Стихотворения, Ионов Илья Ионович, Год: 1917 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 4 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Библиотека Поэта. Большая серия. Второе издание

Поэзия в большевистских изданиях 1901-1917

Л., ‘Советский писатель’, 1967

И. Ионов

124. ТЕНИ

Люди убогие, горем повитые,

Дети голодные, лица немытые

Жмутся в полуночной мгле.

Тени голодные, ветошью крытые,

Ходят по бедной земле.

Песни кровавые в воздухе кружатся,

Жалобы сердца несут…

Звоны печальные, звоны кандальные

Новые песни поют.

Тени-кошмары плывут и колышатся,

Звоны-удары растут…

Песни мятежные ближе уж слышатся,

Ропщут… как море, ревут.

Песни мятежные, песни безбрежные

Бурей бушуют во мгле!

Тени голодные, тени безродные

Бродят по бедной земле.

<25>

Нарым

124. ‘Звезда’, 1912, 25 марта, подпись: Звонарь.

264. КРАСНОЕ ЗНАМЯ

Знамя красное, знамя свободное,

Символ равенства, братства, любви,

Вейся выше за дело народное

В алых каплях рабочей крови.

За тобою пойдут изнуренные

В рудниках, за сохой, за станком,

И на лица, трудом изможденные,

Цвет твой брызнет победным огнем.

Засияют глаза, просиявшие

Верой в силу великих идей,

И порвут и размечут восставшие

Звенья ржавых, позорных цепей.

Знамя красное, знамя свободное,

Символ равенства, братства, любви,

Вейся выше за дело народное

В алых каплях рабочей крови.

<5>

264. ‘Правда’, 1917, 5 апреля. Вошло в Изд. 1917.

266. РЯДОВОЙ

От нив родных его отняли,

Где он трудился словно вол.

‘Возьми ружье, — ему сказали, —

Пойди убей!’ — и он пошел.

И там на бранном поле встретил

Таких же пахнущих землей.

Спросил: зачем? но не ответил

Ему угрюмый рядовой.

Все быстро двинулись толпою,

Взводя послушные курки.

Окоп… и брызнувшей струею

Уже окрашены штыки.

А он, земли покорный данник,

С глубокой раною в груди,

Он, пули мстительной избранник,

Лежит далеко позади.

И взор его полуоткрытый

Так неподвижен, жутко нем,

И в нем всё тот же незабытый

Вопрос таинственный: зачем?

<8>

266. ‘Правда’, 1917, 8 апреля, ‘Товарищ’, Минусинск. 1917, 19 октября, ‘Прибой’, 1917, 10 ноября, ‘Красное знамя’, 19i7, 12 ноября. Вошло в ПЗП и в Изд. 1917.

297. ДА БУДЕТ!

Пусть крик мятежный: ‘Мир!’ — несется

Над гулом хмурых городов,

Пусть им, как пламенем, зажжется

Семья солдат и батраков.

Пусть над пустынными полями

И тихим мраком деревень

Пройдет с горящими глазами

Любви замученная тень,

Пусть загорятся верой новой

Сердца усталых, — и тогда

Порвет последние оковы

Стальная армия труда.

Взойдут алеющие зори

Над отдохнувшею землей,

И затрепещут на просторе

Знамена воли мировой.

<28>

297. ‘Солдатская правда’, 1917, 28 октября. Печ. по газ. ‘Правда’, 1917, 3 ноября. Вошло в Изд. 1917.

359-361. ИЗ ПЕСЕН ССЫЛЬНОГО

Синеет надо мной мерцающая Вега —

Лампада вечная измученной земли…

Еще мне далеко до первого ночлега,

Но слабо огоньки горят уже вдали.

Вдоль Лены морочно… Фатою поредевшей

Покрыт соседний бор — столетний великан…

Иду, и грезится простор зазеленевший

Под солнечным теплом далеких, чуждых стран.

Чернеет вдалеке угрюмая сторожка…

Еще одна верста, и буду я в тепле

Сидеть у огонька и, отдохнув немножко,

Опять брести в морозной жуткой мгле.

Я стою у покрытой морозным туманом задумчивой Чанки,

Сосны редкие стонут и гнутся под ветром на склонах…

И хочу и не в силах я верить, что здесь трепетали саранки

И блестела роса на стыдливо-нагих анемонах.

Но я знаю: законы природы сомненьям моим не подвластны,

Буйно с первым теплом оживут обнаженные скаты,

И, как волны, над влажной землей разольются и пьяно и властно

Только чуть уловимые первых цветов ароматы.

Ни решеток, ни стражей угрюмых,

Не чернеет ружье за стеной.

Отчего же тюремные думы

Неотступно со мной?

Дали сини за Леной холодной,

Весел ельник на склонах горы,

Из-под снега травой прошлогодней

Зеленеют бугры.

Осторожно по влажной елани

Прохожу змеевидной тропой,

Птичий гомон, вершины в тумане,

Пахнет скорой весной.

Но как больно взгрустнулось… Свобода!

Вот она предо мною теперь.

Отчего же, как в прежние годы,

Та же крепкая дверь?

Видишь, заперта ржавым засовом

И, как в небе заката огни,

Догорают под гнетом суровым

Одинокие дни.

Ни решеток, ни стражей угрюмых,

Не чернеет ружье за стеной.

Отчего же тюремные думы

Неотступно со мной?

1908—1916

359—361. ПЗП, с. 65. Вошло в Изд. 1917 (с пометой: ‘село Тутура’).

365

О, пустите меня,

Дайте лесом дышать,

Дайте яркости дня…

Мою грудь обласкать.

Дайте в травы лугов

Опуститься, уснуть,

У зеленых стогов

Отдохнуть, отдохнуть.

Заедает тоска,

Точно ржавый налет,

И слабеет рука,

Мысль не рвется вперед,

И туманится ум,

И печаль, как река,

От несбыточных дум

Глубока, глубока.

Стены давят. Хочу

Я к родимой прильнуть..

О, пустите, кричу,

Дайте глубже вздохнуть.

Мрак глотает мой крик,

Тени пляшут в углах,

Я безмолвно поник

В кандалах, в кандалах.

1908 (?)

Шлиссельбург

365. Изд. 1917, с. 17.

366. ГОЛОД

Всё выжжено солнцем. Коробится зноем

Спаленная твердь

И бродит над душным, застывшим покоем

Жестокая Смерть.

Ой, много работы засуха приносит,

Управиться ли…

И Смерть, ухмыляясь, шагает и косит

Кормильцев земли.

И, плотно прижаты невидимым гнетом,

Деревни молчат,

И тени лопатой, облившися потом,

О землю стучат.

‘Не родишь, не кормишь, прими же скорее

Уснувших детей,

И в люльках-могилах корми ты сытнее

Голодных червей’.

Растут на погостах кресты за крестами,

Колышется звон…

И, всё разрастаясь, бежит за гробами

Неслыханный стон.

‘Уж сколько тебя мы с молитвой кропили

Святою водой…

Хоть дождика нет, но мы слезы ведь лили

И кровь над тобой.

Услышь нас, родная, и нивы пустые

Пшеницей покрой,

Порадуй глаза, от рыданий слепые,

Живой полосой’.

Но, скована зноем, голодные стоны

Не слышит земля,

Печально, как раньше, напев похоронный

Ласкает поля,

И Смерть, отдохнувши на свежих могилах,

Сжигает посев,

И косит, и косит, а в селах унылых

Рождается гнев.

1908-1916

366. Изд. 1917, с. 23.

367. ПОЭТ

В красном горне вдохновенья,

В вихре огненном круженья

Буду мысли накалять

И из них на наковальне

Буду я стране печальной

Песни звонкие ковать.

Песни — острые стилеты,

Гневом пламенным напеты,

Песни — звон колоколов.

Песни — яркие призывы,

Разливные, как приливы

У раздольных берегов.

И сковавши, звездным роем

Размечу их над покоем

Застоявшихся болот,

И наполнит звон набатный

Сумрак ночи необъятный,

Царство рабства и невзгод.

И взлетят клинки, сверкая,

Острие свое вонзая

В огрубевшие сердца.

Напитав их буйным гневом,

Дальше огненным напевом

Будут рваться без конца.

Ярким горном озаренный,

Вдохновеньем осененный,

Буду молотом стучать,

Для грядущей юной силы

С песней буду до могилы