Стихотворения, Иванов-Классик Алексей Федорович, Год: 1891

 
 А. Ф. Иванов-Классик Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Поэты-демократы 1870-1880-х годов. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Л., 'Советский писатель', 1968 Биографические справки, подготовка текста и примечания В.Г. Базанова, Б.Л. Бессонова и А.М. Бихтера ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Биографическая справка 341. 'Быстро нагрянет и осень дождливая...' 342. Поэт 343. Бедный поэт 344. В остроге 345. Мир комаров. Дидактико-классическая интермедия в стихах и прозе, в двух отделениях, с хорами и плясками 346. Лишний человек 347. Отрыжка старого времени 348. 'Фальшивое слово! Продажное слово!..' 349. Поминай как звали! 350. Рецепт от нигилизма 351. Странности 352. Напевы 353. Картинка с натуры 354. Соседу 355. Опасность 356. В дороге 357. Замолчавшим 358. Борода 359. Праздничная песня 360. По моде 361. К Дону 362. Благонамеренный человек 363. 'В безмолвную ночь на кургане высоком...' 364. 'Рождена я летом красным...' 365. Через степи 366. В Ялте 367. В Закавказье 368. Из далекого прошлого 369. 'Жизнь - не проблеск, жизнь - не шутка...' 370. Ровеснику 371. 'Как за синим морюшком, на его чужбинушке...' 372. В ночную тишь Алексей Федорович Иванов {Более подробные данные о нем см.: М. Н. Пархоменко, А. Ф. Иванов-Классик. - Сб. 'Поэты-ярославцы', Ярославль, 1944, с. 56-61.} родился 2 февраля 1841 года в Петербурге. Его отец, крепостной помещика Ярославской губернии графа Бутурлина, откупился на волю и записался в купцы, купцом он хотел видеть и своего сына. Рано научившись читать (у полуграмотной сестры), Иванов сразу же пристрастился к чтению, но школьного образования не получил: на одиннадцатом году отец забрал его в лавку. Рядом с ней находился книжный магазин, который для Иванова стал первой библиотекой. С особым увлечением читал он 'классиков' - так именовали в те годы писателей, включенных в смирдинское 'Полное собрание русских авторов'. Какой-то свидетель этого увлечения насмешливо прозвал самого Иванова 'классиком'. Это прозвище за ним закрепилось. Позднее оно стало его псевдонимом. В 1861 году, после смерти отца, Иванов стал хозяином лавки. В этом же году он напечатал свое первое стихотворение. Грандиозный пожар 1862 года, уничтоживший Апраксин и Щукин рынки, не пощадил и незастрахованной лавки Иванова. По требованию кредиторов пришлось построить для них новую лавку на Мариинском рынке. Сам же Иванов поступил конторщиком в одну из кладовых Гостиного двора. Дорогой, выведший его на путь профессиональной литературной деятельности, стала 'Искра'. В дальнейшем Иванов-Классик сотрудничал во многих газетах и журналах, отдавая, однако, предпочтение 'Петербургскому листку'. Иванов много путешествовал - побывал на Кавказе и в Сибири, на Украине и в Крыму, а также и в Западной Европе: в Австрии, Италии и Германии. В 1889 году он издал 'Веселый попутчик' - прозаический и стихотворный дневник своих путешествий. {'Веселый попутчик. Письма с дороги, заметки на лету, картинки из путевых воспоминаний и дорожные песни' (СПб., 1889).} За долгие годы поденной газетной работы Иванов-Классик трижды подводил итоги своей поэтической деятельности в сборниках стихотворений: 'Песни Классика. Думы и юмористические стихотворения? (СПб., 1873), 'На рассвете. Новые песни, сатиры, юмористические стихотворения и куплеты' (СПб., 1882) и 'Стихотворения' (СПб., 1891). Умер он 3 января 1894 года в Петербурге. 341 Быстро нагрянет и осень дождливая, В поле желтеет трава, Жизнь городская в свои хлопотливые Снова вступает права... С жалобным стоном волной обливается Берег гранитной Невы, В ранние сумерки газ зажигается, Бродят по Невскому львы... Вижу у многих с душою встревоженной Точку основную дум: Как бы для выкупа шубы заложенной Сбыть свой весенний костюм?.. Многих с нуждою да с дачей холодною Осень застанет, как враг, Ищет, как клада, квартирку свободную Мелкий чиновник - бедняк... Клубы открыты... И вновь оживляются Опера, драма, балет... Снова больницы битком набиваются, Места свободного нет! Лето промаявшись, камни ворочая, С жалким достатком в руках, Едет на родину сила рабочая В тех же убогих лаптях... Слышишь повсюду печальные новости, Строго натянутый смех, Видишь на всех отпечаток суровости, Строгие лица у всех... Если не сгладило лето цветущее С нас рокового клейма, Чем подаришь ты нас, осень грядущая? Что ты нам скажешь, зима?.. <1870> 342. ПОЭТ 'Биться с тьмой предубежденья Мы так скоро устаем, И к добру души влеченья Холодеют с каждым днем. Вянет ум, слабеют силы, Безнадежность давит грудь, Нечем будет у могилы Путь пройденный помянуть. Лучезарною победой Не блестит над тьмою свет...' Так за дружеской беседой Говорил друзьям поэт. И друзья в ответ поэту В такт качали головой, Лишь один из них на это Речью вылился живой: 'Полно, друг, наш мир не тесен... Ведь опомниться пора, - От твоих фальшивых песен Нам не видится добра. Ты героев, падших духом, Возводил в свой идеал Да за мухою с обухом Мыслью сонною летал. Эти песни чужды жизни, Дай теперь иных ты нам И живой сатирой брызни На позорной жизни хлам. Чтобы прошлое забыло Незавидный свой удел, Чтоб в действительности было Меньше слов да больше дел'... Что ж поэт?.. Сказать по чести, Понял слов правдивых толк И, служа на хлебном месте, Призадумался и смолк. <1870> 343. БЕДНЫЙ ПОЭТ При сальном огарке он сладко поет Лазурного неба сияющий свод, И солнце, и звезды, и счастье любви, И ясные очи, и пламень в крови... Настроена лира, и песня звучит, А рядом в постели ребенок кричит, И с плачем ребенка доносится весть: 'Давай ты нам денег, нам нечего есть!..' И прерваны звуки... Певец наш встает, Последний рублишко на хлеб отдает, Больнее, чем прежде, волнуется грудь, Уносятся думы в заманчивый путь, И смело стремятся живые мечты Бороться со тьмою за свет правоты. Но только идею для песни нашел, За деньгами дворник к поэту пришел. С поклоном был выжит непрошеный гость, И мучат поэта бессилье и злость, И голод, и холод, в груди - ревматизм, Гражданские скорби и пылкий лиризм!.. Подругою жизни заводится речь, Что пятые сутки не топлена печь... И будто врагом побежденный боец, Под стол свою лиру бросает певец. <1871> 344. В ОСТРОГЕ Звучит за стенами острога Обычный полуночи бой, И брякнул ружьем у порога Вздремнувший на миг часовой. Назло утомленному взору Опять сквозь решетку окна Бросает в позорную нору Безжизненный луч свой луна. На пук полусгнившей соломы Прилег я, и видится мне: Под кровлею отчего дома Живу я в родной стороне, Я вижу в семье разоренной Бывалого счастья следы, Мне снится отец изнуренный Под игом нежданной беды. И образ страдалицы милый, И горю покорная мать, И тот, кто сгубил наши силы, Кто мог наше счастье отнять. Пред тем я, собой не владея, Покончил о жизни вопрос В тот миг, как с ножом на злодея Преступную руку занес... И снится, что будто встаю я От тяжкого долгого сна, Что в очи глядит мне, ликуя, Блаженством небесным весна. Но цепи со звуком упрека С колен упадают, звеня, И черные думы далеко, Далеко уносят меня! <1871> 345. МИР КОМАРОВ Дидактико-классическая интермедия в стихах и прозе, в двух отделениях, с хорами и плясками Посвящается г. Комарову, редактору 'Русского мира' 1 Театр представляет непроходимый лес, в средине которого небольшая поляна. Мрак. Три ведьмы варят что-то в котле. Первая ведьма На потеху миру русскому, Взгляду старческому, узкому Будем зелье мы варить, Всё отжившее, подгнившее, Головой своей поникшее, К мраку, к плесени привыкшее Будем мы в котел валить. Вторая ведьма Для балласта лжеморального, Как для варева журнального, 10 Мы водицы подольем. Третья ведьма Только невской, ибо зелие Для скандального веселия Из Москвы на новоселие В Петербург мы перешлем!.. Начинает бросать в котел разные одуряющие снадобья, туда же бросает роман 'Отцы и дети', 'Дым', часть 'Обрыва' и т. п. На небе показывается 'Марево'. Ведьмы и его бросают туда же. Котел закипает. Все три (поют) Туманься, дол, Кипи, котел, Средь нас, сестер, Пылай костер! Готовься пир 20 На 'Русский мир'... Первая ведьма Что за чудо! Пламень ада Разгорелся до небес! Вторая ведьма Не 'Панургово ли стадо' Гонят ведьмы через лес? Первая ведьма Так и есть! Сюда гоните Да в котел его как раз! Окружают стадо и сажают в котел. Третья ведьма Сестры милые, взгляните, Что за варево у нас! Открывают крышку котла и поражаются смрадом. Небо начинает хмуриться и вместо туч заволакивается передовыми статьями Каткова. Ведьмы в смятении. Густой туман скрывает от глаз зрителей продолжение этой сцены. 2 Тот же лес. Темная пещера, в глубине ее сидит Катков в виде пустынника и при мерцании 'светоча' что-то сочиняет. В углу спит сотрудник его - Комаров. Катков Еще одно последнее сказанье, 30 И все враги падут к моим ногам, Исполнен долг священного призванья, Самой судьбой завещанного нам. Но этот долг я не покину разом, Не весь я мир обманом запугал, Хоть знают все, что в просвещенный разум Недаром я пером своим макал. Я свил гнездо в Москве первопрестольной, Там мой лицей! - гордись, гордись, Москва! Пусть обо мне, как звон твой колокольный, 40 Гудит везде стоустая молва. До сей поры мои деянья громки, - Пройдут года... и мой примерный труд, Мои плоды коварные потомки С лица земли не сгонят, не сотрут! Но скоро день... какое наказанье! При свете дня писать я не могу. Еще одно последнее сказанье... Комаров (пробуждаясь) Всё тот же сон! Ей-богу, я не лгу! И в третий раз... А всё мой лорд великий 50 Строчит, строчит громовую статью, Своим пером, как смертоносной пикой, Макает он в чернильницу свою. О чем строчит? Про то сам частный пристав Не должен знать, ни даже примечать, Громит ли он косматых нигилистов, Бичует ли реальную печать,. Предвидит ли какую он измену В своих мозгах, покой страны храня?.. Ох, господи, хоть бы ему на смену 60 Под старость лет сподобил ты меня... Катков Очнулся, брат? Комаров (заикаясь) Ужели вы не спали?.. Катков Как видишь - нет... Комаров А мирный мой покой Бесовские видения смущали. Признаться вам, я видел сон такой, Что будто сам я издаю газету И проповедую всё то же, что и вы, Но не в Москве, а на брегах Невы. Но там, увы! посмешищем для света Явился я как будто напоказ, 70 Что надо мной весь мир читающий смеялся, Что с высоты редакторской не раз Слетал я вниз и... снова пробуждался. Катков (восторгаясь) Счастливый сон!.. Так будь отныне ты Проводником моих идей и мненья, Прими, мой друг, мое благословенье И береги заветные мечты! Мы будем петь с тобою без разлада... (Благословляет его.) Комаров (плаксиво) Всё это так... Сотрудников мне надо! Катков ударяет в тимпан - является тень Булгарина верхом на Грече и, благословляя Комарова, исчезает. Катков (поет таинственно) Ты планов моих затаенных Не можешь постигнуть весь век, 80 Из жалких людей, обойденных, Загадочный есть человек. Уж как бы там мысль ни дичала, На крепких прогресса вожжах На лучшие в жизни начала Готов он идти на ножах. Писал он об Руси и Польше, Сочувствовал мне и тебе, Девать его некуда больше, Возьми ж его, милый, себе! 90 Сойдетесь вы с ним, не поспоря, В вас мысли и чувства одни, В вас будет, дружок, _смех и горе_... Хорош ли сотрудник? Взгляни! Вытрясает из мешка Стёбницкого. Вслед за ним появляется громадных размеров пчела, напоминающая собою Яблочкина - муху из 'Орфея в аду'. Пчела (жужжит) Рождена я темным барином, Литератором Булгариным, В вас его я узнаю, И не юношу безусого, А талантливого Усова Вам в сотрудники даю. 100 Сквозь горнило вдохновения Провести он без сомнения Может каждую статью!.. На небосклоне занимается заря сомнительного цвета. Из гари померкшего 'светоча' является Милюков. Милюков Недаром свою я оставил квартиру, Вы здесь, дорогие друзья! Для 'Русского мира' по русскому миру Готов путешествовать я... Катков (Комарову) Мужайся, друг! Я помогу в борьбе, Довольно ли сотрудников тебе? Сошлись друзья отменного все сорта. Комаров 110 Недостает лишь только Рапапорта. Рапапорт (выскакивая из земли) Я здесь! Хор (к зрителям) Через день нас, зрители, Будет с два десятка, Будем мы хранители Вашего порядка, Под такой опекою, Скажем мы не ложно, Нравственным калекою Жить вам будет можно! Утреннее солнце из любопытства заглядывает в пещеру. Заря делает реверанс и быстро удаляется с литературного неба, оставляя после себя Бурнашева в виде подозрительного пятна. Начинается пляска. Рапапорт дирижирует. Во время пляски вдруг разрывается котел позади сцены, и оттуда вылетает No 1 газеты 'Русский мир'. <1871> 346. ЛИШНИЙ ЧЕЛОВЕК Мир болтунов его позорит, Его чуждаются друзья За то, что с ними он не спорит И их не слушает вранья, Что, дорожа разумным мненьем, Он не поет с глупцами в тон И не меняет убеждений По мере надобности он. Его супруга доедает За то, что он, вступивши в брак, На прихоть деньги не кидает И не попал к ней под башмак, Что воля мужа для услуги Ей не всегда подчинена, Что на обязанность супруги Не так он смотрит, как она. Ему родные очень чужды За то, что он не лезет в знать, Что не имел особой нужды У них пороги обивать, Что он не ждет от них наследства, Что, не нуждаясь в наши дни, Он к безупречной жизни средства Нашел без помощи родни. Прекрасный пол его дичится За то, что будто им в укор Он проповедует учиться, А не болтать салонный вздор, Что он живет не в бельэтаже, А по соседству с чердаком, Не ездит в модном экипаже, А ходит попросту пешком. Его начальство ненавидит За то, что с гонором своим Он в сладкой лести низость видит И служит делу, а не им, Что, всё старанье прилагая, Не понимает он, увы! Какая польза есть благая От нагибанья головы... Еще одно, со слов молвы, я Могу сказать, что зауряд Об нем и люди деловые Порою дельно говорят: Что, юных дней убивши силу, Он будет чуждым в этот век И преждевременно в могилу Сойдет как лишний человек. <1871> 347. ОТРЫЖКА СТАРОГО ВРЕМЕНИ Барин наш весьма встревожен, Ходит пасмурен и мрачен, Будто кем-то уничтожен, Будто чем-то озадачен. Кто же, кто для генерала Мог создать такую муку? Ах! над ним судьба сыграла Удивительную штуку. Знайте ж вы, что, с чином важным, Пред судейским строгим взглядом Заседателем присяжным С мужиком сидел он рядом! <1871> 348 Фальшивое слово! Продажное слово! Тебя мы под маской легко узнаем: На добрую мысль отозваться готово, Не доброе дело в значеньи твоем. Давно ты знакомо и юности нашей, Давно ты родилось во мраке времен, Твою мы отраву пьем полною чашей И слышим в проклятьях грядущих племен. С пронырством лукавым и с легкой наживой, Бесчестные цели имея в виду, Идя горделиво дорогою лживой, Как ржавчина въелось ты в нашу среду. Напрасно своим ты бесчестьем порочишь Святые начала великих идей, И с толку сбиваешь, и нагло морочишь Доверчивых, слабых и глупых людей. Мы знаем, приятно для сытых холопов, Для злых мраколюбцев - затменье уму, Чтоб грабить под маской друзей-филантропов Нужду трудовую и нищих суму. Убить тебя можно настойчивым делом, Сказать тебе можно: 'Навеки молчи!' - Ведь истины солнце за близким пределом На грешную землю бросает лучи. <1872> 349. ПОМИНАЙ КАК ЗВАЛИ! Посвящается памяти П. А. Никитина Иная личность средь людей Мелькнет как светлый гений, Блестя звездой благих идей И честных убеждений. Вражда и зло слепых невежд Готовят ей могилу, И ряд обманутых надежд Подкашивает силу. В борьбе с неправдою людской, 10 Измучившись вначале, Она вздохнет, махнет рукой - И... поминай как звали! Трудясь век свой, бедняк иной Работает для блага, Но вот законною семьей Заводится бедняга. Идут года, и скудных средств Для жизни не хватает, Предвидя путь грядущих бедств, 20 Он духом упадает, В семье раздоры, жизнь ведет К лишеньям да к печали, Нужда растет... бедняк запьет - И... поминай как звали! Другой безумец жить спешит И ловит наслажденья И вдруг невольно согрешит В минуту заблужденья. Он честен был... невольно он 30 В тот миг греху поддался, Он уличен, он обвинен, Он сам во всем сознался. В нем совесть прежняя не спит, Преступник он? Едва ли! Но год в остроге посидит - И... поминай как звали! В делах коммерции гремит Известный туз в столицах, А у купчины сын кряхтит 40 В ежовых рукавицах. Старик в гробу, разнуздан сын, Владелец капиталов, Забыты лавки и аршин Для оргий и скандалов. К чему рвалась его душа - Теперь ему всё дали, И он спустил всё до гроша - И... поминай как звали! Пугают девушку стыдом 50 Враги разумной воли За то, что хочет жить трудом, Что ищет лучшей доли. Перенести ей мудрено Всю тяжесть испытаний, А сердце юное полно Таинственных желаний. В конце концов - любви роман: Свиданье на шпиц-бале, Признанье, клятвы и обман - 60 И... поминай как звали! Вот аферист, салонным львом Явясь средь полусвета, Вращаясь в мире биржевом, Мерцает, как комета. Взирая гордым богачом, Дела ведет он живо, Ему всё вздор, всё нипочем, - Легка ему нажива. И миллионы богатырь 70 Считая в идеале, Мгновенно лопнет как пузырь - И... поминай как звали! Кругом посмотришь: так и мы, Шумя, гремя словами, К делам всеобщей кутерьмы Не беспричастны сами. Мы все готовы зло клеймить, Сатиры нам не в диво, Но слово к делу применить 80 Нам как-то боязливо. Довольно с нас, что честный ход Мы внукам указали... А в жизни нам один исход - И... поминай как звали!.. <1872> 350. РЕЦЕПТ ОТ НИГИЛИЗМА Достань Каткова десять граммов. Пять драхм Крестовского возьми, Потом классических приамов Подсыпь хоть гранов до восьми. Плесни шесть унций Комарова, Налей Леонтьева чрез край, И с главной специей Каткова Всё сверху донизу взболтай. С живой развитостью кретина Ты за устоем проследи, Затем сквозь сито 'Гражданина' С Мещерским-князем процеди. Заткни Стебницким поплотнее, Отцом Аскоченским согрей, Займи местечко потеплее И... через час по ложке пей... <1873> 351. СТРАННОСТИ Поставив удивленья знак Для воспитателей-героев, Дрессировать теперь собак Нашли возможность без побоев! Настало время лучших дней Для разных псов - Амишек, Розок, Лишь воспитатели детей Не могут обойтись без розог! И это некий педагог Отцам доказывал печатно... Друзья мои, помилуй бог, Как это мило и приятно! На днях об участи людской Решал я важную задачу, Гляжу - извозчик ломовой Чуть не бревном тиранит клячу. Вся кровь прихлынула моя К моим мозгам многозаботным: 'Оставь, злодей, - кричу, - ведь я Член покровительства животным! К судье! За всё ответ ты дашь, Ваш брат в судах не избалован...' И через день виновник наш И обвинен, и оштрафован! Я гордо вышел из суда, Своей защите зная цену, И натыкаюсь, как всегда, На возмутительную сцену: Собравшись кучкою, народ Стоит и смотрит апатично, Как пьяный варвар-идиот Колотит женщину публично. Я кровопийцу в суд тяну, Но он в ответ кричит мне смело: 'Оставь, я бью свою жену, Подите прочь, не ваше дело!..' Поник я юной головой Пред справедливостью такою И сам не свой побрел домой, От дум не ведая покоя... <1873> 352. НАПЕВЫ Посвящается С. В. Максимову В грустный час раздумья, в час невольной скуки, С берегов далеких родины моей Задушевной песни слышатся мне звуки, Будто воскрешая время старых дней. Чьей бездольной жизни тайное влеченье, Отрешась от веры к счастью впереди, Вынудило это горькое мученье С болью и тоскою вырвать из груди? И какое чувство слышится в их доле, Ревность или злоба, горе иль любовь? Или тонким ядом ненависть к неволе Жарко-молодую волновала кровь? Видно, кто сложил их, - с счастием в раздоре Был нуждой задавлен да судьбой гоним, Видно, был измучен, видно, много горя В жизни-лиходейке пережито им!.. <1873> 353. КАРТИНКА С НАТУРЫ 'Ох, поведай, душенька, Дитятко Митрошенька, Ты куда сбираешься, Молча снаряжаешься? И зачем ты, батюшка, Бросил плуг да бороны?..' - 'Путь мне кажут, матушка, Все четыре стороны!' - 'Дитятко ты милое, Радость непостылая, Чем идти на промысел В города большущие, Лучше бы ты дома сел С долей неимущего! Ведь с тобой мы смолоду, Маясь, горемычные, Не пропали с голоду, К нищете привычные!' - 'Эх, моя болезная, Наши-то урочища - Доля бесполезная, Кочки да болотища. Высох суше палки я, Нет в бедах товарища, Урожаи жалкие, Падежи, пожарища... Ну, а там - с прижимками, Злой судьбе послушные, Сборы с недоимками, Подати, подушные, Те же привередники, Старшины да старосты, Писаря, посредники!.. Рассуди-ка зараз ты... Сиротой соседнею Склонишь ты головушку, Как сведут последнюю Со двора коровушку...' - 'Так ступай, родименький, Мне же, несчастливенькой, Без того тошнехонько... Мой конец близехонько, Пусть мне скроет оченьки В час посмертной ноченьки Перед ясной зорькою Та же доля горькая...' <1873> 354. СОСЕДУ Почти все дни былой недели Грозила прибылью вода, Не нам - мы страха не имели И не имеем никогда. Но с этим бедственным явленьем, С зловещим ветром по ночам, Бедой грозило наводненье В подвалах спящим беднякам. Напрасно ветры бушевали - Блажен, спокоен жребий наш: Мы не живем с тобой в подвале. Мы занимаем бельэтаж!.. И мы могли, лелея грезы, Спокойно спать в полночный час... Вот если б все людские слезы Мгновенно хлынули на нас - Тогда б не то, мой милый, было, Тогда удел наш был бы лют, Тогда б, наверно, затопило Наш комфортабельный приют. <1873> 335. ОПАСНОСТЬ Боже мой! страшно подумать, Как взволновались умы! Вот до каких беспорядков, Бедные, дожили мы! Что только делают люди, - Право, нельзя и понять... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! Дома свою же прислугу Пальцем не смеешь толкнуть, Каждый мужик господина Может к суду притянуть. Даму нельзя без последствий В шутку публично обнять... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! Курят на улицах бары, Курят купцы, кучера... Тут возмущением пахнет, Лучше не ждите добра. Бросили роскошь былую, Стали умом щеголять... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! К старым летам уваженья Нынче не видно, к стыду, Ценят людей по заслугам, Ценят людей по труду. Даже ученые книжки Барышни стали читать... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! Если б себя обеспечить Мы в старину не могли. Нынче, при этих порядках, По миру все бы пошли. Честности требует служба, Взяток не думай и брать... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! Как же я буду трудиться. Если к труду не привык? Прежде за нас так усердно Век свой работал мужик. Нынче же? Что это, боже! Я не могу и понять... Как вы хотите, а надо Строгие меры принять! <1873> 356. В ДОРОГЕ По дороге раным-рано Тянется обоз, В мгле сребристого тумана Разлился мороз. На дорогу и трущобы, Путникам назло, Снега чистого сугробы Ночью нанесло. И над белою пустыней, Сквозь обрывки туч, Месяц льет на снег и иней Свой холодный луч. Раздается чередою Мерный шаг коней, Мужики идут гурьбою Около саней. Даль мертвеет, молкнет голос, Далеко ночлег, Лишь скрипит широкий полоз, Разрезая снег. Утро брезжится далеким Светом... а кругом Всё как будто спит глубоким, Непробудным сном. <1873> 367. ЗАМОЛЧАВШИМ Встретив смелым взором Солнце из-за тьмы, Песню дружным хором Затянули мы: Голос возрожденья Средь семьи людской Раздался в стремленьи К истине святой. Мы рассвет встречали, Но прошли года... Что ж вы замолчали? Пойте, господа! С ложью ядовитой Встало зло из тьмы, В бой с врагом открытым Бросилися мы. Хоть в бою суровом Был победы час И венком терновым Увенчали нас, Но не все же пали В битве без следа... Что ж вы замолчали?.. Пойте, господа! Лень ли одолела? Иль прошла пора Звать к благому делу Общего добра? Веру в правду-бога Каждый в нас носил, Затаилось много В нас могучих сил, Страха нет в начале Честного труда... Что ж вы замолчали? Пойте, господа! <1873> 358. БОРОДА Даром божьим ты явилась, Перешла ты грань веков И доныне сохранилась В быте русских мужиков Нерасчесанной, косматой, В трудовой своей пыли, Этой роскошью богатой Нашей матушки-земли. Про тебя и песню пела 10 Запропащая нужда, Что без времени седела В горькой доле борода. Эх, бородушка родная, Ты седела не одна, Тяжесть дней переживая В золотые времена. Много, много дум печальных Принесла с собою в дар Ты от наших предков дальних, 20 От славян и от татар. Я всегда тобой горжуся И любуюся всегда, И гляжу не нагляжуся На тебя ли, борода! С прародительских уставов Здесь тебя носили все В первобытном виде нравов, Б нерасчесанной красе. Бородой ценился разум, 30 Хоть иной молокосос И смотрел разумным глазом, Да бородкой не оброс, То не смел возвысить голос Даже в крайности беды, Если был пред ним хоть волос Православной бороды. После подвигов стрелецких На тебя нагрянул вдруг От соседних стран немецких 40 Окончательный недуг. Вот пошли с упрямством битвы, Чтоб тебя во всё житье Не касалось острой бритвы Роковое лезвие. Но крепка привычки сила, И в петровские года За себя оброк платила Ежегодно борода! Много вынесла ты горя, 50 Много дум пережила И, с нуждою вечно споря, Нерасчесанной была. Хоть не раз в часы невзгодья Бороденку мужика Расправляла благородья Шаловливая рука, Но всё это в честь народу. Будто в сказках, без следа Миновало, и свободу 60 Получила борода!.. <1873> 359. ПРАЗДНИЧНАЯ ПЕСНЯ Задумался бедняк И голову повесил - На праздник кое-как Семью он обеспечил, А праздники пришли - Расчет привел к обману: Последние рубли Исчезли из кармана. Его тоска гнетет, Унынье одолело, Но... до чужих забот Кому какое дело! С заботливым житьем Всё та же обстановка, Склонилась над шитьем Кудрявая головка, Письмо дрожит в руках, В сухом горящем взоре Заметен тайный страх, Отчаянье и горе. В ревнивых мыслях - тот, Чье сердце охладело... Но... до чужих забот Кому какое дело! Луч солнца сквозь окно Льет свет в покои больничный, Там мучится давно Работник горемычный. К врачу живой скелет Молящий взор не бросит, К семье предсмертный бред Страдальца переносит. Наутро ждет сирот Безжизненное тело, Но... до чужих забот Кому какое дело! Летят за днями дни, Шумит, гремит столица, Средь общей хлопотни Мелькают те же лица. Нам, право, не до них. Гоня заботу злую, Спешим в делах своих Мы видеть цель иную - Мы встретим Новый год И весело и смело, А до чужих забот Кому какое дело! <1874> 360. ПО МОДЕ Непостоянны наши люди, Как петербургская погода, Всему свое бывает время, На всё своя бывает мода. Друзья мои, коснувшись моды, Я говорю не об народе, А об среде иного сорта, Привыкшей жить всегда по моде. Иной, доверясь медицине, С любовью к жизни, в срок короткий Пролечит тысячи, страдая Неизлечимою чахоткой. Но доктора не унывают При ожидаемом исходе И пациента посылают Лечиться в Африку, по моде. Беспутный франтик бьет баклуши, Чуждаясь умного совета, И жадно тянется за знатью, Согласно требованьям света. Долгов своих платить не может При ограниченном приходе, И в долговое отделенье Переезжает он по моде. Мудрец, вития либеральный, Крича о том, как нравы грубы, Не прочь при случае удобном Своей прислуге чистить зубы, Зато о кротком обращеньи, Об общем благе, о свободе, О равноправности житейской Шумит в собраниях по моде. Теперь и быт провинциальный, К порядку строгому привычный, Дремля в глуши, готов порою Следить за модою столичной. И часто люди деловые Набором фраз в различном роде Шумят, глупят и даже пулю Пускают в лоб себе по моде. <1874> 361. К ДОНУ Дон наш тихий, Дон наш славный! Я привез тебе поклон С берегов Невы державной, С дальних родственных сторон: От Москвы первопрестольной, С тихой Клязьмы и Оки И с широкой и раздольной Волги-матушки реки. С первым проблеском денницы Над холмами берегов Встретил я твои станицы, Встретил ширь твоих лугов. Здравствуй, Дон! С любовью братской Я к тебе бросаю взор, Старой удалью казацкой Дышит вольный твой простор. Дышит также в наше время Славой дедов и отцов Всё твое родное племя Руси преданных донцов! Кликни клич, и в наши годы, По примеру старины, В дни невзгоды - честь свободы Защитят твои сыны!.. <1881> 362. БЛАГОНАМЕРЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК О вопросах разных, Личных и заглазных, Сослуживцы спорят, Молодежь задорят. Он же за бумагой С деловой отвагой Всё сидит да пишет, Ничего не слышит. Если спросят друга Даже в час досуга: 'Как, мол, ваше мненье?' - Он в одно мгновенье Вас с улыбкой встретит И тотчас ответит: 'Наша хата с краю, Ничего-с не знаю...' От чиновных пешек Шуток и насмешек Принимает вволю На свою он долю, Рассуждая здраво: 'Всё равно мне, право, - Хоть в глаза наплюйте, Хоть, пожалуй, вздуйте,..' Если ж неминучий Подвернется случай, То без рассуждений Смысл иных суждений, После кратких пауз, Намотает на ус И решит вопросец, Настрочив... доносец. <1882> 363 В безмолвную ночь на кургане высоком Один я стою и дивлюсь на простор - Раздольную степь не окинешь и оком, В дали необъятной теряется взор. Окраины тонут в тумане волнистом, Покрывшем навеки друзей моих след, Безжизненный месяц лучом серебристым Кругом разливает томительный свет. Сжимается сердце, и мысль улетает Туда, где всё жизнью отрадной кипит, Где ясные зорьки на небе сияют И вечное солнце, играя, блестит. И чувствуешь снова кручину бессилья Среди полумертвой родной тишины... О, если бы только могучие крылья Хоть в эту минуту мне были даны!.. <1888> 364 Рождена я летом красным Близ дубравы в поле, Не дала мне мать ни счастья, Ни желанной доли, А дала с горячим сердцем Красоту младую... Лучше б ты дала, родная, Долюшку иную! Над родимыми полями Светит солнце ясно, Полюбил казак кудрявый Трех девиц напрасно. Как назло, под осень вышли Замуж две девицы, Третья ж рученькой махнула И пошла в черницы. Я б сама черницей стала, Но, как бес лукавый, Заглянул мне прямо в очи Тот казак кудрявый. <1888> 365. ЧЕРЕЗ СТЕПИ Вот и степи потянулись, Степи, степи без конца, Не увидишь ни пригорка, Ни куста, ни деревца. Тонут взоры будто в море, Дальний лес из глаз исчез Под раскинутым глубоким Бледным куполом небес. Буйной жизнью здесь когда-то Нарушалась эта тишь, Обагрялся алой кровью Солнцем выжженный голыш. Притоптав песок сыпучий, Здесь прошли орды татар, Здесь приюты кочевые Пепелил степной пожар. Здесь злопамятное время У непрошеных гостей Замело следы набегов, Замело следы костей. И теперь под тем же небом, Развлекая чуждый взгляд, Только синие курганы Тайну дней своих хранят. И, тая свое раздумье О далекой старине, Всё молчанием объято В этой мертвой тишине. Лишь подчас в дали туманной, Поднимая прах земли, Пробредет овечье стадо В сером облаке пыли, Иль, под грузом доброй клади Наклонившись, два вола Мерной поступью протащат Полусонного хохла. Но отважно и свободно По пути глуши степной Современная дорожка Проложила путь иной, И по ней, клубами дыма Застилая степи вид, С шумом, грохотом и свистом Поезд бешено летит. Время, время, ты - всесильно! И при жизненной борьбе, Знать, недаром всё на свете Покоряется тебе!.. <1889> 366. В ЯЛТЕ Под лазурным знойным небом, Торжествуя с тихим югом, Разлеглась красотка Ялта Чудным пестрым полукругом. Дружно сдвинулись над морем С трех сторон седые горы, В синем бархатном тумане Так отрадно тонут взоры. Дремлют лавры, кипарисы 10 Средь садов в дали окружной, И, шумя, на берег волны Брызжут пеною жемчужной. По заоблачным вершинам Ходят солнца переливы, Но глядят еще роскошней Эти скалы и обрывы Под таинственной вечерней Фиолетовой окраской, Возникая перед вами 20 Фантастическою сказкой. Что за дивная картина! Но томит хандрой несносной Простодушного туриста Элемент ее наносный, Этих чопорных и модных Светских дам карикатуры, Этих глупых джентельменов Долговязые фигуры. Эти прелести кокетства 30 И бездушного жеманства, Эти милые альфонсы С видом наглого цыганства... А кругом по горным скатам Прихотливей и богаче В пышной зелени белеют Бельведеры, виллы, дачи И виды на дальних высях Поэтических развалин... . . . . . . . . . . . . . . 40 Мимо знатных магазинов, Ресторанов и купален, Вдоль по гладкому прибрежью Быстро мчатся фаэтоны, Целый день в глазах пестреют Шляпы, фески и погоны, Кителя, турнюры, трены, Азиатские наряды... С звонким топотом несутся На прогулки кавалькады. 50 Взгляньте, как к услугам дамским Ловок, мил, фамилиарен Для пути в теснинах горных Проводник, лихой татарин. Поглядите, как привычно, Не торгуяся, без гнева, Здесь за всё бросают деньги И направо, и налево. Здесь дышал бы полной грудью Чудной прелестью природы, 60 Если б не было налетной Безрассудной этой моды! <1889> 367. В ЗАКАВКАЗЬЕ Давно остались позади Суровых грозных скал громады, Где над обрывами пути, С вершин стремятся водопады И Терек бешено ревет В ущелье мрачного Дарьяла, Клубясь, уносит он вперед Следы последнего обвала И орошает берега, 10 Где вековечные снега Белеют на хребтах высоких И под ногами - облака Дымятся в пропастях глубоких. И где Казбек, восстав царем, Полускрывает неба своды Нерукотворным алтарем Бессмертно-творческой природы! И в светлой памяти моей Теперь Кавказа исполины 20 Встают и ярче и грозней С могучим царством их картины.., На склонах закавказских гор Спокойно опускаешь взор И вдаль уносишься мечтами, Где зелень пышная кругом Лежит, раскинувшись ковром, Роскошно затканным цветами. С тех пор как бешеный разбой Стал преступленьем в этом крае, 30 Джигит задумался, не зная, Что должен делать он с собой. Под солнцем неба своего Сидит в дремоте праздной неги, И живы в памяти его Отцов кровавые набеги. Пусть беспощадная нужда На братьев налагает узы, Он сыт без всякого труда, Питаясь шишкой кукурузы. 40 Перенеся судьбы удар, Мечтает он о буйной славе И бережет наследный дар - Кинжал в серебряной оправе. В бешмете рваном, жизни нить Лениво тянет до могилы, Чтоб ни к чему не применить Свои способности и силы... А между тем по всем местам Под этим небом благодатным, 50 По всем долинам и горам, Необозримым, необъятным, С полузабытых темных дней Лежат несметные богатства И ждут давно уже людей - Людей бесхитростного братства, Ждут всюду честного труда, Ума, энергии, науки... Чтобы для счастья навсегда Отдаться в добрые нам руки... <1889> 368. ИЗ ДАЛЕКОГО ПРОШЛОГО В дни светлой юности, бывало, раным-рано, Едва восхода луч волнистого тумана Рассеет полумглу, я из деревни - в лес! В величьи царственном сияет свод небес, Впивает жадно грудь тот воздух благодатный, Отрадной свежестью струится ветерок, Кругом - невнятный гул, и пламенный восток Сливается в одно с лазурью необъятной... И звучно на заре, в тиши, издалека Доносится мне трель пастушьего рожка, И будит поселян от сладостной дремоты Для нового труда, для вечной их работы. Я помню как сквозь сон убогий длинный ряд Соломой крытых изб деревни нашей дальней. В знакомой бедности, с суровостью печальной Избушки серые как будто говорят: Что вот и мы теперь состарились с годами, Немало грустных дней мелькнуло перед нами, Свыкались скоро мы с наносною бедой, И с тяжестью труда, и с лютою нуждой, И с долей горькою... Но жизнь - вперед идет, Дряхлеет старина, а молодость цветет. Я, как теперь, гляжу на резвых ребятишек, Оборванных, босых, с открытой головой, С утра до вечера на улице родной, И в каждом виден был здоровых сил излишек. Теперь их не узнать: одних давным-давно В большие города отправили, иные Осталися пахать поля свои родные, Обзаведясь семьей, немногим суждено С запасом бодрых сил идти в набор в солдаты, На службу царскую... Вот светится окно, Откуда каждый день бобыль убогой хаты Смотрел, как солнышко садилось за леса И стлалась по полю волнистая роса. Но суждено ли мне увидеться с тобой, Деревня добрая, в твоей счастливой доле, Лесов заповедных послушать шум живой И песню вольную в необозримом поле? Под кровлей отческой вздохну ли я тогда Свободно и легко, как в юные года, И воскресит ли вновь души былую радость В туманной памяти исчезнувшая младость! <1891> 369 Жизнь - не проблеск, жизнь - не шутка, Счастье - впереди, В нашу жизнь, моя малютка, Ты трудясь входи. На нужду смотри яснее, Не стыдись труда, Он надежней и честнее Ложного стыда. То ли дело, кто не связан Злом людских страстей, Кто собою не обязан Лживости людей. Вечной правды чистотою Светел и хорош С самопомощью святою Трудовой твой грош! Пусть туманна и сурова Даль твоей судьбы, Ты трудись и будь готова В жизни для борьбы. При участьи и привете Честного житья Лучше всех даров на свете Молодость твоя. Царством грез волнует младость Пламенную кровь, Пусть тебя, мой свет и радость, С тем сведет любовь, Кто душою не изменит, Ненавидя ложь, Кто с любовью гордо ценит Трудовой свой грош. В нем ты чистые стремленья Лаской оживи, От трудов своих забвенье Ты найдешь в любви. С чувством светлых упований На своей заре, Не завидуй праздной дряни, Модной мишуре. Не без гроз налетных годы Промелькнут мельком, Но не трусит тот невзгоды, Кто с нуждой знаком. Бесполезно и бесследно Ты не отцветешь, Отстоит тебя победно Трудовой твой грош!.. <1891> 370. РОВЕСНИКУ Не гляди кругом уныло И не хмурь свое чело, Не жалей о том, что было, Что безвременно прошло. В смутном сне воспоминаний Чистых чувств остался след, Трепет искренних желаний, Грусть и радость юных лет. Ты живи теперь хоть ими, О минувшем не скорбя, И надеждами своими Не обманывай себя. Прежних дней холодный свиток Развернув, скажи себе, Что недаром сил избыток Гордо тратил ты в борьбе. Пусть под долею суровой Поредел кружок друзей, Ты своей надеждой новой Думы хмурые рассей. Прочь беги от маловерца, Сил последних не теряй И святую вспышку сердца Доброй песне доверяй! <1891> 371 Как за синим морюшком, на его чужбинушке, Дальние сторонушки больно хороши, Но для настоящего русака-детинушки Нет в них чувства кровного, сердца и души... По верховью волжскому, тихому, раздольному, Плыл я с мимолетною этою мечтой, Отдыхая взорами по простору вольному, С ширью необъятною родины святой, Где леса сменяются пестрыми долинами, Где под светом утренних солнечных лучей Мчишься и любуешься дивными картинами, С красоты прибережной не сводя очей. Слышишь разудалые песни голосистые, Видишь села мирные и монастыри, Дни спокойно-знойные, вечера росистые В блеске потухающей пурпурной зари. Эти ночи лунные, свежие, прохладные, Звездами заткавшие синий небосвод, Или ночки темные, ночки непроглядные, С бурями и грозами летних непогод. Будто чувством юности сердце успокоено, И невольно думаешь, примирясь с тоской: Сколько силы-волюшки вскормлено и вспоено Нашею кормилицей матушкой-рекой! Сколько некичливого дарованья скромного И талантов божиих средь лихой нужды Терпеливо выбилось из-под гнета темного, Жалкого невежества и тупой вражды... Быстро Волга катится в даль свою незримую, Мимо сел разбросанных, рощей и лугов, Омывая струйками да волной любимою Отмели песчаные, склоны берегов. Тростники зеленые ветерком колышутся, Чу, напевом медленным песенка звенит, В этой вольной песенке голос правды слышится, Что-то задушевное сердцу говорит. Ох ты, воля-волюшка, с долей терпеливою, Красота цветущая, ширь и благодать, За тебя, родимую, с песнею правдивою Жизнь свою и радости я готов отдать!.. <1891> 372. В НОЧНУЮ ТИШЬ Уносит знойный длинный день Усталость, скуку и труды, К себе под трепетную тень Зовут тенистые сады. Лениво движется народ, И там, и здесь оркестр гремит, Знакомых типов пестрый сброд Толпой нарядною шумит. Борясь с прохладою ночной, 10 Как легкий дым, седая мгла Своей томящей пеленой Над душным городом легла. Смолкает снова за углом И шум колес, и звуки слов, И дышит каторжным теплом Громада каменных домов. О, сколько снов и смутных грез, Укоров жизни и судьбе, Восторгов радостных и слез 20 Глухая ночь таит в себе. Сливаясь в мир знакомый наш, Таит всё тот же полусвет: Грехи нужды, избытка блажь, Разгул страстей и счастья бред... Огнями залит шумный сад, Летит стрелой за часом час, Труды отца, наследства клад Спускает в оргии соврас. А там, при чудной тишине, 30 С пожатьем робким юных рук, В святой любви, наедине, Клянется другу пылкий друг... В глуби холодных темных душ Пустая жизнь отражена... Гуляет с юной девой - муж, С альфонсом нежится жена. И, поднимая в свой черед Романов нравственную пыль, С прискорбной драмою идет 40 Под ручку глупый водевиль! Над полусонною Невой, Угрюмо голову склоня, С своею жизнью молодой Стоит печальник злобы дня. Нева чиста, Нева светла И, всколыхнув на миг струи, Безмолвно жертву приняла В объятья хладные свои... Как этой ночкой, тенью лжи 50 Прикрыто многое, друзья: Цинизма смех, и бред ханжи, Наплывы чувств, обман житья. Прикрыта - зависть, ревность, месть, И робкий взгляд, и наглый взор, Во прах потоптанная честь И позолоченный позор! Скорбя душою за семью И злую мысль откинув прочь, Работу срочную свою 60 Бедняк окончил в эту ночь. Отрадным взором хоть слегка Могла вздохнуть его душа, Кругом раздумье и тоска... А ночь-то, ночь как хороша!.. <1891> ПРИМЕЧАНИЯ Настоящее издание ставит своей целью познакомить читателя с творчеством малоизвестных представителей демократической поэзии 1870-1880-х годов. В книгу не вошли произведения А. М. Жемчужникова, Л. Н. Трефолева и П. Ф. Якубовича, поскольку их стихотворному наследию посвящены отдельные сборники Большой серии, а также стихи тех поэтов, которые составили соответствующие разделы в коллективных сборниках 'Поэты 'Искры'' (тт. 1-2, Л., 1955) и 'И. З. Суриков и поэты-суриковцы' (М.-Л., 1966). В потоке демократической поэзии 70-80-х годов видное место принадлежало популярным в свое время произведениям, авторы которых либо неизвестны, либо не были демократами, хотя создавали подчас стихотворения, объективно созвучные революционным и просветительским идеалам. Весь этот обширный материал, в значительной своей части охваченный специальным сборником Большой серии - 'Вольная русская поэзия второй половины XIX века' (Л., 1959), остался за пределами настоящего издания, так как задача его - представить демократическую поэзию в разнообразии ее творческих индивидуальностей. Ввиду этого в данном сборнике отсутствуют произведения, авторство которых не подкреплено достаточно убедительными данными (например, 'Новая тюрьма' и 'Сон', соответственно приписывавшиеся П. Л. Лаврову {Поэтическое наследие Лаврова выявлено и опубликовано не полностью. В бумагах поэта хранились две юношеские тетради стихов (см.: Е. А. Штакеншнейдер, Дневник и записки, М.-Л., 1934, с. 541, прим. Ф. И. Витязева), из них пока известно только одно стихотворение, напечатанное самим автором в 1841 г. В автобиографии Лавров указывал, что некоторые его стихотворения были анонимно и с искажениями без его ведома напечатаны в разных заграничных сборниках (П. Л. Лавров, Философия и социология. Избр. произведения, т. 2, М., 1965, с. 618). Полным и точным списком этих Стихотворений мы не располагаем. О стихотворениях периода эмиграции Лавров сообщал: 'Из позднейших стихотворений два, без подписи, были напечатаны в газете 'Вперед'' (там же). В настоящее время Лавров считается автором четырех стихотворений из этой газеты, хотя одно ('Новая тюрьма') атрибутируется без веских оснований.} и В. Г. Тану-Богоразу). По этой же причине в книгу не вошли стихи видных народовольцев Б. Д. Оржиха и Д. А. Клеменца, так как вопрос о принадлежности большинства приписываемых им стихотворений остается спорным. - Профиль настоящего издания определил и метод отбора текстов. С наибольшей полнотой в нем представлены, естественно, стихи самых неплодовитых поэтов (Г. А. Лопатин, Г. А. Мачтет), тогда как принцип избранности распространен в основном на поэтов с обширным стихотворным наследием (С. С. Синегуб, П. В. Шумахер, А. Н. Яхонтов, В. И. Немирович-Данченко и др.). Сборник состоит из двух частей. В первой помещены произведения поэтов, непосредственно участвовавших в революционном движении, как правило связанных с ним организационно и практически. Вторая объединяет поэтов, зарекомендовавших себя в качестве профессиональных литераторов демократического направления. Расположение материала примерно воспроизводит этапы историко-литературного развития 70-80-х годов, т. е. поэты старшего поколения предшествуют поэтам молодого поколения, завершающего эпоху, и т. д. Внутри разделов, посвященных отдельным поэтам, материал расположен в хронологической последовательности. При отсутствии данных для точной датировки под текстом произведения в угловых скобках указывается год, не позднее которого оно написано (в большинстве случаев это даты первых прижизненных публикаций). Все авторские даты, если они почерпнуты из указываемых в примечаниях сборников, газет, журналов, не имеют ссылок на источник. Оговариваются только ошибочные даты либо две несовпадающие авторские датировки. Тексты печатаются по последним прижизненным редакциям. Исключение сделано лишь для Н. А. Морозова, который, готовя в 1920 году первое бесцензурное собрание своих стихотворений, написанных в годы тюремного заключения, пересматривал и переделывал их. В результате такой правки, проведенной в совершенно иных исторических условиях, по-новому начинали звучать произведения, обязанные своим происхождением другой эпохе. Ввиду этого стихи Морозова в настоящем сборнике печатаются в их первоначальных редакциях с учетом той небольшой правки, которая была осуществлена автором в легальных изданиях 1906-1910 годов. Специальных текстологических решений требует также публикация стихотворений С. С. Синегуба. При жизни поэта произведения его в основном были напечатаны в коллективном сборнике 'Из-за решетки' (Женева, 1877) и в авторском сборнике 'Стихотворения. 1905 год' (Ростов-на-Дону, 1906). Целый ряд новонайденных произведений Синегуба был недавно обнародован в статьях В. Г. Базанова: 'Неизвестные стихотворения Сергея Синегуба', 'К истории тюремной поэзии революционных народников 70-х годов', 'Еще об одной тетради стихотворений Сергея Синегуба' ('Русская литература', 1963, No 4, с. 160-167, 1966, No 4, с. 164-174, 1967, No 1, с. 170-176). Источником публикации послужили беловые автографы двух тетрадей, сохранившихся в частном архиве (у внука поэта, С. В. Синегуба) и переданных публикатору. В одной тетради находятся двадцать семь стихотворений. За исключением шести, все они известны по сборнику 'Из-за решетки', но многие из них даны в других редакциях или с существенными разночтениями. Помета рукой Синегуба на первой странице тетради No 1: '1873-1879' свидетельствует, что тексты ее более позднего происхождения, {Отсюда можно заключить, что в тетрадь вошли стихотворения эпохи 'хождения в народ' и тяжелых лет пребывания в Доме предварительного заключения и в Петропавловской крепости. Это подтверждается и содержанием последних восемнадцати стихотворений, созданных после 1873 г. Грань между стихотворениями, написанными до ареста Синегуба, и стихотворениями, сложенными в тюрьме, легко устанавливается с помощью второй пометы. На обороте 10-й страницы тетради No 1 рукой Синегуба обозначен заголовок нового раздела: 'Тюремные стихотворения'. Заголовок этот перечеркнут, вероятно, потому, что в первый раздел попало стихотворение 'Терн', которое частично или целиком было написано в заточении (оно имеет типично тюремную концовку). Однако раздел 'Тюремные стихотворения' в тетради No 1 начинается стихотворением 'Думы мои, думы...', которым открывается в сборнике 'Стихотворения. 1905 год' цикл 'Тюремные стихи. (Из старых тетрадок)'. Стало быть, десять стихотворений, предшествующих в тетради No I тюремным стихотворениям, мы вправе относить к написанным на свободе, т. е. до конца 1873 г. Показательно также, что первый раздел стихотворений в этой тетради открывается известной 'Думой ткача', которая датируется началом 1873 г.} чем в сборнике 'Из-за решетки' (1877). Это подтверждается их анализом: Синегуб устранял длинноты в стихах, вносил в них стилистические исправления. Тетрадь No 2 содержит тексты, не публиковавшиеся при жизни автора и относящиеся, по всей вероятности, к двум последним годам тюремного заключения поэта (два стихотворения помечены здесь 1877 и 1878 гг.). Учитывая соотношение печатных и рукописных источников, произведения Синегуба в данном издании приводятся по тетради No 1, если она дает последнюю редакцию стихов, ранее напечатанных в сборнике 'Из-за решетки'. Произведения, не обнародованные при жизни поэта, воспроизводятся по журналу 'Русская литература', прочие стихотворения - по прижизненным публикациям. Исчерпывающие библиографические данные об авторских сборниках содержатся в биографических справках. Примечания имеют следующую структуру, после порядкового номера указывается первая публикация стихотворения, затем все последующие источники, содержащие какие-либо текстуальные изменения - вплоть до публикации, в которой текст установился окончательно. Последняя выделяется формулой 'Печ. по...'. Указанная формула не применяется, если после первой публикации текст произведения не менялся или если эта публикация была единственной. Далее приводятся сведения о наличии и местонахождении автогра- фов, данные о творческой истории, поясняются малопонятные намеки и реалии, лица, упоминаемые в стихотворении, и т. п. В примечаниях оговариваются анонимные публикации, а также криптонимы и псевдонимы, если они не являлись обычной подписью поэта (например, псевдоним В. Г. Богораза - 'Тан'). Так как творчество многих поэтов представлено в этой книге с достаточно строгим отбором, факт включения стихотворений в авторские сборники отмечается в единственном случае - когда необходимо подтвердить атрибуцию текста. Разделы, посвященные Н. А. Морозову, В. Н. Фигнер, Омулевскому (И. В. Федорову), А. Л. Боровиковскому, А. А. Ольхину, Н. В. Симборскому, Д. Н. Садовникову, А. П. Барыковой (составление, биографические справки и примечания), подготовлены к печати А. М. Бихтером, раздел стихотворений С. С. Синегуба - В. Г. Базановым, остальные разделы - Б. Л. Бессоновым. Условные сокращения, принятые в примечаниях Буд. - 'Будильник'. BE - 'Вестник Европы'. ВО - 'Восточное обозрение'. ВРП - 'Вольная русская поэзия второй половины XIX века'. Вступ. статья С. А. Рейсера. Подготовка текста и примечания С. А. Рейсера и А. А. Шилова, 'Б-ка поэта', Б. с, Л., 1959. ГИМ - Отдел письменных источников Государственного исторического музея (Москва). Д - 'Дело'. Драгоманов - М. П. Драгоманов, Детоубийство, совершаемое русским правительством, Женева, 1877. ЖО - 'Живописное обозрение'. 'Звездные песни' I - Н. Морозов, Звездные песни, М., 1910. 'Звездные песни' II - Н. Морозов, Звездные песни. Первое полное издание всех стихотворений до 1919 г., кн. 1-2, М., 1920-1921. ИР - 'Из-за решетки. Сборник стихотворений русских заключенников по политическим причинам в период 1873-1877 гг., осужденных и ожидающих 'суда'', Женева, 1877. 'Из стен неволи' - Н. А. Морозов, Из стен неволи. Шлиссельбургские и другие стихотворения, Ростов-на-Дону - СПб., 1906. КС - А. В. Круглое, Стихотворения, М., 1903. ЛН - 'Литературное наследство'. МС -Н. Морозов, Стихотворения. 1875-1880, Женева, 1880. Наб. - 'Наблюдатель'. НСРПиС - 'Новый сборник революционных песен и стихотворений', Париж, 1898. ОД - 'Общее дело. Газета политическая и литературная', Женева, 1877-1890. 03 - 'Отечественные записки'. ПБ - 'Песни борьбы. Сборник революционных стихотворений и песен', Женева, 1892. ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР. 'Песни жизни' - Омулевский, Песни жизни, СПб., 1883. ПЛ - 'Петербургский листок'. РБ - 'Русское богатство'. РЛ - 'Русская литература'. РМ - 'Русская мысль'. СиП - П. Шумахер, Стихи и песни, М., 1902. СП - Ф. Волховской, Случайные песни, М., 1907. СС -'Собрание стихотворений', СПб., 1879. Ст. - Стих, стихи. '1905 год' - С. Синегуб, Стихотворения. 1905 год, Ростов-на-Дону, 1906. Т, С - Тан, Стихотворения, СПб., 1910. ФПСС - Вера Фигнер, Полное собрание сочинений, т. 4 (стихотворения), М., 1932. ФС - Вера Фигнер, Стихотворения, СПб., 1906. 'Цветы и змеи' - Л. И. Пальмин, Цветы и змеи, СПб., 1883. ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва). ЦГАОР - Центральный государственный архив Октябрьской революции (Москва). ЦГВИА - Центральный государственный Военно-исторический архив (Москва). ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград). ШСС - П. Шумахер, Стихотворения и сатиры. Вступ. статья, редакция и примечания Н. Ф. Бельчикова, 'Б-ка поэта', Б. с, 1-е изд., (Л.), 1937. ЯС - 'Стихотворения Александра Яхонтова', СПб., 1884. 341. ПЛ, 1870, 6 сентября. 342. Буд., 1870, No 50, с. 427, подпись: А. И - в. Печ. по 'Песням Классика', СПб., 1873, с. 82. 343. ПЛ, 1871, 14 февраля. 344. ПЛ, 1871, 8 июня. Вошло в народный песенный репертуар. 345. ПЛ, 1871, 26 сентября, подпись: Классик и Александр С. В 'Песни Классика', СПб., 1873, вошло без указания соавтора - А. А. Соколова (1850-1913). Сатира на журналистов антидемократического направления и на писателей, стяжавших в 60-е годы репутацию антинигилистов. Первая часть стихотворения - комическая перелицовка сцены с ведьмами в 'Макбете' Шекспира. Комаров Виссарион Виссарионович (1838-1907) - издатель петербургской газеты 'Русский мир' (1871-1880). Романы И. С. Тургенева 'Отцы и дети' и 'Дым' впервые были напечатаны в журнале М. Н. Каткова 'Русский вестник' в 1862 и 1867 гг. Часть 'Обрыва'. Роман Гончарова 'Обрыв' был впервые напечатан в BE в 1869 г. Здесь речь идет о четвертой части романа, где одно из главных действующих лиц - 'нигилист' Марк Волохов. 'Марево' ('Русский вестник', 1864) - антинигилистический роман В. П. Клюшникова (1841-1892), 'Панургово стадо' ('Русский вестник', 1869) - антинигилистический роман B. В. Крестовского (1840-1895). Катков - см. прим. 250. При мерцании 'светоча' что-то сочиняет. Намек на журнал 'Светоч' (1860-1862), издававшийся А. П. Милюковым (см. ниже). 'Еще одно последнее сказанье...' Здесь обыгрывается сцена в Чудовом монастыре из 'Бориса Годунова' Пушкина (Катков - Пимен, Комаров - Гришка Отрепьев). В просвещенный разум Недаром я пером своим макал. Намек на подарок, сделанный Каткову в 1865 г. представителями московского дворянства, - серебряную чернильницу и золотое перо с надписью 'Мокающему перо в разум' ('Весть', 1865, 23 декабря). Там мой лицей! Катков основал в 1868 г. в Москве Лицей цесаревича Николая. Булгарин Ф. В. (1789-1859)-темный литературный делец, издатель реакционной газеты 'Северная пчела' (с 1825 по 1859 г.). Греч Н. И. (1787-1867) - писатель и филолог, компаньон Булгарина по изданию 'Северной пчелы'. Из жалких людей, обойденных Загадочный есть человек - Н. С. Лесков, автор романа 'Обойденные' (1866) и книги 'Загадочный человек' (1870), содержащей выпады против ряда революционеров 60-х годов. Готов он идти на ножах. Намек на антинигилистический роман Лескова 'На ножах' (1870-1871). Писал он об Руси и Польше. Намек на статьи Лескова в 'Северной пчеле' за 1862 г. Девать его некуда больше. Намек на антинигилистический роман Лескова 'Некуда' (1864). В вас будет, дружок, смех и горе. Намек на повесть Лескова 'Смех и горе' (1871). Стебницкий - псевдоним Н. С. Лескова. Пчела - см. прим. 230. Яблочкин А. А. (1824-1895) - режиссер Александрийского театра, особенно прославившийся постановкой оперетт. 'Орфей в аду' - оперетта Жака Оффенбаха (1819-1880), поставленная Яблочкиным в 1865 г. Яблочкин исполнял роль Юпитера. Усов П. С. (1828-1888) - журналист и публицист, издатель 'Северной пчелы' с 1860 по 1864 г. Сквозь горнило вдохновенья - из объявления об издании 'Северной пчелы' в 1860 г. Заря сомнительного цвета. Намек на журнал 'Заря', издававшийся в 1869-1872 гг. В. В. Кашпиревым. Милюков А. П. (1817-1897) - критик и историк литературы, исполнявший обязанности редактора 'Сына отечества' с 1868 по 1870 г. Рапапорт М. Я. (1827-1884) - журналист, близкий к газете В. В. Комарова 'Русский мир'. Бурнашев В. П. (1809-1888) - журналист и детский писатель, долгое время сотрудничавший в изданиях Булгарина. 346 ПЛ, 1871, 10 октября. 347. ПЛ, 1871, 14 ноября. Заседателем присяжным С мужиком сидел он рядом. Бессословный суд присяжных был введен в России в 1864 г. 348. ПЛ, 1872, 19 апреля. 349. ПЛ, 1872, 26 августа. Печ. по сб. 'На рассвете', СПб., 1882, с. 271. Никитин Павел Александрович (1836-1880) - артист петербургских театров, выступавший главным образом в провинции, известный чтец и организатор литературно-музыкальных вечеров, на которых исполнялись произведения многих поэтов-демократов (см.: Вл. Гиляровский, Сочинения в четырех томах, т. 1, М., 1967, с. 365-366, 368-370). 350. ПЛ, 1873, 11 марта. Катков - см. прим. 250. Драхма - мера аптекарского веса. Крестовский - см. прим. 345. Гран и унция - меры аптекарского веса. Комаров - см. прим. 345. Леонтьев П. М. (18221874) - историк, профессор классических древностей в Московском университете, арендатор (совместно с Катковым) 'Московских ведомостей' (с 1863 по 1873 г.) и издатель-редактор (также совместно с Катковым) 'Современной летописи' (с 1863 по 1871 г.) 'Гражданин' - журнал-газета монархического направления, издававшаяся с 1872 г кн. В. П. Мещерским (1845-1914). Стебницкий - см. прим. 345. Аскоченский В. И. (1813-1879) - журналист охранительного направления, издатель мракобесной 'Домашней беседы' с 1858 по 1877 г. 351. 'Петербургская газета', 1873, 18 августа, подпись: К - сик. Вошло в сб. 'На рассвете', СПб., 1882. 352. 'Петербургская газета', 1873, 1 сентября, подпись: К - сик. Максимов Сергей Васильевич (1831-1901) - беллетрист и этнограф. 353. 'Петербургская газета', 1873, 2 сентября, подпись: К - сик. 354. 'Петербургская газета', 1873, 27 ноября, подпись: К - сик. 355. 'Песни Классика', СПб., 1873, с. 9. Курят на улицах бары и т. д. До 1865 г. запрещалось курить на улицах и в общественных местах. 356. 'Песни Классика', СПб., 1873, с. 32, под загл. 'По дороге'. Печ. по 'Стихотворениям', СПб., 1891, с. 57. 357. 'Песни Классика', СПб., 1873, с. 109. 358. 'Песни Классика', СПб., 1873, с. 281. На тебя нагрянул вдруг... Окончательный недуг. Имеется в виду указ Петра I о брадобритии (см. прим. 427). 359. ПЛ, 1874, 1 января. 360. ПЛ, 1874, 3 февраля. 361. 'Московский листок', 1881, 2 августа. 362. 'На рассвете', СПб., 1882, с. 221. 363. ПЛ, 1888, 12 июля (цикл 'Из украинских мотивов'). В 'Стихотворениях', СПб., 1891, помещено в разделе 'С малороссийского'. 364. ПЛ, 1888, 8 сентября (цикл 'Из украинских мотивов'). 365. 'Веселый попутчик', СПб., 1889, с. 228, без загл. (раздел 'Дорожные песни'). Печ. по 'Стихотворениям', СПб., 1891, с. 97. 366. 'Веселый попутчик', СПб., 1889, с. 234 (раздел 'Дорожные песни'). Турнюр - широкая пышная юбка. Трен - шлейф. 367. 'Веселый попутчик', СПб., 1889, с. 238 (раздел 'Дорожные песни'), с посвящением 'памяти Андрея Ивановича Иванова'. Печ. по 'Стихотворениям', СПб., 1891, с. 95. Адресат не установлен. 368-371. 'Стихотворения', СПб., 1891, с. 7, 19, 25, 28. 372. 'Стихотворения', СПб., 1891, с. 84. Соврас (саврас) - в переносном смысле - бесшабашный молодой человек, склонный к кутежам и разгулу. А. Ф. Иванов-Классик Царство дворников ---------------------------------------------------------------------------- Вольная русская поэзия XVIII-XIX веков. Подготовка текста, составление и примечания С. А. Рейсера. М., 'Художественная литература', 1975. ---------------------------------------------------------------------------- Реакции дикой суровый поборник, Дивя проходящий народ, В овчинном тулупе безграмотный дворник Бессменно сидит у ворот. И снится ему, что при сей обороне, Нелепой, но грозной на вид, Такой же, как он, на наследственном троне Безграмотный дворник сидит. <1885> Иванов-Классик Алексей Федорович (1841-1894) - поэт-юморист. Царство дворников. См. примеч. к предыдущему стихотворению. Перепев стихотворения Лермонтова 'Сосна'.