Стихотворения, Червинский Федор Алексеевич, Год: 1897

 
 Ф. А. Червинский Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Поэты 1880-1890-х годов. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание Л., 'Советский писатель'. Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой ---------------------------------------------------------------------------- Содержание Биографическая справка 467. 'В дни битв, сомнений и печали...' 468. Поэту 469. На взморье 470-471. Из старой тетради 1. 'Словно сказочная фея...' 2. 'Нас ревнует небо: мы сойтись хотели...' 472. 'Тяжелый, душный зной...' 473. Белая ночь ('Белая ночь, словно призрак, плывет над пустынной столицей...') 474. Две доли 475. 'Не надо мне ни встреч нежданных...' 476. Листки из дневника 477. Тени минувшего. На мотив А. Мюссе 478. Спокойной ночи! Из Шелли 479. В Вероне. (Из путевых эскизов) 480. В Помпее. (Из путевых эскизов) 481. 'Не знаю отчего - вы странно близки мне...' 482. 'Смолкла тревога дневная. Назойливый говор затих...' 483. 'Над городом немым пустынный диск луны...' Не верь, дитя Федор Алексеевич Червинский родился в 1864 году в Рязани в родовитой дворянской семье. Отец его был сенатором. После окончания Царскосельской гимназии Червинский поступил на юридический факультет Петербургского университета. Годы его занятий в университете совпали с порой самой мрачной политической реакции, преследованиями прогрессивной печати, гонениями на свободомыслящих профессоров и студентов. В 1889 году Червинский окончил юридический факультет университета и на протяжении шести лет служил по судебному ведомству, был товарищем прокурора в Гродно. В 1896 году Червинский вышел в отставку и перешел в адвокатуру. На протяжении многих лет он занимался частной практикой, состоя в числе петербургских присяжных поверенных. Первое стихотворение Червинского было напечатано в 1880 году журналом 'Живописное обозрение', затем его стихи изредка печатались в 'Вестнике Европы', 'Русской мысли', 'Севере', 'Северном вестнике', 'Ниве', 'Труде' и других изданиях. Червинский принял участие в литературном сборнике 'Красный цветок' (1889) где в память о В. М. Гаршине поместил стихотворенье 'Я часто уношусь послушною мечтой...'. В стихотворениях Червинского явственно ощутимы влияния Надсона и Фофанова. Известный литературный критик П. Перцов подтверждал в своих воспоминаниях: 'Из фофановцев самыми талантливыми были Сафонов, Червинский и Шестаков... Червинский может служить примером настоящего дарования, оставшегося почему-то на степени эмбриона (может быть, просто не печатали? А таланты обыкновенно не обладают способностями 'пролазов' и 'ловкачей'). В его стихах есть настоящая музыкальность...'. {П. Перцов, Литературные воспоминания. 1890-1902, М.-Л., 1933, с. 169.} На самом деле Червинского печатали, причём лучшие столичные журналы, хотя, в отличие от некоторых других поэтов близкого ему круга, он действительно выступал в печати сравнительно редко. В начале 90-х годов Червинский написал стихотворную комедию 'В глуши' ('Северный вестник', 1891, No 5), встреченную грубой отповедью А. Скабичевского. {А. Скабичевский, Литературная хроника. - 'Новости и биржевая газета', 1891, 30 мая.} А. П. Чехов, лично знавший Червинского, писал ему в связи с отзывом Скабичевского: 'Скабичевский и Ко, - отмечал в своем письме Чехов, - это мученики, взявшие на себя добровольно подвиг ходить по улицам и кричать: 'Сапожник Иванов шьет сапоги дурно!' и 'Столяр Семенов делает столы хорошо!' Кому это нужно? Сапоги и столы от этого не станут лучше. Вообще труд этих господ, живущих паразитарно около чужого труда и в зависимости от него, представляется мне сплошным недоразумением. Что же касается того, что Вас обругали, то это ничего. Чем раньше Вас обстреляют, тем лучше'. {А. П. Чехов, Собрание сочинений, т. 11, М., 1956, с. 513.} Свою комедию в стихах под новым названием 'Птенец' и с посвящением А. П. Чехову Червинский включил в первый и единственный сборник 'Стихи', изданный в 1892 году. {См. рецензию на этот сборник - 'Северный вестник', 1892, No 3, с. 53-54.} В эту книгу вошло также восточное предание 'Тамара', переложенное стихами, избранные переводы и несколько оригинальных стихотворений ('Памяти друга', 'Белая ночь', 'В дни битв, сомнений и печали...', 'На взморье', 'Из старой тетради', 'Наедине с самим собой' и др.). Среди произведений Червинского существенное место занимают переводы. Он перевел первую песнь из поэмы Мильтона 'Потерянный рай'. Переводы из Байрона, Томаса Мура, Альфреда Мюссе и сонетов Шекспира включены в его сборник наравне с оригинальными стихами. При подготовке антологии 'Молодая поэзия' (1895), включавшей наиболее характерные стихи молодых русских поэтов конца XIX века, составители сборника П. и В. Перцовы в числе нескольких стихотворений Червинского поместили его путевые эскизы, связанные с поездкой по Италии ('В Вероне', 'В Помпее'). В письмах к П. Перцову Брюсов отметил эти стихотворения, хотя отдал предпочтение итальянским стихам Д. Мережковского, не включенным в сборник. {См.: 'Письма В. Я. Брюсова к П. П. Перцову. 1894-1896', М., 1927. с. 8.} С начала 90-х годов Червинский перешел в основном на прозу, в книжках 'Нивы' печатались его рассказы 'Муза', 'Протекция', 'Незнакомка'. Журнал 'Живописное обозрение' поместил роман Червинского 'Пустоцвет', на страницах того же иллюстрированного журнала были опубликованы его рассказы 'В суде', 'Братья', 'Из связки писем', роман 'Сильфида' и др. Несмотря на перечисленные выступления в разных жанрах, за Червинским так и не закрепилась репутация профессионального прозаика и поэта. На это обстоятельство косвенно указал Чехов, ценивший некоторые рассказы Червинского, однако считавший, что он выступает в печати слишком случайно и редко: 'Вы пишете мало и редко, как поэт Ладыженский, - упрекал он Червинского в 1904 году, - а из отдельных, редко выбрасываемых кофеинок трудно сварить кофе'. {А. П. Чехов, Собрание сочинений, т. 12, М., 1957, с. 573.} После первой революции имя Червинского почти исчезает из литературного обихода, он выступает главным образом как юрист. Упоминание о нем встречается в записных книжках Блока: после Февральской революции Временным правительством под председательством Н. К. Муравьева была создана Чрезвычайная следственная комиссия для расследования деятельности бывших царских министров и сановников. Вместе с Блоком и другими литераторами Червинский был включен в состав этой комиссии и принимал участие в ее заседаниях. 27 мая 1917 года Ал. Блок записал: 'Днем - совещание во дворце (Неведомский, Л. Я. Гуревич, Червинский и я - редакторы). Масса встреч, разговоров, впечатлений...' {А. Блок, Записные книжки 1901-1920, М., 1965, с. 348.} Ф. А. Червинский умер в Петрограде в 1918 году. 467 В дни битв, сомнений и печали, Мерцая радужными красками, Немую скорбь своими ласками Нам звуки сладкие смягчали. Но говорили мы, мятежные: 'Зачем вы льетесь, песни нежные, В дни битв, сомнений и печали? Перед грозой и соловей Не свищет в сумраке ветвей'. Промчались годы чередою - И вас уж нет, стихи певучие, Иные слышим мы созвучия - Они отравлены тоскою. И говорим мы, утомленные: 'О, эти стоны монотонные! Хоть бы один порыв могучий, Чтоб песен пламенный поток Грозой властительных созвучий В нас силы юные зажег! А вы - вы нам в сердца не проситесь, - Бесплодным вихрем вы проноситесь И, как падучая звезда, Блеснув, затмитесь без следа'. <1889> 468. ПОЭТУ Нет, не нужно нам радужных красок твоих. Нас не тронет твой пышный, изнеженный стих! Пусть простые и чуткие песни твои Дышат пламенем скорби и чистой любви, - Мы откликнемся дружно на них. Много звуков в отзывчивом сердце твоем Тайно зреет в тиши, Много звуков простых и согретых огнем Наболевшей души. Не ряди, охлаждаясь, их в пестрый наряд, Вынь из сердца - и брось их усталым борцам, - И подаст тебе руку измученный брат, И ударят они по сердцам. <1889> 469. НА ВЗМОРЬЕ Меркнут радужные краски Улетающего дня, Как обманчивые сказки Грез, исполненных огня. Над серебряною бездной Задремавших чутко вод Стелет полог свой беззвездный Величавый небосвод. О, померкни, призрак ложный Страсти, веющей тоской. Погрузись, мой дух тревожный, В сон безгрезный и немой... <1890> 470-471. ИЗ СТАРОЙ ТЕТРАДИ 1 Словно сказочная фея, Вешней прелестью цветя, Ты меня околдовала, Темнокудрое дитя. Ты властительной улыбкой, Словно зорькой золотой, Вмиг рассеиваешь сумрак Дум, обвеянных тоской. Если звезды глаз лучистых Лаской робкою блеснут, - В сердце песни, словно розы, И сияют, и цветут. Если ты мрачна, как небо, Опаленное грозой, - Так звучат они печально, Как пустынных вод прибой... Если смерть затмит нежданно Тихий свет любимых глаз, - Лебединой песней встречу Я разлуки вечной час... 2 Нас ревнует небо: мы сойтись хотели В парке благовонном, у морской лазури, Вдруг по стеклам окон капли зашумели, Возрастал и крепнул гневный ропот бури, Дрогнул воздух душный, гибкою вершиной, Застонав, склонились бледные березы, Замер отдаленный рокот соловьиный, И к траве поникли плачущие розы... <1890> 472 Тяжелый, душный зной... И, опустив беспомощные крылья, Застыл корабль над бездной голубой, Изнемогая от бессилья. Ты немощен, как он, дух омраченный мой, И дуновенья бурь могучих Напрасно жаждешь ты... И властвует тобой Томленье тяжкое, как мертвенный покой Пустыней этих вод певучих. <1890> 473. БЕЛАЯ НОЧЬ Белая ночь, словно призрак, плывет над пустынной столицей Дремлет Нева голубая, дворцы величавые спят, Реют тревожные сны и влетают в дома вереницей... Тихо из нор выползает и крадется бледный разврат. В эти мгновения черные немощен дух омраченный, С бездны грядущего пал золототканный туман, Сумрак там веет крылами, - и видишь яснее смущенный, Ложь улыбавшихся грез и надежд легкокрылых обман. О, зажигай же свой факел, ты, утра лучистого гений! Звонкою песней разлейся, в таинственный сумрак души Влей молодую отвагу - и пламя тревожных сомнений, Белою ночью рожденных, дыханьем своим потуши. <1890> 474. ДВЕ ДОЛИ В громозвучных стихах изливал он свои Грубой черни незримые муки, К человечеству, полный великой любви, Простирал он восторженно руки, Всех погрязших, как в тине, в нужде роковой, Чуждых страсти высокой и мысли живой, Созерцал он презрительным оком... И увенчан был славой, и признан толпой Вдохновенным бойцом и пророком. В душной комнате бледный мерцает ночник, В смутном страхе больной гонит призраки прочь, И, не в силах смертельной тоски превозмочь, С замирающим стоном к подушке приник А над ним головой утомленной поник За него исстрадавшийся друг. Все бессонные ночи сидел он с больным И горячим и чутким участьем своим Усмирял непокорный недуг. И шептал он, что день долгожданный блеснет: Посветлеет в глазах, грудь вольнее вздохнет, Жизнь опять улыбнется - и вызовет их На святую борьбу за других - Без восторженных слов, Без лавровых венков, В незаметной толпе незаметных бойцов... <1891> 475 Не надо мне ни встреч нежданных Во мгле аллей благоуханных, Ни обаяньем полных слов, Ни взглядов долгих и стыдливых, Ни мимолетных ласк - пугливых, Как тени трепетные снов. Твой образ - грез моих созданье, Не умирает обаянье, Пока в их царстве я живу. О, в этом царстве ты такою Сияешь чистой красотою, Какой не блещешь наяву. <1892> 476. ЛИСТКИ ИЗ ДНЕВНИКА 1 Могучим зноем выжженные нивы, Цепь длинная желтеющих холмов, Засохшей речки мутные извивы Меж глинистых и тонких берегов, Ряд ветхих изб деревни погорелой, - Унылый вид. Недвижим онемелый И душный воздух. Влаги ждут поля, - Не веешь ты, о небосклон, грозою... И голод, голод властвует тобою, О бедная, родимая земля! Умолкни, песня, светлой красотою Рожденная! Замри, о скорбь моя, - Ты рождена бесплотною мечтою, Усни, вражда, - мы все одна семья. Иная скорбь, иные нужны песни... 2 Прохлада влажная спугнула душный зной. Над зеленью садов, над сумрачной Невой, Над стройным рядом зданий онемелых Ночь бледная на крыльях реет белых. На тихом кладбище брожу задумчив я. Заброшена могил печальная семья... И здесь витаешь ты, угрюмый дух забвенья! Иду, и чудится - надгробная трава Мне шепчет жалобно 'забытые слова'... Давно развеял их бесплодный вихрь сомненья, Нас, хилых скептиков, давно не ждут они, И жизнь нам кажется досадною ошибкой, И молча мы бредем с брезгливою улыбкой, Без грез, без ропота, в загадочной тени... Где силы юные? Кто с верою живой 'Забытые слова' освободит из плена?.. Напрасно ждет борцов пустынная арена... <1892> 477. ТЕНИ МИНУВШЕГО На мотив А. Мюссе Вот наш заглохший пруд, луною посребренный, И золотой песок, и желтые холмы, И ты, косматый лес, нахмуренный и сонный... Здесь часто с ней бродили мы! Что шаг, то всё сильней меня объемлет трепет... Вот старый мшистый дуб, свидетель дальних лет... О, он узнал меня - и листьев робкий лепет Мне шлет таинственный привет. О время властное! Лучистые виденья Мгновенной юности от нас ты в бездну мчишь, Но, сжалившись, росой холодного забвенья Цветов увядших не кропишь. Теперь... пусть сонмы туч гремят над головою - Былого из души не вырвать никому, Как голубь трепетный, застигнутый грозою, Всем существом я льну к нему... <1893> 478. СПОКОЙНОЙ НОЧИ! Из Шелли 'Спокойной ночи!..' Нет, той ночи чужд покой, Что разлучает нас, печали полных знойной... Побудь еще со мной! Побудь еще со мной, Чтоб эта ночь была спокойной... Как снизойдет к ней мир? Не в силах превозмочь Желаний смутных ты... Растет твоя тревога... Так много сказано, так выстрадано много, Что будет ли спокойной ночь!.. О, есть счастливые: вечерние огни Блеснут, - промчится ночь... И так же ясны очи, И тот же мир в сердцах и нежность... Но они Не говорят: 'Спокойной ночи!..' <1893> 479. В ВЕРОНЕ (Из путевых эскизов) ...Вот он, угрюмый, почерневший дом, Здесь жил когда-то гордый Капулетти. Там - наверху - три темные окошка Над узенькою лентою балкона... То комната Джульетты. А сюда, Вот в этот сад, - преданье говорит, - По вечерам, когда спала Верона И воды Эча месяц серебрил, Плывя в лазури неба многозвездной, - Сюда Ромео юный приходил И поднимался к милому окну. Она к нему склонялася - и тихо Во мгле звучали робкие признанья. А там - за цепью сумрачных домов - Ее могила... Пусть всё это сказка, - Ты, гордая действительность, давно Не зажигала сладкого волненья... Над мраморного урной я стоял, И чудилось - передо мной вставала Тень кроткая избранницы Ромео, Тревожная вставала - и звала... И слышались мне звуки слов забытых, Печальные, как жалоба... 'Уж если, Signore, кто в Верону попадет, - Сейчас сюда, к гробнице. А и то: Быть может, здесь, под этой урной, нет Джульетты Капулетти, да и вряд ли Жила она на свете...' И несносно Забормотал упрямый чичероне, Что есть у них, в Вероне, и дворцы, И монументы пышные - не то что Простая, одинокая могила... <1893> 480. В ПОМПЕЕ (Из путевых эскизов) Вот он, мертвый город. По руинам пыльным Бродят жадно взоры. Жутко... Мысль немеет... Воскресают тени сумрачные, веет От домов пустынных холодом могильным. Мы идем гурьбою, с чичероне рядом Англичанка - с книжкой, с недовольным взглядом, С желтыми кудрями, строгою осанкой, С зонтиком и мопсом, а за англичанкой Тучных два монаха с алыми губами, С темными, как вишни, влажными глазами, Развлекаясь чинно тихим разговором, Созерцают форум благосклонным взором. Нет, скорее к морю! Лучше одиноко Завтра поброжу здесь, вызывая тени... Вот уж и ворота, серые ступени, Узкая дорожка - и уж видит око, Как смеются, пенясь, голубые воды, Как в ответ смеются блещущие своды Радостного неба... В золотом загаре, Улыбаясь морю, спит Кастелламаре, А направо - слабо различают взоры - За пустыней влаги, тихой и прозрачной, Радостный Неаполь, зелень рощ и горы, И усталый мститель, сам Везувий мрачный... Спит он, но всё ближе грозные мгновенья: Отдохнет он, старый, - из могучей груди Рев глухой раздастся... Миг один смятенья - И застынут в лаве пестрые селенья, Где беспечно ныне копошатся люди... Гаснет день лучистый. Песен слышны звуки... Я присел на камень. На песчаном склоне, Разметав широко бронзовые руки, Полуобнаженный, дремлет ладзарони, Дремлет, сладко нежась да на солнце млея... Что ему Везувий! Что ему Помпея!.. <1894> 481 Не знаю отчего - вы странно близки мне. Я не люблю вас, нет, но встречам рад нежданны! Там, в парке дремлющем, под пологом туманным Осенних вечеров, в пустынной тишине. Сиянье вешнее в глазах своих лазурных Вы мне приносите и вешнее тепло, Смотрю и слушаю. Грядущее светло, И дальше, и слабей гроза сомнений бурных. Так узник жадно ждет, свинцовой мглой томим, Чтоб кто-нибудь вошел под каменные своды, - Пусть он не принесет оплаканной свободы, Но яркий свет дневной ворвется вслед за ним. <1894> 482 Смолкла тревога дневная. Назойливый говор затих. Звезды и сны сыплет вечер с лазоревых крыльев своих. Всё о тебе мои думы, чуть спустится сумрак немой. Я одинок, далека ты... Помню: прощаясь с тобой, Долго смотрел я в твои голубые глаза, В сердце рождалась и гасла, и снова рождалась гроза. Нежность ли тайная в них? Смущенье ль пред взором моим? Ложь или правда? То таял, как жертвенный дым, Страх непонятный, то снова тревога росла, Снова сгущалась ненастная мгла... Кто ты? Беспечный ребенок, взволнованный страстью моей? Новое ль жгучее чувство, вспыхнув, сильней и сильней Овладевает тобою и вся ты подвластна ему? Кто ты? Скажи и рассей ненавистную тьму. Ярче, тревожней сомненья. Всё безнадежней тоска. Я одинок, как бывало, ты - далека, далека. <1897> 483 Над городом немым пустынный диск луны Плывет под облачною дымкой. В туманном сумраке незримо реют сны, Влетая в окна невидимкой, Тревожные, мучительные сны. И всё, что, в памяти оставив бледный след, Покоилось в тени забвенья При резком шуме дня, - все раны прежних лет И все угасшие сомненья Умчавшихся, давно забытых лет, - Всё воскресает вновь, и в грозный час ночной, Укором дух мой омрачая, В неясных образах проходит предо мной Вся юность, праздно прожитая, - Вся молодость проходит предо мной. И просыпаюсь я, еще обвеян сном, Объятый скорбью покаянной, Я зарыдать готов. Но слышен за окном Знакомый шум, встает туманный Дождливый день за плачущим окном. Неслышно, медленно плывет со всех сторон Забот обычных рой тревожный. Умчался в бездну сон, - и кажется мне он Мечтой ненужною и ложной, Докучным бредом кажется мне он. <1897> ПРИМЕЧАНИЯ Настоящий сборник преследует цель дополнить представление о массовой поэзии 1880-1890-х годов, которой посвящены другие тома Большой серии 'Библиотеки поэта'. За пределами сборника оставлены поэты того же периода, уже изданные к настоящему времени отдельными сборниками в Большой серии 'Библиотеки поэта' (П. Ф. Якубович, А. Н. Апухтин, С. Я. Надсон, К. К. Случевский, К. М. Фофанов, А. М. Жемчужников), не включены в сборник произведения поэтов, вошедших в специальные тома Большой серии: 'Революционная поэзия (1890-1917)' (1954), 'Поэты-демократы 1870-1880-х годов' (1968), 'Вольная русская поэзия второй половины XIX века' (1959), 'И. З. Суриков и поэты-суриковцы' (1966) и др. За пределами сборника оставлены также поэты конца XIX века, имена которых были известны в свое время по одному-двум произведениям, включенным в тот или иной тематический сборник Большой серии (например, В. Мазуркевич как автор слов известного романса 'Дышала ночь восторгом сладострастья...', включенного в состав сборника 'Песни и романсы русских поэтов', 1965). Составители настоящего сборника не стремились также ни повторять, ни заменять имеющиеся многочисленные стихотворные антологии, интерес к которым на рубеже XIX-XX веков был очень велик. Наиболее крупные из них: 'Избранные произведения русской поэзии' В. Бонч-Бруевича (1894, изд. 3-1908), 'Русские поэты за сто лет' А. Сальникова (1901), 'Русская муза' П. Якубовича (1904, изд. 3 - 1914), 'Молодая поэзия' П. Перцова (1895) и др. Во всех этих сборниках поэзия конца века представлена достаточно широко. Следует, однако, заметить, что никаких конкретных целей - ни с тематической точки зрения, ни со стороны выявления каких-либо тенденций в развитии поэзии - составители этих и подобных изданий, как правило, перед собой не ставили. {Исключение представляет лишь сборник, составленный П. Перцовым и ориентированный, как видно из заглавия, на творчество поэтов начинающих. О трудностях, возникших при отборе имен и определении критериев отбора, П. Перцов подробно рассказал в своих 'Литературных воспоминаниях' (М.-Л., 1933, с. 152-190).} Столь же общий характер имеет и недавняя хрестоматия 'Русские поэты XIX века' (сост. Н. М. Гайденков, изд. 3, М., 1964). В задачу составителей данного сборника входило прежде всего дать возможно более полное представление о многообразии поэтического творчества и поэтических исканий 1880-1890-х годов. Этим и объясняется известная пестрота и 'неоднородность' в подборе имен и стихотворных произведений. Главная трудность заключалась в том, чтобы выбрать из большого количества имен те, которые дали бы возможность составить характерное представление об эпохе в ее поэтическом выражении (с учетом уже вышедших в Большой серии сборников, перечисленных выше, из числа которых на первом месте следует назвать сборник 'Поэты-демократы 1870-1880-х годов'). Для данного издания отобраны произведения двадцати одного поэта. {Некоторые поэты, включенные в настоящий сборник, вошли в состав книги 'Поэты 1880-1890-х годов', выпущенной в Малой, серии 'Библиотеки поэта' в 1964 г. (вступительная статья Г. А. Бялого, подготовка текста, биографические справки и примечание Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой).} Творчество каждого из них составители стремились представить с возможной полнотой и цельностью. Для этого потребовалось не ограничиваться примерами творчества 1880-1890-х годов, но в ряде случаев привести и стихотворения, созданные в последующие десятилетия - в 1900-1910-е годы, а иногда и в 1920-1930-е годы. В результате хронологические рамки сборника несколько расширились, что позволило отчетливей выявить ведущие тенденции поэтического творчества, складывавшиеся в 1880-1890-е годы, и те результаты, к которым они в конечном итоге привели. При отборе произведений составители старались избегать 'крупных' жанров - поэм, стихотворных циклов, драматических произведений. Несколько отступлений от этого правила сделаны в тех случаях, когда требовалось с большей наглядностью продемонстрировать особенности как творческой эволюции поэта, так и его связей с эпохой. Сюда относятся: Н. М. Минский (драматический отрывок 'Последняя исповедь', поэма 'Гефсиманская ночь'), П. С. Соловьева(поэма 'Шут'), С. А. Андреевский (поэма 'Мрак'). В число произведений Д. С. Мережковского включен также отрывок из поэмы 'Смерть', а в число произведений Н. М. Минского - отрывок из поэмы 'Песни о родине'. В сборник включались преимущественно оригинальные произведения. Переводы помещались лишь в тех случаях, если они были характерны для творческой индивидуальности поэта или если появление их связано было с какими-либо важными событиями общественно-политической жизни (см., например, переводы Д. Л. Михаловского, С. А. Андреевского, А. М. Федорова, Д. П. Шестакова и некоторых других). В основу расположения материала положен хронологический принцип. При установлении порядка следования авторов приняты во внимание время начала творческой деятельности, период наибольшей поэтической активности и принадлежность к тем или иным литературным течениям. Стихотворения каждого автора расположены в соответствии с датами их написания. Немногочисленные отступления от этого принципа продиктованы спецификой творчества того или иного поэта. Так, в особые разделы выделены переводы Д. Л. Михаловского и Д. П. Шестакова, сонеты П. Д. Бутурлина. Даты стихотворений по возможности уточнены по автографам, письмам, первым или последующим публикациям и другим источникам. Даты, указанные в собраниях сочинений, как правило, специально не оговариваются. Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или иным данным, написано произведение (как правило, это время его первой публикации). Разделу стихотворений каждого поэта предшествует биографическая справка, где сообщаются основные данные о его жизни и творчестве, приводятся сведения о важнейших изданиях его стихотворений. Были использованы архивные материалы при подготовке произведений С. А. Андреевского, К. Р., А. А. Коринфского, И. О. Лялечкина, М. А. Лохвицкой, К. Н. Льдова, Д. С. Мережковского, П. С. Соловьевой, О. Н. Чюминой, Д. П. Шестакова. В ряде случаев архивные разыскания дали возможность не только уточнить дату написания того или иного стихотворения, но и включить в текст сборника никогда не печатавшиеся произведения (ранние стихотворные опыты Д. С. Мережковского, цикл стихотворений К. Н. Льдова, посвященных А. М. Микешиной-Баумгартен). На архивных материалах построены биографические справки об А. Н. Будищеве, А. А. Коринфском, И. О. Лялечкине, Д. М. Ратгаузе, Д. П. Шестакове. Во всех этих случаях даются лишь самые общие указания на архив (ПД, ГПБ, ЛБ и т. д.). {В биографической справке о Д. П. Шестакове использованы, кроме того, материалы его личного дела, которое хранится в Государственном архиве Татарской АССР (Казань).} Стихотворения печатаются по тем изданиям, в которых текст впервые окончательно установился. Если в последующих изданиях стихотворение иередечатьшалось без изменений, эти перепечатки специально не отмечаются. В том случае, когда произведение после первой публикации печаталось без изменений, источником текста для настоящего издания оказывается эта первая публикация и данное обстоятельство в каждом конкретном случае не оговаривается. Специально отмечаются в примечаниях лишь те случаи, когда первоначальная редакция претерпевала те или иные изменения, произведенные автором или возникшие в результате цензурного вмешательства. Примечания строятся следующим образом: вслед за порядковым номером идет указание на первую публикацию произведения, {В связи с тем, что в сборник включены представители массовой поэзии, произведения которых печатались в большом количестве самых разных изданий, как периодических, так и непериодических, не всегда с абсолютной достоверностью можно утверждать, что указанная в настоящем сборнике публикация является первой. Это относится прежде всего к произведениям, приводимым по стихотворным сборникам.} затем следуют указания на все дальнейшие ступени изменения текста (простые перепечатки не отмечаются), последним обозначается источник, по которому произведение приводится в настоящем издании (он выделяется формулой: 'Печ. по...'). Далее следуют указания на разночтения по сравнению с автографом (или авторским списком), данные, касающиеся творческой истории, историко-литературный комментарий, пояснения малоизвестных реалий и т. п. Разделы, посвященные А. Н. Будищеву, П. Д. Бутурлину, К. Н. Льдову, Д. С. Мережковскому, Н. М. Минскому, Д. Л. Михаловскому, Д. М. Ратгаузу, П. С. Соловьевой, Д. П. Шестакову, подготовил Л. К. Долгополов, разделы, посвященные С. А. Андреевскому, А. А. Голенищеву-Кутузову, К. Р., А. А. Коринфскому, М. А. Лохвицкой, И. О. Лялечкину, С. А. Сафонову, А. М. Федорову, С. Г. Фругу, Д. Н. Цертелеву, Ф. А. Червинскому, подготовила Л. А. Николаева, раздел, посвященный О. Н. Чюминой, подготовил Б. Л. Бессонов. СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В ПРИМЕЧАНИЯХ BE - 'Вестник Европы'. ВИ - 'Всемирная иллюстрация'. ГПБ - Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград). ЖдВ - 'Журнал для всех'. ЖО - 'Живописное обозрение'. КнНед - 'Книжки 'Недели''. ЛБ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. ЛН - 'Литературное наследство'. ЛПкН - 'Ежемесячные литературные приложения к 'Ниве''. МБ - 'Мир божий'. Набл. - 'Наблюдатель'. НВ - 'Новое время'. ОЗ - 'Отечественные записки'. ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. ПЖ - 'Петербургская жизнь'. РБ - 'Русское богатство'. РВ - 'Русский вестник'. РМ - 'Русская мысль'. РО - 'Русское обозрение'. СВ - 'Северный вестник'. СМ - 'Современный мир'. П. Д. Бутурлин 'Сибилла' - Сибилла и другие стихотворения, СПб., 1890. ДС - Двадцать сонетов, Киев, 1891. 'Сонеты' - Сонеты. Посмертное издание, Киев, 1895. СПДБ - Стихотворения графа Петра Дмитриевича Бутурлина, собранные и изданные после его смерти графинею Я. А. Бутурлиной, Киев, 1897. СТИХОТВОРЕНИЯ 467. 'Труд', 1889, No 10, с. 398. 468. ВИ, 1889, No 1030, с. 463. 469. 'Труд', 1890, No 4, с. 392. 470-471. 'Труд', 1890, No 11, с. 470, стих. 'Словно сказочная фея...'. Печ. по 'Стихи', СПб., 1892, с. 157. 472. РМ, 1890, No 6, с. 158. 473. СВ, 1890, No 7, с. 112. Печ. по 'Стихи', СПб., 1892, с. 142. 474. СВ, 1891, No 1, с. 142. 475. ВИ, 1892, No 1199, с. 47. 476. РМ, 1892, No 2, с. 117. 'Забытые слова' - заглавие последнего, начатого перед самой смертью и оставшегося незавершенным произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина. По свидетельству Н. К. Михайловского, Щедрин как-то сказал ему перед смертью: 'Были, знаете, слова - ну, совесть, отечество, человечество, другие там еще... А теперь потрудитесь-ка их поискать!.. Надо же напомнить!' ('М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников', М., 1957, с. 313). См. вступ. статью, с. 15. 477. 'Труд', 1893, No 1, с. 60. Навеяно стихотворением 'Souvenir' французского писателя и поэта Альфреда Мюссе (1810-1857). 478. 'Труд', 1893, No 3, с. 604. Перевод стихотворения 'Good Night' английского поэта Шелли Перси Биши (1792-1822). 479. ЛПкН, 1893, No Ю, с. 292. Итальянские картинки Червинского 'В Вероне', 'В Помпее' П. П. Перцов поместил в сб. 'Молодая поэзия' (СПб., 1895). Впоследствии в своих воспоминаниях он писал: 'Разбирая в своем письме сборник, Брюсов упрекнул меня за отсутствие итальянских стихотворений Мережковского, добавляя в скобках: 'Ведь они же лучше, чем у Червинского!' Я, однако же, и посейчас предпочитаю провинциальную непосредственность Червинского обдуманным и перекультуренным итальянским пьесам Мережковского' (П. Перцов, Литературные воспоминания, М.-Л., 1933, с. 170). 480. 'Север', 1894, No 4, с. 183. См. примеч. 479. 481. 'Нива', 1894, No 44, с. 1040, под загл. 'Из 'Элегических мотивов' Червинского'. Положено на музыку В. А. Чечотта. 482. ЖО, 1897, No 24, с 399. 483. ЖО, 1897, No 43, с. 762. Не верь, дитя ----------------------------------------------------------------------------- Русские песни и романсы. 'Классики и современники' М.: Художественная литература, 1989 ----------------------------------------------------------------------------- Рождались звезды, зорька догорала, Умолкло море, роща задремала. От знойных грез кружилась голова. Немая ночь меня околдовала, Я говорил безумные слова. Я был измучен долгим ожиданьем, И ты пришла, и я молчать не мог... Не верь, дитя, ни взглядам, ни признаньям! Сожжет своим дыханьем Моя любовь твой розовый венок. <1898>