Сто тысяч верст, Верн Жюль, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 153 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ЖЮЛЬ ВЕРНЪ.

СТО
тысячъ верстъ
КРУГОСВТНОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ
подъ
ВОДОЮ, ЛЬДОМЪ
и
Среди изчезнувшей Атлантиды,

ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ

пер. съ ШЕСТАГО изд.
Е. Желябужскаго.

Продается:

С. ПЕТЕРБУРГЪ:
у Базунова, на Невскомъ и Шигина, на Садовой.
МОСКВА:
Соловьева, Манухина, Силаева и Анисимова.
1872.

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

ОГЛАВЛЕНІЕ

ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Глава 1. Плавающая гряда подводныхъ камней

‘ 2. Не стыдно смолчать, коли нечего сказать

‘ 3. Какъ будетъ угодно ихъ милости

‘ 4. Недъ-Ландъ

‘ 5. Куда кривая не вынесетъ

‘ 6. На всхъ парахъ, во вс тяжкія

‘ 7. Жизнь на волоск

‘ 8. Попадется въ руки, натерпишься муки

‘ 9. У всякаго молодца своя ухватка…

‘ 10. Крпка тюрьма, да кто ей радъ

‘ 11. Необыкновенный Нырокъ

‘ 12. Ни на шагъ безъ электричества

‘ 13. Крезъ нашего времени

‘ 14. Необыкновенное зрлище

‘ 15. Письменное приглашеніе

‘ 16. Сказочная обстановка

‘ 17. Лсъ на дн морскомъ

‘ 18. 20,000 верстъ подъ водами Тихаго океана

‘ 19. Жди горя съ моря, бды изъ воды

‘ 20. Торресовъ проливъ

‘ 21. Нсколько дней на твердой земл

‘ 22. Новый Юпитеръ

‘ 23. Опять въ тюрьму

‘ 24. Коралловое кладбище.

ВТОРОЙ ЧАСТИ.

‘ 1. Индйскій океанъ

‘ 2. Благодарю не ожидалъ

‘ 3. Долгъ платежемъ красенъ

‘ 4. Красное море

‘ 5. Подземный ходъ

‘ 6. Греческій Архипелагъ

‘ 7. Котлы кипяти кипучіе

‘ 8. Чрезъ все Средиземное море въ 48 часовъ

‘ 9. Канадецъ предполагаетъ, а судьба располагаетъ

‘ 10. Пропавшая земля

‘ 11. Необыкновенная бухта

‘ 12. Фотографическія ландшафты

‘ 13. Киты и кошалоты

‘ 14. Сплошной ледъ

‘ 15. Надежда и страхъ

‘ 16. Южный полюсъ

‘ 17. По памяти, какъ и по грамот

‘ 18. Несчастье

‘ 19. Чуть было не задохнулись

‘ 20. Электрическій скатъ

‘ 21. Осьминоги

‘ 22. Величайшая рка среди океана

‘ 23. Нырокъ встрчаетъ Плавучій городъ

‘ 24. Преслдованіе

‘ 25. Послднія слова капитана Немо

‘ 26. Заключеніе

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Для читателей моихъ сочиненій понятно, что начиная эту новую книгу, мн слдуетъ поблагодарить ихъ за то, что во время разнообразныхъ путешествій совершенныхъ нами, по Америк, Австраліи и Тихому океану, съ дтьми капитана Гранта и къ Сверному полюсу, подъ предводительствомъ капитана Гаттерасъ, они составляли для мн столь хорошее, пріятное и неизмнное общество.

Я надюсь, что поздка подъ водой принесетъ имъ столько же пользы въ научномъ отношеніи и въ такой же степени, заинтересуетъ ихъ если не боле, какъ и остальныя путешествія. Малйшій страхъ тутъ неумстенъ, я вполн увренъ, что они, еще разъ, въ добромъ здравіи возвратятся изъ этой, досел небывалой, поздки. Дно океана, которое мы первые ршаемся изслдовать во всхъ возможныхъ направленіяхъ и глубинахъ, не будетъ для насъ такъ ужасно, какъ это случилось со многими моряками, потерявшими тамъ корабли и имущество.

Кром того сто тысячъ верстъ прохать не долго, годовое путешествіе и все окончено, если только будетъ согласіе между экипажемъ и пассажирами. Не отъ меня зависитъ только, чтобы согласіе это было полнымъ. Читатели будутъ для меня моими пассажирами, и на моей обязанности лежитъ наблюдать за тмъ, чтобы они пользовались удобствомъ во время, пути и остались до, вольными по возвращеніи.

И такъ вамъ, читатели, я посвящаю этотъ трудъ, съ пожеланіемъ заинтересовать васъ чтеніемъ на столько же, на сколько я самъ былъ заинтересованъ при составленіи. Этотъ любопытный, причудливый, почти неизслдованный міръ въ сто разъ вознаградилъ меня за трудъ и утомленіе, которые я ощущалъ раскрывая его.

Пусть мои читатели скажутъ тоже, достигнувъ послдней страницы этой книги и послдней стоянки ста тысячъ верстъ подъ водой.

Жюль-Вернъ.

ГЛАВА I.

Плавающая гряда подводныхъ камней.

1866 годъ ознаменовался удивительнымъ событіемъ, необъяснимымъ явленіемъ, которое, надо думать, еще многимъ памятно. Это небывалое явленіе сильно озаботило прибрежные города и въ особенности моряковъ. Пароходовладтели, негоціанты, капитаны кораблей и начальники купеческихъ судовъ, какъ въ Европ, такъ и въ Америк, морскіе офицеры всего свта, правительства нкоторыхъ государствъ — вс были крайне озабочены и заинтригованы.

Причиной безпокойства было то, что съ нкоторыхъ поръ многимъ кораблямъ приходилось встрчать на пути нчто необыкновенной величины, какой-то длинный предметъ, формою напоминающій веретено или скоре сигару, это нчто иногда свтилось въ темнот и далеко превосходило кита, какъ быстротою движеній, такъ и размрами.

Во многихъ корабельныхъ дневникахъ записаны были случаи, относившіеся къ этому событію, и въ замткахъ о строеніи этого существа иди предмета, о необыкновенной его подвижности, удивительной сил и особой жизненности не было рзкаго разногласія. Если это было животное изъ породы китовъ, то, судя по замткамъ, оно превосходило громадностью всхъ до сихъ поръ извстныхъ представителей этой породы.

Большинство утверждало, что животное это существуетъ, существованіе его было доказано многими фактами. При склонности къ чудесному, легко представить себ, какую тревогу произвело это необычайное явленіе. Большинство пыталось было отнести его къ области басенъ и сказокъ, но труды были напрасны.

20 іюля 1866 года пароходъ Говерноръ Гипинсонъ, принадлежащій компаніи Калькутта и Бортахъ, встртилъ эту двигающуюся массу въ разстояніи пяти миль къ востоку отъ береговъ Австраліи. Въ моментъ столкновенія капитанъ Бекеръ подумалъ, что налетлъ на какую нибудь неизвстную подводную скалу. Но вдругъ изъ того, на что онъ наткнулся, выбросились съ необычайною силой два столба воды и со свистомъ поднялись саженъ на двадцать въ вышину. Слдовательно, тутъ можно было сдлать только два предположенія: или это было скала, подверженная періодическимъ изверженіямъ, гейзера {Огнедышущая гора, выбрасывающая одну только горячею воду.}, или Говерноръ-Гипинсонъ дйствительно имлъ дло съ какимъ нибудь чудовищемъ, до сихъ поръ неизвстномъ, которое выкидывало изъ носовыхъ отверстій столбы воды, смшанные съ воздухомъ и паромъ.

Въ томъ же году 23 іюля, въ Тихомъ океан замтили тоже явленіе съ парохода Кристобаль Колонъ, принадлежащаго компаній Вестъ-Индія и Тихій океанъ. Это необыкновенное животное могло, значитъ, передвигаться съ изумительною скоростью: оно въ трое сутокъ перешло боле семи сотъ морскихъ миль {Морская миля равняется 1 ³/₄ версты.} съ того мста, на которомъ наблюдалъ его экипажъ парохода Говерноръ-Гипинсонъ.

Пятнадцать дней спустя, въ девяти тысячахъ верстъ отъ послдняго пункта, Гельвиція и Шапонъ встртились въ Атлантическомъ океан, между Соединенными Штатами и Европою, и сигналами указали другъ другу на чудовище, лежавшее подъ 40 15′ сверной широты и 60 35′ долготы къ западу отъ Гринвичскаго меридіана. При этомъ наблюденіи разсчитали, что длину животнаго слдуетъ полагать, по крайней мр, въ пятьдесятъ саженъ. А самые огромные киты, попадающіеся у Алеутскихъ острововъ не достигаютъ больше шестидесяти метровъ въ длину.

Посл пришедшихъ одно за другимъ извстій произошло снова, столкновеніе судна Этны съ необыкновеннымъ чудовищемъ, посл этого офицерами фрегата {Трехмачтовое военное судно, отличающееся отъ корабля тмъ, что иметъ одну только закрытую баттарею (извстное число пушекъ).} Нормандія былъ составленъ протоколъ. Вс эти случаи сильно волновали воображеніе. Въ серьезныхъ странахъ озаботились этими происшествіями, а въ легкомысленныхъ подсмивались и подшучивали надъ загадочнымъ чудовищемъ.

Это чудовище, какъ и всякая новинка, вошло въ моду, о немъ писали въ газетахъ, разсуждали въ журналахъ, представляли на театрахъ.

Въ это время запылалъ нескончаемый печатный споръ между учеными обществами и научными журналами — споръ врующихъ съ неврными. Изъ-за этого чудовища спорящіе нердко позволяли себ оскорбительныя выходки другъ противъ друга.

Война на перьяхъ длилась цлые шесть мсяцевъ съ перемннымъ счастьемъ. Мелкія газетки отвчали неистощимыми насмшками на ученыя статьи географическихъ обществъ, наконецъ, въ стать одного вліятельнаго и грознаго юмористическаго журнала, главный редакторъ ринулся на морское чудо и нанесъ ему послдній предсмертный ударъ при взрывахъ всеобщаго хохота, и такимъ образомъ остроты побдили науку.

Въ первые два мсяца 1867 года, вопросъ о чудовищ казался, похороненнымъ, какъ неожиданно до публики доходятъ новые достоврные слухи. И теперь рчь уже шла не просто объ интересномъ явленіи, а о серьезной опасности. Теперь чудовище превратилось въ островъ, гряду подводныхъ камней, плавающую, неуловимую.

5-го марта 1867 года пароходъ Моравіанъ, принадлежащій Монтреальской компаніи, находясь ночью подъ 27 30′ широты и 72 15′ долготы, ударился кормовою частью о какую-то скалу дотол неизвстную. Втеръ дулъ попутный и пароходъ шелъ со скоростью 16 узловъ {Узелъ при мореходныхъ измреніяхъ равняется 1 ³/₄ версты.} въ часъ и на немъ было двсти тридцать семь пассажировъ, которыхъ онъ везъ изъ Канады. Столкновеніе было такъ сильно, что не будь пароходъ особенно крпокъ и проченъ, безъ сомннія, пошелъ бы ко дну.

Ударъ случился на разсвт, около пяти часовъ утра. Матросы кинулись на заднюю палубу и осмотрли океанъ самымъ тщательнымъ образомъ. Близъ парохода они ничего не примтили, только на разстояніи трехъ, четвертей версты разбивалась сильная струя, какъ будто что-то взволновало гладкую поверхность водъ.

Но на что пароходъ наткнулся? на подводную скалу или на выкинутые бурей обломки корабля? Никто этого не зналъ. Между тмъ, при осмотр въ док оказалось, что часть киля сломана.

Это несчастіе съ пароходомъ Моравіанъ, по всмъ, вроятностямъ, по примру прочихъ случаевъ, было, бы скоро забыто, еслибъ тоже самое снова не произошло три недли спустя. Благодаря значенію общества, которому судно принадлежало, катастрофа повсемстно, произвела сильное впечатлніе.

Значеніе этой компаніи громадно, которое своею точностью и исполнительностію пріобрло всемірную извстность. Въ теченіи двадцати шести лтъ корабли компаніи Кюнара переплыли Атлантическій океанъ боле двухъ тысячъ разъ и всегда благополучно: нельзя было, указать хотя одного случая, чтобы судно когда нибудь запоздало, не было даже примра, чтобы затерялось чье-нибудь письмо. Принявъ эту аккуратность во вниманіе, не трудно себ вообразить, какой гвалтъ поднялся, когда случилась катастрофа съ однимъ изъ лучшихъ пароходовъ этой компаніи.

13-го апрля 1867 года Шотландія находилась подъ 15 12′ долготы и 45 37′ широты: море было спокойно, дулъ небольшой втерокъ. Корабль въ тысячу силъ шелъ по 13 узловъ въ часъ, колеса его равномрно разскали морскія волны.

Когда было семнадцать минутъ пятаго по полудни, пассажиры сидли въ каютахъ за завтракомъ, неожиданно что-то ударилось о корпусъ корабля, столкновеніе, надо замтить, не произвело значительнаго сотрясенія, однако не Шотландія наткнулась, а наткнулось что-то на нее и какимъ-то острымъ орудіемъ, которое рзало, а не пробивало. Ударъ казался такимъ слабымъ, что никто въ палуб не обратилъ бы на него вниманія, если бы матросы не прибжали съ криками: — Мы идемъ ко дну, мы идемъ ко дну!

Въ первый моментъ пассажиры страшно перепугались, но капитанъ Андерсенъ съумлъ ихъ скоро успокоить. Онъ отдалъ приказаніе немедленно остановиться, а одинъ матросъ нырнулъ для осмотра поврежденія. Черезъ нсколько минутъ узнали, что въ подводной части парохода пробита дыра въ два метра шириною. Проломъ былъ великъ и Шотландія должна была продолжать свое плаванье съ погруженными въ воду колесами. Она посл трехдневнаго промедленія, сильно взволновавшаго весь Ливерпуль, вошла въ пристань компаніи.

Шотландію поставили на сухой стапель {Помостъ, на которомъ строятъ корабли.} и механики принялись осматривать. Они не врили своимъ глазамъ. На два съ половиною метра была правильная щель въ вод равнобедреннаго треугольника. Листовое желзо было пробито такъ врно и ровно, какъ бы сдлало съ помощью рзца опытнымъ механикомъ.

Катастрофа съ Шотландіей снова взволновала умы. Съ этихъ поръ вс морскія несчастія, неимвшія опредленной причины, стали сваливать на чудовище.

Справедливо, или нтъ, но потопленіе судовъ приписывали чудовищу, и публика заявила настоятельное требованіе, чтобы морскіе пути, во что бы то ни стало, были освобождены отъ этого необыкновеннаго чудовища или плавающей скалы.

ГЛАВА 2.

Не стыдно смолчать, когда нечего сказать.

Около этого времени я возвращался изъ ученой экспедиціи, какъ адъюнктъ-профессоръ при парижскомъ музе естественныхъ наукъ. Я провелъ полгода въ экспедиціи и къ концу марта прибылъ въ Нью-Іоркъ съ запасомъ драгоцнныхъ коллекцій. Въ первыхъ числахъ я намренъ былъ отправиться во Францію. А до тхъ поръ я приводилъ въ порядокъ найденныя рдкости по естественнымъ наукамъ, когда приключилась съ Шотландіей, вышеупомянутая катастрофа.

Вопросъ о чудовищахъ или плавающей гряд подводныхъ камней былъ въ мод, и я, надо сознаться, внимательно за нимъ наблюдалъ. Я читалъ вс американскія и европейскія газеты, но это чтеніе нисколько невыяснило мн дла.

Когда я прибылъ въ Нью-Іоркъ, тамъ вопросъ былъ въ самомъ разгар. Прежнія мннія о плавающемъ остров, о передвижной скал, были теперь забыты. О плавающемъ остов корабля тоже перестали говорить, потому что ни скала, ни остовъ корабля не могли передвигаться съ такою неимоврною быстротой

Одни стояли за громадное подводное чудовище, а другіе за подводное судно, снабженное непомрной движущею силой.

Предположеніе о подводномъ судн не устояло противъ розысковъ, произведенныхъ въ Старомъ и Новомъ Свт.

Итакъ посл справокъ, наведенныхъ въ Англіи, Россіи, Франціи, Германіи, Италіи, Америк, даже въ Турціи, предположеніе о подводномъ монитер тоже было отвергнуто.

Чудовище опять выплыло на морскую поверхность на зло насмшкамъ и остротамъ мелкихъ газетокъ.

По прибытіи въ Нью-Іоркъ, нкоторыя личности пожелали узнать мое мнніе насчетъ небывалаго явленія. Причиной тому, что мн сдлали эту честь, было изданное во Франціи мое сочиненіе въ двухъ томахъ, подъ названіемъ Тайны морскихъ безднъ. Это сочиненіе имло успхъ между учеными и, благодаря этому, я сдлался какъ бы спеціалистомъ въ этой почти неизвстной отрасли естествовднія.

Общественное мнніе о чудовищ, посл различныхъ сочиненій ученыхъ, наконецъ установилось и публика допустила безпрекословно существованіе громаднаго животнаго.

Люди практическіе, особенно въ Америк и Англіи, стояли на томъ, чтобы, какихъ бы жертвъ ни стоило, очистить океанъ отъ этого чудовища и обезопасить морскіе пути. Коммерческіе журналы единодушно твердили о необходимости истребленія колосса, вредящаго морской торговл.

Соединенные Штаты первые отозвались на пререканія публики. Въ Нью-Іорк задумали приготовляться къ экспедиціи, назначавшейся для преслдованія норвала. Броненосный фрегатъ Авраамъ Линкольнъ, замчательный быстротою хода и прочностью конструкціи, долженъ былъ въ самомъ непродолжительномъ времени выйдти въ Океанъ. Вс арсеналы были открыты для фрегата, и капитанъ Фаррагютъ дятельно снаряжалъ свой пароходъ.

Но, что странно, что въ то время, когда поршено было немедленно преслдовать чудовище, оно перестало появляться. Цлыхъ два мсяца о немъ ничего ршительно не было слышно. Однозубъ какъ будто провдалъ о состоявшемся противъ него заговор. Шутники увряли, что хитрое чудовище перехватило какую нибудь телеграмму, въ которой говорилось о его преслдованіи.

Итакъ, Авраамъ Линкольнъ былъ снаряженъ для далекаго плаванья, снабженъ всевозможными рыболовными орудіями, а куда слдовало плыть — было никому неизвстно. Нетерпніе возгаралось съ каждымъ часомъ, какъ наконецъ неожиданно было получено достоврное извстіе, что судно по линіи отъ Саи-Франциско къ Калифорніи три недли тому назадъ встртило чудовище въ сверныхъ водахъ Тихаго океана.

Это извстіе всхъ взволновало. Капитану Фаррагюту не дали и двадцати четырехъ часовъ отсрочки. Вс запасы были уже на корабл, экипажъ въ полномъ состав и весь на лицо. Оставалось только затопить печи, развести пары и отчаливать.

Нетерпніе было горячечное и самому капитану хотлось поскорй покинуть берегъ.

За три часа до отплытія Авраама Линкольна, я получилъ письмо, слдующаго содержанія:

‘Господину Аронаксу, профессору Парижскаго Музея’.

Милостивый Государь!

‘Если вамъ угодно будетъ присоединиться къ экспедиціи Авраама Линкольна, то правительству Соединенныхъ Штатовъ будетъ весьма пріятно видть, что Франція въ вашемъ лиц приметъ участіе въ нашемъ предпріятіи. Капитанъ Фаррагютъ предоставляетъ въ ваше полное распоряженіе отдльную каюту.

Искренно преданный
І. Б. Гобсонъ,

Секретарь морскаго вдомства’.

ГЛАВА 3.

Какъ будетъ угодно ихъ милости.

За три секунды до полученія письма, отъ секретаря морскаго вдомства, я столько же думалъ о преслдованьи однозуба, сколько о проход черезъ сверозападный проливъ, а три секунды спустя посл полученія, вышеупомянутаго письма, я понялъ и созналъ, что истинное мое назначеніе, цль всей моей жизни именно въ томъ и заключается, чтобы избавить свтъ Божій отъ этого опаснаго чудовища.

Я только что воротился изъ дальней экспедиціи и мечталъ, какъ бы мн поскорй снова увидать родину, друзей, свою маленькую ученую обитель при ботаническомъ сад и свои неоцненныя коллекціи. Но ничто меня не могло заставить остаться. Я забылъ все: утомленіе, друзей, ботаническій садъ и, безъ долгихъ размышленій, принялъ предложеніе Американскаго Правительства.

Всякій путь ведетъ въ Европу, а чудовище, можетъ, будетъ такъ деликатно, что прямо увлечетъ меня къ берегамъ моей родины.

Въ надежд на будущія предупредительности нарвала, теперь приходилось его отыскивать на свер Тихаго Океана, слдовательно въ противоположной сторон Франціи.

Я нетерпеливо крикнулъ:

— Консейль!

Консейль — этой мой коммердинеръ, очень преданный мн человкъ, сопровождающій меня во всхъ экспедиціяхъ. Я очень любилъ его, онъ былъ честный фламандецъ, флегматическій по природ, аккуратный по принципу и наконецъ парень, неизумлявшійся и несмущавшійся никакими непредвиднными переворотами и прихотями судьбы.

Консейль постоянно вращался въ сред нашего ученаго мірка при музе и научился классификаціи, {Распредленіе предметовъ на разряды по ихъ признакамъ.} въ которой была его жизнь и дальше онъ не шелъ. Уже десять лтъ Консейль слдовалъ за мною повсюду, куда только наука меня увлекала. Отъ роду я отъ него не слыхалъ ни одной жалобы на трудность путешествія, никогда онъ не возражалъ, куда бы я его не звалъ, въ Китай или въ Конго, въ какую хотите даль.

Этому парню было тридцать лтъ, возрастъ его относился къ возрасту его хозяина, какъ 15:20. Да извинятъ мн, что я сообщаю пропорціей, что мн было 40 лтъ.

Но у Консейля былъ одинъ недостатокъ: онъ былъ ужасный формалистъ, онъ не иначе говорилъ со мной, какъ въ третьемъ лиц, и называлъ меня милостью, что подъ часъ очень раздражало меня.

— Консейль! повторилъ я.

Я, разумется, былъ вполн увренъ въ преданности Конеейля, но теперь дло шло объ экспедиціи, которая могла замедлиться на Богъ знаетъ какое продолжительное время,— о предпринятіи очень отважномъ, о преслдованіи чудовища, которое легко могло Авраама Линкольна пустить ко дну, какъ орховую скорлупу. Тутъ было, надъ чмъ призадуматься самому флегматическому человку въ свт.

Что-то отвтитъ Консейль?

Я крикнулъ въ третій разъ.

— Консейль!

Явился каммердинеръ.

— Ихъ милость изволили звать меня? сказалъ Консейль, входя въ комнату.

— Да, я звалъ… Готовь меня въ путь и собирайся самъ. Мы, дружище, отплываемъ черезъ два часа.

— Какъ будетъ угодно ихъ милости, отвчалъ спокойно Консейль.

— Не теряй ни секунды. Укладывай вс мои дорожныя принадлежности, платье, рубашки, носки, и бери всего побольше, не считай да поживй, пожалуйста поторопись!

— А коллекціи ихъ милости?

— Мы займемся ими посл.

— Какъ же это?

— Он останутся здсь, въ гостинниц.

— А живая индійская свинка?

— Ее будутъ кормить, пока мы въ отлучк. Да притомъ я распоряжусь, чтобы весь нашъ звринецъ переправили въ Парижъ.

— Такъ мы не въ Парижъ демъ? спросилъ Консейль.

— О, конечно… отвчалъ я уклончиво — конечно… только намъ придется сдлать крюкъ…

— Какъ ихъ милости заблагоразсудится, отвчалъ хладнокровно Консейль.

— Ты знаешь, любезный, что дло идетъ о чудовищ… о знаменитомъ нарвал — знаешь? Мы очистимъ отъ него моря! Авторъ сочиненія о Тайнахъ морскихъ безднъ не можетъ отказаться… не можетъ не сопутствовать капитана Фаррагюта! Эта экспедиція славная, но… и опасная! Самъ невдаешь, куда придешь. Чудовища эти легко могутъ быть очень своенравны. Но мы, не смотря на это, все-таки отправимся. У насъ капитанъ дока,— хоть въ огонь, хоть въ воду…

— Если ихъ милость отправится, такъ и я отправлюсь, отвчалъ Консейль.

— Ты обсуди хорошенько. Я отъ тебя ничего не хочу скрывать. Это будетъ такая экспедиція, изъ которой иногда и не возвращаются.

— Какъ ихъ милости будетъ угодно.

Четверть часа спустя наши чемоданы были готовы. Консейль быстро укладывалъ, и можно было поручиться, что этотъ парень также хорошо классифицировалъ платье и рубашки, какъ птицъ и зврей.

Служитель гостинницы снесъ наши вещи и сложилъ ихъ въ большихъ сняхъ втораго этажа. Я сошелъ внизъ и за длиннымъ прилавкомъ, который постоянно осаждаетъ многочисленная толпа, расплатился но счету. Я распорядился, чтобы мои коллекціи отосланы были въ Парижъ, открылъ значительный кредитъ своей индійской свинк, наконецъ, вмст съ Консейлемъ вскочилъ въ карету.

Чрезъ нсколько минутъ мы достигли набережной, гд увидали Авраама Линкольна, который выбрасывалъ изъ своихъ трубъ вихри чернаго дыму.

Наши вещи немедленно перенесли на палубу фрегата. Я бросился на боттъ, и спросилъ капитана, матросъ провелъ меня на ютъ {Подъ ютомъ устраивается помщеніе для капитана.} гд я примтилъ очень красиваго и симпатичнаго офицера. Этотъ офицеръ протянулъ мн руку.

— Господинъ Петръ Аронаксъ? сказалъ онъ.

— Онъ самый, отвчалъ я.— Капитанъ Фаррагюгъ?

— Совершенно врно. Очень радъ, вашему посщенію, господинъ профессоръ. Каюта ваша готова, и я къ вашимъ услугамъ.

Я откланялся капитану и, не желая ему быть помхой, попросилъ указать опредленную для меня каюту.

Фрегатъ Авраамъ Линкольнъ былъ превосходно приспособленъ къ своему новому назначенію, онъ отличался прочностью и очень большимъ ходомъ. Внутреннее устройство корабля вполн соотвтствовало его морскимъ качествамъ. Я былъ въ восхищеніи отъ своей каюты, которая сообщалась съ офицерскимъ отдленіемъ.

— Тутъ намъ будетъ спокойно, сказалъ я Консейлю.

— Такъ же спокойно, съ позволенія ихъ милости, какъ устриц въ раковин.

Консейль принялся распаковывать багажъ, а я вернулся на палубу, слдить за приготовленіями къ отплытію.

Въ эту самую минуту капитанъ Фаррагютъ приказалъ ослабить послдніе канаты, державшіе Авраама Линкольна у пристани. Слдовательно, замшкайся я немного, корабль ухалъ бы безъ меня, и я былъ бы лишенъ случая сопровождать эту необыкновенную экспедицію.

Капитанъ не хотлъ терять ни одного часа, и торопился направиться къ океану, гд въ послдній разъ было примчено чудовище. Онъ кликнулъ механика.

— Готовы ли у васъ пары? спросилъ онъ.

— Готовы, отвчалъ механикъ.

— Go head! скомандовалъ капитанъ Фаррагютъ.

По этой команд рабочіе привели въ движеніе двигательное колесо. Паръ завылъ. Длинные поршни застонали и двинули шатуны. Лопасти закружились и начали разрубать волны все быстрй и быстрй, и Авраамъ Линкольнъ величественно выплылъ, сопровождаемый дюжинами меленькихъ пароходовъ и лодокъ, переполненныхъ любопытными.

Вся набережная была покрыта толпою зрителей. Пятьсотъ тысячъ человкъ громко прокричали ура и привтствовали Авраама Линкольна до самаго его вступленія въ воды Гудсона.

Тутъ фрегатъ прошелъ мимо укрпленій, которыя отдавали ему честь изъ самыхъ большихъ пушекъ. Въ отвтъ на эти привтствія Авраамъ Линкольнъ троекратно спускалъ и поднималъ американскій флагъ, на которомъ сіяло тридцать девять звздъ. Лодки и маленькіе пароходы провожали Авраама Линкольна до самаго маяка.

Пробило три часа. Лоцманъ слъ въ свою шлюпку и распростился съ капитаномъ. Огонь усилили, винтъ сталъ ударять по волнамъ быстре, фрегатъ шелъ вдоль берега, а къ 8 часамъ вечера понесся на всхъ парахъ по волнамъ Атлантическаго океана.

ГЛАВА 4.

Недъ Ландъ.

Капитанъ Фаррагютъ былъ отличный морякъ, существованіе чудовища не подлежало у него никакому сомннію, онъ поклялся очистить отъ него моря. Или капитанъ Фаррагютъ истребитъ нарвала, или чудовище погубитъ капитана Фаррагюта. Средины тутъ не было.

Офицеры были одного мннія съ своимъ командиромъ. Что касается до экипажа, то онъ тоже стремился повстрчать чудовище, хватить его острогой и разрубить на части. Вс съ необыкновеннымъ вниманіемъ всматривались вдаль. Надо замтить, что капитанъ Фаррагютъ объявилъ о преміи въ дв тысячи долларовъ, назначавшейся тому, кто первый увидитъ чудовище. Легко себ вообразить, какъ внимательно вс вглядывались въ необозримое море. Что касается до меня, то и я съ своей стороны не отставалъ отъ другихъ и ежедневно по нсколько разъ длалъ наблюденія.

Я уже упоминалъ, что капитанъ Фаррагютъ позаботился снабдить свой корабль разнообразными орудіями, необходимыми для ловли огромнаго чудовища. Промысловое судно не могло быть лучше вооружено. На фрегат были вс извстные снаряды, начиная отъ остроги, кончая разрывными пулями. На бак стояла усовершенствованная, заряжавшаяся съ казенной части, пушка — это драгоцнное орудіе посыло, ни капли нестсняясь, коническое ядро, всившее четыре килограмма на разстояніи приблизительно 16 километровъ.

У Авраама Линкольна, слдовательно, были въ распоряженіи вс орудія разрушенія. Мало того, на борт находился самъ Недъ-Ландъ, царь гарпунщиковъ.

Недъ-Ландъ, уроженецъ Канады, отличался необыкновенною врностью руки и въ своемъ опасномъ ремесл не имлъ себ равнаго соперника. Хладнокровіе и ловкость, смлость и коварство, вс эти качества достигли въ немъ высшей степени совершенства, и нужно было быть очень лукавымъ китомъ, чтобы избжать удара его остроги.

Недъ-Ланду было 40 лтъ, онъ былъ ростомъ около 3 аршинъ, крпко сложенъ, степененъ, но оченъ сердитъ, когда ему перечили. Наружность его невольно заставляла на себя обращать вниманіе: она внушала какое-то уваженіе, смшанное со страхомъ.

Мн кажется, что капитанъ Фаррагютъ роспорядился практично, пригласивъ этого человка: онъ одинъ, по врности руки и взгляда, стоилъ всего экипажа.

Канадецъ почти тотъ же французъ, и я долженъ сознаться, что Недъ, вопреки своей несообщительности, почувствовалъ ко мн нкоторую симпатію. Его, по всей вроятности, привлекало мое французское происхожденіе. Ему представлялся случай покалякать, а мн послушать тотъ старый языкъ, который до сихъ поръ сохранился въ нкоторыхъ провинціяхъ Канады.

Мало по малу Недъ Ландъ разговорился, и я охотно слушалъ разсказы о его приключеніяхъ въ полярныхъ моряхъ. Подчасъ его повствованія казались мн Иліадой сверныхъ странъ.

Я описываю этого человка такимъ какимъ знаю его въ настоящее время. Мы съ нимъ старые пріятели, связанные тою неразрывною дружбою, которая родится и крпнетъ въ тяжкихъ невзгодахъ. Да, Недъ, я желалъ бы прожить еще сто лтъ, чтобы вспоминать о теб!

Но каково было убжденіе Неда относительно чудовища? Надо замтитъ, что канадецъ не слишкомъ-то врилъ въ нарвала, и единый изъ экипажа не раздлялъ общаго мннія. Онъ даже устранялъ себя отъ разсужденія объ этомъ предмет, о которомъ мн весьма хотлось попытать его однажды.

Въ восхитительный вечеръ 30 іюля, т. е. спустя три недли посл нашего отплытія, Авраамъ Линкольнъ миновалъ тропикъ Козерога и, мене чмъ въ семидесяти миляхъ, къ югу передъ нашими взорами открылся Магеллановъ проливъ. Черезъ 7 дней фрегатъ долженъ былъ вступить въ воды Тихаго океана.

Я съ Недомъ сидли на ют, бесдуя о томъ, о семъ и вглядываясь въ это таинственное море, котораго глубь до сихъ поръ неизвстна и недоступна взору человка. Я завелъ разговоръ о нарвал-колосс и стали разсуждать о всевозможныхъ шансахъ, обусловливающихъ успхъ или неудачу нашей экспедиціи. Но, примтивъ, что Недъ медлитъ, я приступилъ къ нему пряме.

— А что, Недъ, спросилъ я, неужто вы не врите, что огромное животное, которое мы преслдуемъ, дйствительно не существуетъ? Разв у васъ есть особенныя причины имть право недоврять общему мннію?

Гарпунщикъ не отвчалъ на мой вопросъ нсколько минутъ, смотрлъ на меня, потомъ закрылъ глаза и наконецъ процдилъ сквозь зубы:

— Можетъ быть и есть, господинъ Аронаксъ.

— Однако, Недъ, гарпунщикъ по ремеслу, вы должны были освоиться съ огромными морскими животными и вамъ легче представить себ какое нибудь чудовищное китообразное.

— Въ этомъ-то вы и ошибаетесь, господинъ профессоръ, отвчалъ Недъ.— Я преслдовалъ много морскихъ животныхъ, очень многихъ прикололъ своей острогой, но какъ бы сильны и хорошо вооружены они ни были, ни хвостъ ихъ, ни клыки не въ состояніи пробить листовое желзо покрывающее пароходъ.

— Однако, почтенный гарпунщикъ, разсказываютъ, что зубъ нарвала пробивалъ насквозь большія суда.

— Деревянныя суда, это пожалуй, отвчалъ Недъ да впрочемъ я собственными глазами этого никогда не видалъ. И, пока во очію не увижу, я буду отрицать, чтобы китъ или нарвалъ въ состояніи были вредить судамъ.

— Послушайте, Недъ

— Нтъ, господинъ Аронаксъ, нтъ, все что вамъ угодно, только отъ этого избавьте, огромный спрутъ, можетъ быть?…

— Какъ можно спрутъ, вы несете гиль, почтеннйшій канадецъ. Вдь спрутъ слизнякъ и самое это названіе указываетъ на мягкость его тла.

— Итакъ, господинъ профессоръ, возразилъ гарпунщикъ, и въ тон его звучалъ оттннокъ ироніи, вы врите въ существованіе колоссальнаго кита?

— Да, Недъ, я врю въ существованіе животнаго, неимоврно сильнаго, принадлежащаго къ пород китовъ, и одареннаго крпкимъ роговымъ бивнемъ.

— Гм, сказалъ канадецъ, покачивая головой съ видомъ человка, котораго не убдишь.

— Вы замтьте, милйшій Недъ, продолжалъ я: что если такое животное существуетъ, если оно живетъ въ глубин океана и лежитъ на нсколько миль ниже поверхности водъ, такъ онъ всенепремннно обладаетъ настолько сильнымъ организмомъ, что ему даже трудно подъискать мрило.

— А для чего ему такой организмъ?

— Для того, что нужна неизмримая сила, чтобы жить въ глубин океана и въ состояніи выдержать страшное давленіе верхнихъ слоевъ.

— Право? сказалъ канадецъ, смотря на меня въ оба и прищуривая правый глаз.

— Дйствительно! Я васъ могу уврить въ этомъ цифрами! отвчалъ я.

— О цифры! нетерпливо возразилъ Недъ.— Съ цифрами можно сдлать все, что вашей душ угодно!

— Въ коммерческихъ предпріятіяхъ,— да, Недъ, но въ математик — нтъ. Послушайте, это колоссальное животное, обитающее въ такой глубин, должно выдерживать страшное давленіе, легко можетъ быть, равняющееся милліардамъ килограмовъ. Теперь вы сообразите, какъ велико должно быть сопротивленіе его костяной системы и какова должна быть сила его организма, если оно въ состояніи выдерживать подобное давленіе!

— Оно, надо думать, спаено изъ листоваго желза въ нсколько дюймовъ толщиной, какъ броненосное судно, отвчалъ китоловъ.

— Немудрено, что такъ, Недъ. Ну, вы и вообразите посл этого, какое крушеніе можетъ учинить подобная масса, когда бросится со скоростью выстрла на корпусъ корабля.

— Да…. дйствительно…. можетъ быть отвчалъ канадецъ.

Наглядная рчь поколебала Неда, но онъ все-таки не хотлъ уступить.

— Ну, какже, почтеннйшій китоловъ, убдились вы, а?

— Вы меня убдили только въ томъ, господинъ натуралистъ, что если такія чудовищныя животныя живутъ въ глубинахъ океана, такъ они дйствительно должны обладать неимоврной силой, какъ вы разсказываете.

— Да вдь еслибы они не существовали, то чмъ же вы объясните катастрофу съ Шотландіей, упрямый человкъ.

— Можетъ…. нершительно началъ Недъ.

— Ну, говорите, говорите!

— Потому что… это не правда! отвчалъ Недъ.

Но этотъ отвтъ показывалъ только упрямство Неда. Случай съ Шотландіей былъ всмъ отлично извстенъ, непризнавать его не было никакой ршительной возможности. Пробой былъ на столько очевиденъ, что его пришлось задлывать — слдовательно фактъ доказанъ на лицо. Наконецъ пробой, безъ причины, самъ собой, произойти не могъ, онъ тоже не былъ произведенъ подводной, скалой — слдовательно, по всей вроятности, его пробило острое орудіе большаго животнаго.

ГЛАВА 5.

Куда кривая не вынесетъ!

Нкоторое время, путешествіе Авраама Линкольна повидимому, происходило безъ особенныхъ происшествій. Впрочемъ разъ выпалъ казусъ, который далъ возможность Недъ-Ланду показать свою поразительную ловкость и показать тмъ степень доврія, которое къ нему нужно питать.

30 іюня, на широт Малуинскихъ острововъ, фрегатъ, встртившись съ американскими китоловами, ничего не узналъ о нарвал, такъ какъ они сами ничего о немъ не знали. Капитанъ же парохода Монроэ, зная, что Недъ-Ландъ присутствуетъ на борт Авраама Линкольна, пригласилъ его пособить охотиться на кита, который былъ въ виду. Желая видть Недъ-Ланда въ дл, капитанъ Фаррагютъ разршилъ ему отправиться на Монроэ. Нашему канадцу везло большое счастье, такъ какъ онъ убилъ двухъ китовъ, поразивъ одного въ сердце, и овладлъ другимъ посл кратковременнаго преслдованія.

Въ самомъ дл, трудно ручаться за чудовище, если оно наткнется на острогу Недъ-Ланда.

Фрегатъ очень скоро миновалъ юговосточный берегъ Америки, такъ что 3 іюля мы были у входа въ Магеллановъ проливъ недалеко отъ мыса Двъ. Капитанъ же Фаррагютъ лучше желалъ обогнуть мысъ Горнъ, нежели плыть въ этотъ извилистый проходъ. Ршеніе это было одобрено всмъ экипажемъ, такъ какъ сомнительно было встртить нарвала въ такомъ узкомъ пролив, а матросы утверждали даже, что чудовище не можетъ проплыть въ него, ибо очень для сего толсто.

6 Іюля часа въ три вечера Авраамъ Линкольнъ обошелъ миляхъ въ пятнадцати къ югу островокъ или, лучше сказать уединенную скалу на оконечности материка Америки, которую Голландцы назвали ‘мысъ Горнъ’ именемъ своего роднаго города. Отсюда путь нашъ пошелъ къ Сверо-Западу и утромъ слдующаго дня фрегатъ винтомъ своимъ сталъ бурлить величественныя воды Тихаго океана.

Денежный интересъ для меня не былъ на первомъ план, но не мене того, я отъ другихъ не отставалъ. Не обращая вниманія ни на солнечный жаръ, ни на дождикъ, я постоянно присутствовалъ на палуб парохода за исключеніемъ нсколькихъ минутъ обда и немногихъ часовъ отдыха.

Море блющее до края горизонта пнистыми грядами приковывало мои взоры, и всякій разъ, какъ только шаловливый китъ показывалъ изъ волнъ моря свою черноватую спину, мн приходилось волноваться одинаковыми чувствами съ штабомъ и экипажемъ, который при этомъ высыпалъ весь на палубу корабля. Изъ нижнихъ каютъ выбгали толпами офицеры и матросы. Вс съ напряжённымъ взоромъ и притая дыханіе, слдили за движеніями животнаго. Я же такъ напряженно смотрлъ, что боялся повредить, стчатую оболочку и ослпнуть. Всегда спокойный, Консейль говорилъ мн своимъ невозмутимымъ голосомъ: ‘Когда бы ихъ милость таращили глаза поменьше, тогда бы видли несравненно боле’.

Въ самомъ дл, напрасно суетились! Всякій разъ, какъ только Авраамъ Линкольнъ, замтя животное, приближался къ нему, то узнавалъ или простаго кита или кошалота.

Погода была хорошая и путешествіе наше совершалось при самыхъ лучшихъ условіяхъ. Море было покойно и ясно, на всемъ его неизмримомъ протяженіи, не смотря на то, что въ Австралійскомъ пояс іюль самый дождливый мсяцъ, на подобіе нашего января. Недъ Ландъ продолжалъ быть упорно недоврчивымъ, даже не хотлъ смотрть на море, когда не былъ самъ на вахт или не было въ виду кита. Острота же его зрнія могла бы принести значительную пользу. Сто разъ упрекалъ я его въ равнодушіи, но упрямый канадецъ изъ двнадцати часовъ восемь проводилъ въ своей кают въ сн или чтеніи.

— Господинъ Араноксъ говорилъ онъ, положимъ, что животное такое существуетъ, но какое основаніе къ тому, что мы, непремнно его встртимъ? Кажись, вы знаете, мы идемъ на удачу. Сказываютъ, что этого звря, котораго мы не находимъ, видли въ высокихъ моряхъ Тихаго Океана? Хорошо, но вотъ уже два мсяца прошло съ тхъ поръ, а нарвалъ, какъ можно думать, по его характеру, не любитъ долго быть въ однихъ и тхъ же мстахъ. Къ тому же онъ одаренъ необыкновенною быстротой движенія. Вы, господинъ профессоръ, очень хорошо знаете, что природа безсмыслицы не производитъ. Она отказала бы медленному по природ животному въ возможности быстро переходить изъ одного мста въ другое, если бы оно въ томъ не нуждалось. Слдовательно, если нарвалъ есть, то онъ теперь далеко.

На это, я не зналъ что отвчать. Везъ сомннія, мы шли, какъ говорится, куда кривая не. вывезетъ, на удачу, какъ во тьм, но другаго исхода не было. Поэтому мы не должны были надяться на встрчу съ нарваломъ. Между прочимъ, сомнніе никмъ еще не овладвало и ни одинъ матросъ корабля не сталъ бы спорить противъ нарвала и его скораго появленія.

20 іюля мы прохали мимо тропика Козерога подъ 105 долготы и 27 числа этого же мсяца перескли Экваторъ по 110 меридіан. Произведя эти измренія, фрегатъ похалъ къ западу и вошелъ въ среднія моря Тихаго океана. Капитанъ Фаррагютъ былъ справедливъ, полагая придерживаться лучше глубокихъ водъ и быть дальше отъ материковъ и острововъ, которыхъ животное избгало ‘по мелководію’, говорилъ начальникъ экипажа. Фрегатъ, сдлавши запасъ угля, прошелъ мимо острововъ Памоту, Маркизскихъ, Сандвичевыхъ, перерзалъ тропикъ Рака подъ 132 долготы и держалъ путь къ Китайскимъ морямъ.

Это было мсто недавнихъ подвиговъ животнаго, отъ чего вс присутствующіе на борту были ни живы ни мертвы. Сердца бились съ такою силой, что могли легко нажить себ неизлчимый аневризмъ. Трудно изобразить то нервное безпокойство, какое переживалъ экипажъ. Люди не ли и не спали. Отъ ошибки матроса, стоящаго на вымпел, въ вычисленіи или опредленіи какого либо предмета, случалось всмъ разъ по 20 въ день испытывать ужасныя мученія. Такое напряженное состояніе, постоянно поддерживаемое, должно-было непремнно породить въ насъ чувство разочарованія въ предпріятіи.

И дйствительно, разочарованіе не заставило себя долго ждать. Три мсяца сряду, и каждый день этихъ мсяцевъ казался цлымъ столтіемъ. Авраамъ Линкольнъ, скитаясь по свернымъ водамъ Тихаго океана, изрзавъ его по всмъ направленіямъ, гоняясь за встрчающимися китами, быстро поворачивая, неожиданно перемняя направленіе, убавляя или прибавляя пары и все это длалъ одно за другимъ, съ опасностію сломать машину. Все пространство отъ береговъ Японіи и Америки было изслдовано какъ нельзя лучше, и при этомъ ршительно ничего, одна безпредльность пустынныхъ водъ! Хоть бы одно подобіе огромнаго нарвала, хотя бы подводный островокъ, остатки судна, плавающая гряда подводныхъ камней словомъ хотя бы что нибудь необыкновенное. Разочарованіе постигло, а вмст съ тмъ отчаяніе и невріе! На борт переживали ощущеніе, состоявшее изъ ³/₁₀ стыда и ⁷/₁₀ злости, остаться дураками, повривши безсмысленнымъ выдумкамъ было совстно и досадно!

Множество доказательствъ, приведенныхъ въ теченіи года, разсялись мгновенно, и вс спшили во время обда и отдыха вернуть безполезное убитое время.

Такой рзкій переходъ отъ одной крайности къ другой, свойственный уму человка, сдлалъ то, что горячіе защитники предпріятія стали упорными его противниками. Такое настроеніе, распространяясь съ быстротой отъ люковъ корабля, отъ мстопребыванія кочегаровъ, охватило собой офицерскую площадку, вслдствіе чего фрегатъ непремнно поворотилъ бы къ югу, если бы не проявилась поразительная устойчивость капитана Фаррагюта. Производить изысканія, дальше возможности не было. Обвинять себя въ неудач экипажъ Авраама Линкольна не могъ, ибо сдлалъ все, что было для него возможно. Терпніе и усердіе въ такой степени никогда не проявлялось въ морякахъ Америки. Неудача предпріятія была не отъ нихъ. Что отъ нихъ зависитъ, было сдлано, имъ оставалось посл всего плыть на родину.

Капитану объ этотъ сдлали заявленіе. Капитанъ упорствовалъ. Моряки работали безъ любви къ своему длу. Нельзя сказать, чтобы на фрегат было возмущеніе, но, не продолжая настойчиво упорствовать, капитанъ Фаррагютъ поступилъ какъ благоразумный человкъ и подобно Колумбу просилъ три дня, съ тмъ, что если въ продолженіи этихъ 3-хъ дней чудовище не будетъ открыто, то рулевой повернетъ колесо три раза и возьметъ путь въ европейскія моря.

Общаніе это было объявлено 2 ноября. Оно на первыхъ порахъ поддержало энергію духа экипажа. Океанъ снова сталъ предметомъ наблюденій. Увеличительныя трубы дйствовали очень оживленно. Это былъ послдній, торжественно предложенный гиганту нарвалу, вызовъ и съ его стороны не было причинъ отвчать невниманіемъ на приглашеніе ‘явиться.’

Уже минуло два дня. Авраамъ Линкольнъ паровъ неусиливалъ. Средства употреблялись, какія только были возможны, чтобы обратить на себя вниманіе чудовища, или вывести его изъ недятельности въ случа присутствія его гд нибудь по сосдству. По этому поводу праздновали особенно акулы, потому что за Фрегатомъ плыли на веревкахъ большія куски сала. Авраамъ Линкольнъ находился въ состояніи покоя, а шлюпки мелькали вокругъ него по всмъ направленіямъ, изслдуя каждый уголокъ. 4 ноября вечерній мракъ застилалъ уже волны океана, а тайна бездны водъ — все была тайной.

Завтра 5 ноября, въ полдень, долженъ былъ истечь условленный срокъ. Капитанъ Фаррагютъ при послднемъ удар часовъ обязанъ былъ исполнить свое слово и дать приказъ повернуть къ юго-востоку, чтобы оставить сверныя воды Тихаго океана.

Фрегатъ стоялъ подъ 31 15′ сверной широты и подъ 136 42′ долготы. Подъ втромъ около 2-хъ сотъ миль находились Японскіе острова. Уже 8 часовъ. Тучи заволокли собою луну, бывшую въ то время въ первой четверти. Волны спокойно набгали и разбивались о фаръ-штевень фрегата.

Въ эти моменты я находился на носу и стоя опирался на сти по бокамъ штирборда, Консейль былъ около меня и смотрлъ впередъ. Экипажъ съ высоты вантъ, вперялъ взоры свои въ темнвшій горизонтъ. Офицеры, вооруженные ночными подзорными трубками, старались какъ бы вырвать желаемое изъ объятій мрака. Золотистый цвтъ луны мелькалъ иногда изъ-за прозрачныхъ причудливо окаймленныхъ облаковъ — но каждый разъ — поглощался тьмой.

По выраженію лица Консейля, я видлъ, что и онъ увлеченъ былъ общимъ настроеніемъ. По крайности мн такъ казалось. И, по всей вроятности, нервы его были въ такомъ- состояніи въ первый разъ его жизни.

— Консель, сказалъ я, случай положить въ карманъ дв тысячи долларовъ боле уже неповторится.

— Если позволите замтить, отвчалъ Консейль, то я никогда не претендовалъ на эту награду, союзное правительство иметъ возможность общать безъ ущерба для себя даже и сто тысячъ.

— Врно, Консейль! Неосновательно приняли мы участіе въ этомъ пустомъ предпріятіи. Время потеряно, тревоги были напрасны. Мы были бы во Франціи назадъ тому шесть мсяцевъ.

— И поживали бы въ квартир ихъ милости въ музе. Я бы классифировалъ ископаемыхъ, посадилъ бы индійскую свинку въ клтку на показъ любопытнымъ зрителямъ.

— Все это такъ Консейль, мало того, надъ нами непремнно посмются.

— Надо полагать правду, что надъ вашей милостью посмются, подтвердилъ Коноейль и. говорить ли?

— Договаривай Консейль.

— По моему ваша милость достойны посмянія, говоря откровенно.

— Въ самомъ дл?

— Состоя такимъ ученымъ, какъ ихъ милость, не нужно подвергать себя легкомыслію.

Но эта любезность Консейля, а равно и тишина были прерваны крикомъ Недъ-Ланда.

— Ого! противъ насъ подъ втромъ то, что мы искали!

ГЛАВА 6.

На всхъ парахъ во вс тяжкія.

На этотъ крикъ китолова бросился экипажъ: капитанъ, офицеры, бауманы, матросы, юнги, осиротли машины безъ инженеровъ, а печи безъ кочегаровъ. Приказано было остановиться, фрегатъ плылъ только отъ силы прежняго движенія.

Я же хотя и увренъ былъ въ отличномъ зрніи канадца, но нехотя задавался вопросомъ, какъ и что онъ могъ видть въ непроглядномъ мрак, который насъ опутывалъ. Сердце мое такъ билось, что готово было разорваться въ дребезги.

Недъ-Ландъ былъ правъ, онъ указалъ рукой на предметъ, который мы вс увидали.

Въ полуверст отъ кормы фрегата Авраама Линкольна показался свтъ надъ поверхностію моря, но это не было фосфорическое явленіе! Чудовище покоилось ниже уровня воды на нсколько саженъ, и его окружалъ, упоминаемый въ донесеніяхъ многихъ капитановъ, свтъ и непонятное сіяніе. Производитель этихъ поразительныхъ лучей свта, по всей вроятности былъ необъятной силы. Пространство, залитое свтомъ, имло удлиненно-овальную форму, въ центр которой сосредоточивался ослпительный блескъ, къ окружности постепенно слабющій.

Это ни что иное, какъ масса фосфорическихъ животныхъ, замтилъ одинъ изъ офицеровъ.

Я положительно отрицалъ. Фолады и сальны не могутъ производить такого страшнаго сіянія, это электричество. Смотрите, смотрите! Онъ перемщается, движется впередъ… назадъ. Онъ летитъ на насъ.

Крикъ пронесся по палуб. Молчать! командовалъ капитанъ Фаррагютъ. Руль на втеръ и на бортъ, машина задній ходъ.

Матросы ринулись къ рулю, инженеры къ машин и дали ей задній ходъ, и Авраамъ Линкольнъ описалъ полукругъ, повернувшись на бокборт.

— Прямо руль, передній ходъ! кричалъ капитанъ Фаррагютъ.

Команда была приведена въ исполненіе и Авраамъ Линкольнъ быстро уходилъ отъ сіявшаго круга, но непонятное животное съ удвоенной быстротой приближалось къ нему.

Страхъ и изумленіе превратили насъ въ группы статуй. Шаловливое животное къ намъ приближалось. Оно описало кругъ около фрегата, мчавшагося съ быстротой 10 узловъ, нарядно убирая его блестящими искорками электрическихъ волнъ. Посл этого убжало на разстояніе двухъ или трехъ миль, оставляя за собой полосу свта на подобіе пара, вылетающаго изъ движущагося локомотива. Отъхавши до темнаго горизонта, чудовище съ невроятною быстротой устремилось на Авраама Линкольна, но на разстояніи 20 футовъ мгновенно остановилось и потухло, какъ будто сила свта оставила его. За тмъ оно обогнуло-ли или прохало внизу фрегата, только оно появилось съ другой стороны. Столкновенія и разрушенія нужно было ожидать всякую минуту.

Фрегатъ тоже до изумленія хитрилъ въ своихъ движеніяхъ, онъ бжалъ отъ преслдованія, тогда какъ долженъ былъ нападать. На замчаніе мое объ этомъ невозмутимая физіономія капитана выразила изумленіе.

— До свта, господинъ Аронаксъ, въ такую темноту, я не желаю экипажъ мой подвергать какой либо опасности, ибо незнаю съ какимъ страшилищемъ я имю дло. Разсвтетъ, и роли измнятся.

— Конечно, на счетъ породы животнаго вы теперь не сомнваетесь, капитанъ?

— Да, это электрическій нарвалъ!

— Пожалуй, къ нему и приближаться нельзя, какъ къ электрическому угрю?

— Полагаю такъ, сказалъ капитанъ. И если онъ обладаетъ разрушающею силой, то этотъ коллосъ есть страшнйшее животное, которое когда-либо появлялось изъ рукъ Творца. Поэтому я долженъ его остерегаться.

Въ продолженіи ночи экипажъ былъ на готов. О сн помину не было. Авраамъ Линкольнъ отказываясь соперничать съ нарваломъ въ быстрот, паровъ неприбавлялъ, и взялъ умренный ходъ. Нарвалъ тоже, какъ фрегатъ, лниво качался на волнахъ и не хотлъ покидать поле сраженія.

Близъ полночи онъ скрылся или правильне потухъ,— какъ свтящійся червякъ. Но чтобы онъ скрылся, мы не желали. Около часа, когда капитанъ Фаррагютъ, Недъ-Ландъ и я были на ют, то послышался свистъ, который можно сравнить съ звукомъ воды, бьющей съ большой силой.

— Много ли разъ случалось вамъ слышать ревъ китовъ? спросилъ капитанъ Недъ-Ланда?

— Очень много разъ, но такихъ, за указаніе которыхъ даютъ по дв тысячи долларовъ, никогда.

— Премія ваша. Но объясните мн вотъ что: свистъ этотъ сходенъ ли съ тмъ, который слышенъ при выбрасываніи китами воды изъ отверстій носа.

— Да, похожъ, хотя гораздо сильне. Что предъ нами китъ, въ этомъ сомнваться нечего. Если дозволите, присоединилъ Недъ,— то завтра при восход солнца, мы съ нимъ объяснимся.

— Но пожелаетъ-ли онъ васъ слушать Недъ? замтилъ я.

— Онъ обязанъ будетъ слушать меня, когда я буду отъ него на разстояніи четырехъ острогъ.

— На этотъ разъ вамъ нуженъ будетъ мой вельботъ? сказалъ капитанъ.

— Да.

— И рисковать жизнію моихъ людей?

— Также какъ и моею — хладнокровно замтилъ китоловъ.

По утру въ два часа, миляхъ въ пяти отъ Авраама Линкольна, опять обозначился блестящій кругъ. Разстояніе это, шумъ втра и плескъ волнъ не помшали слышать удары животнаго какъ бы хвостомъ и дыханіе его. Представлялось, что будто нарвалъ выплылъ на поверхность моря и запасается воздухомъ, наполняя имъ легкія, какъ машина въ 2000 силъ наполняетъ паромъ свои цилиндры.

‘Китъ, равняющійся по сил кавалерійскому полку, недуренъ, подумалъ я’.

До самаго свта — вс до одного готовились къ бою. Борты были вооружены рыболовными орудіями. Приготовили даже, по приказанію подшкипера, мушкетоны, бросающіе острогу на цлую миль. Ружья зарядили разрывными пулями, которыя были смертельны для самыхъ крупныхъ животныхъ. Къ этому присоединилось страшное оружіе Недъ-Ланда,— онъ наточилъ свою острогу.

Свтъ нарвала исчезъ, какъ только первые лучи утренней зори пронеслись по небу. Часовъ въ семь хотя и стало свтло, но густой туманъ не дозволялъ ничего видть, даже въ лучшія подзорныя трубы. Какая была досада!

Офицеры были на верхушкахъ мачтъ, я отправился на бизань.

Спустя часъ,— туманъ сталъ рдть и подниматься, и видъ чистаго горизонта Недъ-Ландъ привтствовалъ крикомъ, наподобіе вчерашняго.

‘Оно позади насъ влво!’

Взоры всхъ соединились на указанной точк. Мили на полторы отъ фрегата высовывалось на метр изъ воды черное тло, а за нимъ бжала струя огромной блой лентой обозначавшая путь животнаго и силу хвоста, производившаго водоворотъ.

Когда фрегатъ подошелъ къ киту, то я могъ свободно разсматривать его, при этомъ я замтилъ, что донесенія Шаннона и Гельвеціи были преувеличены. Длина животнаго, по моему мннію, не превышала 280 футовъ. Толщину опредлить трудно, но за то общій выводъ можетъ быть таковъ, что животное везд и во всемъ пропорціонально.

Соображенія мои были прерваны тмъ, что животное изъ отверстій своего носа выбросило два столба воды на высоту 40 метровъ. И я тотчасъ же заключилъ, что животное это принадлежитъ къ отдлу позвоночныхъ, къ классу млекопитающихся и т. д.

Ждали вс приказаній капитана. Капитанъ же, разсматривая, животное пригласилъ инженера, и когда послдній подошелъ къ нему, спросилъ:

— Готовы ли вы?

— Совершенно, отвчалъ инженеръ.

— Прекрасно. Прибавьте огня ‘и во вс тяжкія’.

Приказъ капитана вызвалъ громкое ‘ура!!’… Об трубы фрегата стали выбрасывать черныя тучи дыма и палуба дрожала отъ кипнія воды въ котлахъ. Винтъ движеніемъ своимъ понесъ Авраама Линкольна къ животному, которое невозмутимо покоилось,— и фрегатъ подошелъ къ нему на 80 саженъ. Животное, непогружаясь въ воду, стало двигаться впередъ, сохраняя одинаковое разстояніе.

Около часа продолжалось преслдованіе, но фрегатъ не подошелъ ближе къ животному ни на шагъ. Быстрота бга фрегата была недостаточна.

Капитанъ Фаррагютъ приходилъ въ негодованіе и теребилъ свою бороду.

— Мистеръ Ландъ, вскричалъ капитанъ, нужно-ли теперь спустить шлюпки?

— Не надо, сказалъ Недъ. Къ нему не подойдешь безъ его на то согласія, лучше прибавить пары, а я, съ разршенія вашего, буду на ватерштаг и пущу острогу, когда будемъ въ близкомъ разстояніи отъ животнаго.

— Идите, говорилъ Фаррагютъ, и сейчасъ же раздалась команда: господинъ инженеръ — усильте давленіе!

Недъ-Ландъ былъ уже на своемъ мст. Огни усилились. Винтъ вращался 43 раза въ минуту. По спущенному лагу узнали, что фрегатъ проходитъ 18 миль и ³/₁₀ въ часъ.

Животное неуступало и также шло по 18 миль ³/₁₀.

Споръ продолжался при такомъ ход цлый часъ и не выигралъ ни одной сажени. Этимъ нанесено было оскорбленіе чести представителя судовъ Американскаго флота. Вс приходили въ негодованіе, брань сыпалась на животное, но оно было молчаливо. Капитанъ кусалъ свою бороду.

Было приказано снова явиться инженеру.

— Давленіе дошло-ли до высшей точки? спросилъ капитанъ.

— Да, сказалъ инженеръ

— Нажаты ли клапаны?

— До 6¹/₂ атмосферъ.

— Пусть будетъ до десяти.

Приказано по американски, даже на Мессисипи во время гонки судовъ нельзя было слышать такого распоряженія.

— Ну, должно быть, мы взлетимъ на воздухъ? сказалъ я моему слуг Консейлю.

— Какъ прикажетъ ихъ милость — отвтилъ онъ.

Положа руку на сердц, я долженъ сознаться, что мн пріятенъ былъ такой рискъ.

Запасные клапаны были нажаты. Уголь переполнилъ печи, воздухъ чрезъ вентиляторы съ страшной силой стремился въ жаровни. Быстрота фрегата увеличивалась до того, что мачты дрожали, а трубы стали узки для дыма.

Брошенный лагъ показалъ 19 миль и ³/₁₀. Снова было приказано усилить огни. Инженеръ исполнилъ и манометръ обозначилъ 10 атмосферъ.

Китъ летлъ съ такой же быстротой и длалъ 19 миль ³/₁₀ въ часъ.

Ну, гонка! У меня нтъ умнья изобразить того состоянія, которое охватило меня. Недъ-Ландъ съ острогой въ рук былъ на своемъ мст.

— Настигаемъ, настигаемъ кричалъ канадецъ.

Была удобная минута пустить острогу, но животное отдалялось отъ фрегата со скоростію 30 миль въ часъ. При этомъ, китъ какъ будто насмхаясь описалъ кругъ около фрегата, напрягшаго вс свои силы. Крики бшенства слышались со всхъ сторонъ.

Разстояніе неувеличилось и въ полдень оно было такое же, какъ въ 7 часовъ утра.

Капитанъ Фаррагютъ пустилъ въ ходъ самыя ршительныя мры.

Также-ли животное будетъ опережать коническую картечь, сказалъ, капитанъ, какъ опережаетъ Авраама Линкольна. Боцманъ! {Унтеръ-офицеръ на корабл.} прислугу къ передовой пушк!

Пушка мгновенно была заряжена, выстрлъ грянулъ и ядро пронеслоси нсколькими футами выше кита, находящагося въ полумили.

— Кто ловчй,— крикнулъ капитанъ, 500 долларовъ, кто угоститъ адское животное.

Какъ сейчасъ смотрю: съ невозмутимой безстрастной физіономіей, съ сдою бородой — канонеръ приблизился къ пушк, навелъ, не спша прицлился. Загрохоталъ снова выстрлъ, раздались крики экипажа, ядро попало въ цль, но скользнувъ по округлой поверхности животнаго исчезло въ мор за дв мили.

— Чортъ побери, прорычалъ съ злостью старый канонеръ, шести-дюймовое желзо покрываетъ этого негодяя!

— Проклятіе! кричалъ капитанъ Фаррагютъ.

Гонка продолжалась и капитанъ сказалъ мн: оставлю преслдовать тогда только, когда будетъ взорванъ фрегатъ.

— Иначе и нельзя, подтвердилъ я.

Животное не паровая машина и должно же было когда нибудь почувствовать усталость. Но часы летли и оно не утомлялось.

Авраамъ Линкольнъ съ честью велъ упорную борьбу. Онъ пробжалъ, какъ можно предполагать, въ день 6 ноября не меньше 500 километровъ. Мракъ слетвшей ночи окуталъ взволнованный океанъ.

Тогда мн думалось, что предпріятіе окончено и загадочнаго животнаго мы больше не увидимъ. Каково же было изумленіе, когда поразительный свтъ опять явился на разстояніи 3-хъ милей отъ фрегата.

Нарвалъ былъ неподвиженъ, казалось, онъ отдыхалъ на волнахъ отъ дневной усталости. Моментъ былъ удобный и капитанъ Фаррагютъ задумалъ имъ воспользоваться.

Посл нкоторыхъ распоряженій Авраамъ Линкольнъ на малыхъ парахъ, тихо приближался къ своему врагу, боясь его встревожить. Киты, нердко, спятъ въ открытомъ океан и тогда нападеніе на нихъ бываетъ успшно. Недъ не разъ пользовался такими случаями, и теперь готовый былъ на своемъ мст.

Фрегатъ едва плылъ. Машина перестала дйствовать еще за 200 саженъ отъ животнаго, и судно плыло вслдствіе первоначальнаго движенія. На борт и палуб притаили дыханіе,— везд господствовала тишина. Насъ отдляло уже только 100 футовъ отъ ослпляющаго круга.

Каждый мигъ сокращалъ разстояніе, и вотъ между врагами только 20 футовъ… Въ этотъ моментъ, перегнувшись за перила бака {Передняя часть палубы на корабл.}, я узналъ фигуру Недъ-Ланда, державшагося одной рукой за мартингалъ, а другой потрясавшаго острогу. Еще моментъ, острога мелькнула изъ быстро разогнутой руки и наткнулась на какое-то твердое тло, издавши металлическій звукъ.

Мгновенно свтъ электричества угасъ, и два огромные столба воды обдали палубу фрегата съ такой силой, что опрокидывались люди, ломались найтовы и мачты. Изумительная сила потрясла корабль и я неудержавшись былъ вышвырнутъ въ море.

ГЛАВА 7.

Жизнь на волоск!

Мое путешествіе въ море было неожиданно, но ощущенія современныя ему я помню живо.

Прежде всего меня окунуло въ глубину футовъ на двадцать, но посл двухъ добрыхъ ударовъ ногами я выплылъ на поверхность, плаваю я не дурно, хотя хуже Лорда Байрона и Эгдара Поэ, но не смотря на эту причину и все-таки остался съ головой.

Первое желаніе было видть фрегатъ. Знаетъ-ли экипажъ о моей участи? Повернулъ-ли Авраамъ Линкольнъ? Послалъ-ли капитанъ Фаррагютъ шлюпку? Буду-ли я спасенъ?

Я былъ среди тьмы. Черная масса, по временамъ сверкая огнями, удалялась на востокъ. Фрегатъ уходилъ, покидая меня на гибель.

— Спасите, спасите, взывалъ я, плывя изъ всхъ силъ къ Аврааму Линкольну.

Мое платье, прилипая къ тлу, тяготило меня. При всхъ усиліяхъ я погружался въ воду.

— Спасите!

И больше ни слова, ротъ былъ полонъ водой, я барахтался, какъ бы въ борьб съ объятіями бездны…

Неожиданно, чья-то рука, поймавъ меня за платье приподняла на поверхность и вслдъ за этимъ кто-то сказалъ надъ ухомъ:

— Ихъ милости будетъ легче плыть, какъ только они возьмутся за мое плечо.

Я поймалъ руку мн преданнаго слуги, Консейля.

— Консейль, ты это?

— Самъ на лицо для службы ихъ милости.

— Разв и ты упалъ со мной въ мор?

— Нтъ. Я, какъ слуга, послдовалъ за ихъ милостью добровольно.

Это было естественно ожидать отъ такого малаго.

— А что фрегатъ?

— Фрегатъ, о немъ говорить теперь напрасно! При чемъ Консейль повернулся на спину.

— Какъ такъ?

— Да такъ, ‘винтъ и руль сломаны’, вотъ послднія слова, которыя я слышалъ, бросаясь въ море.

— Сломаны?

— Да, объ этомъ постарался зубъ чудовища. Кажется, Авраамъ Линкольнъ только этимъ однимъ пострадалъ. Въ этомъ гибель наша, онъ не можетъ править.

— Такъ мы пропали?!

— Быть-можетъ и нтъ, потому что предъ нами нсколько часовъ времени, въ которые мы можемъ чего-нибудь достигнуть.

Такое хладнокровіе Консейля меня одушевило Я поплылъ, не чувствуя усталости, только платье мшало мн, но Консель, догадавшись, сказалъ: ‘Позвольте мн разрзать ваше платье,’ и впустивъ подъ него ножъ, онъ однимъ взмахомъ разрзалъ его, я же за это время плылъ и за него.

Разрзавши, съ своей стороны, платье Консейлю, мы поплыли.

Не мене того, положеніе наше было некрасиво. Мы могли расчитывать только на шлюпки, а фрегатъ, если бы и желалъ, то не могъ идти противъ втра безъ руля.

Разсматривая это обстоятельство, Консейль составилъ планъ, какъ дома, и ршился дйствовать.

Намъ нужно было ожидать помощи отъ шлюпокъ Авраама Линкольна, и потому придумали, дабы держаться какъ можно боле, раздлить наши силы. Для этого одинъ долженъ былъ лежать спиною на спин, а другой плыть, толкая его въ ноги. Чередуясь чрезъ каждыя 10 минутъ, мы думали плавать до разсвта.

Смшно! Но какому человческому сердцу чужды надежды? При этомъ насъ было двое, и могу уврить, что отчаяніе не могло постить меня.

Фрегатъ былъ пораженъ въ 11 часовъ. Мы расчитывали плавать до восхода солнца. Съ отдыхами,— это было возможно, къ тому же на мор было тихо. Изрдка я силился побдить мракъ своимъ взоромъ, но видлъ только волны отъ нашихъ движеній, освщенныя фосфорическимъ блескомъ.

Къ полночи я былъ въ изнеможеніи. Мои члены сводили судороги. Надежда была на одного Консейля, но и онъ, бдный, уже слышно было какъ задыхался. Понятно, онъ не могъ посл этого долго выдерживать.

— Оставь меня, оставь! сказалъ я.

— Оставить ихъ милость! Никогда! Я первый утону.

Изъ-за тучи, летвшей къ востоку, выглянула луна, освтила своимъ свтомъ море и тмъ какъ будто бы поддержала наши ослабвающія силы. Осматривая вс стороны горизонта, я увидлъ фрегатъ на разстояніи пяти миль отъ насъ. Темную массу его едва можно было разсмотрть. Шлюпки же ни одной!

Я вздумалъ было кричать, но при такомъ разстояніи это было бы только излишнею тратою силъ. Къ тому же губы мои распухли, не могли издавать звука. Консейль еще въ силахъ былъ произнесть нсколько словъ, и повторялъ:

— Къ намъ, къ намъ!

На секунду мы остановились прислушаться, и какъ будто показалось, что кто-то отвчалъ на призывъ Консейля. Можетъ быть, это былъ шумъ въ ушахъ?

— Ты слышалъ? сказалъ я.

— Да.

И Консейль снова закричалъ.

На этотъ разъ мы не сомнвались, насъ окликалъ человческій голосъ. Но чей это былъ голосъ, несчастной ли жертвы крушенія корабля, или голосъ спасительной шлюпки фрегата?

Консейль, напрягши послднія силы, выставился до половины изъ воды, опираясь на мое плечо, но упалъ безъ чувствъ.

— Что видлъ?

— Я видлъ…. шепталъ онъ,— я видлъ…. но надо молчать, чтобы беречь силы.

Мн хотлось знать отвтъ Консейля, но вдругъ почему-то вспомнилъ о чудовищ. Но что значить голосъ? Не былъ же это другой Іона во чрев кита.

Консейль молча подвигалъ меня впередъ. Время отъ времени онъ всматривался и подавалъ голосъ, на который ему кто-то отвчалъ. Я съ трудомъ различалъ этотъ голосъ. Силы мои меня оставили, пальцы расходились, рука не служила, я дрожалъ отъ холода, и приподнявши голову, еще разъ сталъ погружаться въ воду.

Но меня толкнуло что-то твердое, я невольно схватился за него и вслдъ за этимъ почувствовалъ, что меня тащатъ на поверхность воды, груди стало легче, сознаніе потерялось…

Меня растерли, я пришелъ въ себя и открылъ глаза.

Я назвалъ Консейля!

— Меня изволили звать? сказалъ Консейль.

При этомъ я увидлъ новую фигуру, и при свт заводившей луны, узналъ въ ней Неда.

На мое привтствіе Недъ объяснилъ мн, что онъ преслдуетъ свою добычу.

— Васъ также сбросило съ фрегата?

— Точно такъ, господинъ профессоръ, но мн посчастливилось больше васъ, такъ какъ я присталъ къ плывущему острову.

— Острову?

— Да, но правильне къ чудовищному нарвалу.

— Скажите, Недъ, яснй.

— Я теперь знаю, почему острога не прошла въ кожу животнаго.

— Почему Недъ?

— Да животное обито, господинъ профессоръ, листовымъ желзомъ.

Эти слова канадца произвели во мн потрясеніе, я вскочилъ на ноги и сталъ на этомъ существ полупогруженномъ въ воду. Пробуя ногой, самъ ощутилъ, что-то твердое, совершенно не такихъ свойствъ, какъ тло морскихъ млекопитающихъ.

Оставалось предположить, что у этого животнаго, какъ у допотанныхъ черепъ костяной, и что оно принадлежитъ къ разряду черепахъ и крокадиловъ.

Но и тутъ вопросъ! Шлифованная поверхность не была черепицообразна и издавала металлическій звукъ, который окончательно убждалъ меня въ пользу листовато желза.

Сомнваться было нечего! Животное, явленіемъ своимъ приведшее весь образованный міръ въ удивленіе, наполнившее страхомъ воображеніе моряковъ земнаго шара, въ конц всхъ концевъ представлялось еще боле удивительнымъ, еще боле-загадочнымъ, когда видлось, что это дло рукъ человческихъ. Не будь послдняго, то открытіе самаго поразительнаго и небывалаго существа не удивило бы меня на столько, какъ теперь. Въ самомъ дл, кто не придетъ въ замшательство при вид невозможнаго осуществленнаго человческими силами.

Но нечего было долго думать. Мы находились на поверхности подводнаго корабля, похожаго, какъ мн казалось, на стальную рыбу. Недъ-Ландъ былъ въ этомъ уже убжденъ, мн и Консейлю нужно было присоединиться къ этому мннію. Посл этого я заключилъ, что это судно приводится въ движеніе машиною, а машина, въ свою очередь, экипажемъ.

Китоловъ подтвердилъ это и добавилъ, что въ продолженіе трехъ-часоваго пребыванія на этомъ пловучемъ остров, онъ не замтилъ признаковъ жизни.

— Какъ? судно не плыло?

— Нтъ, господинъ Аронаксъ, оно, качаясь на волнахъ, стоитъ на одномъ мст.

— Но вдь мы видли, съ какой страшной быстротой оно можетъ двигаться. А такъ какъ движеніе для судна невозможно безъ механика и машины, то полагаю, что мы въ безопасности.

Недъ издалъ нершительный звукъ.

Но вдругъ послышалось кипніе на заднемъ конц этого неразгаданнаго судна, какъ будто тмъ желало подтвердить мои мннія о немъ. Вслдъ затмъ оно стало двигаться не очень быстро, такъ что мы могли удержаться на поверхности судна, выставлявшагося изъ воды около восьмидесяти сантиметровъ.

— Пока судно не вздумало нырнуть — еще ладно, замтилъ Недъ,— въ противномъ случа, я самъ цню свою кожу никакъ не дороже 2-хъ долларовъ.

Но и это было очень дорого. Было необходимо начать сношеніе съ существами, обитающими во внутренности этой машины. Я сталъ искать отверстія, двери подъемной, словомъ, входа и выхода для людей, но находилъ только одни правильно расположенные болты, скрплявшіе желзо, а скрывшаяся луна лишила и этого, нужно было ждать случая пробраться въ судно. Наше спасеніе было въ прихотливыхъ рукахъ неизвстныхъ мореплавателей. Приди имъ фантазія нырнуть — мы пропали. Но все же я врилъ въ возможность сношенія, руководствуясь тмъ соображеніемъ, что для дыханія требуется воздухъ, котораго нельзя сдлать искусственно и которымъ можно запасаться только на поверхности океана, для чего необходимы отверстія.

Но на помощь капитана Форрагюта теперь надяться было окончательно нельзя. Мы шли къ западу приблизительно съ быстротой 12 миль въ часъ. Винтъ судна дйствовалъ математически врно, и взбрасываемая имъ по временамъ вода сіяла фосфорическимъ блескомъ.

Скорость судна увеличилась около 4 часовъ утра. Мы едва держались и были заливаемы волнами. Большое якорное кольцо, находившееся на поверхности листовато желза, ощупанное Недъ-Ландомъ, дало намъ возможность держаться.

Томительная ночь эта прошла. Впечатлній моихъ съ точностію не помню. Только вотъ что врзалось въ мою намять: когда втеръ стихалъ и наставала тишина, тогда я слышалъ гармоническіе звуки, доносившіеся до меня, похожіе на отдаленные аккорды. Что за тайна, неразгаданная, скрывалась въ этомъ подводномъ судн? Какія существа населяли его?

Утренній туманъ разсялся. Я готовъ былъ начать подробное изслдованіе корпуса, на верхней части котораго было что-то въ род платформы, какъ почувствовалъ, что мы погружаемся.

— Тысячу чертей! закричалъ Недъ-Ландъ, ударяя ногой по звонкому желзу. Впустите же насъ, негостепріимные мореплаватели!

Но оглушительный шумъ винта не давалъ возможности слышать хотя что-нибудь.

Въ эту минуту засовъ съ шумомъ отодвинулся, плита поднялась, показавшійся человкъ издалъ непонятное восклицаніе и скрылся.

Чрезъ нсколько минутъ восемь удальцовъ, съ маской на лицахъ, увлекли насъ во внутренность ужаснаго судна.

ГЛАВА 8.

Попадешься въ руки, натерпишься муки.

Очень нелюбезное похищеніе произведено было моментально, такъ что мы не опомнились. Не знаю, что было съ моими товарищами въ эти моменты, но я дрожалъ, какъ бы въ лихорадк. Богъ всть, можетъ быть, мы были въ рукахъ пиратовъ, своеобразно извлекающихъ вс возможныя выгоды.

Когда подъемная дверь опустилась, меня окружила темь. Ршительно ничего нельзя было различить, босыми ногами я чувствовалъ только желзныя ступени. Недъ-Ландъ и Консейль, схваченные въ свою очередь мощными руками, слдовали за мной. У лстницы отворилась еще дверь и, какъ только мы вошли, она захлопнулась за нами съ металлическимъ звукомъ.

Мы были одни. Но гд? Ни понять, ни представить, я никакъ не могъ. Кругомъ, такъ было темно, что глаза мои не могли даже уловить ни одного изъ тхъ оптическихъ лучей, которые иногда мелькаютъ во тм.

Недъ-Ландъ подобной обстановкой былъ очень недоволенъ и негодовалъ. Тысячу чертей! кричалъ онъ — вотъ люди, могущіе соперничать въ радушномъ пріем съ каледонцами. Людодами бы имъ быть! Я не сробю и этого, но пусть знаютъ, что не отдамся живой въ руки!…

— Негорячитесь, другъ Недъ, негорячитесь, упрашивалъ Консейль, вдь насъ не жарятъ!

— Правда, что не жарятъ, но разв вы не видите, мы въ тюрьм. Темно, все равно, какъ въ печи. Хорошо еще, что мой ножъ со мной, а для того, чтобы употребить его въ дло, авось съумю разсмотрть что нибудь. Первый желающій поднять на меня руку…

— Да успокойтесь, Недъ, сказалъ я китолову, вы тмъ только ухудшаете наше положеніе. Знаете, насъ могутъ подслушивать. Лучше опредлимъ, гд мы!

Сдлавъ шаговъ пять ощупью, я встртилъ желзную стну. Повернувшись назадъ, я наткнулся на деревянный столъ, окруженный скамейками. На полу было разостлана плотная цыновка, отъ которой шаги были неслышны. Въ стнахъ не было ни малйшаго признака дверей или оконъ. Консейль, начавшій обозрвать стны съ противуположной стороны и сошедшись со мной, возвратился на средину комнаты, которая примрно была футовъ 20 въ длину и 10 въ ширину, но высоту ея не могъ измрить и даже Недъ-Ландъ, не смотря на свой большой ростъ.

Въ теченіи получаса времени положеніе наше ни сколько неулучшилось. Но вдругъ тьма замнилась свтомъ съ такимъ ослпительнымъ блескомъ, что я сначала чрезъ силу выносилъ его. Близна и яркость давали право заключить, что этотъ свтъ электрическій, и тотъ самый, который производилъ вокругъ судна такое величественное освщеніе. Открывъ невольно закрытые въ моментъ появленіе свта глаза, я увидлъ, что свтъ этотъ падаетъ изъ прозрачнаго полушара, находящагося въ потолк каюты.

— Наконецъ-то, хоть можно видть! сказалъ Недъ, стоя въ оборонительномъ положеніи съ ножемъ въ рук.

— Да сказалъ я. Положеніе же наше все таки было неопредленно.

— Возмите терпніе, замтилъ Консейль.

Свтъ, наполнившій каюту далъ возможность — разглядть вс ея подробности. Мебели въ ней было только столъ и пять скамеекъ. Двери не было видно, вроятно она очень плотно закрывалась. Мы не слыхали ни малйшаго звука, на судн будто было царство смерти. Что касается до движенія судна, я не зналъ ничего.

Съ появленіемъ свта въ нашей кают, я ожидалъ прибытія къ намъ кого нибудь изъ экипажа. Ибо странно освщать тюрьму безъ цли.

И дйствительно, посл стука запоровъ, въ отворенной двери появились два человка. Одинъ былъ небольшаго роста, мускулистый, широкоплечій, съ крпкими членами, большая голова была покрыта густыми черными волосами и съ такою же бородой, взглядъ былъ живой и проницательный. Фигура его обличала въ немъ подвижность француза Провансальца. Дидро былъ правъ, сказавши, что характеръ человка опредляется его движеніями. Описанный нами небольшой человкъ служилъ тому доказательствомъ. Казалось, онъ говорилъ прозопопеей {Представленіе говорящими въ сочиненіи такихъ предметовъ, которые въ дйствительности не имютъ дара слова.} и метониміей. Впрочемъ проврить это я лишенъ былъ удовольствія, я слышалъ его рчь всегда на непонятномъ для меня язык.

Второй незнакомецъ представляетъ гораздо боле матеріала для описанія. Лицо его было, какъ открытая книга по которой послдователи Гратіоле и Энгеля могли бы свободно читать. Господствующія въ немъ качества были очевидны: самоувренность его обличалась — свободно возвышавшеюся головой надъ чертою плечъ, и твердымъ, холоднымъ взглядомъ черныхъ глазъ, спокойствіе,— матовымъ цвтомъ кожи, который бываетъ вслдствіе правильнаго кровообращенія, быстро сокращающіеся мускулы бровей говорили объ энергіи, наконецъ, отвага обличалась широкимъ дыханіемъ, которое есть слдствіе большаго развитія жизненной силы. Не лишнимъ будетъ сказать, что человкъ этотъ представлялся гордымъ, въ спокойномъ и твердомъ взгляд свтилось благородство мысли, а все вмст взятое говорило, по ученію физіономистовъ, о несомннной Искренности. Появленіе его произвело на меня благопріятное впечатлніе и я врилъ въ наше спасеніе.

Сколько ему было лтъ, опредлить трудно. Тридцать пять или пятьдесятъ. Высокій ростъ, широкій лобъ, прямой носъ, правильно очерченный ротъ, съ прекрасными зубами, тонкія и длинныя руки, говоря языкомъ хирогномистовъ ‘самыя психическія’, т. е. достойныя слуги возвышенной души. Боле замчательнаго типа мн видть не случалось. При этомъ еще одна особенность: далеко отстающіе одинъ отъ другаго глаза могли сразу обозрвать цлую четверть горизонта. Способность эта, соединялась съ дальнозоркостью, гораздо большею, нежели у Недъ-Ланда. Когда нашъ незнаконецъ смотрлъ на что нибудь, брови его сжимались, вки сближались, окружая зрачекъ и уменьшая поле зрнія, и онъ смотрлъ. Что за взглядъ!… Онъ увеличивалъ отдаленные предметы, проникалъ въ вашу душу, равно и въ слои воды, темные для нашего взгляда, и онъ ясно видлъ въ глубин морей.

Шапки незнакомцевъ были изъ мха морской выдры, сапоги изъ кожи тюленя, одежда обрисовывая станъ, не стсняла движеній и была изъ какой-то непонятной матеріи.

Высокій изъ нихъ,— вроятно, начальникъ судна,— глядлъ на насъ пристально, не говоря ни одного слова. Наконецъ, онъ заговорилъ съ своимъ товарищемъ, на непонятномъ, но не мене того, гибкомъ и звучномъ язык.

Въ отвтъ другой кивнулъ головой и проговорилъ, на томъ же непонятномъ нарчіи, два-три слова. Вслдъ за этимъ, я встртилъ вопросительный взглядъ, ко мн обращенный.

Я сказалъ ему по французски, что не понимаю его, но не понялъ и онъ меня, отъ чего явилось затрудненіе въ бесд.

— Разскажите нашу исторію, замтилъ Консейль. Можетъ быть, они поймутъ хотя что нибудь.

Съ большимъ стараніемъ я разсказалъ о насъ все до малйшей подробности и въ заключеніе, рекомендовалъ хозяевамъ: профессора Аронакса, его слугу Консейля и китолова Недъ-Ланда.

Человкъ, съ обворожительными глазами, невозмутимо слушалъ меня, даже какъ будто бы выражалъ вниманіе и вжливость. Но понялъ ли онъ меня, это былъ вопросъ. Я кончилъ, онъ молчалъ.

Оставалось попробовать объясниться на англійскомъ язык. Можетъ быть имъ знакомъ этотъ почти всемірный языкъ. Но зналъ я его на столько, на сколько то нужно было для быстраго чтенія, но никакъ для разговора. А здсь нужно было говорить хорошо.

— Другъ Ландъ, говорите-ка теперь вы! Выкладывайте намъ самыя лучшія англійскія выраженія, какими когда либо говорили Англо-саксонцы, и будьте счастливы.

Недъ-Ландъ только этого и ожидалъ, онъ уже своеобразно, съ увлеченьемъ, повторялъ мой разсказъ. Среди разсказа онъ энергически протестовалъ противъ заключенія, несогласнаго съ международнымъ правомъ, высказывалъ желаніе слышать тотъ законъ, по которому такъ съ нимъ поступаютъ, призывалъ habeas corpus, угрожалъ преслдованіемъ арестовавшихъ его, горячился, размахивая руками, кричалъ и наконецъ сдлалъ жестъ, говорящій о нашемъ голод.

Хотя послднее было совершенно врно, но мы забыли о немъ.

Къ удивленію своему, китоловъ имлъ успхъ, одинаковый со мной.

Постители смотрли во вс глаза, очевидно, не понимая ни языка Араго, ни языка Фародея.

Затрудненіе наше было большое. Наше языкознаніе было неудовлетворительно и я становился въ тупикъ, но Консейль сказалъ мн:

— Позвольте, я разскажу исторію по-нмецки.

— Ты знаешь по-нмецки? вскричалъ я.

— Какъ чистый фламандецъ, если угодно ихъ милости.

— Мн это очень желательно. Говори, мой другъ, говори!

И Консейль внятнымъ голосомъ разсказалъ наши похожденія въ третій разъ. Но ни звучное произношеніе, ни вычурные обороты рчи успха не имли.

Воскресивши въ моей памяти познанія латинскаго языка, я ршился объясниться на немъ. Цицеронъ отвернулъ бы свои уши и попросилъ бы меня удалиться на кухню. Но хотя я и исполнилъ мое намреніе, но успха не послдовало.

Незнакомцы, выслушавши насъ, перекинулись нсколькими непонятными для насъ словами, вышли изъ каюты, не подаривъ насъ даже какимъ-нибудь успокоительнымъ жестомъ, которые употребительны почти во всемъ свт. Дверь заперлась.

— Это низко! сказалъ волнуясь Недъ. Имъ говорятъ по-французски, по-англійски, по-нмецки, по-латыни, и они ни слова!

— Будьте покойны, сказалъ я волновавшемуся китолову, Раздраженіе ваше ни къ чему не послужитъ.

— Знаете-ли, наконецъ, господинъ профессоръ, возразилъ гнвный товарищъ, мы умремъ въ этой желзной клтк съ голоду?

— Ну, съ помощью философіи, можно еще долго выдержать, отвчалъ Консейль.

— Друзья мои, вмшался я,— наше положеніе не такъ уже дурно, что нужно отчаяваться. Будемъ терпть, не спша заключеніемъ, о начальник и экипаж судна.

— Мое мнніе о нихъ, подхватилъ Недъ-Ландъ, какъ о негодяяхъ.

— Прекрасно, только какой страны?

— Изъ страны негодяевъ.

— Мстонахожденіе такой страны на карт еще не указано съ точностью, и думаю, что почти невозможно опредлить національность нашихъ незнакомцевъ. Можно сказать одно: они ни англичане, ни французы, ни нмцы. Пожалуй возможно допустить, что капитанъ и помощникъ родились подъ низкими широтами. На нихъ печать юга. Но ршить: индйцы ли они, турки, арабы,или испанцы, я отказываюсь. Нарчіе же ихъ совершенно не понимаю.

— Очень неудобно когда не знаешь всхъ языковъ, сказалъ Консейль, или когда нтъ одного общаго всмъ языка.

— Все это вздоръ! отвчалъ Недъ-Ландъ.— Эти люди издваются только надъ честными, голодными людьми. У нихъ для этого-то и языкъ свой. Везд и всегда открываніе рта, движеніе челюстями, щелканіе зубами, двиганіе губами означаетъ понятную вещь. Въ Квебек, въ Помоту, въ Париж и у Антиподовъ это переводится такъ: ‘хочу сть, я голоденъ’…

— Но вдь есть же такія непонятливыя натуры, прибавилъ Консейль.

При этомъ дверь отворилась и слуга положилъ передъ нами одежду, куртки и штаны, матеріалъ которыхъ я опредлить не могъ. Недумая долго, я одлся, товарищи мои тоже.

Во время этого слуга, кажется глухой и нмой, накрылъ столъ на три прибора.

— Вотъ это умно, сказалъ Консейлъ,— можно надяться и еще на что-нибудь.

— Что тутъ сть-то, отвтилъ сердитый китоловъ,— небось печень черепахи, да филей или бифстексъ изъ акулы.

— Ну, это увидимъ, замтилъ Консейль!

Блюда, уставленныя въ порядк на стол, были покрыты колпаками изъ серебра. Мы сли за столъ. Казалось, мы были среди людей цивилизованныхъ и, не будь электрическаго освщенія, то забывши, можно было подумать, что находишься въ столовой въ гостинниц Аделфи въ Ливерпул или въ Grand Htel въ Париж. Хлба и вина на стол не было, одна только свжая и чистая вода, но могла-ли она быть по вкусу Недъ-Ланду. Въ однихъ блюдахъ я узналъ разныя породы рыбъ, а въ другихъ очень пріятно приготовленныхъ ничего не узналъ, даже не могъ опредлить, къ какому царству — растительному или животному принадлежитъ ихъ содержимое. Сервировка стола была богатая и изящная. Приборы: вилки, ложки, ножи и тарелки имли клеймо, которое означаю со точностію.

Mobilis
N
in Mobile.

Подвижной въ подвижномъ элемент.

Девизъ этотъ конечно былъ девизомъ подводнаго суда. Буква же N означала имя таинственной личности, командовавшей подъ водой.

Но подобныя размышленія отъ Неда и Консейля были далеки, они до заразительности ли, такъ что и я принялся за то же.

Участь наша меня больше не безпокоила, а равно я былъ убжденъ и въ хлбосольств нашихъ хозяевъ.

Но сколько веревочки не виться, а кончику нужно быть — такъ и намъ, голодавшимъ 18 часовъ, пришлось забыть о голод. За обдомъ мы почувствовали желаніе спать, да и не мудрено это почувствовать посл ночи, которую провели въ борьб со смертью.

— А не дурно и вздремнуть, замтилъ Консейль.

— А я уже въ объятіяхъ морея, отвчалъ Недландъ.

И, растянувшись на цыновк, сопутники мои заснули сномъ праведника.

Меня же тревожили мысли, роившіяся въ моемъ ум, отряды неразршенныхъ вопросовъ требовали отвта, сонмы образовъ невольно становили меня въ оборонительное положеніе противъ потребности сна. Гд мы? Какая неизвстная сила увлекаетъ насъ. Мн чудилось, что судно мало по малу погружается въ самые низкіе слои моря.

Картины, одна другой поразительнй, давили меня. Мн видлся въ этомъ, еще никому невдомомъ, краю обширный міръ новыхъ тварей, похожихъ на наше судно. Кошмаръ, наконецъ, придавилъ собой мое воображеніе, мой мозгъ работать пересталъ, и я почувствовалъ тяжелую руку сна.

ГЛАВА 9.

У всякаго молодца своя ухватка.

Трудно было опредлить, сколько времени спалось, но должно-быть не мало, ибо силы возстановились совершенно. Я проснулся, но мои товарищи спали еще, какъ мертвые.

Отъ нечего длать, я сталъ опять осматривать наше помщеніе, но перемны никакой не замтилъ: тюрьма была тюрьмой, плнники плнниками. Остатки обда были убраны во время нашего сна. Казалось, что долгое время придется быть въ этомъ заключеніи, такъ не было малйшаго признака какой-либо перемны.

Но такія непріятныя представленія осложнились еще болью груди, дышать мн было тяжело, легкія не освжались. Естественно, что это происходило отъ того, что мы, истребивъ весь кислородъ воздуха и замнивъ его углекислотой, сдлали воздухъ негоднымъ къ употребленію.

Нужно было впустить свжаго воздуха въ нашу тюрьму и во все судно.

Но въ моей голов родился такой вопросъ: какъ поступаетъ въ такомъ случа начальникъ судна? Можетъ-быть, онъ добывалъ кислородъ химическимъ способомъ, т. е. выработывая кислородъ изъ хлорно-кислаго кали, или уничтожая дкимъ кали угольную кислоту. Но это требуетъ сношенія съ землей. Можетъ быть и такъ длалъ, что въ особыхъ резервуарахъ подвергалъ воздухъ сильному давленію, и когда нужно выпускалъ по надобности. Или же, что проще всего, онъ, какъ млекопитающіяся, отправлялся дышать на поверхность моря. Такія соображенія мои были прерваны настоятельною нуждой перемны воздуха.

Дыханіе мое сдлалось часто, я невольно торопился поглощать остававшійся еще кислородъ Вдругъ понеслась струя свжаго воздуха, пропитаннаго солеными испареніями, чувствовалась и качка. Очевидно, что судно вышло на поверхность океана, чтобы подышать, какъ китъ.

Такое обстоятельство ознакомило меня съ способомъ возобновленія воздуха.

Освживъ свою грудь чистымъ воздухомъ, я нашелъ надъ дверью отверстіе, чрезъ которое возобновлялся воздухъ и въ нашей кают.

Отъ дйствія животворнаго тока воздуха проснулись Недъ и Консейль, и быстро вскочили на ноги.

— Какъ ихъ милость изволили почивать? спросилъ вжливо Консейль.

— Очень хорошо.— А вы Недъ-Ландъ?

— Спалъ изо всей мочи, господинъ профессоръ. Но неошибаюсь ли я,— мн сдается свжесть морскаго втра?

И могъ ли ошибиться Недъ-Ландъ?

Я передалъ Недъ-Ланду все, что было во время ихъ сна.

— Такъ вотъ что значитъ тотъ вой, который мы слышали, находясь на Авраам Линкольн.

— Да, онъ дышалъ.

— Но который теперь часъ? Не пора ли обдать?

— По всей вроятности, теперь часъ завтрака, любезный китоловъ, а не обда, теперь утро.

— Стало-быть, мы спали 24 часа? спросилъ Консейль.

— Непремнно, сказалъ я.

— Спорить не буду, добавилъ Недъ-Ландъ, о времени, но обдъ или завтракъ былъ бы теперь….

— Какъ нельзя больше кстати то и другое, добавилъ Консель.

— Да, я съ своей стороны сдлалъ бы честь тому и другому.

— Но пока потерпите, Недъ, сказалъ я,— вдь съ этими хозяевами, право, нельзя умереть съ голода. Вспомните вчерашній обдъ.

— Чего добраго, станутъ кормить на убой, возразилъ Недъ.

— Вы заблуждаетесь, Недъ, сказалъ я,— здсь не людоды.

— Я не утверждаю, господинъ профессоръ, что они люди такого сорта, а можетъ быть при случа и занимаются такими длами, особенно, когда давно не употребляли свжаго мяса, на такихъ молодцовъ, какъ господинъ профессоръ, Консейль и я, хоть у кого глаза разгорятся.

— Пожалуйста не думайте этого. Съ вами, Недъ, до бды не долго, заберете въ голову, Богъ знаетъ что такое, и развиваете на разныя манеры. Пожалуй, чего добраго, вы начнете съ хозяевами обращаться какъ съ людодами! Будьте осторожнй, а то худшую еще можемъ накликать бду.

— Мн теперь не до нихъ, я сть хочу, а сть ничего не даютъ.

— А вы знаете, Недъ, пословицу: ‘въ чужой монастырь съ своимъ уставомъ не ходятъ’. Укротите же требованія вашего желудка, онъ идетъ впередъ здшнихъ часовъ!

— Ничего, вмшался Консейль, желудокъ можно и по часамъ, поставить.

— Въ вашей доброт, отвчалъ Недъ-Ландъ, никто не сомнвается! Удивляюсь, что вы за человкъ? ни рыба, ни мясо! Мори его голодомъ,— онъ ни слова не скажетъ. Какъ же можно….

— Да какой прокъ въ жалобахъ-то? спросилъ Консейль. Къ чему он? за чмъ?

— Къ чему? За чмъ? Да къ тому, что нужно жаловаться. И если эти разбойники, не говорю, людоды, по желанію господина профессора, думаютъ меня держать въ этой клтк, какъ ягненка, то они ошибутся. Господинъ Аронаксъ, скажите откровенно: долго-ли они будутъ держать насъ въ этомъ желзномъ корабл?

— Скажу, Недъ, откровенно, что не знаю.

— Ну, какъ думаете, если не знаете?

— Думаю вотъ какъ: нечаянно узнали мы тайну подводнаго судна и если тайна эта дороже жизни трехъ людей, то мы въ бд. Когда же здсь особенно важнаго ничего нтъ, то, думаю, что чудовище, при первомъ удобномъ случа, высадитъ насъ на материкъ.

— А ну, какъ насъ причислятъ къ этому экипажу, сказалъ Консейль,— и будутъ насъ держать?

— До той минуты, пока какой-нибудь фрегатъ половчй Авраама Линкольна овладетъ этимъ разбойньичьимъ судномъ и повситъ насъ со всми вмст на реяхъ, разсуждалъ Недъ-Ландъ.

— Разсудили вы не дурно, Недъ, отвчалъ я ему, но лучше объ этомъ не будемъ говорить. Нужно терпть и составлять планы. Предпринимать же ничего нельзя.

— Я не согласенъ, господинъ профессоръ, нужно что нибудь длать.— И непремнно, почти закричалъ багрильщикъ. Да, длать!

— Ну, да что же, Недъ?

— Что?… бжать.

— Бжать изъ тюрьмы земной и то трудно, а изъ тюрьмы на дн морскомъ — совершенно невозможно. Это какъ-бы озадачило китолова.

— Что-жъ замолчали? сказалъ Консейль канадцу. Извстное дло, Американецъ всегда вывернется.

Но мои слова какъ будто сбили китолова съ толку.

И по правд, бгство было немыслимо.

Но канадецъ, что французъ, быстръ и ршителенъ.

— Вы ничего не предполагаете, господинъ профессоръ, сказалъ Недъ, помолчавъ. Знаете ли, какъ должно поступать тмъ, которые не могутъ уйти изъ тюрьмы?

— Совершенно не догадываюсь, добрый Недъ.

— А вдь, какъ просто-то? Нельзя уйти, то нужно расположиться, какъ дома.

— Только, что начнешь устраиваться, сказалъ Консейль… пожалуй

— Ну, что, пожалуй? выкинуть вонъ и сторожей и тюремщиковъ, да и концы въ воду.

— Что, что вы говорите, Недъ, сказалъ я. Вы хотите завладть подводнымъ судномъ не шутя!

— Не до шутокъ, господинъ профессоръ.

— Это же немыслимо.

— Представится къ тому возможность, вотъ и будетъ мыслимо, господинъ профессоръ. А удобствомъ почему не завладеть. Всего народу на этомъ судн не боле двухъ десятковъ, съ которыми два француза и канадецъ справятся.

Вижу дло плохо, и спша перевернуть рчь въ другую сторону, я сказалъ ему:

— При случа, конечно, такъ…. Но что говорить по пусту, когда этого еще нтъ. Дйствовать совтую вамъ хитростью: она одна можетъ помочь, а горячностью все испортите. Клянитесь, Недъ, что будете сдержанны?

— Клянусь, господинъ профессоръ, сказалъ Недъ,— но такъ, что нельзя было вполн доврять тому. Поврьте, грубости отъ меня не будетъ, не выскажусь ни движеніемъ, ни взглядомъ, даже и тогда, если не станутъ кормить.

— Врю и полагаюсь на ваше слово, Недъ.

Посл этого, каждый изъ насъ молча думалъ про свое.

Надежды Недъ-Ланда, не воодушевляли меня. По моему, случая овладть судномъ быть не можетъ, такъ какъ экипажъ въ немъ долженъ быть не малъ, соображаясь съ тмъ, какъ искусно управлялась эта машина. Затять борьбу значитъ пропасть. Къ тому же мы сидли подъ замкомъ въ желзной кают, плотно закрытой. Ходить по всему судну намъ не дозволятъ, если капитанъ иметъ какую-либо тайну.

Естественнй былъ слдующій вопросъ: будемъ-ли мы брошены капитаномъ въ воду или на землю.

Утверждать нельзя было, ни то, ни другое.

Эхъ, плохо, я думалъ. Человкъ съ умомъ сейчасъ пойметъ, что это дло неисполнимое. Счастливъ Недъ-Ландъ, что можетъ мечтать.,

И чмъ больше думалъ Недъ, тмъ больше приходилъ въ негодованіе. Въ горл у него что-то хрипло, движенія стали лихорадочны, онъ метался, какъ зврь въ клтк, билъ кулаками въ стну, ногами въ полъ.

Голодъ длался невыносимъ, но никто не являлся.

Однако, думалъ я, насъ забываютъ. Слдовало бы быть повнимательне, если нтъ причинъ къ противному.

Между тмъ Недъ-Ландъ просто изъ себя выходилъ и хотя я имлъ отъ него слово въ сдержанности, но, право, смотря на него, ручаться было трудно, еслибъ явился хозяинъ.

Еще прошло два томительныхъ часа. На вс крики и призывы канадца никто не являлся. Стны были глухи. Какъ я ни напрягалъ мой слухъ, но не слыхалъ ни одного звука внутри судна — оно лежало на дн моря, ибо не чувствовалось ни малйшаго дрожанія, которое бываетъ при дйствіи винта.

Страшна была эта тишина. Мы были брошены въ тюрьм на дн моря,— и долго ли будетъ это продолжаться и что будетъ дальше — неизвстно было. Симпатіи, зародившіяся у меня къ капитану судна, исчезли. Наружность его, такъ много говорящая въ его пользу для меня не существовала. Я думалъ уже о незнакомц, какъ о безжалостномъ и жестокомъ. И въ самомъ дл, можно ли ждать добра отъ человка разорвавшаго всякое сношеніе съ людьми.

Что хочетъ этотъ господинъ? Неужели смерти нашей отъ голода въ этомъ ящик?

Что ждетъ насъ? Отъ голоду люди доходятъ до бшенства и ршаются на все.

Эта послдняя мысль явилась ко мн увшанная самыми ужасными картинами.

Консейль былъ тихъ и спокоенъ, но Недъ-Ландъ изображалъ рыкающаго льва.

Вдругъ что-то стукнуло. Затмъ послышались шаги, щелкнулъ замокъ, заскрипли засовы, дверь отворилась и явился знакомый намъ слуга.

Одинъ моментъ и Недъ-Ландъ уже держалъ несчастнаго, сбитаго съ ногъ за горло, такъ что онъ хриплъ.

Я и Консейль бросились на помощь,— чтобы вырвать несчастнаго изъ рукъ китолова, но насъ заставили окаменть слова, произнесенныя по-французски:

— Недъ-Ландъ, будьте покойны а вы, господинъ профессоръ, будьте любезны, выслушайте меня.

ГЛАВА 10.

Крпка тюрьма, да кто ей радъ.

Это былъ капитанъ корабля, который только что высказалъ выше приведенную фразу.

При звук незнакомаго голоса, Недъ-Ландъ моментально выпрямился и выпустилъ изъ рукъ жертву.

Полузамученный прислужникъ, по знаку своего начальника, пошатываясь, вышелъ изъ каюты.

Вс мы молча ожидали конца начавшейся такъ неожиданно исторіи.

Капитанъ, опершись на столъ, наблюдалъ насъ съ чрезвычайнымъ вниманіемъ.

Нкоторое время длилось молчаніе, которое мы не ршались нарушить.

— Господа! началъ онъ свою рчь холодно, но величественно: — я говорю по-французски, англійски, нмецки и латыни,— слдовательно, я могъ вамъ отвчать при первой же нашей встрч. Но я молчалъ, длалъ видъ какъ будто не понимаю васъ, я желалъ прежде нсколько узнать васъ и потомъ обсудить это дло. Вами четырекратно повторенный случай уврилъ меня, что вы дйствительно т самыя личности, за которыя себя выдаете. Изъ вашихъ разсказовъ, я знаю въ настоящее время, что судьба свела меня съ господиномъ Петромъ Аронаксомъ, профессоромъ естественныхъ наукъ при Парижскомъ музе, который командированъ въ ученую экспедицію, съ его слугою Консейлемъ и съ Недъ-Ландомъ, канадскимъ горпунщикомъ съ фрегата Авраамъ Линкольнъ, принадлежащаго Соединеннымъ Штатамъ.

Я поклонился въ знакъ справедливости его словъ. Капитанъ не предлагалъ мн вопросовъ, слдовательно я счелъ лишнимъ что-либо отвчать.

Онъ продолжалъ въ слдующихъ, приблизительно, выраженіяхъ:

— Вы, конечно, нашли, господинъ натуралистъ, что я черезчуръ замедлилъ своимъ вторымъ визитомъ. Я запоздалъ потому, что желалъ серьезно обсудить, какъ мн дйствовать съ вами. Я долго колебался. Самыя страшныя обстоятельства свели васъ съ человкомъ, который покончилъ всякія сношенія съ людьми. Вы нарушили мое спокойствіе

— Нечаянно, отвтилъ я.

— Нечаянно! повторилъ незнакомецъ, повысивъ тонъ. Разв Авраамъ Линкольнъ нечаянно преслдуетъ меня на всмъ водамъ? Разв вы нечаянно отправились въ экспедицію на этомъ фрегат? Разв нечаянно стрляли ядрами въ меня? Разв Недъ-Ландъ нечаянно ударилъ меня своей острогой?

Въ этой рчи звучала сдержанная досада, но я поспшилъ возражать ему:

— Милостивый государь! вы, конечно, не знаете, какіе толки носились на вашъ счетъ въ обихъ полушаріяхъ. Вамъ неизвстно, что нсколько катастрофъ, происшедшихъ отъ столкновенія съ вашимъ подводнымъ судномъ, возбудили общественное мнніе Стараго и Новаго Свта. Считаю лишнимъ перечислять множество гипотезъ которыми старались объяснить непонятное явленіе, сообщу только, что Авраамъ Линкольнъ полагалъ, что охотится за колоссальнымъ морскимъ чудовищемъ, отъ котораго необходимо было очистить океанъ.

Едва замтная улыбка скользнула на губахъ незнакомца, и онъ сказалъ уже боле успокоеннымъ тономъ:

— Господинъ Аронаксъ, утверждаете ли вы, что вашъ фрегатъ не сталъ бы истреблять подводное мое судно и стараться уничтожить, какъ чудовище?

Вопросъ незнакомца озадачилъ меня, такъ какъ я полагалъ, что капитанъ Фаррагютъ не стснился бы ничмъ, онъ даже счелъ бы себя вправ непремнно уничтожить подводное судно такъ же точно, какъ чудовище.

— Слдовательно, вы должны согласиться, господинъ профессоръ, что я имю полное право считать васъ моими врагами.

Я на это ничего не отвчалъ.

— Я долго колебался, продолжалъ незнакомецъ,— меня ничто не заставляло оказывать вамъ гостепріимство. Еслибъ мн пришлось разстаться съ вами, то не зачмъ было бы видться. Я распорядился бы вывести васъ на платформу и самъ опустился бы въ море. Не правда ли, я имлъ на это право?

— Это было бы, можетъ статься, правомъ дикаря, отвчалъ я,— но никакъ не европейца.

— Господинъ профессоръ! быстро перебилъ незнакомецъ,— я не принадлежу къ тмъ, кого вы называете европейцами. Я покончилъ вс связи съ человчествомъ, по причинамъ мн одному извстнымъ. А поэтому не повинуюсь его законамъ и поставляю вамъ въ условіе, въ своихъ сношеніяхъ со мною, никогда о нихъ не упоминать.

Глаза незнакомца блеснули гнвомъ, я понялъ, что прошедшее его скрываетъ нчто отчаянное, и онъ оградилъ себя независимостью и свободой.

Мысли эти быстро пролетли въ моей голов, а тмъ временемъ незнакомецъ стоялъ молча, сосредоточенный въ самомъ себ.

Посл долгаго безмолвствованія, незнакомецъ заговорилъ снова:

— Итакъ, я долго не ршался, но наконецъ нашелъ средство согласить свою выгоду съ чувствомъ состраданія, на которое вправ расчитывать всякій человкъ. Случай бросилъ васъ на мое судно, и вы останетесь тутъ. Вы будете почти свободны, и взамнъ этой льготы я предложу вамъ только одно условіе. Вашего слова подчиняться будетъ для меня вполн достаточно.

— Говорите, сказалъ я,— я надюсь, что условіе это согласуется съ понятіями честныхъ людей.

— Совершенно, и вотъ въ чемъ оно заключается. Можетъ-быть, непредвиднныя случайности заставятъ меня удалить васъ въ каюты на нсколько часовъ, даже дней,— я позволяю себ надяться, что вы въ этихъ обстоятельствахъ будете покоряться безусловно. Принимаете ли вы. это условіе?

— Мы согласны, отвчалъ я,— только прошу извинить за одинъ вопросъ.

— Я слушаю васъ.

— Вы выразились, что мы будемъ свободны на вашемъ подводномъ судн?

— Совершенно свободны.

— Я желалъ бы знать, что вы полагаете подъ этой свободой?

— Что? Да свободу наблюдать что здсь длается, приходить, уходить, за исключеніемъ случайныхъ обстоятельствъ. Однимъ словомъ, ту свободу, которою мы пользуемся сами.

Очевидно, мы другъ друга не поняли.

— Прошу извинить, возразилъ я,— но вдь эта такая же свобода, которой пользуются въ тюрьм. Мы такою свободой не можемъ быть довольны.

— Слдуетъ, однако, чтобы вы остались ею довольны.

— Какъ! мы должны отказаться отъ надежды когда-либо увидать свое отечество, родныхъ?…

— Да.

— Ну, закричалъ Недъ-Ландъ: — я никогда не дамъ слова, что не постараюсь бжать отсюда.

— Я и не потребую вашего слова, Недъ-Ландъ, холодно возразилъ незнакомецъ.

— Милостивый государь! отвчалъ я запальчиво,— вы употребляете во зло, свою власть въ отношеніи къ намъ. Это несправедливо.

— Напротивъ, это милосердно. Вы мои плнники посл сраженія, приказанія моего достаточно, чтобы васъ снова бросили въ море, а я, какъ вы сами видите, оставляю васъ здсь. Вы хотли погубить меня и открыть тайну всей моей жизни! И вы мечтаете, что я допущу васъ до земли, которая не должна знать ничего обо мн! Никогда. Сохраняя себя, я долженъ удержать васъ.

— Слдовательно, вы намъ предлагаете выборъ между жизнью и смертью?

— Совершенно врно.

— Друзья мои, сказалъ я,— на такой вопросъ отвчать нечего. Но слово не связываетъ насъ съ капитаномъ судна.

— Не связываетъ, отвчалъ незнакомецъ.

Потомъ сказалъ боле мягкимъ тономъ:

— Теперь я кончаю то, что долженъ былъ высказать. Я знаю васъ, господинъ Аронаксъ. Я полагаю, что вы, вроятно, не будете жаловаться на судьбу, которая связала васъ со мною. Въ моей библіотек вы найдете ваше сочиненіе о Тайнахъ морскихъ безднъ. Я нердко читалъ его. Вы много новаго написали, но не все знаете, не все видли. Увряю васъ, господинъ профессоръ, что вы не пожалете о времени, проведенномъ на моемъ судн. Вы будете вращаться въ области чудесъ, изумленіе будетъ обычнымъ состояніемъ вашего духа. Васъ долго будетъ прельщать то зрлище, которое постоянно будетъ представляться вамъ. Я предпринимаю новое подводное путешествіе кругомъ земнаго шара, вы раздлите мои научныя занятія. Съ этого дня вы вступите въ новую стихію, вы увидите то, чего естествоиспытателю и не снилось.

Зачмъ лгать: рчь капитана произвела на меня глубокое впечатлніе. Онъ прикоснулся къ моей слабости, и я на мгновеніе забылъ, что созерцаніе чудесъ дешевле потерянной свободы. Я расчитывалъ на счастливыя обстоятельства, съ теченіемъ времени, воспользоваться случаемъ освободиться, а потому ограничился предложить ему послдній вопросъ.

— Я желалъ бы знать ваше имя.

— Господинъ профессоръ, отвчалъ незнакомецъ,— для васъ я только капитанъ Немо, {Никто.}, а для меня вы и ваши товарищи — пассажиры судна, которое зовется ‘Hautilus’, Нырокъ.

Затмъ капитанъ Немо позвалъ, явился слуга. Онъ отдалъ приказаніе на странномъ язык, котораго я не понялъ. Посл этого сказалъ Неду и Консейлю:

— Завтракъ готовъ для васъ въ вашей кают, слдуйте за этимъ человкомъ.

— Отъ этакаго предложенія не отказываются, отвчалъ гарпунщикъ.

— А теперь, господинъ профессоръ, для насъ завтракъ тоже готовъ. Я пойду впередъ, чтобы указывать вамъ дорогу.

— Къ вашимъ услугамъ, капитанъ.

ГЛАВА 11.

Необыкновенный Нырокъ.

Я пошелъ за капитаномъ Немо, и очутился въ освщенномъ электричествомъ корридор. Когда мы прошли примрно около 10 метровъ, то предо мной отворилась новая дверь.

Я вошелъ въ столовую, отлично меблированную. Высокіе, дубовые шкафы переполнены были фаянсомъ, серебромъ, фарфоромъ и хрусталемъ.

Посреди зала былъ накрытъ богато сервированный столъ. Капитанъ Немо указалъ мн на мое мсто и сказалъ:

— Садитесь и кушайте, какъ очень проголодавшійся.

Завтракъ заключался изъ нсколькихъ блюдъ, доставленныхъ моремъ, и изъ другихъ, передъ которыми я становился въ тупикъ, но надо замтить, что весь завтракъ былъ приготовленъ отлично. Капитанъ Немо нердко взглядывалъ на меня. Я не распрашивалъ его, но онъ угадалъ мои мысли и сказалъ:

— Большая часть этого, завтрака вамъ неизвстна, но вы можете кушать его безъ опасенія. Кушанья эти питательны и здоровы. Я давно отказался отъ произведеній земли, и здоровье мое отъ этого ни чуть не пострадало. Экипажъ мой все народъ здоровый, а питается тмъ же, чмъ и я.

— И вс эти кушанья вамъ доставляетъ море?

— Да, море удовлетворяетъ всмъ моимъ нуждамъ. То закидываю сти, то охочюсь въ своихъ подводныхъ лсахъ.

Я посмотрлъ на капитана Немо съ понятнымъ изумленіемъ, и отвчалъ ему:

— Я совершенно понимаю, что ваши сти доставляютъ вамъ прекрасную рыбу, изумляюсь, какимъ образомъ преслдуете вы морскую дичь въ подводныхъ лсахъ, и совершенно не понимаю, какъ можетъ попасть къ вамъ хотя фунтъ говядины.

— Но я никогда не мъ мяса животныхъ, обитающихъ на земл.

— А это? спросилъ я, указывая на одно изъ блюдъ съ остатками отъ бывшаго въ немъ кушанья.

— Это не говядина, а только филейная часть морской черепахи. А вотъ печенка дельФина, похожая на свинину. Мой поваръ знатокъ своего дла и прекрасно изготовляетъ продукты морей. Попробуйте вс эти кушанья, вотъ сухое варенье изъ морскихъ кубышекъ, вотъ кремъ изъ молока кита, а сахаръ изъ водорослей Свернаго моря.

Я попробовалъ боле изъ любопытства, чмъ изъ лакомства, между тмъ мой собесдникъ продолжалъ удивлять и восхищать меня своими необыкновенными разсказами: онъ говорилъ мн, между прочимъ, что море его кормилица, и не только кормитъ его и его экипажъ, но и одваетъ.

Когда онъ кончилъ, я его спросилъ:

— Капитанъ, вы любите море?

— Да, люблю! Море,— это все! Море покрываетъ семь десятыхъ земнаго шара. Дыханіе его чистое и очень здоровое. Море — это вчное движеніе, вчная любовь, какъ справедливо замтилъ одинъ изъ вашихъ поэтовъ. Природа, господинъ натуралистъ, являетъ себя здсь въ трехъ царствахъ: минеральномъ, растительномъ и животномъ. Моремъ началось образованіе земли и — кто знаетъ? моремъ, можетъ быть, все кончится.

Капитанъ Немо внезапно умолкъ, онъ прервалъ хвалебную пснью морю. Взволнованный, онъ прошелся нсколько разъ по комнат, и когда успокоился онъ, остановился и сказалъ:

— Господинъ профессоръ, если вамъ угодно осмотрть Нырокъ, то я къ вашимъ услугамъ,

Я пошелъ за капитаномъ.

Въ задней части столовой распахнулась дверь и мы вошли въ другую большую комнату.

Это была библіотека.

Въ библіотек помщались высокіе шкафы изъ полисандроваго дерева, на полкахъ помщались ряды книгъ въ прекрасныхъ переплетахъ. Въ библіотек же помщались широкіе диваны, около которыхъ разставлены были столики съ пюпитрами. Посреди библіотеки возвышался большой столъ, заваленный старыми газетами и брошюрами. Электрическій свтъ проходилъ изъ потолка черезъ матовые шары.

Я съ восторгомъ оглядывалъ прекрасную библіотеку и неврилъ своимъ глазамъ.

— Капитанъ, сказалъ я своему хозяину, вотъ библіотека, такъ библіотека! она могла бы быть украшеніемъ люоаго дворца, на земл. Я не могу прійдти въ себя отъ изумленія! И эта библіотека васъ сопровождаетъ въ морскую глубь.

— Да туда, гд исключительно найдете вы совершенное уединеніе и крайне безмолвіе, отвчалъ собесдникъ. У меня 12 тысячъ томовъ и эти книги единственныя узы связывающія меня съ землей. Я покончилъ съ материкомъ въ тотъ день, когда мой Нырокъ въ первый разъ погрузился въ морскую глубь. Въ этотъ день я купилъ послднія книги, послднія брошюры, послднія газеты, и съ тхъ поръ, по моему мннію, человчество ничего новаго не изобрло, ни къ чему не пришло. Библіотеку я предоставляю въ ваше распоряженіе, господинъ профессоръ,— прошу васъ свободно пользоваться ею.

Я поблагодаривъ капитана Немо, подошелъ къ шкафамъ и сталъ пересматривать книги.

Книги были на всхъ языкахъ: научныя, философскія, богословскія, путешествія, беллитристика, только сочиненій по политической экономіи не было, и еще одна странность удивляла меня: книги на различныхъ языкахъ были перемшаны на полкахъ, очевидно, что капитану Немо одинаково знакомы вс языки.

Я замтилъ въ библіотек особенно много книгъ по техническимъ и естественнымъ наукамъ, меяіду послдними я увидалъ свое сочиненіе: ‘Тайны морскихъ безднъ‘ которому, легко можетъ быть, я былъ обязанъ за благосклонный пріемъ на борт Нырка.

Между астрономическими книгами мн попалось сочиненіе Бертрана ‘Основатели астрономіи’, эта книга, какъ мн хорошо было извстно, была издана въ 1865 году, и поэтому мн можно было сдлать заключеніе, что подводное плаваніе Нырка началось не ране этого времени.

— Благодарю васъ за предоставленіе вашей библіотеки въ мое распоряженіе, сказалъ я капитану, въ ней не мало сокровищъ науки, и я буду пользоваться ими.

За тмъ капитанъ предложилъ мн сигару, сдланную не изъ листьевъ табака, а изъ морскихъ водорослей, предложенная сигара была лучше гаванской.

Въ эту минуту капитанъ отворилъ дверь, расположенную противъ той, черезъ которую мы вошли въ библіотеку, и я вступилъ въ большую, прекрасно освященную, залу.

Это былъ большой четырехсторонникъ. Сквозь сіявшій потолокъ, испещренный красивыми арабесками, падалъ свтъ. По стнамъ висло множество прекрасныхъ картинъ лучшихъ художниковъ.

Я продолжалъ обозрвать рдкости, въ изобиліи наполнявшія залу.

Кром созданій искусства занимали видное мсто и другія рдкости изъ произведеній природы. Посреди этого подводнаго музея электрически освщенный фонтанъ билъ изъ резервуара, сдланнаго изъ огромной раковины.

Около этого бассейна, подъ стекломъ были разложены драгоцннйшія произведенія океана.

Оцнить эту коллекцію было для меня ршительно невозможно. Капитанъ Немо долженъ былъ истратить милліоны для пріобртенія этихъ экземпляровъ, и я спрашивалъ себя, изъ какого источника черпаетъ онъ для удовлетворенія своихъ фантазій, тутъ я былъ прерванъ слдующими словами:

— Вы разсматриваете мои коллекціи, господинъ профессоръ.— Дйствительно, он въ состояніи привлечь вниманіе натуралиста, но для меня он еще цнне, потому что вс ршительно собраны собственными руками. Нтъ ни одного моря, которое бы я не постилъ.

— Я долженъ сознаться, господинъ капитанъ, что ни въ одномъ музе на всемъ земномъ шар нтъ подобнаго собранія произведеній океана… Я не стремлюсь проникнуть ваши тайны, но признаюсь, что Нырокъ, съ его необыкновенной движущею силой, съ его машинами, возбуждаетъ мое любопытство.

— Господинъ профессоръ, я уже высказалъ вамъ, что вы будете свободны на моемъ судн, и поэтому вс части Нырка для васъ открыты, и я съ удовольствіемъ возьму на себя обязанность чичероне. Но прежде всего взгляните на приготовленную вамъ каюту.

Я послдовалъ за капитаномъ. Онъ провелъ меня на переднюю часть корабля и тамъ я нашелъ не каюту, а прекрасную комнату съ кроватью, туалетомъ и разною мебелью. Я только могъ поблагодарить своего хозяина.

— Ваша каюта смежна съ моею, сказалъ капитанъ, отворяя дверь,— а изъ моей ходъ въ залу, откуда мы сейчасъ вышли.

Я вступилъ въ капитанскую каюту, въ которой царствовала келейная простота. Въ ней не было ничего изысканнаго, только строго необходимое.

Капитанъ Немо предложилъ мн приссть и началъ слдующую рчь:

ГЛАВА 12.

Ни на шагъ безъ электричества.

— Господинъ профессоръ посмотрите на снаряды, съ помощью которыхъ плаваетъ Нырокъ. Здсь, какъ и въ зал, они всегда передъ глазами у меня.

— Это все инструменты, обычные въ мореплаваніи и употребленіе ихъ мн извстно, отвчалъ я. Но вотъ другіе, принаровленные, по всей вроятности, къ спеціальному служенію Нырка. Этотъ циферблатъ съ подвижною стрлкою не монометръ-ли?

— Это дйствительно монометръ, приводимый въ соприкосновеніе съ водой, онъ опредляетъ силу вншняго давленія и показываетъ такимъ образомъ, какъ глубоко сидитъ мое судно.

— А вотъ эти инструменты, къ чему служатъ?

— Здсь, господинъ натуралистъ, я долженъ пуститься въ нкоторыя объясненія, сказалъ капитанъ Немо. Будьте внимательны.

— Есть могучая сила, послушная, быстрая, легкая, поддающаяся невозможнымъ примненіямъ и которая неограниченно господствуетъ на моемъ судн. Все на Нырк дйствуетъ посредствомъ нея. Она освщаетъ, согрваетъ, даже оживляетъ механическіе аппараты. Сила эта — электричество.

— Электричество! воскликнулъ я, пораженный.

— Да, господинъ натуралистъ.

— Однако, милостивый государь, необыкновенная скорость вашего судна плохо согласуется съ свойствами электричества. До сихъ поръ, его динамическая сила была весьма ограничена и могла давать только очень незначительные результаты!

— Господинъ натуралистъ, возразилъ капитанъ Немо, мое электричество не то, которое всмъ извстно, и вы мн позвольте ограничиться этимъ объясненіемъ.

— Я не смю настаивать и только выскажу свое пораженіе при вид подобныхъ результатовъ. Но вотъ еще вопросъ: не отвчайте на него, если онъ будетъ нескромностью съ моей стороны, элементы, которые служатъ вамъ для полученія этого двигателя, должны, само собой разумется, скоро портиться. Какъ вы, напримръ, возобновляете свой цинкъ, если вы прекратили вс сношенія съ землей?

— Прежде всего я долженъ вамъ сообщить, что въ глубин морей находятся цлыя залежи цинка, желза, серебра, золота, и что разработка ихъ очень возможна. Но я не желалъ пользоваться этими произведеніями земли и заимствовалъ у моря средства для добыванія моего электричества.

— У моря?

— Совершенно врно, господинъ натуралистъ.

Когда кончилъ капитанъ разсказъ свой объ инструментахъ, которые находились въ его кают, онъ повелъ меня по своему Нырку дале.

Миновавъ лстницу, я увидалъ каюту длиной въ два метра, гд Консейль и Недъ-Ландъ, въ восхищеніи отъ своего завтрака, съ жадностью его подали. Потомъ отворилась другая дверь, и мы заглянули въ кухню, длиной въ три метра, расположенную между обширными погребами Нырка. Тутъ электричество, боле послушное чмъ газъ, удовлетворяло всмъ потребностямъ. Возл этой кухни находилась удобно устроенная ванная, съ кранами для теплой и холодной воды.

За кухней слдовала каюта для помщенія экипажа, длиной въ пять метровъ, но дверь ея была затворена, и я не могъ видть ея устройства, изъ котораго могъ бы вывести заключеніе о числ людей необходимыхъ для управленія Нырка.

Наконецъ, предъ нами была четвертая по счету перегородка, войдя въ дверь которой, я увидлъ, что она отдляетъ собой комнату машинъ корабля, устроенныхъ капитаномъ Немо, съ знаніемъ и искусствомъ первокласнаго инженера.

Залитая свтомъ, комната эта была, по крайней мр, двадцати метровъ въ длину. Но и она, въ свою очередь, длилась на дв половины: въ одной были электрическіе снаряды, а въ другой механизмъ винта.

Въ обихъ половинахъ былъ ощущаемъ запахъ своего рода. Капитанъ Немо, замтивши это, объяснилъ, что это газы натра, и что каждое утро корабль освобождается отъ нихъ.

Слушая капитана, я въ то же время интересовался машиной Нырка.

Между прочимъ, капитанъ Немо упомянулъ и о томъ, что, по слабости элементовъ Румкороа, онъ ихъ не употребляетъ, а употребляетъ элементы Бунзена, которые хотя и несложны, но сильны, что особенно дорого при опыт. Электричество этихъ элементовъ дйствуетъ на колеса и рычаги особаго рода, приводящіе въ движеніе винтъ. Діаметръ винта — шесть метровъ, шагъ 7 ¹/₂ метровъ, оборотовъ въ секунду сто двадцать.

— Слдовательно, изъ этого выходитъ?

— Быстрота движенія пятидесяти миль въ часъ.

Но понять тайну страшной силы электричества, съ какой оно дйствуетъ, я не могъ, и не ршался приписать того новому устройству колесъ иди систем рычаговъ.

— Результаты я вижу ясно, капитанъ, сказалъ я,— но объясненія ихъ не требую. Мн памятна быстрота, съ которою маневрировалъ Нырокъ предъ Авраамомъ Линкольномъ. Но вотъ вопросы: Какъ видть, куда идете? Какъ повернуть вверхъ, внизъ и въ разныя стороны? Какъ опуститься на глубину при давленіи сотней атмосферъ и подняться? Но я чувствую нескромность моихъ вопросовъ.

— Не смущайтесь, сказалъ капитанъ, помолчавъ,— Вы, конечно, никогда не оставите это судно. Пойдемте въ залу — въ этотъ рабочій кабинетъ, и тамъ запасайтесь знаніями о Нырк, какими угодно.

ГЛАВА 13.

Крезъ нашего времени.

Минуту спустя, мы сидли въ рабочемъ кабинет и курили превосходныя сигары. Капитанъ разложилъ предо мной чертежъ, изображавшій планъ, разрзъ и высоту Нырка.

Затмъ онъ подробно объяснилъ размръ своего необыкновеннаго судна.

— Въ такомъ случа, я полагаю, что цнность вашего Нырка громадна.

— Господинъ профессоръ, я долженъ вполн удовлетворить ваше понятное любопытство, а потому имю честь вамъ сообщить, что мой Нырокъ, со всми принадлежностями, стоитъ около пяти милліоновъ франковъ.

— Послдній вопросъ, капитанъ.

— Къ вашимъ услугамъ, господинъ профессоръ.

— Вы, значитъ, богаты?

— Неизмримо, и могу, не стсняясь ни капли, заплатить двнадцать милліардовъ французскаго дефицита.

Я пристально посмотрлъ на моего необыкновеннаго собесдника. Ужъ не потшался ли онъ надъ моимъ легковріемъ? Близкое будущее должно было мн это разъяснить.

ГЛАВА 14.

Необыкновенное зрлище.

Часть земнаго шара занимаемая водой исчислена въ три милліона восемьсотъ тридцать дв тысячи пятьсотъ пятьдесятъ восемь квадратныхъ миріаметровъ, или боле тридцати восьми милліоновъ гектаровъ.

Эта жидкая масса составляетъ два милліарда двсти пятьдесятъ милліоновъ кубическихъ миль, и если изъ нея образовать шаръ, то діаметръ его равнялся бы шестидесяти милямъ, а всъ тремъ квинтилліонамъ тоннъ.

Чтобы составить себ ясное понятіе объ этомъ числ, слдуетъ пояснить, что квинтиліонъ относится къ милліарду какъ милліардъ къ единиц, то есть, что въ одномъ квинтилліон содержится столько же милліардовъ сколько единицъ въ милліард. Эта жидкая масса объемлетъ такое же почти количество воды, какое бы могли излить вс рки земнаго шара въ продолженіи сорока тысячъ лтъ.

Въ незапамятныя доисторическія времена океанъ былъ повсюду. Потомъ мало-по-малу выступили вершины горъ, появились острова, которые мало-по-малу сливались между собой и образовали материки, и наконецъ съ теченіемъ времена земли приняли то географическое положеніе, какое мы видимъ теперь.

Твердая масса оттягала у жидкой тридцать семь милліоновъ шестьсотъ пятьдесятъ семь квадратныхъ миль, или двнадцать тысячъ девятьсотъ шестнадцать милліоновъ гектаровъ.

Очертаніе материковъ ведетъ къ дленію водъ на пять частей: Сверный Ледовитый Океанъ, Южный Ледовитый океанъ, Индійскій океанъ, Атлантическій и Тихій океаны.

— Съ послдняго я и началъ свое путешествіе, господинъ профессоръ, сказалъ капитанъ Немо, если васъ интересуетъ, мы сейчасъ опредлимъ съ пунктуальностью исходную точку нашего путешествія. Теперь одиннадцать три четверти. Мы поднимаемся на поверхность моря.

Капитанъ Немо прижалъ три раза электрическій звонокъ. Насосы стали изгонять воду изъ резервуаровъ, стрлка монометра показывала различныя движенія, по которымъ мы могли слдить за восходящимъ движеніемъ Нырка, наконецъ она остановилась.

Пріхали, сказалъ капитанъ Немо.

Я отправился къ средней лстниц, выходившей на платформу, взбираясь по металлическимъ ступенямъ, и чрезъ отворенный люкъ вышелъ на верхнюю часть Нырка.

Передняя и задняя части Нырка представляли форму сигарообразную. Я замтилъ, что черепицевидные желзные пласты судна очень похожи были на чешую большихъ пресмыкающихся. Этимъ я и объяснялъ, почему и съ помощью лучшихъ подзорныхъ трубъ это судно всегда принимали за шорское чудовище.

Океанъ былъ прекрасенъ, небо безъоблачно. Длинное сигаровидное судно едва-едва покачивалось на широкихъ морскихъ волнахъ. Легкій восточный втерокъ рябилъ поверхность воды. Свободный отъ тумана кругозоръ былъ вполн удовлетворителенъ для наблюденій.

Кругомъ все было пусто. Ни малйшаго слда Авраама Линкольна.

Вооружившись секстантомъ, капитанъ Немо опреддлялъ положеніе которое занималъ въ настоящую минуту Нырокъ.

— Полдень, сказалъ онъ.— Господинъ Аронаксъ, не прикажите-ли?…

Я бросилъ послдній взглядъ на это нсколько желтоватое море, омывавшее японскіе берега, и спустился въ гостиную.

Здсь капитанъ сообщилъ мн слдующее:

— Сего дня 8-е ноября, въ полдень начинается наше подводное, съ научной цлью, путешествіе.

— Да помилуетъ насъ Господь, сказалъ я.

— А теперь, господинъ натуралистъ, прибавилъ онъ, я прошу позволенія удалиться и предоставляю залу къ вашимъ услугамъ.

Я остался одинъ, и погрузился въ мысли о загадочномъ владльц Нырка. Случай бросилъ меня на его судно, и жизнь моя находилась въ его власти, онъ встрчалъ меня хотя и холодно, но гостепріимно. Странно то, что онъ никогда не пожималъ моей руки, которую я ему подавалъ, и никогда не протягивалъ своей.

Цлый часъ я провелъ въ этихъ мысляхъ.

Мои размышленія были прерваны появленіемъ Консейля и Недъ-Ланда у дверей гостиной.

Мы добрые товарищи передъ видомъ собранныхъ чудесъ стояли какъ окаменлые.

— Гд мы? гд мы находимся?

— Друзья мои, сказалъ я, приглашая ихъ войти:— вы находитесь на борт Нырка, въ пятидесяти метрахъ надъ уровнемъ моря.

— Мы не смемъ сомнваться въ словахъ ихъ милости, замтилъ Конеейль — но неприбавляя говорю — что эта зала можетъ изумить даже такого фламандца какъ я.

А тмъ временемъ гарпунщикъ раскрашивалъ меня о моемъ свиданіи съ таинственнымъ капитаномъ. Онъ забрасывалъ меня вопросами, на которые я неуспвалъ отвчать. Я сообщилъ ему что зналъ и спросилъ его съ своей стороны что онъ видлъ и слышалъ.

— Ничего не слыхалъ и не видалъ даже экипажа этого таинственнаго судна… Но, господинъ профессоръ, спросилъ Недъ-Ландъ, постоянно имвшій idee fixe, не можете ли вы мн сообщить, сколько на борт людей.

— Не могу вамъ на это отвтить, но совтую вамъ оставить, хотя на время, мысли овладть Ныркомъ. Это произведеніе современнаго искусства, и я не жалю, что мн довелось увидть его! Многіе пожелали бы быть на нашемъ мст, хотя бы для того чтобы посмотрть на вс эти чудеса. Итакъ, будемъ благоразумны и станемъ наблюдать все что вокругъ насъ происходитъ.

— Наблюдать! заключилъ китоловъ:— но вдь ничего не видно изъ этой желзной тюрьмы! Мы идемъ, мы плывемъ, какъ слпые…

Едва Недъ-Ландъ проговорилъ эти слова, какъ въ зал вдругъ воцарилась полнйщая темнота. На потолк свтъ угасъ, и такъ мгновенно, что я почувствовалъ боль въ глазахъ, подобную той, какую производитъ быстрый переходъ отъ глубокаго мрака къ самому яркому освщенію.

Мы были нмы и неподвижны, и не могли понять какая неожиданность, пріятная или непріятная, намъ предстоитъ. Послышался скрипъ и шорохъ. Казалось, что въ стнахъ Нырка что-то отодвигается.

— Вотъ теб бабушка и Юрьевъ день, сказалъ Недъ-Ландъ.

Вдругъ насъ освтило съ обихъ сторонъ залы черезъ два продолговатыя отверстія. Окружавшіе судно жидкіе слои представлялись намъ ярко-освщенные электрическимъ сіяніемъ. Два кристальныя стекла отдляли насъ отъ моря. Я задрожалъ при мысли о томъ, что эта слабая преграда можетъ разбиться, но ее поддерживали крпкія мдныя рамы и сообщали ей прочность почти несокрушимую. Можно было ясно видть на цлую миль кругомъ.

Какой видъ! Какое перо можетъ описать его!

Кто съумлъ бы изобразить переливы свта сквозь эти прозрачные слои.

Извстна каждому прозрачность морской воды. Вс знаютъ, что чистота ея превосходитъ чистоту воды горныхъ источниковъ. Въ нкоторыхъ частяхъ океана, у Антильскихъ острововъ, можно съ поразительною ясностью видть песчаное дно на глубин ста сорока пяти метровъ, и проницающая сила солнечныхъ лучей останавливается, какъ кажется, только на глубин трехъ сотъ метровъ. Но въ той жидкой сред, въ коей подвигался Нырокъ, электрическій свтъ находился въ самыхъ волнахъ. Это была уже не свтящаяся вода, а жидкій свтъ.

Пораженные, мы стояли опираясь на рамы оконъ, и никто изъ насъ не думалъ прерывать молчанія. Наконецъ Консейль сказалъ:

— Ну, другъ Ландъ, вы все хотли видть, вотъ вы и видите.

— Удивительно, удивительно! говорилъ Канадецъ, который, забывъ свой гнвъ и свои планы бгства, поддался неотразимому влеченію.— Да, изъ самыхъ отдаленныхъ мстъ можно бы придти, чтобы только взглянуть на это необыкновенное зрлище.

— Но гд же рыбы? спрашивалъ Канадецъ.— Я не вижу рыбъ.

— Какое вамъ до нихъ дло, другъ Недъ? отвчалъ Консейль.— Вдь вы ихъ не знаете.

— Какъ! Я, рыбакъ!

Между двумя друзьями завязался споръ. Они оба знали рыбъ, но каждый по-своему.

— Другъ Недъ, вы колете рыбъ, вы очень искусно ихъ ловите, вы имли въ рукахъ очень многихъ изъ этихъ любопытныхъ животныхъ, но я готовъ биться объ закладъ, что вы не знаете, какъ ихъ классифируютъ.

— Вотъ еще, спокойно возразилъ китоловъ.— Ихъ длятъ на съдомыхъ и несъдомыхъ.

— Вотъ дленіе достойное гастронома, отвчалъ Консейль.

— Ахъ рыбы! обрадовался Консейль.— Право, можно подумать, что стоишь предъ колоссальнымъ акваріумомъ.

— Нтъ, отвчалъ я,— ибо акваріумъ только клтка, а эти рыбы свободны, какъ птицы въ воздух.

Восторгамъ нашимъ не было конца, и восклицанія не прекращались. Недъ называлъ рыбъ, Консейль ихъ классифировалъ, я восхищался быстротой ихъ движеній и красотой формъ. Никогда еще не удавалось мн видть этихъ животныхъ, живыхъ и свободныхъ, въ ихъ естественной стихіи.

Не стану перечислять вс разновидности промелькнувшія предъ нашими изумленными глазами, всю эту богатую коллекцію японскихъ и китайккихъ морей. Ихъ было больше чмъ птицъ въ воздух.

Вдругъ въ зал сдлалось опять свтло. Желзныя рамы задвинулись. Волшебное видніе исчезло, но я долго еще мечталъ, пока глаза мои не остановились случайно на инструментахъ висвшихъ по стнамъ. Компасъ по-прежнему показывалъ направленіе къ сверо-востоку, а электрическій лагъ указывалъ скорость пятнадцати миль въ часъ.

Я ждалъ капитана Немо, но онъ не показывался. Было пять часовъ.

Недъ-Ландъ и Консейль отправились въ свою каюту. Я вернулся въ свою комнату. Мой обдъ былъ на стол. Онъ состоялъ изъ черепашьяго супа, приготовленнаго изъ самыхъ вкусныхъ морскихъ черепахъ, изъ барвены съ блымъ и немного наслоеннымъ мясомъ, и печени которая, приготовленная отдльно, составляла самое изысканное блюдо, и наконецъ филе изъ мяса ежерыбы, которой вкусъ показался мн лучше лососины.

Вечеръ я провелъ за чтеніемъ, письмомъ и въ размышленіяхъ. Потомъ меня началъ клонить сонъ, я расположился на своемъ лож изъ взморника и крпко заснулъ, между тмъ какъ Нырокъ быстро скользилъ по теченію Черной рки.

ГЛАВА 15.

Письменное приглашеніе.

На другой день, 9 ноября, я проснулся только посл двнадцатичасоваго сна. Консейль, по своему обыкновенію, пришелъ освдомиться, ‘какъ господинъ профессоръ провелъ ночь’, и предложить ему свои услуги. Его другъ Канадецъ еще спалъ, какъ будто во всю жизнь ничмъ другимъ не занимался.

Меня безпокоило отсутствіе капитана Немо, который не показывался во все время нашей бесды прошедшаго вечера, и я надялся увидть его сегодня.

Я скоро одлся въ свое платье изъ виссона и отправился въ большую залу. Она была пуста.

Я погрузился въ изученіе драгоцнныхъ раковинъ, собранныхъ въ стеклянныхъ ящикахъ, разсматривалъ огромные гербаріумы, {Тщательно высушенныя и распредленныя по группамъ растенія.} наполненные самыми рдкими морскими растеніями, которыя хотя и были высушены, но сохранили свои чудные цвта.

Такъ прошелъ цлый день, и капитанъ Немо не удостоилъ меня своимъ посщеніемъ. Двери залы не отворялись. Можетъ быть, опасались, что мы слишкомъ скоро привыкнемъ ко всмъ этимъ чудесамъ и перестанемъ цнить ихъ.

На другой день, 10-го ноября, то же невниманіе и такое же одиночество. Я не видалъ никого изъ экипажа. Недъ и Консейль провели большую часть дня со мной, ихъ удивляло непонятное отсутствіе капитана. Не заболлъ ли этотъ странный человкъ? Не измнилъ ли онъ своихъ намреній относительно насъ?

Впрочемъ мы пользовались, какъ замтилъ Консейль, полною свободой, и насъ хорошо кормили. Слдовательно нашъ хозяинъ не нарушалъ заключеннаго условія, и мы не могли жаловаться

Съ этого дня я началъ вести дневникъ, что и дало мн возможность разсказать вс эти событія съ достаточною точностію и со всми любопытными подробностями, я писалъ на бумаг сдланной изъ морскаго взморника. 11-го ноября, рано утромъ, распространившійся по кораблю свжій воздухъ возвстилъ мн, что мы возвратились на поверхность океана, чтобы снова запастись кислородомъ. Я отправился къ средней лстниц и вышелъ на платформу. Было шесть часовъ, день былъ пасмурный, море срое, но спокойное, съ едва замтною зыбью. Придетъ ли капитанъ Немо, котораго я надялся здсь встртить? Тутъ находился только одинъ рулевой, заключенный въ стеклянную клтку. Усвшись на выступъ, гд помщалась шлюпка, я съ наслажденіемъ вдыхалъ въ себя соляныя испаренія.

Отъ солнечныхъ лучей мало-по малу разсялся морской туманъ,

Я любовался прекраснымъ восходомъ солнца, дйствовавшимъ на меня такъ весело и животворно, когда услыхалъ, что кто-то взошелъ на платформу.

Я приготовился раскланяться съ капитаномъ Немо, но это былъ его помощникъ. Потомъ, приблизившись къ отверстію, онъ произнесъ слдующія слова, которыя я твердо запомнилъ, потому что они повторялись каждое утро при одинаковыхъ условіяхъ ‘Nautron respoc lorni virch.’

Я не знаю, что они означали.

Сказавъ это, помощникъ капитана тотчасъ же удалился. Думая, что Нырокъ скоро начнетъ свое подводное плаваніе, я возвратился къ отверстію и узкимъ проходомъ вернулся въ свою комнату. Такъ прошло пять дней, но обстоятельства не измнились. Каждое утро я выходилъ на платформу, та же фраза повторялась каждый день тмъ же человкомъ. Капитанъ Немо все таки къ моему удивленію, и даже не скрою, къ немалому огорченію, не показывался.

Я помирился съ необходимостью не видать его боле, но 10-го ноября, возвратившись въ свою комнату съ Недомъ и Консейлемъ, я нашелъ на стол адресованную на мое имя записку.

Я нетерпливо распечаталъ ее, она была написана твердымъ, четкимъ, но какъ будто готическимъ почеркомъ, напоминавшимъ нмецкія буквы.

Записка заключала слдующее:

‘Господину профессору Аронаксу, на корабл Нырокъ, 16-го ноября 1867 года.

‘Капинъ Немо приглашаетъ господина профессора Аронакса завтра утромъ на охоту, въ его лсахъ, на остров Креспо. Онъ надется, что господину профессору ничто не помшаетъ принять участіе въ охот, а также что и товарищи его не откажутся его сопровождать.

— Охота! вскричалъ Недъ.

— И въ его лсахъ на остров Креспо! прибавилъ Консейль.

— Такъ этотъ господинъ сходитъ на землю? возразилъ Недъ-Ландъ.

— Мн кажется, что это ясно высказано, прибавилъ я, перечитывая письмо.

— Ну, что же, надо принять предложеніе, возразилъ Канадецъ,— и когда мы будемъ на твердой земл, то ршимъ что намъ предпринять. Сверхъ того, мн очень бы хотлось състь нсколько кусковъ какой-либо свжей дичины.

— Прежде всего посмотримъ, что это за островъ Креспо.

Я справился по карт и, подъ 32 40′ сверной широты и 167 50′ западной долготы, нашелъ небольшой островъ, открытый капитаномъ Креспо въ 1801 году, который въ старыхъ испанскихъ картахъ назывался Рокка-де-ла-Плата, то-есть Серебряный Утесъ.

Итакъ въ эти дни мы прошли тысячу восемьсотъ миль, нсколько измнивъ свое направленіе.

Я показалъ моимъ товарищамъ этотъ маленькій утесъ, затерявшійся на свер Тихаго океана.

— Если капитанъ Немо и выходитъ иногда на землю, сказалъ я имъ,— то онъ по крайней мр выбираетъ самые пустынные и отдаленные отъ берега острова.

Недъ-Ландъ покачалъ головой, не говоря ни слова, и вышелъ изъ комнаты вмст со своимъ другомъ Консейлемъ. Посл ужина, поданнаго мн невозмутимо-спокойнымъ и нмымъ слугой, я уснулъ нсколько озабоченный и озадаченный полученнымъ письмомъ.

Проснувшись на другой день, 17-го ноября, я почувствовалъ, что Нырокъ стоялъ совершенно неподвижно и, проворно одвшись, вышелъ въ большую залу.

Капитанъ Немо, дожидавшійся меня тамъ, всталъ, раскланялся и спросилъ, согласны ли мы его сопровождать. Я отвчалъ, что я и мои товарищи готовы слдовать за нимъ.

— Только, прибавилъ я,— я позволю себ предложить вамъ одинъ вопросъ.

— Спрашивайте, господинъ Аронаксъ, и если я могу отвчать на него, то отвчу.

— Хорошо, капитанъ, вы прервали вс отношенія съ землею, объясните же мн, какъ въ такомъ случа вы можете владть лсами на остров Креспо.

— Господинъ профессоръ, отвтилъ капитанъ,— лса, которыми я владю, не требуютъ отъ солнца ни свта, ни тепла. Ни человкъ, ни одно четвероногое, ни львы, ни тигры, ни барсы не посщаютъ ихъ, они извстны только мн одному, растутъ для меня. Это не земные лса, а подводные.

— Подводные лса! вскричалъ я

— Да, господинъ профессоръ.

— И вы мн предлагаете идти туда?

— Точно такъ.

— Пшкомъ?

— И даже не замочивъ ногъ.

— Охотясь?

— Да охотясь.

— Съ ружьемъ въ рукахъ?

— Съ ружьемъ въ рукахъ….

Я глядлъ на владльца Нырка съ видомъ совсмъ для него нелестнымъ.

‘Онъ ршительно помшался, думалъ я.— Съ нимъ былъ припадокъ, продолжавшійся восемь дней и, къ сожалнію, продолжается еще и теперь. Очень печально, что капитанъ. Немо пригласилъ меня слдовать за нимъ, и я пошелъ, ршившись покориться вол судьбы.’

Мы пришли въ столовую, гд былъ приготовленъ завтракъ.

— Господинъ Аронаксъ, сказалъ мн капитанъ,— прошу васъ позавтракать со мной безъ церемоніи. А между тмъ мы поговоримъ. Я, правда, общалъ вамъ прогулку въ лсу, но не думалъ общать, что вы тамъ встртите гостинницу. Завтракайте же хорошенько, потому что обдать вамъ придется, вроятно, очень и очень поздно.

Я началъ завтракать. Кушанья состояли изъ разной рыбы и морскихъ кубышекъ, приправленныхъ водорослями. Питье состояло изъ чистой воды, въ которую я, по примру капитана, прибавилъ нсколько капель крпкаго спиртуознаго напитка, полученнаго по камчатскому способу изъ водоросли. Сначала капитанъ Немо лъ молча, потомъ онъ сказалъ мн:

— Господинъ профессоръ, когда я предложилъ вамъ охотиться въ лсахъ Креспо, вы нашли, что я крайне непослдователенъ. Когда вы узнали, что дло идетъ о подводныхъ лсахъ, вы сочли меня сумасшедшимъ. Господинъ профессоръ, не слдуетъ такъ поверхностно судить о людяхъ.

— Но капитанъ, поврьте, что…

— Потрудитесь выслушать меня, и вы увидите, имли вы право обвинять меня въ сумасшествіи, или непослдовательности.

— Я васъ слушаю.

— Господинъ профессоръ, вамъ, такъ же какъ и мн, хорошо извстно, что человкъ, имя запасъ нужнаго для дыханія воздуха, можетъ жить подъ водой. Работникъ, одтый во время подводныхъ работъ въ непромокаемое платье и надвъ на голову металлическій шлемъ, получаетъ вншній воздухъ посредствомъ воздушнаго насоса, при чемъ регуляторы удаляютъ изъ аппарата отслужившія частицы. Но при этихъ условіяхъ, человкъ не свободенъ. Онъ привязанъ къ насосу, который посредствомъ каучуковой трубы доставляетъ ему воздухъ. Это настоящія цпи, приковывающія его къ земл, и если бы мы находились въ такой зависимости отъ Нырка, то не ушли бы далеко.

— А разв есть средство быть свободнымъ? спросилъ я.

— Да и оно заключается въ употребленіи снаряда Руке Проль-Депепрузъ, изобртеннаго двумя вашими соотечественниками, но усовершенствованнаго мною для моего личнаго употребленія, воспользовавшись имъ, вы можете, безъ всякаго опасенія, отважиться на путешествіе при совершенно новыхъ физіологическихъ условіяхъ.

— Отлично, милостивый государь. Но воздухъ, которымъ вы запасаетесь, естественно быстро портится.

— Совершенно врно, но я уже имлъ удовольствіе вамъ сообщить, господинъ профессоръ, что насосы Нырка наполняютъ резервуаръ мною усовершенствованнаго аппарата такимъ количествомъ воздуха, съ помощью котораго можно свободно дышать въ продолженіи, покрайней мр, десяти часовъ.

— Я боле не возражаю и готовъ всюду слдовать за вами, капитанъ, отвчалъ я.

Проходя мимо каюты моихъ товарищей, я позвалъ Неда и Консейля.

Потомъ мы пошли ко входной кают, гд мы переодлись въ наши охотничьи костюмы.

ГЛАВА 16.

Сказочная обстановка.

Эта комната служила и арсеналомъ и уборной.

По стнамъ висло съ дюжину пробочныхъ фуфаекъ, на которыя Недъ-Ландъ глядлъ съ какимъ-то презрніемъ.

— Ну, извините, я ни за какія коврижки не напялю на себя эту штуку, сказалъ онъ.

— Послушайте, странный вы человкъ, сказалъ я Неду, лса острова Креспо вдь подводные лса!

— Вотъ теб, бабушка, и юрьевъ день, вскричалъ опечаленный китоловъ. Поминай, какъ звали свжую дичинку. Неужели вы, господинъ профессоръ, наднете эту штучку?

— Приходится надть.

— Вольно вамъ! возразилъ Недъ, качая головой. Что касается багрильщика, то онъ никогда не позволитъ себя рядить въ эту фуфайку, разв уже силой туда впрячутъ!

— Васъ не будутъ принуждать, почтеннйшій Недъ, сказалъ капитанъ Немо.

— А Консейль ршится отважиться? спросилъ Недъ.

— Я всюду слдую за ихъ милостью, отвчалъ Консейль.

На кличъ капитана явились два человка и помогли намъ одться въ непромокаемую одежду. Эта одежда была сдлана безъ швовъ, изъ каучука и устроена такимъ образомъ, что могла выдерживать порядочное давленіе. Одежда состояла изъ панталонъ и куртки. Панталоны оканчивались толстыми сапогами съ тяжелыми металлическими подошвами. Рукава оканчивались мягкими перчатками, которыя нисколько не мшали движенію рукъ.

— Эти пробочныя фуфайки, сказалъ я, не въ примръ удобнй морскихъ платьевъ, восхваляемыхъ въ XVIII вк.

— Красивы, нечего сказать, пробурчалъ Недъ-Ландъ.

Я, Консейль, капитанъ и его спутникъ скоро одлись въ пробочное платье. Намъ оставалось только заключить головы въ металлическіе шары. Но прежде чмъ исполнить эту операцію, я попросилъ капитана показать назначаемое для меня ружье.

Мн предложили простое ружье, курокъ котораго былъ большаго размра съ пустою внутренностью и сдланъ былъ изъ листоваго желза. Ящикъ для ядеръ, выдолбленный въ толщин курка, заключалъ двадцать электрическихъ пуль, которыя посредствомъ пружины сами вскакивали въ дуло ружья. Какъ только ружье выстрливало, оно тотчасъ же снова само собой заряжалось.

— Капитанъ, сказалъ я, это ружье прекрасно приспособлено къ охот подъ водой, но скажите пожалуйста, какъ мы достигнемъ морскаго дна?

— Теперь Нырокъ стоитъ на мели, т. е. на десяти метрахъ воды и мы сейчасъ отправимся.

— Но какъ мы выйдемъ?

— А вотъ сами увидите въ самомъ непродолжительномъ времени.

За тмъ капитанъ просунулъ голову въ сферическій колпакъ. Я и Консейль послдовали его примру.

— Счастливой охоты! крикнулъ Недъ-Ландъ не безъ ироніи.

Верхъ нашей одежды оканчивался мднымъ винтовымъ воротникомъ, къ которому привинчивалась металлическая каска, въ трехъ ея отверстіяхъ были вставлены толстыя стекла, позволявшія глядть во вс стороны, при каждомъ поворот головы внутри колпака.

Какъ только колпакъ былъ надтъ, аппаратъ Румкорфа, расположенный на моей спин, началъ дйствовать и, къ моему искреннему удовольствію, я могъ свободно дышать.

Мы двинулись въ маленькую, смежную съ уборной, комнату.

Я услыхалъ какъ за нами захлопнулась дверь и насъ объяла непроницаемая тьма.

Вторая дверь, прорубленная съ боку Нырка, отворилась, и мы очутились въ полусвт, а нсколько минутъ спустя, наши ноги почувствовали морское дно.

Мы шли, съ капитаномъ Немо въ глав, по мелкому песку, и огромная песочная равнина, казалось, не имла границъ.

Вскор начали обрисовываться формы предметовъ, я различилъ первые великолпные очерки скалъ.

Меня удивляла и поражала невроятная сказочная обстановка.

Было десять часовъ утра, цвты, скалы, раковины, полипы переливались чудными, радужными цвтами.

Отъ этого необыкновеннаго ландшафта я трепеталъ въ восторг и разговаривалъ самъ съ собой въ своемъ мдномъ шар.

Наконецъ почва измнилась, песочная равнина смнилась липкими слоями, которые въ Америк извстны подъ именемъ oaze. Почва теперь состояла только изъ известковыхъ или кремнистыхъ раковинъ.

Потомъ прошли мы по лугамъ изъ водорослей, гд растительность поражала своей красотой.

Эти мягкіе луга могли соперничать съ самыми прекрасными персидскими коврами.

Зелень находилась у насъ и подъ ногами, и висла надъ нашими головами. Въ этой сказочной обстановк я замтилъ, что зеленыя растенія держались боле къ поверхности моря, красныя средней грубины, а темныя нижнихъ слоевъ моря.

Прошло уже около двухъ часовъ, какъ мы оставили Нырокъ. Переливы цвтовъ мало по малу исчезли.

Когда почва значительно понизилась, капитанъ Немо остановился и, дождавшись меня, указалъ пальцемъ на темную массу, рисовавшуюся въ далекомъ разстояніи.— Это, должно быть, островъ Креспо, подумалъ я.

И угадалъ.

ГЛАВА 17.

Лсъ на дн морскомъ.

Наконецъ мы достигли до окрайны лса: это было, безъ сомннія, самое роскошнйшее изъ владній капитана Немо.

— Да и некому оспаривать этого подводнаго владнія у капитана Немо? думалъ я.

Подводный лсъ состоялъ изъ большихъ древовидныхъ растеній, замчательно то обстоятельство, что начиная отъ толстаго древовиднаго растенія до самаго тонкаго волокна травы все держалось удивительно прямо и стремилось къ поверхности океана.

Когда я прикасался къ растеніямъ, то они измняли положеніе, но тотчасъ же снова выпрямлялись.

Около часа, капитанъ Немо подалъ сигналъ къ отдыху, чмъ меня весьма обрадовалъ, мы растянулись въ бесдк водорослей, которыя поднимались вверхъ какъ стрлы.

Отдыхъ этотъ показался мн невыразимо пріятенъ, я сожаллъ только, что мы не могли передавать другъ другу своихъ впечатлній: невозможно было разговаривать. Я удовлетворился тмъ, что придвинулъ свою голову, окруженную мднымъ шаромъ, къ голов Консейля, который качалъ своей каской съ самымъ комическимъ видомъ.

Когда мы, растянувшись, совершенно успокоились, меня начало непреодолимо клонить ко сну. Скоро, противъ моей воли, глаза мои совершенно закрылись и я погрузился въ глубокій сонъ. Капитанъ Немо и его спутникъ еще прежде растянулись во весь ростъ и подали мн съ Консейлемъ примръ.

Сколько времени я спалъ, въ точности не могу опредлить, но когда проснулся, мн показалось, что солнце уже собиралось закатиться. Капитанъ Немо уже всталъ и я принялся расправлять свои члены, когда неожиданное явленіе, сразу поставило меня на ноги и заставило въ одинъ моментъ прійдти въ себя.

Дло въ томъ, что въ нсколькихъ шагахъ морской паукъ въ цлый метръ вышиной уставился на меня своими косыми глазами и, казалось, готовъ былъ на меня броситься и укусить. Въ это время капитанъ Немо указалъ своему товарищу на паука, тотъ размахнулся и тотчасъ же убилъ его прикладомъ своего ружья.

Я полагалъ, что мы возвратимся къ Нырку, но я ошибался, по-сигналу капитана Немо мы продолжали дале свой отважный путь.

Капитанъ, зажегши электрическіе фонари, продолжалъ углубляться во внутренность лса, гд древообразныя растенія становились все рже и рже.

Наконецъ, около четырехъ часовъ, эта чудная прогулка окончилась. Громадные утесы преградили намъ дорогу.— Это былъ островъ Креспо! это была суша!

Капитанъ Немо вдругъ остановился. Его сигналъ остановилъ и насъ,— здсь кончались его подводныя владнія, которыхъ онъ по принципу не хотлъ переступать

Капитанъ Немо, повернувши, пошелъ впереди и указывалъ намъ путь. Я тотчасъ же замтилъ, что мы возвращаемся иной дорогой.

Въ десяти метрахъ глубины мы шли среди милліардовъ мелкихъ рыбъ, которыя были проворне птицъ. Но ни одной мало-мальски цнной водной дичи намъ не попадалось.

Вдругъ я увидалъ, что капитанъ прицлился въ какую-то подвижную точку, мелкающую въ кустахъ.

Раздался выстрлъ и великолпная морская выдра упала въ нсколькихъ шагахъ отъ насъ.

Это драгоцнное животное, за которымъ усердно охотятся рыбаки, становится чрезвычайно рдкимъ и теперь только попадается въ сверной части Тихаго океана, и то по всей вроятности скоро совершенно переведется.

Матросъ взялъ на плеча выдру и мы продолжали путь.

Посл этого мы снова отправились дальше и въ продолженіи двухъ часовъ шли то по лугамъ водорослей, то по песчаной равнин, дорога была очень изнурительная.

Я уже началъ чувствовать чрезвычайное изнеможеніе, какъ вдругъ примтилъ слабую волну свта,— это былъ маякъ Нырка.

Еще четверть часа, думалъ я, и мы будемъ на борт Нырка

Но я не расчитывалъ на встрчу, которая нсколько замедлила наше возвращеніе.

Надо замтить, что я отсталъ шаговъ на пятнадцать или двадцать не боле и вдругъ вижу: капитанъ Немо быстро возвращается, схватываетъ меня своею сильною рукою и нагинаетъ меня, а матросъ его длаетъ тоже съ моимъ слугой Консейлемъ.

Я не зналъ что подумать объ образ дйствій капитана, но скоро успокоился, видя, что и капитанъ Немо легъ около меня и лежалъ неподвижно.

Мы лежали среди водорослей, но я приподнялъ немного голову и увидалъ, что какая-то громадная масса съ шумомъ пронеслась надъ нами.

Члены мои окоченли отъ страха: это были дв страшные акулы-людоды. Это чудовищныя животныя, которыя цликомъ глотаютъ человка.

Счастье еще, что этотъ прожорливый видъ акулъ плохо видитъ. Он проплыли надъ нашими головами, но не примтили насъ. А опасность эта была поважнй встрчи съ тигромъ или львомъ.

Спустя полчаса мы достигли Нырка. Наружная дверь была отворена и капитанъ заперъ ее, какъ только мы вошли въ первую комнату, изъ которой мы прошли прямо въ уборную.

Снявши платье, я отъ усталости едва добрался до своей комнаты.

ГЛАВА 18.

20,000 верстъ подъ водами Тихаго океана.

На слдующее утро, 16 ноября, я совершенно отдохнулъ отъ утомленія и вышелъ на платформу въ тотъ самый моментъ, когда помощникъ капитана произносилъ свою обыденную фразу. Я предположилъ, имя нкоторое основаніе, что эта фраза означаетъ слдующее: ничего нтъ въ виду.

И дйствительно, океанъ представлялъ безлюдную, гигантскую пустыню. Вершины острова Креспо исчезли изъ глазъ за ночь.

Я восхищался грандіознымъ видомъ океана, когда появился капитанъ Немо.

Онъ, не обративъ на меня ршительно никакого вниманія, началъ длать исчисленія широты и долготы.

А между тмъ, въ это время двадцать матросовъ Нырка вышли на платформу, чтобы вытащить сти, которыя были заброшены на ночь. Видно было, что эти моряки принадлежали къ различнымъ націямъ, хотя вс были европейской расы.

Я легко узналъ между ними: французовъ, англичанъ, нсколько славянъ и одного кандіота, или грека.

Они были крайне неразговорчивы, а если и обращались изрдка другъ къ другу, то все на томъ же непонятномъ язык, который былъ господствующимъ на Нырк.

— Ну съ этими не разболтаешься, думалъ я.

Закинутыя на ночь сти втащили на судно. Этотъ неводъ состоялъ изъ мшковъ, которые тащутся по дну океана и захватываютъ все, что попадается.

Въ этотъ разъ поймали замчательные образчики рыбъ. Сти, по моему мннію, принесли, по крайней мр, тысячу фунтовъ разнокалиберной рыбы.

— Ну, ршилъ я самъ съ собой,— у насъ недостатка въ провизіи не будетъ, это можно сказать наврное.

Одна часть пойманной рыбы была назначена для запасовъ, другая — къ столу.

Когда сти были убраны съ платформы, я хотлъ отправиться въ каюты, думая, іто Нырокъ будетъ погружаться, но ко мн капитанъ обратился съ слдующими словами:

— Взгляните на этотъ океанъ, господинъ профессоръ, разв въ немъ нтъ жизни? Вчера онъ спалъ, какъ и мы,— теперь пробуждается посл спокойной ночи.— Наблюдайте, продолжалъ онъ:— онъ оживаетъ отъ привта солнечныхъ лучей. Какъ интересно наблюдать за нимъ! Я согласенъ, воскликнулъ онъ съ энтузіазмомъ,— съ ученымъ Мори, который нашелъ, что у океана точно такое же кровообращеніе, какъ у животныхъ.

Конечно, капитанъ не ожидалъ отъ меня никакого отвта, а поддакивать ему я считалъ не только умстнымъ, но и излишнимъ. Онъ скоре говорилъ самъ для себя, это было, такъ сказать, размышленіе вслухъ.

Капитанъ умолкъ и нсколько времени любовался моремъ, которое онъ безпрерывно изучалъ. Потомъ онъ снова началъ разсуждать вслухъ:

— Въ океан находится весьма значительное количество соли, господинъ Аронаксъ, если бы вы смогли извлечь ее всю, то у васъ составилась бы масса въ четыре съ половиною милліона кубическихъ миль.

Когда капитанъ Немо говорилъ о богатствахъ океана, онъ весь перерождался, и рчи его производи ли на меня глубокое впечатлніе.

— Въ мор настоящая жизнь, добавилъ онъ.— Я допускаю возможность существованія подводныхъ городовъ, размноженіе подводныхъ домовъ, которые каждое утро могли бы, какъ Нырокъ, возвращаться на поверхность океана, чтобы сдлать запасъ воздуха….

ГЛАВА 19.

Жди горя съ моря, бды отъ воды.

Дни и недли проходили, а бесды и свиданія были довольно рдки. Капитанъ очень часто, по нсколько дней сряду, не показывался.

Помощникъ его регулярно отмчалъ на карт мсто нахожденія Нырка, такъ что я легко могъ довольно врно опредлить путь подводнаго судна.

По цлымъ днямъ Консейль и Недъ-Ландъ сидли въ моей кают: Консейль разсказывалъ Канадцу о чудесахъ, виднныхъ имъ во время нашей необыкновенной прогулки, и Недъ сознавался намъ, что онъ жалетъ, что прежде отказывался сопутствовать намъ.

Ежедневно почти задвижки въ окнахъ залы отворялись на нсколько часовъ, и мы имли возможность удивляться и восхищаться подводнымъ міромъ.

26 ноября Нырокъ перескъ тропикъ Рака подъ 172 долготы, а 1-го декабря былъ пересченъ экваторъ подъ 142 долготы.

11 декабря я сидлъ въ большой зал и читалъ очень интересную книгу. Консейль и Канадецъ въ окны наблюдали освщенныя воды. Неожиданно Консейль прервалъ мое чтеніе.

— Прошу ихъ милость подойти сюда на одну минуту, сказалъ онъ какимъ-то страннымъ голосомъ.

— Что произошло? Консейль.

— Посмотрите.

Я поднялся съ дивана, подошелъ къ окну и сталъ смотрть. Въ дали, ярко освщенной электрическимъ свтомъ, я разглядлъ громадную черную массу, неподвижно висвшую посреди водъ. Когда я внимательно разсматривалъ, неожиданная мысль промелькнула въ моемъ ум:

— Корабль! вскричалъ я.

— Да, отвчалъ Недъ-Ландъ,— это потонувшій корабль.

Канадецъ былъ правъ. Передъ нами былъ корабль, несчастіе съ которымъ, по всмъ даннымъ, случилось только нсколько часовъ тому назадъ. Этотъ потонувшій корабль представлялъ грустное зрлище, но еще печальнй было смотрть на его палубу, гд лежало нсколько труповъ опутанныхъ веревками.

Мы стояли пораженными, не произнося ни слова передъ этой картиной несчастнаго крушенія.

Этой ужасной сценой открылся цлый рядъ морскихъ катастрофъ, которыя Нырокъ повстрчалъ на своемъ пути.

ГЛАВА 20.

Торресовъ проливъ.

1-го января 1868 года, рано утромъ, ко мн пришелъ на платформу Консейль.

— Поздравляю ихъ милость съ новымъ годомъ и желаю всего хорошаго, сказалъ онъ.

— Благодарю, Консейль, благодарю! Только позволь мн отложить вопросъ о подаркахъ и замнить ихъ до лучшаго будущаго пожатіемъ руки — другой монеты при себ не имю.

— Пожатіе руки господина ученаго для меня лучшая монета.

4-го января мы, посл однообразнаго путешествія, увидли берега Папуазіи. По этому случаю капитанъ извстилъ меня, что онъ продетъ въ Индійскій океанъ, черезъ Торресовъ проливъ.

— Неужели вы продете, капитанъ, черезъ Торресовъ проливъ.

— Да, господинъ натуралистъ, какъ я уже и имлъ честь сообщить вамъ.

Бесда на этимъ и окончилась.

Недъ съ восхищеніемъ замчалъ, что Нырокъ приближается къ европейскимъ морямъ.

Надо замтить вамъ, читатели, что Торресовъ проливъ опасенъ какъ по характеру дикарей, которые очень часто посщаютъ его берега, такъ и по плавующимъ грядамъ подводныхъ камней. Этотъ проливъ отдляетъ Новую Голландію отъ Новой Гвинеи.

— Чмъ чортъ не шутитъ! Случай, пожалуй, столкнетъ нашъ Нырокъ съ дикими Андаменами, а эти артисты шутить не любятъ! думалъ я.

Наше подводное судно приближалось ко входу въ опаснйшій проливъ земнаго шара, которымъ самые смлые мореплаватели еле-ели отваживаются проходить. По этому проливу отважился проплыть Торресъ, на возвратномъ пути изъ южныхъ морей въ Малазію. Въ этомъ же самомъ пролив, въ 1840 году, два корвета сли на мель и едва не погибли. Даже Нырокъ, относящійся презрительно ко всмъ опасностямъ морей, принялъ, однако, нкоторыя предосторожности у коралловыхъ грядъ подводныхъ камней.

Какъ я уже упомянулъ, Нырокъ принялъ зависящія отъ него предосторожности и плылъ наравн съ водой, и подвигался впередъ весьма медленно.

Воспользовавшись тихимъ ходомъ подводнаго судна, мои товарищи и я помстились на платформ, которая почти всегда была безлюдна. Передъ нами помщалась каюта кормчаго, и самъ владлецъ Нырка въ Торресовомъ пролив управлялъ подводнымъ судномъ.

Дйствительно, положеніе было опасное, но Нырокъ плылъ какъ бы по волшебству, среди подводныхъ скалъ и коралловъ.

Я уже задалъ себ вопросъ, неужели эта сумасбродная головушка, владтель подводнаго судна, своимъ рискомъ хочетъ погубить насъ въ этомъ опаснйшемъ проход.

Опасенія мои были не напрасны: когда Нырокъ приблизился къ острову, то вдругъ меня опрокинуло. Подводное судно наткнулось на гряду подводныхъ камней и стало неподвижно, чуть-чуть покачнувшись на лвый бокъ.

Когда я пришелъ въ себя, то увидалъ капитана Немо на платформ и его помощника. Они внимательно осматривали положеніе Нырка и говорили на своемъ ‘тарабарскомъ’ язык, по выраженію Недъ-Ланда.

Мы сли въ той части океана, гд приливы бываютъ очень и очень незначительны. Нырокъ не потерплъ ни малйшаго поврежденія, но зато онъ рисковалъ на всегда остаться на мели.

— Вотъ бда! думалъ я.

Капитанъ, хладнокровный, спокойный, безъ малйшаго признака какой-либо тревоги, подошелъ ко мн.

— Несчастный случай? спросилъ я.

— Нтъ, только препятствіе, отвчалъ онъ.

— Но препятствіе, возразилъ я,— которое не мудрено васъ заставитъ сдлаться обитателемъ земли, а вы земли устраняетесь.

Капитанъ Немо посмотрлъ на меня какъ-то странно и сдлалъ отрицательный знакъ. Потомъ онъ сказалъ:

— Не торопитесь длать заключеніе, господинъ Аронамъ: Нырокъ еще не погибъ! Наше путешествіе только что началось, и я не хочу такъ скоро лишиться вашего присутствія, мое судно еще не разъ поноситъ, насъ среди чудесъ моря.

— Но, возразилъ я:— мы сли на мель, и за отсутствіемъ въ этомъ мст сильныхъ приливовъ, трудно будетъ Нырокъ сдвинуть съ мста.

— Приливы не велики въ этомъ мст, вы это врно высказали, господинъ профессоръ, отвчалъ капитанъ,— но въ Торресовомъ пролив находятъ разницу въ полтора метра между уровнемъ прилива и отлива Тихаго океана. Нынче 4-е января и черезъ пять дней будетъ полнолуніе, которое и окажетъ мн необходимую, въ этомъ случа, услугу.

Съ этой фразой капитанъ, въ сопровожденіи своего, помощника, сошелъ съ платформы во внутрь судна.

Когда ушелъ капитанъ, ко мн приблизились мои товарищи.

— Вонъ островъ, господинъ профессоръ, сказалъ Недъ,— на немъ растутъ деревья, подъ деревьями земныя животныя, изъ которыхъ можно приготовить прекрасныя катлеты, розбивъ…. Эхъ! полъ бы теперь ихъ!

— Недъ правъ, сказалъ Консейль.— Можетъ ихъ милость могла бы попроситься у капитана Немо высадиться на нсколько часовъ на землю.

— Попросить можно, отвчалъ я,— но капитанъ откажетъ.

— Спросъ не бда, возразилъ Консейль,— мы изъ него увидимъ, чего можно ожидать отъ вашего друга, владтеля Нырка.

Къ моему крайнему удивленію, капитанъ весьма любезно согласился на мою просьбу и не взялъ даже съ меня слова возвратиться на Нырокъ.

Бжать чрезъ Новую Гвинею было опасно. Лучше было оставаться плнниками на Нырк, чмъ попасть въ руки жителей Папуазіи.

Шлюпка была отдана въ наше полное распоряженіе, и на другой день, 5-го января, въ 8 часовъ утра, вооруженные ружьями и топорами, мы отчалили. Море было довольно спокойно. Консейль и я гребли, а Канадецъ управлялъ по узкимъ проходамъ.

Недъ-Ландъ никакъ не могъ прійти въ себя отъ неожиданной радости, это былъ выпущенный изъ тюрьмы на волю узникъ.

— Мясо! кричалъ онъ:— мы будемъ сть мясо! настоящую дичь! Рыба ужь мн прілась…. Эхъ, господинъ профессоръ, отлично теперь изжарить бы на уголькахъ кусочекъ мяса.

— Повремените, сначала слдуетъ узнать, нтъ ли въ этихъ лсахъ такой дичи, которая сама начнетъ за нами охотиться, сказалъ я.

— Ничего, господинъ Аронаксъ, отвчалъ Недландъ: — я буду жарить и есть филей тигра, если на этомъ остров не попадется другихъ четвероногихъ!

— Почтенный Канадецъ зарапортовался, замтилъ Консейль.

— Какія бы ни были животныя — безногія съ перьями, или безперыя четвероногія — только бы мн ихъ завидитъ, достались бы мн непремнно въ руки.

— Ну, возразилъ я, — галюцинація Неда ужъ начинается.

— Не безпокойтесь, господинъ профессоръ, отвчалъ Канадецъ, и гребите сильне. Я черезъ полчаса угощу васъ своей стряпней.

Въ половин девятаго наша шлюпка остановилась на песчаномъ берегу острова.

ГЛАВА 21.

Нсколько дней на твердой земл.

Кажется не много,— всего только два мсяца мы, какъ плнники или ‘пассажиры’, по выраженію капитана, пробыли во чрев Нырка, а какъ пріятно забилось сердце, когда я ощупывалъ моими руками землю. Недъ-Ландъ же постукивалъ въ землю ногою, какъ будто опасался за ея плотность.

Нсколько минутъ и мы были уже отъ берега на выстрлъ. Глыбы гранита разбросанныя въ руслахъ ручьевъ, ясно говорили, что островъ этотъ первобытнаго происхожденія.

Прямо предъ нами высился огромный лсъ, деревья его въ 30 сажень вышиною переплетались гирляндами ліанъ, волнуемыхъ втромъ. У подножія деревьевъ было множество папоротниковъ, бобовыхъ растеній и другихъ.

Кто чмъ любовался, а Канадецъ прежде всего занялся полезнымъ. Отыскавши кокосовое дерево, онъ весь предался хлопотамъ относительно сбивки съ него орховъ, такъ что чрезъ нсколько минутъ мы пили изъ нихъ молоко и ли облизываясь, такъ сказать, ихъ зерна.

— Просто прелесть! говорилъ Недъ-Ландъ.

— Да, вкусно! отвчалъ Консейль.

— Конечно, капиталъ Немо не обидится, если мы притащимъ съ собою этихъ орховъ, сказалъ Недъ?

— Сердиться не будетъ и сть ихъ нестанетъ, отвтилъ я.

— Жаль же его, замтилъ Консейль.

— А я такъ радуюсь за него, возразилъ Недъ, ибо долю его мы раздлимъ поровну между собой.

Недъ-Ландь приступалъ уже ко второму дереву, какъ я поспшилъ ему замтить, что хотя кокосовые орхи и хорошая штука, но лучше бы было, если-бъ вмсто ихъ мы повезли въ нашей шлюпк какія нибудь свжія овощи.

— Справедливо изволили сказать, перебилъ Консейль, и поэтому нужно имть въ шлюпк на-готов три мста для плодовъ, овощей и дичи. Жаль только, что не видать желаемой дичи!

— Ну, уже испугались, Консейль! сказалъ Канадецъ.

— Будемте продолжать нашъ путь, сказалъ я, но только съ осторожностью. Островъ пока кажется необитаемымъ, но на грхъ мастера нтъ, намъ могутъ встртиться охотники совершенно другаго сорта, нежели мы. Посл этихъ словъ Недъ защелкалъ зубами и сказалъ, а я возьму ихъ да помъ!

— Что съ вами, Недъ,— воскликнулъ Консейль.

— Право, мн желательно покормить себя человческимъ мясомъ.

— Какой вздоръ вы городите! замтилъ Консейль. Пожалуй, когда нибудь и я, проснувшись въ одно прекрасное утро, увижу оставшіеся только отъ меня огрызки. Вдь мы спимъ въ одной кают.

— Вы знаете, Консейль, что я васъ люблю и нужно большую необходимость, чтобъ я васъ сълъ.

— Теперь пока я вамъ неврю, отвчалъ Консейль! Начнемте скорй охоту, чтобы покормить нашего людода, и чтобы мой господинъ неостался безъ слуги.

Между тмъ мы взошли въ самый лсъ и бродили по немъ во всхъ направленіяхъ.

Но случаю мы попали на одно очень полезное въ этихъ странахъ растеніе, именно на хлбное дерево. Плоды этого дерева очень были знакомы Недъ-Ланду и онъ, увидя, ихъ воскликнулъ:

— Господинъ профессоръ! пусть случится со мной все, что хотите, если я не съмъ этого хлба!

— Сдлайте одолженіе, Недъ, шьте, сколько хотите.

Мигомъ запылалъ хворостъ отъ лучей зажигательнаго стекла наведеннаго Канадцемъ. А я съ Консейлемъ выбиралъ самые сплые плоды хлбнаго дерева.

— Какъ хорошъ будетъ этотъ хлбъ, господинъ профессоръ, сказалъ Недъ-Ландъ, раскладывая ломтики разрзанныхъ плодовъ на угольяхъ.

— Будетъ хорошъ, замтилъ Консейль,— если давно не ли.

И въ самомъ дл, хлбъ былъ очень хорошъ, такъ что я лъ его съ большимъ аппетитомъ.

Недъ-Ландъ вознамрился даже запастись этимъ хлбомъ, на нкоторое время, превративши мякоть въ квашеное тсто.

Запасаясь, по дорог къ шлюпк, разными овощами, какъ-то бананами, манговыми ягодами, цвтной капустой и т. под., мы, обремененные ношей, вышли на берегъ и отправились на Нырокъ.

На платформ судна равно какъ и въ самомъ Ныркмы невстртили никого, везд царствовала тишина. Поужинавъ, я легъ спать.

Утромъ 6 января мы снова отправились на островъ съ цлію запастись дичью для супа и жаркаго, каковыхъ блюдъ съ такимъ нетерпніемъ ожидалъ Недъ.

Ступивши на землю, мы вврились инстинкту Канадца и отправились за нимъ. Перейдя чрезъ небольшой ручей, мы увидли рыболововъ, но они къ себ близко не подпускали, изъ чего я заключилъ, что на этомъ остров или есть обитатели, или онъ бываетъ посщаемъ — двуногими нашего рода.

Наконецъ, пройдя густой лсъ, мы вышли на его опушку и поражены были пніемъ и порханіемъ множества птицъ.

— Это только цвточки, сказалъ Консейль, а то еще будутъ ягодки!

И дйствительно, въ этой окрестности лса мы встрчали и попугаевъ, и какаду и райскихъ птицъ, а вдобавокъ Консейль застрлилъ для завтрака благо голубя и вяхиря.

Когда исжаренные на вертел голубь и вяхерь были съдены дочиста, я попытался спросить у Недъ-Ланда, чего ему еще недостаетъ теперь?

— Дичи на четырехъ ногахъ, сказалъ Недъ. Голуби — это что? пустяки. А вотъ кабы такую штуку убить, чтобы надлать котлетъ, это бы было хорошо!

Повернули снова въ лсъ, и къ общему удовольствію Недъ убилъ лсную свинью, изъ мяса которой можно было приготовить нсколько котлетъ.

Затмъ Консейль и Недъ подняли на ноги цлое стадо кенгуру, изъ котораго застрлили нсколько штукъ и очень радовались тому, что съдятъ это мясо все безъ участія — болвановъ хозяевъ, какъ они повеличали на этотъ разъ обитателей Нырка.

Дошедши до морскаго берега, у котораго стояла наша шлюпка, Недъ-Ландъ занялся приготовленіемъ изъ всего набраннаго запаса — обда. И, сказать правду, обдъ былъ роскошный.

— Ну какъ мы нынче не поспемъ на Нырокъ! сказалъ Консейль.

— Ну какъ мы никогда на него не возвратимся?— добавилъ Недъ.

Но его слова прерваны были упавшимъ къ ногамъ нашимъ камнемъ.

ГЛАВА 22.

Новый Юпитеръ.

Мы не двигаясь посмотрли по направленію лса.

— Камни не падаютъ съ неба, сказалъ Консейль.

Другой камень выбилъ изъ рукъ Консейля вкусную ножку вяхиря.

Тогда мы встали вс трое, прицлились ружьями, и были готовы отвчать на вс нападенія.

— Не обезьяны ли это потшаются, вскричалъ Недъ-Ландъ.

— Почти, возразилъ Консейль,— это дикари, обитатели здшняго острова.

— Идемте къ лодк, вскричалъ я, направляясь къ морю.

Для отступленія пришла уже пора, десятка два дикарей, вооруженныхъ пращами и луками, показались на опушк маленькаго лска, который находился на разстояніи ста шаговъ.

Лодка-же находилась шагахъ въ тридцати отъ насъ.

Дикари приближаясь высказывали самыя враждебныя намренія. Камни и стрлы сыпались на насъ градомъ, но храбрый и отважный Недъ все таки захватилъ добытую провизію.

Бгомъ мы добрались до песчанаго берега острова и, нагрузивъ лодку провизіей, пустились къ Нырку.

За нами человкъ съ пятьдесятъ бросилось въ воду и вошли въ море по поясъ.

Четверть часа спустя мы вошли на наше судно. Люкъ былъ открытъ и, привязавъ лодку, мы вошли во внутренные покои Нырка.

Я пошелъ отыскивать капитана Немо, и когда нашелъ его, то онъ спросилъ меня:

— Ну, что же, господинъ профессоръ удачна ли была ваша охота?

— Да капитанъ, отвчалъ я, но къ несчастью, мы привлекли за собой толпу двуногихъ.

— Какихъ двуногихъ?

— Дикарей.

— Дикарей! отвчалъ капитанъ. Гд же ихъ нтъ?.. Не тревожтесь господинъ профессоръ, въ этомъ случа не о чемъ такъ безпокоиться.

— Но этихъ, дикарей толпа.

— А примрно, сколько вы ихъ насчитали?

— По меньшей мр сотню.

— Господинъ натуралистъ, возразилъ капитанъ Немо, если бы вс дикари Попуазіи собрались на этомъ берегу, то и тогда Нырку нечего было бы бояться ихъ враждебныхъ намреній.

Я прекратилъ разговоръ и капитанъ вскор, забывъ о моемъ присутствіи, погрузился въ мечты.

Я отправился на платформу и въ продолженіи нсколькихъ часовъ сидлъ одинъ, а около полуночи видя что все спокойно отправился спать.

Ночь прошла безъ приключеній. Вроятно дикари были испуганы видомъ чудовища лежащаго въ бухт и потому не приближались къ Нырку.

8 то января, въ 6 часовъ утра я вышелъ на плотформу.

Когда разсялся туманъ, то я на остров увидлъ дикарей, число которыхъ значительно увеличилось: ихъ, какъ мн казалось, было по крайней мр человкъ шестьсотъ.

Нсколько человкъ изъ толпы приблизились къ Нырку. Мн легко было ихъ разсмотрть съ достаточною точностію.

Это были дйствительные Папуасы, красивое племя, большаго роста, отлично сложенное. Ихъ густые, выкрашенные красной краской волосы, рзко отдлялись отъ цвта ихъ кожи, черной и яснющейся.

Вс дикари были наги и вооружены луками и пращами. Между ними я замтилъ нсколько женщинъ. Начальники дикарей носили на ше украшенія въ вид полумсяца и ожерелья изъ стеклянныхъ бусъ.

Одинъ изъ этихъ начальниковъ, стоявшій ближе къ Нырку внимательно разсмативалъ его. Полагаю, что это былъ Мало изъ высшаго класса, потому что на немъ была накинута драпировка, пестрвшая самыми яркими красками.

Во все время отлива дикари бродили не подалеку отъ Нырка, но когда къ 11 часамъ утра начался приливъ дикари возвратились на островъ.

Недъ-Ландъ, съ горя, что нельзя еще разъ высадиться на берегъ острова и запастись большимъ количествомъ провизіи — занимался приготовленіемъ мяса и муки, привезенныхъ наканун съ острова.

Къ вечеру десятка два пирогъ окружали Нырокъ. Эти пироги, или выдолбленные древесные стволы, длинные и узскіе, хорошо расчитанные для плаванья, уравновшивались посредствомъ балансира. Тучи стрлъ посыпались на палубу.

— Чортъ побери! Градъ сыплетъ! сказалъ Консейль: — и легко можетъ статься отравленный въ добавокъ.

— Слдуетъ предупредить капитана Немо, сказалъ я, входя въ подъемную дверь.

Я спустился въ залу, тамъ не было капитана, Я ршился постучать въ дверь, которая вела въ комнату владльца подводнаго судна.

— Войдите, послышался голосъ.

Я вошелъ и засталъ капитана Немо погруженнаго въ высчисленія.

— Извините за безпокойство, сказалъ я изъ вжливости.

— Я надюсь, господинъ профессоръ, что что-либо особенно важное побудило васъ прійти сюда.

— Пироги окружили насъ и черезъ нсколько минутъ мы будемъ осаждены нсколькими сотнями дикарей.

— А! спокойно возразилъ капитанъ. Они приплыли на своихъ пирогахъ?

— Да капитанъ.

— Это не бда господинъ Аронаксъ, слдуетъ только запереть подъемную дверь.

— Совршенно врно, и я пришелъ вамъ сказать объ этомъ…

— Ничего нтъ легче, возразилъ капитанъ Немо.

И пожавъ электрическую пуговку, онъ передалъ свое приказаніе экипажу.

Черезъ нсколько минутъ онъ сказалъ мн:

— Вотъ уже мое приказаніе исполнено, подъемная дверь заперта и лодка на мст. Надюсь вы небоитесь, что эти дикари пробьютъ стны, которыхъ не пробили пушечныя ядра вашего фрегата, Авраама Линкольна.

— Нтъ, капитанъ, но по моему мннію существуетъ еще опасность.

— Какая же, господинъ Аронаксъ?

— Та, что завтра въ этотъ же самый часъ необходимо будетъ открыть подъемныя двери для возобновленія воздуха. Ну, если въ это время на платформ будутъ находиться Папуасы — то открывши двери они могутъ проникнуть во внутренность вашего судна.

— Ну что же, господинъ Аронаксъ, пускай попробываютъ войти….

На этомъ покончивъ разговоръ, я удалился въ свою комнату.

Тамъ я нашелъ Консейля, горвшаго нетерпніемъ узнать результатъ моего разговора съ капитаномъ Немо.

— Любезный Консейль, отвчалъ я,— когда я высказалъ ему свои опасенія относительно Нырка, капитанъ возражалъ мн довольно иронически. Я одно могу только сказать теб: положись на опытность его и спи спокойно.

— Ихъ милость не нуждается въ моихъ услугахъ?

— Нтъ, любезный мой. Однако, скажи пожалуста, что длаетъ Недъ-Ландъ?

— Другъ Недъ готовитъ паштетъ изъ кенгуру.

Оставшись одинъ, я спалъ довольно дурно. Всю ночь шумли дикари на платформ.

Я всталъ въ 6 часовъ утра. Дверь подъемная еще не открывалась.

Оставаясь одинъ, я работалъ въ своей комнат до полудня. Но на Нырк казалось ничуть не готовились къ отплытію.

Въ половин третьяго я отправился въ большую залу. Черезъ десять минутъ приливъ долженъ достигнуть наибольшей точки высоты, и Нырокъ, по убжденію капитана, долженъ былъ тронуться въ путь.

Тмъ временемъ въ кузов подводнаго судна вскор почувствовалось нкоторое содраганіе, которое предвщало скорое освобожденіе съ мели.

Капитанъ Немо вошелъ въ залъ въ 2 часа и 35 минутъ по полудни.

— Мы сейчасъ тронемся съ мели, сказалъ онъ.— Я уже отдалъ приказаніе открыть подъемную дверь.

— А Папуаусы? Они могутъ проникнуть во внутренность судна.

— Какимъ образомъ?

— Очень просто.. Черезъ подъемную дверь, которую вы приказали открыть.

— Господинъ профессоръ, спокойно отвчалъ капитанъ Немо, не всегда можно проникнуть въ подъемную дверь Нырка, даже если она отворена.

Я посмотрлъ на капитана.

— Вы не соображаете? сказалъ онъ мн.

— Нтъ.

— Въ такомъ случа пойдемте, и вы, господинъ профессоръ, во очію убдитесь.

Я отправился вслдъ за капитаномъ къ центральной лстниц. Недъ и Консейль не безъ любопытства наблюдали, какъ матросы отворяли подъемную дверь, въ то время какъ на платформ Нырка раздавались страшные крики.

Когда откинулась дверь, въ нее просунулось боле десятка страшныхъ лицъ. Но первый изъ дикарей, положившій руку на перила лстницы, былъ опрокинутъ назадъ непонятной и невидимой силой и убжалъ отъ входа съ ужасными воплями. Нсколько человкъ, послдовавшихъ его примру, подверглись той же участи.

Недъ-Ландъ въ воинственномъ азарт бросился за дикарями на лстницу…. Но едва онъ дотронулся руками до перилъ, какъ тоже былъ съ силою отброшенъ.

— Чортъ возьми! закричалъ онъ неистовымъ голосомъ.— Я пораженъ молніей.

Крикъ Недъ-Ланда все мн объяснилъ.

Металлическія перила превратились въ проводникъ электричества, оканчивающійся на самой платформ. Кто до проводника дотрогивался чувствовалъ страшное потрясеніе.

Мы едва удерживались отъ смха надъ бсновавшимся Канадцемъ. Нечего и говорить, какъ обезумли дикари: они бросались въ лодки и отчаливали съ необыкновенною поспшностью отъ Нырка. А между тмъ подводное судно, приподнятое послднимъ наплывомъ прилива, покинуло мель и Нырокъ благополучно прошелъ Торресовъ проливъ.

ГЛАВА 23.

Опять въ тюрьму.

Капитанъ Немо направилъ свое судно на западъ, и 11-го января обогнулъ мысъ Бессель.

Мы прибыли 13 января къ Тиморскому острову. Этотъ островъ управляется раджами. Правители эти называютъ себя сыновьями крокодиловъ, то-есть производятъ себя отъ самой высшей породы. Рки острова изобилуютъ этими отвратительными прародителями. На этомъ остров крокодиловъ защищаютъ, кормятъ, балуютъ и даже предлагаютъ имъ въ пищу молодыхъ двушекъ.

Смерть тому чужеземцу, который осмлится поднять руку на этихъ громадныхъ ящерицъ.

Нырку не пришлось столкнуться съ этими чешуйчатыми животными.

Между тмъ мы продолжали свое плаванье, въ теченіи котораго капитанъ Немо длалъ интересные опыты надъ различными температурами моря, въ различныхъ его слояхъ. Жизнь наша текла мирно, и мы почти забыли, что на поверхности земнаго шара существуетъ иная жизнь, какъ совершенно неожиданно произошла катастрофа.

Я вышелъ на платформу 18 января въ ту самую минуту, когда помощникъ капитана длалъ вычисленіе Я по обыкновенію ждалъ повторенія обыденной фразы. Но въ это утро фраза была другая. Посл ея произношенія тотчасъ же явился капитанъ Немо съ подзорною морского трубкою въ рукахъ и началъ обозрвать горизонтъ. Я тоже таращилъ глаза вдаль, но ничего не могъ разглядть. Заинтересовавшись въ этомъ дл, я сошелъ въ залу, взялъ тамъ превосходную зрительную трубку и приготовился осмотрть небо и море.

Но не усплъ еще приложить глаза къ стеклу, какъ зрительная трубка была вырвана изъ моихъ рукъ.

Я взглянулъ на дерзкаго — предо мною стоялъ капитанъ Немо, съ сверкающими гнвомъ глазами. Зубы были полуоткрыты, а кулаки сжаты.

По прошествіи нсколькихъ минутъ капитанъ Немо снова овладлъ собой и сказалъ мн:

— Господинъ профессоръ я требую отъ васъ исполненія однаго изъ обязательствъ связывающихъ васъ со мною.

— Къ вашимъ услугамъ, милостивый государь.

— Я долженъ продержать въ заключеніе васъ и вашихъ товарищей до тхъ поръ, пока не найду возможнымъ возвратить вамъ свободу.

— Распоряжайтесь нами по усмотрнію, отвчалъ я,смотря на него пристально.

Я сошелъ въ каюту Косейля и Канадца и сообщилъ имъ о требованіи капитана. У дверей дожидались четыре матроса, и они проводили насъ въ ту каюту гд мы провели первую ночь на борт Нырка.

Какъ только мы остались одни, я разсказалъ своимъ товарищамъ о всемъ случившемся. Они были также удивлены, но поняли ни больше моего.

Между тмъ я погрузился въ тьму размышленій и только Недъ-Ландъ вывелъ меня изъ этого напряженнаго состояній слдующимъ возгласомъ:

— Важно! и завтракъ на стол.

Въ самъ дл столъ былъ накрытъ, и на немъ стояло нсколько блюлъ.

— Позволить-ли ихъ милость обратиться съ совтомъ, сказалъ Консейль.

— Конечно, отвчалъ я.

— Въ такомъ случа слдуетъ господину ученому позавтракать, это будетъ практично: такъ какъ мы незнаемъ, что можетъ произойти.

— Ты совершенно правъ, Консель.

Мы сли за столъ. Я лъ мало, что же касается до Канадца то онъ не терялъ даромъ времени. По окончаніи завтрака мы разслись по разнымъ угламъ.

Освщеніе въ комнат погасло.

Недъ-Ландъ и Консель скоро уснули. Не смотря на мои старанія не дремать, глаза сами собой закрывались. Ясно что въ кушанье было подмшано усыпляющее вещество.

Я слышалъ какъ опускалась подъемная дверь. Хотя противился сну — но напрасно, скоро я потерялъ всякое сознаніе.

ГЛАВА 24.

Коралловое кладбище.

Когда я проснулся на другой день, то чувствовалъ себя совершенно здоровымъ, и къ немалому изумленію увидлъ, что нахожусь въ своей кают. Нтъ основаній сомнваться, что и мои товарищи также замтили, какъ ихъ перенесли въ ихъ комнату, а что произошло ночью, они вроятно не знали, какъ не зналъ и я.

— Нечего теперь утруждать голову по напрасну, убждалъ я самъ себя. Надо ждать случая, который можетъ статься откроетъ вс эти секреты.

— Отправлюсь-ка я лучше на платформу подышать свжимъ воздухомъ.

— Но могу ли я покинуть свою каюту, это еще задача, можетъ статься меня какъ и вчера заперли на замокъ.

Но къ моему полному удовольствію я былъ совершенно свободенъ.

Консейль и Недъ-Ландъ ждали меня. Я распросилъ ихъ, какъ они провели ночь, они отвтили, что спали крпкимъ сномъ, и были не мало изумлены, когда проснулись въ своей комнат.

Нырокъ между тмъ плылъ совершенно спокойно съ умренною скоростью, какъ будто на немъ ничего не произошло особеннаго, выдающагося изъ ряда обыденнаго.

Почтеннйшій китоловъ совершенно напрасно впивался своимъ зоркимъ окомъ въ море: океанъ представлялъ безконечную безбрежную пустыню.

— Сегодня таки достаточно покачиваетъ, замтилъ Консейль. Капитанъ Немо между тмъ не показывался…

Около двухъ часовъ я сошелъ въ залу и занялся переборкой своихъ бумагъ. Неожиданно отворилась дверь и вошелъ капитанъ. Я съ нимъ раскланялся, и снова принялся за переборку бумагъ, надясь, что онъ мн объяснитъ, чмъ ознаменовалась минувшая ночь, но мой хозяинъ молчалъ.

Когда я случайно взглянулъ на него, я замтилъ, что глаза его были красны — повидимому онъ провелъ ночь не смыкая ни на минуту глазъ. Лицо его выражало непреодолимое горе. Онъ казалось былъ самъ не свой — это доказывалось порывистыми безцльными движеніями.

Наконецъ онъ подошелъ ко мн.

— Вы докторъ, господинъ Аронаксъ, сказалъ онъ.

Этотъ неожиданный вопросъ такъ ошаломилъ меня, что я посмотрлъ на него, не отвчая.

— Вы докторъ? повторилъ онъ. Я знаю многіе изъ вашей коллегіи были докторами.

— Дйствительно, отвчалъ я:— я состоялъ докторомъ при госпиталяхъ и занимался практикой нсколько лтъ передъ поступленіемъ въ музей.

— Очень радъ, господинъ Аронаксъ.

Мой отвтъ, кажется совершенно удовлетворилъ капитана. Не зная, къ чему онъ меня объ этомъ спросилъ, я ждалъ новаго, боле яснаго вопроса.

— Господинъ профессоръ, сказалъ мн капитанъ Немо: не возьмете-ли вы на себя трудъ лчить одного изъ матросовъ моего Нырка?

— У васъ больной?

— Да.

— Я охотно слдую за вами.

— Идемте.

Мн почему-то представились связь этого больнаго съ тайнымъ приключеніемъ прошедшей ночи.

Капитанъ Немо провелъ меня на корму Нырка и впустилъ въ каюту, находящуюся близь поста матросовъ.

Мн представился человкъ съ энергическимъ лицомъ, лежащій на кроват.

Я нагнулся къ нему, онъ былъ тяжко раненъ въ голову, когда я развязалъ окровавленную повязку и осмотрлъ рану — то скоро пришелъ къ убжденію, что докторъ въ этомъ случа ничего не можетъ сдлать. Черепъ былъ разбитъ и изъ него просачивался мозгъ. У него было въ сильнйшихъ размрахъ воспаленіе мозга.

— Отъ чего произошла эта рана? спросилъ я его.

— Для чего вамъ знать это?.. Скажите лучше что вы думаете объ его положеніи?

Я медлилъ отвтомъ.

— Говорите, сказалъ мн капитанъ.— Онъ по французски не понимаетъ.

Я снова внимательно посмотрлъ на тяжко раненаго и отвчалъ.

— Черезъ два часа онъ умретъ.

— Ничмъ нельзя снасти его?

— Ршительно ничмъ.

Капитанъ сложилъ на груди свои руки, и нсколько слезъ выкатилось изъ его глазъ.

— Вы можете идти, господинъ профессоръ, обратился ко мн капитанъ Немо.

Я оставилъ капитана съ умирающимъ матросомъ и. сильно взволнованный этой загадочной сценой, возвратился въ свою комнату.

На утро я вышелъ на палубу, капитанъ Немо, увидавъ меня, тотчасъ обратился ко мн:

— Господинъ профессоръ, не хотите-ли предпринять съ вашими товарищами подводную экскурсію?

— Весьма охотно принимаю ваше предложеніе.

— Такъ потрудись надть подводное платье.

Къ моему удивленію, объ умершемъ не было сказано ни одного слова. Я отыскалъ своихъ товарищей и передалъ слова капитана. Консейль, по обыкновенію, охотно согласился сопровождать меня, и на этотъ разъ Недъ-Ландъ тоже не пожелалъ отстать отъ насъ.

Въ половин девятаго двойная дверь отворилась и мы вышли въ сопровожденіи капитана Немо, двнадцати матросовъ, и ступили на твердое дно, которое впрочемъ не имло никакого сходства съ прежнимъ, по которому мы шли въ первую экскурсію. Я скоро догадался, куда насъ велъ владтель подводнаго судна — это было коралловое царство.

Посл двухъ — часовой ходьбы мы достигли безпредльнаго коралловаго лса.

Капитанъ Немо остановился. Мы послдовали его примру. Обернувшись, я замтилъ, что матросы становятся кругомъ около своего капитана и что четверо изъ экипажа держатъ на плечахъ нчто продолговатое.

Мы находились посредин прогалины, на которой возвышался крестъ

По знаку капитана Немо, одинъ изъ матросовъ, въ нсколькихъ шагахъ отъ креста, началъ рыть яму лопатой, которую онъ отвязалъ отъ своего кушака.

Тутъ-то я понялъ, что здсь было кладбище. Капитанъ Немо и экипажъ Нырка хоронили своего, за ночь умершаго отъ раны, товарища.

Хотя работа шла медленно, но все таки черезъ часъ могила достигла такой глубины и длины, что могла вмстить тло.

Носильщики приблизились. Тло было опущено въ сырую могилу. Мы вс преклонили колна помолиться за покойника.

Когда засыпали могилу, погребальная процессія направилась обратно къ Нырку.

Въ часъ мы были уже дома. Переодвшись, я вышелъ на платформу.

Капитанъ Немо подошелъ ко мн. Я сказалъ ему, находясь подъ вліяніемъ тяжелыхъ впечатлній:

— Итакъ умершій ночью схороненъ теперь на коралловомъ кладбищ, рядомъ со своими сослуживцами.

— Да и забытый всми, исключая насъ! Но за то прахъ его покоится далеко отъ людской злобы.

И разстроенный капитанъ Немо безуспшно старался прекратить рыданія.

Конецъ первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА 1.

Индйскій океанъ.

Поразившее мою душу погребеніе на Коралловомъ кладбище замыкаетъ собой первую часта — плаванія подъ водой. Теперь начнемъ вторую часть съ того, что капитанъ Немо, какъ видно, не только ршился жигъ, но даже и умереть въ неизмренномъ пространств морей, устроивъ себ и своимъ храбрымъ товарищамъ могилу на дн недосягаемой бездны, гд не только страшные обитатели океана, но даже и ненавистные люди, какъ онъ замтилъ, не въ состояніи нарушить послдняго ихъ безмятежнаго сна.

Какое презрніе и строгое недовріе къ человчеству!

Въ виду такихъ дйствій капитана Немо, я не удовлетворялся, наконецъ, тми догадками, которыя успокоивали Консейля. Онъ предполагалъ въ начальник Нырка ученаго мужа, къ которому люди отнеслись равнодушно, за что онъ платитъ имъ теперь презрніемъ. Онъ допускалъ даже въ немъ генія, которому злоба и неправда человчества на столько противны, что онъ ршился лучше жить среди мрачной, безмолвной и недоступной подводной стихіи, нежели въ кругу ненавистныхъ ему людей. Съ своей стороны, я предполагалъ относительно личности капитана Немо другое, боле важное, и мннія Консейля считалъ какъ только одностороннее объясненіе характера капитана.

Думая такъ, я, кажется, правъ, ибо что такое длалось въ послднюю ночь во время нашего тяжелаго и продолжительнаго сна, искусственно вызваннаго въ насъ? Что руководило капитаномъ, когда онъ, замтивши мое желаніе осмотрть горизонтъ въ зрительную трубу, вырвалъ ее изъ рукъ моихъ? Наконецъ, смерть человкъ отъ столкновенія Нырка съ чмъ-то? Не даютъ ли эти вопросы допустить то, что капитанъ Немо не только избгалъ людей и искалъ неограниченной свободы, но можетъ быть и удовлетворялъ ужаснымъ, измышленнымъ имъ судномъ сжигавшему его существо чувству мщенія.

Но о послднемъ моемъ предположеніи сказать утвердительно еще рано, потому что въ непроглядной тайн, окружающей нашу подводную жизнь, не проникъ еще лучъ свта, кром слабыхъ мгновенныхъ отблесковъ. Стало-быть, будемъ пока записывать по порядку то, что съ нами будетъ происходить.

Мы и капитанъ Немо, хотя и ничмъ не связаны, но и бжать съ Нырка невозможно. Насъ называютъ гостями, но притомъ нельзя не сознаться, что мы и плнники. Однакожь, это не заставляло Недъ-Ланда отказаться отъ надежды быть когда либо на свобод. И, конечно, каждый изъ насъ воспользуется первымъ удобнымъ случаемъ. Но въ то же время жаль будетъ покинуть Нырокъ, въ которомъ мы пользовались гостепріимствомъ капитана Немо, не объяснивъ себ тайны, живущей въ утроб этого судна, и чего достоинъ человкъ, имъ управляющій, удивленія или злобы? Жертва онъ или палачъ? Кто бы онъ не былъ, а мн желалось бы сначала продолжить до конца, начатое такъ причудливо, путешествіе вокругъ свта подъ водой, и тогда уже его покинуть. Меня манитъ къ тому любопытство видть тайны подводнаго міра, которыхъ никто не видалъ, и жажда этихъ знаній такъ сильна во мн, что я готовъ отдать за нихъ жизнь мою.

Но вотъ мы проплыли уже шесть тысячъ миль въ Тихомъ океан, и что я узналъ? Ничего, или почти ничего.

Не мене того, я зналъ, что Нырокъ подплываетъ къ обитаемой земл, и при случа, перейти на нее съ моими товарищами было бы необходимо, такъ неблагоразумно приносить въ жертву неизвстному извстное. Да и кто знаетъ, можетъ быть, это единственный случай для лишенныхъ свободы?

1868 года 21 января, въ полдень, помощникъ капитана опредлялъ высоту солнца. Я, куря въ это время на платформ сигару, сдлалъ нсколько замчаній на французскомъ язык, но они не произвели на помощника ни малйшаго вліянія, изъ чего я заключилъ, что онъ французскаго языка не понимаетъ, иначе онъ сказалъ бы въ отвтъ, хотя что-нибудь.

Въ это же время матросъ Нырка, сопутствовавшій намъ въ подводной экскурсіи на остров Креспо, протиралъ стекла маяка. Воспользовавшись этимъ случаемъ, я приступилъ къ разсматриванію аппарата, сила котораго зависла отъ чечевицеобразныхъ колецъ, удерживавшихъ свтъ въ нужныхъ предлахъ. Электрическій свтъ отъ извстнаго устройства лампы не терялся даромъ, сберегался также и графитъ, имвшій при вопрос объ освщеніи громадное значеніе для капитана Немо, такъ какъ возобновлять его или запасаться имъ было очень трудно.

Приготовленіе къ отплытію были окончены, подъемная дверь опустилась, я вошелъ въ заду, а Нырокъ поплылъ къ западу. Мы плыли по волнамъ Индйскаго океана, котораго равнина занимала пятьсотъ пятьдесятъ милліоновъ Гекторовъ. По своему обыкновенію, Нырокъ шелъ подъ водою около 200 метровъ глубины. Людямъ, не привыкшимъ къ морскимъ путешествіямъ, да еще запертымъ подъ водой, наше плаваніе казалось бы невыносимымъ, но я отгонялъ отъ себя скуку прогулками по платформ, чтеніемъ книгъ въ библіотек и составленіемъ моего дневника. Къ тому же питательная и вкусная пища Нырка охраняла наше здоровье отъ всякой невзгоды. Не мало развлекала насъ и охота за рыбами и другими съдобными морскими животными, Консейль же весь погрузился въ составленіи классификаціи морскихъ обитателей и въ записываніи также своего дневника.

Нашъ Нырокъ, съ 21-го по 23-е января пробгалъ по 1200 верстъ въ сутки. Электрическій свтъ его привлекалъ къ нему очень много разнородныхъ рыбъ, которыми мы любовались, но жаль, что он не могли ровняться съ Ныркомъ въ быстрот движенія, и отставали.

24 января поутру мы проплыли мимо острова Килинга, который когда-то постили Дарвинъ и Капитанъ Фицъ-Рой. Отъ этого острова мы пошли на Сверо-Западъ къ оконечности Индйскаго океана.

Въ этотъ же день Недъ-Ландъ предлагалъ мн оставить капитана Немо и его Нырокъ. Но согласія своего на то я не далъ, на тхъ соображеніяхъ, что Нырокъ, повидимому, держитъ путь въ Европу, гд гораздо удобне будетъ совершить бгство, да кром того, мн казалось, что капитанъ Немо не пуститъ насъ теперь на Малабарскій берегъ подъ видомъ охоты.

— Въ такомъ случа можно, господинъ профессоръ, и недожидаться согласія капитана на наше путешествіе на берегъ.

Не желая спорить, я ничего на это не отвчалъ Канадцу. Но, говоря по совсти, мн нехотлось разстаться съ тми приключеніями,— которыя ожидали насъ на Нырк.

Теперь бгъ нашъ былъ медленне, и Нырокъ былъ вполн Ныркомъ, то опускался на глубину 3-хъ километровъ, то снова поднимался къ поверхности, то наклонялся на бокъ, то промрялъ глубины, но въ нкоторыхъ мстахъ зонды въ тринадцать тысячъ метровъ доставали до дна. Термометръ показывалъ 4 градуса выше нуля.

25 января на поверхности океана не было видно ни одного судна, Нырокъ не прятался въ глубин, а весь день плылъ на поверхности волнъ, разбивая ихъ своимъ могучимъ винтомъ. Пользуясь этимъ случаемъ, я пробылъ почти цлый день на палуб, любуясь моремъ. Часа въ 4 пополудни на горизонт показался большой пароходъ. Рангоутъ его показался на нкоторое время, но Нырка онъ не видалъ, такъ какъ онъ очень мало выдавался надъ водой..

Около пяти часовъ вечера, когда ночь съ быстротою, обычною въ тропическомъ пояс, готова была смнить вечернюю мглу, я и Консейль любовались до очарованія слдующимъ зрлищемъ.

Моллюски, очень красивое морское животное, которыми такъ интересовались когда-то извстные своею ученостію Аристотель, Атеней и Плиній, посвятившіе имъ очень много сочиненій, и встрча съ которыми, по мннію древнихъ, всегда предвщала успхъ, безчисленными стадами окружали нашъ Нырокъ. Въ древности эти моллюски назывались Nautilus и Pampilius, современная же наука назвала ихъ аргонавтами.

Покоясь тльцемъ въ спиральной раковин, похожей на шлюпку, поднявши изъ 8 щупалецъ два широкообразныхъ къ верху, какъ паруса на корабл,— моллюски эти плыли какъ охраняющая насъ флотилія.

Но мгновенно наступившая ночь заставила, какъ бы по сигналу, опустить ихъ свои паруса, тла сжались, опрокинулись ихъ раковины и он вс исчезли въ глубин волнъ.

26 января мы вступили въ сверное полушаріе. Во весь день насъ сопровождалъ грозный отрядъ акулъ. Этихъ страшныхъ хищныхъ здсь очень много, и потому плаваніе не безопасно. У Недъ-Ланда не разъ разгорались глаза отъ страстнаго желанія пустить свою острогу въ одну изъ хищныхъ. Но Нырокъ, пошедши на усиленныхъ парахъ, оставилъ за собою всхъ, даже самыхъ быстрыхъ изъ акулъ.

27 января, вплывая въ большой Бенгальскій заливъ, мы были поражены непріятнымъ зрлищемъ: на поверхности волнъ плавали трупы. Въ индйскихъ городахъ мертвецовъ не хоронятъ въ землю, а бросаютъ въ рку Гангъ, который уноситъ ихъ въ море на волю коршуновъ и акулъ.

Почти въ 7 часовъ вечера Нырокъ началъ плыть посреди волнъ молочнаго цвта. Поверхность океана была похожа на млечный путь посреди темнаго неба. Въ голов моей тогда мелькнула мысль, что это явленіе такого цвта происходитъ отъ свта луны, и взглянулъ на небо, но луны не было, только одн звзды моргали посреди неба, рзко отличающагося цвтомъ отъ близны волнъ.

Изумленный Консейль спрашивалъ меня о причин видимаго явленія, и я былъ радъ удовлетворить его любопытству.

— Въ этихъ широтахъ всегда можно видть большое пространство блыхъ водъ, называемыхъ молочнымъ моремъ….

— Но, господинъ профессоръ, перебилъ Консейль,— смю думать, что вода въ этихъ мстахъ не превратилась же въ молоко?

— Конечно, нтъ, мой другъ.— Близна эта происходитъ отъ инфузорій, похожихъ на свтящихся червей, въ волосъ толщины, которые въ этомъ мор водятся, и, прилипая одно къ другому, образуютъ цлыя миріады на пространств нсколькихъ миль.

— Нсколькихъ миль! повторилъ Консейль.

— Это врно, другъ мой, и не вздумай пересчитать этихъ инфузорій. Трудъ будетъ напрасенъ, потому что нкоторымъ путешественникамъ приходилось переплывать молочное море на протяженіи 40 миль.

Посл моихъ словъ, Консейль задумался, но не знаю наврное, надъ чмъ, а казалось, что старался сосчитать инфузорій.

Нырокъ плылъ по этимъ блымъ, какъ пна, волнамъ нсколько часовъ. Наконецъ, въ полночь, море приняло свой обычный цвтъ Блая масса воды осталась далеко назади насъ, и отраженіе въ неб близны невольно заставляло переноситься мыслію къ поразительному явленію свернаго сіянія….

ГЛАВА 2.

Благодарю не ожидалъ.

28 февраля, когда Нырокъ всплылъ на поверхность моря, показалась въ недалекомъ разстояніи земля, я справился по карт, и узналъ, что виднлся островъ Цейлонъ.

Меня заинтересовалъ этотъ островъ, и я отправился въ библіотеку поискать какого-либо сочиненія относительно этого знаменитаго, по плодородію, острова.

Посл нсколькихъ минутъ поисковъ, я нашелъ сочиненіе Сирра. Только что было я принялся за чтеніе этого ученаго труда, какъ вошелъ капитанъ Немо, съ однимъ изъ своихъ помощниковъ.

Капитанъ взглянулъ на карту. Потомъ, оборотясь въ ту сторону, гд я расположился съ книгой, сказалъ мн:

— Островъ Цейлонъ, знаменитъ ловлей жемчуга. Не хотите ли, господинъ профессоръ, побывать на этой ловл?

— Съ большимъ удовольствіемъ, капитанъ.

— Это легко исполнить. Я уже отдалъ распоряженіе приблизиться къ Манаарскому заливу, куда мы прідемъ ночью.

Капитанъ Немо сказалъ на ухо нсколько словъ своему помощнику, который тотчасъ же удалился. Вскор Нырокъ снова погрузился въ море.

— Господинъ Аронаксъ, такъ началъ разсказъ свой капитанъ Немо,— ловля жемчуга производится: въ Бенгальскомъ залив, въ моряхъ Японіи и Китая, въ моряхъ Южной Америки, въ заливахъ Калифорнскомъ, но только на Цейлон эта ловля достигаетъ наилучшихъ результатовъ. Ловцы жемчуга собираются въ март мсяц и въ продолженіи четырехъ недль на нсколькихъ сотняхъ лодокъ занимаются добываніемъ жемчуга. Водолазы, сидящіе въ лодкахъ, съ помощію привязанныхъ камней, опускаются на нсколько секундъ на глубину моря.

— Слдовательно, замтилъ я,— этотъ первоначальный способъ до сихъ поръ въ ходу.

— Да, до нашего времени, отвчалъ капитанъ Немо, несмотря на то, что эти ловли принадлежатъ народу практическому — Англичанамъ.

— Печально, возразилъ я, что это опасное ремесло служитъ только на удовлетвореніе прихотей моды. Не можете ли вы мн сообщить, милостивый государь,сколько раковинъ можетъ наловить одна лодка?

— Отъ 30 до 50 тысячъ. Разсказываютъ, что, въ 1841 году, англійская администрація устроила ловлю собственно для себя, и ея водолазы наловили въ три недли семьдесятъ семь милліоновъ раковинъ. Итакъ я вижу, господинъ профессоръ, что васъ интересуетъ эта ловля, а потому вмст съ своими товарищами вы постите эту мель, можетъ статься, намъ удастся увидать работу ранняго водолаза.

— Воспользуемся вашимъ предложеніемъ, капитанъ.

— Кстати мн пришло на память спросить васъ, господинъ Аронаксъ, вы не боитесь акулъ?

— Акулъ, вскричалъ я. Признаюсь, милостивый государь, я еще не совсмъ пріучилъ себя къ этимъ чудовищамъ.

— А я и мои товарищи давнымъ-давно къ нимъ привыкли, конечно со временемъ вы перестанете ихъ страшиться. Мы будемъ вооружены, и ежели представится случай, то мы поохотимся за ними. Любопытнй этой охоты рдко встртишь. Итакъ, до завтрашняго утра, господинъ Аронаксъ.

Посл этихъ словъ капитанъ Немо вышелъ изъ залы, съ такимъ, же спокойнымъ видомъ, какъ будто дло шло о самыхъ пустыхъ вещахъ. Я, обезпокоенный предстоящей завтрашней опасной охотой, погрузился въ размышленія объ акулахъ, снабженныхъ нсколькими рядами зубовъ, способныхъ искрошить человка.

— Консейль не пожелаетъ подвергаться опасности, думалъ я, и это обстоятельство избавитъ меня отъ отчаянной экскурсіи предлагаемой сорви-головой капитаномъ.

Въ эту минуту вошли мои товарищи, они не знали что ихъ ожидаетъ, думалъ я.

— Капитанъ Немо, чтобъ ему провалиться окаянному, сдлалъ намъ очень любезное предложеніе, господинъ профессоръ, сказалъ Недъ-Ландъ.

— Вы уже знаете… сказалъ я.

— Съ позволенія ихъ милости, возразилъ мой врный Консейль, капитанъ Нырка пригласилъ насъ завтра на подводныя ловли жемчуга.

— Онъ больше ничего вамъ не сообщилъ относительно экскурсіи?

— Ничего, отвчалъ Недъ-Ландъ, онъ говорилъ только, что уже вы приглашены.

— Вы конечно пойдете съ нами? спросилъ меня Канадецъ.

— Да, конечно. Я вижу, что вы въ восхищеніи отъ предложенія капитана Нсью.

— Вы угадали, господинъ профессоръ, экскурсія очень любопытна.

— Можетъ статься опасна, проговорилъ я едва внятно.

— Помилуйте, что вы нашли опаснаго въ устричной мели!

Я считалъ своей обязанностью ихъ предупредить, но не зналъ, какъ сдлать къ этому приступъ.

— Господинъ профессоръ, обратился ко мн Консейль, ихъ милость будетъ, можетъ быть, на столько добръ, что сообщитъ намъ какія нибудь интересныя свднія о ловл жемчужныхъ раковинъ.

— Собственно о ловл, спросилъ я, или о тхъ приключеніяхъ, которыя…

— Именно о ловл, отвчалъ Недъ-Ландъ — хорошо составить себ понятіе о томъ, куда отправляться.

— Въ такомъ случа садитесь, друзья мои, я вамъ разскажу изъ вычитаннаго мною отъ англичанина Сирра о способ добыванія этого жемчуга. Есть различные способы, и часто, когда жемчужина пристала къ створкамъ, водолазы отрываютъ ее щипцами. Но, по принятому правилу, раковины кладутся на плетеныя рогожи, которыми покрытъ берегъ. Вслдствіе этого он сгниваютъ на воздух, посл этого ихъ кладутъ въ большіе резервуары, наполненные морской водой — ихъ въ это время вскрываютъ и моютъ. Въ конц концовъ ловцы вынимаютъ мясо изъ раковинъ, кипятятъ его и просиваютъ, чтобы имть возможность извлечь изъ сгнившаго тла даже мельчайшій жемчугъ.

— Очень практично, замтилъ Консейль.

— Судя по книг англичанина Сирра, продолжалъ я, жемчужныя мели на остров Цейлон сдаются на откупъ за три милліона акулъ.

— Франковъ? перебилъ Консейль.

— Да, франковъ, три милліона франковъ, поспшно повторилъ я.

— А скажите пожалуйста, господинъ профессоръ, спросилъ Консейль, опасна или нтъ ловля жемчуга?

— Нтъ, отвчалъ я съ поспшностью,— особенно если приняты въ соображеніе нкоторыя мры предосторожности.

— Чему же подвергаютъ себя въ этомъ промысл? добавилъ Недъ-Ландъ. Разв только случится проглотить нсколько глотковъ морской воды?

— Совершенно врно, почтеннйшій китоловъ. Кстати боитесь вы акулъ, храбрйшій изъ смертныхъ?

— Я, отвчалъ Канадецъ, китоловъ по спеціальности и по призванію, мой промыселъ насмхаться надъ ними!

— Въ этомъ случа, сказалъ я, дло идетъ не объ охот на нихъ съ рыболовнымъ крюкомъ, когда вы втаскиваете ихъ на палубу, вырывайте сердце, которое посл бросаете въ океанъ.

— Слдовательно дло происходитъ въ . . . . . . . .?

— Именно.

— Въ вод?

— Да.

— Прекрасно, съ крпкимъ багромъ. Эти животныя и неуклюжи и медленны.

— Ну, а ты, Консейль, какъ думаешь объ акулахъ?

— Я, отвчалъ Консейль, я буду откровененъ съ ихъ милостью.

Наконецъ-то, подумалъ я.

— Если ихъ милость ршается идти на акулъ, сказалъ Консейль, то я не вижу причинъ отказаться сопутствовать господина профессора.

— Вотъ теб бабушка и юрьевъ день, подумалъ я.

ГЛАВА 3.

Долгъ платежомъ красенъ.

Во бою ночь мн грезились акулы. Утромъ въ 4 часа меня разбудилъ слуга, котораго капитанъ Немо назначилъ исключительно ко мн во служеніе. Я быстро всталъ, одлся и вышелъ въ залу.

Капитанъ Немо былъ уже тамъ.

— Вы готовы, господинъ профессоръ? спросилъ онъ меня.

— Готовъ.

— Такъ отправимтесь.

— А мои товарищи, капитанъ?

— Они дожидаются васъ. Наши водолазные аппараты уже въ шлюпк, и мы наднемъ ихъ, когда отправимся на ловлю.

Капитанъ Немо повелъ меня къ центральной лстниц, которая соприкасалась съ платформой. Товарищи мои были уже на мст назначенія. Пять матросовъ подводнаго судна, съ веслами, ожидали насъ въ шлюпк.

Когда шлюпка находилась неподалеку отъ острова Манаару,— капитанъ приказалъ бросить якорь.

Какъ только шлюпка остановилась капитанъ Немо, я, Консейль и Канадецъ начали одваться. Матросы не сопровождали насъ въ этой новой прогулк.

Мы надли каучуковыя платья, за поясъ заткнули по кинжалу и къ спин прикрпили посредствомъ ремней воздушные резервуары.

Матросы высадили насъ одного за другимъ, и мы на глубин полутора метровъ ступили на песокъ. Мы послдовали впередъ за капитаномъ. Въ исход седьмаго часа, мы достигли отмелей, гд жемчужныя раковины плодятся милліонами.

Пробывши нсколько минутъ среди этой отмели, капитанъ Немо повелъ насъ въ пещеру, въ глубин которой онъ остановился и указалъ намъ на предметъ, котораго мы еще не замтили.

Въ огромной раковин я увидлъ жемчужину величиной съ кокосовый орхъ. Это было сокровище, которому нтъ цны.

Когда мы оставили пещеру и пошли снова по отмели изъ раковинъ, то не пройдя и двадцати шаговъ капитанъ Немо вдругъ остановился и движеніемъ руки веллъ мн спрятаться за него.

Въ пяти метрахъ отъ насъ показалась тнь и спустилась до дна… Это былъ черный Индецъ-водолазъ. Я разглядлъ дно его лодки, стоявшей на якор въ нсколькихъ футахъ надъ его головой. Онъ съ помощью камня постоянно поднимался и опускался.

Я съ любопытствомъ наблюдалъ за его пріемами, какъ вдругъ замтилъ, что, опускаясь на дно, водолазъ неожиданно сдлалъ движеніе ужаса, и быстро устремился къ поверхности воды.

Я себ объяснилъ скоро его ужасъ. Колосальная тнь показалась надъ несчастнымъ Индйцемъ.

Я до того испугался, что не могъ сдлать ни малйшаго движенія.

Ударомъ плавниковъ хищная рыба сшибла съ ногъ водолазъ.

Акула уже готова была проглотить несчастнаго, какъ капитанъ поспшно двинулся впередъ.

Акула, замтивъ наступательное движеніе, оставила несчастнаго и бросилась на дерзкаго врага.

Завязалась борьба не на животъ, а на смерть. Сперва капитанъ Немо одерживалъ верхъ, но вскор ходъ борьбы измнился. Капитанъ былъ опрокинутъ на землю и въ это время акула готовилась искрошить нашего командира, но Канадецъ, быстрый, какъ молнія, бросился съ острогой въ рукахъ на акулу.

Тотчасъ же вода окрасилась въ красный цвтъ отъ истекавшей кровью акулы. Недъ достигъ своей цли — секунды страшнаго животнаго были сочтены.

Покончивъ съ акулой, Канадецъ помогъ подняться капитану, который оказался къ счастью нераненымъ. Какъ только капитанъ Немо пришелъ въ себя, онъ прямо направился къ несчастному дикарю и, схвативъ его на руки, выплылъ съ нимъ на поверхность.

Мы вс трое послдовали за нимъ.

Прежде мы позаботились привести въ чувство несчастнаго Индйца.

Благодаря заботамъ капитана и моихъ товарищей, дикарь скоро ожилъ. Когда онъ совершенно опомнился, капитанъ подарилъ ему цлый кошелекъ жемчугу. Судя по испуганнымъ глазамъ дикаря, можно безошибочно сказать, что онъ принялъ насъ за сверхъестественныхъ существъ.

По знаку капитана Немо мы снова спустились на дно жемчужныхъ мелей и черезъ полчаса достигли якоря, гд стояла шлюпка.

Усвшись въ шлюпк, капитанъ прежде всего обратился къ китолову:

— Благодарю васъ, почтенный Недъ-Лаидъ, сказалъ онъ.

— Мы поквитались, я былъ у васъ въ долгу, отвчалъ Канадецъ.

Едва замтная улыбка проскользнула по лицу капитана.

Въ девятомъ часу мы возвратились на бортъ Нырка.

ГЛАВА 4.

Красное море.

Седьмаго февраля въ полдень Нырокъ вошелъ въ воды Краснаго моря.

Красное море, знаменито по библейскимъ сказаніямъ, оно иметъ дв тысячи пятьсотъ километровъ длины, а ширины двсти сорокъ километровъ. Во времена римскихъ императоровъ оно было знаменитымъ торговымъ пунктомъ, но потомъ значеніе его упало, но съ прорытіемъ Суэзскаго перешейка оно, надо полагать, снова вернетъ свое прежнее значеніе.

На другое утро, когда я сидлъ на платформ и любовался прекрасными видами, капитанъ Немо подошелъ ко мн и, любезно предложивъ мн сигару, сказалъ:

— Не правда ли, господинъ профессоръ, вамъ нравится Красное море? Хорошо-ли вы разсмотрли города, раскинутые на его берегахъ?

— Да, милостивый государь, отвчалъ я. Нырокъ это разумный пароходъ.

— Вы врно замтили, господинъ профессоръ, разумный и неуязвимый! онъ не страшится ни ужасныхъ бурь Краснаго моря, ни его теченій, ни подводныхъ рифовъ.

— Въ самомъ дл, сказалъ я,— это море считается самымъ опаснымъ… Ахъ! кстати капитанъ Немо, мы, прохавши Красное море, повернемъ назадъ.

— Жаль, возразилъ онъ, что Нырокъ не можетъ войти въ Суэзскій каналъ, но мы и безъ него пройдемъ посл завтра въ Средиземное море.

— Какъ! въ Средиземное море! вскричалъ я.

— Да, господинъ профессоръ. Васъ это удивляетъ?

— Меня удивляетъ то обстоятельство, что мы будемъ въ Средиземномъ мор посл завтра.

— Неужели?

— Дйствительно, милостивый государь, хотя давно, пора перестать удивляться чему бы то ни было на вашемъ подводномъ судн.

— Но что же именно васъ удивляетъ, господинъ профессоръ?

— Непомрная быстрота Нырка: онъ долженъ посл завтра войти въ Средиземное море, обогнувъ предварительно Африку.

— Кто же вамъ говоритъ, что онъ обогнетъ Африку?

— Но какъ же, если Нырокъ не поплыветъ по твердой земл и не пройдетъ надъ перешейкомъ.

— Или подъ нимъ, господинъ профессоръ.

— Подъ нимъ?…

— Да, спокойно воскликнувъ капитанъ Немо.— Природа раньше сдлала то подъ перешейкомъ, что люди роютъ на его поверхности.

— Неужели существуетъ подземный проходъ?

— Да, господинъ Аронаксъ, давно существуетъ подземный проходъ.

— Вы нечаянно открыли этотъ проходъ, спросилъ я,вс боле и боле изумляясь.

— И нечаянно и на основаніи данныхъ, даже боле на основаніи нкоторыхъ данныхъ… Ищите и обрящете, и я искалъ его съ моимъ Ныркомъ и нашелъ, однимъ словомъ черезъ очень короткое время, господинъ Аронаксъ, вы также переправитесь черезъ открытый мною подземный ходъ.

ГЛАВА 5.

Подземный ходъ.

Какъ только я разстался съ капитаномъ Немо — я пошелъ сообщить своимъ товарищамъ, что черезъ два дня мы будемъ въ Средиземномъ мор. Консейль отъ радости захлопалъ въ ладоши, но Недъ-Ландъ только плечами вздернулъ.

— Подземный проходъ! сказалъ онъ. Сообщеніе между морями! Слыханное-ли это дло.

— Дружище, возразилъ Нонсейль: доводилось-ли вамъ когда либо слышать о подводномъ судн. Нтъ. А между тмъ оно существуетъ, и мы состоимъ его пассажирами. И такъ не вздергивайте плечами, не обдумавъ дла.

— Коли доживемъ, такъ увидимъ! ршилъ Канадецъ. Впрочемъ я очень радъ буду, если капитану удастся ввести насъ въ Европейское море.

10-го февраля показалось нсколько кораблей, шедшихъ на встрчу Нырку. По этому случаю наше подводное судно нсколько разъ погружалось въ воду.

ГЛАВА 6.

Греческій Архипелагъ.

На слдующее утро, 12-го февраля товарищи мои присоединились ко мн. Нырокъ за ночь прошелъ подводный проходъ и плылъ уже по волнамъ Средиземнаго моря.

— Ну-съ, господинъ профессоръ, спросилъ Канадецъ съ ироніей, гд же ваше общанное Средиземное море?

— Мы плывемъ по немъ, почтеннйшій китоловъ. Ночью, когда вы спали съ Консейлемъ, я самъ былъ свидтелемъ, какъ Нырокъ проходилъ подземный проходъ,

— Дурака нашли, такъ я и поврю, отвчалъ Недъ-Ландъ.

— Напрасно вы не врите Недъ, возразилъ я. Посмотрите, этотъ низкій берегъ, который закругляется къ югу — вдь это Египетъ… При вашемъ остромъ зрніи вы сами различите очертаніе береговъ.

Недъ-Ландъ глядлъ долго и внимательно.

— Да, сказалъ онъ,— извините, что я сомнвался въ вашихъ словахъ, вы совершенно правы и капитанъ Немо дока въ своемъ дл. Теперь только нужно глядть въ оба и при первомъ удобномъ случа задать тягу.

Но мечты Канадца едва ли могли осуществиться. Капитанъ Немо, не желая встртиться съ кораблями, или боясь нашего побга — большею частью держался подъ водой и далеко отъ берега.

14-го февраля весь день окна Нырка оставались закупоренными, только къ вечеру капитанъ Немо приказалъ открыть ставни, я очень обрадовался этому обстоятельству и началъ изучать рыбъ, встрчающихся въ Архипелаг.

Между прочими я замтилъ прилипало, который путешествуетъ прилпившись къ животу акулы. Эта маленькая рыбка, по сказанію древнихъ писателей, уцпившись за бортъ корабля, въ состояніи была остановить его, и древніе историки это сказаніе подтверждаютъ примромъ, будто прилипало остановилъ корабль Антонія въ битв при Акціум и этимъ самымъ обстоятельствомъ облегчилъ побду Августа. Я не могъ оторвать глазъ отъ этихъ чудесъ моря, какъ вдругъ меня поразило непредвиднное явленіе.

Въ волнахъ показался человкъ. Водолазъ этотъ плылъ, разская волны, исчезая по временамъ на поверхность воды, чтобы вдохнуть свжаго воздуха, и снова погружаясь во внутрь воды.

Я обратился къ капитану, и сказалъ сострадательнымъ тономъ:

— Человкъ погибаетъ въ волнахъ моря, его надо непремнно спасти.

Капитанъ не отвчалъ, но приблизился къ окну.

Водолазъ приплылъ къ Нырку и смотрлъ на насъ, прильнувъ лицомъ къ стеклу.

Къ моему неописанному изумленію, капитанъ Немо сдлалъ ему знакъ. Водолазъ отвчалъ понтомимомъ и тотчасъ же вернулся на поверхность, непоказываясь боле.

— Не безпокойтесь о водолаз, сказалъ мн капитанъ Немо,— это Николай съ мыса Матапана, по прозванью рыба. Вода — это его стихія, и онъ живетъ въ ней, боле нежели на земл.

— Вы его хорошо знаете, капитанъ?

— Я не вижу причинъ его не знать, господинъ профессоръ.

Покончивши на этомъ разговоръ, капитанъ Немсъ отправился къ шкафу и, не обращая вниманіе на мое присутствіе, открылъ его. Шкафъ устроенъ былъ на манеръ сундука и заключалъ въ себ множество золотыхъ слитковъ.

Я наблюдалъ, не говоря ни слова. Капитанъ укладывалъ въ шкатулку эти золотые слитки, и наполнилъ, ее до верху. По моему мннію, въ шкатулк находилось золота на пять милліоновъ франковъ. Капитанъ Немо, наполнивъ шкатулку, тщательно заперъ ее и, написалъ на ея крышк какой-то адресъ, кажется на. новогреческомъ язык.

Окончивъ съ шкатулкой, капитанъ нажалъ электрическій звонокъ.

Четыре матроса вошли въ комнату, и не безъ нкотораго труда вытащили ее изъ залы.

Посл этого капитанъ Немо обратился ко мн и сказалъ:

— Желаю вамъ, господинъ профессоръ, покойной ночи.

Произнесши эту фразу, капитанъ Немо оставилъ залу.

Я отправился въ свою комнату, и когда легъ въ постель, все старался объяснить себ странное появленіе водолаза и отправку золота. Ночью до моего слуха дошелъ шумъ съ платформы, который я объяснилъ себ тмъ, что отстегивали шлюпку, тмъ боле, что часа черезъ два снова повторился подобный же шумъ — надо полагать, что снова пристегивали шлюпку и Нырокъ посл этого погрузился въ воду.

Слдовательно милліоны въ золотыхъ слиткахъ были отправлены по назначенію, но куда, въ какую сторону, и для какого назначенія — вотъ вопросъ, который меня волновалъ и интересовалъ.

ГЛАВА 7.

Котлы кипятъ кипучіе.

На утро я разсказалъ своимъ товарищамъ происшествія, случившіяся наканун.

До пяти часовъ вечера я работалъ въ зал — когда въ это самое время въ комнатахъ сдлался непомрный жаръ.

Не горитъ-ли Нырокъ? подумалъ я, и хотлъ уже пойти ъ товарищамъ сообщить мое предположеніе, какъ въ это самое время вошелъ капитанъ. Онъ посмотрлъ на термометръ и повернувшись ко мн, сказалъ:

— Сорокъ два градуса.

— Я это вполн ощущаю, возразилъ я — и если жара усилится, то врядъ-ли мы сможемъ перенести ее.

— Не безпокойтесь, господинъ Аронаксъ, мы можемъ избавиться отъ нее.

— Вы можете умрить ее?

— Нтъ, но я могу отплыть отъ горячихъ ключей.

— Такъ жара вншняя?

— Да. Нырокъ плыветъ въ кипящей вод.

— Неужели?

— Взгляните.

И когда открылись ставни, я увидлъ, что море во кругъ Нырка кипитъ блымъ ключемъ. Я приложилъ руку къ стеклу, но тотчасъ же отнялъ ее — не было возможности терпть страшнаго жара.

— Гд мы находимся? спросилъ я.

— Близъ острова Санторина, господинъ натуралистъ. Я желалъ васъ познакомить съ любопытнымъ явленіемъ подводнаго изверженія… Да, посмотрите внимательно, какая работа совершается подъ волнами.

Я возвратился къ окну. Нырокъ остановился. Вода, окружающая насъ, изъ блой превратилась въ красную отъ присутствія желзистой соли.

Не взирая на то, что комната была плотно закупорена, въ нее прошелъ невыносимый срный запахъ.

Я весь былъ въ испарин, воздуха мн не хватало, и положительно готовъ былъ испечься.

— Нтъ никакой физической возможности оставаться дольше въ этой кипящей вод, сказалъ я капитану.

— Дйствительно, это опасно становится, отвчалъ капитанъ Немо.

Онъ отдалъ приказаніе повернуть Нырокъ и черезъ пятнадцать минутъ мы всплыли на поверхность и вдохнули свжаго воздуха.

На слдующее утро, 16-го февраля, мы оставили греческій Архипелагъ, обогнувъ мысъ Матапанъ.

ГЛАВА 8.

Черезъ все Средиземное море въ 48 часовъ.

Въ двое сутокъ Нырокъ пролетлъ Средиземное море. 16-го февраля онъ оставилъ берегъ Греціи, а 18 миновалъ Гибралтарскій проливъ.

По быстрот хода нашего подводнаго судна въ Средиземномъ мор, я видлъ, вмсто естественныхъ чудесъ, только печальныя и трогательныя картины. Да, Средиземное море очень богато несчастіями. Сколько судовъ исчезло, сколько кораблей погибло.

Изъ этихъ погибшихъ кораблей, одни потонули вслдствіе столкновенія, другіе разбились о гранитныя скалы.

Когда Нырокъ проходилъ между ними, и освщалъ ихъ электрическимъ солнцемъ, эти погибшіе корабли, казалось, готовы были привтствовать его сигналами. Я замтилъ, что чмъ ближе мы подвигались къ Гибралтарскому проливу, тмъ боле на пути встрчали катастрофъ на дв Средиземнаго моря.

Ужасныя сцены! Сколько человкъ погибло при этихъ кораблекрушеніяхъ, сколько вслдствіе этого сдлалось несчастныхъ семействъ, спасся ли хоть одинъ матросъ, чтобы повдать объ ужасномъ несчастій, или бурное, измнчивое Средиземное море и до сихъ поръ хранитъ эту катастрофу въ тайн.

Равнодушный Нырокъ несся на всхъ парахъ среди этихъ развалинъ, и 18-го февраля около 3-хъ часовъ утра входилъ въ Гибралтарскій проливъ.

Въ этомъ пролив, соединяющемъ Средиземное море съ Атлантическимъ океаномъ, и раздляющимъ Европу отъ Африки — существуетъ два теченія. Нырокъ воспользовался противнымъ теченіемъ. Только нсколько секундъ я могъ любоваться колоссальными руинами Геркулесова храма, провалившагося, по словамъ Плинія, вмст съ островомъ, на которомъ онъ былъ построенъ, посл же нсколькихъ минутъ, мы уже плыли по волнами Атлантическаго океана.

ГЛАВА 9.

Канадецъ предполагаетъ, а судьба располагаетъ.

Миновавъ Гибралтарскій проливъ, Нырокъ пустился въ открытое море. Онъ всплылъ на поверхность водъ и наши прогулки по платформ возобновились. Я тотчасъ же въ сопровожденіи своихъ товарищей отправился на верхъ, какъ только мы поплыли по волнамъ Атлантическаго океана дулъ сильный втеръ и океанъ поэтому волновался. Нырокъ испытывалъ сильную боковую качку — такъ что не было почти возможности удержаться на платформ. Вслдствіе этого мы вскор принуждены были возвратиться назадъ.

Я возвратился въ свою комнату, Консейль отправился тоже къ себ, но Недъ-Ландъ послдовалъ за мной. Онъ, казалось, былъ озабоченъ. Его поразилъ быстрый проздъ Нырка черезъ Средиземное море.

Войдя вмст со мной въ комнату, онъ слъ около меня.

— Я понимаю вашу досаду, сказалъ я Канадцу, но вамъ ршительно не въ чемъ упрекнуть себя. Плаванье чрезъ Средиземное море совершилось при такихъ условіяхъ, что не было малйшей возможности покинуть Нырокъ.

Недъ-Ландъ посмотрлъ на меня пристально и процдилъ сквозь губы:

— Сегодня вечеромъ.

Я вскочилъ какъ ужаленный. Сознаюсь, я вовсе не былъ приготовленъ къ такому извстію^, я желалъ возражать, но не находилъ словъ.

— Мы уговорились выждать перваго удобнаго случая, продолжалъ Канадецъ. Случай у меня въ рукахъ. Сегодня вечеромъ мы будемъ въ близкомъ разстояніи отъ испанскаго берега. Ночь темна, втеръ дуетъ съ моря. Я разсчитываю на данное вами слово.

Я все не возражалъ, Недъ-Ландъ поднялся и подошелъ ко мн.

— Вечеромъ въ девять часовъ, сказалъ онъ ршительнымъ тономъ. Я предупредилъ Консейля. Командиръ подводнаго судна запрется къ тому времени у себя въ кают. Ни матросы, ни рулевой не могутъ насъ примтить. Мы съ Консейлемъ займемся приготовленіемъ къ побгу, а вы, господинъ профессоръ, будьте въ библіотек и ожидайте сигнала. И такъ — сегодня вечеромъ въ путь.

— Море волнуется, возразилъ я.

— Что длать? отвчалъ Недъ-Ландъ. Свобода стоитъ риска. И такъ, съ надеждой на милость Божію, сегодня вечеромъ.

Съ этой послдней фразой китоловъ вышелъ изъ моей комнаты. Неожиданнымъ предложеніемъ Канадца я былъ ошеломленъ, но, строго разсуждая, онъ былъ совершенно нравъ — представлялся удобный случай, онъ пользовался имъ, т. е. по пословиц ковалъ желзо, пока горячо.

Въ это время раздался громкій свистъ на Нырк — означавшій, что резервуары наполнялись — и черезъ нсколько минутъ подводное судно погрузилось въ волны Атлантическаго океана.

Я не выходилъ изъ своей каюты и всми мрами старался избгать капитана. Печально я провелъ этотъ день, мн хотлось и освободиться отъ подводнаго судна и жаль было покинуть Нырокъ, на которомъ еще много пришлось бы мн увидать подводныхъ чудесъ.

Нырокъ между тмъ шелъ все къ сверу, придерживаясь береговъ океана. Приходилось покориться необходимости и волей-неволей готовиться къ побгу. Мой багажъ былъ не великъ: мои замтки и ничего боле. Я испытывалъ необыкновенное безпокойство. Часы проходили слишкомъ медленно для моего естественнаго нетерпнія.

Обдъ по обыкновенію подали въ мою комнату. Я былъ черезчуръ, взволнованъ и лъ мало.

Чмъ ближе время подходило къ девяти часамъ, тмъ боле я безпокоился. Я положительно не могъ оставаться спокойно на одномъ мст. Мысль, что мы можемъ погибнуть въ нашемъ предпріятіи — сосала мое сердце.

Въ девять часовъ безъ нсколькихъ минутъ я приложилъ ухо къ двери капитана. Въ его кают ничего не было слышно. Изъ своей комнаты я направился въ залу, гд царилъ полумракъ. Тамъ тоже никого не было.

Я помстился близъ средней лстницы и ждалъ сигнала моихъ товарищей.

Вдругъ я почувствовалъ неожиданный толчекъ. Я понялъ, что Нырокъ остановился на дн моря.

Въ это же самое время дверь большой залы отворилась и капитанъ Немо очутился передо мной — будто, выросъ изъ земли.

— А, господинъ Аронаксъ, я васъ искалъ. Желаете ли вы проникнуть въ тайны бухты Виго?

При неожиданномъ вопрос я растерялся и не отвчалъ.

— Ну что же, повторилъ капитанъ, вы разслышали мой вопросъ? Если желаете, то можете проникнуть въ эти тайны.

Я согласился.

Тогда Капитанъ Немо попросилъ меня слдовать за нимъ. Въ зал было темно, но сквозь прозрачныя стекла виднлись блестящія волны моря. Я сталъ вглядываться въ даль.

Со всхъ сторонъ Нырка воды, какъ будто, были пропитаны электрическимъ свтомъ. Песчаное дно виднлось какъ нельзя ясне. Между сгнившими обломками судовъ хлопотали матросы Нырка: вытаскивали боченки и полусгнившіе ящики. Изъ этихъ боченковъ и ящиковъ сыпались слитки драгоцнныхъ металловъ и самоцвтные каменья. Словомъ, песокъ былъ сплошь покрытъ ими. Эти драгоцнности переносились на подводное судно.

Я понялъ откуда явилось это громадное сокровище. На этомъ самомъ мст въ 1702 году произошло сраженіе. Здсь пошли ко дну галіоны, которыя везли богатства испанскому правительству.

Теперь я почти объяснилъ себ кому предназначались милліоны, постоянно собираемые, и недавно отправленные съ Нырка, когда онъ проходилъ неподалеку отъ возстававшаго острова Крита.

ГЛАВА 10.

Пропавшая земля.

Утромъ, 19 февраля, ожидаемый мною Канадецъ пришелъ въ мою комнату, но разстроенный.

— Какъ дла-то, господинъ профессоръ? спросилъ онъ.

— Да что, Недъ,— плохо! особенно вчера судьба была къ намъ не милостива.

— Правда. Какъ нарочно, когда мы собрались бжать съ судна, проклятый капитанъ остановился.

— Къ этому понудило его дло съ банкиромъ.

— Съ банкиромъ?

— Да. Я подъ банкиромъ подразумваю океанъ, который лучше самаго надежнаго банка хранитъ ввренныя ему богатства.

При этомъ я передалъ Канадцу о случившемся вчера приключеніи, съ заднею мыслію привязать его на нкоторое время къ Нырку… но, посл моего разсказа, Недъ высказалъ сожалніе только о томъ, что ему не пришлось лично поживиться на мст сраженія въ залив Виго.

— Такъ и быть, прибавилъ онъ,— попытаемъ счастія снова. Можетъ-быть, удастся исполнить наше желаніе даже нынче вечеромъ.

— Куда мы плывемъ теперь? спросилъ я.

— Не знаю, отвтилъ Недъ.

— Въ полдень я постараюсь узнать направленіе нашего судна.

Канадецъ пошелъ къ Консейлю, а я отправился въ залу, гд компасъ показывалъ, что Нырокъ плыветъ къ юго-западу, т. е. Европа очутилась сзади насъ, къ нашему величайшему сожалнію.

Надо было ожидать обозначенія нашего мста на карт. Около полудня судно наше поднялось на поверхность воды, я поспшилъ на платформу, но Недъ-Ландъ былъ уже тамъ.

Но глаза, кром неизмримаго океана и нсколькихъ, парусовъ на гаризонт, не видали ничего. Пасмурная погода общала, что поверхность воды будетъ не спокойна.

Недъ же, напрягая свои взоры разсмотрть, сквозь, туманъ, хотя малйшій признакъ земли, не успвалъ и, вслдствіе этого просто бсился.

Въ самый полдень, когда проглянуло солнце, подшкиперъ опредлилъ его высоту, и Нырокъ снова опустился подъ воду.

Чрезъ нсколько времени посл этого, на карт было означено, что Нырокъ, подъ 10 17′ долготы и 33 22′ широты, въ 150 миляхъ отъ берега. При такихъ обстоятельствахъ, побгъ былъ невозможенъ, а степень гнва Канадца пусть читатель опредлитъ самъ.

Я снова предался моимъ занятіямъ, а ночью, часовъ въ одиннадцать, меня навстилъ капитанъ и пожелалъ узнать, не утомился ли я въ прошлую ночь. Отвтъ мой былъ отрицательный.

— Если такъ, господинъ Аронаксъ, то не хотите ли снова въ очень интересную прогулку?

— Въ какую капитанъ?

— Дно моря, при свт солнечномъ, вы видали, не хотите ли посмотрть его ночью?

— Съ удовольствіемъ.

— При этомъ не умолчу о томъ, что путешествіе это будетъ не легко, такъ какъ нужно будетъ идти на тору, а устройство дорогъ здсь не очень хорошо.

— Во всякомъ случа, я готовъ, капитанъ, слдовалъ за вами.

— Такъ идемте надвать наши скафандры.

Въ гардеробной я замтилъ, что мы отправлялись только двое,— насъ никто не сопровождалъ.

Чрезъ нсколько минутъ мы были уже въ нашихъ подводныхъ костюмахъ, съ воздушными резервуарами на плечахъ. Но лампъ электрическихъ не было, ибо он, какъ сказалъ капитанъ, были бы намъ безполезны. Вмсто ихъ, мы имли въ рукахъ палки, съ желзными наконечниками, съ которыми и начали наше путешествіе по дну Атлантическаго океана, на глубин трехсотъ метровъ.

Приближалась полночь. Въ вод было темно, но въ двухъ миляхъ предъ нами виднлась свтлая точка въ род какого то сіянія, которая и свтила намъ. На эту-то точку мы и направили путь нашъ, идя рядомъ. И хотя мы старались длать большіе шаги, однако, подвигались медленно, такъ какъ ноги вязли въ тин.

Надъ моей головой я слышалъ шумъ отъ падавшаго на поверхности дождя, и — смшно — я подумалъ, что меня можетъ промочить. Водой и въ вод! Вроятно, эта инстинктивная предосторожность явилась потому, что въ скафандр ршительно не чувствуешь окружающей воды.

Посл получасоваго пути, дорога наша стала камениста. Медузы и другія морскія животныя освщали ее своимъ фосфорическимъ свтомъ. Камни покрыты были водорослями и не будь палки наврно пришлось бы падать, потому что по нимъ скользили и запутывались, ноги.

Вдали по сторонамъ виднлись необозримыя равнины. Я сгаралъ нетерпніемъ спросить капитана о нихъ, но этого нельзя было сдлать по случаю незнанія мною тхъ знаковъ, которыми обыкновенно капитанъ объяснялся съ своими товарищами.

Между тмъ свтъ, на который мы держали путь — становился все сильнй и сильнй. Вопросы о томъ, былъ ли это свтъ отъ дйствія электричества, или этотъ огонь подъ водой былъ дломъ рукъ человческихъ, друзей капитана, живущихъ, на подобіе его неразгадочною жизнію, или это одно изъ неизвстныхъ, еще ученымъ — людямъ явленій природы?— Меня крайне интересовало. Я даже готовъ былъ допустить, что на дн океана могъ существовать цлый городъ, наполненный обитателями искавшими независимости.

Дно океана, по которому мы шли было изрзано многочисленными извилинами, но капитанъ Немо шелъ съ полною увренностію, съ которою слдовалъ и я за нимъ, убжденный, что такія прогулки ему не въ первый разъ и любовался его стройной фигурой рисовавшейся на фон освщеннаго горизонта.

Когда мы дошли до начала горы и намревались взбираться по опаснымъ тропинкамъ огромнаго окаменвшаго въ вод лса,— то былъ уже часъ.— Тропинки, были покрыты водорослями, въ которыхъ скрывались миріады ракообразныхъ существъ, морскія ліаны и стволы лежащихъ деревьевъ заграждали дорогу. Испуганныя рыбы, какъ птицы перелетали съ втки на втку. Заинтересованный всмъ этимъ я шелъ за своимъ неутомимымъ путеводителемъ, не чувствуя усталости, палка же оберегала меня отъ всякой опасности, ибо одинъ неосторожный шагъ по узкимъ проходамъ, вившимся по краямъ пропастей могъ причинить бду, но я шелъ, какъ очарованный, любуясь видами, и нисколько не думая объ опасностяхъ переходилъ по двигающимся стволамъ деревъ, переброшенныхъ чрезъ бездны, перепрыгивалъ чрезъ страшныя разслины, предъ которыми въ другое время отступилъ бы. Наклонившіяся скалы, къ которымъ не были приложимы никакіе законы равновсія, цлыя башни съ такими откосами, которые бы не были возможны на поверхности земли и многое другое,— приводили меня въ изумленіе. Прошло уже около двухъ часовъ отъ начала нашего путешествія. Гигантскій лсъ мы прошли. Теперь надъ нами футовъ на сто возвышалась конусообразная вершина горы, по которой кой гд виднлись окаменлые кустарники. Испуганныя нашими шагами рыбы цлыми стадами, поднимались изъ подъ ногъ, какъ птицы испуганныя въ трав. Гора была изрыта пещерами, пропастями и отверстіями, въ которыхъ скрывались ужасные морскіе раки гиганты, страшные осьминоги, сплетавшіеся своими змеобразными щупалами. Глаза всхъ этихъ и подобныхъ имъ животныхъ тысячами свтящихся точекъ свтили въ темнот. Сердце мое обливалось кровью, когда я видлъ преграждавшій мн дорогу огромный усъ или гигантскіе клещи, съ шумомъ укрывавшіеся въ глубину темныхъ логовищъ.

Поразителенъ былъ для меня этотъ неизвстный чудесный міръ! Я недоумвалъ къ какому отряду причислить обитателей горы! Не находилъ законовъ по которымъ эти существа жили въ недоступныхъ безднахъ океана!

Капитанъ Немо привыкшій къ встрчамъ съ подобными животными — неостанавливался и я невольно слдовалъ за нимъ.

Дошедши до площадки я снова былъ потрясенъ неожиданностями, на ней представлялись взорамъ развалины замковъ и храмовъ, которые вмсто плюща убраны были цвткообразными зоофитами.

Я съ нетерпніемъ остановилъ капитана Немо и спросилъ гд мы, и куда онъ привелъ меня? Но онъ неостанавливаясь, движеніемъ головы высказалъ: ‘идите дальше’! Собравши послднія силы, пошелъ за нимъ и скоро достигъ вершины горы. Съ нея я обозрлъ нами пройденное пространство и убдился, что свтила намъ огнедышущая гора. Футовъ на 50 ниже конусообразной вершины бжали огненные потоки лавы и извергался цлый дождь камней и шлаковъ. Такъ какъ пламя подъ водой жить не можетъ по отсутствію кислорода то его не было, но раскаленная до бла лава отъ соприкосновенія съ водой превращала ее въ свтящіеся пары, которые какъ факелъ освщали вс прилегающія къ гор долины.

Тутъ же глазамъ моимъ представился цлый погибшій городъ: храмы, домы, поверженныя на землю колонны, разрушенные водопроводы, цлыя опустлыя улицы, часть набережной, служившая убжищемъ кораблямъ и т. д. Словомъ капитанъ Немо доставилъ случай воскресить въ памяти Помпею скрытую только не подъ землей, а подъ водою.

И я желалъ, чего бы то ни стоило узнать гд я? Я уже готовъ былъ сбросить съ головы моей мдный шаръ, но капитанъ Немо предупредилъ меня, написавши на черной базальтовой скал кускомъ мловаго камня ‘Атлантида’.

Въ одинъ мигъ въ ум моемъ воскресла древняя Меропида, Теопомпа Атлантида Платона,— земля, существованіе которой отвергали Оригенъ, Порфирій, д’Авилль, Мальтъ-Бріенъ и Гумбольдтъ, и которая признаваема была Поссидоніемъ, Плиніемъ, Амміаномъ Марцелліемъ, Тертуліаномъ, Бюффономъ, Давзакомъ и другими. Да. Я видлъ страну когда то населенную могущественными Атлантами, воевавшими съ древними Греками.

Исторію ихъ записалъ Платонъ, вдохновленный греческимъ мудрецомъ Солономъ, которому одинъ изъ старцевъ города Саиса, просуществовавшаго на земл восемъ вковъ передалъ исторію города древнйшаго предъ Саисомъ на тысячу лтъ, которымъ завладли Атланты, жившіе на материк большемъ, если взять вмст материки Африки и Азіи. Неожиданное наводненіе и землетрясеніе въ нсколько часовъ уничтожили съ лица земли Атлантиду и теперь одн только высокія вершины ея: острова Мадейра, Азорскіе, Канарскіе и Зеленаго мыса выглядываютъ изъ подъ волнъ океана, на дн котораго покоятся сдые вка человческой жизни.

Вотъ какія воспоминанія — воскресли въ моей памяти по случаю надписи, сдланной капитаномъ Немо. Да, я стоялъ на гор одного изъ бывшихъ материковъ. Я ощупывалъ руками развалины зданій, построенныхъ назадъ тому нсколько тысячъ вковъ. Я ходилъ тамъ, гд ходили одновременники перваго человка!

Моя душа распалялась желаніемъ пройти весь этотъ материкъ посмотрть вс его допотопные города, но, къ сожалнію, я небылъ хозяиномъ времени? Кто знаетъ, быть можетъ будетъ время, когда снова какой нибудь переворотъ подниметъ на поверхность водъ, развалины, скрывающіяся теперь въ темныхъ пучинахъ океана.

Я мечталъ, стараясь отпечатлть, дабы сохранить въ моей памяти навсегда,— чудные виды, а капитанъ Немо стоялъ въ это время, склонясь на столбъ покрытый мхомъ, безмолвный, задумчивый и неподвижный. Хотлъ ли онъ по этимъ обломкамъ и развалинамъ проникнуть очами ума въ тайны судьбы человческой. Запасался-ли этотъ неразгаданный человкъ чуждый ему современной — жизни, силами для борьбы изъ жизни допотопной! Ничего бы я непожалдъ за то, чтобы узнать его думы!

На этомъ мст мы пробыли цлый часъ, окруженные свтомъ шумно-клокочущей лавы. Въ довершеніе всего блеснувшая изъ за тучъ луна уранида свои лучи въ массу водъ и невообразимо эффектно освтила потонувшій міръ. Капитанъ Немо, бросивши послдній взглядъ на необозримую долину, махнулъ рукой мн и я пошелъ за нимъ.

Сошедши съ горы и пройдя лсъ мы увидли маякъ Нырка мерцавшій вдали какъ звздочка. Нашъ путь былъ прямо на него…— И когда мы вошли на наше судно насъ привтствовали первые лучи утренней зари.

ГЛАВА 11.

Необыкновенная бухта.

На другей день, 20 февраля, я всталъ очень поздно. Когда пришелъ ко мн Консейль — я ему разсказалъ о нашемъ ночномъ путешествіи, а такъ какъ ставни не были закрыты, то онъ еще могъ видть вскользь часть пропавшаго материка. Цлый день я съ Консейлемъ любовался видами изчезнувшей земли и наблюдалъ за встрчающимися породами рыбъ, которыя впрочемъ не особенно рзко отличались отъ рыбъ другихъ океановъ.

На другой день, когда я вошелъ въ залу, было около восьми часовъ, до меня доходилъ шумъ съ платформы, слдовательно Нырокъ былъ на поверхности воды, но между тмъ не было ни малйшей качки.

Я направился къ подъемной двери. Она была отворена, но, вмсто ожидаемаго мною свта, я очутился въ глубокомъ мрак. Не ошибся-ли? Вроятно еще ночь не прошла. Я не зналъ что и подумать, но чей-то голосъ окликнулъ меня:

— Это вы, господинъ Аронаксъ?

— Ахъ, милостивый государь, возразилъ я, гд мы находимся?

— Подъ землей.

— Какъ подъ землей! воскликнулъ я. Я не понимаю.

— Какъ скоро зажжется маякъ, сейчасъ же все объяснится.

И дйствительно, какъ только зажгли маякъ, капитанъ Немо объяснилъ мн, что Нырокъ подземнымъ ходомъ прошелъ въ отверстіе потухшаго вулкана, изъ котораго образовалось озеро. Оно служило для подводнаго судна самой безопасной бухтой, потому что кром капитана Немо никому не было извстно. Въ этой бухт Нырокъ запасался каменнымъ углемъ, изъ котораго добывался натрій, необходимый для электричества.

Подводное судно въ этой гавани простояло цлыя сутки.

ГЛАВА 12.

Фотографическіе ландшафты.

Съ 23 февраля до 12 марта, Нырокъ, держась средины Атлантическаго океана, уносилъ насъ ежедневно со скоростью пятисотъ верстъ въ сутки.

Недъ-Ландъ былъ въ отчаянь, въ открытомъ океан лишеннымъ острововъ, не было возможности оставить подводное судно.

Я испытывая однообразіе жизни на Нырк, отъ нечего длать, занялся съ Консейлемъ классификаціей, встрчающихся въ этомъ мор, рыбъ, надо замтить, что особенныхъ породъ намъ почти не попадалось.

13 марта Нырокъ занимался измреніями глубины, это обстоятельство меня въ высшей стелени интересовало

Подводное судно проплыло шестьдесятъ пять тысячъ верстъ со времени начала нашего путешествія.

Въ этотъ день капитанъ Немо приказалъ погрузить Нырокъ на возможно крайнюю глубину, онъ опустился, дйствительно очень низко, не смотря насильное давленіе, которому онъ подвергался.

— Какой необыкновенный видъ, вскричалъ я, когда подводное судно достигло такихъ глубокихъ слоевъ, куда человкъ еще никогда не проникалъ! Взгляните, капитанъ, на эти чудныя скалы, на эти послдніе слои земнаго шара, гд уже невозможна жизнь. Жаль отъ всей души, что мы должны довольствоваться только однимъ воспоминаніемъ о нихъ!

— Не желаете-ли, спросилъ меня капитанъ Немо,— вынести отсюда боле чемъ воспоминаніе?

— Извините, я васъ ршительно не понимаю, возразилъ я.

— Я хочу сказать вамъ, что ничего нтъ легче, какъ снять фотографическій видъ съ этихъ послднихъ словъ земнаго шара.

Не усплъ я еще отвтить на предложеніе капитана Немо, какъ въ залу принесенъ былъ фотографическій аппаратъ. Нырокъ былъ остановленъ и снарядъ навели на ландшафты морскаго дна и черезъ нсколько секундъ мы получили необыкновенно удачный негативъ.

Трудно описать это собраніе гладкихъ, черныхъ скалъ, безъ всякой растительности, отличающихся причудливыми формами и устойчиво расположенныхъ на песчаномъ ковр, который блестлъ отъ лучей электрическаго свта распространявшагося съ Нырка.

Когда нсколько неготивовъ различныхъ ландшафтовъ были готовы, капитанъ Немо сказалъ мн:

— Не слдуетъ злоупотреблять прочностью Нырка — пора и вернуться на поверхность воды.

— Вернемтесь, отвчалъ я.

— Держитесь.

Не усплъ я еще сообразить предостереженіе капитана, какъ меня отбросило на коверъ.

По сигналу капитана Нырокъ былъ поставленъ вертикально и поднимался вверхъ съ поразительной быстротой. Не было возможности разглядть что-либо. Въ четыре минуты онъ миновалъ 20 верстъ.

ГЛАВА 13.

Киты и кашалоты.

14 марта, около 11 часовъ утра, находясь на поверхности воды, Нырокъ попалъ въ стадо китовъ.

— Ахъ! вскричалъ Недъ-Ландъ,— если-бы я въ настоящее время находился на китоловномъ судн — эта встрча доставила-бы мн большое удовольствіе. Тысячу чертей! Зачмъ я связанъ съ этимъ проклятымъ подводнымъ судномъ?

— Неужели, почтеннйшій Канадецъ, возразилъ я,— вы еще не отреклись отъ своихъ прежнихъ мечтаній о ловл?

— Разв въ состояніи китоловъ забыть свое прежнее ремесло, господинъ профессоръ? возразилъ Недъ.

— Правда-ли, спросилъ Консейль, что киты въ состояніи потопить корабль?

— Корабль, не думаю, возразилъ я. Впрочемъ разсказываютъ, что въ 1820 году, въ этихъ самыхъ южныхъ моряхъ, одинъ китъ бросился на Эссексъ и отбросилъ его съ страшною силой,— волны проникли въ корму, и Эссексъ потонулъ почти въ тотъ же моментъ.

Недъ двусмысленно посмотрлъ на меня.

— Что до меня касается, сказалъ онъ, то разъ китъ ударилъ по моей лодк. Весь экипажъ подбросило на шесть метровъ въ вышину. Но въ сравненіи съ китомъ господина профессора, мой китъ никакъ не больше какъ щенокъ.

— А долго живутъ эти великаны? спросилъ Консейль.

— Тысячу лтъ, отвчалъ Недъ-Ландъ.

— Откуда вы почерпнули эти свднія, почтеннйшій китоловъ?

— Изъ разсказовъ.

— А почему это разсказываютъ?

— Потому что знаютъ.

— Нтъ, Недъ, этого не знаютъ, но только предполагаютъ, на основаніи нкоторыхъ данныхъ,

Между тмъ китъ все ближе и ближе приближался. Канадецъ пожиралъ великана глазами.

— Ахъ, это уже не одинъ, а цлое стадо! И я, несчастный, ничего не въ состояніи здсь сдлать.

— Но, другъ Недъ, прежде нежели приходить въ отчаянье, не благоразумнй-ли спросить позволенія у капитана поохотиться.

Еще Консейль не докончилъ своей фразы, какъ Канадецъ скрылся уже въ подъемную дверь и бросился отыскивать капитана. Черезъ нсколько минутъ, они оба вышли на платформу.

Капитанъ Немо посмотрлъ на стадо китовъ, игравшихъ на поверхности волнъ въ разстояніи одной мили отъ Нырка.

— Это южные киты, проговорилъ онъ. Здсь было-бы чмъ обогатиться цлому флоту китоловныхъ судовъ.

— Милостивый государь, спросилъ Канадецъ,— не могу-ли я поохотиться за ними, хоть бы для того только, чтобы не забыть китоловнаго ремесла.

— Къ чему, отвчалъ капитанъ Немо — охотиться — только для одного истребленія. Для нашего судна вовсе не нуженъ китовый жиръ…. Наконецъ у нихъ и безъ васъ много своихъ естественныхъ враговъ: кашалоты, мечъ-рыба, пила — рыба.

Пусть вообразить себ читатель выраженіе лица Канадца во время этого нравоученія. На самомъ дл капитанъ былъ правъ: варварство и необузданная жадность охотниковъ скоро приведутъ къ тому, что не останется ни одного кита въ океан.

Канадецъ просвисталъ сквозь зубы и обратился къ намъ спиной, засунувъ руки въ карманъ.

— Я былъ правъ, обратился ко мн капитанъ Немо, утверждая, что бдные киты имютъ много естественныхъ враговъ. Имъ сейчасъ придется имть дло съ сильнымъ непріятелемъ. Всмотритесь, господинъ Аронаксъ, и вы увидите въ восьми миляхъ отсюда, эти двигающіяся черныя точки.

— Я вижу, отвчалъ я.

— Это кашалоты. Мн случалось встрчать ихъ нсколько разъ стадами отъ двухъ до трехъ сотъ штукъ. Охотникамъ честь и хвала, что они истребляютъ этихъ вредныхъ животныхъ.

— При послднихъ словахъ Канадецъ быстро приблизился.

— Есть еще время спасти китовъ, сказалъ я, обращаясь къ капитану.

— Безполезно рисковать жизнію, господинъ профессоръ, достаточно одного Нырка, чтобы разогнать этихъ жестокихъ животныхъ, Судно вооружено стальнымъ бивнемъ, который, я надюсь, превзойдетъ острогу господина Неда.

— Неслыханая вещь сражаться съ кашалотами, вооружившись бивнемъ, не стсняясь рзко возразилъ Канадецъ.

— Повремените, господинъ профессоръ, сказалъ капитанъ Немо, мы васъ угостимъ необыкновенной охотой. Жалть этихъ свирпыхъ животныхъ нечего. Они состоятъ только изъ пасти и зубовъ.

Когда кашалоты приблизились — и замтили китовъ, приготовились къ нападенію. Можно было заране предвидть побду кашалотовъ и по лучшей организаціи и по численности.

Время наступило подать помощь китамъ. Нырокъ погрузился въ воду. Консейль, Недъ-Ландъ и я расположились у оконъ зала. Капитанъ Немо отправился къ рулевому, чтобы дйствовать своимъ подводнымъ судномъ какъ истребительной машиной. Вскор я почувствовалъ ускоренные удары винта, и увеличивающуюся быстроту вашего хода.

Когда Нырокъ подошелъ, битва между кашалотами и китами уже началась. Судно дйствовало такимъ образомъ, чтобы врзаться въ стадо кашалотовъ. Сперва они не обратили вниманія на новое чудовище, вмшавшееся въ ихъ сраженіе^, но скоро принуждены были отступить отъ его ударовъ.

Какая необыкновенная борьба! Самъ китоловъ скоро пришелъ въ восхищеніе и кончилъ тмъ, что захлопалъ въ ладоши. Нырокъ превратился въ грознагобагрильщика. Онъ устремлялся на эти мясистыя массы и разскалъ ихъ на части. Уничтоживъ одного кашалота, онъ направлялъ свой бивень на другаго, двигался переднимъ и заднимъ ходомъ, чтобы не упустить жертву.

Цлый часъ продолжалась эта чудовищная бойня, отъ которой кашалоты не могли спастись. Нсколько разъ, соединившись по нсколько штукъ, они пробовали своей массой раздавить Нырокъ. Въ открытыя окна были видны ихъ огромныя челюсти, усянныя клыками, и ихъ страшные глаза.

Канадецъ, не владвшій собой, угрожалъ имъ и ругалъ ихъ непечатно.

Наконецъ стадо кашалотовъ разсялось, воды сдлались покойными. Я чувствовалъ, что мы поднимаемся на поверхность воды. Подъемная дверь отворилась и мы бросились на платформу.

Океанъ былъ сплошь покрытъ обезображенными трупами. Ужасный взрывъ не могъ бы съ большей силой распластать эти массы. Нсколько испуганныхъ кашалотовъ плыли въ отдаленіи. Волны были кровавы на разстояніи нсколькихъ миль.

Капитанъ Немо тоже вышелъ на платформу.

— Что скажете, господинъ Канадецъ? спросилъ онъ.

— Ничего особеннаго, господинъ капитанъ, отвчалъ Недъ-Ландъ — это дйствительное удивительное зрлище, но я не мясникъ, а охотникъ, а это совершеннйшая бойня.

— Это уничтоженіе вредныхъ животныхъ, возразилъ капитанъ,— но Нырокъ не ножъ мясника.

— Я предпочитаю свою острогу, возразилъ Канадецъ.

— У всякаго свой вкусъ, отвчалъ капитанъ Немо, не спуская глазъ съ китолова.

Я боялся, чтобы не произошло ссоры между Канадцемъ и капитаномъ Немо, но они забыли свое раздраженіе при вид кита, къ которому подплывалъ въ это время Нырокъ.

Несчастное животное, не успвши спастись отъ зубовъ кашолота, лежало на боку, израненное во многихъ мстахъ, и было мертво.

Капитанъ Немо приблизилъ Ныркъ къ трупу. Двое матросовъ взошли на тло кита и надоили изъ его грудей, находящееся въ нихъ, молоко, котораго набрали три бочки.

Это прекрасное молоко вносило пріятное разнообразіе въ нашу обыденную пищу.

ГЛАВА 14.

Сплошной ледъ.

Нырокъ стремился къ югу. Неужто въ самомъ дл, нашъ сорви-голова, капитанъ Немо хотлъ достигнуть полюса?

Я сомнвался въ этомъ, потому что до сихъ поръ вс попытки проникнуть до этого пункта земнаго шара были тщетны.

Однако, 14-го марта, я увидлъ подъ 55 широты, плавающіе льды, о которые разбивались волны. Нырокъ держался на поверхности водъ.

Канадцу приходилось въ былыя времена бывать, охотиться въ этихъ моряхъ, и ему было это зрлище, не въ диковинку. Но я съ Консейлемъ приходилъ въ восхищеніе.

Чмъ дале мы подвигались къ югу, тмъ эти плавающіе острова становились обширнй и многочисленнй. Полярныя птицы садились на нихъ тысячами.

Это были глупыши, буревстники и пуффины, оглушавшіе насъ своимъ крикомъ.

Во время этого необыкновеннаго плаванія, среди ледяныхъ массъ, капитанъ Немо часто присутствовалъ на платформ своего подводнаго судна. Нердко онъ самъ управлялъ Ныркомъ съ удивительною ловкостью и не разу не столкнулся съ ледяными плавающими островами.

Температура воздуха была довольно низкая. Градусникъ на открытомъ воздух показывалъ ниже нуля. Но мы были тепло одты въ меха, добытые съ тюленей и морскихъ выдръ.

Нырокъ, нагрваемый электричествомъ, ни капли не страшился холодовъ, да и безъ нагрванія онъ легко могъ обойтись — ему стоило только погрузиться на нсколько слоевъ внизъ.

15-го марта, мы прошли широту острововъ Шотландскихъ и южныхъ Оркнейскихъ. Капитанъ Немо сообщилъ мн, что эти острова были прежде переполнены стадами тюленей, но англійскіе и американскіе китоловы въ своей безмрной алчности, перебивъ береженъ самокъ, уничтожили на островахъ прежнюю кипучую жизнь.

16 Марта льды окружали насъ со всхъ сторонъ и даже застилали горизонтъ. Однако капитанъ Немо съ своимъ судномъ направлялся все дале.

— Но куда же онъ плыветъ? спрашивалъ я.

— Впередъ, отвчалъ Консейль. А когда ему нельзя будетъ плыть дале, онъ остановится.

— Это еще вопросъ, отвчалъ я.

Часто, не видя никакого выхода, я думалъ, что мы окончательно затерты ледяными глыбами, но ловкій капитанъ Немо по самымъ малйшимъ признакамъ открывалъ новые проходы. Онъ никогда не ошибался.

Наконецъ 18 марта, посл многочисленныхъ безплодныхъ натисковъ, Нырокъ окончательно заслъ, это была уже неподвижная переграда, образовавшаяся изъ сплотившихся вмст льдовъ.

— Сплошной ледъ! вскричалъ Недъ-Ландъ.

Предъ нами исчезли вс признаки моря. Все замерзло, даже звукъ. Нырокъ волей неволей долженъ былъ покончить свой ршительный путь посреди ледянаго про. странства.

— Господинъ профессоръ, сказалъ мн въ этотъ день Канадецъ, если вашъ другъ поплыветъ дале…!

— Что же тогда?

— Онъ будетъ молодецъ.

— Почему же?

— Потому что никто не въ состояніи миновать сплошнаго льда. Онъ могучъ, но природа могущественнй его.

— Ты правы, Недъ, но, сознаюсь, мн весьма интересно знать, что находится за этимъ сплошнымъ льдомъ.

— Извстно, что находится позади этого сплошнаго льда, замтилъ Недъ-Ландъ.

— Что же, однако? спросилъ я.

— Все одинъ ледъ.

— Вы уврены въ этомъ, Недъ, а я еще нтъ. Вотъ почему мн и любопытно посмотрть.

— Ну, такъ вамъ приходится отказаться отъ вашего желанія. Вы съ своимъ капитаномъ не пойдете дале. И противъ его желанія придется вернуться на сверъ.

Недъ-Ландъ, сознаюсь, былъ правъ — по сплошному льду плавать было невозможно.

И дйствительно, не смотря на различныя средства употребленныя для того, чтобы разсчь воды, Нырокъ приговоренъ былъ къ бездйствію. Вернутся назадъ тоже не было возможности, потому что проходы позади насъ замерзли. Итакъ поведеніе капитана Немо было безразсудно.

Я находился въ это время на платформ, капитанъ, долго обсуждавшій критическое положеніе, сказалъ обернувшись ко мн:

— Что вы думаете о случившемся, господинъ профессоръ?

— Я полагаю, милостивый государь, что мы заключены.

— Заключены. Что вы подъ этимъ подразумваете.

— Я подъ этимъ подразумваю, что мы не въ состояніи идти ни впередъ, ни назадъ, однимъ словомъ неможемъ двинуться съ мста.

— Слдовательно, господинъ профессоръ, вы убждены, что Нырокъ не въ состояніи освободиться.

— Врядъ-ли, капитанъ, можно расчитывать на оттаянье льда.

— Ахъ, господинъ натуралистъ, возразилъ капитанъ Немо иронически — вы неисправимы, вамъ все кажется препятствіемъ. Поврьте мн, что Нырокъ не только освободится отъ сжавшихъ его льдомъ, но даже поплыветъ впередъ.

— Дальше на Югъ? спросилъ я капитана, смотря на него во вс глаза.

— Да, Нырокъ поплыветъ къ полюсу.

— Къ полюсу! вскричалъ я недоврчиво.

— Да, холодно и ршительно отвчалъ капитанъ — мы поплывемъ къ полюсу, вамъ извстно, что я управляю Ныркомъ какъ хочу.

Мн былъ извстенъ этотъ человкъ, смлый до дерзости! Но разрушить преграды, окружающія южный полюсъ было безумнымъ предпріятіемъ, могущимъ, родиться только въ голов сумасшедшаго.

Мн вздумалось спросить капитана Немо — не открылъ-ли онъ уже этотъ полюсъ, котораго еще не касалась нога человческая?

— Нтъ еще, господинъ профессоръ, отвчалъ онъ. Мы его вмст откроемъ. Тамъ, гд другимъ неудалось, намъ удастся. Но завряю васъ Нырокъ пойдетъ, дале.

— Я врю вамъ, возразилъ я иронически. Плывемте впередъ! Для насъ несуществуетъ препятствій. Взорвемъ этотъ сплошной ледъ, а если онъ этому не поддастся, дадимъ крылья Нырку и онъ пролетитъ надъ нимъ.

— Нтъ, не надъ нимъ, а подъ нимъ, спокойно возразилъ капитанъ Немо.

— Подъ нимъ! вскричалъ я.

Голова моя прояснилась, я понялъ намренье капитана.

— Я замчаю, что мы начинаемъ понимать другъ друга, сказалъ капитанъ съ улыбкой. Если у полюса возвышается земля, Нырокъ остановится предъ нею, если, напротивъ, его омываетъ море — то мы дойдемъ до самаго полюса.

— Это любопытно, отвчалъ я, воодушевляясь.

— Единственное затрудненіе заключается въ томъ, что намъ придется остаться нсколько дней въ вод, не возобновляя запаса воздуха, и слдовательно не освжая его.

— Это еще не особенная бда, возразилъ я. Нырокъ снабженъ достаточными резервуарами, мы ихъ накачаемъ и они намъ будутъ доставлять необходимый кислородъ.

— Прекрасно сказано, господинъ профессоръ, отвчалъ капитанъ. Но я не желаю, чтобы вы обвиняли, меня въ сумасбродств, и буду вамъ возражать.

— Разв вы имете что возразить?

— Только въ одномъ. Если у южнаго полюса находится море, то очень легко можетъ статься, что оно совершенно подернуто льдомъ и къ такомъ случа намъ невозможно будетъ выбраться на воздухъ!

— Но разв вы забыли, что Нырокъ снабжёнъ страшнымъ бивнемъ, который въ состояніи пробить ледяное поле.

— Да, вы сегодня, господинъ профессоръ, восхищаете меня своею находчивостью!

— Къ тому же, капитанъ, продолжалъ я, увлекаясь все боле и боле,— отчего не предположить, что у южнаго полюса море также свободно, какъ и у свернаго…. Наконецъ я полагаю, что въ обоихъ этихъ пунктахъ земнаго шара находится или земля или свободное отъ льдовъ море.

— Я раздляю ваше мнніе, господинъ профессоръ, отвчалъ капитанъ Немо. Я только замчу вамъ, что вы сначала забросали меня возраженіями, а теперь трактуете за мой проэктъ.

Капитанъ Немо былъ правъ, я перешелъ границы смлости — и самъ теперь убждалъ его отправиться къ полюсу.

По окончаніи нашего разговора начались приготовленія къ этому смлому предпріятію. Грандіозные насосы Нырка, накачивали воздухъ въ резервуары и запасали его при высокомъ давленіи.

Въ четыре часа капитанъ Немо увдомилъ меня, что подъемная дверь скоро опустится. Я вошелъ на платформу на нсколько минутъ подышать свжимъ воздухомъ. Погода была ясная, на неб ни одного облачка — но въ воздух было холодно, барометръ показывалъ 12 ниже нуля.

Въ это же время десять матросовъ взошли на палубу Нырка и разбили ледъ вокругъ подводнаго судна, когда эта операція была кончена мы вс вошли во внутренность Нырка, посл этого резервуары наполнились водой и судно опустилось.

Я расположился съ Консейлемъ въ зал, когда Нырокъ достигъ глубины восьмисотъ метровъ, мы поплыли со скоростью экстреннаго позда подъ ледяной корой.

До втораго часа ночи я съ Консейлемъ наблюдали море, освщаемое электричествомъ, но къ сожалнію мы не видали рыбъ, он не живутъ въ этихъ мстностяхъ.

ГЛАВА 15.

Надежда и страхъ.

19-го марта, на слдующій день, въ сумерки я занялъ свое прежнее мсто въ зал. Нырокъ въ это время медленно поднимался на поверхность.

Сердце мое удивительно волновалось. Быть или не быть въ свободной атмосфер полюса?

Вдругъ, я почувствовалъ содроганіе, и понялъ, что Нырокъ ударился объ ледяную кору, которая была въ настоящее время толще, чмъ въ то время, какъ мы опускались 18-го марта. Это непредвиднное обстоятельство не общало ничего хорошаго.

Въ продолженіи этого дня Нырокъ нсколько разъ пробовалъ пробить висвшій надъ нимъ потолокъ, но вс попытки были тщетны, толщина коры увеличилась почти вдвое, и только къ вечеру начало замчаться пониженіе.

Ночь я провелъ тревожно. Поочередно я испытывалъ надежду и страхъ. Я просыпался и поднимался съ постели нсколько разъ, къ утру ледяная кара становилась съ каждой верстой тоньше и тоньше.

Наконецъ, въ шесть часовъ утра, 20 то марта, дверь залы отворилась. На порог показался капитанъ Немо и произнесъ:

— Открытое море!!!

ГЛАВА 16.

Южный полюсъ.

Я кинулся на платформу.

— Мы у полюса? взволнованнымъ голосомъ спросилъ я.

— Не знаю, отвчалъ капитанъ Немо.— Въ полдень мы опредлимъ широту и долготу.

Миляхъ въ десяти къ югу отъ Нырка поднимался островокъ на высоту двухъ сотъ метровъ. Черезъ часъ мы добрались до него, а черезъ два обошли уже кругомъ этого острова.

Узкій каналъ отдлялъ этотъ островъ отъ обширной земли, границъ, которой мы не могли видть.

Нырокъ опасаясь ссть на мель не подошелъ къ самому материку, а остановился отъ него въ нкоторомъ разстояніи и спустилъ шлюпку, на которую сли: капитанъ Немо, два матроса, Консейль и я.

Когда шлюпка приблизилась къ песчаному берегу, мой слуга Консейль намревался спрыгнуть на материкъ, но я остановилъ его и обратился къ владтелю Нырка съ слдующей фразой:

— Капитанъ, вамъ принадлежитъ честь, первому коснуться открытаго материка.

— Вы правы, господинъ профессоръ, и я только потому ршаюсь ступить на эту полярную землю, что до сихъ поръ ни одно человческое существо не касалось ея.

Съ послдней фразой онъ выпрыгнулъ изъ шлюпки и ступилъ на песчаный берегъ. Онъ былъ въ высшей степени взволнованъ. Онъ взошелъ на скалу, и скрестивъ руки съ восторженнымъ видомъ казалось принималъ въ свое владніе эти области южнаго полюса. Минутъ съ пять онъ находился въ такомъ экзальтированномъ состояніи, потомъ обратился ко мн:

— Не желаете-ли ступить на берегъ, господинъ профессоръ? закричалъ онъ.

Я вышелъ вмст съ Консейлемъ.

Почва состояла изъ красноватаго туфа {Осадки извести, отлагаемые нкоторыми водами.}, издали представлялась будто усыпанной толченымъ кирпичемъ. Повсюду виднлись слды вулканическаго происхожденія. Въ нкоторыхъ мстахъ я замтилъ дымовыя отверстія, изъ которыхъ несло срнымъ запахомъ, это обстоятельство указывало, что внутренній огонь еще не потухъ. Я взошелъ на высокую скалу, и посл долгаго обозрнія окружающей меня мстности все-таки нигд не увидалъ дйствующаго вулкана.

Растительность материка была очень бдная. Мхи и водоросли были господствующими растеніями.

Берегъ былъ усыпанъ разнаго рода молюсками, которыя служили пищею морскимъ животнымъ.

Жизнь кипла только въ воздух. Всевозможныя породы птицъ порхали, кружились и оглушали насъ своими криками, он нисколько не пугались нашего присутствія и шыыряли у насъ подъ ногами. Пингвины издавали дикіе крики и, собравшись большими обществами, сидли неподвижно.

Въ воздух проносились альбатросы, черные какъ сажа, ихъ зовутъ коршунами океана, громадные глупыши, враги тюленей, которыхъ они нердко заклевываютъ, утки, цвтъ пера которыхъ перемшанный чернымъ съ блымъ, и наконецъ пестрели, про которыхъ я замтилъ Консейлю, что они такъ жирны, что употребляются нкоторыми островитянами вмсто свчки, которые продваютъ ихъ черезъ тло фитиль.

Пройдя еще съ версту, намъ представилась почва, изрытая ямами, имвшими видъ гнздъ для кладки яицъ, изъ которыхъ выпорхали стаи птицъ.

Капитанъ Немо распорядился поймать ихъ нсколько сотенъ, такъ какъ ихъ мясо не только годно было въ употребленіе въ пищу, но еще при этомъ было чрезвычайно вкусно. Эти птицы ростомъ были съ гуся, ихъ брали даже руками, потому что они и не думали спасаться.

Въ то время какъ я съ капитаномъ Немо прогуливались по материку, съ Нырка были закинуты сти, и я съ восхищеніемъ принялся изучать рыбъ, которыхъ, поймали. Моимъ глазамъ представилось много интересныхъ экземпляровъ.

На слдующій день, 21-го марта, снгъ пересталъ идти, но холодъ немного усилился. Термометръ показывалъ 2 ниже нуля. Погода стояла ясная и я надялся, что сегодня намъ удастся опредлить то мсто, на которомъ мы находились, ибо въ предъидущій день всдствіи тумана нельзя было дйствовать астрономическими инструментами.

Я съ Консейлемъ, не дожидаясь капитана Немо, слъ въ шлюпку и отправился на материкъ.

Милліоны пернатыхъ своими криками оживляли землю, которую раздляли съ стадами млекопитающихъ, глядвшихъ на насъ своими добрыми глазами.

Эти млекопитающія были тюлени различныхъ породъ. Имъ еще не приходилось сталкиваться съ людьми, и потому они не пугались нашего присутствія. Я насчиталъ ихъ такое громадное количество, котораго бы хватило на цлою флотилію промысловыхъ судовъ.

— Я, съ позволенья ихъ милости, замтилъ Консейль, очень радъ, что нашъ другъ Недъ-Ландъ остался на Нырк.

— Что такъ?

— Страстный охотникъ не оставилъ бы въ поко ни одного животнаго

— Я раздляю твое мнніе, что намъ трудно бы было помшать истреблять этихъ добрыхъ тюленей. А пролитіе крови безвредныхъ животныхъ дйствуетъ возмутительно на капитана Немо… Однако, что-же мы остановились, пойдемъ впередъ!

Часы показывали восемь, слдовательно до того времени, когда можно будетъ приступить къ астрономическимъ наблюденіямъ — оставалось еще около четырехъ часовъ. Этимъ временемъ мы могли свободно воспользоваться. Мы направились къ заливу, который входилъ въ береговыя скалы.

Куда ни взглянешь — всюду видишь тюленя или моржа, они въ вод и на суш находились въ весьма граціозныхъ позахъ.

Я, между прочимъ, обратилъ вниманіе Консейля на развитіе мозговыхъ полушарій у этихъ смышленыхъ животныхъ. Посл человка, изъ всхъ животныхъ, одни только ластоногія имютъ больше мозга. На этомъ основаніи моржи и тюлени весьма способны и понятливы, они легко длаются ручными, и я полагаю, что тщательно выдресированные, они были-бы весьма полезны человку при рыбной ловл.

Между моржами и тюленями появлялись морскіе слоны, съ короткимъ и подвижнымъ хоботомъ.

— Эти животныя не опасны? спросилъ меня любознательный Консейль.

— Нтъ, они спокойны, когда ихъ не трогаютъ, отвчалъ я, но если тюлень защищаетъ своего детеныша — онъ ужасенъ, бывали примры, что онъ нердко разбивалъ судна рыбаковъ.

Мы прошли еще нсколько верстъ и остановились передъ одной изъ возвышенностей, въ это время вдали послышалось мычанье.

— Ага! вскричалъ Консейль,— концертъ быковъ.

— Нтъ, возразилъ я,— концертъ моржей.

— Они дерутся.

— Дерутся или рзвятся.

— Съ позволенья ихъ милости, надо посмотрть на это.

— За чмъ-же дло стало, Консейль?— Пойдемъ!

И мы отправились по скользкимъ обледнелымъ камнямъ. Достигнувъ верхняго гребня горы, нашимъ взорамъ представилась блая равнина, сплошь покрытая моржами, ластоногія животныя играли между собой — слдовательно мычанье было выраженіемъ радости, а не злобы.

Проходя около этихъ морскихъ животныхъ, я отлично могъ расмотрть ихъ, потому что они не трогались съ мста. Кожа у нихъ толстая и бугорчатая, желто-коричневаго цвта, шерсть короткая и рдкая.

Обозрвъ стадо моржей, я отправился назадъ — такъ какъ было уже одиннадцать часовъ — мн хотлось присутствовать при астрономическихъ наблюденіяхъ капитана Немо. Однако я мало расчитывалъ, чтобы солнце выглянуло въ этотъ день.

Въ половин двнадцатаго мы достигли базальтовой скалы, на которой расположился съ своими инструментами капитанъ Немо..

Я сталъ около него, устремивъ глаза на сверную часть горизонта.

Но напрасно мы ожидали появленія солнца — оно какъ и вчера не показалось ни на одну секунду.

— Итакъ, до завтра, придется отложить наблюденія, сказалъ капитанъ, и вернулся на Нырокъ.

Я съ Консейлемъ до пяти часовъ остались на берегу, тутъ мн попался любопытный предметъ, а именно яйцо пингвина, замчательное по своей громадности, за которое любитель рдкостей охотно заплатилъ-бы тысячу франковъ,

Яйцо это было изчерчено словно гіероглифъ {Древнія египетскія письмена, остатки которыхъ находятся, на египетскихъ памятникахъ, состоящія изъ изображеній разныхъ предметовъ значеніе которыхъ до сего времени вполн не разгадано.} и длало его вслдствіе этого рдкой вещицей. Я отдалъ свою находку Консейлю, который очень бережно доставилъ ея на Нырокъ.

На слдующій день въ пять часовъ утра я вышелъ на платформу. Я засталъ тамъ капитана Немо.

— Небо разъясняется, сказалъ онъ мн. Я надюсь, что намъ сегодня боле посчастливится, чмъ въ предъидущіе дни. Позавтракавъ, мы отправимся на материкъ, чтобы выбрать удобный пунктъ для наблюденія.

Посл завтрака сли въ шлюпку: я и капитанъ Немо съ двумя матросами, при насъ были слдующіе инструменты: хронометръ, барометръ и зрительная трубка.

Во время нашего перезда на шлюпк я видлъ множество китовъ, принадлежащихъ къ тремъ видамъ, свойственнымъ этимъ морямъ: настоящаго кита, у котораго нтъ спиннаго плавника, горбуна съ громадными бловатыми плавниками, и коричнево-желтаго кита, который быстрй и проворнй остальныхъ родичей. Издалеко слышно его приближеніе, потому что онъ очень высоко извергаетъ столбы пара, которые похожи на столбы дыма.

Воды южнаго полюса служили, какъ видно, убжищемъ китообразнымъ, которыя прятались отъ алчности промышленниковъ.

Въ девять часовъ шлюпка причалила къ берегу.

Мы отправились къ утесу, на вершину котораго взбирались чуть не два часа. Съ вершины мы обозрвали безконечное море. Подъ нашими ногами разстилались поля ослпительной близны. Надъ нами сіяло блдно-голубое небо. Вдали стоялъ Нырокъ, какъ бы уснувши въ волнахъ. Позади насъ, къ югу и востоку, лежалъ необозримый материкъ, представлявшій кучи утесовъ и льдинъ.

Капитанъ Немо, поднявшись на самую вершину, тотчасъ-же опредлилъ высоту утеса.

Безъ четверти въ двнадцать, солнце, которое до сихъ поръ видно было только вслдствіе преломленія лучей, показалось золотымъ дискомъ {Видимая поверхность планетъ. 2) игра древнихъ, состоящая въ бросаніи металлическаго или каменнаго, выпуклаго съ двухъ сторонъ круга, въ цль.} и разбросало свои послдніе лучи по этой пустынной земл и морямъ, которыхъ еще никогда не касался человкъ.

Капитанъ Немо, вооруженный зрительной трубкой, наблюдалъ свтило, которое мало-по малу погружалось въ море.

Я сильно волновался.

Если солнечный дискъ на половину закроется въ полдень, то мы, слдовательно, находимся у полюса.

— Полдень! воскликнулъ я.

— Южный полюсъ! отвтилъ мн капитанъ Немо, передавая зрительную трубу.

Дйствительно дневное свтило перерзалось горизонтомъ на дв равныя части.

ГЛАВА 17.

По памяти, какъ по грамот.

Въ ту минуту, когда я наблюдалъ, какъ послдніе лучи озолотили вершину утеса и какъ они ложились по его склону — капитанъ Немо оперся рукой на мое плечо и началъ разсказывать по памяти, какъ по грамот слдующее:

— Въ 1600 году, голландецъ Гериткъ, увлеченный теченіемъ и бурею, достигъ 64 южной широты и открылъ Новошотландскіе острова.

Въ 1773 году, 17 января, славный и отчаянный Кукъ достигъ 67 30′ широты, и въ 1774 году, 30 января, на стодевятомъ меридіан онъ достигъ 71 15′ широты.

Въ 1819 году, русскій Беллинсгаузенъ находился на шестьдесятъ девятомъ градус широты, а въ 1821 году, на 66^ои на 111 западной долготы.

Въ 1820 году, англичанинъ Брунсфильдъ былъ остановленъ на 65. Въ томъ же году, американецъ Моррель, повствованія котораго впрочемъ весьма сомнительны, нашелъ море свободнымъ подъ 70 14′ широты.

Въ 1825 году, англичанинъ Поуэль не могъ переплыть 62. Въ томъ же году, простой промышленникъ за ластоногими животными, англичанинъ Уэддель, поднялся до 72 14′ широты по тридцать пятому мередіану и до 74 и 15′ по тридцать шестому.

Въ 1829 году, англичанинъ Форстеръ открылъ южный континентъ подъ 63 26′ широты и подъ 66 26′ долготы.

Въ 1831 году, англичанинъ Биско, 3 февраля, открылъ землю Эндерби подъ 68 50, въ 1832 году, 5 февраля, землю Аделаиды подъ 67, а 21 числа того же года и мсяца Грогамскую землю подъ 64 45′ широты.

Въ 1838 году французъ Дюмонъ-Дювиль, остановленный сплошными льдами подъ 62 57′ широты, открылъ землю Людвига-Филиппа, а въ 1810 году, ему посчастливилось 21 января открыть землю Аделію подъ 66 30, и черезъ восемь дней подъ 64 40′ Кларійскій берегъ.

Въ 1838 году, англичанинъ Уильксъ дошелъ до 69′ параллели.

Въ 1839 году англичанинъ Бальни открылъ землюСабрину, на границ полярнаго круга.

Въ 1812 году, англичанинъ Джемсъ-Россъ, 12 января, открылъ землю Викторіи подъ 76 56′ широты и 171 7′ восточной долготы. Черезъ 11 дней онъ былъ на 74 параллели, самой дальней точки, до которой до тхъ поръ достигали, 27 числа того же мсяца онъ дошелъ до 76 8, 28 — до 77 32′. 2 февраля онъ дошелъ до 78 4′. Въ 1842 году онъ возвратился къ 71, который не въ состояніи былъ перейти.

Наконецъ я, капитанъ Немо, сего 21 марта 1358 года, достигъ до южнаго полюса, находящагося подъ 90, и я завладваю этой частью земнаго шара.

— Во имя кого завладваете, капиталъ?

— Во имя моего, господинъ профессоръ.

И высказавъ эту фразу, капитанъ Немо развернулъ черное знамя съ золотой буквой N и, затмъ обращаясь къ дневному свтилу, онъ крикнулъ:

— Прощай, солнце!

ГЛАВА 18.

Несчастье.

На слдующій день, рано утромъ, мы начали собираться въ обратный путь.

Былъ сильный холодъ. Созвздія блистали чудо какъ хорошо.

Термометръ показывалъ 12 ниже нуля. Холодный втеръ почти не переставалъ дуть. Показалось много льдинъ.

Слдовательно, этотъ бассейнъ, замерзая на шесть мсяцевъ, длался непроходимымъ

Что же будетъ съ китами въ продолженіи этого времени?

Надо полагать, что киты пробираются подъ льдами въ другія моря.

Тюлени и моржи остаются въ этомъ бассейн — они привыкли къ суровому климату.

Этотъ родъ ластоногихъ животныхъ продлываетъ прорубь въ ледяной кор и заботится о томъ, чтобы она не замерзала. Въ эту прорубь они высовываютъ головы и дышатъ.

Когда страшные морозы спугнутъ птицъ и он улетятъ на сверъ, тюлени и моржи остаются исключительными господами полярнаго континента.

Нырокъ началъ погружаться.

Резервуары наполнились водой. На глубин тысячи футовъ Нырокъ остановился. Винтъ его разскалъ волны, и онъ направился прямо къ сверу со скоростью 15 миль въ часъ. Къ вечеру онъ уже проходилъ подъ громаднымъ черепомъ сплошнаго льда.

Весь этотъ день я записывалъ мои наблюденія касательно южнаго полюса.

А ночью, когда я заснулъ, мн грезились вс бывшія приключенія на Нырк: охота въ подводныхъ лсахъ, Атлантида, каралловое кладбище и проч.

Въ три часа утра неожиданный толчокъ разбудилъ меня. Я приподнялся на своей кровати — но въ этотъ-же моментъ съ страшной силой меня отбросило на средину комнаты.

Я кое-какъ пробрался въ залу, гд вся мебель была опрокинута.

Внутри Нырка слышался шумъ шаговъ и неясные звуки голосовъ. Но капитана Немо не было видно. Когда я собирался уходить изъ залы, туда вошли мои товарищи.

— Что произошло? спросилъ я ихъ.

— Я думалъ отъ ихъ милости узнать, отвчалъ Консейль.

— Чортъ возьми! вскричалъ Недъ-Ландъ. Нырокъ ударился объ мель и полагаю, что ему не легко будетъ освободиться.

Въ это время я посмотрлъ на монометръ. Къ моему крайнему удивленію, онъ показывалъ глубину трехсотъ шестидесяти метровъ.

— Это странно! вскричалъ я. Слдуйте за мной, обратился я къ своимъ товарищамъ.

И мы отправились отыскивать капитана Немо. Пройдя нсколько комнатъ, мы не могли его найти и вс трое снова возвратились въ залу.

Черезъ двадцать минутъ вошелъ капитанъ, онъ былъ очень озабоченъ и не обращалъ вниманія на насъ. Онъ смотрлъ поперемнно то на компасъ, то на карту.

Когда онъ обернулся въ ту сторону, гд мы сидли, я спросилъ его:

— Приключеніе, капитанъ?

— Несчастіе, господинъ Аронаксъ.

— Серьезное?

— Можетъ статься.

— Нырокъ слъ на мель?

— Да.

— Не будетъ нескромностью съ моей стороны спросить васъ, капитан, отчего произошла эта катастрофа?

— Повернулась громаднйшая ледяная глыба, отвчалъ онъ мн. Иногда ледяныя горы подмываются и опрокидываются, какъ произошло и въ настоящемъ случа. Опрокинувшись, одна изъ этихъ массъ столкнулась съ Ныркомъ, который плылъ подъ водой.

— Но разв нтъ возможности освободить Нырокъ, сдлавъ его резервуары свободными?

— Это именно и длается теперь. Монометръ показываетъ, что Нырокъ поднимается, но къ несчастью и ледяная гора поднимается съ нимъ вмст

Во время этого разговора въ корпус произошло нкоторое колебаніе, Нырокъ выпрямлялся. Черезъ десять минутъ я сказалъ:

— Мы стоимъ прямо! Но удастся ли намъ поплыть?

— Конечно, отвчалъ капитанъ Немо, потому что резервуары еще не опорожнены, но, лишь только они будутъ пусты, Нырокъ поднимется на поверхность воды.

Капитанъ вышелъ, вскор посл этого открылись ставни.

Мы были совершенно въ вод, но по обимъ сторонамъ Нырка поднимались ослпительныя ледяныя стны. Вверху и внизу таже преграда. Итакъ несчастный Нырокъ былъ заключенъ въ настоящемъ ледяномъ тоннел {Воронка.}.

Ледяныя стны отражали свтъ маяка съ поразительной силой. Трудно описать этотъ причудливый эффектъ.

— Какое великолпіе! Какое великолпіе! вскричалъ Консейль.

— Да! отвчалъ я — это эффектнйшее зрлище, не правда ли, Недъ?

— Чортъ побери! да, возразилъ Канадецъ. Это прекрасно. Я взбшенъ, что принужденъ съ этимъ согласиться

Въ это время Нырокъ поплылъ на всхъ парахъ. Спокойный блескъ ледяныхъ стнъ перешелъ въ сверкающую молнію, которая поражала глаза, къ счастью, ставни въ окнахъ скоро закрылись.

Въ пять часовъ утра на Нырк произошло сильное содроганіе. Я догадался, что его бивень ударился объ ледяную массу.

Посл этого сотрясенія Нырокъ началъ быстро отступать, я посмотрлъ на монометръ и онъ показывалъ, что подводное судно направляется къ югу

Въ восемь сотрясеніе повторилось снова. Я поблднлъ.

Мои товарищи приблизились ко мн.

Въ эту самую минуту капитанъ Немо вошелъ въ залу. Я подошелъ къ нему.

— Дорога на югъ заперта? спросилъ я его.

— Да, господинъ Аронаксъ. Ледяная масса перевернулась и загородила выходъ.

— Мы заключены?

— Да.

ГЛАВА 19.

Чуть было не задохнулись.

О ужасъ! о гибель! Кругомъ Нырка, сверху и снизу, непроходимая ледяная стна. Я смотрлъ на капитана, лицо котораго приняло обыденное спокойное выраженіе. Онъ что-то обдумывалъ. Наконецъ заговорилъ:

— Милостивые государи, началъ онъ ровнымъ голосомъ,— при тхъ несчастныхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ мы находимся, мы можемъ умереть двоякимъ способомъ: во первыхъ раздавленными, во вторыхъ — мы можемъ легко задохнуться. Намъ слдуетъ принять мры, чтобы отвратить грозящія намъ опасности.

— Относительно удушенія, капитанъ, перебилъ я его, намъ нечего страшиться, ибо резервуары Нырка полны.

— Вы врно замтили, возразилъ капитанъ Немо, но воздуха въ нихъ достаточно только на два дня.

Затмъ капитанъ Немо вышелъ. По свисту я узналъ, что вода входитъ въ резервуары, Нырокъ началъ опускаться и остановился на глубин трехъ сотъ метровъ,— глубин, на которой держался нижній ледяной слой.

— Пріятели, сказалъ я, мы находимся въ затруднительномъ положеніи, но я полагаюсь на ваше мужество и энергію.

— Господинъ профессоръ, возразилъ мн Недъ-Ландъ для общей пользы я готовъ пожертвовать собой. Дабавлю еще, что я владю киркой не хуже остроги.

— Хорошо, Недъ, капитанъ Немо будетъ признателенъ вамъ за предложеніе. Пойдемте къ нему.

Я отправился съ китоловомъ въ гардеробную, гд матросы одвались въ непромокаемые морскіе костюмы и сообщилъ капитану о предложеніи Канадца, которое съ удовольствіемъ было принято.

Нсколько минутъ спустя въ открытыя окна Нырка я увидлъ двадцать матросовъ, между которыми находились капитанъ Немо и Канадецъ, отличавшійся, высокимъ ростомъ.

Посл непродолжительнаго сверленія окружающихъ ледяныхъ слоевъ, нижній слой оказался тоньше прочихъ и потому работа скоро началась и производилась съ неутомимою дятельностью.

По прошествіи двухъ часовъ, Канадецъ пришелъ измученный. Онъ и его товарищи были замнены новыми работниками, къ которымъ присоединились Консейль и я. Помощникъ капитана камандовалъ нами.

Пять дней продолжалась утомительная работа киркой — въ это время мы поглотили весь кислородъ, а оставшуюся частичку годнаго для дыханія воздуха нужно было беречь для аппаратовъ въ которыхъ мы работали.

Съ 27 марта отъ недостатка свжаго воздуха начинаетъ давить меня нестерпимая тяжесть. Челюсти заболли отъ звоты. Я лежалъ почти безъ сознанія. Добрый Консейль, страдая не мене меня — однако не покидалъ меня. Онъ взялъ меня за руку, успокоивалъ меня, и я еще слышалъ что онъ шепталъ:

— Ахъ! если бы я только могъ не дышать, чтобы оставить больше воздуха для ихъ милости!

Въ шестой день нашего заточенія, капитанъ Немо, находя что работа киркой подвигается, несмотря на усердіе работающихъ, очень медленно ршился раздавить ледяной слой, отдлявшій насъ отъ воды.

По его распоряженію Нырокъ направили къ пробитой нами огромной ям. Тогда наполнили резервуары водой, отчего всъ Нырка увеличился на сто тысячъ килограммовъ.

Я вскор услышалъ, не смотря на страшный гулъ въ моей голов, сотрясеніе подъ Ныркомъ. Ледъ затрещалъ и подводное судно стало погружаться.

— Мы проходимъ! прошепталъ мн на ухо Консейль.

Я не могъ ему отвтить. Лежа на диван въ библіотек, я задыхался отъ испорченнаго воздуха. Лицо мое приняло фіолетовый оттнокъ, губы посинли. Я потерялъ способность видть и слышать.

Я не зналъ сколько провелъ часовъ въ такомъ ужасномъ положеніи, но я сознавалъ начинавшуюся со мной агонію. Я чувствовалъ что, близокъ къ смерти.

Вдругъ пришелъ въ сознаніе. Въ мои легкія проникла частичка воздуха. Это мои искренніе друзья Канадецъ и Консейль жертвовали собой, чтобы спасти меня. Небольшое количество воздуха оставалось еще на дн одного аппарата и они сохранили его для меня.

Я посмотрлъ на часы. Стрлки показывали одиннадцать часовъ утра.

Наступило уже 28 марта. Нырокъ плылъ съ быстротой сорока миль въ часъ,

Въ это время подводное судно приняло наклонное положеніе, опустилось и снова поднялось на верхъ съ быстротой молніи — оно ударилось объ ледъ пробило его и вынырнуло на ледяную поверхность.

Двери открылись и свжій воздухъ проникъ во вс углы Нырка.

ГЛАВА 20

Электрическій Скатъ.

Я очнулся на платформ, но какъ я очутился на ней, не знаю. Я съ жадностью глоталъ морской воздухъ.

— Какъ живителенъ кислородъ, произнесъ Консейль. Ихъ милости нечего стсняться, его хватитъ здсь на всхъ.

Недъ-Ландъ вдыхалъ воздухъ, какъ раскаленная печка.

Мы изъ совершенно задыхавшихся скоро возвратились къ жизни. Оглядвшись кругомъ, я увидалъ, что мы были одни на платформ.

Первое, что я произнесъ, была искренняя благодарность моимъ товарищамъ. Въ агоніи они всми средствами поддерживали мою жизнь.

Я и мои товарищи не знали гд находимся, но наше невденіе было непродолжительно. Нырокъ плылъ быстро, и миновавъ полярный кругъ направился къ мысу Горну.

Итакъ 31-го марта мы находились противъ южной оконечности Америки.

Это число у насъ осталось на долго въ памяти — ибо намъ стало ясно, что Нырокъ возвращается къ сверу черезъ Атлантическій океанъ.

1-го апрля когда Нырокъ всплылъ на поверхность, мы увидали Огненную Землю, но къ сожалнью подводное судно не оставалось долго на поверхности и я не могъ разсмотрть знаменитую гору Сарміенто.

Достигнувъ фолькландскихъ острововъ мы вытащили стями нсколько рдкихъ экземпляровъ водорослей и фукуса, въ корняхъ послдняго мы нашли множество вкусныхъ ракушекъ.

До 3-го числа Нырокъ не удалялся отъ Огненной Земли, то плавая въ волнахъ океана, то на его поверхности.

4-го апрля Нырокъ миновалъ широкій лиманъ {Расширеніе рчнаго устья при впаденіи въ море, морской заливъ, въ который впадаетъ рка, длинный морской заливъ, занесенный съ моря пересыпью и обратившійся въ соленое озеро, чистое озеро безъ камыша и зарослей.} образуемый устьемъ Ла-Платы. Онъ быстро подвигался къ сверу и огибалъ береговыя извилины южной Америки. Въ этотъ же день мы перескли тропикъ Козерога, на тридцать седьмомъ меридіан, и проплыли широту мыса Фріо.

До 11-го числа мы шли съ удивительной быстротой, въ этотъ день мы находились при впаденіи Амазонки, образующей большой лиманъ, эта рка вливаетъ такое громадное количество воды въ океанъ, что морская вода становится прсною на протяженіи нсколькихъ миль.

12-го апрля Нырокъ находился на поверхности и занимался рыбной ловлей. Охота была весьма удачная. Между прекрасными экземплярами рыбъ намъ попался одинъ экземпляръ ската. Онъ былъ снизу блый, сверху красноватый, съ большими круглыми темноголубыми пятнами, окруженными черною каймой, съ очень гладкою кожей и оканчивался двулопастными пловниками. Когда его схватилъ Консейль — то мой слуга былъ опракинутъ и онъ закричалъ во все горло.

— Помогите! помогите!

Я съ Канадцемъ начали растирать его и, слава Богу, скоро привели въ чувство. Несчастный Консейль напалъ на самый опасный видъ электрическаго ската, который на разстояніи нсколькихъ миль поражаетъ рыбъ.

Этой ловлей закончилась наша стоянка близъ лимана, образуемаго Амазонкой.

Когда настала ночь Нырокъ снова возвратился въ открытое море.

ГЛАВА 21.

Осьминоги.

Ужъ нсколько дней сряду Нырокъ удалялся отъ американскаго берега. Я убжденъ, что эта часть океана не нравилась капитану Немо, потому что она оживлена движеніемъ кораблей и пароходовъ.

Все это время Канадецъ страшно бсился, что не представлялось случая овладть шлюпкой и задать тягу съ Нырка.

20-го апрля мы были неподалеку отъ архипелага Дунайскихъ острововъ. Тамъ поднимались высокія подводныя скалы, засянныя громаднйшими растеніями.

Около одиннадцати часовъ Недъ-Ландъ обратилъ мое вниманіе на значительное движеніе, происходившее между колоссальными водорослями.

— Ба! воскликнулъ я,— да это настоящія пещеры громадныхъ осьминоговъ, но почтеннйшей Недъ кажется ошибается — я больше не вижу движенія.

— Печально, возразилъ Консейль. Мн желательно-бы было встртить лицомъ къ лицу одного изъ тхъ осьминоговъ, про которыхъ разсказываютъ, что они въ состояніи утянуть на дно моря цлые корабли. Они извстны боле подъ именемъ кракеновъ.

— Никогда я не поврю, сказалъ Недъ-Ландъ, чтобы могли существовать подобныя животныя.

— А что ихъ милость вритъ въ этихъ колоссальныхъ чудовищъ? обратился ко мн Консейль?

— Да, кто же, чортъ побери, когда-нибудь врилъ этимъ баснямъ, закричалъ Недъ-Ландъ.

— Очень многіе, возразилъ я.

— Только никакъ не рыболовы. Ученые можетъ статься.

— Поврьте, Ландъ, и рыболовы и ученые. Скажу боле что не только утверждали что осьминоги могутъ увлекать на дно моря корабли, но нкто Магнусъ повствуетъ объ одномъ осьминог, длиной въ милю. Разсказываютъ также будто однажды епископъ Нидроса соорудилъ алтарь на колоссальной скал. Когда обдня кончилась, скала скрылась въ мор,— скала была ничто иное какъ осьминогъ.

— Только? спросилъ Канадецъ.

— Нтъ, продолжалъ я.— Другой епископъ, точно также повствуетъ объ одномъ осьминог, на которомъ могъ длать разводы цлый кавалерійскій полкъ. Наконецъ естествоиспытатели древности упоминаютъ о чудовищахъ, пасть которыхъ походила на заливъ и которыя были слишкомъ громадны, чтобы пробраться въ Гибралтарскій проливъ.

— Благодарю, не ожидалъ! воскликнулъ Каналецъ.

— Но какая же доля истины во всхъ этихъ басняхъ, спросилъ Консейль.

— Ничего, покрайней мр изъ того, что переходитъ въ басню — за предлы вроятнаго. Тмъ не мене трудно сомнваться въ томъ, что не существуютъ осьминоги посл происшествія, которое случилось въ 1861 году.

— Что за происшествіе? спросилъ Канадецъ.

— Слдующее: въ 1861 году почти на той же широт, гд теперь плыветъ Нырокъ, экипажъ судна Алеатонъ увидлъ плывшее недалеко отъ него чудовище. Командиръ судна нкто Буге приблизился къ животному и напалъ на него, стрляя по немъ и поражая его острогой, но атака не имла успха, потому что пули и остроги проникали въ эту мягкую массу какъ въ студень. Наконецъ, посл долгихъ безполезныхъ усилій экипажу удалось накинуть орканъ на животнаго, канатъ съхалъ на хвостъ и оторвалъ его.

— Вотъ это фактъ, замтилъ Канадецъ.

— Да, мой почтеннйшій Недъ, фактъ,— не подлежащій сомннію.

— А не имло ли чудовище приблизительно шести метровъ спросилъ Консейль, который, находясь у окна, разсматривалъ окружающее насъ пространство.

— Именно, отвчалъ я.

— Голова его, продолжалъ Консейль, была снабжена восемью щупалами.

— Именно.

— А пасть его напоминала клювъ хищныхъ, но клювъ ужасный.

— Дйствительно, Консейль.

— Ну, такъ, съ позволенія ихъ милости, это чудовище смотритъ къ намъ въ окно.

Я глядлъ на Консейля. Канадецъ бросился къ окну.

— Страшное животное, заревлъ китоловъ.

Я взглянулъ и меня передернуло отъ отвращенія. Мн представилось страшное чудовище. Это былъ кальмаръ гигантскихъ размровъ. Онъ смотрлъ на Нырокъ своими огромными неподвижными срозелеными глазами. Наглядно были видны вс двсти шестьдесятъ присосковъ, расположенныхъ на внутренней сторон щупаловъ. По временамъ эти присоски приставали къ стекламъ окна, вытягивая воздухъ. Пасть этого чудовища,— роговой клювъ, устроенный какъ, клювъ хищныхъ птицъ — открывался и закрывался вертикально. Его роговый языкъ, вооруженный нсколькими рядами острыхъ зубовъ, высовывался изъ этой отвратительной пасти. Странное дло моллюсокъ съ птичьимъ клювомъ! Цвтъ его измнялся и переходилъ необыкновенно быстро черезъ вс оттнки, начиная отъ сиреневаго до коричнаго.

Я превозмогъ отвращеніе, которое онъ внушалъ мн, и, взявши корандашъ, принялся срисовывать это чудовище. Въ это время показались другіе кальмары, я насчиталъ ихъ до семи экземпляровъ. Они сопровождали Нырокъ, и до моего уха долеталъ звукъ, происходившій отъ скрипнія клювомъ по желзной обшивк нашего судна.

Вдругъ Нырокъ остановился. Черезъ минуту капитанъ Немо, въ сопровожденіи помощника, вошелъ въ залу. Онъ приблизился къ окнамъ, взглянулъ на спрутовъ и сообщилъ, на своемъ тарабарскомъ нарчіи нсколько словъ своему помощнику. Послдній удалился. Черезъ дв минуты ставни закрылись.

Я приблизился къ капитану и сказалъ:

— Интересная коллекція спрутовъ!

— Да, господинъ профессоръ, отвчалъ онъ — и я вступлю съ ними въ рукапашный бой.

— Въ рукапашный бой, спросилъ я не вря своимъ ушамъ.

— Иначе нельзя. Винтъ остановленъ. Вроятно роговая челюсть одного изъ этихъ кальмаровъ попала между его лопастями. Это затрудняетъ ходъ Нырка.

— Что вы предпримете?

— Поднимусь на поверхность и перекрошу этихъ гадинъ.

— Это нелегко.

— Вы, врно, замтили. Электрическія пули безсильны противъ этихъ студенистыхъ массъ. Но мы нападемъ на нихъ съ топорами.

— И съ острогами, господинъ капитанъ, добавилъ Канадецъ, если вы примете мои услуги.

— Я принимаю, мистеръ Недъ-Ландъ.

— Мы пойдемъ за вами, сказалъ я.

И слдуя за командиромъ Нырка, мы отправились къ средней лстниц.

Тамъ мы нашли десять матросовъ, вооруженныхъ топорами и готовыхъ къ немедленной атак. Недъ-Ландъ схватилъ острогу, а я съ Консейлемъ запаслись по топору. Нырокъ былъ уже на поверхности океана. Матросъ, стоявшій на послдней ступеньк, отвинчивалъ входную дверь. Только что онъ усплъ освободить гайки, дверь стремительно отскочила, вроятно схваченная страшнымъ присоскомъ чудовища.

Тотчасъ въ отверстіе, словно змя, скользнулъ длинный щупалъ, а за нимъ шевелились двадцать другихъ. Капитанъ Немо взмахнулъ топоромъ и огромный отростокъ извиваясь упалъ на ступени лстницы.

Въ это же время въ воздух протянулись дв другія страшныя ноги и, опустясь надъ матросомъ, который стоялъ рядомъ съ капитаномъ Немо, вцпились въ него съ могучей силой и подняли несчастнаго на воздухъ.

Капитанъ вскрикнулъ и бросился спасать. Мы послдовали за нимъ.

Какая ужасная картина! несчастный, схваченный щупалами, качался въ воздух и кричалъ благимъ матомъ:

— Помогите, спасите!

Эти слова, произнесенныя по французски, произвели на меня потрясающее впечатлніе.

И такъ, на Нырк находился мой соотечественникъ. Я никогда не забуду этого отчаяннаго крика.

Зрлище было страшное. Весь экипажъ рубилъ съ плеча направо и налво.

Было мгновеніе, когда я мечталъ, что есть возможность спасти несчастнаго. Изъ восьми щупалъ, семь было уже отрублено. Капитанъ Немо и его помощникъ бросились съ намреніемъ отрубить и послдній, какъ неожиданно животное выпустило изъ себя цлый потокъ черной желудочной жидкости и ослпило насъ.

Когда мы протерли глаза, окаянное чудовище уже скрылось съ своей жертвой.

Страшное бшенство овладло нами. Мы не помнили себя отъ горя и злости.

Мы дрались отчаянно, острога Канадца, при каждомъ взмах, погружалась въ зеленоватые глаза. Вдругъ храбрый мой товарищъ неожиданно упалъ, схваченный могучей лапой.

Сердце мое отъ ужаса облилось кровью.

Колоссальная пасть спрута раскрылась надъ Канадцемъ.

Я стремительно бросился на помощь къ товарищу, но ловкій капитанъ Немо меня предупредилъ. Топоръ разскъ громадныя челюсти и спасенный Недъ-Ландъ поднялся невредимымъ и по рукоятку погрузилъ острогу въ чудовище.

— Я былъ у васъ въ долгу, обратился къ нему капитанъ.

Канадецъ молча ему отвсилъ поклонъ.

Битва продолжалась еще нкоторое время. Убитыя и раненыя чудовища наконецъ таки скрылись въ волнахъ.

Капитанъ Немо, орошенный кровью и черною жидкостью, неподвижно стоялъ на платформ и глядлъ на воду поглотившую одного изъ его товарищей: крупныя слезы капали изъ его глазъ.

ГЛАВА 22.

Величайшая рка среди океана.

Врядъ-ли кто изъ насъ когда либо забудетъ страшную катастрофу 20-го апрля. Чтобы воспроизвести подобныя картины, надо обладать дарованіемъ знаменитйшаго изъ нашихъ поэтовъ, автора Работниковъ моря.

Грусть капитана была безпредльна. Со дня нашего поселенія на подводное судно, онъ терялъ уже втораго товарища. И какая ужасная смерть! Крикъ, вырвавшійся изъ груди несчастнаго, до сихъ поръ надрываетъ мое сердце.

Капитанъ Немо не обращалъ вниманія на свой Нырокъ, онъ пересталъ имъ управлять и тотъ носился по волнамъ, какъ трупъ.

Подводное судно не оставляло мсто катастрофы вплоть до 1-го мая, и только въ это число, оно какъ и въ былыя времена, смло направилось къ сверу.

Теперь Нырокъ плылъ по теченію одной изъ самыхъ большихъ ркъ, которая иметъ свои берега, рыбъ и особенную температуру. Я разумю Гольфъ-Стримъ. Поэтому Гольфъ-Стриму плылъ нашъ Нырокъ.

Въ 12 часовъ дня я съ Консейлемъ находился на платформ. Я сообщалъ ему нкоторыя подробности объ этой величайшей рк, текущей среди океана. Когда я окончилъ свое объясненіе, я предложилъ опустить руку въ потокъ.

Консейль былъ очень удивленъ, не ощущая ни тепла, ни холода.

— Это происходитъ отъ того, сообщилъ я ему, что температура водъ Гольфъ-Стрима, по выход изъ Мексиканскаго залива не отличается отъ температуры крови. Гольфъ-Стримъ — колоссальный источникъ теплоты, отъ дйствія котораго берега Европы покрыты вчною зеленью и цвтами… Его теченіе такъ отличается отъ окружающаго его моря, что его сжатыя воды выступаютъ надъ уровнемъ моря и поднимаются надъ его холодными водами.

Это быстрое теченіе увлекало за собой цлый міръ живыхъ существъ. Аргонавты, обитающіе въ Средиземномъ мор, плавали въ огромнйшемъ количеств.

Между хрящеватыми рыбами, самыя любопытные виды были скаты, очень тонкіе хвосты которыхъ составляли почти треть всего тла, и напоминали огромные косоугольники, потомъ маленькія акулы, длиной въ одинъ метръ, съ большой головой, съ короткою и круглой мордой, съ острыми зубами, расположенными въ нсколько рядовъ.

Для точнйшаго описанія считаю необходимымъ прибавить, что въ темнот фосфорическія воды Гольфъ-Стрима соперничали своимъ блескомъ съ электрическимъ свтомъ нашего маяка, особенно во время грозы, которая случалась въ этой мстности довольно часто.

Съ 8-го мая мы начали приближаться къ тмъ мстамъ, гд почти постоянно свирпствуютъ бури и смерчи, порождаемые теченіемъ Гольфъ-Стрима {Царь бурь.}.

Къ досад Канадца Нырокъ находился неподалеку отъ береговъ Америки — но пуститься въ море постоянно волнуемое бурями — въ лодк — значило идти на врную смерть, въ чемъ даже и Канадецъ соглашался, не смотря на то, что ужасно страдалъ тоской по родин..

18 мая разразилась страшная буря, но крпко построенный Нырокъ выдержалъ напоръ свирпыхъ волнъ. Въ продолженіи этой бури капитанъ Немо привязалъ себя на платформ — онъ казалось хотлъ быть убитымъ свирпствовавшей молніей.

ГЛАВА 24.

Нырокъ встрчаетъ Плавучій городъ.

Эта страшная буря отбросила Нырокъ на востокъ Въ продолженіи нсколькихъ дней подводное судно блуждало то на поверхности волнъ, то подъ ними, окруженное морскими туманами, столь гибельными для мореходовъ.

Дно этихъ морей имло видъ поля сраженія, гд лежали покоренные океаномъ: старые корабли были покрыты иломъ, другіе, еще новые, отражали на своихъ металлическихъ частяхъ блескъ нашего маяка…

Нырокъ маневрировалъ среди этихъ мрачныхъ катастрофъ, какъ будто длалъ смотръ мертвецамъ.

17 мая, въ пяти стахъ миляхъ отъ Гаретъ-Континента, на глубин двухъ тысячъ восьмисотъ метровъ, увидлъ я лежащій на дн телеграфный канатъ.

Коноейль, не предупрежденный мною, принялъ его сначала за колоссальную змю и уже готовился подобрать ее къ тому или другому виду. Но я его разуврилъ и въ утшеніе сообщилъ ему все, что мн было извстно о подробностяхъ укладыванья этого каната.

Первый былъ положенъ въ 1857—1858 годахъ, но передавъ четыреста телеграммъ,— пересталъ дйствовать. Въ 1863 году спеціалисты устроили новый канатъ, всившій четыре тысячи пятьсотъ тоннъ. Его нагрузили на Гретъ-Истернь {Въ 1870 году Жюль Вернъ описалъ путешествіе на Гретъ-Истерн, которое назвалъ, Плавучій городъ. Въ сочиненіи: ‘Сто тысячъ верстъ подъ водой и льдомъ’ между прочимъ, упоминается и о Гретъ-Истерн, а потому не будетъ, лишнимъ узнать любознательному читателю краткій сюжетъ новой повсти ‘Плавучій городъ’.

18-го марта 1867 года я прибылъ въ Ливерпуль. Гретъ-Истернъ долженъ былъ отправиться нсколькими днями позже въ Нью-Іоркъ, и я вздумалъ сдлать перездъ на его борт. Въ самомъ дл это корабль — чудо искусства въ морскихъ сооруженіяхъ, это не корабль — это плавучій городъ. Я представлялъ себ эту громадную массу, носимую по волнамъ, ея борьбу противъ втровъ, которую она презираетъ, ея равнодушіе къ колоссальнымъ волнамъ.

Отплытіе Гретъ-Истернъ было назначено на 20-е марта. Желая прослдить послднія приготовленія, я выпросилъ у капитана Андерсена, начальника этого грандіознаго корабля, позволеніе тотчасъ же помститься на палуб. Онъ мн обязательно позволилъ.

Въ Бухт Нью-Принца топился тендеръ назначенный для службы Гретъ-Истерну. Я помстился на палуб уже загроможденной рабочими и поденьщиками. Какъ только пробило семь часовъ — тендеръ ослабилъ свои канаты и быстро отправился къ рк Мерсей. Какъ только онъ причалилъ къ берегу, я замтилъ въ бухт молодаго человка, большаго роста, у него была аристократическая физіономія, отличающая англійскаго офицера.

Въ первую минуту мн показалось, что я узнаю въ немъ одного изъ своихъ друзей — капитана Индйской арміи, котораго я не видалъ уже нсколько лтъ. Но я обманулся, потому что капитанъ Эльвинъ не могъ покинуть Бомбей. Къ тому же я узналъ бы его.

Гретъ-Истернъ, стоялъ на якор около трехъ миль отъ устья на высот первыхъ домовъ Ливерпуля. Съ набережной Нью-Прница нельзя было его видть. Только при первой извилин рки, я увидлъ его внушительную массу. Сквозь туманы онъ казался островкомъ, неясно очерченнымъ. Сперва онъ былъ виднъ только спереди, но скоро повернулся и сталъ виднъ во всю свою длину. Тогда онъ мн представился такимъ колоссомъ, какимъ былъ на самомъ дл. Тендеръ высадилъ своихъ пассажировъ, я пошелъ по желзнымъ делобчатымъ ступенькамъ и чрезъ нсколько минутъ я былъ ужъ на Гретъ-Истерн. Палуба представляла огромное складочное мсто, гд трудилась цлая армія работниковъ. Мн не врилось, что я нахожусь на палуб корабля. Цлыя тысячи работниковъ, матросовъ, механиковъ, офицеровъ, поденьщиковъ, любопытныхъ, безъ церемоніи толкали другъ друга. Среди неизъяснимаго безпорядка: строили, изготовляли, тесали, оснащивали иочищали….

II.

Багажъ мой былъ перенесенъ, я спросилъ капитана. Андерсена. Начальникъ еще не прибылъ, но одинъ изъ лейтенантовъ озаботился о моемъ помщеніи и веллъ перенести мои кипы въ одну изъ заднихъ каютъ.

Надо замтить, что вслдствіи многочисленныхъ поправокъ предпринятыхъ французскимъ обществомъ нанимателей Гретъ-Истерна, намревавшихся употребить этотъ громадный корабль для перевозки постителей всемірной выставки 1867 года — отъздъ былъ отложенъ, но онъ неотмнно былъ назначенъ на 26-е марта. 23-го палуба корабля была еще загромождена.

Наконецъ впродолженіи этого послдняго дня лса были разобраны,исправленіе машинъ было окончено, послдніе гвозди были вбиты и послднія гайки были завинчены, а главный механикъ длалъ опыты надъ котлами.

Въ этотъ вечеръ почти все было окончено. Каюты окрашены заново, бульвары, выметенные не представляли и слда грязи, черезъ нихъ прошла толпа метельщиковъ. Нагруженіе было совершенно окончено. Жизненные припасы, товары, уголь наполняли чуланы, трюмъ и камеры. Однако Гретъ-Истернъ не былъ еще въ свободныхъ водахъ — ему недоставало необходимыхъ для него 9 метровъ, но и въ этихъ условіяхъ съ грхомъ подоламъ можно было отправиться.

И такъ я уснулъ съ надеждою, что на другой день я буду въ открытомъ мор. Я не обманулся: 26-го марта, на разсвт, я увидлъ, что на мизань мачт разввается американскій флагъ, на большой — французскій, а на бизань мачт — англійскій.

Гретъ-Истернъ въ самомъ дл готовился къ отплытію. Изъ пяти его трубъ вылетали уже черные клубы дыма. Матросы прочищали пушки, долженствовавшія салютовать Ливерпулю при нашемъ прозд.

Погода стояла довольно хорошая. Сквозь быстро бгущіе облака прорывались волны солнечнаго свта. Въ открытомъ мор втеръ былъ довольно сильный, но до этого Гретъ-Истерну было мало дла. Вс офицеры были на палуб и разставлены по различнымъ пунктамъ корабля, для того чтобы подготовить поднятіе якорей.. Главный штабъ состоялъ изъ капитана, его помощника, пяти лейтенантовъ, изъ которыхъ одинъ французъ г. Г… и одного волонтера, тоже француза.

Капитанъ Андерсенъ пользуется большою извстностью въ англійскомъ торговомъ мір. Ему обязаны укладкой трансатлантическаго каната. Я нашелъ въ немъ очень обязательнаго начальника. Это былъ человкъ пятидесяти лтъ блокуро-рыжеватый, именно того оттнка, который не измняется несмотря ни на время, ни на возрастъ, онъ былъ высокаго роста, съ широкимъ, улыбающимся лицомъ, спокойной физіономіей, чистоанглійскимъ видомъ, поступь его всегда покойна и однообразна, голосъ тихій, глаза немножко примаргиваютъ, руки его всегда въ безъукоризненныхъ перчаткахъ, одтъ элегантно изъ кармана его синяго сюртука съ тройнымъ золотымъ галуномъ, постоянно можно замтить кончикъ благо носоваго платка.

Помощникъ его былъ совершенный контрастъ. Онъ не труденъ для описанія: маленькій живой человчекъ, съ загорлымъ лицомъ, вдавшимися немного глазами, съ черной бородой до глазъ, ногами вытянутыми, но тмъ не мене устойчивыми при боковой качк корабля. Дятельный, проворный морякъ, знающій отлично вс мелочи своего дла, онъ отдавалъ приказанія обрывистымъ голосомъ. Фамилія этого помощника была В. По всей вроятности это былъ флотскій Офицеръ по особенному распоряженію спеціально прикомандированный къ Гретъ-Истерну.

Независимо отъ этого штаба машины были подъ вденіемъ главнаго инженера, у котораго были помощниками 8—10 офицеровъ механиковъ. Подъ ихъ начальствомъ работалъ батальонъ въ 210 человкъ, кочегаровъ, смазывающихъ колеса и проч., они постоянно находились въ глубин строенія. Впрочемъ, эти люди были заняты день и ночь около 10 нагрвальниковъ, имвшихъ каждый по 10 печей, такимъ образомъ они постоянно должны были поддерживать 100 огней. Что касается собственно до экипажа фрегата, мастеровъ, юнгъ, штурмановъ,— то ихъ было около сотни. Сверхъ этого 200 лакеевъ были къ услугамъ пассажировъ. И такъ вс были на своихъ мстахъ. Кормчій долженствовавшій вывести Гретъ-Истернъ изъ проходовъ Мерсея былъ на палуб еще со вчерашняго дня.

— Я начинаю врить, что пожалуй мы и въ самомъ дл отправимся сегодня, сказалъ я лейтенанту Г…

— Мы ждемъ только нашихъ путешественниковъ, отвчалъ мой землякъ

— А много ихъ?

— 1,200 или 1,800.

— Вотъ и населеніе для этого Плавучаго города.

Въ половин двнадцатаго показался тендеръ, переполненный пассажирами, столпившимися въ каютахъ, сидвшихъ на кипахъ товаровъ, загромоздившихъ палубу. Это были, какъ я узналъ потомъ — Калифорнцы, Канадцы, Перувіанцы, Южно-Американцы, Нмцы, Англичане и 2 или 3 Француза.

Тендеръ остановился съ правой стороны корабля. Началось безконечное выгруженіе багажа и пассажировъ, но безъ торопливости, безъ крика — а такъ, какъ поступаютъ люди спокойно входящіе къ себ домой.

Я остался на палуб для того, чтобы прослдить вс подробности нагрузки. Въ половин перваго багажъ былъ перенесенъ. Скоро груды всего этого исчезли въ помщеніяхъ подъ палубой, и послдніе работники и носильщики сошли на тендеръ, который тотчасъ же отчалилъ.

Я возвращался на корабельный носъ, и вдругъ столкнулся съ тмъ молодымъ человкомъ, котораго я видлъ на набережной Нью-Принца.

Замтивши меня онъ остановился и протянулъ мн руку, которую я отъ души пожалъ.

— Неужели это вы, Фабіанъ, вскрикнулъ я, вы здсь?

— Какъ видите, любезный другъ.

— Значитъ я не ошибался — это васъ я видлъ назадъ тому нсколько дней на пристани?

— Легко можетъ статься, но васъ я не замтилъ.

— Куда же вы, въ Америку?

— Конечно! Мн кажется самое лучшее провести нсколько мсяцевъ отпуска, разъзжая по свту.

— Я радъ, что вы случайно выбрали для этого путешествія Гретъ-Истерна.

— Да это вовсе не случай, товарищъ. Я прочелъ въ газетахъ, что и вы подете на Гретъ-Истерн и такъ какъ мы съ вами не видались уже нсколько лтъ, то я нарочно слъ на этотъ коллосальный корабль чтобы сдлать перездъ вмст съ вами.

— Вы пріхали изъ Индіи?

— Третьяго дня Гадавери высадилъ меня въ Ливерпул.

— Вы путешествуете, Фабіанъ? спросилъ я его, смотря на блдное и печальное лицо своего собседника.

— Чтобы разсяться, если это возможно, отвчалъ, въ волненіи сжимая мою руку, капитанъ Фабіанъ Макъ-Эльвинъ.

III.

Фабіанъ оставилъ меня, чтобы присмотрть за устройствомъ своей каюты No 73. Въ это мгновеніе громадные клубы дыма закружились у жерловъ колоссальныхъ трубъ Гретъ-Истерна. Слышно было какъ дрожали нагрвальники до самой глубины корабля. Оглушающій паръ повалилъ изъ выводныхъ трубъ и мелкимъ дождемъ падалъ на палубу. Но передъ отплытіемъ нужно было поднять якорь, операція эта, къ сожалнью, не обошлась безъ несчастій четверо пали жертвой неосторожности машиниста. Во время этой катастрофы я познакомился съ докторомъ Донъ-Питферфъ. Въ половин втораго приказаніе объ отплытіи было отдано и огромный корабль началъ перемщаться. Большая часть пассажировъ, забравшись на ютъ передней части, смотрла на усянный заводскими трубами пейзажъ, который представляли слва Биркешидъ, справа Ливерпуль. Мерсея, загроможденная параходами представляла нашему кораблю только извилистые прозды. Но подъ рукой своего лоцмана, послушный малйшей прихоти его руля, онъ скользилъ по узкимъ проходамъ и длалъ эволюціи какъ будто бы онъ былъ просто какимъ нибудь китоловнымъ судномъ, подъ управленіемъ весла мужественнаго кормчаго. Скоро Гретъ-Истеръ находился напротивъ пристаней Ливерпульскихъ. Четырехъ пушечныхъ выстрловъ, которыми онъ долженъ былъ привтствовать городъ не было, изъ уваженія къ убитымъ, но чудовищное ура замнило собой это послднее выраженіе международной вжливости. Въ честь Гретъ-Истерна постоянно подымались и опускались флаги. Къ четыремъ часамъ колоссъ вошелъ въ каналъ Св. Георга. Юговосточный втеръ дулъ довольно сильно. На мор поднимались уже большіе валы, но Гретъ-Истернъ былъ къ нимъ нечувствителенъ, онъ не испытывалъ ни боковой, ни килевой качки. Скоро тнь покрыла море и берегъ Гадьскаго графства, обозначенный вершиной Гелигедъ, совершенно исчезъ въ ночномъ мрак.

IV.

На другой день 28 марта корабль огибалъ западный берегъ Ирландіи. Я выбралъ себ каюту на носу, въ первомъ ряду. Это была маленькая комнатка, хорошо освщенная двумя большими люками. Канапе, кушетка и туалетъ составляли всю меблировку.

Въ семь часовъ утра, прошедши об первыя залы, я вышелъ на падубу. Тамъ уже прогуливалось нсколько человкъ пассажировъ. Гретъ-Истернъ покачивался слегка отъ боковой качки. Дулъ довольно сильный втеръ, но море, прикрытое берегомъ, не слишкомъ волновалось.

Къ 9 часамъ Гретъ-Истернъ направлялся къ С. З. Лишь только я сошелъ на палубу, какъ подошелъ ко мн капитанъ Макъ-Эльвинъ. Его сопровождалъ одинъ изъ его друзей, человкъ шести футоваго роста, съ блокурой бородой съ длинными усами, затерянными въ бакенбардахъ, слдуя новйшей мод подбородокъ его оставался открытымъ.

Этотъ молодой человкъ представлялъ изъ себя типъ англійскаго офицера. Онъ поднималъ голову высоко, но не надмнно, увренный взглядъ, свободныя плечи, развязную походку, однимъ словомъ у него были вс признаки того рдкаго мужества, которое можно назвать ‘мужествомъ безъ гнва’. Я не обманывался на счетъ его профессіи.

— Мой другъ Арчибальдъ Корсиканъ, сказалъ мн Фабіанъ, какъ и я капитанъ 22 полка индйской арміи!

Представленные такимъ образомъ другъ другу, капитанъ Корсиканъ и я, раскланялись.

— Вчера мы видлись кое-какъ, любезный Фабіанъ, сказалъ я капитану Макъ-Эльвину, пожимая его руку. Это было въ сумятиц передъ отъздомъ. Я узналъ только, что встртилъ васъ не случайно на палуб Гретъ-Истерна. Признаюсь, если я значилъ что нибудь въ принятомъ вами ршеніи….

— Безъ сомннія дорогой товарищъ, отвчалъ мн Фабіанъ. Капитанъ Корсиканъ и я, оба мы прибыли въ Ливерпуль съ намреньемъ хать на палуб Китая, какъ вдругъ мы узнали, что Гретъ-Истернъ хочетъ попытаться сдлать другой перездъ изъ Англіи въ Америку. Я съ удовольствіемъ узналъ, что я вы на немъ. Мы не видались 3 года со времени путешествія въ Скандинавію. Я не медлилъ и вотъ почему вчера тендеръ поставилъ насъ передъ вами.

— Любезный Фабіанъ отвчалъ я, я думаю, что ни капитанъ Корсиканъ, ни вы не пожалете объ вашемъ ршеніи. Перездъ черезъ Атлантику на громадномъ корабл непремнно долженъ быть чрезвычайно занимательнымъ, даже для васъ, хотя вы нисколько ни морякъ. Но поговоримъ о васъ. Ваше послднее письмо отмчено за 1 мсяца и носитъ штемпель Бомбей — я думалъ поэтому что вы находитесь еще при вашемъ полку.

— Мы были тамъ назадъ тому три недли, отвчалъ Фабіанъ. Мы тамъ вели жизнь на половину военную, на половину сельскую, какъ вообще индйскіе Офицеры, которые больше охотятся, чмъ служатъ. Я вамъ представляю капитана Корсикана, какъ знаменитаго истребителя тигровъ. Но все это намъ прискучило и мы захотли подышать Европейскимъ воздухомъ. Мы получили годовые отпуски и тотчасъ же черезъ Красное море, черезъ Суэцъ, черезъ Францію отправились и прибыли въ нашу Англію.

— Наша Англія, возразилъ улыбаясь капитанъ Корсиканъ. Мы уже не въ ней, Фабіанъ. Мы на англійскомъ корабл, но онъ нанятъ французской компаніей и везетъ насъ въ Америку. Три различныхъ флага развваются надъ нашими головами и доказываютъ намъ, что мы топчемъ ногами почву франко-англо-американскую.

— Все равно отвчалъ Фабіанъ, лобъ котораго на минуту наморщился подъ болзненнымъ впечатлніемъ, все равно лишь бы провести какъ нибудь время отпуска!.. Намъ необходимо движеніе. Это жизнь. Черезъ нсколько дней мы будемъ въ Нью-Іорк, гд я буду имть удовольствіе обнять сестру и ея дтей, съ которыми я не видался уже нсколько лтъ. Затмъ мы постимъ Большія озера, мы спустимся внизъ по Миссисипи до Новаго Орлеана. Покатаемся по Амазонк. Изъ Америки перескочимъ въ Африку, тамъ въ Кап нарочно соберутся тигры, чтобы поздравить капитана Корсикана съ пріздомъ

Въ эту минуту разговоръ нашъ былъ прерванъ. По палуб пронесся звукъ трубы. Это толсторожій лакей давалъ знать о времени полдника. Четыре раза въ день, къ большому удовольствію пассажировъ давался этотъ музыкальный концертъ. Въ 8 ¹/₂ часовъ для завтрака, въ 12 ¹/₂ для полдника, въ 4 для обда и въ 7 ¹/₂ для чая. Черезъ нсколько мгновеній опустли длинные бульвары и наполнились столовыя, я усплъ занять мсто около Фабіана и Корсикана.

Ночь съ середы на четвергъ 1-го апрля была бурная. Мою койку бросало изъ стороны въ сторону и я кое-какъ держался на ней цпляясь колнами и локтями. По кают ползали взадъ и впередъ мшки и чемоданы.

Въ 6 часовъ утра, посл безсонной ночи я поднялся. Одной рукой прицпившись къ койк, другой я началъ кое-какъ одваться. Затмъ на колняхъ вскарабкался на лстницу и добрался до палубы, гд я крпко уцпился за крюкъ, вбитый въ перила.

Земли не было видно. Гретъ-Истернъ испытывалъ страшную качку — палуба, смоченная туманомъ, была скользка, я еле держался, въ это время меня неожиданно ударило по ногамъ какое то катящееся тло.

Это было тло доктора Питфержа. Чудакъ выпрямился на колняхъ и, смотря на меня сказалъ:

— Недурны амилитуды дуги, описываемые боками Гретъ-Истерна.

— А сколько!

— 40 градусовъ.

— Въ самомъ дл! вскрикнулъ я смясь не надъ наблюденіемъ, но надъ условіями, при которыхъ оно была сдлано.

VI.

Капитанъ Макъ-Эльвинъ предпринялъ путешествіе, чтобы разсяться отъ безнадежной любви. Онъ былъ уже женихомъ прекрасной двушки Элленъ — какъ въ это время съ отцемъ невсты познакомился богатый афферистъ Гарре-Дракке. Отецъ, прельщенный его богатствомъ, отказалъ въ рук своей дочери капитану Эльвину и выдалъ ея за Гарре-Дракке.

На Гретъ-Истерн, совершенно случайно капитанъ Эльвинъ встрчаетъ своего соперника. Происходитъ ссора, которая кончается дуэлью. Секундантами со стороны Фабіана были я и капитанъ Корсиканъ. Гарре-Дракке умираетъ, но не пораженный своимъ соперникомъ, а пораженный молніею, въ то самое время когда онъ думалъ нанести ударъ шпагой капитану Эльвину, и Элленъ снова начинаетъ принадлежать предмету первой своей любви.

Намъ остается въ заключеніи посовтовать прочесть любознательному читателю интересныя подробности этой повсти: тридцатидневное путешествіе на колоссальномъ корабл среди бушующаго океана и описаніе Ніагарскихъ водопадовъ, въ полномъ сочиненіи, Плавающій городъ изданный А. И. Манухинымъ въ 1871 г. (цна рубль.)}. Но и эта попытка была не удачна. 25 мая Нырокъ, погрузившись на значительную глубину, находился на томъ самомъ мст, гд произошелъ разрывъ помшавшій выполненію этого предпріятія. Катастрофа произошла въ шестистахъ-семидесяти миляхъ отъ берега Ирландіи. Въ два часа пополудни, замтили что сообщеніе съ Европой прекратилось. Спеціалисты, присутствовавшіе на корабл, ршились обрзать попорченную часть. Къ одиннадцати часамъ, операція была кончена, канатъ снова былъ погруженъ въ воду. Но черезъ нсколько дней онъ лопнулъ, и въ настоящемъ случа его уже не могли вытащить изъ океана. Американцы не упали духомъ. Другой канатъ былъ устроенъ при лучшихъ условіяхъ. Гретъ-Истеръ вышелъ въ море 13 іюля 1866 года, а 27 іюля канатъ былъ уложенъ и въ первой своей депеш молодая Америка обратилась къ старой Европ съ знаменательными словами: Слава въ вышнихъ Богу, и на земл миръ, на человцхъ благоволеніе.

Я не воображалъ, что найду электрическій канатъ въ его первоначальномъ вид. Но мсто для протяженія было выбрано весьма удачно и онъ сохранился такимъ какимъ вышелъ изъ мастерской.

Нырокъ слдовалъ за нимъ до самой значительной его глубины, и 30 мая онъ проплылъ близъ крайней оконечности Англіи, 31 мая Нырокъ описывалъ на мор рядъ круговъ, это необыкновенное произшествіе сильно меня интриговало. Казалось, капитанъ Немо искалъ знакомаго мста, котораго онъ не находилъ.

Посл долгаго маневра Нырокъ опустился и я увидлъ съ правой стороны нашего подводнаго судна на дн моря значительное возвышеніе, Разглядывая пристально эту массу, я сталъ различать формы корабля лишеннаго, надо полагать, мачтъ, судя по обросшимъ морскими растеніями бортамъ,— этотъ корабль погибъ давно.

Что это былъ за корабль? Для чего Нырокъ постилъ его могилу. Я не зналъ что и подумать, когда услыхалъ голосъ капитана Немо, говорившаго возл меня:

— Сначала этотъ корабль назывался Марсельцемъ. Онъ имлъ 78 пушекъ и былъ спущенъ въ 1762 году. Въ 1779 году, 5 іюля онъ вмст съ эскадрой адмирала Дэтенъ участвовалъ при взятіи Гранады. Въ 1794 году, французская республика перемнила его имя. 16 апрля того же года, онъ присоединился въ Брест къ эскадр Виляре — Жойезъ, которой было поручено конвоировать транспортъ съ хлбомъ, плывшій изъ Америки подъ начальствомъ адмирала Ванъ-Стабель. 11 и 12 преріала II года, эта эскадра встртилась съ англійскими кораблями. Господинъ Аронаксъ! сегодня 13 преріалъ, 1 іюля 1868 года. Ровно 74 года тому назадъ, на этомъ самомъ мст этотъ корабль, посл геройской защиты, лишенный возможности продолжать сраженіе — предпочелъ утонуть съ своими 386 матросами, но не сдался, и прибивъ свой флагъ на корабл, онъ исчезъ въ волнахъ океана съ словами: ‘Да здравствуетъ республика!’

— Мститель! сказалъ я.

— Вы угадали, господинъ Аронаксъ, дйствительно это былъ Мститель. Не правда ли прекрасное имя, дабавилъ онъ шопотомъ.

Неожиданность сцены, разсказъ о патріотическомъ корабл Мстител потрясло мое впечатлніе. Глаза мои не покидали боле капитана. Простерши къ морю руки, онъ смотрлъ пылающимъ взоромъ на эти славныя развалины геройскаго корабля.

ГЛАВА 25.

Преслдованіе.

Между тмъ Нырокъ медленно всплывалъ на поверхность океана, и я былъ свидтелемъ, какъ постепенно исчезали обломки Мстителя. Какъ только мы всплыли на поверхность воды — то неожидано раздался глухой раскатъ. Я взглянулъ на капитана, капитанъ Немо не двигался.

— Капитанъ! воскликнулъ я. Онъ не отвчалъ.

Я оставилъ его и пошелъ на платформу, мои товарищи дожидались меня тамъ.

— Что это за раскатъ? спросилъ я.

— Пушечный выстрлъ, отвчалъ Канадецъ.

Я примтилъ въ это время корабль, который приближался къ Нырку, и видно было, что онъ еще увеличиваетъ пары. Шесть миль разстоянія было между нами.

— Какой націи принадлежитъ этотъ корабль, Недъ?

Канадецъ прищурилъ глаза и въ продолженіи нсколькихъ минутъ вглядывался пристально.

— Не могу опредлить какой націи принадлежитъ онъ, потому что его флагъ неподнятъ, но утверждаю за врное, что это военный корабль.

Въ продолженіи многихъ минутъ мы продолжали наблюдать за движеніями корабля, который шелъ на насъ. Я не допускалъ, чтобы онъ могъ узнать Нырокъ.

Мжду тмъ Недъ-Ландъ вскор сообщилъ мн, что идетъ на насъ большой броненосный фрегатъ, съ бивнемъ на носу. Густой дымъ выходилъ изъ его трубъ.

Онъ быстро подвигался впередъ. Я и мои товарищи мечтали, что если капитанъ Немо дастъ ему подойти ближе то намъ пожалуй удастся спастись.

— Господинъ натуралистъ, обратился ко мн Недъ-Ландъ, если этотъ корабль приблизится къ Нырку на одну милю разстоянія, то я брошусь въ море, и совтую вамъ послдовать вмст съ Консейлемъ моему примру.

Я молчалъ и продолжалъ смотрть на фрегатъ, который подходилъ все ближе и ближе. Кому бы онъ ни принадлежалъ — Англіи, Россіи, Америки или Франціи, онъ во всякомъ случа не откажется насъ принять, если намъ удастся до него доплыть.

— Господинъ профессоръ, я полагаю, хорошо помнитъ, сказалъ Консейль, что мы имемъ нкоторую опытность въ плавань. Ихъ милость можетъ положиться на меня, если имъ заблагоразсудится слдовать за почтеннйшимъ Недъ-Ландомъ.

Я желалъ отвчать, какъ вдругъ блый паръ показался на носу военнаго корабля. За тмъ чрезъ нсколько секундъ, вода, взволнованная паденіемъ тяжелаго тла, обдала платформу Нырка. Еще спустя нсколько секундъ я услышалъ неожиданный выстрлъ.

— Какъ! Они стрляютъ въ насъ, вскричалъ я.

— Удальцы! проговорилъ Канадецъ.

— Значитъ они не считаютъ насъ за потерпвшихъ кораблекрушеніе, спасающихся на обломкахъ корабля.

— Съ позволенія ихъ милости, они узнали нарвала и стрляютъ въ него, замтивъ мой слуга.

— Но вдь они должны видть, возразилъ я,— что имютъ дло съ людьми.

— Можетъ статься, они поэтому-то именно и стрляютъ, отвчалъ Канадецъ, взглянувъ на меня.

Внезапная мысль озарила мой умъ. Нтъ сомннья, что мнимое чудовище теперь уже не было загадкой. Капитанъ Авраама Линкольна конечно сообщилъ, что нарвалъ — подводная лодка, и теперь надо полагать во всхъ моряхъ преслдовали эту страшную, разрушительную машину.

Итакъ вмсто друзей мы должны были встртить на подходящемъ корабл безжалостныхъ мстителей.

А пушечныя ядра тмъ временемъ падали чаще и чаще вокругъ насъ. Нкоторыя изъ нихъ встрчая жидкую поверхность отскакивали рикошетомъ въ сторону и терялись на значительномъ разстояніи. Но ни одно изъ ядеръ не достигало Нырка.

Не смотря на безпрерывную пальбу, капитанъ Немо не являлся на платформу. Канадецъ обратился тогда ко мн:

— Господинъ Аронаксъ, мы должны всмъ рискнуть, чтобы выйти изъ этого неопредленнаго положенія. Подадимъ сигналъ. Можетъ быть, они и поймутъ, что мы честные люди.

Недъ-Ландъ вынулъ свой носовой платокъ, но только что хотлъ махнуть имъ, какъ его схватила желзная рука, онъ хотлъ вырваться, но, не смотря на свою богатырскую силу, онъ былъ брошенъ на палубу.

— Я тебя уничтожу, каналья! вскричалъ кипитанъ Немо.

Голосъ у него былъ страшный, лицо его совершенно исказилось. Наклонившись впередъ, всмъ тломъ, онъ сжималъ рукой плечо Канадца.

Когда онъ выпустилъ изъ рукъ свою жертву, онъ сталъ обозрвать подходящій корабль.

— А, ты меня узналъ! проговорилъ онъ. Я тоже тебя узналъ! Ты не показываешь своего флага, я покажу теб свой!

И капитанъ Немо развернулъ свой черный флагъ, одинаковый съ тмъ, который онъ водрузилъ на Южномъ полюс.

Въ эту минуту очень близко отъ капитана пролетло ядро.

Капитанъ Немо пожалъ плечами. Потомъ оборотился ко мн:

— Уходите, сказалъ онъ мн отрывистымъ тономъ, уходите вмст съ своими товарищами.

— Капитанъ, воскрикнулъ я, не ужто въ самомъ дл, вы хотите напасть на этотъ приближающійся къ намъ корабль!

— Я его потоплю.

— Конечно вы не сдлаете этого.

— Я это сдлаю, холодно возразилъ капитанъ. Не осуждайте меня. Случай показываетъ вамъ то, чего бы вамъ не слдовало видть. Не я первый нападаю. Отпоръ будетъ страшенъ, уходите.

— Какой націи принадлежитъ этотъ корабль?

— А вы не знаете? тмъ лучше, уходите-же.

Я съ моими товарищами колей неволей долженъ былъ удалиться. Человкъ пятнадцать матросовъ окружили своего капитана и смотрли на приближающійся фрегатъ съ неумолимымъ гнвомъ. Я сошелъ въ тотъ самый моментъ, когда еще новая бомба ударила въ бортъ Нырка.

Капитанъ Немо съ своимъ помощникомъ остались на платформ. Винтъ началъ дйствовать. Нырокъ, по обычной быстрот, полетлъ на всхъ парахъ и скоро перестали долетать къ нему ядра съ военнаго корабля.

Вечеромъ сгораемый безпокойствомъ я подошелъ къ главной лстниц. Дверь была поднята и я рискнулъ войти на платформу. Капитанъ Немо все еще смотрлъ на корабль, который находился отъ Нырка на разстояніи пяти миль.

Я вздумалъ походатайствовать за военный корабль въ послдній разъ, но едва обратился къ капитану,— какъ онъ заставилъ меня прикусить языкъ:

— Онъ притснитель, онъ отнялъ у меня родину, жену, дтей, братьевъ — однимъ словомъ все чмъ я дорожилъ и что было любезно моему сердцу. Все что я ненавижу находится на этомъ корабл, а потому больше ни слова!

Я посмотрлъ въ послдній разъ на военный корабль, который увеличивалъ пары. Потомъ я отправился къ своимъ товарищамъ.

— Мы бжимъ! сказалъ я.

— Отлично, отвтилъ Недъ.— Не узнали- вы чей это корабль?

— Не знаю какой націи онъ принадлежитъ, но знаю что его потопятъ сегодня непремнно. По моему мннію. Нырокъ долженъ нападать на военный корабль на поверхности волнъ, и тогда будетъ не только возможно, но даже легко убжать, а потому, друзья мои, будемъ ждать этого времени.

— Это и мое мнніе, холодно сказалъ Недъ-Ландъ. Подождемъ ночи.

Въ три часа утра, я вышелъ на платформу. Корабль находился въ двухъ миляхъ разстоянія отъ насъ. Онъ постепенно приближался. Я не покидалъ платформы до шести часовъ утра. Капитанъ Немо расхаживалъ по ней и повидимому не замчалъ меня. Когда я сошелъ въ залу, мы были снова заключены и готовились быть невольными свидтелями трагической битвы….

Въ это время Нырокъ погрузился и усилилъ свои пары, вроятно онъ хотлъ разойтись, чтобы придать больше силы своему напору. Отъ значительной быстроты весь его корпусъ дрожалъ.

Вдругъ произошло столкновеніе и я чувствовалъ съ какой силой проникалъ стальной бивень сквозь массу корабля, будто игла сквозь ткань,

Скоро огромный военный корабль началъ медленно потопать. Нырокъ, слдуя за нимъ наблюдалъ вс его движенія. Неожиданно произошелъ взрывъ. Сжатый воздухъ разорвалъ палубу корабля — въ это же самое время корабль началъ погружаться быстрй…..

Скоро темная масса исчезла, а съ ней и экипажъ мертвецовъ…

Обезумвши отъ ужаса, съ поднявшимися волосами, безъ голоса я былъ, непреодолимой силой, буквально прикованъ къ окну….

Когда я пришелъ въ себя, капитанъ Немо уже удалялся изъ залы.

Я внимательно слдилъ за нимъ глазами

Онъ отворилъ дверь въ свою комнату. Примо передъ дверью, подъ портретами великихъ дятелей, вислъ портретъ молодой женщины съ двумя малютками. Капитанъ смотрлъ нсколько минутъ на этотъ портретъ, потомъ упалъ предъ нимъ на колни и зарыдалъ….

ГЛАВА 26.

Послднія слова капитана Немо.

Посл этого ужаснаго зрлища ставни закрылись, но зала не освтилась. Внутри Нырка царствовали мракъ и безмолвіе. Онъ съ чудовищною быстротою мчался изъ мста отчаянія, находившагося въ ста футахъ подъ водою. Куда онъ шелъ? На сверъ или на югъ? Куда убгалъ этотъ человкъ посл такой ужасной кары?

Я вернулся въ свою комнату, гд сидли безмолвно Недъ и Консейль. Я ощущалъ непреодолимое отвращеніе къ капитану Немо. Какъ бы ни страдалъ онъ самъ отъ людей, онъ не имлъ права такъ карать ихъ. Онъ меня сдлалъ если не участникомъ, то по крайней мр свидтелемъ своей мести. Это уже было слишкомъ.

Въ одиннадцать часовъ снова показался электрическій свт. Я прошлъ въ залу. Тамъ никого не было. Я осмотрлъ разные инструменты. Нырокъ мчался къ сверу съ быстротою 25 миль въ час, то по поверхности моря, то въ 36 футахъ подъ нею.

Опредливъ мсто по карт, я увидлъ, что мы идемъ мимо входа въ Ламаншъ и направляемся къ свернымъ морямъ съ необычайною быстротою. Поэтому я едва могъ разсмотрть акулъ съ длинными носами, акулъ молотковъ, морскихъ сабакъ, посщающихъ эти воды, множество коньковъ, похожихъ на шахматныхъ коней и т. д. Но тогда и думать нельзя было о томъ, чтобы изучать и классифицировать.

Къ вечеру мы сдлали двсти миль въ Атлантическомъ океан. Стемнло, и море покрылось мракомъ до восхода луны. Я опять пошелъ въ свою комнату. Я не могъ спать. Меня давилъ кашемаръ. Въ ум моемъ повторялась ужасная сцена разрушенія.

Кто можетъ сказать, куда умчалъ насъ Нырокъ съ этого дня въ сверной части Атлантическаго океана? Мы мчимся все съ тою же неуловимою быстротою! Все также подъ сверною мглою! Подходилъ ли онъ къ оконечностямъ Шпицбергена и къ крутымъ берегамъ Новой Земли? Миновалъ ли онъ эти невдомыя моря — Блое море, Карское море, Обьскую губу, Лярровъ архипелагъ и неизвстныя сверныя берега Азіи? Этого я не знаю. Я не могъ уже больше вычислять протекавшаго времени. Часы корабельные остановились. Казалось, что ночь и день не шли уже своимъ обычнымъ чередомъ, какъ въ полярныхъ странахъ. Я чувствовалъ себя завлеченнымъ въ ту область чудеснаго, гд такъ свободно паритъ разгоряченное воображеніе Эдгара Поэ. Съ минуты на минуту ждалъ я, что увижу, подобно баснословному Гордону Пиму, ‘человческую фигуру, закутанную въ покрывало, размрами своими значительно превосходящую всхъ обитателей земли, разлегшуюся поперегъ водопада, длающаго невозможнымъ доступъ къ полюсу!’

Я полагаю,— можетъ быть и ошибочно,— что это отважное плаваніе Нырка продолжалось дней пятнадцать или двадцать, и не знаю, сколько бы времени оно протянулось еще, если бы одна катастрофа не положила ему конца. О капитан Немо не шло боле рчи, о помощник его также. Никто изъ экипажа не показывался ни на минуту. Нырокъ почти постоянно плылъ подъ водою. Когда онъ являлся на поверхность, чтобы перемнить воздухъ, подъемныя двери отворялись, и затворялись сами собою. Мсто судна не было отмчено уже на карт. Я не зналъ, гд мы.

Скажу также, что Канадецъ, выведенный изъ терпнія и силъ, больше не показывался. Консейль не могъ отъ него добиться ни слова и боялся, чтобы онъ не наложилъ на себя рукъ въ припадк бшенства и одолваемый страшною тоскою по родин. Онъ внимательно слдилъ за нимъ каждую минуту.

Понятно, что при такихъ условіяхъ жизнь была невыносима.

Въ одно прекрасное утро,— не знаю, котораго числа,— я на разсвт заснулъ тяжелымъ и болзненнымъ сномъ. Когда я проснулся, то увидлъ, что Недъ-Ландъ стоитъ наклонившись надо мною, и слышалъ, какъ онъ оказалъ мн тихо:

— Мы сейчасъ бжимъ!

Я выпрямился.

— Когда мы бжимъ? спросилъ я.

— Въ слдующую ночь. Теперь, кажется, нтъ больше надзора на Нырк. Можно подумать, что на корабль напало оцпенніе. Будете ли вы готовы, господинъ профессоръ?

— Да. Гд мы теперь?

— Въ виду береговъ, которые я замтилъ сегодня утромъ, среди густаго тумана, въ двадцати миляхъ къ востоку.

— Какіе же это берега?

— Не знаю, но какіе бы ни были, мы убжимъ на нихъ.

— Да! Недъ. Да, мы бжимъ въ эту ночь, хотя намъ и пришлось бы погибнуть.

— Я надюсь добраться до берега въ такой прекрасной лодк, какъ шлюпка Нырка.

— Я слдую за вами.

— Кром того, если меня вздумаютъ удерживать, я стану защищаться на-смерть.

— Мы васъ поддержимъ и умремъ вмст, почтеннйшій Недъ.

Я ршился на все. Этотъ день показался мн цлой вчностью. Въ половин седьмаго, Канадецъ вошелъ въ комнату и сказалъ мн:

— Намъ не придется увидаться боле до отъзда. Въ десять часовъ мсяцъ еще не взойдетъ. Надо воспользоваться темнотой. Приходите въ шлюпку. Я съ Консейлемъ будемъ васъ дожидаться…

Потомъ Недъ-Ландъ вышелъ, не давъ мн времени возражать ему.

Оставшись наедин, я надлъ свою морскую одежду. Собралъ свои записки и замтки и спряталъ ихъ подъ платье. Я боялся боле всего, что мое волненіе могло бы меня выдать, если бы я встртился противъ ожиданія съ капитаномъ Немо.

Однако пробило десять часовъ… Наступило время покинуть Нырокъ. Я осторожно отворилъ дверь и пошелъ на цыпочкахъ по темнымъ корридорамъ Нырка. Я добрался до залы, въ которой была глубокая темнота. Таинственно звучали аккорды органа. Капитанъ Немо былъ тамъ. Онъ меня не замтилъ. Я проходилъ по ковру ползкомъ, избгая неосторожнаго шума, который выдалъ бы мое присутствіе. Въ это время вздохъ капитана сдлалъ изъ меня неподвижную статую. Онъ всталъ и шелъ ко мн со скрещенными руками, молча. Онъ казался очень взволнованнымъ, и до моего слуха долетли послднія, произнесенныя имъ, слова:

— Всемогущій Боже, довольно! довольно!

Не помня себя, я бросился на главную лстницу и достигъ шлюпки.,,

— Бжимъ! бжимъ! вскричалъ я.

— Сію минуту! отвчали дожидавшіе меня товарищи.

Въ это время въ Нырк послышался шумъ. Что произошло? Не догадались-ли относительно нашего бгства? Я почувствовалъ, какъ Недъ-Ландъ всунулъ мн въ руку кинжалъ.

— Мы съумемъ умереть, прошепталъ я,

— Мальстромъ! Мальстромъ! послышались голоса. Такъ вотъ отчего произошелъ шумъ и тревога на Нырк.

Изъ Мальстрома ни одно судно не можетъ благополучно выйти, и въ эту то пропасть попалъ Нырокъ. Онъ описывалъ быстрые круги, которые постоянно уменьшались. Шлюпка, еще прицпленная къ нему, кружилась тоже. Шумъ, плескъ, брызги….

На Нырок начала трещать сталь.

— Надо держаться крпче, сказалъ Недъ, и снова завинтить гайки, авось мы будемъ спасен…

Не усплъ онъ еще окончить фразу, какъ шлюпка оторвалась и насъ далеко отбросило отъ Нырка. Я пришелся обо что-то головой и потерялъ сознаніе

ГЛАВА 26.

Заключеніе.

Слушайте, каковъ былъ конецъ этого подводнаго путешествія. Что случилось въ эту ночь, какъ выбралась наша лодка изъ ужасной Мальстромской пропасти, этого я не помню. Но когда я пришелъ въ себя, я лежалъ въ хижин рыбака Лофодденскихъ острововъ. Оба мои спутника, цлые и невредимые, сидли рядомъ со мною и пожимали мн руки. Мы горячо обнялись.

Возвратиться назадъ во Фанрацію мы считали невозможнымъ. Сообщенія между сверною частію Норвегіи и югомъ рдки. Поэтому мн пришлось ожидать парохода, который приходитъ по два раза въ мсяцъ отъ Нордкапа. Въ это-то время среди храбрыхъ молодцовъ, спасшихъ намъ жизнь, я привелъ въ порядокъ свои путевыя записки. Говорю прямо, что разсказъ мой очень правдивъ… Ни одного случая не упущено мною, ни одной подробности не преувеличено. Это просто истинное повствованіе о невроятномъ путешествіи въ глубин стихіи, недоступной человку, пути по которой со временемъ будутъ открыты.

Не знаю, поврятъ ли мн. Впрочемъ мн все равно. Я смло утверждаю, что имю полное право разсказывать про т моря, подъ водами которыхъ меньше чмъ въ 10 мсяцевъ я совершилъ поздку въ 100 тысячъ верстъ,— поздку, которая дала мн возможность открыть столько дивныхъ вещей на дн Тихаго океана, Индійскаго океана, Краснаго моря, Средиземнаго моря, Атлантическаго океана, морей южныхъ и сверныхъ!

Что сдлалось съ Ныркомъ? Выдержалъ ли онъ мальстромскія бури? Живъ ли еще капитанъ Немо? По прежнему ли онъ караетъ людей безчеловчнымъ образомъ подъ водами океана, или сжалился надъ этою послднею жертвою? Донесутъ ли на себ волны ту рукопись, въ которой заключается повсть всей его жизни? Узнаю ли я когда нибудь имя этого человка? Не будетъ ли возможности по флагу исчезнувшаго судна узнать, къ какой народности принадлежитъ капитанъ Немо? Надежды не теряю.

Думаю также, что его солидный карабль побдилъ трудности моря, что Нырокъ остался цлъ и тамъ, гд погибло такое множество судовъ! Если это такъ, если капитанъ Немо все еще вренъ этому океану, своему второму отечеству,— дай Богъ, чтобъ угасла ненависть въ его злобномъ сердц! Дай Богъ, чтобъ зрлище столькихъ дивныхъ вещей изгладило въ немъ жажду мщенія! Думаю, что онъ пересталъ карать людей и мирно занимается учеными изслдованіями на дн океана. Судьба его иметъ въ себ нчто странное, но вмст и величественное. Не такова ли же и моя судьба? Не прожилъ ли и я десять мсяцевъ такою же необычною жизнію? Шесть тысячъ лтъ тому назадъ Экклезіастомъ былъ предложенъ вопросъ о томъ, кто когда либо измрилъ глубины бездны? И теперь всего только два человка имютъ право отвчать на этотъ вопросъ — капитанъ Немо и я.

Конецъ второй части.

ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ

С. ПЕТЕРБУРГЪ:у Базунова, на Невскомъ и Шигина, на Садовой.МОСКВА:Соловьева, Манухина, Силаева и Анисимова.1872.

Плавающая гряда подводныхъ камней.

Не стыдно смолчать, когда нечего сказать.

Какъ будетъ угодно ихъ милости.

Недъ Ландъ.

Куда кривая не вынесетъ!

На всхъ парахъ во вс тяжкія.

Жизнь на волоск!

Попадешься въ руки, натерпишься муки.

У всякаго молодца своя ухватка.

Крпка тюрьма, да кто ей радъ.

Необыкновенный Нырокъ.

Ни на шагъ безъ электричества.

Крезъ нашего времени.

Необыкновенное зрлище.

Письменное приглашеніе.

Сказочная обстановка.

Лсъ на дн морскомъ.

20,000 верстъ подъ водами Тихаго океана.

Жди горя съ моря, бды отъ воды.

Торресовъ проливъ.

Нсколько дней на твердой земл.

Новый Юпитеръ.

Опять въ тюрьму.

Коралловое кладбище.

Индйскій океанъ.

Благодарю не ожидалъ.

Долгъ платежомъ красенъ.

Красное море.

Подземный ходъ.

Греческій Архипелагъ.

Котлы кипятъ кипучіе.

Черезъ все Средиземное море въ 48 часовъ.

Канадецъ предполагаетъ, а судьба располагаетъ.

Пропавшая земля.

Необыкновенная бухта.

Фотографическіе ландшафты.

Киты и кашалоты.

Сплошной ледъ.

Надежда и страхъ.

Южный полюсъ.

По памяти, какъ по грамот.

Несчастье.

Чуть было не задохнулись.

Электрическій Скатъ.

Осьминоги.

Величайшая рка среди океана.

Нырокъ встрчаетъ Плавучій городъ.

Преслдованіе.

Послднія слова капитана Немо.

Заключеніе.

Читайте также:

С. ПЕТЕРБУРГЪ:
у Базунова, на Невскомъ и Шигина, на Садовой.
МОСКВА:
Соловьева, Манухина, Силаева и Анисимова.
1872.