А. Зарин.
Русский биографический словарь А. А. Половцова, т. 12 (1909): Смеловский — Суворина, с. 564—56
Струйский Н. Е.: биографическая справка, Зарин А., Год: 1909
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Струйский, Николай Еремеевич, чудак-стихотворец и типограф конца їV™™™ в., умер в 1796 г. Биографические сведения о нем довольно скудны. Известно, что в молодости он служил в лейб-гвардии Преображенском полку, из которого вышел в отставку в чине гвардейского прапорщика и навсегда поселился в своем селе Рузаевке, Пензенской губ., Инсарского уезда. Кн. И. М. Долгорукий, одно время пензенский губернатор и современник С., знавший последнего лично, в своих ‘Записках’ рассказывает о нем следующее: ‘Дворянин и помещик, владелец нескольких поместий и до тысячи душ крепостных, живший почти роскошно, Струйский, влюбясь в стихотворения собственно свои, издавал их денно и нощно, покупал французской бумаги пропасть, выписывал буквы (шрифт) разного калибра, учредил (в Рузаевке) типографию собственно свою и убивал на ее содержание лучшую часть своих доходов’. В верхнем этаже своего великолепного деревянного дома он устроил кабинет, названный им ‘Парнасом’, в котором он писал свои стихотворения и в который, кроме дочери, никого не пускал, ‘дабы — по его словам — не метать бисера перед свиньями’. Вообще С. представлял тип помещика-самодура, тип, выросший и роскошно развившийся на почве крепостного труда: одевался чрезвычайно странно, носил какую-то своеобразную смесь одежд разных времен и различных народов, чтобы убить свободное время прибегал ко всяким эксцессам, с крепостными обращался жестоко, производил над ними различные эксперименты, иллюстрацией чему может служить хотя бы его своеобразная и часто повторявшаяся затея, состоявшая в том, что в своем воображении он создавал какое-либо преступление, намечал некоторых из своих крестьян в качестве обвиняемых, учинял им допросы, вызывал свидетелей, сам произносил обвинительную и защитительную речи и наконец выносил приговор, присуждая ‘виновных’ иногда к очень суровым наказаниям, если же крестьяне не хотели понимать барской затеи и упорно отказывались сознаться в приписываемых им преступлениях, они подвергались иногда даже пыткам. Разумеется, что при таких условиях среди крепостных бродило недовольство своим помещиком, и С. боялся за свою жизнь, страшился покушений и в своем ‘Парнасе’ держал наготове целую коллекцию всевозможного оружия. Одной из таких ‘странностей’ являлась и его стихомания. Он был страшно плодовит, но стихотворения его отличаются полнейшим отсутствием всякого таланта, представляют механический набор напыщенных фраз без всякого содержания и смысла и в этом отношении стоят значительно ниже ‘творений’ не только Третьяковского, но даже и небезызвестного в свое время гр. Хвостова. Сам С. о своей музе был, однако, совершенно иного мнения и при чтении своих произведений приходил в такой восторг и экстаз, что в буквальном смысле до синих пятен щипал своих слушателей. Писал он их не иначе как на ‘Парнасе’, у ‘подножия’ которого производил экзекуции своим крестьянам. Страстный поклонник А. П. Сумарокова, он только произведения последнего и ставил выше своих. Все свои ‘творения’ С. печатал в собственной типографии, без всякой цензуры, издавал их роскошными томами и никогда не пускал в продажу, почему книги его и составляют библиографическую редкость (несколько экземпляров хранятся в Чертковском музее в Москве), а ограничивался дарением их своим родственникам, знакомым и некоторым высокопоставленным лицам, в том числе и Импер. Екатерине II. Типография С. была обставлена великолепно и считалась чуть ли не лучшей в то время в России. С. Принадлежит также какая-то странная и туманная теория, согласно которой листы с напечатанными на них стихотворениями должны быть ‘по правилам оптики обрезаны’, ибо в противном случае — ‘голос ожидает продолжения речи там, где переход ее прерывается’. Из этой ‘теории’ даже кн. Долгорукий, которому С. толковал о ней в продолжение двух часов, ничего не понял. Кончина Екатерины II произвела, неизвестно по каким причинам, на С. такое тяжелое впечатление, что он заболел горячкой, лишился языка и скоро умер. П. Батюшков в своих ‘Библиографических Записках’ (‘Русск. Арх.’, 1858, стр. 279—283) сообщает, что С. в Рузаевке было выстроено две церкви, и вся Рузаевка была обведена каналом, наконец, будто бы С. одно время был владимирским губернатором, но M. Ранг последнее известие решительно опровергает. Сохранились следующие произведения С. ‘Апология к потомству от Николая Струйского, или начертание о свойстве нрава А. П. Сумарокова и о нравственных его поучениях, писана в 1784 г. в Рузаевке’ (СПб. — неверно, напечатано в Рузаевке, как и все другие издания, помеченные СПб. или М., — 1788 г.), — в чрезвычайно нелепой прозе с контекстом на таком же нелепом французском языке, ‘Епистола Ея Императорскому Величеству всепресветлейшей героине, великой Императрице Екатерине II’ (Саранск, 1789) — отличается полнейшим отсутствием смысла, ‘Стихи к медали, поднесенной гр. А. Г. Орлову от адмиралтейской коллегии’, ‘Для Хорвика, ни проза ни стихи’ (СПб. , 1790) — полемическое произведение, ‘Ода’, посвященная тогдашнему наследнику Павлу Петровичу (Саранск, 1790), ‘О Париже’ (1790) — упрекает французов за свержение Бурбонской династии, две ‘Елегии на смерть А. П. Сумарокова’, ‘Блафон сочинения Н. Струйского к первой части его поэзии’ (СПб. , 1791), ‘Гимн милостивой и кроткой Циане’, ‘Епиталамиа или брачная песнь’ (Рузаевка, 1793) — по поводу брака Александра Павловича с Елизаветою Алексеевною, принцессою Баденской, ‘Письмо о Российском театре нынешнего состояния’ (Рузаевка, 1794) — в стихах, обращено к знаменитому в свое время актеру И. А. Дмитревскому, ‘Письмо к другу или излияние сердца’ (Рузаевка, 1795), ‘Еротоиды’ — 24 стихотв., кроме того целый ряд од и писем в стихах Великолепно также издал ‘Акафист. Богородице’.
Статья М. Лонгинова в ‘Русском Архиве’, 1865, No 4, стр. 481—488 и 1866 г., No 2, стр. 265. — Статья М. Ранга в ‘Русск. Архиве’, 1867 г., No 7, стр. 1178—1180. — И. М. Долгорукий, ‘Записки’ (извлечения в ‘Русск. Арх.’, 1865 г.). — Его же, ‘Капище моего сердца’, ‘Чтения в Общ. Истор. и Древн. Российск.’, 1873 г., No 1. — ‘Письма стихотворцев В. И. Петрова и Н. Струйского к Потемкину-Таврическому’, там же, 1871 г., No 2, стр. 74. — -. -. Голицын, ‘Библиографические заметки’, ‘Молва’, 1857 г., No 25. — ®. ‘. Дмитриев, ‘Мелочи из запаса моей памяти’, М., 1809, стр. 85—88. — В. Сопиков, ‘Опыт российской библиографии’, ч. 2, No 1995 (помещено письмо С. к Потемкину-Таврическому). — Н. В. Губерти, ‘Материалы для русской библиографии’, М., 1881 г., вып. II и III, стр. 326—331 и др. (там же помещены образцы прозы и стихов С.).