Стихотворения, Мюссе Альфред Де, Год: 1885 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

C. А. АНДРЕЕВСКІЙ

СТИХОТВОРЕНІЯ
1878—1885

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 11—2
1886

АЛЬФРЕДЪ МЮССЕ.

Друзья мои! Когда умру я…

Декабрьская ночь

Октябрьская ночь

Майская ночь

Августовская ночь

* * *

Друзья мои! Когда умру я,

Взростите иву надо мной,

Печальный видъ ея люблю я

Съ поникшей, блдною листвой,

И надъ могилой тихо дремля,

Своею тнью негустой

Не отягчитъ она ту землю,

Гд вчный ждетъ меня покой.

Декабрьская ночь,

ПОЭТЪ.

Однажды, полночью, тайкомъ

Читалъ я въ дтств. Все кругомъ

Поверглось въ сонное молчанье —

И вдругъ за столъ прислъ со мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Ребенокъ въ черномъ одянь.

Лицомъ онъ грустенъ былъ, но милъ,

Онъ лобъ на руку мн склонилъ

И въ книг сталъ читать со мною:

Всю ночь за книгой, при огн,

Онъ былъ со мной наедин

И тихо скрылся предъ зарею.

Ужъ было мн пятнадцать лтъ,

Когда въ лсу, теряя слдъ,

На глушь наткнулся я въ мечтаньи,—

Вдругъ отрокъ встртился со мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Въ знакомомъ черномъ одяньи.

Онъ лютню несъ въ рук одной,

Цвты шиповника — въ другой

И мн кивнулъ, какъ другъ старинный,

Я у него спросилъ мой путь,

Онъ указалъ мн — повернуть

Въ холму надъ смежною долиной.

Когда узналъ я жаръ любви

И слезы первыя мои

Я лилъ при первомъ испытаньи,—

Внезапно рядомъ слъ со мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Мой сверстникъ въ черномъ одяньи.

Въ нмой печали и тоск,

Сжимая мечъ въ одной рук,

Другую — къ небу онъ направилъ…

Онъ будто самъ со мной страдалъ,

Но только вздохъ одинъ издалъ

И въ мигъ, какъ сонъ, меня оставилъ.

Въ разгульной юности моей,

Когда на пиршеств друзей

Я взялъ бокалъ для возліянья,—

Внезапно слъ передо мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Товарищъ въ черномъ одянь.

На немъ былъ миртовый внокъ,

И ветхій пурпура кусокъ

Онъ трясъ подъ мантіею черной,

Онъ исхудалою рукой

Своимъ бокаломъ тронулъ мой,

И мой — упалъ, въ рук покорной…

Я помню, въ тотъ ужасный мигъ,

Какъ умеръ мой отецъ-старикъ,

Приникъ я къ мертвому съ рыданьемъ,—

И сирота поникъ со мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Покрытый чернымъ одяньемъ.

Слезами взоръ его блестлъ,

Внокъ терновый онъ имлъ

Въ тни кудрей… Какъ скорби жало,

Вонзенъ былъ мечъ въ его груди,

И пурпуръ былъ его въ крови,

И лютня на земл лежала.

Запомнилъ живо я его,

И въ дни страданья моего

Всегда, везд онъ мн являлся.

То демонъ или ангелъ былъ,

Не зналъ я,— но его любилъ:

Онъ другомъ нжнымъ мн казался.

Когда, усталый зло терпть,

Чтобы ожить иль умереть,

Покинулъ берегъ я отчизны,

Когда поспшно я бжалъ

И всюду новыхъ силъ искалъ,

Просилъ надеждъ у новой жизни,—

Подъ небомъ странъ, гд я бродилъ,

Гд взоръ и сердце утомилъ

Въ безостановочномъ побг,

Гд хромоногая тоска,

Какъ отжилаго старика,

Меня влекла въ своей телг,

Гд тайну жизни я ловилъ

И всюду только находилъ

Лишь давнихъ призраковъ туманы,

Гд вновь, не живши, я встрчалъ,

Опять все то-же, что видалъ:

Людей, ихъ злобу и обманы…

Везд, гд вдоль большихъ дорогъ

Слезою я смочилъ платокъ,

Гд раздались мои рыданья,

Гд, какъ ягненокъ, здсь и тамъ,

Свой пухъ роняетъ по кустамъ,—

Я тратилъ сердца дарованья,

Везд, гд грустно я мечталъ,

Везд, гд смерти я желалъ,

Везд, гд я земли касался,—

Везд несчастный предо мной,

Подобный мн, какъ братъ родной,

Въ одежд черной появлялся.

О, кто же ты, кого везд и неизбжно

На жизненномъ пути мн суждено встрчать?

Твой взоръ задумчивый исполненъ грусти нжной

И злобнымъ геніемъ нельзя тебя назвать.

Улыбка мн твоя преподаетъ терпнье,

О сожалніи — слеза мн говоритъ,

Встрчался съ тобой, я врю въ Провиднье,

Твои страданія близки Поимъ мученьямъ

И дружба тихая въ тни твоей сквозитъ.

Кто-жъ ты? Не знаю я, но ты не ангелъ свта:

Ни разу не пришелъ ты зло предупредить,

Ни разу въ бдствіи не подалъ мн совта

И молча дозволялъ судьб меня губить,

Въ улыбк сдержанной со мной не веселился,

Утшить не умлъ участіемъ своимъ,

За цлыхъ двадцать лтъ, что ты за мной влачился,

Себя ты не назвалъ и мн ты не открылся —

Зачмъ-бы такъ роблъ небесный серафимъ?

И вотъ, почти сейчасъ, въ сегодняшній же вечеръ

Ты былъ со мной опять.— Какъ ночь была темна!

Какъ грозно бушевалъ и рвался въ окна втеръ!..

Я былъ такъ одинокъ на лож, гд она

Недавно ласкою своей меня дарила,

Еще на лож томъ все молвило о ней,

Осиротлое,— оно не вдругъ остыло…

Я думалъ, какъ легко она меня забыла,

Какъ съ ней оборвалась и часть души моей!

Я перечитывалъ послднія посланья

И любовался я обрзками кудрей,—

И вотъ вы, вчныя, я думалъ, общанья,

Мн подарившія такъ мало ясныхъ дней!

Въ остаткахъ милыхъ тхъ какъ будто-бы витаетъ

Еще недавняя счастливая пора:

Вотъ слезы сердца какъ безслдно исчезаютъ,—

Глаза т самые ихъ завтра не узнаютъ,

Которые съ мольбой ихъ пролили вчера!

Я въ связку уложилъ, хранимые въ завт,

Слды летучіе блаженства моего,

И я сказалъ себ, что здсь, на этомъ свт,

Едва-ль не прядь волосъ живуче всего!

И какъ теряется въ волнахъ кипучихъ моря

Покинутый пловецъ, не видя береговъ,

Такъ, потерявшійся въ забвеніи и гор,

Теперь оплакивалъ одинъ я, на простор,

Свою безвременно-погибшую любовь.

Ужъ я надъ лентою занесъ сургучъ кипящій,

Чтобъ связку цнную неврной отослать —

Меня остановилъ вдругъ сердца стонъ молящій:

Я горя своего не могъ еще понять…

О, безразсудное и гордое созданье,

Ты не хотла знать, но вспомнишь ты меня!

Что значили твои недавнія рыданья

И слезы, и тоска, и спертое дыханье?

Ужель — притворный пылъ, безъ тайнаго огня?

Ты плакала, и знай — еще ты плакать будешь!

Межъ нами тнь твоя невидимо живетъ

И, оттолкнувъ меня,— меня ты не забудешь:

Разлука на тебя всмъ бременемъ падетъ!

Уйди, оставь меня и унеси съ собою

Довольство гордое на сердц ледяномъ!

Еще въ груди моей есть сердце молодое,

Оно не замолчитъ, пронзенное тобою,

И много новыхъ ранъ помстится на немъ.

Увы! не всмъ тебя природа одарила,

Хоть образъ ласковый волшебно убрала,

Всегда своей красой ты тшиться любила,

Жалть же и прощать вовкъ ты не могла.

Уйди… оставь меня… или своей дорогой

И пепелъ прошлаго по втру ты разсй!

Я счастіе найду и въ жизни одинокой…

Иль нтъ! Скажи, зачмъ ты стала мн далекой?

Зачмъ тебя здсь нтъ въ безмолвіи ночей?

Но вновь по воздуху мелькнуло тни нжной

Дрожанье слабое — и вновь передо мной

Явился ты, мой гость, мой спутникъ неизбжный,

Портретъ задумчивый, печальный призракъ мой!

Кто-жъ ты?— Летучій сонъ? Мое-ли отраженье?

Чего ты требуешь, что хочешь отъ меня?

Зачмъ слдишь за мной, не зная утомленья?

Мой братъ таинственный, безмолвное виднье,

Откройся-жъ, наконецъ, и назови себя.

ВИДНЬЕ.

Я разршу твои сомннья:

Мы дти матери одной,

Не ангелъ я хранитель твой,

Но также и не ангелъ мщенья.

На краткомъ жизненномъ пути

Не знаю самъ, куда пойти

Придется тмъ, кого люблю я.

Не богъ, но и не демонъ я,

И врно назвалъ ты меня,

Безмолвнымъ братомъ именуя:

Тебя всю жизнь я прослжу.

Къ порогу смерти провожу

И сяду надъ твоей могилой.

Я другъ въ дни скорби и тоски,

Но не подамъ теб руки:

Я — одиночество, мой милый!

Октябрьская ночь.

ПОЭТЪ.

Прошла моя печаль подобно сновиднью,

И ныньче слдъ ея, летучій и пустой,

Готовъ я приравнять ночному испаренью,

Упавшему въ траву невидимой росой.

МУЗА.

О, мой поэтъ! Какое зло

Тебя такъ долго стерегло?

Давно, давно ужъ я гадаю,

За что, безмолвіе храня,

Ты отшатнулся отъ меня,

За что напрасно я страдаю?

ПОЭТЪ.

О, то была печаль изъ самыхъ обыденныхъ

И сердцу каждаго грозитъ она равно,

Но вчно думаетъ любой изъ огорченныхъ,

Что горе высшее познать ему дано.

МУЗА.

Доврься мн въ ночной тиши,—

У обыденной лишь души

Печаль быть можетъ обыденной.

Раскрой свою больную грудь,

Чтобъ могъ свободно ты вздохнуть,

Отъ горькой тайны облегченный.

Вдь знаешь ты,— молчанья богъ

Печаленъ, сумраченъ и строгъ,

И братомъ смерти онъ зовется.

И грусть въ безмолвіи растетъ,

Но бремя съ сердца упадетъ,

Когда въ словахъ она прольется.

ПОЭТЪ.

Меня, повришь-ли, беретъ уже раздумье,

Какъ долженъ я теб печаль свою назвать?

Была-ли то любовь, иль опытъ, иль безумье,

И можетъ-ли она другого поучать?

Но все-же я легко могу передъ тобою

Ту повсть мрачную излить наедин.

Присядь тутъ съ лирою: волшебною струною

Буди прошедшее, уснувшее во мн.

МУЗА.

Поэтъ! Еще одинъ вопросъ:

Судьбой ниспосланное горе

Вдь ты безъ злобы перенесъ?

Ты больше съ прошлымъ не въ раздор?—

Чтобъ отвчать душ твоей

Словами кроткаго участья,

Я не должна длить страстей,

Тебя доведшихъ до несчастья.

ПОЭТЪ.

О, да! Я исцленъ безслдно отъ недуга

И какъ страдалъ — забылъ. Надъ пропастью крутой,

Гд прежде я вислъ, я стану безъ испуга

И тамъ, гд я блуждалъ, мн видится другой.

Ты можешь быть смла: въ родномъ уединеньи

Польется намъ напвъ согласною ркой.

Какъ сладко вспоминать, въ спокойномъ отдаленьи,

Печаль минувшую съ улыбкой и слезой!

МУЗА.

Какъ мать съ любовью, осторожно

Качаетъ сонное дитя,

Такъ я съ заботою тревожной

Готова выслушать тебя.

Начни разсказъ,— отвтомъ нжнымъ

У лиры струны зазвучатъ,

И вотъ, въ сіяньи безмятежномъ,

Ужъ тни прошлаго летятъ.

ПОЭТЪ.

О, ты, мой милый трудъ,— отрада лучшихъ дней,

Уединенье золотое!

Опять, мой кабинетъ, сижу въ тиши твоей,

Мое убжище святое!

Знакомцы старые, давно ужъ не видалъ

Я васъ, забытые, родные:

Вотъ лампа врная, съ которой я мечталъ

Въ часы безмолвные, ночные,

Вотъ кресло пыльное… О, чудный мой дворецъ,

Пріютъ спокойствія и мира!

Да, муза юная, вернулся твой пвецъ,

Воскресла дремлющая лира!

Хочу я вамъ теперь страданья разсказать

Любви исполненной отравы:

Увы, мои друзья, то женщина опять…

(Ужъ вы предвидли?— И правы!)

У этой женщины я вчно былъ въ рукахъ,

Какъ рабъ, покорный господину,

Въ ея безжалостныхъ, губительныхъ когтяхъ

Порвалъ я сердца половину!

И все-же я скажу: нердко близъ нея

Вдали я видлъ счастья грзы,

Когда мы подъ руку бродили у ручья

Подъ тнью трепетной берзы,

И въ мсячныхъ лучахъ на тихомъ берегу

Песокъ волшебно серебрился,

А я ее ласкалъ… Довольно… Не могу!

Къ чему, безумный, я стремился?

Наврное, судьб въ т дни была нужна

Зачмъ-то жертва искупленья,

И злобно за любовь отмстила мн она,

Какъ будто счастье — преступленье!

МУЗА.

Минута сладкая игриво

Мелькнула въ памяти твоей,—

Скажи, зачмъ-же ты пугливо

Сдержался слдовать за ней?

Зачмъ въ бесд откровенной

Былыя радости таить?

Не лучше-ль, въ тонъ судьб надменной,

Объ ихъ заманчивости бренной

Теперь съ улыбкой говорить.

ПОЭТЪ.

Нтъ! Лучше я взгляну съ презрніемъ на горе,

Теперь, уже остывъ отъ времени къ нему,

Теб я разскажу, съ улыбкою во взор,

О томъ, какъ я страдалъ, когда и почему…

Я помню, ночь была осенняя дождлива,

Почти такая-же, какъ видишь ты сейчасъ,

И втеръ жалобный въ душ моей тоскливо

По струнамъ горестнымъ наигрывалъ не разъ.

Сидлъ я у окна, въ тревожномъ ожиданьи

Прислушивался я, идетъ-ли кто нибудь…

Я ждалъ ее… Все нтъ!.. Въ невольномъ содроганьи

Поникъ я головой, и въ любящую грудь

Вонзилось черное, больное подозрнье:

Измна, можетъ быть?.. Какъ прежде, за окномъ

Молчала улица и, точно привиднья,

Подчасъ прохожіе мелькали съ фонаремъ.

То вдругъ ненастный вихрь мн слышался за дверью,

И въ немъ чудился мн живой, знакомый вздохъ:

Чего-чего тогда, отдавшись суеврью,

Въ душ своей больной придумать я не могъ!

Напрасно я взывалъ къ своей послдней сил,

Напрасно отъ нея поддержки ожидалъ,

Часы урочные безжалостно пробили,

А милой нтъ и нтъ… Я плакалъ, я дрожалъ,

И все еще искалъ съ безпомощной тоскою

Я тнь желанную на брошенномъ пути…

О, Муза, вришь-ли, той женщиной пустою

Безумный былъ огонь зажжонъ въ моей груди!

Все въ мір для нея готовъ я былъ оставить,

Труднй, чмъ съ жизнію, разстаться было съ ней,

И даже въ эту ночь я долженъ былъ лукавить

И лгать передъ собой, стремясь порвать скорй

Вс цпи прошлаго… Я звалъ ее презрнной,

Я укорялъ ее въ жестокости и лжи,

Но образъ красоты небесной, несравненной

Властительно смирялъ проклятія мои!..

Ужъ брежжилъ полусвтъ и я въ изнеможеньи,

Разбитый, на окн, тревожно задремалъ,

Но вновь очнулся я, при звукахъ пробужденья,

И утро яркое на неб увидалъ.

И вдругъ — мн кажется, какъ будто за стною

На смежной улиц послышались шаги…

Я слушаю, гляжу, и — кто-жъ передо мною?

Она! Я узнаю… О, Боже, помоги…

Она ко мн идетъ!..— Вошла… ей горя мало!

Откуда ты? Зачмъ? Гд ночью ты была?..

Гд тло чудное въ часы любви лежало?..

Смяться надо мной поутру ты пришла?

Ты знаешь,— я всю ночь проплакалъ на-сторож,

А ты,— любовь свою длила ты съ другимъ?

Скажи, безстыдная, на чьемъ была ты лож?

Какъ смешь думать ты, что буду я твоимъ,

Что я къ объятіямъ усталымъ, ненасытнымъ,

Со страстью нжною и ласкою прильну?

Иди, вернись опять къ дламъ своимъ постыднымъ,

А я навкъ любовь и молодость кляну!..

МУЗА.

Смирись, смирись, я умоляю.

Отъ словъ несдержанныхъ твоихъ,

И я тревожусь и страдаю.

Едва-ли твой недугъ затихъ!

Должно быть, раною глубокой

Ты былъ когда-то пораженъ:

Тяжелъ ударъ судьбы жестокой,—

Не такъ легко проходитъ онъ.

Забудь ее, дитя родное!

Ты имя, прежде дорогое,

Скорй изъ сердца изгони,

Иль, какъ чужое, вспомяни.

ПОЭТЪ.

О, стыдъ теб: ты мн впервые

Дала измну испытать,

Извдать гнвъ, порывы злые

И вру въ счастье потерять.

Теб, теб я, черноокой,

Теб я шлю проклятье вновь:

Ты погребла во тьм глубокой

Мои надежды и любовь!

Твоя улыбка, взоръ лукавый,

Твоя губительная рчь

Мн стали горькою отравой,

И былъ бы я готовъ обречь

Теперь на гибель все земное,

Въ чемъ есть на радости намекъ:

Зато — теб, созданье злое,

Зато — крас твоей упрекъ!

Любви восторженныя грезы

Съ тобой навкъ я потерялъ,

Слезамъ не врю,— т же слезы

Не у тебя-ли я видалъ?

О, стыдъ теб! Теб доврилъ

Я жизнь и сердце въ первый мигъ,

Я былъ дитя — не лицемрилъ

И лжи ни въ комъ бы не постигъ.

Конечно, не было защиты

У сердца дтскаго тогда,—

Могли быть каждою разбиты

Мои надежды безъ труда…

Но было легче молодыя

Мечты совсмъ не нарушать.

О, стыдъ теб: ты мн впервые

Дала страданье испытать!

Не ты-ль безжалостнымъ ударомъ

Слезу заставила бжать?

Поврь, источникъ тотъ недаромъ

Открытъ тобою… Изсякать

Ему судьба не дозволяетъ…

Онъ все бжитъ, не умолкаетъ,

Онъ вс печали омываетъ,

И будетъ день, увренъ я,

Я въ немъ умоюсь отъ тебя!

МУЗА.

Довольно, мой поэтъ! Послушай: какъ бы мало

Неврной женщиной ты ни былъ увлечнъ,

Хотя бы день одинъ отраду сердце знало,

За этотъ день одинъ ужъ долженъ быть прощенъ

Ударъ, полученный тобою отъ коварной.

Ты хочешь быть любимъ, умй-же уважать

Любовь минувшую душою благодарной.

Я знаю: для людей такъ тягостно прощать

Обиды ближнему,— но если уничтожишь

Въ себ ты ненависть,— вдь мукъ избгнешь ты.

Предай забвенію, чего простить не можешь.

Какъ мертвыхъ берегутъ могильные кресты,

Такъ точно у любви есть бренные остатки,

Мечты уснувшія,— и нуженъ имъ покой.

Зачмъ душ твоей томительны и гадки

Воспоминанія любви твоей былой?

А можетъ, крылась тутъ забота Провиднья

И опытъ бдствія созрть теб помогъ?

Мы вс находимся у горя въ обученьи

И съ трезвой мудростью выходимъ изъ тревогъ.

Да, мраченъ тотъ законъ, но вченъ, непреложенъ,

Что каждаго должно несчастье окрестить:

Налогомъ горести счастливый мигъ обложенъ —

Страданьемъ за него мы призваны платить.

Взгляни — подъ тучами, грозою и втрами

Выравниваетъ хлбъ свой колосъ золотой,

И радость я сравню съ душистыми цвтами,

Вспоенными дождемъ, омытыми росой.

Не самъ-ли ты сказалъ, что больше не страдаешь?

Ты счастливъ, ты любимъ, вс сладости земли

Теперь безпечно ты и весело вкушаешь,

Припомни-жъ слезы т, что нкогда текли:

Не ихъ-ли горечью, не старымъ-ли недугомъ

Цнить все лучшее ты мудро наученъ?

И какъ теперь легко теб въ бесд съ другомъ!

Бокаловъ на пиру какъ веселъ ныньче звонъ!

Ты могъ-ли-бъ такъ любить красу земного міра,

Соннеты, пнье птицъ, нарядные цвты,

Искусства древнія, творенія Шекспира,

Когда-бъ въ ихъ прелести подчасъ не слышалъ ты

Отвта нжнаго на прежнія страданья?—

А неба яснаго прозрачная лазурь?

А вчный ропотъ волнъ? А полночи молчанье?

Кто-бъ могъ ихъ понимать, не знавъ душевныхъ бурь

Иль мукъ безсонницы и думъ о сн загробномъ?

Вдь ныньче счастливъ ты съ подругою иной,

И въ сердц, нкогда обиженномъ и злобномъ,

Какой приливъ любви ты чувствуешь порой!

Теперь, когда вдвоемъ вамъ вечеромъ случится

Бродить съ ней подъ руку надъ дремлющимъ ручьемъ —

На тихомъ берегу не также-ль серебрится

Песокъ заманчиво подъ мсячнымъ лучомъ?

Слетаются опять надъ вами счастья грезы,

Опять дано теб красавицу ласкать

Подъ тнью трепетной, по-прежнему, береги

И ты ужъ предъ судьбой не станешь унывать.

Зачмъ-же ты клянешь старинныя печали,

Неврные шаги минувшихъ юныхъ лтъ?

Все то, чмъ ты богатъ, они теб послали!

Дитя мое! Въ теб, я знаю, злобы нтъ:

Прости и пожалй ту женщину, которой

Обязанъ первой ты мучительной слезой,

И да послужитъ въ томъ самъ Богъ теб опорой,

Создавшій вамъ союзъ для радости земной,

Увы, немыслимой безъ горькихъ испытаній.

Какъ знать? Она тебя любила, можетъ быть,

И ей не обошлась разлука безъ страданій,

Но случай ей веллъ мечту твою разбить.

Легко-ли было ей въ теб оставить рану,

Отдать тебя другой, проливши море слезъ?

Не вс-же слезы т приписывать обману!

Прости ее, дитя,— мечту невинныхъ грезъ!

ПОЭТЪ.

И правда! Злоба нечестива,

Какъ змй подземный холодна,

И содрагаюсь я брюзгливо,

Когда ползетъ по мн она.

Внимай-же, милая богиня,

Молю — свидтельницей будь:

Проникла мирная святыня

Въ мою измученную грудь.

Клянусь глазами голубыми

Моей подруги молодой,

Клянусь я благами земными,

Клянусь небесной синевой,

Клянусь божественной вселенной

И вчной благостью Творца,

Звздою утра несравненной,

Надеждой тихаго конца,

Клянусь я жизненною силой,

Роскошной зеленью полей

И всмъ, что жду я за могилой,

Клянусь — изъ памяти своей

Теперь на вкъ я изгоняю

Ту повсть черную свою!

На мирный сонъ я обрекаю

И тнь печальную твою,

О, ты, какъ райское виднье,

Меня привлекшая къ себ!

Уже готовой дать забвенье,

Даю пощаду я теб.

Простимъ другъ другу. Я снимаю

Предъ Богомъ цпь твоей любви,

Съ слезой послдней посылаю

Теб послднее: прости!

Теперь-же, муза молодая,

Ты, златокудрая моя,

Скорй, рзвясь и напвая,

Гони раздумье отъ меня.

Поемъ любовь, поемъ свободу!

Безслдно, ненависть, умри!..

Гляди — воскресшую природу

Уже ласкаетъ лучъ зари.

Скорй идемъ гулять по лугу,

Цвты по-прежнему срывать,

Идемъ будить мою подругу,

Ее лелять и ласкать.

Какъ солнце землю пробуждаетъ,

Такъ, Муза, ты бодришь меня,

И возрожденье — сердце знаетъ —

Ее мн придетъ съ лучами дня!

Майская ночь.

МУЗА.

Спой псню, мой поэтъ, коснись меня устами!

Сегодня, въ эту ночь, рождается весна:

Шиповникъ ужъ цвтетъ, душистыми втрами

Отъ юга ветъ къ намъ, поляна зелена

И птички вешнія гнздятся подъ кустами.

Спой псню, мой поэтъ, коснись меня устами!

ПОЭТЪ.

Какая тамъ, въ долин, тьма!

Я видлъ тнь: изъ-за холма

Она таинственно предстала,

Неслась по зелени луговъ,

Въ лсу мелькала межъ деревъ,

И вдругъ — опять ея не стало…

МУЗА

Спой псню, мой поэтъ. Вотъ ночь, благоухая,

Колеблетъ свой покровъ надъ сонною землей

И роза, надъ жучкомъ листочки замыкая,

Съ заботой нжною поитъ его росой.

Послушай, что за тишь! Припомни образъ милой,

Лети въ объятья въ ней мечтою легкокрылой!

Сегодня на рк вечерній лучъ потухъ

Такъ нжно, будто онъ томился отъ разлуки,

И въ воздух ночномъ лобзаній таютъ звуки,

Какъ будто въ немъ любви паритъ незримый духъ.

ПОЭТЪ.

Зачмъ печаль меня, томитъ

И сердце бьется и щемитъ,

И грудь такъ тягостно вздыхаетъ?

Кто тамъ за дверью у меня?

И лампа тусклая моя

Зачмъ тревожно такъ пылаетъ?

Вотъ мрно, глухо въ тишин

Часы пробили на стн…

Вотъ будто голосъ недалекій

Коснулся слуха моего…

Кто тамъ? Молчанье. Никого…

О, я несчастный, одинокій!

МУЗА.

Спой псню, мой поэтъ! Броженье молодое

Природу въ эту ночь волнуетъ и томитъ,

Желаньями любви сгараетъ все земное,

И страстью бурною вся кровь моя кипитъ.

Когда-То для тебя прекрасною была я,

Прекрасна и теперь,— взгляни ты на меня…

Иль, милый, ты забылъ, какъ нкогда, рыдая,

Ты палъ ко мн на грудь, и тихо, осня

Тебя своимъ крыломъ, я тучи разогнала,

Когда, еще дитя, ты началъ горевать?

О, дай мн поцлуй… Мн жить осталось мало,

Молитвы я прошу, чтобъ утро увидать.

ПОЭТЪ.

Не твой-ли голосъ музыкальный

Я слышу, Муза? Мой цвтокъ!

Моя богиня! Твой печальный

Питомецъ ныньче одинокъ.

О, неизмнная, родная,

Одна мн близкая теперь,

Войди, ласкаясь и блистая,

И душу свтомъ наполняя,

Въ мою покинутую дверь!

МУЗА.

Спой псню, мой поэтъ! То — я, твоя подруга.

Я видла съ небесъ, какъ былъ печаленъ ты,

Сндаемый тоской сердечнаго недуга,

И я въ теб сошла съ лазурной высоты.

Страдалецъ мой, я здсь! Я знаю, тайной боли

Душа твоя полна. Не снова-ль, милый мой,

Манитъ тебя любовь, какъ призракъ лучшей доли,

Какъ отблескъ радости мелькая предъ тобой?

Иди, мы воспоемъ минувшія тревоги

И счастья свтлаго утраченные дни,

Волшебной силою, могучіе, какъ боги,

Въ туман прошлаго засвтимъ мы огни.

Чего желаешь ты? Веселья, славы звуки

Мы тотчасъ вызовемъ на лир? Хочешь: въ даль

Умчимся въ уголокъ, гд нтъ терзаній скуки

И гд забвеніемъ врачуется печаль?

Куда мы полетимъ? Весь міръ открытъ предъ нами:

Вонъ тамъ — Италія въ полуденномъ огн,

Вдали — Шотландія съ зелеными холмами,

Тамъ — горы Греціи, синя въ тишин,

Глядятся съ высоты въ кристальные заливы…

О, чудная страна! О, мой родимый край!

Откуда-жъ мы возьмемъ волшебные мотивы

Для псенъ и молитвъ? Ршайся, выбирай:

О томъ-ли будемъ пть, что ангелъ безмятежный

Теб нашептывалъ сегодня въ полусн,

Когда въ окно сирень вливала запахъ нжный,

И ранніе лучи играли на стн?

Блестящіе полки пошлемъ-ли въ бой горячій?

Надежду-ль окрылимъ? Упьемся-ли слезой?

Любовника-ль взведемъ по лстниц висячей?

Замылимъ-ли коня подъ вихремъ и грозой?

Поднявъ-ли къ небесамъ задумчивые взгляды,

Мы будемъ пть Того, кто въ благости своей,

Въ лазури засвтилъ несчетныя лампады,

Кто жизни и любви вливаетъ въ нихъ елей?

Въ морскую-ль глубину проникнемъ, гд кораллы

И жемчугъ мы сорвемъ съ таинственнаго дна?

За смлымъ-ли стрлкомъ взберемся мы на скалы?

Предъ нимъ трепещетъ лань, испуганно она

Со взоромъ жалобнымъ взываетъ о пощад,

Оврагъ ее манитъ, дтеныши зовутъ…

Стрлокъ ее сразилъ, а жадныя къ наград

Собаки, собрались надъ жертвою и ждутъ,

И сердце теплое охотникъ имъ бросаетъ.

Воспть-ли дву намъ? Стыдлива и стройна,

Она еще едва для счастья разцвтаетъ,

Вотъ съ нжной матерью въ соборъ идетъ она,

За ними юный пажъ. Съ тревогою во взгляд,

Красавица, забывъ молитву и соборъ,

Внимаетъ, какъ звучитъ въ церковной колоннад

Поспшный бгъ коня и эxо звонкихъ шпоръ…

Призвать-ли, съ копьями и въ блеск арматуры,

Героевъ Франціи на башни старыхъ стнъ?

Иль пусть поютъ романсъ родные трубадуры,

Слагая гимнъ любви, оплакивая плнъ?

Элегіи въ теб призвать-ли образъ блдный?

Иль Ватерлооскаго героя оживить,

Который тьмы людей рукой своей побдной

По прихоти своей ршился погубить?

Но въ славному вождю явился встникъ ночи,

Онъ гордаго низвергъ однимъ ударомъ врылъ,

Сомкнулъ ему навкъ воинственныя очи

И руки на стальной груди его сложилъ.

Иль имя низкое зоила-памфлетиста

Къ позорному столбу мы грозно пригвоздимъ,

Чтобъ онъ отравою ругательства и свиста,

Въ безвстности своей забытъ и невредимъ,

Не смлъ у генія тревожить вдохновеній

И лавры обгрызать на избранномъ чел!..

Спой псню, мой поэтъ! Смотри — отъ дуновеній

Весеннихъ я лечу… Остаться на земл

Мн трудно… Часъ насталъ, часъ думъ и пснопній,

О! дай мн хоть слезу!.. Теряюсь я во мгл…

ПОЭТЪ.

О, если ты однихъ лобзаній

Иль слезъ желаешь отъ меня,—

Подруга, врь, безъ колебаній

Ихъ дамъ теб отъ сердца я.

Когда утонешь ты въ эфир,

Когда на неб будешь ты,

Припомни, какъ теб на лир

Вврялъ я сладкія мечты!

Ужъ я, увы, не воспваю

Ни грезъ, ни славы, ни любви,

Не слышу жизни я въ крови

И даже зло не проклинаю,

Не льется рчь, и я въ тиши

Внимаю лепету души.

МУЗА.

Но что-жъ ты думаешь? Что я, какъ вихрь осенній

Съ могилъ сбираю скорбь и жадно слезы пью,

Блуждая по стопамъ печальныхъ привидній?

А нжный поцлуй,— не я-ль теб даю?

Нтъ! Сорная трава, которую хотла

Я съ корнемъ истребить, то — лнь твоя, мой другъ.

И если въ старину душа твоя болла,

Раскрой и обнажи мучительный недугъ.

Чмъ выше человкъ, тмъ путь его опаснй,

Поэтъ, свою печаль безслдно ты не прячь!

Отчаянія пснь едва-ль не всхъ прекраснй,

Есть псни дивныя, похожія на плачъ.

Ты знаешь — пеликанъ, когда онъ прилетаетъ

Въ вечернемъ сумрак къ оставленнымъ птенцамъ,

Вся жадная семья на берегъ выбгаетъ,

Отца издалека зоветъ знакомый гамъ

Измученныхъ дтей. Избравъ утесъ высокій,

Питомцевъ оснивъ повиснувшимъ крыломъ,

Онъ въ небо темное вонзаетъ взоръ глубокій,

И льетъ густая кровь дымящимся ручьемъ

Изъ груди жалкаго кормильца-рыболова!

Нтъ корма у него, напрасно онъ искалъ

Добычи въ камышахъ, вдоль берега морскаго

И въ черной глубин за цпью синихъ скалъ.

Онъ сердце лишь свое принесъ для насыщенья

Любимыхъ имъ дтей, и молча длитъ онъ

Свою всю внутренность. Не чуя истощенья,

Голодною толпой задавленъ, окруженъ,

Онъ нжностью своей печаль свою смягчаетъ!

Такъ жертва чистая, пируя свой конецъ,

Свою живую грудь для близкихъ онъ терзаетъ,

Бываетъ иногда, что любящій отецъ,

Усталый умирать отъ пытки непосильной,

Ршительный ударъ себ наноситъ самъ.

Тогда несется крикъ въ ночной тиши могильной —

Его послдній вопль по темнымъ берегамъ.

Онъ страшно такъ звучитъ, что путникъ запоздалый

Невольно крестится, и въ разные концы

Вс птицы прячутся отъ псни небывалой:

Такъ плачутъ, мой поэтъ, великіе пвцы!

Они даютъ шумть толп самодовольной,

Пока не призовутъ ее къ себ на пиръ,

Но полонъ горечи звукъ псни ихъ застольной,

Они, какъ пеликанъ, собой питаютъ міръ.

Не тшится толпа ихъ скорбными рпами:

Отъ нихъ, какъ отъ меча, сверкаетъ полоса,

Змясь по воздуху волшебными огнями,

Но каплетъ изъ нея кровавая роса.

ПОЭТЪ.

О, ненасытная! Не въ сил

Я пть больной, горя отъ ранъ.

Зачмъ чертить слова на пыли,

Когда несется ураганъ?

Исчезла юность, золотая,

Когда, безпечно разцвтая,

Я псни чудныя слагалъ.

Съ тхъ поръ-же столько я страдалъ,

Что еслибъ вызвалъ вдохновеньемъ

На лир горечь этихъ дней,

То, возгорясь ожесточеньемъ,

Порвалъ бы струны я на ней!

Августовская ночь.

МУЗА.

Лишь солнце перешло въ лазури безпредльной

Черту созвздія, дающаго весну,

Какъ стала жизнь моя угрюмой и безцльной,

А счастье унеслось въ далекую страну.

Забыта я съ тхъ поръ своимъ поэтомъ милымъ,

Я жду, когда мой другъ стоскуется по мн…

Увы! Его жилье пустыннымъ и унылымъ

Стоитъ уже давно въ безлюдной тишин.

Одна лишь я иду, какъ изгнанная Пери,

Склонять свое чело къ его забытой двери

И плакать на его покинутой стн…

ПОЭТЪ.

Привтъ теб, мой другъ любимый,

Моя надежда и мечта!

Опять я здсь, опять одни мы,

И всхъ милй подруга та,

Что насъ встрчаетъ въ день возврата.

Людской хвалой и блескомъ злата

Я былъ на время увлеченъ.

О, мать моя! моя родная!

Твой сынъ вернулся, неземная,

И снова псенъ жаждетъ онъ.

МУЗА.

Зачмъ, о, втренникъ!— понять тебя мн трудно —

Отъ мирныхъ этихъ мстъ бжать ты вчно радъ?

Кого, какъ не судьбу, ты ловишь безразсудно,

И съ чмъ, какъ не съ тоской, приходишь ты назадъ?

Чмъ занятъ ты вдали, когда я здсь тоскую?

Напрасно ищешь ты зарницы въ темнот.

Среди земныхъ утхъ любовь мою святую

Едва-ль ты сохранишь въ небесной чистот,

Всегда твое жилье пустымъ я находила

И въ часъ, когда везд стихалъ движенья гулъ,

А я въ твоемъ саду подъ окнами бродила,

Ты ночи расточалъ на пагубный разгулъ.

Иль снова любишь ты и вырваться изъ плна

Нтъ силъ въ теб опять, питомецъ бдный мой?

А здсь, гляди, кругомъ осыпалась вервена

И ты не проводилъ отцвтъ ея слезой…

Та зелень грустная пророчитъ увяданье

И мн, когда меня твой духъ не оживитъ:

Взовьется къ небесамъ ея благоуханье,—

И память обо мн на небо улетитъ!

ПОЭТЪ.

Идя сегодня по равнин,

Я кустъ шиповника нашелъ,

Цвточекъ блдный въ середин

Дрожалъ: бдняжка! онъ отцвлъ…

А тутъ же рядомъ, зеленя,

Бутонъ качался на стебл:

Онъ молодъ былъ, онъ былъ миле,—

Такъ мать-природа, будто фея,

Людей смняетъ на земл.

МУЗА.

О, жалкій человкъ! Все тотъ же ты, несчастный!

Ногами топчешь прахъ и къ свту льнешь челомъ.

Везд кровавый бой, повсюду путь опасный,

И сердце какъ ни лжетъ, все рана есть на немъ.

Одинъ надется, тотъ стуетъ на Бога,

Комедію одну играетъ цлый свтъ,

Подъ лоскомъ мишуры скрываютъ люди много,

Но врно въ нихъ одно: ихъ спрятанный скелетъ.

Увы! любимецъ мой, твой даръ тебя покинулъ,

И лира ни на что привтомъ не звучитъ,

А геній твой въ чаду пустыхъ желаній сгинулъ,

Любовью въ женщин до срока онъ убитъ,

Растратилъ душу ты на слезы и страданья,—

Не взыщетъ Богъ за кровь, какъ взыщетъ за рыданья!

ПОЭТЪ.

Сегодня въ рощ голосъ сладкій

Я птички рзвой услыхалъ,

У ней же въ гнздышк украдкой

Птенцовъ погибшихъ увидалъ.

Я пньемъ птички любовался…

Кто въ здшней жизни изнемогъ,

Тому, вдь, Богъ еще остался:

Надежда — здсь, на неб — Богъ.

МУЗА.

Но что же ты найдешь, когда въ изнеможеньи

Вернешься ты одинъ въ очагъ забытый свой?

Ты всюду встртишь пыль,— слды пренебреженья,

Оттуда улетятъ отрада и покой,

Тамъ духъ невидимый на-вки поселится,

Чтобъ спрашивать тебя: что сдлалъ ты съ собой?

Иль ты надешься, что совсть усыпится

Подъ звуки мирные поэзіи былой?

А гд убжище поэзіи?— Сознайся,

Что въ сердц лишь твоемъ, но сердце замолчитъ,

Его разспрашивать тогда ты не пытайся,

Тлетворный ядъ страстей его испепелитъ.

Лишь изрдка его живучіе остатки,

Какъ зми обовьютъ всю грудь твою кольцомъ,—

И кто же облегчитъ т жгучіе припадки?

Кто стовать придетъ надъ горестнымъ пвцомъ,

Когда Создатель самъ, быть можетъ, мн прикажетъ,

Чтобъ, недостойнаго, я кинула тебя,

Въ небесную страну мн грозно путь укажетъ

И, крыльями блеснувъ, какъ сонъ, исчезну я?..

А прежде, помнишь-ли, ничто не угрожало

Свиданью нашему въ таинственныхъ лсахъ,

Гд въ тихія мечты тебя я погружала,

А сильфы прятались въ каштановыхъ втвяхъ,

Желая подсмотрть красу мою нагую…

Тамъ слезы нжныя жемчужною росой

Припомни, какъ ронялъ ты въ воду ключевую!

Что сдлалъ ты, поэтъ, съ той радужной весной?

И кто сорвалъ плоды, что я заколдовала?

Щека твоя цвла здоровьемъ молодымъ,

Которымъ я тебя отъ неба надляла:

Теперь же смотришь ты безсильнымъ и худымъ.

Безумный! Ты съ красой погубишь вдохновенье —

И я умру отъ стрлъ разгнванныхъ боговъ,

Когда-жъ, безкрылая, паду я съ облаковъ

Что, жалкій, мн тогда ты скажешь въ утшенье?!

ПОЭТЪ.

Вдь птичка не груститъ, извдавши утрату,

В свищетъ надъ своимъ разрушеннымъ гнздомъ,

И утренній цвтовъ, подкошенный въ закату,

Даря просторъ полей цвтущему собрату,

Склоняется въ земл покорнымъ стебелькомъ. ₄

Вдь вчно мы въ лсу ногами попираемъ

Подъ зеленью живой опавшіе сучки,

И сколько міръ земной, трудясь, ни изучаемъ,

Мы знаемъ лишь одно, что взгляды измняемъ

И дальше насъ несутъ неврные шаги.

Вдь все до самыхъ скалъ — добыча разрушенья

И все погибшее рождается опять,

И самая война готовитъ удобренье

Для нивъ, гд пронеслась рука опустошенья

И пищу мы съ могилъ приходимъ собирать.

И такъ, что стоитъ жизнь? Зачмъ-же воздержанье?

Люблю, хоть блденъ я, люблю — хоть буду хилъ,

Люблю — и я отдамъ свой геній за лобзанье,

Люблю — и я хочу, чтобъ вчный ключъ страданья

Мн впалую щеку слезою оросилъ!..

Да, муза, я люблю, и смло я ршился

Разгулу и страстямъ хваленіе воспть,

И буду повторять, чтобъ каждый веселился,—

Что былъ я цломудръ, но ныньче измнился

И въ радостяхъ любви готовъ я умереть.

О, сердце гордое! Помху колебаній

Отбрось безъ горечи: раскрой свою любовь!

Красуйся, какъ цвтокъ, среди благоуханій!

Страдавшимъ нужно жить для новыхъ испытаній,

И тмъ, кто ужъ любилъ — любить еще и вновь!..

C. А. АНДРЕЕВСКІЙ

СТИХОТВОРЕНІЯ1878—1885

АЛЬФРЕДЪ МЮССЕ.

Декабрьская ночь,

Октябрьская ночь.

Майская ночь.

Августовская ночь.

Читайте также:

СТИХОТВОРЕНІЯ
1878—1885