Стихотворения, Каленов Петр Александрович, Год: 1900
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Петр Каленов
Оригинал здесь — http://www.poesis.ru/poeti-poezia/kalenov/frm_vers.htm
Содержание
Будда
Затмение света
Мерцание света
Будда
[отрывок из поэмы]
При первом блеске
Божественной зари из Бенареса
Толпы народа потекли в пустыню.
И сердце Будды жалостью прониклось
При виде этих тысяч, погружённых
В глубокий мрак неведенья, но света
И правды жаждущих. И он, поведав
Ученье о страдании всемирном,
Так к ним воззвал: ‘Все жаждущие правды,
Внемлите мне! Я укажу вам два
Пути, ведущие к спасенью.
Один из них кратчайший, но суров
И тяжек он, и нужно много сил,
Чтоб им идти. Путь этот — отреченье
Полнейшее от мира, и не только
От злых соблазнов, даже от всего,
Что сердце нам волнует самой чистой
Любовью — от отечества, семьи…
Кто жизнью утомлён, кто жаждет только
Одной Нирваны, тот кратчайший путь
Избрать к ней должен. Пусть же он от мира
Немедля отречётся, даст обет
Безбрачия и нищенства, в пустыне
Отшельником живёт и, погружаясь
Душою в созерцание тщеты
Всемирной, только в созерцаньи этом
Пусть ищет он отрады. Угасив
В душе все страсти, он ещё при жизни
Предвкусит наслаждение Нирваны,
Вступив в её преддверие. Но кто
Не твёрд душой настолько, чтоб исполнить
Святой обет монашества, чьё сердце
Ещё доступно трепету любви,
Кто к родине любовью пламенеет,
К семье привязан, пусть тот изберёт
Легчайший путь к спасенью, пусть от мира
Не отрекается: и в мире можно
Жить праведно. Но, оставаясь в мире,
Вам не вступить в Нирвану, не обресть
Покоя безмятежного по смерти
И снова, снова жить!.. Но кто и в мире
Шёл праведной стезёй, тот после смерти
Возникнет к лучшей участи, и путь
Томительный, далёкий путь в Нирвану
Чрез это сократится. Вот завет мой,
Миряне, вам — гасите в сердце огнь
Страстей порочных: низкого разврата,
Любостяжанья, зависти, вражды,
И полны сострадания, на помощь
Спешите страждущим: больных врачуйте,
Давайте кров и пищу неимущим,
Душой скорбящих утешайте словом
Участья братского, святой завет
Бесстрастья и любви, который я
Провозглашаю вам, и вы повсюду
Провозглашайте людям, светом правды
Спешите озарить неверный путь
Блуждающих во тьмe. Но не мечом,
А словом убежденья и примером
Распространяйте истину. Щадите
Собратий ваших кровь, не проливайте
Её за веру даже — без того
Потоки слёз и крови затопляют
Весь этот мир. В делах благотворенья
И милости пусть ваша жизнь течёт,
Всё очищаясь с каждым возрожденьем,
Пока врата Нирваны и для вас
Разверзнутся и сон без сновидений
Обнимет вас в её безмолвном лоне’!..
Так поучал он, и как света луч
Внезапно тьму ночную озаряет,
Так и сердца внимавших озарил
Его ученья свет. И весь народ,
Единым чувством движимый, воскликнул,
Склонившись до земли пред ним: ‘Прими нас
В число учеников своих, будь светом
Нам путеводным на пути спасенья’!..
И многие в тот день произнесли
Святой обет монашества, отрекшись
От мира пред лицом его. Но кто
Не в силах был оков мирских расторгнуть,
Кто к родине, к семье своей любовью
Прикован был, тот клятву произнёс,
Что он, и в мире оставаясь, будет
Его завету верен.
Затмение света
(Gtterdmmerung)
Гейне
Май наступил, златисто-светлый, нежно
И ароматно веющий, раскинул
Ковёр зелёный, сотканный из ярких
Цветов и солнечных лучей, в алмазах
Росы играющих, и, улыбаясь
Голубенькими глазками фиалок,
Он милый род людской в свои объятья
Зовёт приветливо. Тупой народ
На первый зов спешит в объятья Мая.
Мужчины светлые надели брюки
И праздничные фраки с золотыми,
Сверкающими пуговками, дамы
Оделись в цвет невинности, усы
Подвили юноши, девицы дали
Простор груди, поэты городские
Кладут в карман бумагу, карандаш,
Лорнетку — и пестреющей толпою
Все за город стремятся. Там, на чистом
И вольном воздухе, садятся на траву
Душистую, наивно восклицают:
‘Как быстро кустики растут!’ — цветами
Играют, внемлют щебетанью птичек,
И до небес несутся ликованья.
Май и ко мне пришёл, три раза в дверь
Мою он стукнул. — ‘Отопри, я — Май!
Я за тобой пришёл, мечтатель бледный,
Я поцелуем освежу тебя’.
Но я не отпер двери. Ты напрасно
Завлечь меня желаешь, гость коварный!
Насквозь тебя я вижу! Вижу я
Насквозь и мироздание, глубоко
Я заглянул, увидел слишком много —
И отлетела радость, скорбь навеки
Запала в сердце мне. Я проникаю взором
Сквозь каменные стены как домов,
Так и сердец людских, и вижу там
Обман и ложь, и нищету и горе.
Я мысли сокровенные читаю
На лицах: в целомудренном румянце
Девиц я трепет тайной похоти читаю,
А юношей высокое чело,
Сияющее гордым вдохновеньем,
Покрыто, вижу ясно, колпаком
Дурацким с погремушкой. Я повсюду
Уродливые только лица вижу
Да тени хилые, и я не знаю,
Как мне назвать приличней нашу землю —
Больницей или домом сумасшедших.
Я вижу сквозь кору земную все
Те ужасы, которые напрасно
Ковром цветущим прикрывает Май.
Я вижу под землёю мертвецов
В могилах тёмных: сложены их руки,
Глаза открыты, лица сини, черви
Из уст их выползают. На отцовской
Могиле сын с развратницей уселся,
Кругом их трели соловьёв каким-то
Злорадным смехом льются, и цветы
Могильные насмешливо кивают
Головками. Отец в своём гробу
Зашевелился, дрогнула земля
Болезненно… О, мать-земля, я вижу
Твои страдания, я вижу огнь,
Палящий грудь твою, я вижу,
Как раны древние твои раскрылись
И как из них и кровь, и дым, и пламя
Струёю бьёт. Я вижу дерзновенных
Сынов твоих, Титанов. Из подземных,
Глубоких бездн поднявшись, до небес
Нагромоздивши скалы, потрясая
Кровавым факелом, они стремятся
С неудержимой яростью на небо,
И стая чёрных карликов во след
Ползут за ними. С треском гаснут звёзды
Небесные. Рукою дерзновенной
Они срывают занавес с престола
Владыки Зевса, с воплем пали ниц,
Объяты страхом, сонмы светлых духов.
Весь бледный на своём престоле, Зевс
Сорвал с себя корону, растрепались
Седые волосы. Со смехом диким
Титаны поджигают свод небесный,
А карлики бичами огневыми
По спинам хлещут гениев: от боли
Те, корчась, изгибаются. В пространство
Их низвергают демоны, схватив
За кудри светлые. И вижу я
И своего там гения с кудрями
Златистыми и вечною любовью
В очах его лазурных. Вижу я,
Как чёрный, страшно безобразный демон
Схватил его в объятия свои
И, скаля зубы, сладострастно смотрит
На красоту его и крепче, крепче
В объятиях сжимает. Побледнел
Мой бедный гений… Вдруг из края в край
Вселенной вопль пронзительный пронёсся,
И рухнули столпы, и свод небесный
Обрушился на землю, и над миром
Погибшим воцарился первобытный мрак.
Мерцание света
(Ответ Мая)*)
‘Больной, больной мечтатель! — молвил Май
В ответ мне и пахнул струёю тёплой
В окно моё из сада. — Не глубоко
Ты в недра мирозданья заглянул!
Ты только смерть и разрушенье видишь
Под оболочкой жизни. Если б глубже
Проникла мысль твоя, то и во тьме
Задатки света ты прозрел бы, в смерти
Источник новой жизни. Не обманщик
Коварный я, который, чтоб завлечь
Людей, ковром цветущим прикрывает
Гниенье смерти. Нет, я гений жизни,
Той вечно юной жизни, что, как звёзды
Небесные, мерцает, но не меркнет,
Объята смерти тьмой. Из тьмы и смрада
Могил я, светлый Май, извлёк цветы
Благоуханные, я всё кладбище
Лучами света и теплом объял.
А там, в могилах тёмных, где лишь тленье
И ужас смерти видишь ты, слепец, —
Там таинство великое природы
Свершается во тьме, там спят глубоко
Усопшие, и сквозь их тихий сон
Струится тихо, тихо вечно юный
Родник той жизни, что таким могучим
Потоком бьёт и ярко так играет
Здесь на поверхности… Скорее выйди
На свет, тепло и воздух из сырой
И мрачной этой комнаты, в которой
Всю зиму грудь твоя тоскою ныла
И ум больной горел под гнётом дум
И страшных призраков. Дыханье Мая
Рассеет призраки, струёй целебной