СИГРИДЪ УНДСЕТЪ
СТРУНЫ ПРОШЛАГО
РОМАНЪ
Переводъ съ норвежскаго М. П. БЛАГОВЩЕНСКОЙ
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО ‘ЗАРЯ’
РИГА, (ЛАТВІЯ) АВОТУ ІЕЛА No 30 — 3
OCR Бычков М. Н.
1930
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/undset.jpg)
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
Струны прошлого, Унсет Сигрид, Год: 1930
Время на прочтение: 18 минут(ы)
Въ Исландіи на берегу восточныхъ фьордовъ жилъ человкъ по имени Ветерлиде Глумссенъ. Лтомъ Ветерлиде часто предпринималъ торговыя поздки на своемъ корабл.
У Ветерлиде былъ племянникъ, сынъ его сестры Льотъ. Отца Льота, Гиссура Хаукссена изъ Скумедаля, убили, когда Льотъ былъ еще совсмъ маленькій. Мать Льота, Стейнворъ, тоже умерла молодой. Сироту взялъ къ себ на воспитаніе Турбьернъ Холлегъ въ Эйре. А позже его принялъ въ свою семью Ветерлиде, полюбившій мальчика, какъ родного сына.
Льотъ рано возмужалъ. Ему было всего пятнадцать лтъ, когда онъ отважнымъ викингомъ выходилъ въ море вмст съ сыновьями Турбьерна, и вскор онъ стяжалъ себ широкую славу за храбрость и умнье владть оружіемъ. Онъ отличался также тмъ, что свое слово держалъ крпко. Но вмст съ тмъ онъ былъ не словоохотливъ, туго сходился съ людьми и любилъ одиночество. По особымъ причинамъ, о которыхъ рчь будетъ впереди, его прозвали Вига Льотомъ.
Однажды лтомъ, когда Льоту было двадцать лтъ, онъ отправился съ Ветерлиде въ Норвегію. Они владли вмст большимъ судномъ, прекраснымъ кораблемъ для далекаго плаванія по морю. Льоту принадлежала третья часть судна.
Была тихая лтняя погода, когда корабль Ветерлиде вошелъ во фьордъ Фольденъ. Весь день шелъ проливной дождь при полномъ безвтріи, такъ что людямъ на корабл пришлось грести, чтобы пройти между островами въ устье рки Фрюсья, впадавшей во фьордъ. Подъ вечеръ дождь, наконецъ, прошелъ, густой туманъ разсялся и поднялся на горныя вершины. Ветерлиде и Льотъ стояли на носу и всматривались въ берега рки. Въ т времена по обоимъ берегамъ рки росъ густой лсъ, выше по теченію виднлись крестьянскія усадьбы, но ихъ было немного, а большихъ было всего дв или три.
Тамъ и сямъ у высокаго берега рки стояли на якоряхъ лодки рыбаковъ, рыбаки съ удивленіемъ смотрли на большой корабль, направлявшійся въ устье рки. Ветерлиде окрикнулъ ихъ и спросилъ, откуда они. Увидя, что новоприбывшіе — люди мирные, рыбаки отвтили, что они находятся въ услуженіи у Гуннара въ усадьб Вадинъ, самой большой въ этой мстности. Ветерлиде спросилъ, не согласятся ли они проводить его вечеромъ въ Вадинъ, и т согласились. Исландцы прохали вверхъ по теченію, насколько это было возможно, и тамъ вышли на берегъ. Одинъ изъ рыбаковъ повелъ ихъ въ Вадинъ.
Было уже совсмъ темно, когда они, наконецъ, пришли въ усадьбу. Они застали Гуннара въ дом, онъ сидлъ въ большой горниц за столомъ на верхнемъ мст. Гуннаръ былъ рослый, красивый мужчина съ длинными сдыми волосами и длинной бородой, покрывавшей всю его грудь. У очага сидли дв женщины, одна изъ нихъ пряла при колеблющемся свт горвшихъ полньевъ. Это была немолодая уже женщина въ темномъ плать, съ красивымъ еще лицомъ и блокурыми волосами. Другая была совсмъ молоденькая двушка, она сидла, сложивъ руки на колняхъ, и ничего не длала.
Ветерлиде подошелъ къ хозяину и поздоровался съ нимъ, и не усплъ онъ сказать, кто онъ и откуда, какъ Гуннаръ всталъ и сказалъ, что Ветерлиде и его люди — желанные гости въ его дом. Затмъ онъ приказалъ женщинамъ подать на столъ яства и напитки.
Молодая двушка и женщина встали, но хлопотала только пожилая женщина. Она позвала служанохъ и стала собирать на столъ. Молодая же двушка стояла у очага и смотрла на гостей.
Она была очень красива, высока и стройна, съ тонкой таліей и высокой грудью. У нея были большіе срые глаза, а волосы, густые и русые, спускались ниже колнъ. Руки у нея были большія, блыя и украшенныя кольцами. На ней было платье изъ бурой шерстяной матеріи, богато расшитое серебромъ, ея волосы сдерживалъ золотой обручъ. Вообще, на ней было множество всякихъ золотыхъ и драгоцнныхъ украшеній, гораздо больше, чмъ женщины обыкновенно носили въ будни.
Пожилая женщина принесла рогъ, наполненный медомъ, и, протянувъ его молодой двушк, сказала:
— Теб подобаетъ, Вигдисъ, привтствовать гостей въ нашемъ дом.
Двушка взяла рогъ и подошла къ гостямъ, сидвшимъ на скамьяхъ. Сперва она поднесла рогъ Ветерлиде, а затмъ его людямъ. Только подъ конецъ она увидала Льота.
Вначал Льотъ сидлъ на скамь у самыхъ дверей, но потомъ онъ подошелъ къ очагу, чтобы просушить свое мокрое платье. Онъ расправилъ плащъ передъ огнемъ, такъ что верхій край его прикрывалъ нижнюю часть его лица, его черные волосы падали ему на лобъ, и Вигдисъ видла только его глаза, темно-синіе и глубокіе.
Когда молодая двушка поднесла ему рогъ, онъ опустилъ полу плаща, и пока онъ пилъ, онъ не сводилъ съ нея глазъ. Повидимому, двушк не очень понравился его упорный взглядъ, потому что она ничего не сказала, она только приняла отъ него обратно рогъ, повернулась и снова услась на своей скамеечк.
Льотъ слъ теперь такъ, что могъ видть Вигдисъ. Немного спустя она бросила на него мимолетный взглядъ и ихъ глаза встртились. Она сейчасъ же отвернулась и вспыхнула. Однако, черезъ минуту она опять посмотрла на него, и на этотъ разъ она не сводила съ него глазъ до тхъ поръ, пока онъ, въ свою очередь, не отвернулся.
Между тмъ, на стол все прибавлялись яства, можно было подумать, что это былъ пиръ для званыхъ гостей. Гуннаръ хотлъ во что бы то ни стало послать своихъ слугъ на берегъ, чтобы они привели оставшихся на корабл Ветерлиде людей. Онъ сказалъ, что его люди могутъ на эту ночь замнить прізжихъ и остаться стеречь корабль.
Ветерлиде поблагодарилъ, но онъ не усплъ ничего сказать, такъ какъ Льотъ предупредилъ его:
— Теперь уже поздній вечеръ, эту ночь наши люди могутъ провести на корабл. Лучше не безпокоить напрасно слугъ Гуннара.
При этихъ словахъ Вигдисъ засмялась и сказала:
— Этотъ исландецъ, должно быть, очень боится за свое имущество.
Гуннаръ поспшилъ смягчить ея рзкость, но безъ гнва. Онъ сказалъ:
— Исландецъ не хочетъ безпокоить нашихъ слугъ, и это очень великодушно съ его стороны. Но вдь до берега недалеко и люди, оставшіеся на корабл, также нуждаются въ отдых и свжей пищ. Они весь день гребли сегодня подъ дождемъ. Ты же, дочь, напрасно говоришь такія слова нашимъ гостямъ.
Льотъ засмялся и замтилъ вскользь:
— У нея не было злого умысла… а кром того, словамъ такой молоденькой двушки нельзя придавать значенія.
Пожилая женщина также стала шепотомъ выговаривать Вигдисъ. Однако, видно было, что молодая двушка не обратила вниманія на ея слова, она спокойно сидла и улыбалась.
Гуннаръ послалъ своихъ людей на берегъ, а гости продолжали пить и сть.
За столомъ говорили о ненастной и срой погод, стоявшей за послднее время.
— Въ молодые годы,— сказалъ Гуннаръ,— и мн приходилось выходить лтомъ въ море. Помню, что больше всего не по сердцу мн бывала такая погода съ дождемъ, туманомъ и безвтріемъ.
На это Льотъ проплъ ему какъ бы въ отвтъ:
— Ты правду молвилъ,
Добрый Гуннаръ!
Туманный вечеръ,
Волны спятъ,—
Нтъ радости
Играть намъ съ ними
Отдыхъ сладокъ
Въ радушномъ дом.
Здсь красотка
Вся въ золот,
Камняхъ и лентахъ
Столъ накрывала…
Прекраснй нтъ
Красавицы на свт.
И любо мн
Сидть весь вечеръ,
Шуткой бойкой
Обмниваясь съ ней…
Послднія слова онъ проплъ очень тихо и Гуннаръ, на котораго уже повліяли крпкіе напитки, не разобралъ ихъ. Но Ветерлиде разслышалъ ихъ и, чтобы отвлечь вниманіе Гуннара, онъ заговорилъ съ нимъ о длахъ. Вскор Вигдисъ и другія женщины удалились изъ горницы въ свою свтелку.
Ночью, когда вс улеглись, Ветерлиде сказалъ Льоту, спавшему съ нимъ въ одной кровати.
— Не понимаю я твоего поведенія, племянникъ. Гуннаръ принимаетъ насъ такъ хорошо, а ты въ первый же вечеръ слагаешь стихи его дочери.
Льотъ ничего не отвтилъ на это. Тогда Ветерлиде продолжалъ:
— Что-то не замчалъ я до сихъ поръ, чтобы ты особенно любилъ женщинъ. Но сегодня я хорошо видлъ, что ты весь вечеръ не отрывалъ глазъ отъ Вигдисъ. Въ мор мы, кажется, были не такъ ужъ долго, чтобы ты сходилъ съума отъ одного только взгляда на женщину.
Льотъ опять ничего не отвтилъ,— онъ отвернулся отъ Ветерлиде и притворился спящимъ.
На слдующее утро Гуннаръ и Ветерлиде отправились верхомъ на берегъ рки. Льотъ остался сидть на скамь и сказалъ, что чувствуетъ усталость. Но едва Ветерлиде и Гуннаръ ухали, какъ онъ всталъ и вышелъ изъ дому. Онъ уже заране ршилъ сказаться усталымъ, а потомъ пойти разыскать Вигдисъ и поговорить съ ней.
Льотъ былъ въ своемъ дорожномъ плать, такъ какъ онъ ничего не захватилъ съ корабля. На немъ былъ широкій темный плащъ съ капюшономъ, застегнутый на груди драгоцнной золоченой пряжкой Изъ-подъ плаща виднлась черная куртка, расшитая серебромъ и голубыми разводами вдоль всхъ швовъ. Льотъ любилъ наряжаться, а потому на немъ было много колецъ и дорогихъ браслетовъ. Вообще он смло могъ показываться людямъ,— онъ былъ высокій, широкопленій, а талія у него была стройная, какъ у женщины. У него были красивыя, тонкія черты лица, но онъ былъ смуглый и губы у него нсколько выдавались впередъ и были блдны. Его синіе глаза смотрли смло, черные густые волосы сдерживались шелковой лентой.
Посл дождей и ненастья наступилъ прекрасный солнечный день. Когда Льотъ вышелъ на дворъ, онъ сейчасъ же увидалъ Вигдисъ на лугу невдалек отъ дома. Онъ поспшилъ къ ней и нагналъ ее у опушки лса. Поздоровавшись, онъ спросилъ, не идетъ ли она куда-нибудь по длу. Вигдисъ отвтила, что идетъ она въ лсъ только за ягодами.
— Въ такомъ случа я провожу тебя,— сказалъ Льотъ,— опасно теб идти одной, я слышалъ, что въ ягодныхъ мстахъ водятся медвди.
— Я могла бы взять съ собой слугу, если бы боялась,— отвтила Вигдисъ.— Къ тому же я не безоружна.— И она вынула изъ-за пояса большой ножъ. Рукоятка ножа была отдлана золотомъ, а на лезвіи были начертаны руны.
Льотъ взялъ ножъ и внимательно осмотрлъ его
— Старый ножъ,— сказалъ онъ,— и онъ наврное очень старинный. Какъ онъ теб достался?
— Онъ переходитъ изъ поколнія въ поколніе въ моемъ род,— отвтила Вигдисъ.— Говорятъ, будто женщины въ нашемъ род были жрицами при жертвенник въ рощ на этой гор. Но это было очень давно. И никто ничего не знаетъ достоврно. Но наши рабы и до сихъ поръ еще колятъ тамъ птуховъ и барановъ. Отецъ же вритъ только въ свою собственную силу и власть. Да и ддъ мой, какъ я слышала, ни во что не врилъ.
— Какъ и я,— замтилъ Льотъ со смхомъ.— Впрочемъ, меня все-таки крестили въ христіанскую вру. Со мной случилось такъ, что одинъ праведный человкъ на юг Даніи вылчилъ меня отъ тяжелой раны на ног. Я хотлъ ему за это заплатить, но онъ ничего не взялъ съ меня, и вотъ тогда изъ благодарности, чтобы доставить ему удовольствіе, я позволилъ себя крестить.
— Да, ты врно много чего повидалъ на бломъ свт,— произнесла Вигдисъ съ улыбкой.— Но скажи, почему ты не похалъ на берегъ, чтобы присмотрть за разгрузкой корабля? У тебя тамъ, наврное, хранится какое-нибудь дорогое имущество, которымъ ты завладлъ. Иначе бы тебя не звали бы Вига-Льотъ.
— Да, я кое-что пріобрлъ, и все это очень цнное,— отвтилъ онъ,— но мн всегда казалось, что то, что я боялся пріобрсти, еще цнне.
— Пожалуй, что это и такъ,— замтила Вигдисъ.— Говорятъ, будто исландцы алчны на добычу и скупы на слова.
Льотъ сказалъ:
— Всякому извстно, что люди любятъ пріобртать добро. Ну, а скупымъ ты меня назвала первая.
Вигдисъ засмялась:
— Словамъ такой молодой двушки нельзя придавать значенія.
— Мн сдается, что ты возненавидла меня, Вигдисъ,— проговорилъ Льотъ тихо.— Ты такъ неласково смотрла на меня, когда мы встртились сегодня.
— Въ нашемъ краю не въ обыча заглядываться на чужихъ,— отвтила она.
Льотъ возразилъ съ улыбкой:
— Едва ли ты надла золотой обручъ на волосы, чтобы прятаться за спинами твоихъ рабынъ, Вигдисъ.
— Почему бы мн не носить золота, разъ отецъ даритъ его мн?— отвтила она.
Они подошли къ жертвеннику. Онъ былъ устроенъ на склон горы среди густого лса. Вокругъ небольшого холма стояли камни, а посредин возвышался жертвенникъ, сложенный тоже изъ камней, но многіе изъ нихъ вывалились и жертвенникъ обросъ травой. На площадк и въ кругу, образуемомъ камнями, росли молодыя березки, маленькіе дубы и рябина. Тамъ и сямъ среди камней пестрли цвты. Многіе изъ нихъ пошли уже въ смя и втромъ съ нихъ сдувало пушинки, которыя садились на волосы и платье Вигдисъ. Она стряхнула ихъ и почистила свое платье.
Они стали собирать и сть ягоды и Льотъ снова заговорилъ съ ней:
— Мой дядя хотлъ просить Гуннара взять насъ на хлба, пока мы здсь будемъ скупать лсъ. Но, пожалуй, теб пріятне было бы, если бы мы какъ можно скоре скрылись съ твоихъ глазъ и вообще ухали отсюда? Вдь мы не нравимся теб?
— Мой отецъ воленъ поступать, какъ ему заблагоразсудится, и пускать къ себ въ домъ, кого онъ захочетъ,— отвтила Вигдисъ. Онъ на счетъ этого никогда не совщается со мной. Но зато и онъ не вмшивается въ мои дла.
— Этому я охотно врю, потому что ты, наврное, очень упрямая и своевольная двушка,— сказалъ Льотъ.
— Да, вотъ какъ ты говоришь обо мн. Но мн сдается, что и ты не любишь совтовъ, и дйствуешь смло и ршительно.
— Да, такова слава обо мн,— подтвердилъ Льотъ. Но скажи, мы съ тобой вдь не враги?
— Но похоже на это,— отвтила Вигдисъ.
Они услись на небольшой камень и стали сть корень лакрицы, который накопила Вигдисъ. Когда они наконецъ встали, чтобы итти назадъ, Вигдисъ забыла захватить свой ножъ съ рунами. Льотъ взялъ его потихоньку, чтобы она не замтила, и спряталъ его у себя на груди. По дорог къ дому, они все время весело и непринужденно болтали.
Ветерлиде купилъ у Гуннара лсъ. Гуннаръ отказался взять исландцевъ къ себ на хлба, но онъ попросилъ ихъ гостить у него, сколько они пожелаютъ. Когда Ветерлиде заговорилъ о томъ, что скоро имъ придется хать дальше, Гуннаръ сказалъ, что имъ торопиться некуда. Это находилъ также и Льотъ. Онъ старался пользоваться каждымъ случаемъ, чтобы поговорить съ Вигдисъ.
Однажды, когда Ветерлиде и Льотъ остались вдвоемъ, Ветерлиде заговорилъ съ нимъ о его будущности и его отношеніи къ Вигдисъ. Льотъ отвтилъ ему:
— Да, я хотлъ бы взять Вигдисъ въ жены. Я еще никогда не встрчалъ двушки, съ которой мн такъ хотлось бы связать свою судьбу, какъ съ ней. Она красиве всхъ женщицъ, съ которыми мн приходилось встрчаться. У нея благородная душа и она бойка въ разговор. Да и едва ли я найду боле богатую невсту,— вдь она единственное дитя Гуннара. Мн кажется также, что я нравлюсь Гуннару.
— И все-таки нельзя ручаться за успхъ,— замтилъ Ветерлиде — разъ ты долженъ увезти ее такъ далеко. Однако, если и Вигдисъ, съ своей стороны, питаетъ къ теб склонность, то, я думаю, дло можно считать поконченнымъ, ибо эта двушка никому не позволитъ вмшиваться въ свои дла. Впрочемъ, ты долженъ знать, расположена ли она къ теб, вдь за послднее время вы много бывали вмст.
Льотъ задумался и сказалъ посл нкотораго молчанія:
— Не такъ-то легко понять сердце женщины. Часто мн казалось, что она расположена ко мн, но она очень вспыльчива, а сладкимъ женскимъ рчамъ тоже врить нельзя.
— Я думаю, что рчамъ Вигдисъ врить можно,— замтилъ Ветерлиде.— Но она еще очень молода и едва ли она склонна подчиняться своему супругу. Она очень своевольна. Мой совтъ теб не торопиться съ этимъ дломъ и быть осторожнымъ и терпливымъ. Теперь мы отправимся на сверъ и тамъ постимъ нашихъ родственниковъ. А когда мы снова возвратимся сюда, то тамъ ужъ видно будетъ, каковы ея чувства къ теб: если она тосковала по теб, то она встртитъ тебя хорошо.
— Я отсюда не уду,— отвтилъ Льотъ,— потому что я хорошо знаю, что выйдетъ изъ моего дла.
Въ этотъ же вечеръ Льотъ пошелъ въ свтелку Вигдисъ. Молодая двушка сидла на скамь и шила. На ней было голубое, богато расшитое платье, волосы ея были распущены и отблески огня на очаг отсвчивали въ нихъ золотомъ. Увидя Льота, она встала чтобы пойти къ нему навстрчу. Но Льотъ быстро прошелъ черезъ свтелку и слъ на скамью возл Вигдисъ. Молодая двушка сказала:
— Что случилось, что ты такъ дерзко являешься въ мою свтелку, да еще вечеромъ, когда отца нтъ дома?
— За послдніе дни я мало видлся съ тобой,— отвтилъ Льотъ.— Кром того, мн хотлось побесдовать съ тобой съ глазу на глазъ. Сегодня Ветерлиде сказалъ мн, что я долженъ былъ знать, расположена ли ты ко мн. Иногда мн казалось, что ты желаешь мн добра, но очень часто ты говоришь мн такія странныя рчи и такъ гнваешься на меня, что мн невольно приходитъ въ голову, что втайн ты питаешь ко мн злобу.
— За что мн питать къ теб злобу?— проговорила Вигдисъ тихо. Съ минуту она молчала, избгая взора Льота. Потомъ она прибавила: — Странно, что ты мн это говоришь. Часто, когда мы бывали вмст, я находила, что ты очень вспыльчивъ и не разъ случалось, что мы ссорились, а я даже и не знала, изъ-за чего. Иногда мн казалось даже, что ты насмхаешься надо мной. Я всю жизнь прожила въ этихъ лсахъ, и по этой мстности рдко прозжаютъ люди: ты же бродилъ по блу свту и видлъ много. Но это правда, что я не разъ гнвалась на тебя.
— Я не привыкъ разговаривать съ женщинами,— произнесъ Льотъ медленно.— Но ни съ кмъ еще мн не было такъ хорошо, какъ съ тобою. И ни съ кмъ другимъ мн не хотлось бы связать свою судьбу.
Вигдисъ ничего не отвтила. Подождавъ немного, онъ продолжалъ:
— Если только ты согласна, то я посватаюсь за тебя и сдлаю теб своей женой.
И на это Вигдисъ ничего не сказала. Тогда Льотъ обнялъ ее и поцловалъ въ губы. Такъ какъ молодая двушка не оттолкнула его, то онъ придвинулся къ ней и посадилъ ее къ себ на колни. Вдругъ Вигдисъ разразилась слезами, вырвалась отъ него и подошла къ очагу. Она услась на скамеечку, волосы ея распустились по плечамъ, словно мантія, и свтъ очага осыпалъ ихъ золотомъ. Льотъ посмотрлъ на нее и подумалъ, что такого прекраснаго зрлища не видалъ еще ни одинъ мужчина. Онъ подошелъ къ ней и, взявшись рукою за желзную жердь у очага, молча смотрлъ на нее, не отрывая глазъ. Наконецъ, онъ сказалъ:
— Нехорошо, если я огорчилъ тебя, красавица, но отвть же мн на мой вопросъ.
— Дай мн немного подумать,— попросила Вигдисъ.— Узжай къ твоимъ родственникамъ на сверъ, какъ ты и намревался, а когда ты снова возвратишься сюда, гд тебя будетъ ждать корабль, я дамъ теб отвтъ. Мн хотлось бы дать теб такой отвтъ, какого ты желаешь, но мн страшно подумать о томъ, что придется такъ далеко ухать отъ отца и оставить его одного. Да и очень ужъ скоро и неожиданно все это случилось.
— Вовсе не такъ скоро,— замтилъ Льотъ.— Вотъ уже три недли, какъ я здсь. Не знаю, кто распоряжается судьбами человческими. Знаю только одно что наши съ тобою судьбы тсно переплелись,— это я почувствовалъ съ того самаго дня, когда мы говорили съ тобой у жертвенника въ лсу.
— Вижу, что ты разсердился,— сказала Вигдисъ.— Но не забывай, что я молода и что мн рано еще думать о замужеств.
Льотъ повернулся, чтобы уйти.
— Молодость ни при чемъ,— произнесъ онъ тихо.— Но я вижу, что ты сама не знаешь, чего хочешь.
Вигдисъ встала, подошла къ нему и сказала:
— Мн самой хотлось бы, чтобы ты ждалъ не напрасно. Но мн кажется, что я слишкомъ мало знаю тебя, а вдь ты оторвешь меня отъ всего, что дорого моему сердцу.
Говоря это, она сама обняла его и поцловала Но затмъ она быстро толкнула его къ двери и по просила уйти.
Посл этого Вигдисъ два дня не выходила изъ своей свтелки. Случилось такъ, что въ усадьбу пришелъ гость — Коре изъ Грефсина.
Коре только что пріхалъ съ свера изъ Тродхема и онъ многое могъ поразсказать о ярл Хокои изъ Ааде, котораго незадолго передъ тмъ убилъ рабъ Каркъ и о корол Олаф. Вечеромъ Вигдисъ спустилась въ большую горницу. Она подсла къ Коре и они завели дружескую бесду.
Коре былъ еще очень молодъ, онъ былъ блокурый, высокій и красивый. Льоту очень не нравилось, что Вигдисъ разговариваетъ и пьетъ съ нимъ. Онъ даже прямо сказалъ ей это, когда ему удалось подойти къ Вигдисъ.
— Повидимому, теб не приходится раздумывать надъ тмъ, нравится теб Коре изъ Грефсина или нтъ.
— Врно,— отвтила Вигдисъ.— Коре и я выросли вмст и я очень рада, что снова вижу его.
Посл этого Льотъ со злобой смотрлъ на Коре, и что бы тотъ не говорилъ въ этотъ вечеръ, что бы онъ ни хвалилъ на все Льотъ находилъ что-нибудь возразить, и всегда онъ находилъ что-нибудь, что достойно еще большей похвалы. Подъ конецъ разговоръ зашелъ о лошадяхъ. Коре сталъ расхваливать своего жеребца Сленгве. Этого жеребца выростилъ самъ Гуннаръ и въ знакъ дружбы подарилъ его Коре.
Льотъ сказалъ, что онъ видлъ жеребца, когда ходилъ въ рощу за лошадьми. И онъ прибавилъ, что его жеребецъ, котораго онъ купилъ у Арнесоновъ на Гримелунд, гораздо лучше, что онъ ручается, что красиве и лучше его жеребца Орвока никто не видывалъ еще во всемъ околодк.
— Что же, это правда, что смотрть на твоего жеребца очень пріятно,— сказалъ одинъ старикъ, сидвшій рядомъ съ Льотомъ.— Но жеребецъ Коре оставилъ его позади и въ прошломъ году, и въ этомъ на бгахъ… А ты, значитъ, ничего не знаешь,— добавилъ онъ тихо,— разъ ты хвалишь то, что принадлежало Арнесонамъ.
— Какъ такъ?— спросилъ Льотъ.
— Да, вдь, между Вадиномъ и Гримелундомъ большая вражда съ тхъ самыхъ поръ, какъ Эйольвъ Арнесонъ посватался къ Вигдисъ и получилъ отказъ,— пояснилъ старикъ.
— Ничего не слыхалъ объ этомъ,— сказалъ Льотъ.
Старикъ продолжалъ:
— Гуннаръ, пожалуй, и взялъ бы въ зятья Эйольва, но говорятъ, будто сама Вигдисъ воспротивилась этому. Впрочемъ, удивляться тутъ нечему, такъ какъ Арнесоны пользуются дурной славой. Кром того, люди говорятъ, что Вигдисъ въ большой дружб съ Коре съ дтскихъ лтъ. Какъ бы то ни было, но съ тхъ поръ Арнесоны грозятъ отомстить Гуннару. Однако, угрозу свою они не ршаются выполнить, потому что знаютъ, что хотя Гуннаръ и старый, но не беззубый.
Льотъ ничего не сказалъ на это. Онъ внимательно слдилъ за Вигдисъ и Коре. Наконецъ, онъ всталъ, подошелъ къ Коре и сказалъ:
— Тутъ такъ много спорили сегодня о лошадяхъ… Не находишь ли ты, что стоило бы устроить бой между нашими жеребцами? Тогда всякому стало бы ясно, который изъ нихъ лучше.
— Что же, не прочь,— отвтилъ Коре съ улыбкой. Только къ чему это? Вдь всякому въ нашей округ и безъ того уже извстно, что моя лошадь лучше.
Тутъ Вигдисъ сказала Льоту:
— Не порти свою дорогую лошадь. Вовсе еще не значитъ, что она плоха, если другая лошадь лучше ея.
Льотъ вспыхнулъ и отвтилъ гнвно:
— Я вовсе не такъ дрожу за свое имущество, какъ ты это думаешь… Нтъ, пусть Коре покажетъ намъ всмъ, на что его лошадь годна въ бою. Сведемъ же завтра нашихъ жеребцовъ… Если мой Орвакъ не побдитъ, я не возьму его въ Исландію.
— Ну, едва ли Эйольвъ, возьметъ его обратно,— замтила со смхомъ Вигдисъ.
— Я и не собираюсь просить его объ этомъ — отвтилъ Льотъ.— Я просто убью лошадь.
Сказавъ это, онъ сдернулъ съ руки золотой браслетъ и швырнулъ его въ огонь въ очаг.
— Въ другой разъ не смйся надо мной, Вигдисъ! И не говори, что я жалю свое добро,— крикнулъ онъ гнвно.
Вигдисъ бросилась къ очагу, въ одно мгновеніе выхватила изъ огня браслетъ и протянула его Льоту со словами:
— Мало хорошаго въ томъ, что ты ведешь себя какъ безумный.
Льотъ взялъ браслетъ и бросилъ его въ кучку рабовъ, толпившихъ у дверей. При этомъ онъ крикнулъ, что первый, кто поднимаетъ браслетъ, можетъ взять его себ.
Между рабами поднялась ужасная схватка. Казалось, что произойдетъ убійство. Ветерлиде подбжалъ къ Льоту, схватилъ его за руку и сталъ уговаривать. Льотъ только смялся.
Въ конц концовъ среди щума и крика было ршено, что Коре и Льотъ на слдующій же день сведутъ своихъ жеребцовъ для боя.
На бой жеребцовъ собрались вс жители сосднихъ поселковъ, среди нихъ были и женщины. Бой долженъ былъ происходить на открытомъ холм невдалек отъ Вадина.
Льотъ явился первый. Онъ велъ на поводу своего статнаго жеребца, въ лвой рук онъ держалъ хлыстъ. На немъ былъ шлемъ, у пояса вислъ мечъ. Его роскошный пурпуровый плащъ, расшитый золотомъ, былъ живописно закинутъ черезъ плечо. Войдя въ кругъ, Льотъ снялъ его и положилъ на камень невдалек. Подъ плащемъ на немъ была надта короткая красная куртка. Арнесоны были уже здсь, они поздоровались и пожали ему руку.
Вороной жеребецъ Льота Орвакъ былъ рдкой красоты, и люди увряли, что побда останется за нимъ. Онъ билъ копытами о землю и ржалъ, перекликаясь съ лошадьми, привязанными къ деревьямъ вокругъ площадки.
Прошло нкоторое время, прежде чмъ явился Коре. Въ ожиданіи его Арнесоны громко потшались надъ нимъ и говорили, что онъ, наврное, уже горько раскаивается въ томъ, что согласился на бой. Льотъ тоже смялся.
Наконецъ, Коре появился въ сопровожденіи Гуннара и Вигдисъ. Онъ былъ въ полномъ вооруженіи и въ латахъ. На плечахъ у него была накинута медвжья шкура, а въ рукахъ онъ держалъ копье и хлыстъ.
Орвакъ, увидвъ другого жеребца, шарахнулся отъ него въ сторону, вырвалъ уздечку изъ рукъ Льота и сдлалъ попытку вырваться изъ круга. Зрители захохотали. Льотъ бросился за жеребцомъ, лвой руки онъ ухватился за его гриву, а правой сталъ хлестать по ляжкамъ и по груди. При этомъ лицо его стало багровымъ, такъ какъ онъ напрягалъ вс усилія, чтобы заставить лошадь выйти на середину круга. Въ это мгновеніе жеребецъ Коре Сленгве набросился на Орвака, сразу подмялъ его подъ себя и принялся его бить передними ногами и кусать. Орвакъ продолжалъ выбиваться изъ рукъ Льота и сдлалъ новую попытку бжать съ площадки. Тогда Льотъ, не помня себя отъ гнва, обнажилъ мечъ и хотлъ нанести ударъ своему жеребцу, но поскользнулся и задлъ мечемъ брюхо Сленгве, ставшаго на дыбы. Въ слдующее мгновеніе онъ самъ упалъ и очутился подъ ногами жеребцовъ. Казалось, ему грозила неминуемая гибель. Тутъ Вигдисъ громко вскрикнула и стала просить, чтобы кто-нибудь рознялъ лошадей. Коре подбжалъ къ лошадямъ и изо всхъ силъ ударилъ своего жеребца рукояткой копья. На мгновеніе жеребецъ снова всталъ на дыбы и отпустилъ Орвака. Орвакъ вскочилъ и поскакалъ по направленію къ лсу. Онъ былъ весь въ крови и сильно помятъ. У Сленгве же изъ распоротаго брюха вываливались внутренности.
Коре протянулъ Льоту руку, чтобы помочь ему встать, такъ какъ у него была расшиблена голова и онъ былъ весь въ крови. Онъ сказалъ:
— Никогда я еще не видалъ, чтобы кто-нибудь такъ велъ себя во время боя жеребцовъ. Теб придется уплатить мн за мою лошадь.
— Вотъ теб плата!— воскликнулъ Льотъ, выбивая ногой землю вверхъ.— Это самъ ты испугалъ лошадь своей медвжьей шкурой. Ты похожъ въ ней на лшаго.
— Насъ ты не напугаешь, Вига-Льотъ,— отвтилъ Коре,— если даже ты и убилъ кого-нибудь у себя въ Исландіи.— Съ этими словами онъ обратилъ остріе своего копья прямо на Льота.
Льотъ, державшій въ рукахъ мечъ, взмахнулъ имъ и отрубилъ конецъ копья. При этомъ онъ нечаянно поцарапалъ руку Коре. Тогда Коре бросилъ обломокъ копья и побжалъ за Льотомъ. Но въ эту минуту силы измнили Льоту, изъ рта его хлынула кровь и онъ упалъ, наполовину потерявъ сознаніе. Лошади сильно помяли его.
Къ нимъ подошелъ Ветерлиде, онъ взялъ Коре за плечи и сталъ ласково говорить съ нимъ. Онъ сказалъ ему, что заплатитъ за убитую лошадь и за рану, и во всемъ дастъ Коре удовлетвореніе.
— Я ничего не приму отъ тебя, исландецъ,— отвтилъ Коре.— Я хорошо вижу, что твой родственникъ просто хочетъ убить меня.
— Я отнюдь не хочу вступать во вражду съ друзьями Гуннара,— сказалъ Ветерлиде.— Гуннаръ заслужилъ отъ насъ только самое доброе отношеніе.
И онъ отвелъ Коре въ сторону и долго говорилъ съ нимъ.
Между тмъ Гуннаръ взялъ свое копье и вонзилъ его въ грудь Сленгве.
Колль и Эйольвъ Арнесоны подняли Льота и вскор онъ пришелъ въ сознаніе. Коре усплъ уже уйти вмст съ Ветерлиде. Льотъ вытеръ съ лица кровь и сталъ оглядываться по сторонамъ, ища Вигдисъ. Она сидла на корточкахъ передъ убитой лошадью и нжно гладила ее по морд, горько плача.
Льотъ подошелъ къ ней и спросилъ ее съ улыбкой:
— Ну, что скажешь ты, Вигдисъ, объ этомъ бо жеребцовъ?
Вигдисъ заплакала еще горше и сказала:
— Я не хочу разговаривать съ тобой.
— Ужъ не боишься ли ты, что Коре изъ Грефсина ожидаетъ та же участь, что постигла его жеребца!— спросилъ Льотъ,
— Опозорилъ себя сегодня не Коре,— отвтила Вигдисъ. Она откинула гриву лошади и похлопала ее по ше.— Но я уже сказала теб, что не хочу съ тобой разговаривать,
Она встала, все еще заливаясь слезами, подошла къ отцу и ушла вмст съ нимъ.
Къ Льоту подошли Арнесоны и предложили ему пойти въ ихъ домъ.
— Не могу,— отвтилъ Льотъ.— Мн нельзя такъ порвать дружбу съ Гуннаромъ.
— Ну, это еще вопросъ,— возразилъ Эйольфъ,— не боится ли еще больше Гуннаръ разсориться со своимъ зятемъ?
— Кого ты такъ называешь?— спросилъ Льотъ.
— Да Коре. Кого же другого?— вмшался въ разговоръ Колль.— Хотя и неизвстно еще, захочетъ ли онъ теперь купить ее, разъ она и безъ того уступила ему…
— Ты лжешь!— сказалъ Льотъ.
— Нтъ, это врно,— подтвердилъ Эйользъ.— Весной нашъ пастухъ разсказалъ намъ, что онъ видлъ, какъ Коре и Вигдисъ встртились за ркой. Тогда же онъ видлъ, что Коре лежалъ съ ней.
— Твой пастухъ все налгалъ,— сказалъ опять Льотъ.
Онъ повернулся и хотлъ уйти.
Эйольвъ обратился къ кучк людей, стоявшихъ въ сторон, и спросилъ:
— Куда ушелъ Коре изъ Грефсина? Вига-Льотъ хочетъ поговорить съ нимъ.
— Онъ ушелъ въ Вадинъ и вмст съ другимъ исландцемъ.— отвтили ему нсколько голосовъ заразъ.
Съ минуту Льоту стоялъ и пристально смотрлъ въ сторону усадьбы. Онъ былъ страшенъ, его блдное, какъ полотно, лицо было все въ крови. Немного спустя онъ повернулся и при этомъ чуть не упалъ. Арнесоны поддержали его, взяли подъ руку и посадили на лошадь. Льотъ не сопротивлялся и они похали на западъ въ усадьбу Арнесоновъ, Гримелундъ.
Ветерлиде былъ очень недоволенъ тмъ, что Льотъ ухалъ въ Гримелундъ. Нсколько дней спустя онъ самъ отправился туда и засталъ своего племянника лежащимъ въ горниц наверху. Льотъ былъ боленъ.
— Съ Коре я все уладилъ,— сказалъ ему Ветерлиде.— А теперь прошу тебя не нарушать съ нимъ больше мирныхъ отношеній.
Льотъ ничего не отвтилъ на это. Но черезъ минуту онъ спросилъ:
— Что говорятъ объ этомъ дл въ Вадин?
— Ничего особеннаго,— отвтилъ Ветерлиде.— Другого и нельзя было ожидать, потому что Гуннаръ человкъ благородный, а кром того, и мн самому не доставило бы никакого удовольствія слышать его мнніе о твоемъ поведеніи.
Опять наступило молчаніе. Льотъ перебиралъ пальцами шкуру, которой онъ былъ покрытъ, и о чемъ-то думалъ. Наконецъ, онъ заговорилъ и разсказалъ Ветерлиде о томъ, что слышалъ отъ Арнесоновъ.
— Можно ли придавать вру словамъ какого-то пастуха Эйольва, если бы даже это подтверждали вс пастухи на свт?.— возразилъ Ветерлиде.— Это обычай ревнивыхъ бабъ распускать подобныя сплетни. Нехорошо, племянникъ, что ты водишься съ такими людьми.
— Ты могъ бы попытаться узнать, какъ настроенъ ко мн Гуннаръ въ этомъ дл… ты знаешь, въ какомъ,— сказалъ Льотъ посл нкотораго молчанія.
— Неудобно заводить объ этомъ рчь, пока ты лежишь здсь,— отвтилъ Ветерлиде.— Хорошо было бы, если ты сейчасъ же отправился со мной въ Вадинъ.
— У меня болитъ спина,— сказалъ Льотъ.— Я не могу сидть на лошади.
— Если ты могъ пріхать сюда, то ты можешь и ухать,— возразилъ Ветерлиде.— Впрочемъ, не удивляюсь, что теб не хочется появляться въ Вадин. Твое поведеніе было далеко не похвальное. Но совтую теб все-таки отправиться туда. Арнесоны несомннно задались цлью посять вражду между тобою и Гуннаромъ. Они боятся идти на него одни и хотятъ выдвинуть тебя впередъ. Такъ пусть же они сами строятъ свои козни, а ты лучше не вмшивайся въ ихъ дрязги.
Однако, Льотъ продолжалъ уврять, что онъ не можетъ сидть на лошади. Арнесоны предложили Ветерлиде остаться у нихъ, пость и выпить чего-нибудь, но онъ отказался отъ всего и ухалъ обратно въ Вадинъ.
Все вышло такъ, какъ это предвидлъ Ветерлиде. Когда онъ заговорилъ съ Гуннаромъ о томъ, что Льотъ собирается посвататься къ Вигдисъ, Гуннаръ сказалъ:
— Мн вовсе не