СТРАЖА НА НЕВЕ
СТРАЖА НА НЕВЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Стража на Неве, Неизвестные Авторы, Год: 1918
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Серия ‘Русский путь’
Москва-Петербург. Pro et contra
Диалог культур в истории национального самосознания
СПб, Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2000
Природа отказала Петербургу во всем — в тепле, свете, в богатстве. Он вырос на болоте, в пустыне на краю света. Нет города, хуже расположенного, столицы более холодной и неуютной. Он создан наперекор стихии, и недаром называют его городом выдуманным, искусственным. Да, Петербург создан не природой, и она упорно сопротивлялась его росту. Он создан культурой, и весь насквозь, до последнего камня, — культура, напряженная, перетянутая культура России. Только культурой, неестественным усилием сознательной воли и трудом ряда поколений удалось создать, закрепить в пустыне, на болоте этот удивительный город. За миражом царей, за болотными, гнилыми испарениями аристократической знати и праздного барства был упорный, сверхсознательный инстинкт нации, которая тянулась к морю, дотянулась, зацепилась за камень, за скалу, и стала пускать корни и наперекор злой стихии тут укрепилась и осталась.
Обычно столица не создается — она рождается. Она является природной завязью нации, и вокруг естественного центра растет и расцветает народ. Так из Рима выросла Италия, из Парижа — Франция. Берлин существовал до Германии, Лондон создал Англию. В России народ сам выдумал и устроил свою столицу, и на сквозном ветру, в месте, где нет ни хлеба, ни руды, где кругом камень и вода, где на сотни верст тянется пустыня, народ, как крепость культуры своей, как передовой пост государства, выдвинул, создал и укрепил Петербург. Косность быта тянула назад, тянула к югу, где теплее, где спокойнее и уютнее, где есть жилье и народ, где Русский дух и Русью пахнет. Но словно обветренный и закопченный вахтенный оставался Петербург на посту своем, на тяжелом посту у Балтийского моря. Немцы, у которых нам надо долго учиться, поют ‘Wacht am Rein’ {Стража на Рейне (нем.). — Ред.}. Мы не пели национальных песен. Казенные гимны убили национальную песню. Но — стража на Неве! — вот что звучало в утренних гудках тысячи петербургских фабричных труб. Бюрократия была гнилым испарением петербургского болота. Но миллион трудового населения, интеллигенция столицы — это была трудовая и культурная гвардия России на боевой ее позиции, в важнейшем ее пункте. Петербург дорого стоил России. Хмурясь, бранили его хозяйственные люди. Литература его проклинала. Староверы пророчили ему гибель. Его не любил никто, как не любят в России труд упорный и систематический, как не любят и не ценят культуру. Петербургу не прощали его холода и туманов, его искусственности и бюрократизма. Русская интеллигенция, ленивая, беспечная и невежественная, не замечала, что искусственность Петербурга есть удивительная и ценная черта этого удивительного города, что сказалась в ней живая культура народа, который занял с бою позицию и окопался и до последней минуты на позиции стоял… И только тогда, когда в безволии, пораженный тяжкой болезнью, народ бросил оружие и ушел из боевых окопов на немецком фронте, дрогнула историческая позиция России на Неве. И страшно становится при мысли: да неужели и отсюда, из окопов вековой культуры, с основного поста истории, из крепости, охраняющей выход к морю, в безволии и бездумии разбредется народ?
В печати идут разговоры о том, что столица будет в Москве, что Петербургу дана отставка, и теперь это заштатный город без мундира и без пенсии. Начинается старое местничество, кому выше сидеть, Москве или Петербургу. Но не в этом дело. Пусть получит Москва все канцелярии и даже весь двор, с его новейшими придворными, с его новыми камергерами, камер-пажами и камер-лакеями. Столица — это понятие старого времени и старого стиля. Соединенные штаты не знают столицы, и самый большой город их только первый среди равных. Не в этом дело, не в чинах и не в побрякушках. Исторический вопрос в том, поддастся ли народ стихии естественных условий и уйдет подальше от моря, к теплу, к свету, к людям, к жилью, к ленивому уюту крестьянского доморощенного быта, где под боком есть и хлеб, и уголь, или же наперекор несправедливой природе, побеждая проклятое пространство, упорным трудом будет укреплять единственную свою отдушину, узкую полоску на берегу моря, тратя на это силы и нервы, но зная, что тут залог культуры, крепость культуры, начало творчества промышленного и расцвета национального.
Стража на Неве должна остаться. Мучительные месяцы, даже годы нашей революции — только минута на часах истории. И за этой минутой должна прийти другая. Петербург — не каприз царей, не выдумка бюрократии. Петербург — это гениальная идея великого народа, свидетельство его творчества и таланта. Петербург — это север России, завоеванный русской культурой. Здесь народ стоит и здесь останется.
1918
Этим неподписанным текстом открывается сборник статей шести авторов ‘Петербург и Москва’ (СПб., 1918). См. рецензию на него: Современное слово. 1918. No 3529 (13 апреля/31 марта). С. 4. Мы воспроизводим четыре эссе, оставляя два другие, менее интересные (Потресов А. Конец ли петербургскому периоду?, Загорский С. Петербург и экономические судьбы России).