до чего я счастливъ! (Снова длаетъ движеніе, чтобы ее обнять, но сейчасъ-же опускаетъ руку.) Ну, на это еще придетъ свое время.

Входитъ Кудрышевъ.

10.

Т-ЖЕ и КУДРЫШЕВЪ, потомъ СТЕПАНИДА и МОТЫЛЕВЪ.

Кудрышевъ. Надюсь, что теперь вы уже переговорили.
Ольга. Ахъ, папа, папа! господинъ Вирилинъ только что просилъ моей руки.
Кудрышевъ. (Радостно.) Что? (Павлу.) Вы? (Протягивая руку.). Очень, чрезвычайно тронутъ. Прекрасная будетъ парочка.
Ольга. (Смущенная.) Нтъ, папочка, не онъ… (Указывая на Вирилина.) а вотъ кто: Петръ Петровичъ.
Кудрышевъ. (Пораженный.) Вы?
Степанида. (Быстро входя справа.) Петръ Петровичъ, пожалуйте завтракать.
Вирилинъ. (Обнимая ее.) Дорогая ты моя! если-бы ты знала, какъ я счастливъ!
Мотылевъ. (Въ среднюю дверь.) О! какая компанія!
Вирилинъ. Афанасій Ивановичъ, можете меня поздравить: я женюсь.
Мотылевъ. На Степанид! — поздравляю, давно ждалъ.
Вирилинъ. Убирайтесь вы съ вашей Степанидой, вотъ выдумалъ!..

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ.

У МОТЫЛЕВА.

Изящно убранная гостинная. Въ среднюю дверь, которая сначала отворена, виднъ ярко освщенный залъ. Впереди налво, передъ группою цвтущихъ камелій, стоитъ небольшой турецкій диванъ, около котораго дв тубаретки и перламутровый столикъ. Впереди направо, второй столъ и разнаго рода мебель.

1.

МОТЫЛЕВЪ, МОТЫЛЕВА, ВАРЯ, ОКУРКИНЪ, докторъ КОРНЕВЪ, его дочери: МАША и САША, ГУБКИНЪ а другіе гости,— потомъ КРАСНОПЕРОВЪ.

Губкинъ. (Слва къ Мотылевой.) Я всегда восхищаюсь убранствомъ вашей квартиры,— такая прелесть! столько вкуса, столько изящества…
Саша. И всякій разъ какая нибудь новинка. Напримръ, эта группа камелій.
Корневъ. А эти парижскія ширмочки,
Мотылева. Все это причуды моей Вари, ее и расхваливайте.
Мотылевъ. Во всякомъ случа, это очень любезно съ вашей стороны, ваше превосходительство, что вы насъ не забываете. (Немного иронически.) Особенно при вашихъ многочисленныхъ обязанностяхъ.
Губкинъ. О, Софья Аристовна, вы отлично знаете, что нигд я такъ хорошо себя не чувствую, какъ у васъ.
Варя. (Сидя на диван впереди направо, обращаясь къ Окуркину, который стоитъ позади ея.) Замтьте, тотъ же самый комплиментъ онъ повторяетъ въ каждомъ дом, гд его угощаютъ хорошимъ обдомъ. А на обды онъ самъ навязывается.
Окуркинъ. Что касается вашего дома, то я вполн готовъ ему вторить. Сегодня я у васъ въ первый разъ, но предупреждаю васъ, Варвара Афанасьевна: вы можете приглашать меня, когда угодно,— никогда не откажусь.
Варя. Такъ вамъ здсь нравится?
Окуркинъ. Помилуйте, я провелъ у васъ цлый вечеръ и ни разу не попалъ въ просакъ.
Варя. Разв это съ вами случается?
Окуркинъ. Безпрестанно. Напримръ, я одному старичку на бал говорю: смотрите, какая уродина идетъ по зал, а онъ мн: это моя дочь… Другому я такъ вскользь замтилъ: какую дурацкую піесу я видлъ вчера въ театр, а онъ: позвольте, почему-же? — эта піеса моего сочиненія… кажется мн стоитъ только сказать: (Мотылевъ вводитъ Красноперова.) Вотъ идетъ грязный мшокъ съ золотомъ, купчина фабрикантъ, обирающій своихъ рабочихъ… какъ…

Красноперовъ подошелъ къ Вар.

Варя. Ахъ, здравствуйте, позвольте васъ познакомить! извстный фабрикантъ и коммерціи совтникъ Антонъ Антоновичъ Красноперовъ,— Владимірь Николаевичъ Окуркинъ.
Окуркинъ. (Немного смущенный.) Ахъ, очень пріятный сюрпризъ. (Кидая взглядъ Вар.) Впрочемъ, въ сущности, я это долженъ былъ ожидать,
Красноперовъ. (Удивленный.) Вы меня ожидали?
Окуркинъ. Не васъ, а въ этомъ род… (Вар.) Ну и у васъ мн не повезло.
Губкинъ. (Любезно подходя къ Красноперову.) Я вамъ сегодня утромъ написалъ записку…

Продолжаетъ разговаривать съ Красноперовымъ.

Варя. (Окуркину.) Все таки я васъ спасла: не дала вамъ распространяться о грязномъ золотомъ мшк.
Красноперовъ. (Губкину.) Значитъ, я могу ожидать ваше превосходительство въ четвергъ къ намъ откушать.
Губкину. Съ удовольствіемъ!.. Вдь вамъ извстно, что я нигд такъ хорошо себя не чувствую, какъ въ вашемъ дом.
Корневъ. (Мотылеву.) Ахъ, батюшки, я было совсмъ запамятовалъ. Вдь васъ можно поздравить съ счастливымъ событіемъ на фабрик.
Губкинъ. (Подходя.) А что случилось?
Корневъ. Разв вы, ваше превосходительство, не знаете? — старый Вирилинъ женится.
Губкинъ. Что вы? — не можетъ быть.,
Корневъ. И на совсмъ молоденькой двушк, восемнадцати лтъ.
Маша. (Мотылеву.) А сколько лтъ вашему компаньону?
Мотылевъ. Пятьдесятъ шесть.
Корневъ. (Съ усмшкой.) Самая лучшая пора для женитьбы.
Губкинъ. (Корневу.) Посл свадьбы непремнно заду выразить мое почтеніе новобрачнымъ и увренъ, что нигд не буду такъ хорошо себя чувствовать, какъ въ ихъ дом.
Окуркинъ. (Красноперову.) Да, старикъ должно быть очень храбраго десятка… Не правда-ли?
Красноперовъ. Въ какомъ-же смысл?
Окуркинъ. Въ томъ смысл что при такого рода бракахъ жена только начинаетъ жить, а мужъ кончаетъ, такъ тутъ всегда является извстный диссонансъ.
Красноперовъ. (Обиженно.) Позвольте, однако… я тоже женился въ зрлыхъ годахъ и тоже на молоденькой двушк.
Окуркинъ. Ахъ и вы? (Въ сторону.) Такъ и думалъ что влопаюсь.
Красноперовъ. На какомъ-же основаніи вы имете подозрніе?
Окуркинъ. Я сказалъ вздоръ, я всегда говорю вздоръ… извините.

Отходитъ и садится.

Мотылевъ. (Въ среднюю дверь, жен.) Мой другъ,

Петръ Петровичъ пріхалъ и съ невстой.

Корневъ. Ага! молодая парочка.
Губкинъ. Интересно взглянуть.

Вс идутъ въ залу, дверь которой, посл нсколькихъ ceкундъ, затворяется Лаврентіемъ.

2.

ВАРЯ и ОКУРКИНЪ.

Варя. Что съ вами? опять неудача?
Окуркинъ. Разумется. Никакъ не думалъ, что…
Варя. А съ вами это иногда случается?
Окуркинъ. Что?
Варя. Думать
Окуркинъ. Стараюсь по крайней мр, да ничего изъ этого не выходитъ.
Варя. Зачмъ вы насмхаетесь надъ Петромъ Петровичемъ? — онъ такой хорошій человкъ.
Окуркинъ. Это изъ зависти. Пятидесяти шести лтъ и уже онъ нашелъ себ подходящую невсту. Въ его годы Богъ знаетъ дойду-ли я еще до этого.
Варя. Все зависитъ отъ васъ самихъ. Чего-же вы ждете?
Окуркинъ. Жду какого нибудь счастливаго приключенія.
Варя. (Смеясь.) Случайнаго случая? — это большая рдкость.
Окуркинъ. Однако ещи недавно мн привилось… Позволите разсказать?
Варя. Если позволительно слушать,
Окуркинъ. Вполн. Такъ вотъ-съ: какъ-то недавно я прогуливался по Василеостровской набережной, у памятника Адмирала Крузенштерна и даже подумывалъ о томъ, уже не пуститься-ли и мн отъ нечего длать въ какое нибудь ледовитое путешествіе… вдругъ, въ изящной карет, прохала мимо меня нкая очаровательная молодая двушка… Мн показалось, будто и самъ адмиралъ сдлалъ движеніе, чтобы съ ней раскланяться. Въ крошечной ручк, высунутой изъ окна, она держала небольшой букетъ цвтовъ,— и, вообразите, въ тотъ самый моментъ, когда она поровнялась со мной, порывъ втра унесъ одну изъ розъ ея букета прямо къ моимъ ногамъ. Я вскочиль на извощика, полетлъ за каретой…
Варя. (Смясь.) И догнали?
Окуркинъ. Нтъ. На большомъ проспект пришлось обождать прозда конокъ и карета скрылась… но розу я сохранилъ.
Варя. Боже, какъ поэтично!
Окуркинъ. Все таки я выслдилъ мою незнакомку… Я встртилъ ее въ одной свтской гостиной какъ разъ въ то время, когда она узжала… Я видлъ ее въ театр… наконецъ, на дняхъ, я увидлъ ея карету у крыльца фабрики Вирилина… На дверц кареты была нарисована изящная монограмма В и М.
Варя. Такъ это я ваша фея?
Окуркинъ (Роясь въ боковомъ карман.) А вотъ и ваша роза, я всегда ношу ее на сердц. (Ищетъ въ карман.) Ахъ, Господи, сегодня какъ нарочно, оставилъ ее въ другомъ карман.
Варя. (Смясь.) Ну, Владиміръ Николаевичъ, приключеніе ваше, кажется, будетъ имть самый печальный оборотъ.
Окуркинъ. Какъ всегда.
Варя. Увы, между вами и мной есть неодолимое препятствіе, поважне прозжающихъ конокъ… я почти обручена съ друтимъ.

Отходитъ.

Окуркинъ. (Про себя.) Такъ и зналъ… но позвольте… ‘почти’ — значитъ не окончательно обручена… Отчаяваться еще рано…

Уходитъ въ среднюю дверь.

Варя. (Слдя глазами за Окуркинымъ.) Какой онъ однако добродушный и милый.

Входитъ Вирилинъ и Корневъ.

3.

ВИРИЛИНЪ, КОРНЕВЪ, ВАРЯ.

Вирилинъ. Знаю, докторъ, самъ знаю прекрасно.
Корневъ. Не правда-ли, Варвара Афанасьевна, онъ какъ будто помолодлъ отъ счастья.
Вирилинъ. Ужъ я это сегодня два раза слышалъ.
Корневъ. Но не отъ врача. Съ недлю тому назадъ вы сдлали на меня впечатлніе шестидесятилтняго старца. А съ тхъ поръ… ну, честное слово, помолодли лтъ на десять, по крайней мр.
Вирилинъ. То есть имю видъ пятидесятилтняго. Премного благодаренъ за такой комплиментъ.

Отходитъ. Корневъ уходитъ въ валу.

Вирилинъ. И вотъ такъ впродолженіе всего вечера.
Варя. Васъ кто нибудь разсердилъ?
Вирилинъ. Вс. Кругомъ глупыя шутки и зависть. Нкоторые такъ удивляются, когда я имъ представляю невсту, словно она заморское чудовище. Ну да, я не скрываю: я конечно… не первой молодости… но все таки еще я не потерялъ своего права на счастье и, во всякомъ случа, не обязанъ спрашивать разршенія у всякихъ молокососовъ.
Варя. Да это никого и не коснется, кром васъ и вашей невсты.
Вирилинъ. Не правда-ли?.. Ахъ, если бы все устроилось по моему, я-бы втихомолку наслаждался своимъ счастіемъ и не показывалъ бы его постороннимъ. Но въ такого рода длахъ скрываться никакъ невозможно.
Варя. (Смясь.) По крайней мр тайну сохранить трудно.
Вирилинъ. Молодую женщину необходимо вывозить въ свтъ, бывать съ ней на вечерахъ. Вотъ и новый фракъ пришлось заказать… а эти лакированныя ботинки… чортъ знаетъ, какъ отъ нихъ горятъ ноги. Или этотъ накрахмаленный стоячій воротничекъ. (Вертитъ шеей.) Право надо имть шею жирафа. Со всхъ сторонъ постарались меня разукрасить. Особенно проклятый парикмахеръ, онъ потратилъ столько разныхъ эссенцій на мои волосы. словно живьемъ хотлъ меня набальзамировать.
Варя. Зато вы такъ эффектны сегодня.
Вирилинъ. Что можно-бы наклеить на меня надпись: просятъ не прикасаться — заново выкрашенъ. Меня доведетъ до бшенства это общественное вниманіе. Знаете-ли, я ужъ умудрился нанести оскорбленіе чиновнику при исполненіи имъ служебныхъ обязанностей.
Варя. (Смясь.) Вы? не можетъ быть.
Вирилинъ. Честное слово. Пошелъ я справиться на счетъ нужныхъ документовъ, такъ чиновникъ меня спрашиваетъ: ‘Вы серьезно хотите жениться?’ Да. ‘А сколько вамъ лтъ?’ Пятьдесятъ шесть. ‘A вашей невст?’ Девятнадцать. Такъ онъ мн на это: какъ вы говорите: девяносто? — я такъ вспылилъ… Девятнадцать, закричалъ я съ негодованіемъ, а глухому тетереву не слдовало-бы занимать казенныхъ мстъ, Онъ страшно обидлся и притянулъ меня къ мировому, мн пришлось извиняться… чортъ знаетъ…

Входитъ Вороновъ.

4.

ВИРИЛИНЪ, ВАРЯ, ВОРОНОВЪ.

Вороновъ. (Раскланиваясь.) Я, кажется, немного запоздалъ.
Варя. А! Иванъ Ивановичъ!.. Позвольте васъ, господа, познакомить: Иванъ Ивановичъ Вороновъ,— Петръ Петровичъ Вирилинъ.
Вороновъ. (Пожимая Вирилину руку.) Очень пріятно. Я, кажется, имлъ удовольствіе видть васъ вчера въ театр, съ вашей прелестной дочерью.
Вирилинъ. У меня дочери нтъ.
Вороновъ. Нтъ?.. А молодая особа, которая сидла съ вами въ лож?
Вирилинъ. Это моя невста.
Вороновъ. (Пораженный.) Ваша не…
Вирилинъ. (Сердито.) Да-съ, милостивый государь, моя невста. А въ скоромъ времени будетъ моей женой. Смю надяться, что вы ничего противъ этого не имете.
Вороновъ. Ршительно ничего.

Входитъ Мотылевъ.

5.

Т-ЖЕ и МОТЫЛЕВЪ.

Мотылевъ. Любезнйшій Иванъ Ивановичъ, наконецъ-то вы пожаловали.
Вороновъ. (Вполголоса ему,) Вашъ компаньонъ просто невозможный человкъ.
Вирилинъ. (Вар.) Ну, что? Слышали?.. Моя ‘дочь’? а!?. Что мн на это отвчать?.. А знаете кто больше всхъ меня сердитъ?.. вашъ почтеннйшій батюшка.
Варя. Вы съ нимъ вчно ссоритесь.
Вирилинъ. Да нтъ, теперь совсмъ другое, съ тхъ поръ, какъ я сталъ женихомъ, Афанасій Ивановичъ носится со мной, какъ съ сырымъ яйцомъ. Онъ сталъ остороженъ, внимателенъ, ну, обращается точь въ точь, какъ съ безнадежно больнымъ, отъ котораго отказались вс доктора. Поминутно пожимаетъ мн руки съ такимъ грустнымъ выраженіемъ лица, что вся жолчь въ груди поднимается.
Мотылевъ. (Который проводилъ Воронова въ залу и возвращается къ Вирилину съ протянутыми обими руками.) Ну-съ, добрйшій мой…
Вирилинъ. (Испуганно отступаетъ.) Вотъ изволите видть. (Прячетъ руки за спину, сердито.) Но нтъ, я не желаю…
Варя. Боченокъ съ порохомъ да и только!

Смясь уходитъ въ среднюю дверь.

Мотылевъ. (Съ дружескимъ участіемъ.) Ну-съ, Петръ Петровичъ, хорошо вы сдлали, что сюда удалились. Я понимаю, что тамъ вамъ было не по себ.
Вирилинъ. Да-съ, не могу сказать, чтобъ приглашенные ваши гости были очень пріятны.
Мотылевъ (Пожимая Вирилину руку.) Почему-же такъ, мой старый другъ?
Вирилинъ. Опять жметъ мн руку. (Быстро отымаетъ руку.) Скажите-же мн, сдлайте милость, къ чему это вчное пожатіе руки? это хоть кого взбситъ!.. и все-то вы ко мн обращаетесь съ такою жалостію, какъ будто хотите сказать: теб предстоитъ опасная операція… (Иронически пожимая руку Мотылева.) но ты благополучно ее перенесешь. (Отталкивая руку Мотылева.) Чортъ васъ побери! вдь такой опасности на самомъ дл еще нтъ.
Мотылевъ. Конечно нтъ. Но я все-таки принимаю участіе въ вашей судьб.
Вирилинъ. Только пожалуйста безъ нжностей. Двадцать семь лтъ сряду, вы постоянно со мной бранились, зачмъ-же вдругъ такой слащавый и печальный тонъ, какъ у изголовья умирающаго?… я вдь не больной человкъ. Я женихъ.
Мотылевъ. (Снисходительно соглашаясь.) Да, да, да!..
Вирилинъ. И ни у кого позволенія просить не намренъ. Я славу Богу совершеннолтній.
Мотылевъ. О! этого-то никто отрицать не будетъ.
Вирилинъ. Вы невыносимы.

Раздраженный кидается въ кресло.

Мотылевъ. (Становясь за кресломъ Вирилина.) Милый другъ, сердиться вамъ все таки нечего. Вы, можетъ быть, исключеніе… но вообще браки такого рода всегда вызываютъ сомнніе и недовріе, всякій невольно себя спрашиваетъ: съуметъ-ли онъ защитить свое счастье?
Вирилинъ. (Вставая, обиженный.) Отъ кого?
Мотылевъ. Отъ молодости. Таковъ законъ природы. Молодость всегда будетъ притягиваться молодостью,— и объ этомъ, мой другъ, (Пожимая ему руку.) вамъ бы слдовало подумать.

Уходитъ въ залу.

Вирилинъ. Я исключеніе… ну, да… очень вроятно, что я исключеніе… я это чувствую… я… (Передъ зеркаломъ.) Право, не знаю, можетъ быть, отъ электрическаго освщенія, но сегодня какъ-то особенно замтны вотъ эти морщины на лбу. (Сердито отходитъ отъ зеркала). Пренепріятное освщеніе въ этомъ дом.

Садится. Входитъ Кудрышевъ.

6.

ВИРИЛИНЪ и КУДРЫШЕВЪ.

Кудрышевъ. (Слегка навесел, отвчаетъ кому-то еще въ зал.) Нтъ, нтъ, не могу больше, не могу, довольно…
Вирилинъ. А! папаша Кудрышевъ.
Кудрышевъ. (Подходя къ Вирилину.) Хочу минутку вздохнуть… Тамъ въ зал столько народу… къ тому-же этотъ обходительный лакей то и дло обходить всхъ съ шампанскимъ… а я къ вину не привыкъ… Кто-же не знаетъ, что безпорочный семейный чиновникъ въ отставк къ шампанскому не пріученъ.
Вирилинъ. (Дружески.) Идите, идите, сядьте подл меня.
Кудрышевъ. (Садясь.) Ахъ, это вы тутъ.
Вирилинъ. Скажите-ка, папаша, который вамъ годъ?
Кудрышевъ. Мн на дняхъ минуло пятьдесятъ пять.
Вирилинъ. Только.
Кудрышевъ. (Улыбаясь.) Да, сынокъ дорогой, я на цлый годъ моложе васъ.
Вирилинъ. Моложе? (Съ ироніей къ самому себ.) Такъ что почти могли-бы быть моимъ зятемъ.
Кудрышевъ. (Смясь.) Да, если-бы вы вовремя женились.
Вирилинъ. Ахъ, это проклятое время, оно такъ и проскользаетъ между пальцами. Михаилъ Семеновичъ, вдь и вы сами не замтили, какъ превратились въ старика.
Кудрышевъ. И не вспоминайте. Я былъ уже старикомъ и въ первой молодости. Регулярно ходилъ на службу, садился у своего стола, и такъ каждый день впродолженіе многихъ лтъ.
Вирилинъ. (Про себя.) Совершенно какъ я.
Кудрышевъ. Все та-же дорога и та-же работа. И прежде, чмъ я усплъ оглянуться, товарищи уже отпраздновали мой двадцатипятилтній юбилей.
Вирилинъ. Тоже было и со мной.
Кудрышевъ. Но я примирился съ своей судьбой.
Вирилинъ. А я вотъ не хочу мириться!.. Со мной молодость еще не попрощалась, да и нескоро это будетъ… (Указывая на входящую Ольгу.) Взгляните, вотъ она идетъ, моя молодость.

Входятъ Ольга и Павелъ.

7.

Т-ЖЕ, ОЛЬГА и ПАВЕЛЪ.

Ольга. (Смясь, Павлу.) Нтъ! устала, не могу больше танцовать.
Вирилинъ. Какъ она весела, какъ она сіяеть.
Кудрышевъ. Устала, дружокъ?
Ольга. Натанцовалась вдостоль.
Вирилинъ. Гм… съ кмъ-же это, моя дорогая?
Ольга. Со всми… Первую кадриль съ Павломъ Васильевичемъ… потомъ и польку… и вообще… по три раза онъ меня приглашалъ… и потомъ еще дв кадрили тоже съ Павломъ Васильевичемъ… И теперь ужъ я больше не могу.

Кидается въ кресло.

Павелъ. (Упрашивая.) Ну, еще одинъ туръ вальса.
Ольга. Папа, милый, принеси мн чего-нибудь напиться.
Вирилинъ. Позвольте… Это моя обязанность, никому ее не уступлю. (Павлу.) Спасибо, Павлуша, что ты такъ помогаешь твоему дяд. А васъ, Михаилъ Семеновичъ, я прошу вс ваши подозрнія отбросить,— иначе мы поссоримся.
Кудрышевъ. Да я, Петръ Петровичъ, только такъ…

Оба уходятъ.

Павелъ. Ну, безподобная невста, какъ вы себя чувствуете?
Ольга. Я еще до сихъ поръ не могу придти въ себя! — да впрочемъ и не желаю. Лучше и не заглядывать ни впередъ, ни назадъ, и вчно жить въ какомъ-то туман. Къ счастью, для меня все это такъ неожиданно и ново. Подумайте, вдь сегодня я въ первый разъ въ такомъ большомъ собраніи. Какъ тутъ все красиво и роскошно. Воображаю, что вы подумали, когда побывали съ дядюшкой въ нашей несчастной квартирк?
Павелъ. Ахъ, я готовъ-бы былъ тамъ остаться навсегда.
Ольга. На нашемъ четвертомъ этаж?
Павелъ. Я самъ на такой-же высот провелъ лучшіе дни моей жизни и ни въ какомъ роскошномъ дворц не забуду своей старой конурки… Знаете, я вамъ покаюсь: въ тотъ день, когда я выходилъ отъ васъ, меня такъ тянуло къ старому моему жилищу, что самъ не знаю какъ я очутился передъ нимъ,— и, вообразите, къ воротамъ былъ приклеенъ билетикъ, квартира была не занята… Я счелъ это за указаніе съ неба и опять нанялъ мою старую комнату.
Ольга. Зачмъ она вамъ?
Павелъ. Чтобы отдыхать душой… я буду приходить туда посидть на изломанномъ стул, у испачканнаго рабочаго стола, чтобы хоть на время забывать, что я сталъ солиднымъ и благоразумнымъ человкомъ… И я буду счастливъ тамъ, Ольга Михайловна, гораздо счастливе тхъ, которые позволятъ запереть себя въ золотую клтку.
Ольга. Это намекъ на меня.
Павелъ. Вы думаете?
Ольга. Но вдь вы знаете, Павелъ Васильевичъ, почему я такъ поступаю: я ужъ о себ давно не думаю, ради отца, ради сестеръ… Будьте великодушны,— мн и безъ того тяжело.
Павелъ. Клянусь вамъ, что не хотлъ васъ обидть, да и по какому праву?.. когда я самъ съ Варварой Афанасьевной.
Ольга. Видите, видите…
Павелъ. Не будемъ-же трогать нашихъ ранъ, будемъ лучше другъ другу помогать, какъ два хорошихъ задушевныхъ пріятеля. Не правда-ли.

Цлуетъ ея руку.

Ольга. Какъ два товарища?
Павелъ. Два товарища.
Ольга. Отлично.
Павелъ. (Цлуя ея руку.) Будемъ стоять другъ за друга.
Ольга. Всегда.
Павелъ. (Снова цлуетъ ея руку.) Ну, а на счетъ дядюшки, постарайтесь доставить ему, какъ можно боле счастья… онъ такой славный, добрый человкъ, и мы оба такъ много ему обязаны.

8.

ОЛЬГА, ПАВЕЛЪ, ВИРИЛИНЪ, ВАРЯ.

Вирилинъ входитъ изъ залы незамченный, длаетъ нсколько шаговъ впередъ. Варя вошла съ нимъ и, прислушиваясь, остается въ глубин сцены.

Павелъ. (Мы замчая вошедшихъ.) Да? да, онъ былъ-бы слпымъ, если-бы не замтилъ всего, что онъ въ васъ пріобртаетъ, какое вы милое, чудное созданье, и какое счастье любить васъ.
Вирилинъ. (Подходя, удивленный.) Любить?.. Павелъ, однако, что-же ты тутъ такое разводишь?
Павелъ. (Смущенный.) Я… дядя… я… говорилъ о теб… и признавался Ольг Михайловн… въ твоей любви…
Ольга. (Подходя къ Вирилину, беретъ его за руку.) Совершенно врно,— я честно и отъ души буду отвчать на такую любовь.
Вирилинъ. (Тронутый, цлуя руки Ольги.) Дорогая моя… (Павлу.) Павлуша, благодарю… благодарю…

Уходитъ подъ руку съ Ольгой.

Павелъ. (Про себя, вытирая себ лобъ платкомъ). Даже въ жаръ бросило!
Варя. (Наблюдая на Павломъ.) Подозрительно. (Приближаясь.) Такъ что-же, мой другъ, когда-же вы оффиціально будете просить у моихъ родителей моей руки?
Павелъ. Я… я… непремнно на дняхъ.
Варя. И посл этого все-таки не перестанете признаваться въ любви Ольг Михайловн?.. за вашего дядюшку.
Павелъ. Что за вопросъ?
Варя. А мн-то кто-же будетъ признаваться въ вашей любви?
Павелъ. Разв это нужно?
Варя. Вамъ нечего мн сообщить?
Павелъ. О чемъ?
Варя. Помните въ нашемъ коммерческомъ контракт есть такой параграфъ, 7-й: сознаваться другъ другу въ случа какого нибудь увлеченія…
Павелъ. (Посл короткой внутренней борьбы.) У меня увлеченья нтъ.
Варя. (Пожимая плечами.) Въ такомъ случа, это другое дло. Нтъ?.. Ну, ужъ я теперь и сама не знаю, должна-ли я говорить или молчать… Смшно и глупо. Два разумныхъ существа мучаютъ здсь другъ друга и ни у одного не хватаетъ настолько мужества, чтобы ясно высказать свои чувства.
Павелъ. Чьи? Къ кому?
Варя. Вы любите Ольгу Михайловну и она васъ.
Павелъ. Варвара Афанасьевна! ради Создателя…
Варя. Какъ поправить дло?
Павелъ. Между нами?
Варя. Нтъ… о насъ и разговора быть не можетъ: между нами все, разумется, кончено… Я такая легкомысленная, что найду свое счастье и въ другомъ мст.
Павелъ. Такъ мы съ вами разстаемся?
Варя. Умне, чмъ это длаютъ другіе: не посл свадьбы, а раньше.
Павелъ. (Улыбаясь.) Оно и проще.
Варя. Но друзьями, конечно, и я съ интересомъ отношусь къ человку, за котораго чуть не вышла замужъ. А потому я васъ спрашиваю: что вы впередъ намрены длать?
Павелъ. Ахъ, Варвара Афанасьевна, я кажется, понялъ… Да, вы правы, я долженъ отсюда ухать.
Варя. (Насмшливо.) Далеко?
Павелъ. Какъ можно дальше и какъ можно скоре. Я человкъ честный… Но что-же я долженъ длать, какъ честный и порядочный человкъ?
Варя. Не разумне-ли было-бы попросить у дядюшки руки его невсты?
Павелъ. И отнять у него счастье, которымъ онъ такъ переполненъ? Нтъ, этого я на себя не возьму. Лучше все порвать и не теряя времени… (Входящему Вирилину.) А, дядя, очень кстати, мн нужно теб сказать…

9.

Т-ЖЕ, Вирилинъ.

Вирилинъ. Что, Павлуша?
Павелъ. Мое ршеніе. Мы только что съ Варварой Афанасьенной окончательно распростились… А съ тобой я прощусь завтра утромъ.
Вирилинъ. Не понимаю.
Павелъ. Я долженъ ухать надолго, очень надолго.
Вирилинъ. Куда?
Павелъ. Еще самъ не знаю куда… въ Америку, въ Австралію…
Вирилинъ. (Пораженный.) Здоровъ-ли ты, мой милый?.. Я сейчасъ позову Ольгу, можетъ она растолкуетъ…
Варя. (Про себя.) Вотъ умно!
Павелъ. (Улыбаясь.) Дядя, да открой-же глаза, разв ты не видишь, отчего я себя осуждаю на изгнанье? вдь это именно изъ-за той-же Ольги Михайловны.
Вирилинъ. Какимъ образомъ?
Павелъ. Если ты этого не сознаешь, тмъ лучше. Черезъ три-четыре года я сюда вернусь другъ человкомъ и тогда объясню теб все. Мы еще съ тобой посмемся надъ этимъ… наврно посмемся. Чрезъ нсколько лтъ, когда оба будемъ постарше.

Уходитъ.

Вирилинъ. (Совсмъ растерянный.) Когда будемъ постарше, я и такъ… (Поправляясь.) Скажите, Варвара Афанасьевна, что все это значитъ?.. ужъ не влюбился-ли онъ въ Ольгу Михайловну?
Варя. Кажется, что такъ.
Вирилинъ. (Посл короткаго раздумья.) Въ такомъ случа хорошо, что онъ узжаетъ… очень хорошо… и очень честно, что онъ самъ мн это сказалъ… я пожалуй, никогда-бы этого и не замтилъ.
Варя. А вы хотите его отпустить?
Вирилинъ. Какъ-же иначе?.. Я даже дамъ ему денегъ на дорогу и много дамъ, чтобы онъ ни въ чемъ не нуждался. Чмъ дальше онъ будетъ, тмъ лучше. Тамъ онъ скоре забудетъ объ Ольг, да и она тоже… (Внезапно останавливается, а потомъ съ горечью.) Такъ вы думаете, что и она къ нему неравнодушна? (Варя молчитъ, пожимая плечами.) Ну да, конечно, это можно было предвидть… (Пауза.) Не слдовало мн соваться… (Сердито.) Но нтъ-же, все это сущій вздоръ. Невста меня любить. Еслибъ вы знали, какъ она со мной ласкова, предупредительна… съ какимъ участьемъ смотритъ она на меня…
Варя. Любезнйшій Петръ Петровичъ, у любви есть сестра, страшно похожая на нее и лицомъ и голосомъ, эта сестра называется благодарностью.
Вирилинъ. Вы думаете?.. что только изъ благодарности?… Ну да, въ сущности, это было-бы натурально… и если хорошенько размыслить, особенной нжности она мн еще не оказывала никогда… она даже… ни разу еще не поцловала… да… ни разу… ни единаго разу меня…

10.

Т-ЖЕ, ОЛЬГА, МОТЫЛЕВЪ.

Ольга показывается у среднихъ дверей съ Мотылевымъ.

Варя. (Тихо Вирилину.) Хотите, я сдлаю, что поцлуетъ?
Вирилинъ. Еще-бы не хотть… какъ-же вы?..
Варя. Ничего нтъ легче. (Громко.) Ольга Михайловна, не встртили-ли вы Павла Васильевича?
Ольга. (Приближаясь.) Нтъ, онъ вроятно въ зал…
Варя. Его надо порадовать…
Ольга. (Тревожно.) Павла Васильевича?
Варя. Да. Вы знаете, что онъ хотлъ жениться на мн?
Ольга. Знаю.
Варя. Этотъ бракъ хотли устроить мой отецъ и его дядя. Вотъ Петръ Петровичъ непремнно этого требовалъ, и Павелъ Васильевичъ противъ желанія долженъ былъ согласиться.
Ольга. Противъ желанья?
Варя. Такъ теперь наша свадьба не состоится.
Ольга. (Радостно.) Нтъ?
Варя. Петръ Петровичъ только что ршилъ больше не настаивать.
Ольга. (Радостно кидаясь къ Вирилину.) Ты ршилъ? Какой ты милый!!

Обнимаетъ его, цлуетъ и тотчасъ-же быстро убгаетъ.

Вирилинъ. (Посл маленькой паузы.) Вотъ онъ мой первый поцлуй. И знаете, какимъ онъ мн показался? — будто онъ былъ и послднимъ.
Варя. Теперь вы видите?
Вирилинъ. Совершенно ясно. О молодость, молодость!
Мотылевъ. (Который вошелъ вмст съ Ольгой и оставался въ глубин сцены, теперь медленными шагами подходитъ въ Вирилину съ распростертыми объятіями и жметъ ему руку.) Мой добрый, мой старый другъ!
Вирилинъ. (Съ комическимъ недоумніемъ смотритъ на свою руку). Опять онъ мн пожимаетъ руку.

ЧЕТВЕРТОЕ ДЙСТВІЕ.

Декорація перваго дйствія. Свтлое, утреннее освщеніе. На стол направо фотографія въ рамк.

1.

ПАВЕЛЪ, ОКУРКИНЪ, ПЕТРОВЪ.

Павелъ. (Передавая портфель Петрову.) Будьте любезны, передайте это дядюшк.
Петровъ. Непремнно-съ.
Павелъ. Вс рисунки и замтки приведены въ порядокъ. Такъ что моему замстителю очень легко будетъ разобраться.
Петровъ. Павелъ Васильевичъ, неужели вы въ самомъ дл хотите отъ насъ ухать? вы у насъ обжились, привыкли къ работ…
Окуркинъ. И я говорю, что онъ глупо длаетъ.
Павелъ. Умно-ли, глупо-ли, но ршенія моего не измню. Чемоданъ уложенъ, остается только запастись заграничнымъ паспортомъ, мн его сейчасъ доставятъ… Пойдемъ, дружище, можетъ быть уже и принесли.

Уходитъ съ Окуркинымъ направо.

Петровъ. (Провожая Павла глазами.) Жаль, молодца, право жаль.

Входитъ Степанида.

2.

ПЕТРОВЪ и СТЕПАНИДА.

Степанида. (Со свертками бумаги.) Ну, ужъ дла! чего только здсь не увидишь!
Петровъ. На что вы сердитесь?
Степанида. Какія у насъ новости завелись и мебель, и занавски, и ковры, все будетъ новое., Обойщикъ опять притащилъ какую-то новинку… (Кладетъ свертки на столъ.) Нтъ, ужъ если въ самомъ дл Петръ Петровичъ женится, я такого позора не выдержу, сейчасъ-же попрошу разсчета.
Петровъ. Вы ему объ этомъ докладывали?
Степанида. Ншто съ нимъ можно говорить? чумной какой сталъ: по ночамъ не спитъ… сегодня до самаго утра не ложился.
Петровъ. А вы по чемъ знаете?
Степанида. Вчера пришелъ отъ Афанасія Ивановича самъ не свой: ходилъ, ходилъ по комнат, вдь мн все слышно изъ моей конурки. Я такъ перепугалась, что вскочила, подкралась на цыпочкахъ, да въ щелочку и поглядла. Что-жъ вы думаете я увидла? другому вдь и во сн не приснится… Тутъ вотъ на стол портретъ его подъ ручку съ Ольгой Михайловной, вмст къ фотографу ходили…
Петровъ. Ну да, какъ и вс женихи.
Степанида. Такъ вотъ онъ уставился передъ этимъ портретомъ, все разсматривалъ — долго-предолго, а потомъ какъ расхохочется! просто всю душу мн перевернуло, право слово… Думаю, не съ умали онъ сошелъ, чего добраго.
Петровъ. Стало быть, сегодня тутъ бури не миновать… ой, ой, ой!..
Степанида. Ужъ и не знаю, что длать…
Петровъ. Я думаю, лучше на глаза ее попадаться, отъ грха подальше…

Хочетъ уйти. За сценой Вирилинъ, напваетъ.

Степанида. Слышите?… идетъ сюда… на-ка, еще напваетъ.

Входитъ Вирилинъ напвая, изъ глубины.

3.

Т-ЖЕ и Вирилинъ.

Вирилинъ. (Очень благодушно.) Здорово, старушенція. А что? съ тобой она уже простилась?
Степанида. Кто такое простилась?
Вирилинъ. Твоя молодость.
Степанида. (Тихо Петрову.) Слышите, никакъ онъ рехнулся?
Вирилинъ. Да ты не очень сокрушайся. Теперь мы еще дружне съ тобой заживемъ.
Степанида. (Пугливо.) Да что-же это вы? Петръ Петровичъ, ужъ больно со мной ласковы, батюшка?
Вирилинъ. Чего-же чутъ пугаться?
Степанида. Ужъ очень непривычно… поневол страхъ возьметъ…
Вирилинъ. Теперь, бабушка, все пойдетъ по-другому.
Степанида. Охъ, ужъ не говорите, жалко мн васъ. Видла я, какъ вы ночь-то провели сегодня.
Вирилинъ. Глазъ не сомкнулъ до разсвта, правда… но потомъ заснулъ зато какъ убитый и проспалъ до десяти, давно со мной этого не случалось. А, какъ только всталъ, пошелъ сейчасъ-же прогуляться и вернулся домой такимъ бодрымъ, веселымъ, какъ никогда… (Указывая на принесенный Степанидой свертокъ.) Это что такое?
Степанида. Отъ обойщика. Рисунокъ драпировки надъ вашей новой кроватью.
Вирилинъ. Могу сказать — кстати принесъ.
Степанида. (Объясняя рисунокъ.) Изъ розоваго атласа съ кружевами… а поверхъ всего золотой амуръ будетъ поддерживать занавски.
Вирилинъ. И мн, старому дураку, лежать подъ этакимъ балдахиномъ… Можешь ты себ представить меня въ такомъ положеніи?
Степанида. (Съ комическою стыдливостью.) Ахъ, Петръ Петровичъ, что вы это?
Вирилинъ. (Смясь.) Ха, ха, ха! А вы, Петровъ, что-же съ нами не сметесь?
Петровъ. Если позволите? Ха, ха, ха!
Вирилинъ. Я, Петръ Петровичъ Вирилинъ, и вдругъ подъ розовымъ атласомъ!
Степанида. (Смясь.) Да еще съ кружевами.
Вирилинъ. И подъ присмотромъ золоченаго амура.
Степанида. (Развернувъ одинъ свертокъ.) Вотъ онъ налицо.
Вирилинъ. (Указывая на амура.) Смотрите, даже самъ толстощекій амуръ смется, подтруниваетъ надо мной. Но, нтъ-же, голубчикъ, я теб не позволю насмхаться надъ собой, надъ старикомъ. Балдахинъ упраздняется.
Степанида. И амура сейчасъ назадъ отошлю.

Уходитъ съ амуромъ съ рисункомъ.

Вирилинъ. А вы, Петровъ, что принесли?
Петровъ. (Показывая на папку.) Павелъ Васильевичъ просили передать… а жалко, что они узжаютъ.
Вирилинъ. Полюбился вамъ? не правда-ли?
Петровъ. Хорошій такой, простой.
Вирилинъ. И я его люблю. Даже гораздо боле, чмъ онъ думаетъ.
Петровъ. А вотъ еще, Петръ Петровичъ, какъ вы распорядитесь насчетъ замны Ольги Михайловны? вдь это тоже не легко.
Вирилинъ. Да-съ, такого бухгалтера не скоро найдешь.
Петровъ. Опять-бы какую барышню поискать.
Вирилинъ. Ага! разлакомились!.. нтъ, впередъ этого не будетъ. Довольно съ меня и одной пробы. Идемте работать.

Оба уходятъ налво. Изъ глубины входятъ Варя и Степанида.

4.

ВАРЯ и СТЕПАНИДА, потомъ ОКУРКИНЪ.

Степанида. (Впуская Варю въ среднюю дверь.) Пожалуйте… (Озираясь.) Да гд-же они? сію минуту были здсь… врно въ контору пошли.
Варя. Ничего! Мн не къ спху.
Степанида. Я сейчасъ доложу.

Уходитъ налво.

Окуркинъ. (Входитъ справа и говоритъ Павлу въ дверь.) До свиданія, Павлуша. Ахъ, Варвара Афанасьевна! вотъ неожиданное счастье. Скажите, правда-ли, что сообщилъ мн Павлуша?
Варя. Я не всевдующая. Я не знаю, что онъ вамъ сообщилъ.
Окуркинъ. Будто вы собирались осчастливить его своей рукой, а вчера все это разстроилось,
Варя. Правда.
Окуркинъ. Боже мой, какое счастье!
Варя. (Улыбаясь.) Для кого?
Окуркинъ. Для того, кто удостоится теперь вашего выбора.
Варя. Я не тороплюсь выбирать.
Окуркинъ. Но ужъ это законъ судьбы. Не успетъ женихъ разойтись съ невстой, какъ сейчасъ ужъ готовъ ему и наслдникъ.
Варя. Особенно, если наслдство не безъ матеріальныхъ выгодъ.
Окуркинъ. Вы намекаете на ваше приданое. Ахъ, Варвара Афанасьевна, неужели вы думаете, что порядочный человкъ захочетъ жениться на васъ только изъ-за вашего состоянія?
Варя. Во всякомъ случа для большинства оно помхой не будетъ.
Окуркинъ. Потому что большинство никогда не уметъ правильно разсчитывать, а для меня богатое приданое можетъ служить скоре помхой.
Варя. Какой вы идеалистъ.
Окуркинъ. Это не идеализмъ, а самый сухой, здравый разсчетъ. Позвольте спросить: велико-ли ваше приданое?
Варя. Двсти тысячъ.
Окуркинъ. Только-то… Какихъ нибудь 8 тысячъ доходу!.. Сами посудите, далеко-ли съ нимъ удешь, когда берешь невсту, привыкшую къ роскоши?.. да проценты съ вашего приданаго уйдутъ на одинъ вашъ туалетъ. Признайтесь, что съ матеріальной точки зрнія жениться на васъ было-бы непростительнымъ легкомысліемъ. И если я все таки объ этомъ мечтаю, такъ тутъ явное доказательство, что самоотверженные люди еще не перевелись на бломъ свт
Варя. (Съ ироніей.) Не знаю, какъ и благодаритъ васъ за такое великодушіе.
Окуркинъ. (Шутливо.) Итакъ смю-ли я надяться, что мой подвигъ будетъ вами оцненъ?
Варя. Дайте подумать… дайте поближе познакомиться съ вами, мсяца черезъ три я вамъ скажу.
Окуркинъ. Прекрасно: ‘Срокомъ на три мсяца’. Совершенно, какъ въ финансовыхъ биллютеняхъ. Но предупреждаю, что векселя я отсрочить не соглашусь. Настанетъ срокъ, и я потребую вашей руки,— и если вы откажете, то приму вс принудительныя мры до исполнительнаго листа включительно… А пока до свиданія, у меня есть кое-какія комиссіи… вечеромъ я къ вамъ явлюсь, надо-же начать мой пробный экзаменъ. И когда я его выдержу, тогда, Варвара Афанасьевна, я женюсь на васъ, не смотря на ваши двсти тысячъ, и боле того, не откажусь отъ васъ даже если у васъ будетъ вдвое боле.

Уходитъ въ среднюю дверь. Входитъ Вирилинъ слва.

5.

ВАРЯ и ВИРИЛИНЪ.

Варя. А, это вы! дайте-ка на васъ посмотрть. Да вы молодцомъ.
Вирилинъ. Что-жъ тутъ удивительнаго?
Варя. Я, признаться, себя немного упрекала за вчерашнее. Такъ безсердечно я раскрыла вамъ истину. Цлую ночь не могла заснуть по вашей милости.
Вирилинъ. Значитъ, мы оба не спали.
Варя. Я не ожидала васъ встртить такимъ веселымъ.
Вирилинъ. Какъ мн не веселиться: все идетъ превосходно, — я счастливйшій изъ жениховъ на свт, Правда, племянникъ влюбленъ въ мою невсту, но онъ узжаетъ въ далекія края и безъ всякаго боя уступилъ мн мою Ольгу. Чего-же вамъ больше?
Варя. Да, если вы такъ ршаете…
Вирилинъ. А вы и поврили. Нтъ, дорогая Варвара Афанасьевна, до такой степени я еще не одурлъ. Мн, разумется, нелегко отказаться отъ такого счастья, но тутъ-то вотъ и загвоздка. Могу-ли я въ сущности быть счастливымъ?.. Положимъ, что Павлуша удетъ и будетъ гд-то тамъ странствовать въ Америк или въ Австраліи, но духъ его не перестанетъ витать въ моемъ дом. Онъ невидимо будетъ всегда присутствовать между мной и моей женой, Признайтесь, что это очень неудобно, особенно въ виду его отсутствія. Когда лишній человкъ на лицо, его всегда можно выбросить въ окошко, а съ отсутствующимъ… ну? что вы съ немъ подлаете? отъ него ничмъ не избавишься. Думалъ, думалъ я объ этомъ и наконецъ сказалъ себ: ахъ ты старый дуралей! зачмъ ты женишься?.. Прислъ я передъ этой фотографіей и долго глядлъ на нее.
Варя. Бдный Петръ Петровичъ!
Вирилинъ. Да, мн и самому себя стало жалко. (Указывая на фотографію.) Я сказалъ себ: вотъ цвтущая, прелестная двушка, съ беззаботной улыбкой и невиннымъ взглядомъ,— это невста… а рядомъ съ ней обрюзглый старикъ, смотрящій на нее заплывшими и масляными глазами,— это женихъ… и знаете, Варвара Афанасьевна, только тогда я и понялъ, почему фотографъ такъ долго не вынималъ головы изъ-подъ чернаго сукна. Онъ, каналья, не могъ удержаться отъ смха. Нтъ, дорогая, дожилъ я до пятидесятилтняго возраста, окруженный всеобщимъ уваженіемъ, не могу-же я позволить, чтобы меня поднимали на смхъ. Лучше ужъ самому теперь разсмяться. Я такъ и сдлалъ, и вотъ этотъ-то смхъ меня и поставилъ снова на ноги, возвратилъ мн бодрое и веселое расположеніе духа.
Варя. Прекрасно!
Вирилинъ. А сегодня утромъ я снялъ съ пальца обручальное кольцо, засунулъ его въ жилетный карманъ и чувствую великое облеченіе. Смылъ съ себя вс эти глупыя помады, сдлался опять старымъ Петромъ Петровичемъ… да, именно старымъ.
Варя. Окончательно отказались отъ званія жениха?
Вирилинъ. Какой я былъ женихъ!.. Женихъ млетъ и восторгается, какъ только подумаетъ о дн внчанія, а я… я кром ужаса, ничего не испытывалъ…
Варя. А что на это говоритъ Ольга Михайловна?
Вирилинъ. Она еще не подозрваетъ о своемъ счастіи… Впрочемъ, я сейчасъ-же…

Входитъ Кудрышевъ въ среднюю дверь.

6.

Т-ЖЕ и КУДРЫШЕВЪ.

Кудрышевъ. Можно войти?
Вирилинъ. (Вар вполголоса.) Вотъ и съ нимъ надо переговоритъ. (Кудрышеву.) Входите, входите, Михаилъ Семеновичъ.
Кудрышевъ. Я васъ не безпокою?
Варя. Напротивъ. Большое счастье, что вы пришли, а то-бы я рисковала себя скомпрометироватъ, разсцловала-бы Петра Петровича. (Вирилину.) Чтобы подумалъ вашъ будущій тесть. Спасибо, вы меня успокоили, и я ухожу.

Уходитъ.

Вирилинъ. (Кудрышеву.) Хорошо, что вы тутъ: я долженъ сдлать вамъ важное сообщеніе.
Кудрышевъ. Я тоже. Ахъ, Петръ Петровичъ, я сегодня неимоврно доволенъ. (Садится.) Я, знаете, все время безпокоился, меня преслдовала мысль, будетъ-ли счастлива моя дочь? подходите-ли вы вообще къ ней?.. Но съ сегодняшняго утра у меня уже нтъ въ этомъ никакого сомннья.
Вирилинъ. (Иронически.) Въ самомъ дл?
Кудрышевъ. Теперь я убдился, что она искренно васъ любитъ.
Вирилинъ. (Про себя.) Этого только и недоставало
Кудрышовъ. Да, да, любезный сыночекъ. Вчера вы что-то такое сдлали, чмъ вы окончательно побдили ея сердце. Она сегодня такъ горячо объ васъ отзывалась, съ такимъ уваженіемъ, съ такой нжностью…
Вирилинъ. Понимаю.
Кудрышевъ. Она сама сейчасъ придетъ. Только на минутку зашла къ садовнику купить букетъ.
Вирилинъ. Для меня?
Кудрышевъ. А то для кого?… И когда я ее при этомъ спросилъ: не правда-ли, Олечка, вдь ты довольна своей судьбой? — То она мн отвтила со слезами на глазахъ: да, папа, теперь я вполн счастлива.
Вирилинъ. А между тмъ я… прямо хотлъ объявить вамъ, что… вы меня извините… но жениться на вашей дочери я не могу.
Кудрышевъ. Не можете?.. По… звольте… отчего вы не можете?
Вирилинъ. Оттого, что ее любитъ мой племянникъ.
Кудрышевъ. Ахъ, мой сынокъ дорогой, вы врно ошибаетесь?
Вирилинъ. Да что вы меня все сынкомъ называете! — какой я вамъ сынокъ?
Кудрышевъ. Павелъ Васильевичъ и моя дочь?.. Дитя мое, вы ошибаетесь. Съ чего это вамъ пришло въ голову? — ужъ я-бы наврное первый замтилъ.
Вирилинъ. А вотъ сейчасъ я вамъ представлю доказательства. (Зоветъ у двери направо.) Павлуша, поди-ка сюда на пару словъ. (Возвращаясь къ Кудрышеву.) Вы увидите, какъ юноша обрадуется.

Входитъ Павелъ.

7.

Т-ЖЕ и ПАВЕЛЪ.

Павелъ. Что теб, дядя?
Вирилинъ. Павлуша, я уступаю теб мою невсту.
Павелъ. (Смущенный Вирилину.) Что?
Кудрышевъ. (Павлу.) Петръ Петровичъ увряетъ меня, что вы влюблены въ мою дочь?
Вирилинъ. Ты самъ мн это сказалъ вчера вечеромъ.
Павелъ. Ахъ, дядя, разв можно врить такому втрогону, какъ я?.. Нтъ, дорогой мой, наслаждайся вполн твоимъ счастьемъ безъ всякихъ сомнній и тревогъ. Береги ее, люби ее, она этого стоитъ. А затмъ, предоставь мн странствовать по свту. Ни любовь, ни женитьба мн совсмъ не къ лицу, я объ этомъ продумалъ всю ночь, до самаго утра.
Вирилинъ. Значитъ, и ты не спалъ всю ночь?
Павелъ. Ршеніе мое безповоротно. Я никогда не женюсь.

Уходитъ направо.

Кудрышевъ. Вотъ видите, дитя мое, въ немъ нтъ ни единой капли любви.
Вирилинъ. Ахъ, все это вздоръ, пустяки. Павелъ безсовстный обманщикъ. Имъ овладлъ демонъ благородства, онъ розыгрываетъ роль равнодушнаго, потому что не хочетъ лишить меня невсты.
Кудрышевъ. Неужели онъ такой безчуственный.
Вирилинъ. Но онъ видно не знаетъ, съ кмъ иметъ дло! — благородствомъ онъ меня не удивитъ. Мной тоже овладлъ демонъ благородства: я отказываюсь отъ Ольги Михайловны.
Кудрышевъ. (Жалобно.) Этакъ она изъ-за благородства совсмъ останется безъ жениховъ.

Входитъ Петровъ.

8.

Т-ЖЕ и ПЕТРОВЪ.

Петровъ. Извините, Петръ Петровичъ, разв вы согласились?
Вирилинъ. На что?
Петровъ. Ваша невста сейчасъ пришла въ контору и опять заняла свое прежнее мсто.
Вирилинъ. (Удивленный.) Бухгалтера?
Кудрышевъ. Опять хочетъ трудомъ зарабатывать… Петръ Петровичъ…
Вирилинъ. (Петрову.) Пожалуйста, скажите Ольг Михайловн, что я желалъ бы съ ней поговорить. (Петровъ уходитъ.) А вы уйдите пока, мн надо съ ней наедин объясниться.
Кудрышевъ. Да ужъ пора бы это кончить. Я совсмъ потерялъ голову. Скажите на милость: отецъ выдаетъ дочь замужъ и цлую недлю посл помолвки еще самъ не знаетъ, за кого она выходитъ,— это невыносимо!
Вирилинъ. Успокойтесь, почтеннйшій: со мной или съ другимъ, а ваша дочь во всякомъ случа будетъ счастлива. Я объ этомъ позабочусь.
Кудрышевъ. (Уходя въ среднюю дверь.) Позаботьтесь, дитя мое, позаботьтесь, сыночекъ драгоцнный…
Вирилинъ. Тьфу ты чортъ! все еще онъ меня сыночкомъ величаетъ.

Входитъ Ольга слва.

9.

ВИРИЛИНЪ и ОЛЬГА.

Ольга. (Съ записной книжкой и карандашемъ въ рук. Дловой видъ, какъ во второмъ дйствіи. На груди у нея маленькій букетъ цвтовъ.) Что прикажете, Петръ Петровичъ? Есть для меня какія порученія?
Вирилинъ. (Удивленный.) ‘Прикажете’, ‘Порученія?’.
Ольга. Вы — мой хозяинъ, стало быть…
Вирилинъ. Стало быть, ужъ не женихъ? — это вы хотите сказать?
Ольга. Ахъ, Петръ Петровичъ, я знаю, что я васъ огорчу, но вдь вы сами просили меня быть съ вами всегда откровенной,
Вирилинъ. (Грустно.) И теперь прошу.
Ольга. Я сегодняшнюю ночь ни на минуту не могла заснуть.
Вирилинъ. И вы тоже!.. ршительно нынче ночью никто не спалъ во всемъ город.
Ольга. И многое кое о чемъ пораздумала, и убдилась… Петръ Петровичъ, мы съ вами совсмъ не пара.
Вирилинъ. Другими словами, вы не желаете быть моей женой?
Ольга. О, умоляю васъ, не принимайте этого слишкомъ близко къ сердцу… но право… говоря честно, откровенно: я не могу….
Вирилинъ. (Про себя.) Вы не можете?.. Слава теб Господи!..
Ольга. (Удивленная.) Вы этому рады?
Вирилинъ. Да мой дружокъ, потому что пока это дло обдумывали вы, обдумывалъ его и я,и мы пришли къ одному результату.
Ольга. (Улыбаясь.) Нтъ, это было-бы слишкомъ. Но уважать я васъ никогда не перестану.

Пожимаетъ ему руку.

Вирилинъ. И на томъ спасибо!
Ольга. А! какой вы чудный, благородный человкъ… примите-же отъ меня на прощанье этотъ букетъ.

Улыбается и передаетъ ему свой букетъ.

Вирилинъ. Принимаю съ удовольствіемъ… и въ свою очередь тоже… позвольте передать… (Вынимаетъ кольцо изъ кармана жилета.) Вотъ это кольцо. Надюсь, что и вы мн вернете мое.
Ольга. (Улыбаясь.) Оно уже въ вашихъ рукахъ.
Вирилинъ. Гд-же?
Ольга. Въ букет.
Вирилинъ (Поискавъ въ букет.) Ахъ, въ самомъ дл, продто на вточку. Удивительная у васъ любовь къ порядку, всегда-то вы обо всемъ подумаете.
Ольга. Вотъ я и опять сверхъ комплекта.
Вирилинъ. Это мы сейчасъ увидимъ. (Въ дверь.) Павелъ!
Ольга. Нтъ, нтъ, не думайте, чтобы эта была причина…
Вирилинъ. То есть, какая-же эта?
Ольга. Вы думаете: я оттого отказала, что люблю Павла Васильевича?.. Нтъ, нтъ, ради Бога, пощадите меня…
Вирилинъ. А вотъ мы васъ сейчасъ выведемъ на свжую воду. (Зоветъ.) Павлуша!

Входитъ Степанида.

10.

Т-ЖЕ и СТЕПАНИДА.

Степанида. (Справа.) Павелъ Васильевичъ только что ухали.
Вирилинъ. Какъ ухалъ?
Степанида. И сказали, что надолго.
Вирилинъ. Зарзалъ, злодй! совсмъ зарзалъ…

Входитъ Кудрышевъ и Павелъ.

11.

Т-ЖЕ, КУДРЫШЕВЪ и ПАВЕЛЪ, потомъ МОТЫЛЕВЪ.

Кудрышевъ. (Въ среднюю дверь тащитъ за собой Павла.) Ну, нтъ-съ, молодой человкъ, пожалуйте, пожалуйте, я васъ не отпущу…
Павелъ. (Сопротивляясь.) Михаилъ Семеновичъ, зачмъ это? Прошу васъ…
Кудрышевъ. (Все не выпуская Павла.) Ужь садился на извощика, да еще съ багажемъ. Вотъ гд я его поймалъ. Хотлъ удрать въ Америку и ни съ кмъ не простившись и безъ всякихъ объясненій. Но я отецъ, милостивый государь, я отецъ… я не могу допустить, чтобы изъ-за вашего благородства моя дочь осталась сверхъ комплекта.
Вирилинъ. Попался, голубчикъ, теперь не улизнешь. Господа, передъ вами два молодыхъ существа, которымъ сама судьба повелваетъ броситься другъ другу въ объятія, чтобы успокоить мою старость. Въ ихъ семь я найду уголокъ, гд меня пригретъ бодрая, веселая ихъ молодость… (Къ нему и Ольг.) Ну-съ, и если сейчасъ вы не поцлуетесь, какъ женихъ и невста, я васъ всхъ отсюда прогоню и опять закисну желчнымъ ворчуномъ… ну, долго мн дожидаться?
Ольга. (Радостно обнимаетъ Вирилина.) Ахъ? Петръ Петровичъ!
Павелъ. (Тоже, съ другой стороны.) Дорогой, безцнный дядюшка!
Вирилинъ. Что-же это вы меня между собой поставили… Я тутъ лишній затесался…

Освобождается отъ ихъ объятій, такъ что невольно они обнимаютъ другъ друга.

Павелъ. Ольга… моя Ольга…
Ольга. Твоя, мой милый.
Вирилинъ. Ну, гора съ плечъ!
Кудрышевъ. (Вирилину.) Добрйшій мой сыночекъ… нтъ, теперь не вы мой сыночекъ… кто мой сыночекъ?.. Ахъ, да… (Павлу.) Вы… ну все равно, если вы ее берете въ комплектъ.
Степанида. А мы съ вами, Петръ Петровичъ, опять останемся вдвоемъ?
Вирилинъ. Нтъ, ужъ спасибо, теперь вчетверомъ будемъ.
Мотылевъ. (Съ конвертомъ въ рук, быстро входитъ въ среднюю дверь.) Петръ Петровичъ, принесли какую-то бумагу.
Вирилинъ. (Вскрывая конвертъ.) Мн?
Мотылевъ. (Указывая на обнимающихся Павла и Ольгу.) Что такое? Павелъ Васильевичъ обнимаетъ вашу невсту?
Вирилинъ. Оставьте, Афанасій Ивановичъ, это съ моего разршенія.
Мотылевъ. А!.. съ вашего разршенья. Благородный другъ, я васъ понимаю.

Пожимаетъ руку Вирилину.

Вирилинъ. Да перестаньте вы мн пожимать руку.
Мотылевъ. (Подходя къ Павлу и Ольг.) Любезнйшій Павелъ Васильевичъ!
Вирилинъ. (Просмотрвъ бумагу.) Превосходно! Семь дней ареста за оскорбленіе чиновника при исполненіи имъ служебныхъ обязанностей. (Не то шутливо, не то горестно.) И вотъ все, что мн осталось отъ блаженнаго времени, когда я былъ женихомъ… Что подлаешь? — надо смириться. Все-таки я въ выигрыш: хоть я и остался опять сверхъ комплекта, но буду утшаться комплектомъ нашей семьи.
Крюковской Аркадий Федорович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Авось, или Сцены в книжной лавке, Каратыгин Петр Андреевич, Год: 1840
  2. Праздничный сон — до обеда, Островский Александр Николаевич, Год: 1857
  3. Медведь, Чехов Антон Павлович, Год: 1888
  4. Le dernier sorcier, Тургенев Иван Сергеевич, Год: 1867
  5. Боярин Федор Васильевич Басенок, Кукольник Нестор Васильевич, Год: 1846
  6. Сицилиец, или Любовь-живописец, Мольер Жан-Батист, Год: 1666
  7. Жизнь человека, Андреев Леонид Николаевич, Год: 1907
  8. Дон Жуан, Мольер Жан-Батист, Год: 1665
Электронная библиотека