Стихотворения, Йованович-Змай Йован, Год: 1888

Переводы
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Скачать в PDF

БАЯНЪ

СБОРНИКЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ
СОВРЕМЕННЫХЪ СЛАВЯНСКИХЪ ПОЭТОВЪ
и
НАРОДНОЙ ПОЭЗІИ.

Переводъ B. В. Уманова-Каплуновснаго.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’.
1888.

Иванъ Змай-Іовановичъ.

Иванъ Змай-Іовановичь (Змаj—Jовановнh) — первый сербскій поэтъ. Поэзія его — преимущественно лирическая, и образцы ея могутъ быть поставлены наравн съ лучшими произведеніями европейской литературы. Они отличаются нжностью, теплотою чувства, искренностью. Идеалы его чисты и въ высшей степени благородны. Онъ, какъ и вс южно-славянскіе поэты, прежде всего патріотъ, и каждое его стихотвореніе носитъ на себ отпечатокъ любви къ отечеству и къ свобод. Завтная его мечта — примиреніе двухъ соперничествующихъ втвей одного и того же народа — хорватовъ и сербовъ. Больше всего Іовановичъ любитъ дтей и создалъ для нихъ очень много прелестныхъ стихотвореній. Каждое сербское дитя знаетъ своего милаго, добраго, стараго друга, дядю Ивана (чика-Jова). Поэзія Іовановича — реально-романтическая и вполн понятна какъ для интеллигенціи, такъ и для простого читателя. Въ его стихотвореніяхъ, какъ въ зеркал, отражается вся внутренняя и вншняя жизнь сербскаго народа въ теченіе послднихъ 30 лтъ. Пишетъ онъ также и въ проз, особенно переводитъ, и переводы его отличаются всегда всми достоинствами оригинала.
Змай родился въ 1833 году въ Новомъ Сад. Окончивъ юридическій факультетъ, въ промежутокъ времени отъ 1861—63 г., онъ служилъ въ тамошнемъ магистрат, потомъ перехалъ въ Пештъ и, женившись, поступилъ въ число студентовъ медицинскаго факультета, окончивъ его, онъ сталъ въ совершенно независимое положеніе относительно правительства. Въ 1872 г. умерла его жена, а черезъ годъ и его любимая дочь. Это несчастіе вызвало лучшія его стихотворенія, которыя онъ назвалъ ‘Увянувшими розами’. Въ 1873 г. праздновался его 25-лтній юбилей и по этому случаю князь черногорскій наградилъ его орденомъ Даніила. Недавно онъ подарили ему помстье, которое названо въ честь его ‘Змаjевац’. Теперь Іовановичъ состоитъ вольнопрактикующимъ врачемъ въ Вн.
Въ 1861 г. онъ началъ издавать литературный журналъ ‘Jавор’, выходящій и до настоящаго времени, затмъ дтскій Журналъ ‘Невен’ и сатирическій ‘Змаj’, отъ котораго и его псевдонимъ. Кром этого, Іовановичъ участвуетъ во многихъ сербскихъ и нкоторыхъ хорватскихъ періодическихъ изданіяхъ.
Въ нашей литератур мы его скоре всего сравнили-бы, какъ оригинальнаго поэта, съ графомъ Алексемъ Толстымъ, а какъ переводчика — съ Жуковскимъ.

I.
Два отрывка изъ лирической поэмы: ‘Увянувшія розы’.

[‘Увянувшія розы’ (‘улhьи-увеоци’) — циклъ лирическихъ стихотвореній, въ которыхъ поэтъ изливаетъ свое горе о рано умершихъ жен и дочери].

1.

‘Надъ собой звзду ты видишь?’
Астрономъ сказалъ мн строго:
‘Стынетъ мозгъ при мысли только,
Далека-ли къ ней дорога!
Высоко звзда, далеко:
Сотня долгихъ лтъ промчится,
Лишь потомъ ея лучъ свтлый
Въ нашемъ взор отразится.
Видимъ мы звзды сіянье,
Видимъ, какъ она мерцаетъ,
А ея и нтъ, быть можетъ…
Вришь?..’ — ‘Врю! Кто не знаетъ!
Иногда и самъ невольно,
Какъ грущу, закрывши очи,
Будто слышу сладкій голосъ,
Милый сердцу, въ часъ полночи.
Мнится, будто вижу ясно
Свтлый ликъ звзды прекрасной,—
Вижу, вижу я голубку,—
А давно вдь нтъ несчастной’.

2.

Увы, предчувствіе сбылося
Кончины близкой роковой,
И нтъ тебя, моя голубка,—
Самъ Богъ бесдуетъ съ тобой.
И часто слышу, забываясь,
Я голосъ всхъ моихъ дтей:
‘Когда ты встртишь гд малютку,—
Люби за насъ его, лелй’…
И въ этомъ звук столько силы
И утшенья столько въ немъ,
Что думы черныя сползаютъ,
И радость на лиц моемъ.
Когда-жъ подросъ мой садъ зеленый,
Цвтами ярко заблисталъ,
Хожу я въ немъ, цвты срывая,
Хоть и старикъ сдой я сталъ.
И вотъ, плетя моимъ умершимъ
Внокъ надгробный, какъ привтъ,
Мн мнится, будто обнимаю
Я юности грядущей цвтъ.

II.
Горемычная мать.

Кормитъ мать три сына кровныхъ,—
Злого горя утшенье,
Холитъ дочь. ‘Мои ты глазки!’
Шепчетъ мать ей въ умилень.
‘Эка Динка, что за прелесть!’
Братья хвалятся сестрою,
Ими-жъ Боснія гордится
Подъ турецкою луною.
Братья хвалятся сестрою:
Та на бой ихъ подстрекаетъ,
Ими-жъ Боснія гордится:
Въ нихъ отмстителей встрчаетъ.
Мать-же старая въ молитвахъ
Проситъ Бога со слезами:
‘Сохрани моихъ ты дтокъ,
Голубицу съ соколами’
Но ага турецкій, Гавранъ,
Все не спитъ — сидитъ три ночи,
Восклицая: ‘Гд ты, рай мой,
Гд ты, Данка, ясны-очи?’
Вотъ онъ съ шайкою несется:
И стрльба ужъ, и сраженье…
Данка бдная проснулась:
‘Братья, въ васъ мое спасенье!’
Льется кровь и бой пылаетъ.
Гавранъ — въ бгств, устыженный,—
А у Данки, бдной Данки,—
Братъ одинъ лежитъ сраженный.
Снова ночь. Ага поднялся,
Мчится съ шайкою завзятой.
Данка братьевъ громко кличетъ:
‘Вотъ онъ, Гавранъ, вотъ проклятый!’
Льется кровь и бой пылаетъ.
Гавранъ — въ бгств, устыженный,
А у Данки, бдной Данки,
Братъ другой лежитъ сраженный.
Въ третью ночь ага поднялся,
Шайку взялъ онъ вмсто свата.
‘Ай, спаси меня, родимый!’
Въ страх будитъ Данка брата.
Льется кровь, и бой пылаетъ,
Полночь бьетъ. Бда большая!
‘Гд ты, Данка — горемыка?
Стонетъ братъ твой, умирая’.
Гавранъ, двушку сжимая:
‘Ну, красавица, попалась!’
— ‘Нтъ турецкій змй, ошибся!
Здсь съ ножомъ я повнчалась’.
Льется кровь ркой изъ сердца,
Умирая пала къ зврю,
И сказала съ тихимъ вздохомъ:
‘Жду я мстителя и врю’.
Пусто всюду, ночь безмолвна,
Межъ холодными тлами
Бродитъ мать съ безумнымъ видомъ,
Обезсилена слезами.
Вотъ и три меча сыновнихъ
Передъ ней (о видъ злосчастный!)
Вотъ и острый ножъ дочерній,—
Этотъ суженый ужасный.
И по Сербіи блуждая,
Гд увидитъ только камень.
Говоритъ, тряся оружьемъ:
‘Мсти за кровь и мсти за пламень!’
Что-жъ молчишь ты, сербъ, очнися!
Разв сердце — не живое?!..
Ночь трепещетъ… Камни глухи…
Тишь, безмолвье гробовое…

III.
Три гайдука.

Баллада.

Въ страшномъ испуг вскочилъ среди ночи
Ферузъ-паша, протеръ сонныя очи…
Пламя лампады трепещетъ, читая
Страхъ сновиднья на блдныхъ чертахъ.
Крикнулъ наша, и жена на ногахъ.
‘Гд отъ подвала ключи? Вдь, сгнивая,
Третій ужъ годъ какъ разбойники тамъ…
Ахъ, этотъ пепелъ проклятый гайдучій!
Вчно смущаетъ онъ сонъ мой могучій
И угрожаетъ во сн по ночамъ!’
— ‘Нтъ, ага, ночью опасно спуститься
Въ этотъ ужасный подвалъ къ гайдукамъ!
Мало-ли что въ эту пору случится!
Просто велимъ ихъ зарыть по утру’.
‘Ха-ха-ха, баба! Отъ смха умру!
Я и при жизни-то ихъ не страшился,
Хоть и опасными были тогда,
Съ мертвыми-жъ псами — какая бда!
Надо ихъ видть… Пойду я… ршился…
Какъ-то лежатъ они тамъ и гніютъ?!
Пусть мн отвтятъ, зачмъ мои муки,
Что во мн ищутъ, къ чему все зовутъ?..
Взялъ онъ лампаду въ дрожащія руки.
Лучъ на лиц его блдномъ игралъ —
Ржавый замокъ заскриплъ, завизжалъ,
Ферузъ спустился — и въ ям пропалъ.

* * *

Въ темномъ, сыромъ и холодномъ подвал,
Камни гд плсенью, мхомъ заростали,
Гд, извиваясь, шипла змя,
Врную смерть въ своемъ жал тая:
Три гайдука тамъ посажены были,
Тамъ и теперь они тоже сидятъ —
Или такъ грезится Ферузу… Стыли
Тутъ же предъ ними, гд камни лежатъ,
Налитыхъ чмъ-то три полныхъ стакана.
Первый гайдукъ обратился къ паш:
‘Вотъ теб съ кровью бокалъ по душ!
Былъ я женатъ.— Жили мы безъ обмана,
Но разлучаютъ меня, и жена
Вдругъ осталася, бдняжка, одна…
Нтъ, не одна,— мечъ ея былъ спаситель.
‘Гд ты, нашъ волкъ, окаянный мучитель?’
Крикнула бдная здсь у дворца,
Но загремло ружье наглеца…
Пуля шальная ей въ сердце попала.
Вотъ ея кровь… Пей-же, пей изъ бокала!
Что? какъ вино?.. Кровь на вкусъ хороша…
Пей за меня, славный Ферузъ-паша!’

* * *

Руку невольно ага подымаетъ,
Ближе ногою невольно ступаетъ,
Выпилъ изъ чаши и вскрикнулъ отъ мукъ…
Вскрикнулъ наша, и,— смяся отъ злости —
‘Богъ да проститъ тебя!’ крикнули кости.

* * *

Вотъ и второй начинаетъ гайдукъ:
‘Только попался я въ эту могилу,
Мать обратилась къ теб черезъ силу:
‘Сколько возьмешь ты за сына-раба?’
‘Три мшка денегъ’, отвтилъ ты бдной.
Сжалилась, видно, надъ старой судьба!
Ночью и днемъ собирая по мдной,
Вовсе не ла она, не пила,
Потомъ кровавымъ теб собрала
Эти мшки трудовые, бдняга,
И подала теб. Взялъ ты ихъ, скряга,
И начинаешь смяться надъ ней:
‘Ты мн за кормъ принесла эту малость?
Сынъ твой, повришь, герой былъ, ей-ей:
Камни умлъ даже сть… Эка жалость!..
Только теперь, видно, духъ испустилъ’.
Вскрикнула мать моя, руки ломая…
Видишь ты чашу? Она — не пустая:
Потъ я кровавый сюда нацдилъ.
Что? какъ вино?.. Съ потомъ кровь хороша…
Пей за меня, славный Ферузъ-наша!’

* * *

Руку невольно ага подымаетъ,
Ближе невольно ногою ступаетъ,
Выпилъ изъ чаши и вскрикнулъ отъ мукъ…
Вскрикнулъ паша, и — смяся отъ злости —
‘Богъ да проститъ тебя!’ крикнули кости.

* * *

Вотъ, наконецъ, началъ третій гайдукъ:
‘Знай, когда здсь изнывалъ я въ темниц,
Былъ у меня въ моей милой свтлиц
Маленькій, слабенькій птенчикъ-сынокъ.
Думалъ малютка стрльб научиться,
Слабый, винтовки поднять онъ не могъ.
Слезы горючія стали катиться,
Что еще малъ онъ идти въ гайдуки…
Плакалъ, худлъ онъ, не лъ отъ тоски,
Зная, что здсь его батька родимый.
Умеръ онъ скоро, печалью томимый.
Вотъ его слёзы! Ну, пей ихъ, наша!..
Что? какъ вино? Вдь слеза хороша..
Пей за меня, славный Ферузъ-наша!’

* * *

Руку невольно ага подымаетъ,
Ближе невольно ногою ступаетъ,
Выпилъ изъ чаши и, вскрикнувъ отъ мукъ,
Палъ бездыханнымъ туда, гд гайдукъ…
Палъ бездыханнымъ! Смяся отъ злости,
‘Богъ да проститъ тебя!’ крикнули кости…

IV.
Къ ней.

Вотъ мы опять межъ четырьмя стнами!
Какъ страстно я спшилъ къ родному раю!
Я весь свой путь летлъ къ теб мечтами…
Вотъ теплоту объятій ощущаю…
Сердце задрожало,
Сердце такъ забилось,—
Ты-же быть холодной
Вдругъ не постыдилась.
И такъ вдь ранъ въ душ моей немало,
И такъ бгу отъ чувства ледяного,
И такъ вдь грудь мн втромъ разбивало
Среди заботъ и холода людского!
Я къ теб стремился,
Я — съ судьбой несчастной…
Разв нтъ лкарства
У моей прекрасной?
Терпть привыкъ я злыя испытанья,
Перенося всегда ихъ со смиреньемъ,
И всмъ я, всмъ прощу свои страданья,
За нелюбовь отвчу имъ презрньемъ.
Зависть, злость людская,
Пошлость — мн не новость,
Тяжелы твои мн
Холодъ и суровость.
Меня, кого никто не понимаетъ,
Меня, въ комъ кровь все стынетъ день за днями,
Твое тепло отрадно привлекаетъ,
И вечерокъ рисуется мечтами…
Можетъ быть, на пнье
Я-бы вдохновился,
Отогналъ-бы горе
И развеселился…
Но не сбылась надежда золотая,
Ужели ты былое позабыла!?
Такъ поступать гршно, моя родная!
Гд прежній жаръ? Ужели ты остыла?!
Значитъ, между нами
Въ дружеств — осчка?..
Охъ ты, холодушна,
Ледяная… печка!

V.
Сумасшедшій.

МОНОЛОГЪ.

(Стихотвореніе это переведено сербскомъ поэтомъ изъ Петефи и считаете’ выше подлинника. Оно вообще — chef d’oeuvre поэзіи Змай-Іовановича и переводчики монолога: ‘Сумасшедшій’, извстнаго уже почти на всхъ главныхъ европейскихъ языкахъ, пользовались при своей работ больше сербскимъ воспроизведеніемъ, чмъ венгерскимъ оригиналомъ).

Тс… смирно!… тише!…
Подите прочь!
Я тороплюсь… я очень занятъ:
Изъ яркихъ солнечныхъ лучей
Я буду бичъ плести,
Чтобъ міръ предать сченью…
На вопль его отвчу смхомъ,
Какъ длалъ онъ, когда самъ плакалъ я…
Ха-ха-ха-ха!

* * *

Рыданья, смхъ — основа міра,
А смерть придетъ — все сразу стихнетъ.
Я тоже умиралъ…
Мн дали яду
Въ той самой чаш,
Которой чокались со мной.
И что-жъ убійцы?.. что? какъ думаете вы?
Гд спрятали концы?.. а? Вотъ гд:
Со мной въ земл, ей-Богу! Надъ могилой
Рыдали славно… лицемры!
Ну, ужъ хотлось мн подняться
И цапнуть за носы,
Раздумалъ только…
Пускай во здравье пользуются ими,
Пускай въ грязи себ околваютъ
И помнятъ, что въ земл сгниваю я…
Ха ха-ха-ха!

* * *

А гд мой гробъ? Онъ въ Африк далекой…
Мн счастье помогло:
Изъ ямы вырыла меня гіэна.
О, этотъ зврь — мой первый благодтель,
Но я его прескверно обманулъ:
Къ моей рук онъ добирался,
А я подставилъ — сердце…
Гм… видно, горько было:
Въ мигъ околлъ онъ… да!..
Ха-ха-ха-ха!

* * *

Такъ нынче платятъ люди
За вс благодянья!..
А что они,— т люди?..
Твердятъ, что корень отъ цвтка
Того, что въ неб,
Я-жъ думаю,— цвтокъ…
А корни гд?
Въ аду кромшномъ.
Такъ я слыхалъ отъ философа. (
Онъ въ свт былъ, какъ я, дуракъ —
За то, что былъ безъ хлба…
Прямой дуракъ!.. А кража, а разбой!?
Зачмъ, дуракъ, гнушался ихъ всегда!?…
Ха-ха-ха-ха!

* * *

Любуйтесь мною — я смюся,
Хотя давно пора заплакать,
Постылый міръ облитъ слезой…
Самъ Богъ, и Тотъ тамъ въ туч тайно плачетъ:
Жаль, жаль Ему, что создалъ этотъ міръ.
Но что въ святыхъ слезахъ? Какая польза въ нихъ?
Земля нечистая ихъ приметъ,
А гршники ногами ихъ попрутъ
И только грязь разводятъ ими, да!..
Ха-ха-ха-ха!

* * *

Эй!— ты, вояка старый, Даворъ 1) — небо,
Теб медалью служитъ солнце,
А облака — твое разодранное платье.
Гм… славный видъ для отставныхъ героевъ!
Да, посл ранъ и всяческихъ лишеній
Изрядная награда:
На рубищ — медаль… За то блеститъ она!..
Ха-ха-ха-ха!

* * *

А поняли, что значитъ.
Когда вдругъ перепелъ поетъ?.. Тс… тише!..
Онъ заклинаетъ…
Покинуть… Женщинъ..
Он для насъ — приманка!
На зовъ ихъ мы несемся безъ оглядки…
Такъ точно море собираетъ рки
И пожираетъ, а назадъ не пуститъ.
О, женщины!.. О, это — чудо-штучки!
Смертельно хороши плутовки!
Сильнйшій ядъ всей нашей жизни
Въ сосуд, самомъ драгоцнномъ..
О! о, любовь, любовь!
Тебя пилъ жадно я и страстно!
Въ одной твоей капл —
Медовыя рки,
Одна твоя капля —
Что море отравы.
А скажите, вы вида.!и
Море синее съ волнами,
Море бурное съ грозою,
Разсыпающее гибель?
А видали злую бурю,
Этотъ ужасъ, бичъ вселенной?
Въ темнот — ея охота,
Дружитъ съ молніей и съ громомъ…
Знакомъ ли страхъ вамъ, а?…
Ха-ха-ха-ха!

* * *

Когда созретъ плодъ,—
Глядь и упалъ..
И ты, и ты. земля, созрла,—
Катись, катись!
Не въ силахъ ожидать я бол
До завтра только жду!
Не будетъ свтопреставленья,
Не пожалю ничего…
Я землю проверчу до огненной средины
И всыплю порохъ
И запалю:
Пускай взорветъ ее повыше,
За то отмщеннымъ буду я!…
Ха-ха-ха-ха!
1) Богъ войны, Марсъ у славянъ.
Йованович-Змай Йован
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Стихотворения, Йованович-Змай Йован, Год: 1871
  2. Избранные стихотворения, Гейне Генрих, Год: 1856
  3. Стихотворения, Байрон Джордж Гордон, Год: 1817
  4. Песня мертвых, Киплинг Джозеф Редьярд, Год: 1897
  5. Стихотворения, Гейне Генрих, Год: 1877
  6. Стихотворения, Байрон Джордж Гордон, Год: 1825
  7. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  8. Стихотворения, Бо Ли, Год: 762
Электронная библиотека