Стихотворения, Григорьев Василий Никифорович, Год: 1829

 
 В. Н. Григорьев Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- 'Здравствуй, племя младое...': Антология поэзии пушкинской поры: Кн. III / Сост., вступ. ст., ст. о поэтах и примечания Вл. Муравьева. М., 'Советская Россия', 1988 ---------------------------------------------------------------------------- Содержание Река жизни Нашествие Мамая Князь Андрей Курбский РЕКА ЖИЗНИ Из стран _Рождения_ река По царству _Жизни_ протекает, Играет бегом челнока И в _Вечность_ исчезает. В ней редко видишь тишину И редко струн успокоенье, Но чаще бури быстрину, Волны с волной боренье. Не отдыхая, Жизнь плывет По сей реке туманной И борется с волнами бед До пристани желанной. Лишь муза с берега глядит На изнуренье Жизни хилой И розами ей путь кропит Окрест кормы унылой. О муза, спутник дней моих, Будь неизменный мой вожатый! Твой взгляд умножит радость их И облегчит души утраты. 1822 НАШЕСТВИЕ МАМАЯ (Песнь Баяна) Не туча над Русью всходила востоком, Не буря готовила гибель земли, Не воды с Кавказа срывались потоком, - Под знамя Мамая ордынцы текли. Стеклися и хлынули в Русское царство! Но дремлет ли в праздном бессильи орел, Когда расстилает сетями коварство, Готовя великому тесный Удел? Воскресло, воскресло ты, чувство свободы, В сердцах, изнуренных татарским ярмом! Так глыбой не держатся горные воды И тощею тучею мещется гром. Я зрел: на распутьях дружины теснились, Из мирного плута ковался булат, И плакали жены, и старцы молились, И мщением искрился юношей взгляд. Как листья дубравы под вешним дыханьем, За Доном взвевались знамена татар, Осыпаны вечера ярким сияньем, Доспехи ордынцев горели, как жар, Как листья дубравы под холод осенний, С рассветом ложились без жизни ряды, Тускнели доспехи под кровью сражений, И долу клонилося знамя Орды. Почто ж не любуешься с выси кургана Воинственным полем, надменный Мамай? Не зиждешь, как прежде, победного стана? Бежишь, как безумный, в отеческий край? Сын варварства! в нем ли найдется утрата? Тебя оглушат там проклятия вдов, Сестра там заплачет за лучшего брата, Отец за надежду, последних сынов. Не знал ты, что чувство свободы сильнее, Чем алчность корысти, душ купленных жар, Не знал ты, что сердцу звук цепи слышнее, Чем звонкого злата о злато удар. Днесь поздно клянешь ты улусов кумиры, На русское небо боишься взглянуть. Беги! не сорвать тебе с князя порфиры: Цепь рабства не давит уж русскую грудь! 1825 КНЯЗЬ АНДРЕЙ КУРБСКИЙ Как стая лебедей, застигнутых грозой, В полях шатры литовские белели: Душа Батория рвалась на Русь войной, Сердца граждан к герою пламенели. О стены Полоцка! Давно ли жребий битв Вас воротил под русские знамена? И снова слышен вопль отчаянных молитв: Там за Двиной куют оковы плена... Нестройный шум кругом обходит вражий стан, Не дремлет рать, а ночь уж над землею, Леса безмолвствуют - и стелется туман По-прежнему над спящею рекою. Судьба грядущего волнует сонм вождей, Их бодрый дух, как снасть под бурей, гнется, - Но кто средь них пришлец? Он жгет огнем очей И в верности перед мечом клянется... Князь Курбский, отрекись! Ряд доблестных могил И бедная отчизна пред тобою... Свершилось! Мести яд в нем чувства отравил И занял мысль предательной войною. 'Иду - смирися, Иоанн, На окровавленном престоле! Кто станет за тебя, тиран? Народ, замученный в неволе, - Худая рать против граждан... Прошло твое златое время! Я помню, как во цвете дней, Пороков низких сбросив бремя, Завесу тьмы сорвав с очей, На лобном месте ты явился С толпой бояр и воевод... И некий свет в Москве разлился! От тяжких снов восстал народ И, чувством сладостным томимый, Подвинулся со всех концов: Так царь светил, еще незримый, Из мрака гор влечет орлов. Стеклись и стар и млад, как волны, Залив всю площадь близ царя, И стихнули, благоговенья полны, Преображенного узря. Величие души прямое Мятежную сменило кровь, В нем разожглась к добру любовь, В очах раскаянье живое, Как он молил забыть беды - Исчадье своевольной жизни - И клялся мудрости плоды Взлелеять для драгой отчизны! Друзья царя, в толпе вождей Адашев и Сильвестр стояли: Залог надежды лучших дней, Как две звезды, они блистали. Я зрел, как царственный обет Из уст в уста передавался - И русский, жертва долгих бед, В слезах пред небом умилялся... И души всех в единый щит Слились за Русь, царя и бога! О, сколь прекрасен зрелся вид! К высоким подвигам дорога Отверзлась, с нетерпенья длань Хватала меч, ища обиды, - Громить ли буйную Казань, Смирить ли полчища Тавриды? Народный дух, как исполин, Восстал из бездны испытаний, Над ним, рассеяв мрак годин, Зажглась звезда завоеваний... А днесь? Тиран, ты заглушил Спасительный закон природы - И Русь родную превратил В гроб древней славы и свободы! Под шумом буйственных пиров, Отец-губитель беспощадный, На трупы свежие сынов Ты зришь с улыбкой кровожадной. Не песнь побед, не клик граждан, Лишь жертвы вопль твой слух пленяет, И солнце, сняв с Москвы туман, Ряд новых казней освещает: Как злак, падет и стар и млад, Муж битвы и душа совета, Не смей оплакать брата брат: Дерзнувший бросить мщенья взгляд Наутро уж невзвидит света. Без места в думе мудрый муж, Влачись, как тать, в чужбину, Ватага злых, наемных душ Сменила царскую дружину. Давно погасли две звезды: Адашев, друг добра и чести, Не избежал злой клеветы И царской легковерной мести, Он твердо перешел к цепям От ступеней скользистых трона И, жизнь вручая небесам С мольбой, не обнаружил стопа. А там, где хладный океан Таит отшельников обитель, Отрада скорбных россиян, Почил Сильвестр, вражды гонитель, - И днесь кто даст благой совет? Друзья царя - враги народа: Басманов, изверства клеврет, Увечный духом воевода, Свирепых кровопийц глава, Малюта, изверженье ада, И Вассиян, злый пастырь стада, Змея сердец, - его слова Текут красно с отравой яда. Но, царь! Уж близок божий гнев! Се глады землю наказуют, Меч варваров и язвы зев В Руси безвыходно пируют, Растут пожары в городах, И пепл Москвы не остывает, Давно успеха нет в боях, То весь, то область отпадает. Смирись, - иду!..' И стройно двинулась Баториева рать. Уж развились отечества знамена: На бодрых ратников нисходит благодать - И далека от мыслей их измена, Как доброй матери, их жизнь отчизне дань. Молитеся! Кровавый день зарделся, Как птица вещая, окрест завыла брань... И Курбский злым весельем разгорелся - О, горе русскому!.. ----- С небес спустилась ночь. Мятежная Двина, Раскинувшись, спокойно засыпает, Сразив толпы теней, плывет над ней луна И грозную окрестность освещает. Твердыни Полоцка в развалинах горят, Раскинут стан под яркими огнями, Про битву смелую литовцы говорят - И пьют вино победными ковшами. Разнесся далеко веселья шумный гул, Вот по рядам ходить ковши устали, Песнь звучную младой литовец затянул - И сон забыт, ей ратники внимали: 'Сладко в отчизне, под сению мира, Гражданам день за днем провожать, Но ратнику слаще, под бурею битвы, За знамя отчизны грудью стоять! Братья! Чей голос я слышу за нами? 'Вы отстояли матерь-Литву, Пред вами белеет дорога с чужбины, И крепость склонила вражью главу'. Голос знакомый! Он дух укрепляет, Вспыхни наутро новая брань - Мы снова, бодрее сомкнемся рядами, Вперед! За отчизну дрогнет ли длань?..' Клубится дым над пепелищем битвы, В сеть облаков закралася луна, Отвторился по стану глас молитвы, И сладкий сон наводит тишина. Почила рать, сквозь сон светлеют лица, Игра мечты - и лепет на устах: Им снится мир, на родине светлица, И взоры дев, и встречи в городах. Густеет мрак, ряд бледных привидений, Шатры вождей в безмолвии стоят, И лишь в одном нет благодатной тени - Там поздние огни лампад горят, Задумчиво муж битв сидит пред ними, Его очей бежит отрадный сон С спокойствием, с виденьями благими, Не мыслию победной занят он, И не горит к Литве святой любовью, В углу шатра стальной доспех висит, Широкий меч, облитый русской кровью, Как божий гнев, очам его блестит... И в памяти минувшее восстало: Он, юноша, был родины щитом, В венце побед чело его сияло, Он не краснел перед своим мечом, И лишь за Русь в нем сердце трепетало! Башкира степь, Ливонии поля И вышины зубчатые Казани Еще хранят высокие дела Его души и меченосной длани, Как взоры чад преступного отца, Они пред ним украдкою мелькают, Но не яснят угрюмого лица: Невинные, но душу раздирают! Ночь протекла, - и не смыкал очей На родину пришедший со врагами, В его душе утих порыв страстей, - И на восток смотрел он со слезами, И проклинал кровавый пир мечей. 1829 Комментарии Князь Андрей Курбский (с. 54). Курбский Андрей Михайлович (1528-1583) - князь, военачальник, писатель, приближенный Ивана Грозного, в 1564 г., спасаясь от опричного террора, бежал в Литву, принимал участие в войне против России в рядах польско-литовской армии. Автор посланий Ивану Грозному, в которых он разоблачает деспотизм и жестокость царя, упрекает в казнях невинных людей и разорении страны. Баторий Стефан (1533-1586) - польский король, военачальник, под его командованием был взят в 1579 г. русский город Полоцк. В осаде Полоцка участвовал Курбский, оттуда он послал Ивану Грозному одно из своих посланий. ...Прошло твое златое время... - имеется в виду первый период царствования Ивана Грозного до 1560-х гг. и введения опричнины, в который были проведены важные государственные реформы, достигнуты большие военные успехи - покорены Казанское и Астраханское ханства. Адашев Алексей Федорович (ум. 1561) - боярин, дипломат, деятель реформ Ивана Грозного, умер в заключении. Сильвестр (ум. ок. 1566) - священник, государственный деятель, один из ближайших сподвижников Ивана Грозного в первый период его царствования, умер в ссылке на Севере. Басманов Алексей Данилович (ум. 1570), Малюта - Скуратов-Вельский Григорий Лукьянович, по прозвищу Малюта (ум. 1573) - руководители опричнины, отличавшиеся циничной жестокостью. Вассиян - священник, оправдывавший и поддерживавший Ивана Грозного в его жестокостях, враг Адашева и Сильвестра. Вл. Муравьев ---------------------------------------------------------------------------- 'Русские поэты 1820-1830-х', БП, Малая серия, 1977 ---------------------------------------------------------------------------- СЕТОВАНИЕ (Израильская песнь) Восплачь о том, кто плачет в Вавилоне! Его земли померкнул светлый лик, И вместо арф в разрушенном Сионе Предателей встает безумный крик. Израиля питомец вдохновенный, Без песень ты! Тебе в песке родном Не прохлаждать стопы окровавленной: Изноешь ты на береге чужом! 'Я суд небес в день скорби призову, Не мне земля - душа твоя твердила. - Орлу дано гнездо, пещера льву, Приют рабам... Иакову могила'. 1827