Свднія о польскомъ мятеж 1863 года въ сверо-западной Россіи. Т. ІІ. 1868, Вильна.
‘Русскій Встникъ’, 1869, No 2
П. Щ.
Сведения о польском мятеже 1863 года в северо-западной России. Т. ІІ. 1868, Вильна, Щебальский Петр Карлович, Год: 1869
Время на прочтение: 17 минут(ы)
Минувшею осенью г. Ратчъ {Г. Ратчъ не выставилъ своего имени на второмъ том своего изслдованія, но оно выставлено на первомъ.} издалъ второй томъ своего обширнаго изслдованія, который собственно и обрисовываетъ обширную, очень оригинальную и любопытную задачу предположенную себ авторомъ. Г. Ратчъ задумалъ написать исторію народа не имющаго отечества, исторію людей не составляющихъ народа, но имющихъ однакоже политическую организацію, не имющихъ правительства и законовъ, но повинующихся нсколькимъ вождямъ и составленному ими политическому катихизису, людей, наконецъ, среди которыхъ не замчается теченія правильной исторической жизни, но которые взамнъ того обнаруживаютъ чрезвычайно много жизненности, которые не хотятъ усвоить себ занятій, заботъ и интересовъ движущихъ всми извстными народами, но которые за то заняты съ необыкновенною настойчивостью какимъ-то таинственнымъ дломъ, имющимъ много сходнаго съ возсозданіемъ Соломонова храма. Это таинственное занятіе, которому Поляки предаются въ продолженіи почти ста лтъ, есть такъ-называемое великое будованіе или возсозданіе Польши. Нельзя сказать чтобы политическая лабораторія Поляковъ дйствовала среди ненарушимаго мира. Если работы масоновъ были иногда нарушаемы вмшательствомъ полиціи, то естественно что и работы великаго будованья не ускользали отъ ея бдительности, со стороны правительствъ подлившихъ Польшу принимались мры чтобъ отвлечь будователей отъ ихъ работъ и сдлать невозможными заговоры, мятежи, политическія убійства и потрясенія всякаго рода во имя возсозданія того что разрушено исторіей…. И вотъ эта-то двойная работа — будованія и антибудованья,— дйствія правительствъ русскаго, прусскаго и австрійскаго съ одной стороны, а съ другой — дйствія Поляковъ въ Россіи, Пруссіи и Австріи, наконецъ различныя воззрнія общественнаго мннія на польскій вопросъ, составляютъ предметъ изслдованія г. Ратча. Въ нын вышедшемъ том своего труда онъ изображаетъ эту борьбу въ предлахъ Пруссіи и Австріи,— борьбу въ которой много поучительнаго для насъ, Русскихъ. Чтобы доказать наши слова, обратимся къ ходу длъ въ областяхъ присоединенныхъ отъ бывшей Польши къ Прусскому королевству.
‘Я смотрю на себя какъ на Ликурга или Солона среди этихъ варваровъ.— писалъ Фридрихъ II о новыхъ своихъ подданныхъ польскаго происхожденія,— потребуется много времени и старательное воспитаніе молодежи для того чтобы цивилизовать этихъ Ирокезовъ.’ По свдніямъ собраннымъ и Русскимъ правительствомъ, положеніе областей присоединенныхъ отъ Польши было въ самомъ дл печальное, оно изображается въ одномъ офиціальномъ донесеніи слдующими чертами.
‘Породы скота дурны, земледльческія орудія въ высшей степени неудовлетворительны, поля истощены, покрыты сорными травами и камнями, снокосные луга оболотились. Лса, для скорйшей ихъ распродажи, рубятся въ безпорядк и опустошены. Бывшіе укрпленные города, извстные подъ именемъ замковъ, представляютъ развалины, въ такомъ же вид находятся мстечки и деревни, въ которыхъ жилища, изъ глины и соломы, едва ли могутъ казаться приспособленными для обитанія ихъ людьми. Населеніе уменьшается, заботы о правосудіи равны заботамъ управленія. Крестьянское сословіе погибаетъ, а мщанъ вовсе не осталось. Въ Нецкомъ округ совершенная пустыня, въ город Бромберг едва осталось 800 жителей, въ немъ стоятъ лсъ и болото, а судя по давнему нмецкому кладбищу, городъ долженъ былъ имть прежде многочисленное населеніе.’
Но другимъ свдніямъ, тоже офиціальнымъ и тоже относящимся къ 1773 году, въ Кульм изъ 40 домовъ выходившихъ на городскую площадь, 28 стояло безъ крышъ, оконъ и дверей. ‘Вообразите, писалъ самъ Фридрихъ Даламберту при посщеніи Познани въ 1775 году, что въ этой несчастной стран не знаютъ права собственности, а знаютъ только то что сильный иметъ право угнетать слабаго. Австрійцы и Русскіе нашли у себя такой же хаосъ.’
Фридрихъ немедленно началъ вносить свтъ и порядокъ въ этотъ хаосъ. По его приказанію, въ новоприсоединенныхъ областяхъ начали рыть каналы, осушать болота, удабривать и засвать песчаныя равнины, на исправленіе однихъ хозяйственныхъ строеній въ бывшихъ крулевщизнахъ этотъ разчетливый государь отпустилъ боле 300.000 талеровъ. Въ города и мстечки вызваны были Нмцы-ремесленники, крестьяне были освобождены отъ тлеснаго наказанія, а вскор потомъ и отъ обязательныхъ работъ на помщиковъ. Фридрихъ сразу понялъ на какую часть польскаго населенія можетъ надежнымъ образомъ опереться и Русское правительство. Одинъ панъ убилъ крестьянина, вроятно, онъ надялся, по старымъ польскимъ законамъ, отдляться легкимъ денежнымъ штрафомъ, но Прусскій судъ приговорилъ его къ смертной казни, и король утвердилъ этотъ приговоръ. Что касается до Поляковъ-помщиковъ, то въ отношеніи ихъ организована была правительственная система экспропріаціи. Бывшія крулевщизны были отданы въ аренду исключительно Пруссакамъ, имнія помщиковъ-протестантовъ были обложены налогомъ въ 20, а помщиковъ-католиковъ въ 25 %. Подать съ крестьянъ была возвышена и строго взималась, такъ что помщики принуждены были отказаться отъ надежды получать съ нихъ прежніе оброки. За разные роды преступленій со стороны помщиковъ-Поляковъ имнія ихъ подвергались конфискаціи, и многіе думаютъ что устроенные въ разныхъ мстахъ новоприсоединенной страны ссудные банки были учреждены не безъ разчета на извстное мотовство Поляковъ: зарвавшись въ долги, паны были вынуждены продавать свои имнія, а Нмцы, или само правительство покупали ихъ. Фридрихъ настоятельно требовалъ чтобы мстныя власти неустанно заботились о переход польскихъ имній въ руки Нмцевъ, такъ какъ Поляки-де ‘не заботятся объ улучшеніи хозяйства, истощаютъ страну и проживаютъ деньги за границей’. Разумется, прежде всего Фридрихъ отобралъ въ казну имнія церковныя и монастырскія, находя, что ‘хозяйственныя заботы отнимаютъ у духовныхъ время которое должно быть посвящено молитв’. Не забытъ былъ Фридрихомъ и вопросъ о народномъ воспитаніи необходимо было просвтить этихъ Ирокезовъ, но онъ распредлялъ благодянія образованія гораздо щедре Нмцамъ чмъ Полякамъ, въ каждомъ селеніи гд насчитывалось хотя нсколько Нмцевъ правительство заводило школу, а потому вскор по присоединеніи Познани въ ней считалось 104 нмецкія школы, польскихъ же только 88. Изъ числа слишкомъ 90 церквей аугсбургскаго исповданія, только въ четырехъ оставлена была проповдь на польскомъ язык. Что касается до администраціи, то на вс высшія мста Фридрихъ немедленно назначилъ Пруссаковъ, приказавъ имъ въ то же время заботиться о пріисканіи прусскихъ чиновниковъ и для низшихъ инстанцій.
Главнымъ дятелемъ въ земляхъ присоединенныхъ отъ Польши по первому раздлу и главнымъ сотрудникомъ Фридриха былъ графъ Гоймъ, но вскор, но вступленіи на престолъ Фридриха Вильгельма II, этотъ сановникъ былъ удаленъ. Преемникъ великаго короля находилъ его мры въ бывшихъ польскихъ областяхъ слишкомъ жесткими и несправедливыми, и назначилъ управлять какъ прежними, такъ и вновь присоединенными по второму раздлу землями Фосса, человка котораго рекомендовали ему нкоторые изъ вліятельныхъ Поляковъ, находившихся съ нимъ въ сношеніяхъ когда онъ былъ еще кронъ-принцемъ. Фоосъ поспшилъ прежде всего перемнить личный составъ администраціи и замстилъ Пруссаковъ Поляками, монастырскія и церковныя имнія въ областяхъ присоединенныхъ въ 1793 году оставлены были въ управленіи польскаго духовенства, и готовились другія отступленія отъ системы Фридриха II, когда возстаніе, начавшееся въ Варшав (въ 1794 году) и мгновенно отразившееся въ новоприсоединной къ Пруссіи области, открыло Фоссу и берлинскому правительству глаза и доказало что они вступили на ложный путь. Графъ Гоймъ снова былъ поставленъ во глав управленія всми областями отошедшими къ Пруссіи, какъ по двумъ прежнимъ, такъ и но третьему раздлу. Система Фридриха II была возстановлена, но далеко не въ прежней строгой послдовательности. Дло въ томъ что и въ правительственныхъ сферахъ, и въ обществ устанавливался, въ отношеніи польскихъ длъ, взглядъ подобный тому который у насъ получилъ перевсъ въ послдніе годы прошедшаго и въ начал ныншняго вка.
Мы не будемъ говорить о польскихъ писателяхъ которые способствовали установленію такого взгляда, съ ихъ стороны это дло естественное, но замчательно что нашлись писатели и изъ Нмцевъ которые говорили въ томъ же тон. Вотъ что, напримръ, читаемъ мы въ Jahrbcher der preusechen Monarchie (Jahrgang 1799). ‘Лишь только наша армія заняла безъ кровопролитія страну которая должна была перейти къ Пруссіи,’ пишетъ Кёльнъ (Clln), авторъ писемъ о прусскомъ двор посл смерти Фридриха II,—
,,я тотчасъ же отправился въ Познань для ближайшихъ наблюденій. Скоро стали доходить до меня горькія жалобы со стороны польскихъ чиновниковъ, у которыхъ отняли мста и отдали Нмцамъ. Я увидалъ жадность многихъ голодныхъ Пруссаковъ, которыя бросились на эти мста съ мыслію что нашли врное средство набить свои карманы. Представь себ страну гд католическая религія сохранила еще все свое вліяніе на народную массу, гд говорятъ особеннымъ языкомъ, гд носятъ національную одежду, и гд повсюду обнаруживается характеръ народа совершенно чуждаго нмецкой жизни. Въ такую страну захотлъ министръ Россъ ввести полицейскій и финансовый порядокъ къ которому привыкли строго выдержанные въ военной дисциплин Пруссаки. Чиновниковъ, которыхъ тамъ нашелъ, вытналъ, и на мсто ихъ вызвалъ большею частію оборвышей изъ старыхъ провинцій. Можно подумать что онъ хотлъ образовать изъ здшней провинціи Ботани-бей для подобныхъ молодцовъ, которыхъ, по меньшей мр, слдовало бы удалить изъ службы.’
Тотъ же самый Кёльнъ въ другомъ мст выражается слдующимъ образомъ:
‘Въ Польш все вселится, и нельзя не подивиться тому что народъ остается спокойнымъ, а есть изъ чего выйти изъ себя. Чиновный людъ, выписанный сюда и доставившій не мало послушныхъ мужей для знаменитйшихъ Фринъ столицы, начиняетъ выказывать себя во воемъ своемъ блеск. Баронъ фонъ-Наратъ, окружной начальникъ въ Нейсейрн, обвиненъ въ поджогахъ и дорожномъ разбо. Президентъ Пётрковской камеры, фонъ-Аппельнъ, застрлился, потому что за нимъ открылось множество злоупотребленій. Окружной начальникъ Варгарскій обвиняется въ убійств ксендза изъ Лешно. Военный совтникъ Денсо выгнанъ изъ службы за безчисленныя взятки. Фискалы Шнакенбургъ и Гайне подверглись той же участи за т же доблести. Пресловутый Готвальдъ, изъ Глогау, сдлался Inquisitor publicus въ Познани. Онъ столь же ловокъ, сколько наглъ и развратенъ. Онъ оставилъ вс уголовные процессы лежать въ архив и приготовлялъ фальшивые реестры длъ. Одинъ изъ его повренныхъ, Кицъ, утопился, оставивъ завщаніе которое было пасквилемъ на великаго канцлера. Готвальдъ счелъ за лучшее отослать списокъ съ него въ Берлинъ. Этимъ онъ обратилъ вниманіе и на себя, велно было сдлать поврку его реестрамъ. Такимъ образомъ открыты были его продлки, и онъ былъ посаженъ въ рабочій домъ съ объявленіемъ что не получитъ свободы до тхъ поръ пока не приведетъ всхъ длъ въ порядокъ. Онъ исполнилъ эту работу чрезвычайно скоро, и получивъ свободу, снова провинился въ подлог и воровств…. Почти вс крпости въ стран переполнены арестованными чиновниками изъ здшней провинціи, служить здсь гражданскимъ чиновникомъ стало теперь позоромъ.’
Въ подобномъ род писалъ извстный Фарнгагенъ фонъ-Энзе и многіе другіе. Но самыми рьяными хулителями Фридриховой системы и Гоймовой администраціи были Гельдъ, Гольше и Цербони. Послдній написалъ памфлетъ, надлавшій въ свое время много шума въ Пруссіи, подъ заглавіемъ Einige Gedanken ber daa Bildungegechft in Sdpreussen. Въ то же время Гельдъ, пріятель и единомышленникъ Цербо.аи, пустилъ въ свтъ книжечку, въ которой выставлялъ графа Гойма и его администрацію какъ ‘истинныхъ якобинцевъ’ (Die wahren Iakobiner im Preussichen Staate etc), за которою послдовала другая подобнаго же содержанія, подъ заглавіемъ: Das Schwarze Register, oder General-Tableau etc. Въ этихъ злобныхъ памфлетахъ система Фридриха Великаго предавалась безпощадному поруганію, величайшія злоупотребленія приписывались графу Гойму, который наживался будто бы самъ при конфискаціи польскихъ имній и раздавалъ ихъ людямъ, покровительства которыхъ онъ искалъ, обсчитывая при этомъ казну. Такъ, по словамъ Гельда, въ его управленіе роздано было лицамъ германскаго происхожденія 241 имніе, дйствительная цнность коихъ простиралась будто бы до 20 милл. талеровъ, между тмъ какъ графъ Гоймъ оцнилъ ихъ только въ 3 милліона. Гольше (Holeche), съ своей стороны, доказывалъ что колонизація, производившаяся при Фридрих Великомъ и подъ руководствомъ графа Гойма, обходилась несоразмрно дорого въ сравненіи съ пользой принесенною краю. Этотъ писатель возставалъ и вообще противъ водворенія нмецкаго элемента въ бывшихъ польскихъ провинціяхъ. ‘Тамъ,’ писалъ онъ,—
‘всякаго магната окружало много мелкихъ шляхтичей, арендаторовъ, управителей, коммиссаровъ, экономовъ и т. д. Теперь они потеряли староства, которыя сдлались королевскими владніями и переданы большею частію въ руки Нмцевъ. Магнаты получаютъ вознагражденіе изъ королевскихъ кассъ, поселились въ своихъ имніяхъ, ограничили свои расходы, распустили арендаторовъ, управителей, коммисаровъ, экономовъ и другихъ прислужниковъ и перебиваются какъ могутъ, вс же уволенные ими остались безъ куска хлба. Съ церковными имніями та же исторія. Число управителей, экономовъ и т. д. было въ нихъ невообразимо. Многія тысячи находили себ тамъ работу и хлбъ. Теперь же церковныя имнія отобраны. Духовенство получаетъ вознагражденіе изъ королевскихъ казначействъ. Имнія обращены въ государственныя имущества и переданы въ руки нмецкихъ чиновниковъ и нмецкихъ арендаторовъ. Понятно, что многочисленный классъ людей кормившихся отъ нихъ также остался безъ хлба. Значительная масса жителей въ новыхъ провинціяхъ терпитъ бдствія, растущія все боле и боле и распространяющіяся на многія тысячи семействъ. Легко представить себ какое уныніе или же негодованіе можетъ произойти изъ этого. А между тмъ всхъ этихъ людей можно не только удовлетворить, но и заставить благословить правительство, стоитъ только раздать имъ вновь пріобртенныя государственныя имнія въ наслдственную аренду небольшими участками.’
Гольше вторилъ журналистъ Фоссъ, который съ какимъ-то особеннымъ упоеніемъ распространялся о дйствительныхъ или вымышленныхъ злоупотребленіяхъ прусскихъ чиновниковъ. Но его словамъ, чиновники въ провинціяхъ отошедшихъ отъ Польши получали хорошее содержаніе, особенно женатые. Въ продолженіе первыхъ трехъ лтъ своей службы они пользовались для устройства своего хозяйства пособіями, которыя въ первый годъ равнялись половин, и въ слдующіе дня — третьей части ихъ годоваго оклада. ‘Неудивительно,’ говоритъ Фоосъ,—
‘что они воображали себя необыкновенными богачами, и что пріятный вкусъ хорошаго венгерскаго вина, продававшагося тогда еще по дешевымъ цнамъ, пріучилъ ихъ къ шумнымъ и многолюднымъ вакханаліямъ. Съ другой стороны, еврейскія кладовыя, гд находились англійскіе, французскіе, турецкіе, индйскіе и даже китайскіе товары, которые въ старыхъ провинціяхъ Пруссіи можно было видть разв тайкомъ, были опаснымъ соблазномъ для чиновничьихъ женъ, въ новыхъ провинціяхъ эти товары предлагались на выборъ по цнамъ сравнительно дешевымъ. Скоро страсть къ роскоши пошла быстрыми шагами, особенно въ Познани, гд распоряжались приглашенные изъ Бранденбургской, Магдебургской и западно-прусскихъ провинцій…. Въ Калиш еврейская торговля была ограничена многими узаконеніями, но акцизные чиновники помогали ей побждать препятствія, протягивая ей благосклонно руку помощи, къ которой за то прилипало еврейское золото. Семейства служащихъ въ дирекціи очутились среди такого изобилія, которое должно было у этихъ людей, поднявшихся большею частію изъ ничтожества, развитъ хвастливую пышность. Они не замедлили выказать свое превосходство предъ обыкновенными смертными своими шелковыми одеждами, своими шалями, своими трюмо, люстрами, экипажами и своими биткомъ набитыми кладовыми. Но самый страшный ударъ разумному хозяйству и экономіи нанесенъ былъ судейскими коммиссарами, заботившимися только о своемъ собственномъ благосостояніи, къ несчастію, они были преимущественно изъ Западной Пруссіи, гд уже съ 1772 года безумная роскошь пустила глубокіе корни. Большая часть чиновниковъ, приглашенныхъ на Южную Пруссію, были люди молодые и неженатые, точно укушенные тарантуломъ, они стремились заключать бракъ за бракомъ. Старыя школьныя пріятельницы, служанки и гризетки были возводимы на степень законныхъ женъ. Здсь, думали они, въ этой чужой стран, вдали отъ родственниковъ, отъ прежнихъ отношеній и связей, неприличное легко будетъ терпимо наравн съ приличнымъ. Здсь, гд бдный шляхтичъ служитъ у богатаго, разв не можетъ кухарка равняться съ законною женой?… Наступила вольная и веселая жизнь. Разводъ слдовалъ за внчаніемъ, замъ — новое обрученіе или свадьба, которая была подготовлена еще при существованіи перваго брака…. Понятно, что гордость Поляковъ запрещала имъ сходиться съ нмецкими чиновниками. Въ самомъ дл, тонъ господствовавшій въ нмецкомъ обществ польскихъ провинцій былъ никуда негоденъ. Пошлая полуобразованность, подражаніе французскому легкомыслію и утонченностямъ берлинскаго высшаго общества, личина безкорыстія и добродтели — вотъ т качества которыми отличались Нмцы водворившіеся въ этихъ провинціяхъ….…. Долго ли могла продлить ея такая жизнь, которая скоре походила на разгулъ нежели на заботы о новыхъ провинціяхъ.— Жизнь, которая могла разрушиться при нервомъ сильномъ удар извн?’
Прусскіе чиновники, по словамъ Фосса, ‘были разрушителями всякаго разумнаго хозяйства’.
Вс эти выписки изъ современной полонофильской прусской печати, которыми, къ сожалнію, недостаточно воспользовался г. Ратчъ, для насъ въ высшей степени любопытны. Мы встрчаемъ въ нихъ слишкомъ знакомые намъ пріемы и невольно ожидаемъ встртить выраженія костромская шляхта, босоногіе дятели и другія имъ подобныя, изобртенныя русскими Фоссами, Гельдами и Гольшами. Но въ Пруссіи значеніе подобныхъ писателей было несравненно серіозне чмъ теперь у насъ. Король, хотя и слабо, но поддерживалъ систему, за отступленіе отъ которой онъ былъ наказанъ возстаніемъ 1794 года, за то кронпринцъ былъ ршительно на сторон полонофиловъ. Гельдъ, въ одномъ стихотвореніи написанномъ въ 1797 году, весьма откровенно выражалъ надежду своей партіи что со вступленіемъ его на престолъ дла примутъ совершенно иное направленіе….
Эти надежды не замедлили оправдаться. Однимъ изъ первыхъ распоряженій Фридриха Вильгельма III, по вступленіи его на престолъ, было отозваніе графа Гойма. Этому королю было суждено поставить на прочныя основанія монархію созданную геніемъ его дда, но прежде онъ долженъ былъ своими руками разрушить многое доброе учрежденное великимъ королемъ. Увлекшись идеалами не имвшими ничего общаго съ интересами Пруссіи, онъ съ неосторожностію, за которую былъ жестоко наказанъ, подрывалъ національное чувство народа, и нтъ никакого сомннія, что интриги польской партіи играли въ этомъ немаловажную роль. Никогда, можетъ-быть, обстоятельства не благопріятствовали Полякамъ столько какъ въ конц минувшаго вка и въ начал ныншняго. Политическія понятія выдвинутыя французскою революціей потрясли теорію, въ силу которой государи гордились тмъ что увеличивали свои владнія для возвышенія своей славы, а теорія политики національной не была еще выработана. Государи и другіе политическіе дятели, надвъ срый фракъ и круглую шляпу, опустившись въ ряды простыхъ смертныхъ, возымли желаніе регулировать и политическую свою жизнь по примру жизни частной и внести въ нее мщанскія добродтели. Молодой король прусскій Фридрихъ-Вильгельмъ III, равно какъ и современникъ его императоръ Павелъ, смотрли на пріобртенія сдланныя со стороны Польши какъ на имнія неправильно выигранныя ихъ родителями въ карты. Понятно, что при такихъ условіяхъ, надежды Поляковъ оживились на всемъ пространств отъ Днпра до Вислы и почти до Одера. Только въ Австріи правительство глядло на нихъ неблагосклонно и заставляло Поляковъ говорить по нмецки,— что, по словамъ польскихъ писателей — ‘было дломъ австрійскихъ чиновниковъ-демократовъ’.... Вотъ въ это именно время и замчается первый приступъ къ работамъ великаго будованья, какъ дла общаго для всхъ Поляковъ, является и центръ этого дла, и руководители. Тснимый въ Галиціи и не предвидя тамъ ничего добраго, тогдашній представитель фамиліи Чарторыйскихъ, князь Адамъ Казиміръ, въ 1796 г. перехалъ въ Пулавы, и въ этомъ центральномъ пункт, вблизи границъ всхъ трехъ частей бывшей Рчи Посполитой, устроивъ очагъ всхъ происковъ производившихся въ Петербург, Берлин, Вн и Париж. Здсь организуется таинственное правительство возсоздаваемаго государства, здсь второстепенные агенты получаютъ наставленія, здсь возникаетъ подобіе двора, сюда стекаются извстія о дйствіяхъ друзей и недруговъ.… Дло въ самомъ дл замчательное и вызывающее на размышленіе! Едва ли всемірная исторія представляетъ другой примръ чтобы частный человкъ велъ тайную борьбу съ тремя государями, чтобы группа партикулярныхъ людей, хотя бы и знатныхъ и богатыхъ, но разсянныхъ въ трехъ различныхъ государствахъ заставляла эти три государства, то поочередно, то вс вдругъ, служить своимъ интересамъ въ ущербъ собственнымъ!... А дло было именно таково. Таинственное правительство несуществующей Польши, правда, длало иногда ошибки и компрометтировало дло которому служило, но нельзя не согласиться что съ теченіемъ времени дла его улучшались, что тысячи людей прибывали подъ его знамена, что полонизмъ усиливался, раздвигалъ свои предлы, длалъ завоеванія между Русскими и Нмцами, не говоря о Французахъ, Мадьярахъ и пр., и наконецъ сдлался весьма серіознымъ факторомъ европейской политики…. Гд причина этого страннаго явленія? Г. Ратчъ близко подходитъ, какъ намъ кажется, къ этой причин, называя ее темою и мыслію польскаго вопроса. Дйствительно, причина этого явленья кроется въ недоразумніи. Программа Чарторыйскихъ состояла въ томъ чтобы возстановить старинную Польшу въ ея границахъ 1772 года, а отъ правительствъ и народовъ, которымъ пришлось бы принести для этого жертвы, замаскировать дло. Искусство руководителей этой колоссальной мистификаціи состояло въ томъ что она разоблачала свою мысль лишь на столько на сколько это было нужно въ данное время и въ данныхъ обстоятельствахъ, и если какой-нибудь enfant terrible проговаривался въ брошюр или газет,— отъ него немедленно отказывались, называли его краснымъ. Въ Петербург, Вн и Берлин агенты пулавскаго правительства увряли въ преданности Поляковъ особ государя и просили только не тасовать людей польскаго происхожденія въ одну колоду съ прочими. Мы лишились отечества, оставьте же намъ хоть его призракъ, то-есть нашъ языкъ и наши законы, и дозвольте намъ управляться съ помощію чиновниковъ изъ среды насъ, затмъ мы будемъ вполн врноподданными вашими. Дло казалось возможнымъ, преданія среднихъ вковъ свидтельствовали о существованіи государствъ состоявшихъ изъ нскольскихъ самостоятельныхъ странъ и народовъ связанныхъ между собою только династическими узами. Но набгали политическія бури, и бывшія части Рчи Посполитой тотчасъ же заявляли что он не только не Пруссія, не Россія и не Австрія, но что он и не врноподданные прусскаго, русскаго или австрійскаго государей. Тогда опять выдвигалась впередъ система отреченій. Вліятельные Поляки отказывались отъ солидарнооти съ партіей дйствія, которая, по ихъ словамъ, состояла лишь изъ студентовъ, изъ молодежи и изъ красныхъ, эти красные отправлялись въ Сибирь, въ Шпандау или въ Кенигштейнъ, а вожди оставались у кормила своего таинственнаго корабля и нердко выпрашивали себ и своимъ новыя льготы.
Такъ длались дла въ продолженіе многихъ лтъ въ прусскихъ, австрійскихъ и Русскихъ владніяхъ бывшей Польши. Приведенныя выше выписки изъ прусскихъ полонофильскихъ органовъ варіируютъ т же самые мотивы которые разыгрывались и въ нашей печати предъ 1868 годомъ. И у насъ были свои графы Гоймы которыхъ польскіе патріоты старались и успвали устранять отъ длъ, и у насъ, какъ въ Пруссіи и Австріи, обдуманная измна выступала въ убранств охранительныхъ началъ и съ воплями негодованія противъ чиновниковъ-революціонеровъ. Съ другой стороны, и въ Пруссіи, какъ у насъ, твердо поставленная вначал правительственная система относительно бывшихъ польскихъ областей, подвергалась частымъ колебаніямъ. Исторія польскаго вопроса есть общая исторія для трехъ государствъ подлившихъ Польшу! Везд польская интрига умла стать между правительствомъ и народомъ, везд въ сферахъ властвующихъ она возбуждала недовріе къ прогрессивному движенію совершающемуся въ народ, и везд также она разжигала народныя страсти противъ правительствъ. Везд утверждала, что нтъ людей боле преданныхъ и консервативныхъ какъ Поляки, и везд гд составлялся заговоръ и гд воздвигались баррикалы, Поляки являлись первыми. Предъ 1848 годомъ многіе прусскіе сановники и особенно прусскіе юнкеры считали Поляковъ роялистами Пруссаками боле самого короля, но какъ только начались безпорядки въ Берлин, въ Познани мгновенно образовался жондъ народовый, и польскіе студенты, по словамъ генерала Мрославскаго, явились на баррикадахъ ‘arborant le drapeau du dmolisseuer et boulversant tout!…’
Но не будемъ забгать впередъ. Польское возстаніе 1830 года, имвшее довольно серіозное отзвучіе въ прусской Польш, вызвало на сцену самаго, можетъ-быть, замчательнаго дятеля въ дл онмеченія областей отнятыхъ у Польши — Флотвеля. Этотъ трудолюбивый и умный администраторъ началъ съ того что занялся изученіемъ не только современнаго положенія, но и исторіи ввреннаго ему края, и на основаніи этого двойнаго наученія создалъ систему отъ которой не отступалъ въ продолженіе десяти лтъ. Прежде коего онъ озаботился установить на прочномъ основаніи матеріяльное благосостояніе края, и вмст съ тмъ ршился сдлать это безъ шуму, но и безъ всякихъ колебаній, нмецкимъ, помощію неуклоннаго распространенія въ немъ нмецкаго землевладнія и нмецкаго языка. ‘Флотвель признавалъ,’ говоритъ г. Ратчъ,—
‘что всякое проданное польское имніе приноситъ Пруссіи выгоду вдвойн: однимъ паномъ меньше и однимъ Gutsbesitzer’онъ больше. Въ лавкахъ, на поотсялыхъ дворахъ, въ шинкахъ, на заводахъ, фабрикахъ, мастерскихъ, на мельницахъ, чмъ нмецкій языкъ будетъ боле преобладать, тмъ скоре сроднится съ нимъ населеніе, а сельское населеніе должно видть везд заботливую о немъ нмецкую администрацію. Надписи съ названіемъ улицъ и селеній (Ortschaften) Флотвелемъ были оставлены одн нмецкія. Жители деревень, прізжая въ города, должны всюду видть полное преобладаніе нмецкой жизни, полное господство прусской государственной власти. Мастеровые люди, необходимые въ сельской жизни, преимущественно должны быть Нмцы, или совершенно онмечившіеся Поляки, цль достигается тмъ удобне, что ребенокъ, отдаваемый въ ученье, въ семь мастера усвоиваетъ себ языкъ и нмецкій образъ жизни. Наконецъ, постоянною заботой Флотвеля было усиленіе числа нмецкихъ землевладльцевъ. Къ такой цли въ теченіе десяти лтъ неутомимой дятельности шелъ Флотвель. Въ совщаніяхъ съ королемъ, онъ былъ уполномоченъ изъ-подъ руки, усиленными пособіями изъ банка, содйствовать Нмцамъ въ покупк имній. Самою же дйствительною мрой было секретное королевское повелніе, отъ 13-го марта 1833 года, коимъ министру финансовъ было предписано отпускать сумму для закупки продаваемыхъ Поляками имній, если высокая цна не привлекала частныхъ покупщиковъ. Флотвелю было разршено покупать въ казну большія имнія, хотя бы выше оцночной цны, если, по хозяйственнымъ соображеніямъ и вроятности, казна не понесетъ большихъ убытковъ отъ дальнйшей ихъ перепродажи пріобртателямъ нмецкаго происхожденія.‘
Честный и осторожный Флотвель, говоритъ г. Ратчъ, произвелъ эту щекотливую операцію съ замчательнымъ успхомъ.
‘При перепродаж громадныхъ имній первой подобной покупки, они были раздлены на 30 помстій (Rittergter), кром того, отъ нихъ были вырзаны участки крестьянскихъ хозяйствъ. Отъ этой операціи на отпущенный милліонъ талеровъ казначейство получило и значительную прибыль. Вообще Флотвель старался всми средствами притянуть въ Познань какъ можно боле зажиточныхъ, развитыхъ и благонамренныхъ пріобртателей нмецкаго происхожденія.’
Фридрихъ Вильгельмъ IV вступилъ на престолъ, подобно двумъ своимъ предшественникамъ, съ образомъ мыслей весьма благопріятнымъ польщизн. При посщеніи въ самомъ начал своего царствованія восточныхъ областей Пруссіи, этотъ государь, на привтствіе одного бургомистра заявлявшаго о преданности жителей, хотя они-де и не чистой прусской крови,— отвтилъ: ‘вы ошибаетесь, они чистой сарматской или славянской крови’. При такомъ расположеніи обращать вниманіе на племенное происхожденіе прусскихъ подданныхъ, король, естественно, не могъ оставаться равнодушнымъ ко внушеніямъ польскихъ націоналовъ. Когда начались волненія въ Познани, тотчасъ же, какъ обыкновенно бываетъ въ такихъ случаяхъ, явились совтники искусно внушавшіе, что необходимо сдлать уступки національнымъ стремленіямъ Поляковъ, что неудовольствіе съ ихъ стороны очень опасно, а преданность ихъ можетъ быть очень полезна въ случа нападенія ‘восточнаго сосда’ (призракъ, который постоянно вызываютъ въ такихъ случаяхъ польскіе волшебники). Настраиваемый въ такомъ смысл, король назначилъ коммиссаромъ и предсдателемъ коммиссіи для реорганизаціи Познанской области генерала Виллизена, а что такое былъ генералъ Виллизенъ, мы узнаемъ по его дламъ.
Вся Познанская область находилась въ величайшемъ волненіи, когда прибылъ генералъ Виллизенъ знавшій ее нкогда спокойною и цвтущею. ‘Я хотлъ воспользоваться первымъ случаемъ чтобы все поврить соботвенными глазами,’ писалъ онъ,—
‘и скоро увидлъ что все въ кра измнилось, везд встрчались тревожныя физіономіи. На одной станціи, при перемн лошадей, явился ко мн начальникъ польскаго отряда и назвалъ себя полковникомъ. Узнавъ, вроятно отъ почтмейстера, мою фамилію, онъ учтиво предложилъ мн поставить часовыхъ и представить свою команду. Собрались вооруженные люди на площади, и предъ дверями были поставлены парные часовые.... Я предложилъ ему распустить свою команду по домамъ, но онъ отвтилъ мн что на то необходимо повелніе національнаго комитета.... Прозжая Шримъ, я нашелъ его пустыннымъ и унылымъ, тутъ за два дня были совершены насилія (Excessen), по случаю польскихъ знаменъ и цвтовъ.’
Въ город Познани къ генералу Виллизену явился въ полномъ состав польскій народный комитетъ и принятъ какъ бы какое легальное учрежденіе, какъ закономъ установленная власть. Вотъ нсколько выдержекъ изъ любопытной прокламаціи, напечатанной г. Ратчемъ, съ которою познанскій королевскій коммиссаръ счелъ умстнымъ обратиться къ населенію ввренной ему области.
‘Жители Великаго Княжества Познанскаго. Реорганизація провинціи, согласно общанію его величества, должна начаться. Я присланъ для этой цли снабженъ нужнымъ уполномочіемъ. Надюсь, что встрчу довріе всего населенія при этомъ трудномъ дл, потому что безъ такой надежды и не взялся бы за это столь почетное порученіе.
‘Поляки! Вы желаете національнаго правительства и на вашемъ язык національнаго суда, вы получите и то и другое. Какъ первый къ тому залогъ, его величество положилъ гражданское управленіе области вврить избранному польскаго происхожденія, а также и то что вамъ возвращается право свободнаго избранія земскихъ совтниковъ. Вы желаете имть свое національное войско, но вы его уже имете въ ландвер, ничего народне ландвера быть не можетъ. Все что вы можете желать легко къ тому присоединяется, и я съ удовольствіемъ выслушаю предложенія опытныхъ мужей объ измненіяхъ, которыя могутъ быть желательны относительно, напримръ, обмундированія и языка командныхъ словъ.
‘Нмцы! оставьте ваши опасенія. За права которыя вамъ даетъ вашъ языкъ ручается вся Пруссія. Какъ руководящій принципъ будущаго устройства принимается что каждый будетъ управляемъ на его язык и получитъ свои права. Никому не нужно будетъ въ правительственныхъ мстахъ говорить другимъ языкомъ, а не своимъ, не иначе какъ на его язык должно ршаться его дло и послдовать ршеніе. Имйте довріе къ нашимъ польскимъ землякамъ. При всемъ возбужденіи умовъ въ послднее время, разв они не употребили серіозныя усилія для того чтобы кто-либо изъ васъ не былъ ими обиженъ? Бывшіе случаи составляютъ исключенія, о которыхъ они сами сожалютъ, но и изъ среды нашей вс ли всегда оставались въ должныхъ границахъ: Потому прежде всего не обвиняйте другъ друга взаимно, смотрите на цлое и будьте снисходительны и кротки къ частностямъ. При единодушіи вы будете сильны, при разномысліи хотя-бы противъ малйшаго втра который подуетъ изъ-за нашихъ предловъ.
‘Поляки! Благороднйшіе люди изъ среды вашей общали мн содйствовать возстановленію того порядка, который я обязанъ требовать. Сопровождаемый ими, я скоро увижу, исполняются ли мои желанія повсемстно, и тогда немедленно будетъ приступлено къ длу.’
Оказалось, какъ и всегда въ подобныхъ случаяхъ, что прокламація генерала Виллизена не удовлетворила ни Поляковъ, ни Нмцевъ. Первые находили что онъ не довольно горячо сочувствуетъ ихъ длу, а Пруссакамъ было слишкомъ ясно сказано что правитель смотритъ на нихъ какъ на людей для собственныхъ выгодъ поселившихся на польской земл, какъ за пришельцевъ и паразитовъ. Генералъ Виллизенъ ходатайствовалъ даже о дозволеніи образовать корпусъ польскихъ волонтеровъ съ національною кокардой, уврялъ что польская часть народонаселенія до такой степени предана правительству, что даже въ случа возстановленія Рчи Посполитой не измнитъ Пруссіи. За то онъ жаловался что Нмцы, своимъ раздраженіемъ противъ Поляковъ, сильно затрудняютъ его. ‘Мои земляки,’ писалъ онъ черезъ нсколько дней по прізд въ Познань, ‘причиняли мн боле затрудненій и сердечныхъ страданій нежели Поляки съ ихъ мечтательностію’… Съ самодовольствіемъ заключающимъ въ себ много комическаго, этотъ генералъ, которому, впрочемъ, не отказываютъ ни въ образованности, ни въ ум, хвалился предъ правительствомъ врностію своего взгляда на дло, ибо я, писалъ онъ, ‘die Lage der Dinge im Sinne der grossen Gegenwart richtig ergriffen habe’. Вс понятія перепутались въ его ум до такой степени, что онъ ршился собственною властію и вопреки совтамъ центральнаго правительства заключить формальное условіе (Каріtulationspunkte) съ народовымъ комитетомъ о національномъ польскомъ корпус волонтеровъ.
До такихъ размровъ рдко доходитъ даже нелпость. Но за то она долженствовала быть послднею въ Пруссіи. Виллизенъ былъ отозванъ посл нсколькихъ дней своего безумнаго управленія. Оскорбленный, онъ требовалъ слдствія и суда, но разумется, центральное правительство не могло ни желать раскрытія ошибокъ въ которыхъ оно было боле всхъ виновато, ни наказывать за эти ошибки. За то общественное мнніе было безпощадно къ бдному Виллизену. Въ первую минуту оно не хотло видть въ распоряженіяхъ познанскихъ властей ничего иного кром измны. Оберегая, можетъ-быть, собственную честь, начальникъ войскъ въ Познанской области, генералъ Коломбъ, напечаталъ свои распоряженія и распоряженія которыя онъ получалъ отъ начальника гражданскаго управленія. Виллизенъ, съ своей стороны, обратился къ защит печатнаго слова, но факты были противъ него, какъ это до очевидности обнаруживалось изъ книги генеральнаго штаба маіора Фойхтъ-Ретца, составленной по офиціальнымъ документамъ. Въ этомъ сочиненіи называющемся Actenmä,mge Darztdlung der Polnchen Insurrection im Jahre 1848, авторъ ограничился простымъ изложеніемъ событій, воздерживался отъ разбора дятельности Виллизена и облекалъ въ мягкія формы все что касалось до королевскаго коммиссара, не Виллизенъ отвтилъ рзкимъ образомъ и вызвалъ полемику которая окончилась отнюдь не въ его пользу. Конечно, въ послдствіи, при успокоившемся настроеніи умовъ, Виллизена перестали считать завдомымъ измнникомъ, но репутація его была однако-же навсегда потеряна, онъ сдлался невозможнымъ человкомъ, оставилъ службу и покинулъ Пруссію.
Въ лиц генерала Виллизена Пруссія покончила съ колебаніями по польскому вопросу. Полемика, которую возбудило его управленіе Познанскою областью, разъяснила этотъ вопросъ предъ общественнымъ мнніемъ и окончательно установила правительственную систему, для которой, впрочемъ, имлись прочныя основанія въ распоряженіяхъ Фридриха Великаго, графа Гойма и особенно въ твердой и умной администраціи Флотвеля. ‘Польскаго вопроса’ въ Пруссіи уже не существуетъ въ настоящее время. Нмецкій языкъ, сдлавшись единственнымъ и исключительнымъ языкомъ правительства и администраціи, будучи введенъ въ школы и церкви, сдлался не только господствующимъ, но почти природнымъ языкомъ областей присоединенныхъ отъ Польши и особенно Познани. Въ этихъ областяхъ уже немыслимо серіозное политическое движеніе. Въ 1863 году, когда въ сосдств Познани мятежъ разгорлся такимъ быстрымъ, хотя и соломеннымъ огнемъ, въ Познанской области, по свдніямъ г. Ратча, оказалось всего 128 политическихъ преступниковъ, изъ коихъ 75 помщиковъ и 17 экономовъ. При такомъ слабомъ революціонномъ элемент, Пруссія, можно сказать, неуязвима со стороны Польши, и т которые въ этомъ государств еще называютъ себя Поляками, были, быть-можетъ, искренне чмъ кажется и чмъ сами того желали, когда утверждали предъ слдственными коммиссіями что они собственно противъ Пруссіи ничего не имютъ, что только кровныя узы побуждали ихъ оказывать поддержку мятежникамъ Царства Польскаго, и что наконецъ въ толкахъ о возстановленіи границъ 1772 года подразумваются одн лишь восточныя границы Рчи Посполитой....