СТОЛЕТИЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Ч. ДАРВИНА76
СТОЛЕТИЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Ч. ДАРВИНА76
‘Русские ведомости‘, 1 февраля, 1909, No 26.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Столетие со дня рождения Ч. Дарвина, Анучин Дмитрий Николаевич, Год: 1909
Время на прочтение: 8 минут(ы)
А. Н. Анучин. Люди зарубежной науки и культуры
Государственное издательство географической литературы, Москва, 1960
12 февраля по новому стилю исполнилось столетие со дня рождения Чарлза Дарвина. Такая знаменательная годовщина может служить достаточным поводом для того, чтобы почтить благодарным воспоминанием личность и труды великого ученого. Следует заметить, впрочем, что чествование памяти Дарвина началось на Западе уже ранее, в конце декабря по нашему стилю. Объясняется это тем, что уже в прошлом году исполнился другой юбилей, связанный с именем Дарвина,— именно 50-летие со времени появления в печати первого очерка его теории в виде небольшого извлечения из его труда ‘О происхождении видов’ в томе III журнала Линнеевского (лондонского) общества, вышедшем 20 августа 1858 г.
Первым отозвались на этот юбилей американские ученые. На последнем съезде их ассоциации, происходившем в Балтиморе с 28 декабря 1908 г. по 2 января 1909 г. (нового стиля), состоялось особое заседание (1 января) под председательством президента американской ассоциации, известного геолога проф. Чемберлина, посвященное памяти Дарвина. На этом заседании были произнесены речи несколькими профессорами американских университетов и прибывшим из Англии профессором Оксфордского университета Пултоном. Все эти речи, вместе с несколькими другими, которые не могли быть прочитаны, будут изданы в особом томе, посвященном памяти Дарвина.
Вечером, в тот же день состоялся банкет, на котором присутствовало около 300 натуралистов и были произнесены еще три речи, в том числе проф. Пултоном — о жизни и личности Дарвина. 22 января нового стиля д-р А. Р. Уоллес77, маститый сподвижник Дарвина по разработке теории происхождения видов, почтил память знаменитого натуралиста в Лондоне, прочитав в Королевском институте78 (Royal Institution) лекцию на тему ‘Мир жизни в представлении и объяснении дарвинизма’. В Нью— Йорке днем празднования избрано 12 февраля нового стиля, когда должно было состояться торжественное заседание Нью-Йоркской академии наук в залах Американского музея естественной истории: академия имела поднести в дар музею бюст Дарвина, а затем были намечены три речи о трудах Дарвина по ботанике, зоологии и геологии.
Главное дарвиновское торжество, имеющее быть международным, так как на него съедутся представители наук из различных стран, последует, впрочем, в Кембридже в стенах университета, в котором учился Дарвин, 8 (21) июня нынешнего года. Нет сомнения, что подобные же собрания, посвященные памяти Дарвина, состоятся и в других научных центрах Запада, в особенности осенью, когда исполнится 50 лет со времени появления первого издания знаменитого творения Дарвина ‘О происхождении видов’ (24 ноября 1859 г.). Заметим еще, что в нынешнем же году исполняется столетие со времени появления труда предшественника Дарвина, Ламарка, его ‘Philosophie zoologique’, вышедшей в 1809 г.
Значение Дарвина в истории биологических наук несомненно громадно. Едва ли можно указать другого ученого во второй пололовине XIX в., труды которого имели бы большее влияние на движение научной мысли, на развитие научного мировоззрения.
Правда, идея эволюции органических форм высказывалась и ранее: мы можем отыскать зачатки ее уже у некоторых философов классической древности, а тем более у мыслителей XVIII в. В конце этого столетия ее высказывали Эразм Дарвин (дед Ч. Дарвина) в Англии, Гёте — в Германии, Жоффруа Сент-Илер — во Франции. Еще более определенно и подробно она была развита в начале XIX в. Ламарком79.
Сам Дарвин указал, что даже его идеи о борьбе за существование и об естественном отборе высказывались кое-кем задолго до него. Однако высказать мимоходом известную новую мысль или догадку, не подтвердив ее доказательствами или основав ее на сомнительных доводах, не имеет еще значения в науке. Нужно эту новую мысль доказать, представить в виде обоснованной теории, нужно предусмотреть все возможные против нее возражения и отклонить их убедительными доводами. Эволюционные идеи XVIII в. не могли найти себе плодотворной почвы в умах тогдашних натуралистов, которые разделяли воззрения Линнея, что species tot sunt, quot diversas formas ab initio produxit Infinitum Ens, T. e. что имеется столько различных видов, сколько изначала было создано различных форм творцом, что, размножаясь, эти формы всегда производили, по законам наследственности, себе подобных, так что в настоящее время мы имеем не более видов, чем их было первоначально.
Последующая гипотеза Ламарка также оказалась бессильной перед авторитетом Кювье, который принимал, правда, смену форм в различные геологические периоды, но объяснял эту смену гибелью старых форм вследствие мировых катаклизмов и происхождением новых форм путем новых актов творения. Всякому овощу свое время, требовалось накопление большой массы фактов, усовершенствование методов наблюдений, известная подготовка умов для замены прежней, ничего не объясняющей доктрины создания форм новой, осмысливающей явления теорией происхождения видов, нужен был глубокий анализирующий и вместе с тем синтезирующий ум, чтобы дать новое объяснение массе мелких и, казалось, второстепенных фактов, чтобы на основе их развить теорию, соединяющую удивительную простоту с глубокой проникновенностью и вносящую новый свет в жизнь и богатство форм органического мира.
Новая теория не могла не встретить противодействия себе в ученых кругах, всегда бывших склонными к консерватизму. Против нее выступили многие известные натуралисты, в том числе и такие, которые, как, например, Бэр и Оуэн, сами ранее содействовали развитию эволюционных идей. Но новая теория нашла и ревностных последователей, которые способствовали ее утверждению, обогатили ее новыми доказательствами, осветили помощью ее различные вопросы систематики, анатомии, биологии, расширили сферу ее приложения.
Теперь, через 50 лет после появления классического труда Дарвина, едва ли найдется натуралист, который стал бы отрицать принцип эволюции форм, хотя не все натуралисты признают себя дарвинистами, не все убеждены в развитии органического мира только тем путем, какой был указан Дарвином, некоторые склоняются скорее к взглядам Ламарка, хотя и значительно измененным, другие допускают прерывчатость филогенеза80, развитие форм скачками и т. д. Но никто не будет отрицать, что Дарвину наука обязана мощным импульсом к расширению и углублению целей, методов и путей биологических изысканий.
Благодаря дарвинизму прежние сухие вопросы систематики получили новый смысл и интерес, анатомия из чисто описательной дисциплины стала превращаться в науку изъясняющую, многие отдельные вопросы биологии, биогеографии, биометрики, казавшиеся второстепенными и мелкими, получили важное значение, палеонтология стала играть преобладающую роль в вопросах о филогенезе органических форм, медицина вышла из своих схем и обратила внимание на значение наследственности, расы, индивидуальности, соотношений развития, отбора. Мощный импульс в лице дарвинизма получила антропология. Прежние наивные споры о происхождении человечества от одной или нескольких пар уступили место исследованиям в области сравнительной анатомии, эмбриологии, палеонтологии, морфологии и биологии рас в целях разъяснения вопросов о древности человека, его генезисе, его типах, пределах и факторах изменчивости и т. д., и хотя с накоплением данных и более точным их анализом вопросы эти оказались более сложными, чем они могли казаться с первого взгляда некоторым увлекающимся дарвинистам, тем не менее исследование их значительно способствовало расширению и углублению наших представлений о природе человека.
Но не одной областью биологии ограничилось влияние Дарвина и его теории. Обоснованная им идея эволюции постепенно проникла во все области человеческого знания и исследования. Мы можем констатировать отражение ее и в науках физико-химических, видеть ее влияние в постановке, например, вопросов об эволюции химических элементов или об образовании небесных тел. С другой стороны, она открыла новое поле исследований и в науках о психической природе и о человеческой культуре.
Тайлор 81 был первым, приложившим к анализу явлений культуры некоторые основы дарвинизма. Он внес, например, понятие о survivals (пережитках) в культуре, соответствующих зачаточным или, точнее, остаточным органам в физической природе организмов, принципы наследственности, атавизма, влияния внешних условий, борьбы и отбора нашли себе применение и при анализе явлений психической жизни, а общая идея эволюции дала мощный толчок к исследованию в новом направлении истории материальной культуры, языков, верований, искусств, семейного и общественного быта, права. Началась новая эпоха в развитии психологии, этнологии, истории культуры, социологии. Последовала всеобщая новая эволюция в развитии мировоззрений, в понимании не только физической природы, но и психики и этики.
Как замечает проф. Н. А. Умов82, в его только что появившейся статье ‘Эволюция мировоззрений в связи с учением Дарвина’, ‘последствия, вытекающие из взглядов этого Коперника биологии по отношению к человеку, его этической и социальной жизни, еще далеко не учтены’.
Идеи Дарвина нашли себе в общем благоприятную почву в среде русских ученых. Еще ранее, в 40-х и 50-х годах, в их среде замечалось тяготение к эволюционным идеям того времени, можно указать, например, на взгляды, которые развивались в начале 50-х годов московским профессором, зоологом Рулье. Как только появился классический труд Дарвина, он был переведен на русский язык под редакцией профессора Московского университета С. А. Рачинского. Позже в переводе творений Дарвина принимали участие такие выдающиеся наши натуралисты, как покойные А. Н. Бекетов, В. О. Ковалевский, И. М. Сеченов и ныне здравствующие К. А. Тимирязев, М. А. Мензбир, А. П. Павлов. Некоторые русские ученые много потрудились над разъяснением и популяризацией дарвинизма, во главе их следует поставить К. А. Тимирязева, затем И. И. Мечникова, М. А. Мензбира83 и др.
Немало внесли русские ученые и новых данных в подтверждение и развитие теории Дарвина. Укажем, например, на классические исследования А. О. и В. О. Ковалевских84, не говоря о трудах многих других, еще здравствующих ученых. Русское общество выказывало вообще большой интерес к идеям Дарвина, Спенсера, Геккеля и их последователей, хотя в толковании этих идей оно иногда увлекалось и ошибалось, придавая им, как это делалось нередко и на Западе, неправильный смысл и не принимая во внимание, что эволюция в человеческой психике и этике не может идти тем же путем, как эволюция в мире растительном и животном.
Борьба за и против Дарвина не достигала у нас, впрочем, такого ожесточения, как, например, в Германии, где, с одной стороны, стремление расширить сферу приложения дарвинизма и пропаганда взглядов Геккеля85 вызвали образование так называемого союза немецких монистов, а с другой стороны, в отпор ему возник в последнее время так называемый союз имени [Иоганна] Кеплера, стремящийся к соглашению науки с христианством и противопоставляющий обобщениям монизма трезвое якобы изложение данных естествознания, но в действительности сводящий свою деятельность главным образом к травле Геккеля и к ожесточенным нападкам на его учение. Большинство западных ученых держатся, однако, в стороне от этой страстной борьбы и руководятся в своих изысканиях только ближайшими задачами науки, не стремясь выйти за ее пределы.
У нас, в России, борьба против дарвинизма вызывалась главным образом этическими и социальными мотивами и была основана часто, как уже сказано, на недоразумении, на неправильных выводах из великого учения. Этим может быть объяснено и отношение к Дарвину таких выдающихся русских мыслителей, как покойный Н. К. Михайловский и ныне здравствующий Л. Н. Толстой. Недоразумения эти, однако, можно считать теперь в значительной степени выясненными, во всяком случае они несомненно выяснятся в будущем и беспристрастный суд истории отделит правду от увлечений и неверных толкований. Этот суд воздаст каждому должное, он признает и заслуги перед русским обществом Н. К. Михайловского86, и еще большие заслуги как художника и мыслителя Л. Н. Толстого, но он сохранит на выдающейся высоте и образ Ч. Дарвина, открывшего своим великим учением новую эру в развитии знаний и двинувшего мощно вперед эволюцию человеческого мировоззрения.
75 Статья опубликована за подписью ‘Д-ъ’.
76 Речь, произнесенная в заседании Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии 31-го января (по старому стилю) 1909 г.
77 О нем см. статью Д. Н. Анучина в настоящем сборнике, стр. 135.
78 Вернее Королевское общество, т.е. Английская академия наук.
79 Среди эволюционистов предшественников Дарвина также было немало русских естествоиспытателей, таких как зоолог К. Рулье (1814—1858), эмбриолог, этнограф и антрополог, К. Бэр (1792—1876), геолог А. А. Кейзерлинг (1815—1891) и Г. Е. Щуровский (1803—1884), зоологи Н. А. Северцов (1827—1885) и Л. С. Ценковский (1822—1887), ботаник А. Н. Бекетов (1825 — 1902) и др.
80 Филогенез — процесс развития всех органических форм в течение всего времени существования жизни на Земле, иногда говорят о филогенезе отдельных групп животных и растений.
81 О Тайлоре см. статью Д. Н. Анучина в настоящем сборнике (стр. 188).
82 Умов Николай Алексеевич (1846—1915) — выдающийся русский физик, профессор Московского университета, под влиянием великих открытий естествознания в XIX и начале XX в. сделал значительный шаг от механистического материализма к диалектическому миропониманию.
83 Мензбир Михаил Александрович (1855—1935) — выдающийся зоолог, академик. В 1882 г. выступил со статьей о задачах и состоянии эволюционного учения, был редактором первого полного собрания сочинений Ч. Дарвина на русском языке (4 т., 1925 —1929 гг.), в 1927 году опубликовал книгу ‘За Дарвина’.
84 Ковалевский Александр Онуфриевич (1840—1901) — выдающийся биолог, эволюционист, академик. Творчески развивая дарвинизм и основываясь на его положениях, создал новую отрасль биологии — сравнительную эмбриологию и физиологию. Его брат, Ковалевский Владимир Онуфриевич (1842—1883),— основоположник эволюционной палеонтологии, написал несколько монографий, посвященных палеонтологии копытных животных. Дарвин признал исключительно важное значение этих монографий в обосновании эволюционного учения.
85 Геккель Эрнст (1834—1919) — немецкий естествоиспытатель, видный последователь Дарвина, много способствовавший развитию и пропаганде естественноисторического материализма. Геккель вел научную дискуссию главным образом с Р. Вирховым и его сторонниками, выступавшими против преподавания эволюционной теории в учебных заведениях. Геккель открыто боролся против философского идеализма и церковного мракобесия, за что подвергался преследованию официальных правительственных органов. Реакционная сторона учения Геккеля в том, что он распространял законы живой природы на явления общественной жизни, такого рода теории принято называть ‘социальным дарвинизмом’.
86 С этой оценкой Д. Н. Анучина согласиться нельзя. Анучин был далек от марксизма и отсюда непонимание им роли Михайловского — идеолога либерального народничества, врага марксизма. Критику взглядов Михайловского дал Г. В. Плеханов, а окончательно реакционную сущность народнического ‘социализма’ разоблачил В. И. Ленин в своей работе ‘Что такое ‘друзья народа’ и как они воюют против социал-демократов?’.