Стихотворения, Жулев Гавриил Николаевич, Год: 1867

 
 Гавриил Жулев Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Библиотека поэта. Большая серия. Поэты 'Искры'. В двух томах Том второй. Д. Минаев, В. Богданов, Н. Курочкин, П. Вейнберг, Г. Жулев, В. Буренин, Н. Ломан, А. Сниткин Издание третье Л., 'Советский писатель', 1987 ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Вступительная заметка 388. У кухни 389. Карьера 390. Литературные староверы. Баллада 391. Товарищу 392. Чижик 393. Петрушка 394. 'Лира моя, лира...' Гавриил Николаевич Жулев, младший брат известной драматической артистки Е. Н. Жулевой, родился 5 июля 1834 г. в сельце Спасском Бронницкого уезда Московской губернии, в семье Поликарпа Васильевича Жулева, дворового человека помещика Н. М. Смирнова. Ему еще не исполнилось тринадцати лет, когда он, весною 1847 г., был отпущен на волю. {См.: Дело о службе Жулева // Центр. гос. историч. архив СССР в Ленинграде (ЦГИА), ф. 497, оп. 2, No 14059.} Есть некоторые основания полагать, что он был незаконнорожденным сыном помещика. Жулев был одновременно и поэтом, и артистом. Окончив в начале 1850-х годов петербургское театральное училище, Жулев в 1853 г. дебютировал на сцене Александрийского театра {Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1855 г. Спб., 1877. Ч. 1. С. 160.} и много лет, до 1875 г., состоял в его труппе. {В конце 1850-х и начале 1860-х годов Жулев с успехом играл и в провинции.} 'Помню, что Жулев превосходно играл прогорелого купеческого сынка Перетычкина в комедии Красовского 'Жених из Ножовой линии', - читаем в воспоминаниях современника. - Он подавал большие надежды на сцене, но его затер режиссер Е. И. Воронов, долго властвовавший в Александрийском театре'. {'Н. А. Лейкин в его воспоминаниях и переписке'. Спб., 1907. С. 97. См. также сочувственные отзывы об актерском даровании Жулева в статьях Ап. Григорьева 'Две сцены' ('Якорь', 1863, No 41. С. 791) и 'Русский театр' ('Эпоха', 1864, No 1/2. С. 466).} Воронов и начальник репертуарной части петербургских императорских театров водевилист П. С. Федоров, самодур и взяточник, которого неизменно преследовали искровцы под кличкой 'Губошлеп', особенно невзлюбили Жулева за то, что он сотрудничал в 'Искре' и информировал редакцию журнала о закулисных тайнах и интригах. {'Н. А. Лейкин в его воспоминаниях и переписке'. С. 157.} Жулев начал печататься в 'Искре' в 1860 г. и был одним из ее постоянных сотрудников на протяжении всех 1860-х годов. Его стихотворения появлялись преимущественно под псевдонимом 'Скорбный поэт'. Жулева сразу оценили в 'Искре'. 'Не могу я встретиться с Курочкиным, - писал ему его приятель, артист и драматург И. Е. Чернышев, 23 марта 1861 г., - чтобы он не спрашивал о тебе... Отчего ты перестал писать? Он о тебе отзывается как о лучшем своем сотруднике и постоянно просит писать к тебе... И я с своей стороны тебе прибавлю, что ты поступав ешь до нелепости глупо. Ты очень ошибаешься, если рассчитываешь на свой сценический талант и пренебрегаешь литературным. Последний у тебя гораздо выше, чем первый, и на него следует обратить тебе особенное внимание'. {'Рус. старина'. 1906, No 12. С. 714.} В конце 1862 г. Жулев собрал свои стихи, напечатанные в 'Искре', - и выпустил их отдельной книжкой под названием 'Песни Скорбного поэта'. Противопоставляя Жулева представителям 'чистой поэзии' и либеральным обличителям типа М. П. Розенгейма, 'Искра' следующим образом характеризовала его творчество в отзыве о 'Песнях Скорбного поэта': 'Бедность, умеющая весело трунить над собою и хохотать непринужденно и смело над хлыщевством и богатою наглостью, в каких бы они формах ни проявлялись, - вот главный мотив, повторяющийся во всех пьесах Скорбного поэта. Вздыхатели, отвергнутые дамою своего сердца по случаю бедности и наивно рассказывающие о своих злополучиях, супруги, получившие семейное счастье из рук начальников, швеи, беззаботно проходящие известное поприще, девицы, стремящиеся замуж, и дамы, забывающие мужей под звуки Штраусовой скрипки, павловские ландышки и московские Пахиты, театральные музыканты и отставные майоры - вот действующие лица комедии, ежедневно разыгрываемой в жизни, верно подмеченной и осмысленно переданной своеобразными стихами поэта-юмориста. Все это перемешано, как добро и зло, вообще в жизни, и в каждом человеке отдельно, но все это живет, движется, смеется над собою и над другими, и, главное, все это просто и искренно'. {'Искра'. 1862, No 50. С. 710.} Очень сдержанно отозвался о книжке Жулева М. Е. Салтыков, поскольку она не отвечала тем большим требованиям, которые он предъявлял к современной сатире. Но и Салтыков писал, что 'любителям, чтения легкого мы эту книжечку рекомендуем: они в ней найдут некоторую частицу остроумия. В особенности указываем на веселую пьеску 'Литературные староверы''. {Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. М., 1966. Т. 5. С. 334.} В поэзии Жулева нет революционных мотивов, но он - демократ с головы до ног. Все его стихотворения пронизаны плебейской гордостью, презрением к роскоши, тунеядству, барскому высокомерию. Один из типичных персонажей Жулева, столичный бездельник и фат, хорошо описан в стихотворении Д. Д. Минаева 'Сорвалось!' В шляпе Циммермана, В платье от Сарра, Я, поднявшись рано, Вышел со двора. Крап по панталонам, С лентою лорнет, Галстук с медальоном - В медальоне оном Блондена портрет, - Струйки по жилету, В талии изгиб... Скорбному поэту Я отличный тип... и т. д. {*} {* 'Искра'. 1864, No 36. С. 470.} Наиболее характерны для Жулева юмористические стихотворения на бытовые темы. Произведения, направленные против конкретных людей и фактов общественной жизни, литературная полемика, резкий сатирический тон и т. п. - все это встречается у него сравнительно редко. Наибольшей удачей Жулева в этой области является отмеченная Салтыковым злая и хлесткая сатира 'Литературные староверы'. Для характеристики поэзии Жулева необходимо отметить его легкий и гибкий стих, свободные разговорные интонации, {А. В. Амфитеатров писал: 'Жулев редкостный, почти исключительный образец стихотворной простоты, умеющий 'разговаривать' стихом, без всякой, хотя бы малой, натяжки' ('Забытый смех'. М., <1914>. Сб. 1. С. 209).} а также бойкую, иногда не менее чем у Минаева, необычную и мастерскую рифму. В 1865 г., наряду с 'Искрой', Жулев активно печатался и в 'Будильнике'. В 1869-1874 гг. он был постоянным сотрудником газеты 'Петербургский листок', а с 1875 г. до смерти - 'Петербургской газеты'. Здесь кроме стихотворений он систематически помещал и фельетоны. В последние годы Жулев был также одним из редакторов юмористического журнала 'Стрекоза' (редактировал стихотворный отдел). {См. некролог в 'С.-Петербургских ведомостях' (1878, 2 июля).} Жулев написал - отчасти один, отчасти в сотрудничестве с И. Е. Чернышевым, А. А. Соколовым, С. Н. Худековым, Н. А. Лейкиным - по десятка пьес: 'Золотая удочка', 'Перелетные птицы', 'Петербургские когти', 'Черненькие и беленькие', 'Со ступеньки на ступеньку', 'Герои темного мира', 'Петербургский Фигаро' и др. Они шли на сцене, однако в художественном отношении не представляют интереса. В 1871 г. Жулев выпустил второй сборник стихотворений - 'Ба! знакомые всё лица! Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта)'. Сборник уступал в художественном отношении первому, но тематика, идейные позиции и поэтическая манера остались у Жулева в общем те же, и книга, вышедшая без предварительной цензуры, встретила неодобрительный отзыв в цензурном ведомстве. 'Собрание весьма тенденциозных, отчасти и довольно грязных стихотворений, - писал цензор. - Автор, кажется, поставил себе задачею изобразить в самом отвратительном виде отношения начальников к подчиненным в нашем служебном кругу, начальники оказывают протекцию подчиненным, которые делают им подарки или даже услуживают им своими женами, подчиненные, выведенные из терпения, дают своим начальникам пощечины и т. д. ...В других пьесах выражается презрение к людям, не сочувствующим отрицательному направлению в молодежи, и выхваляются, напротив, корифеи отрицания, напр. Добролюбов, даже и хорошие стремления в высших сословиях осмеиваются и изображаются как маски, под которыми скрываются лицемерие и всякие пороки... везде господствуют насилие и разврат'. {Журнал заседания С.-Петерб. ценз. комитета от 5 янв. 1872 г., см. также: Дело С.-Петерб. ценз. комитета, 1872, No 9 // ЦГИА, ф. 777.} Жулев умер 30 июня 1878 г. и скоро был забыт, {Характерно, что в Энциклопедическом словаре Брокгауза - Ефрона (полутом 23, Спб., 1894. С. 51) первая и лучшая его книга вовсе не упомянута, а вторая превращена в две: 'Ба! знакомые все лица!: Рифмы Скорбного поэта' и 'Рифмы Дебютанта'.} хотя некоторые его стихотворения часто читались с эстрады и перепечатывались в 'чтецах-декламаторах'. 388. У КУХНИ О судьба лихая, для чего дала ты Мне в удел лишь бедность, горе да заплаты Да еще в придачу ловко подшутила, Давши мне желудок, как у крокодила!.. Мимо знатной кухни прохожу однажды, Мучимый от глада, мучимый от жажды. Я прильнул к окошку и смотрел, как быстро Сочиняли блюда жирных два кухмистра. Но, почуяв носом запах вкусный, сдобный, Я в бобер немецкий нос закутал злобно И смотрел в окошко с сокрушенным сердцем: Как фаршировали, посыпали перцем Разную дичину к званому обеду И вели кухмистры меж собой беседу: 'Бедный господин наш! говоря без шуток, Страшно как расстроен у него желудок, Точно на желудок навалило плиту, Мучится бедняга - нету аппетиту!..' Мысль вдруг пресмешная, надобно сознаться, В голову пришла мне: что бы поменяться Мне моим желудком, как у крокодила, С этим господином? Мне бы лучше было Быть без аппетиту, а то что в желудке, Как стоишь у кухни: славно пахнут утки, Рябчики, фазаны, гуси и индейки, - А в кармане только двадцать три копейки! <1860> 389. КАРЬЕРА У старухи нанимал Я себе каморку - И частенько в ней глодал Я сухую корку, Но ведь я переносил Беззаботно голод: Ах, в каморке этой был Я здоров и молод! Хоть каморка у меня Освещалась редко, Но не нужно мне огня С милою соседкой... Ведь, бывало, прибежит - И пойдет потеха! Так, что комната дрожит С ней у нас от смеха. Песни, хохот и любовь - И нужда забыта, А хозяйка хмурит бровь И на нас сердита. И брюзжит она с печи: 'Перестаньте, стыдно!' Ладно, думаем, ворчи, Чай, самой завидно! И пойдет тут кутерьма, А ведь плут старуха! - Будто дремлет, а сама Навострила ухо. Вдруг негаданно - поди ж! Туча налетела: У начальника Катишь Замуж захотела. Всё он сделать принужден, Как велит подруга: Для меня назначил он Амплуа супруга. Благодетель и отец Наградил каретой, Потащили под венец Нас с Катишью этой. И теперь уж я женат И, по воле рока, Стал заметен и богат - И живу широко. Проложил через жену Я себе дорогу, Я и сам уж младших гну Нынче, слава богу. Счастлив, кажется, вполне: Ем и пью я вкусно, Но порою что-то мне Тяжело и грустно... Или вдруг среди семьи, Как резвятся дети, Всё мне мнится: не мои Ребятишки эти! И в груди бушует ад, В рот не лезет пища, Побежал бы я назад В старое жилище, Со старухой поболтать И соседке милой Со слезами рассказать Свой роман унылый, И зажить, как в старину, Бедно, без излишек, Бросив верную жену И чужих мальчишек. <1860> 390. ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТАРОВЕРЫ Баллада В ресторане собрались Староверы злые, И беседы их велись Про дела былые. И бунтует и кричит Громко шайка эта, Что теперь уже молчит Старая газета. И ватага эта зла И ломает стулья, Что их главная пчела Выбыла из улья, Что теперь им ходу нет И карманы голы, Что теперь коварный свет Жаждет новой школы, А что их давно не чтут И труды их - боже! - На Толкучем продают С хламом на рогоже. В заседаньи был нахал И кричал без складу, - Вот который сочинял Для волос помаду, Куплетист он и актер, В старенькой бекеше, Остроумие протер Он себе до плеши. Был еще тут драматург, Очень злой и хворый, В оны годы Петербург Восхищал который. Много было тут персон И больших талантов, И булгаринских времен Хилых фигурантов. Собралися и поют - И кружок их тесен, Много было спето тут Очень старых песен: 'Боже мой! теперь во всем Голая натура, Ах! пропахла мужиком Вся литература! И писателей у нас Развелось так много, Всякий лезет на Парнас, Без наук и слога. И журналы издают Всё молокососы И преважно задают Новые вопросы. Для возвышенных вещей Их таланты слабы, Только слышишь запах щей Да крестьянской бабы. Ну, пожалуй, выводи Чернь, но для потехи, Да приличьем огради И зашей прорехи. Напомадь и причеши, Скинь им сапожищи, А потом и опиши Как-нибудь почище. Например: мужик живет, Не горюя, пашет, Про любезную поет, И поет, и пляшет, Отработав - вечерком Ходит в хороводе... Отчего же бы в таком Не писать вам роде? А то что у вас? - во всем Голая натура, Ах! пропахла мужиком Вся литература!..' В ресторан со всех сторон Собралися братья, Слышны ахи, слышен стон, Слышатся проклятья. Секта эта новый век И пилит и режет, В ресторане человек Слышит стон и скрежет И, крестясь, отходит прочь, Но не молкнут ахи... И младенцы в эту ночь Вздрагивали в страхе... 1860 391. ТОВАРИЩУ Товарищ, не ропщи! Хоть мы с тобой иззябли И лишь пустые щи Едим, как мизерабли, Пускай у богачей В роскошном бельэтаже Уха из стерлядей, Сюпремы и потажи, Пусть к ним судьба добра, Палаты их нагреты, Пусть им кроит Сарра И брюки и жилеты, А мы бежим с тобой К российскому тайлёру - Какой уж тут покрой, Лишь только было б впору! Пускай богач несет Мешки в ломбард, для росту, А мы же свой доход Несем подальше к мосту! Зато ведь богачам Подагрой сводит ногу, А мы, привыкши к щам, Здоровы, слава богу! На днях вот богача, От преизбытка пищи, При помощи врача Стащили на кладбище, Какой был крик и вой - Пересказать нет средства! Ну, точно на Сенной, - Из-за его наследства. Придет пора и нам! Но мы с тобой, дружище, Отправимся к отцам Без шуму на кладбище, Потащат нас с двора На скорбной колеснице... Addio! {*} фельдшера Обуховской больницы. {* Прощайте! (Итал.) - Ред.} 1862 392. ЧИЖИК На грош не верят в лавке, Начальник строг и лют, И мне, увы! прибавки За службу не дают, От службы хуже кия Иссох я - ну хоть брось! А между тем другие Всё лезут врозь да врозь... Болтают, что начальник Не прочь подчас того... На днях вот умывальник Он взял у одного, А у другого дрожки Взял нынче по весне... По этой вот дорожке Пройтись бы надо мне... Ох! смертная охота, Да участь-то горька: Ведь из вещей всего-то В каморке бедняка Лишь пара ветхих книжек, Гитара, да пенсне, Да мой приятель-чижик, Висящий на окне. 'Постой, постой!.. вот штука!.. - Я вскликнул в тот момент. - Начальнику снесу-ка Я чижика в презент, Признаться, тяжело мне Расстаться было с ним: Он другом был в Коломне Единственным моим!' Ах! сняв с окошка клетку, От горести дрожа И завернув в салфетку И клетку и чижа, Расстроен, с мутным взглядом, Крепясь от горьких слез, К начальнику я на дом Чиликалку понес. Увидевши, что ношей Я был обременен, Начальник мой хороший Прислугу выгнал вон, И стал со мной - о диво! - Любезен не в пример И вопросил учтиво: 'Что это - несессер?..' 'Нет-с, - говорю я, - клетка, А в клетке чижик...' - 'Что-с? Сказал начальник едко, Задравши кверху нос. - Вы думали, что взяткой Прельщусь я! - крикнул он. Ах вы, мальчишка гадкий!.. Извольте выйти вон!..' И, право, уж не помню, Как в милые края, В любезную Коломню С чижом вернулся я. Поступок неуместный Надежды все пресек И доказал, что _честный_ Начальник человек. <1863> 393. ПЕТРУШКА К нам на двор шарманщик нынче по весне Притащил актеров труппу на спине (Деревянных, впрочем, а не тех живых, Что играют роли из-за разовых). Развернул он ширмы посреди двора, Дворники, лакеи, прачки, кучера Возле ширм столпились, чтобы поглазеть, Как Петрушка будет представлять комедь... Из-за ширм Петрушка выскочил и ну: 'Эй, коси-малина, вспомню старину!' Весело Петрушка пляшет и поет, 'Молодец каналья!' - говорит народ. Вот пришли арапы, начали играть, - А Петрушка палкой по башкам их хвать! С жалобой арапы поплелися в часть... Голоса в народе: распотешил всласть! Выскочил квартальный доблестный и стал Приглашать Петрушку за скандал в квартал. Петька не робеет: развернулся - хлоп! Мудрое начальство в деревянный лоб... Петька распевает, весел, счастлив, горд, - Вдруг из преисподней появился черт И басит Петрушке: 'Ну, пойдем-ка, брат!.. И повлек бедняжку за собою в ад. Запищал Петрушка... 'Не юли вперед! Вот те и наука!' - порешил народ. Я б сказал словечко за Петрушку, но Многих ведь, пожалуй, раздражит оно. <1864> 394 Лира моя, лира, Добрая подруга, Ты бренчишь для мира Скромно в час досуга... В небогатой келье, Век с нуждою споря, Ты полна веселья - Ну а больше - горя... Светских львиц богатых, С выточенным станом, Страсти и наряд их Воспевать куда нам!.. Жирного богатства Не даря куплетом, Я лишь там, где братство, Делаюсь поэтом: Где любовь живее, Где хоть люди нищи, Но умом трезвее И душою чище... Юность! для тебя лишь Я играю рифмой: Ты одна похвалишь Искренний мотив мой!.. <1867> ПРИМЕЧАНИЯ 388. И. 1860, No 7, без загл. в цикле 'Песни бедняка', подпись: Добронравный. - Печ. по сб, 1863 г. с исправл. по И. 389. И. 1860, No 26, без загл., с еще одной строфой после 11-й и без ст. 3-4 строфы 12, замененных точками, подпись: Скорбный поэт. - Сб. 1863. 390. И. 1860, No 21, подпись: Скорбный поэт. - Сб. 1863 г. Стихотворение направлено против СП и близких к ней писателей - булгаринских времен Хилых фигурантов, но имеет и более широкий смысл. Оно наносило удар всем врагам демократического и реалистического искусства, сочувственного и правдивого изображения народа в литературе. По свидетельству А. В. Амфитеатрова ('Забытый смех'. М., <1914>. Сб. 1.С. 296), ст. Ах! пропахла мужиком Вся литература! и И труды их - боже! - На Толкучем продают С хламом на рогоже 'стали на много лет ходячими цитатами в русской критике и публицистике, давно позабывших источник, откуда меткие слова эти столь кстати взялись'. Что теперь уже молчит Старая газета. О СП, которая с 1860 г. перешла к журналисту П. С. Усову, в связи с этим наиболее реакционные сотрудники газеты порвали с ней, даже весьма умеренный по своим взглядам Усов был для них чрезмерно либерален. Главная пчела - Ф. В. Булгарин, умерший в сентябре 1859 г. Куплетист он и актер и т. д. По-видимому, речь идет о П. А. Каратыгине, резком противнике гоголевского направления русской литературы, авторе водевиля 'Натуральная школа'. Был еще тут драматург и т. д. По-видимому, Н. В. Кукольник. И младенцы в эту ночь и т. д. Ср. конец стих. В. А. Жуковского 'Баллада, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди': 'Лишь, внемля крик, всю ночь сквозь тяжкий сон Младенцы вздрагивали в страхе'. 391. И. 1862, No 34, без загл., в цикле 'Песни Скорбного поэта', подпись: Скорбный поэт. - Сб. 1863 г. Мизерабли (франц. miserables) - несчастные. В 1862 г. вышел и был переведен роман В. Гюго 'Les miserables', из которого Жулев и перенес в русский язык это слово. Тайлёр (франц. tailleur) - портной. Рост - проценты, процентная прибыль. Несем подальше к мосту! - т. е. вносим проценты по ссудам, полученным под залог вещей, в отделение Петербургского ломбарда возле Банковского моста (Амфитеатров А. Забытый смех. М., (1914). Сб. 1. С. 271). Сенная - Сенная площадь, где был рынок. Фельдшера Обуховской больницы. В Обуховской больнице кончала свои дни преимущественно петербургская беднота. 392. И. 1863, No 2, под загл. 'Горемыка', подпись: Скорбный поэт. - Сб. 1871 г. Коломня (Коломна) - район Петербурга, в те годы - место жительства бедноты, мелкого чиновничества и мещанства. 393. И. 1864, No 15, без строфы 5, замененной строкой точек, с разделением на двустишия, подпись: Скорбный поэт. - Сб. 1871 г. В первоначальной редакции вместо строфы 5 было 8 строк, опущенных в И по цензурным причинам и впоследствии сжатых в одно четверостишие. Они вписаны П. А. Ефремовым в принадлежавший ему экземпляр И за 1864 г. (находился в собр. В. А. Десницкого): 'Молодец Петрушка!' Но всё стихло вмиг: Из-за ширм явился красный воротник, - Подошел к Петрушке и басит ему: 'Что ты тут, каналья?.. Я тебя уйму!..' Петька не робеет: взявши палку, хлоп! Мудрое начальство в деревянный лоб. Хохот одобренья, слышны голоса: 'Не сробел начальства!.. Эки чудеса!..' Разовые - поспектакльная оплата артистов. Часть, квартал - полицейский участок, отделение городской полиции. Квартальный - квартальный надзиратель, полицейский, под надзором которого находилась известная часть города. 394. И. 1867, No 15, подпись: Г. Ж. В сборники Жулева не включено. Это стихотворение - 'Приступ' к 'Рифмам Скорбного поэта', вслед за ним напечатаны 'Подобно всем угрюмым россам...' и 'С огнем губительным в крови...'. В стихотворении имеются отзвуки стих. Ю. В. Жадовской 'Нива моя, нива, Нива золотая!..'. Г. Н. ЖУЛЕВ Песни Скорбного поэта. СПб., 1863 (ценз. разреш. - 19 окт. 1862 г.). Сб. 1863 г. Ба! знакомые всё лица!!! Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта). СПб., 1871. Сб. 1871 г. 427 ---------------------------------------------------------------------------- Поэты 1860-х годов Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье Л., 'Советский писатель', 1968 Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского. OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Биографическая справка Сон Отставной майор и 'ландышка' Гавриил Николаевич Жулев родился в 1836 году. Он был одновременно и поэтом и артистом. Окончив в начале 50-х годов театральное училище, Жулев в сезон 1852-1853 года дебютировал на сцене Александрийского театра, а затем много лет состоял в его труппе. 'Помню, что Жулев превосходно играл прогорелого купеческого сынка Перетычкина в комедии Красовского 'Жених из Ножовой линии', - читаем в воспоминаниях современника. - Он подавал надежды на сцене, но его затер режиссер Е. И. Воронов, долго властвовавший в Александрийском театре'. Воронов и начальник репертуарной части петербургских императорских театров водевилист П. С. Федоров, самодур и взяточник, которого неизменно преследовали искровцы, особенно невзлюбили Жулева за то, что он сотрудничал в 'Искре' и информировал редакцию журнала о закулисных тайнах и интригах. Жулев начал печататься в 'Искре' в 1860 году и был одним из ее постоянных сотрудников на протяжении всех 60-х годов. Его стихи печатались преимущественно под псевдонимом 'Скорбный поэт'. В конце 1862 года Жулев собрал свои стихи, напечатанные в 'Искре', и выпустил их отдельной книжкой под названием 'Песни Скорбного поэта'. Противопоставляя Жулева представителям 'чистой поэзии' и либеральным обличителям типа Розенгейма, 'Искра' следующим образом характеризовала его творчество в отзыве о 'Песнях Скорбного поэта': 'Бедность, умеющая весело трунить над собою и хохотать непринужденно и смело над хлыщевством и богатою наглостью, в каких бы они формах ни проявлялись, - вот главный мотив, повторяющийся во всех пьесах Скорбного поэта. Вздыхатели, отвергнутые дамою своего сердца по случаю бедности и наивно рассказывающие о своих злополучиях, супруги, получившие семейное счастье из рук начальников, швеи, беззаботно проходящие известное поприще, девицы, стремящиеся замуж, и дамы, забывающие мужей под звуки Штраусовой скрипки, павловские ландышки и московские Пахиты, театральные музыканты и отставные майоры - вот действующие лица комедии, ежедневно разыгрываемой в жизни, верно подмеченной и осмысленно переданной своеобразными стихами поэта-юмориста. Все это перемешано, как добро и зло вообще в жизни и в каждом человеке отдельно, но все это живет, движется, смеется над собою и над другими, и, главное, все это просто и искренно'. Очень сдержанно отозвался о книжке Жулева М. Е. Салтыков, поскольку она не отвечала тем большим требованиям, которые он предъявлял к современной сатире. Но и Салтыков писал, что 'любителям чтения легкого мы эту книжечку рекомендуем: они в ней найдут некоторую частицу остроумия. В особенности указываем на веселую пьеску 'Литературные староверы''. В поэзии Жулева нет революционных мотивов, но он - демократ с головы до ног. Все его стихотворения пронизаны плебейской гордостью, однако она проявляется не столько в непримиримой ненависти к классовым врагам, сколько в презрительном изображении роскоши, тунеядства, барского высокомерия. Один из типичных персонажей Жулева, столичный бездельник и фат, хорошо описан в стихотворении Минаева 'Сорвалось!': В шляпе Циммермана, В платье от Сарра, Я, поднявшись рано, Вышел со двора. Крап по панталонам, С лентою лорнет, Галстук с медальоном - В медальоне оном Блондена портрет, - Струйки по жилету, В талии изгиб... Скорбному поэту Я отличный тип... и т. д. Наиболее характерны для Жулева юмористические стихотворения на бытовые темы. Произведения, направленные против конкретных людей и фактов общественной жизни, пародии, литературная полемика, резкий сатирический тон и т. п. - все это встречается у него сравнительно редко. Наибольшей удачей Жулева в этой области является отмеченная Салтыковым злая и хлесткая сатира 'Литературные староверы'. Для характеристики поэзии Жулева необходимо отметить его легкий и гибкий стих, свободные разговорные интонации, {По словам одного критика, 'Жулев редкостный, почти исключительный образец стихотворной простоты, умеющий 'разговаривать' стихом без всякой, хотя бы малой, натяжки'.} а также бойкую, иногда не менее, чем у Минаева, необычную и мастерскую рифму. С 1865 года, наряду с 'Искрой', Жулев много печатался и в 'Будильнике'. В 1869-1874 годах он был постоянным сотрудником газеты 'Петербургский листок', с 1875 года до смерти - 'Петербургской газеты'. Здесь, кроме стихотворений, он систематически помещал и фельетоны. В последние годы Жулев был также одним из редакторов юмористического журнала 'Стрекоза' (редактировал стихотворный отдел). Жулев написал - отчасти один, отчасти в сотрудничестве с Н. А. Лейкиным, А. А. Соколовым, И. Е. Чернышевым, С. Н. Худековым, А. Сазоновым - до десятка пьес: 'Золотая удочка', 'Беленькие и черненькие', 'Петербургские когти', 'Со ступеньки на ступеньку' и др. Часть из них шла на сцене, однако они не представляют интереса. В 1871 году, Жулев выпустил второй сборник стихотворений - 'Ба! знакомые всё лица!!! Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта)'. Сборник уступал в художественном отношении первому, но тематика, идейные позиции и поэтическая манера остались у Жулева в общем те же, и книга, вышедшая без предварительной цензуры, встретила неодобрительный отзыв в цензурном ведомстве. 'Собрание весьма тенденциозных, отчасти и довольно грязных стихотворений, - писал цензор. - Автор, кажется, поставил себе задачею изобразить в самом отвратительном виде отношения начальников к подчиненным в нашем служебном кругу, начальники оказывают протекцию подчиненным, которые делают им подарки или даже услуживают им своими женами, подчиненные, выведенные из терпения, дают своим начальникам пощечины и т. д. В других пьесах выражается презрение к людям, не сочувствующим отрицательному направлению в молодежи, и выхваляются, напротив, корифеи отрицания, напр. Добролюбов, даже и хорошие стремления в высших сословиях осмеиваются и изображаются как маски, под которыми скрываются лицемерие и всякие пороки, везде господствуют насилие и разврат'. Жулев умер 30 июня 1878 года и скоро был забыт, хотя некоторые его стихотворения часто читались с эстрады и перепечатывались в 'чтецах-декламаторах'. Издания стихотворений Песни Скорбного поэта. СПб., 1863. Ба! знакомые всё лица!!! Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта). СПб., 1871. СОН Мне снилося, дитя мое, что в зале ты Читаешь пламенно толпе пустой листы Моей возвышенной, изящнейшей поэмы.. Вот кончила ее и видишь, что все немы. С вопросом ты стоишь пред мертвою толпой, Но слушавшие все мотают головой... Вдруг голос аспида послышался в народе: 'Читали Гейне мы, но в лучшем переводе'. ОТСТАВНОЙ МАЙОР И 'ЛАНДЫШКА' 1 Павловск. Утро. Строен Резвых птичек хор, В сад выходит воин - Отставной майор. Хоть на шее тряпка, Сюртучишко плох И потерта шапка - Но на вид он строг. Севши безмятежно В кресло, между роз, Он пускать стал нежно Жукова сквозь нос. Запах роз, сирени, Шепот ветерка К сну и нежной лени Манят старика. Опустившись в кресло, Он повесил нос - И пред ним воскресла Вереница грез: Юность... звук гитары... Пуншик... легкий хмель... Трубка... тары-бары... Лиза и Адель... Тощая собака... Штоссик до утра... Поцелуи... драка И... et cetera. {*} {* и так далее (франц.). - Ред.} 2 Вдруг у лип тенистых Раздается крик: 'Ландышей душистых!' - Вспрянул наш старик. Оседлав очками Нос свой, воин зрит: Ландышка с цветами Перед ним стоит. Чудная головка! Глазки - васильки, Носик очень ловко Вздернут на дыбки. Взгляд ее наивен, Полон доброты, Ландышке семь гривен Дал он за цветы, И, мечтой настроен Пылко, горячо, Ущипнул наш воин Деву за плечо, Но она, плутовка, Сморщив белый лоб. Волокиту ловко По руке вдруг хлоп! Сделав злую мину, Он сказал: 'Ну, свет! Нынче даже к чину Уваженья нет!' <1862> ПРИМЕЧАНИЯ В сборник включены произведения двадцати пяти второстепенных поэтов середины XIX века, в той или иной степени дополняющих общую картину развития русской поэзии этого времени. Тексты, как правило, печатаются по последним прижизненным изданиям (сведения о них приведены в биографических справках), а когда произведения поэта отдельными сборниками не выходили - по журнальным публикациям. Произведения поэтов, издававшихся в Большой серии 'Библиотеки поэта', воспроизводятся по этим сборникам. При подготовке книги использованы материалы, хранящиеся в рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР. Впервые печатаются несколько стихотворений В. Щиглева, П. Кускова и В. Крестовского, а также отрывки из некоторых писем и документов, приведенные в биографических справках. Произведения каждого поэта расположены в хронологической последовательности. В конце помещены не поддающиеся датировке стихотворения и переводы. Даты, не позже которых написаны стихотворения (большей частью это даты первой публикации), заключены в угловые скобки, даты предположительные сопровождаются вопросительным знаком. Г. Н. ЖУЛЕВ Сон. Пародия на стих. П. А. Кускова 'Тревожное сновидение' (см. с. 504), которое является вариацией на мотивы молодого Г. Гейне. В этом смысле и нужно понимать слова Жулева: 'Читали Гейне мы, но в лучшем переводе'. Отставной майор и 'ландышка'. Жукова сквозь нос. Трубочный табак фабрики В. Жукова. См. также с. 725. Штоссик - азартная карточная игра штосс.