Перейти к контенту
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Ночные думы
‘Не верь, что жизнь идёт назад…’
Nocturne
‘Хорошо умереть молодым…’
С моря
‘Слово ли скажем, в очи ль взглянем…’
‘Какая ночь! Бушует за окном…’
Бумажный змей
За Свободу!
Думы заветные, думы ночные,
То, как ликующий день, лучезарные,
То — ненавистные, неблагодарные,
То, как ненастная осень, глухие!..
Утро настанет, и вы улетите,
В свете рассеетесь лёгкою дымкою!
Спустится ночь — и опять невидимкою
Вы у постели мой сон сторожите!..
Счастье дневное и муки дневные
Вы озаряете с силой могучею…
Ярким сиянием иль чёрной тучею
В душу вы сходите, думы ночные!..
Не верь, что жизнь идёт назад!
Не верь, что жизнь идёт вперёд!
Всё тот же рай, и тот же ад,
И тех же чувств водоворот!
Будь ты ничтожен иль велик,
Среди похвал, среди клевет,
Печаль и радость — только миг,
А что прошло, того уж нет!
И всё придёт, и всё уйдёт!
И к незнакомым берегам
Тебя умчит водоворот…
А что на них, узнаешь там!
Мы сели у края обрыва,
И наша весёлость пропала!..
Всё было кругом так красиво,
Так тихо, что слов не хватало!..
Июльская ночь, пролетая
Над миром в величии сонном,
Как женская ласка немая,
Дышала теплом благовонным!
Предметы всё больше темнели,
Темнели прозрачные дали,
Высокие сосны и ели
Зубчатые тени кидали,
Меж сосен стальной полосою
Туманились речки извивы,
Над речкой печальной толпою
Стояли поникшие ивы,
В волнах её звёзд вереницы
Алмазною нитью дрожали,
По небу бежали зарницы,
И гасли, и снова бежали…
Грохоча по насыпи длинной,
Сверкающий поезд промчался,
И долго в лазури пустынной
Клубящийся дым расплывался!..
И было в безмолвии спящем
Разлито так много покоя,
Так чудно в душе с настоящим
Сплеталось давно отжитое,
Так нежилась ночь голубая,
Так было кругом всё красиво,
Что долго сидели мечтая
Мы молча над краем обрыва!
Хорошо умереть молодым!
Хорошо в ослепительный день
Догореть и растаять, как дым,
Промелькнуть и исчезнуть, как тень!
Позабыв опьяняющий рай
Поцелуев и ласк молодых,
Улететь в неизведанный край,
Далеко от печалей земных,
Направляя уверенный шаг
За пределы доступных планет,
Заглянуть в первобытный очаг,
Где родится загадочный свет,
Утонуть в голубых облаках
Безгранично-прекрасных миров,
Побывать в их хрустальных дворцах,
Увидать их счастливых сынов,
И сынам их, с венком на челе,
С выраженьем безгрешной любви,
Рассказать о несчастной земле,
О земле, утонувшей в крови,
О земле, осквернённой грехом,
О земле, истомлённой тоской,
На которой считается сном
Их безгрешность, любовь и покой!
Небо сине, море сине!
Влага, солнце и простор!..
Справа — водная пустыня,
Слева — цепи снежных гор!
Душно, жарко, точно в бане…
Проклиная адский зной,
Изнывают северяне
Под тропической жарой!..
Лишь британец с вечным сплином,
С длиннозубой тонкой мисс,
По кавказским исполинам
Водит трубкой вверх и вниз!..
Утомясь от ночи бурной,
Море дремлет, и над ним
Спорит влаги блеск лазурный
С светом солнца золотым!
Всё чарует в этом свете,
Как оптический обман,
Даже бронзовые дети
Благодатных южных стран,
Даже говор их гортанный,
Недоступный языку,
Даже этот постоянный
Едкий запах чесноку!..
Якорь брошен… Дети юга
Покидают пароход…
Неуклюжая фелюга
Тихо к берегу ползёт…
И волна лазурью блещет
И опаловой струёй,
Вся прозрачная, трепещет
Под веслом и за кормой!..
Слово ли скажем, в очи ли взглянем,
Руку ли крепко друг другу пожмём, —
Что-то мы скроем, чем-то обманем,
Что-то оставим в сердце своём!
Есть в человеке тайна немая,
Каждое сердце отравлено ей!
Спутники жизни, в мире блуждая,
Сами не знаем мы тайны своей!..
В сумраке сердца кроясь тревожно,
Лучшее счастье туманит она…
Зная ту тайну, жить невозможно!
Знанья отрава смерти полна!..
Если б на горе рода людского
Кто-нибудь в слово ту тайну облёк, —
Смертью дышало б вещее слово,
Мир продолжаться дольше б не мог!
Какая ночь! Бушует за окном,
Вздымает снег, ревёт и стонет вьюга,
Как будто враг там борется с врагом,
Как будто друг оплакивает друга!..
Но боли нет в душе, объятой сном,
И нет тоски — обычного недуга…
И снится мне, что мы с тобой вдвоём
Сидим у волн, под светлым небом юга…
Морская гладь сияет бирюзой,
И лунный свет ложится полосой,
И воздух пахнет миртом и лимоном…
Но сон исчез!.. И снова я один…
И только ветер ломится со стоном
В моё окно, вздымая груды льдин!..
Дети запускали, с запада на восток, бумажный змей.
И он упал ко мне на двор.
Я поднял его. На нём были письмена.
Вот что было написано.
Завещаю.
Никто да не пожмёт его руки,
обагрённой кровью братьев.
Никто да не взглянет в его глаза,
видевшие столько трупов.
Никто да не прикоснётся к нему,
как к зачумлённому.
Никто да не поставит своей стопы
в его след.
Оказывай ему милосердие — но
с презрением.
Будет немощен и наг —
отворотясь,
брось ему лекарства и одежду.
Будет ли томиться голодом и жаждой —
не глядя,
оставь перед ним хлеб и воду,
И скорее уходи.
Будет ли ползти за тобою
и звать, извиваясь:
‘Брат, брат!..’ —
ответствуй ему издали:
Авель уже убит… к кому взываешь?..
Если ослабнет сердце твоё
от ужаса воспоминаний и огненного гнева —
не клейми чела его
пинком твоей ноги,
Ибо не стоит его чело
прикосновения твоей подошвы.
Когда же будет умирать…
Не умрёт,
Хотя возжаждет смерти,
Ибо бессмертен —
В ужасе, скорби и ненависти
поколений, которых отцов
он истязал и губил,
которых матерей
насиловал.
Да будет проклят, проклят, проклят!..
Завещаю.
Ужасом, скорбью и ненавистью
загорелось и моё сердце,
когда я прочёл это.
Я возвратил змей детям,
их законное наследие.
Было сыро и холодно в поле. Были тучи, клубился туман.
‘Повернитесь спиною к отряду’, — приказал ему капитан.
‘Нет, — ответил он тихо и просто. — Пусть целятся лучше мне в грудь’.
Капитан передёрнул плечами и сказал: ‘Хорошо… так и будь’.
‘И глаза ему завяжите’… И хотел повязку надеть.
