‘Русское слово’, 1859, No 1
‘Отечественныя Записки’, No 10, 1855
ВЪ ТЕРМАХЪ.
ВЪ ТЕРМАХЪ.
‘Русское Слово’, No 6, 1860
РЕТРОГРАДЫ.
РЕТРОГРАДЫ.
‘Дло’, No 8, 1869
Стихотворения, Кроль Николай Иванович, Год: 1859
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Птичка.
Есть у птички клтка, позолотой яркой
Блещутъ ея стнки. Подъ высокой аркой
На шнурк шелковомъ, зеленью увита,
Къ потолку рзному клтка та прибита.
Есть у птички много и воды и смя.
Каждый день служанка, наблюдая время,
Кормъ перемняетъ въ клтк ручкой блой
И сосудъ хрустальный наливаетъ цлый.
Птичку-Фаворитку барыня лелетъ,
Собственнымъ дыханьемъ ея носикъ гретъ.
Гладитъ нжный пальчикъ, перья, чуть касаясь,
И уста цлуютъ птичку, улыбаясь.
Только бы, казалось, въ хол беззаботной
Пть бы псни птичк въ клтк позолотной.
Ну хоть въ поученье бднымъ про богатыхъ,
Какъ живутъ ихъ братья въ дорогихъ палатахъ.
Какъ ихъ убжденья,—искренни ль и прямы,
Каковы мужчины, каковы тамъ дамы,
Какъ умовъ лощеныхъ злы и остры сшибки,
И полны значенья женскія уіыбки.
Звзды и сужденья старцевъ важныхъ вски,
И блестящихъ франтовъ приговоры рзки.
Что бы этой птичк подсмотрть плутовк
Чудный дтскій профиль маленькой головки,
Какъ въ тни камелій тихо у окошка
Двочка садится помечтать немножко.
По плечамъ рзвушки вьются кудри-зкйки,
Оттняя формы лебединой шейки.
Въ глазкахъ плутоватыхъ блещетъ пламень смлый —
Женщины зародышь въ двочк незрлой.
И зачмъ порою такъ она пугливо
Черныя рсницы клонитъ торопливо.
Сердце бьется чаще подъ ея платочкомъ
И стыдливый пламень бгаетъ по щечкамъ.
Что бы этой птичк средь гостиной свтской
Разсказать про тайны груди полудтской.
Прелести такъ кратокъ мигъ вдь настоящій,
Скоро будетъ ангелъ барыней блестящей.
И съ осанкой гордой, подъ руку, по заламъ,
Холодно пройдется съ мужемъ генераломъ.
Вс ея движенья лгать привыкнутъ тонко
Не узнаетъ птичка прежняго ребенка!
Или чтобы птичк… ахъ, да мало ль псенъ….
Иль для свтлой думы душный уголъ тсенъ.
Иль ея не вырвать кормомъ и уходомъ.
Знать родится псня подъ открытымъ сводомъ.
Знать для счастья мало жить въ тепл и хол
И исчахнетъ сердце безъ любви и воли.
Н. Кроль.
СТАРОЙ ЗНАКОМК.
Безпечной юности веселая подружка,
Что сдлалось съ тобой, вертлявая рзвушка?
Какъ измнилась ты! какъ видъ твой нын строгъ!
Гд звонкій дтскій смхъ, и звонкій голосокъ,
И гибкій станъ зми, и плутовскіе глазки?
На щечкахъ двственной невидно больше краски,
А ножки крошечной носочекъ кое-какъ
Обулъ твой домочадъ въ чудовищный башмакъ.
Сурово-холодна, смешься ли ошибкой —
Гримаса видится подъ прежнею улыбкой,
И вмсто розъ — увы! надла, наконецъ,
Какой-то тюлевый уродливый чепецъ!
А искренность твоя? Все стало вдругъ подлогомъ,
И ветъ отъ тебя холоднымъ педагогомъ.
Жаль, очень-жаль тебя! Затмъ ли мы норой
Такъ часто, хоть давно, встрчалися съ тобой?
Припомни: только ночь свои раскинетъ тни,
Густыя тополи, пахучія сирени
Манили насъ въ твой садъ, гд воздухъ такъ душистъ,
Гд, теплою росой омытый, каждый листъ
Какъ-будто нжится, бывало, полднемъ сжатый,
И любо было намъ аллейкой кудреватой
Идти рука съ рукой… О, сколько въ тишин
Теб я прошепчу, а ты прошепчешь мн
Обтовъ, нжныхъ клятвъ и страстныхъ увреній,
Которыхъ навсегда потеряно значенье
Давно-давно для насъ! Припомни, какъ во всемъ
Подслушать, подстеречь сочувствія кругомъ
Искали мы съ тобой: мы врили, любили…
Да, ты права: тогда съ тобой мы дти были!
Къ чему же привела вся опытность тебя?
Но лучше ль было намъ обманывать себя?
Теперь… теперь не то, смшно искать же смысла
Ужь въ шопот травы — теперь намъ нужны числа,
Не чувство, а разсчетъ. Вотъ поле — яровой
Посять здсь велимъ, вотъ лсъ — на строевой
Отдлимъ эту часть, а на топливо лишки.
И стала намъ теперь больница отъ одышки
Природа — вотъ и все! Но грустно иногда
Какъ вспомнишь, что у насъ похитили года…
Н. К—ль.
Опятъ въ развалинахъ. Лукавый проводникъ,
Въ истасканномъ плащъ и съ миною безпечной,
Минутой пользуясь пускаетъ въ ходъ языкъ,
Поправивъ весело колпакъ остроконечный.
Невжество мое взявъ темой на авось,
Преданья старины толкуетъ вкривь и вкось:
Вотъ, говоритъ, бассейнъ, синьоръ, а это зала,
Гд ванны принималъ самъ кесарь Каракалла,
Вотъ бани женскія, тутъ былъ водопроводъ.
Но я не слушаю, что мой вожатый вретъ,
И не бужу тней, давно почившихъ въ Лет,
Забывъ на этотъ разъ всхъ кесарей на свт.
Картиной новою мой восхищенный взглядъ
Проникнуть силится даль древнихъ колонадъ,
Внчанныхъ зеленью плюща и павилики.
По нимъ картинною мстами полосой
Темно румянятся кудрявыя гвоздики,
Съ ихъ южнымъ запахомъ и южною красой.
Вотъ цлый потолокъ, остатокъ залы жалкій,
Поваленъ временемъ, поросшій мхомъ лежитъ,
Послышавши шаги, по немъ паукъ бжитъ,
И робко прячется подъ алою фіалкой.
Обломки мраморовъ чернющихъ, колонъ,
И свжесть зелени,— вс краски для картины!
И полдня жаркими лучами освщенъ
Такъ грандіозно видъ покинутой руины!
Повсюду хорошо,— куда не бросишь взоръ!
За что же, люди, васъ безсмысленный позоръ
Заставилъ здсь просить съ ножами часто хлба!
Сковалъ на вкъ вашъ духъ ханжей сомкнутый кругъ,
Тогда какъ жизнь кипитъ вокругъ,
И сверху синее смется вчно небо!
Но грузъ тяжелыхъ духъ спшу я отклонятъ.
Что пользы проклинать! Здсь хочется любить!
Здсь какъ-то врится еще въ возможность счастья,
И слово теплое глубокаго участья
Мой шепчетъ за тебя, Италія, языкъ!
Однако же пора, давно мой проводникъ
Съ меня не сводитъ глазъ и съ хитрою улыбкой,
Слдитъ внимательно за мною, какъ за рыбкой
Мальчишка съ удочкой слдитъ на берегу.
Прости картинный гробъ!— ужъ солнце на бгу
Пол-круга очертивъ, за Апенины сло,
И цвтомъ розовымъ развалину одло.
Еще прости,— пора,— уже изъ далека
Прохлада вечера на крыльяхъ втерка
Съ дыханьемъ свжихъ травъ съ Альбанскихъ горъ несется.
Я камышекъ беру,— вожатый мой смется,
И отрицательно качаетъ головой.
Но вынутый піастръ глазъ жадный соблазняетъ,
И чуть не термы вс мн стражъ самъ предлагаетъ,
Заран отъ меня ждавъ выходки такой.
Хоть правда горькая,— но скажется, потомки
Великихъ Регуловъ, какой урокъ вамъ данъ!
Вы продали-бъ теперь не только вс обломки,—
Колоны Августовъ и самый Ватиканъ!
Н. КРОЛЬ.
Римъ. 1860.
Назойливъ, въ регрессивномъ стан,
Разлить стремясь безсильно ядъ, —
Въ какомъ-то нравственномъ туман
Ждетъ поворота ретроградъ.
Напрасно, выросшій въ прогресс,
Мыслитель честный возстаетъ, —
И съ жалкой грустью желчно пресс
Застой глупцовъ передаетъ.
Временъ боярщины безправой
Таковъ въ мозгу у нихъ желвакъ,
Что вс погромы мысли здравой.
Не прошибутъ его никакъ.
И лишь года сотрутъ въ рутин
И замтутъ послдній слдъ.
Такъ древле странствовалъ въ пустын
Народъ несчастный много лтъ.
Когда жъ все вымерло гнилое,
Что за тупую старину, —
Вступило племя молодое,
Въ обтованную страну!
Н. Кроль.