Стихотворения, Ардов Т., Год: 1913

Поэзия
Время на прочтение: 29 минут(ы)
Скачать в PDF
Русская стихотворная сатира 1908-1917-х годов
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание
Л., ‘Советский писатель’, 1974

Т. АРДОВ

11. ПЕСНЬ ОКТЯБРИСТА

Год целиком — о, этот пыл,
О, дрожь, о, страсти фуги! —
Я с революцией делил
Любовные досуги.
Потом я крикнул: ‘Альгвазил!
Возьми сию красотку!’ —
И с Конституцией вступил
В невинную щекотку.
Вчера ж пред милой запер дверь,
Задвинув шпингалеты:
Я с Декларацией теперь
Готовлюсь петь дуэты.
То не любовь, но некий флирт, —
Красавиц перемена.
Дух — сиречь гений, сиречь спирт —
Терпеть не может плена!..
Но дева есть, с которой пут
Я не порву мятежно, —
Ту Ассигнацией зовут,
И ту люблю я нежно.
<1908>

ПРИМЕЧАНИЯ

Т. Ардов — псевдоним Владимира Геннадиевича Тардова (р. 1879). С 1899 г. печатался во многих периодических изданиях, в том числе в журнале ‘Зритель’. В 1907 г. выпустил сборник стихов ‘Вечерний свет’. Выступал также как журналист и прозаик. Печатался в советских изданиях первых лет революции.
11. ‘Зритель’, 1908, No 4, с. 4. Октябристы — члены ‘Союза 17 октября’, партии крупной буржуазии и помещиков, ратовавшей за ‘конституцию’, дарованную в царском манифесте от 17 октября 1905 г. В последующие годы эта партия стояла на страже столыпинского режима. Альгвазил — чиновник, служитель инквизиции в средневековой Испании. Декларация — реакционная программа октябристов, зачитанная в III Государственной думе.

——

Bleu et blanc
La berceuse
Napoletana
Romana
Апрель
Беды
В горах
В деревню еду! Голос тайный…
Вечерний свет
Взгляни в окно, — какая ночь!..
Видения
Во тьме
Время
Дай руку мне!
Далекое
Девушка светлое миро в амфоре несла драгоценной…
Декабристы
Дорога близ Вильманстранда
Мне снился твой голос…
Молитесь все неслышным темным силам…
На чужбине
Над морем
Над омутом
Ночь
Ночью
Одиночество
Осеннее
Песнь карбонаров
Погасли свечи
Рыбак и рыбка (Подражание сентименталистам)
Синий голод
Смятение
Снасти корабль, моряк суровый…
Солнце
Спокойствие
Старая церковь
Странник
Страх
Сумерки
Так было тихо в лесу…
Тихий час
Тоска
Умру я, — далеко меня схорони…
Цветы
Юный брат мой, ты в песне моей…
Я помню белый гроб, весь убранный цветами…

Тоска

Уездный городок, печальный и безвестный,
Со старой церковью, с толпой лачужек тесной,
С шумливым кабаком на площади пустой,
С острогом каменным и серой каланчой…
Заладил мелкий дождь, унылый, беспросветный,
Он шел весь вечер, ночь, и целый день потом,
И я привык к нему, как к дреме незаметной,
Как к звону редкому, тоскливому постом…
Он небеса, луга, кусты, деревья, домы
С гнилыми крышами, копны гнилой соломы —
Все сеткой мокрою и скользкою покрыл…
Переставал на миг… И снова лил… все лил.
Переставал и лил… Перед моим окном
Знакомый вид лежал. Вороны над стогами…
Предместье жалкое… Напротив под дождем
Хмельные мужики менялись сапогами,
Присев на лавочке под грязным кабаком…
И жарко спорили, исследуя прореху.
Намокшие стрижи забилися под стреху
И не шевелятся… И всюду — грязь и грязь…
Проехал с сеном воз… другой… в грязи застряли,
И долго возчики в сермяжных зипунах
Усталых лошадей без устали хлестали
Под брюхо, по глазам… В тоскующих домах
Молчало все глухим молчанием могилы.
И все вокруг меня полно унынья было,
И мир, великий мир был так от нас далек!
Куда-то с требником прошел седой дьячок…
Вот почта наискось. Там сонно и угрюмо,
Больной телеграфист глядит весь день в окно
И думает… О чем?.. Он думает давно
Всю жизнь он думает, и пьянствует от думы…
В осенний вечер долгий к батюшке на вистик
Сойдемся вчетвером. Играем, водку пьем —
В ту водку попадья кладет для вкусу листик
Смородины лесной. Так длится день за днем…
И так я долго жил… И изнемог в тоске.
Я, рано утром, встав, на грустную дорогу
Глядел с отчаяньем и видел вдалеке,
Что будто едешь ты. И верил я. И Богу
Молился я. И ждал. И ждал тебя, все ждал…
Но ехали возы, исправник наезжал…
И не было тебя… Дорога предо мною
Лежала длинная тоскливой полосою,
Звала идти по ней… Куда?.. Куда идти?
Я одинок и слаб, мрачны мои пути.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Умру я, — далеко меня схорони,
В лесу, над рекой, над обрывом безмолвным,
Поближе к задумчивым соснам да волнам.
Не надо людей мне — враждебны они!..
В осеннее утро, тропинкой глухою,
В туманное утро приди ты ко мне,
Приди, одинокая, плачь надо мною,
Рыдай надо мной! И доверчиво мне
Рассказывай тайные, скорбные думы…
Там будет нас слышать лишь сумрак угрюмый
Да старые сосны в лесной глубине…
О, плачь, дорогая, рыдай над могилой!
Объятья раскроет мне Хаос унылый,
И ночь обоймет, но в грядущую тьму
Я образ твой нежный и голос твой милый,
Нетленно прекрасный и чутко печальный,
Как благовест дальний, как звон погребальный,
С собою возьму.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Цветы

В моей душе — волшебный храм цветов…
Не подходи! Там белых астр мечтанья,
И песни роз, и взгляды васильков,
И лилий царственных святое созерцанье.
Не подходи… ты не поймёшь цветов.
Не подходи… Не говори со мной!
Оставь меня… пока не слышат астры
И васильки твой смех и голос твой.
Они умрут тогда… Твой смех такой земной,
И голос твой… Тебя не любят астры!
Не говори! Я тишину прошу,
Чтоб тишина ещё безмолвней стала.
Я шорох дум моих и звуки слёз гашу,
Чтоб речь цветов яснее мне звучала.
Не подходи, не говори, прошу…
Сегодня рано, с солнечным лучом,
Моя душа наполнилась. Земная,
Ты не поймёшь… И если ты, страдая,
Мне станешь говорить о сердце, о былом, —
Я не пойму — ты мне теперь чужая.
Не говори со мной… Один лишь миг, —
И вновь я нищ — скупые, злые люди!..
Не разрушай чертогов золотых,
Не заглушай мольбы о светлом чуде…
Я их люблю за то, что тела нет у них, —
То души выросли на тонких стебельках.
Смотри, вот василёк доверчивый и ясный.
Он синий, потому что добрый. В небесах
Раз добрый ангел жил. И Бог в его глазах
Увидел гнева тень и злобы холод властный.
Чтоб упрекнуть его, Он создал василёк.
Что шепчешь ты, мой синий, добрый, милый?..
Дрожишь, боишься ты?.. И я боюсь, цветок!
И я боюсь их всех с их суетой унылой,
Ты знаешь — я люблю не их, я их далёк…
Я Лилию люблю. То будет в вечер синий, —
Мы в храм войдём, в великий, синий храм,
Где свод из звёзд. И будет месяц нам
Свой лить серебряный, прозрачный фимиам,
И храм откроет нам незримые святыни.
Я Лилию люблю… Нас в предвечерний час
Благословит подсолнечник склонённый,
Зашепчет сад, красой её смущённый,
Заплачут яблони от радости за нас
Слезами белыми…
…В кортеже бесконечном
Мы шествуем… И впереди — она,
Великолепна, царственна, бледна, —
Принцесса Лилия в наряде подвенечном…
Не стану звать на свадьбу я людей,
Не надо глаз завистливых и хмурых,
Цветы, одни цветы! Весь двор придёт, вся знать.
Там астры белые в придворных куафюрах
Подружками ей будут, георгин
Весь в пёстром бархате, служить герольдом станет,
Свидетелем — гарлемский гражданин,
Утонченный тюльпан. Там гимн весёлый грянет
Нам звонкий хор из ландышей лесных
И маргариток, девушек простых.
Нарцисс, шиповники, левкои с ноготками
При свете факельных настурций огневых
Все будут в эту ночь у Лилии гостями.
А маки гордые пажами будут ей —
Горящие и доблестью, и страстью.
Я Лилию люблю!.. Всю ночь среди полей
Пусть колокольчики звенят о нашем счастье!..
И в ясной тишине, в чертоге голубом
Я счастлив буду лаской белоснежной.
И станет плакать лютик над ручьём
От жёлтой ревности и горести мятежной!
А ночь пройдёт — и с солнечным лучом
Мой синий мир растает…
О, земная!
Ты не поймёшь… И если ты, страдая,
Мне станешь говорить о сердце, о былом, —
Я не пойму — ты мне теперь чужая.
……………………………
Не подходи, ты не поймёшь цветов!..
‘Чтец-декламатор’. Том 3. 1909 г.

* * *

Юный брат мой, ты в песне моей
Не ищи светлозвучной молитвы:
Ты живешь пред великою битвой,
Ты живешь для побед и скорбей.
Твой народ изнемог: не жалей,
И ханжей прогони от порога.
Знай, не жалость спасает людей
И не проповедь доброго Бога.
Меч возьми! И не слушай Христа,
Что предателя взял под защиту.
Малх виновен…….
Если б ночью Христа своего
Петр отбил, мы не знали б Распятья
И той лжи, что во имя Его
Жжет нам души в извечном проклятье.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Я помню белый гроб, весь убранный цветами,
Унылый, редкий звон, кадил тяжелый дым…
Я помню, как твой лоб холодными устами
Поцеловал я с ужасом немым.
Я помню милых лиц печальное смущенье,
Испуг встревоженных, заплаканных детей,
Церковный полумрак, мерцание свечей
И похоронное, страдающее пенье.
Ты так бледна была… как розы, что венком
Вкруг головы твоей любовно обвивались…
Как будто бы во сне, в последнем сне твоем,
Уста мечтательно и тихо улыбались…
О чем ты грезила?.. Кругом в слезах все было,
День был так сумрачен, дышалось тяжело,
Так жутко ветер выл и пели так уныло…
А ты смеялася чему-то так светло!..
Ведь умерла ты! Смерть… нет, — страшно это слово…
Нет, нет, не умерла, — уснула только ты,
И сон прекрасен твой, видения чисты,
И встать не хочешь ты, — страдать не хочешь снова.
1902

Во тьме

Увяли добрые цветы, цветы весны,
Цветы моей мечты, цветы моей печали.
Я лес спросил: где ты? И сосны отвечали:
Забудь! Все умерло. Остались только сны.
Один, опять один! Вокруг — тоска глухая
И листья падают. Мне жутко без тебя,
И я зову тебя, зову, еще любя!..
Но дом мой пуст. Часы мои считая,
Несчастья прячутся в углах. А у окна
Столпились Тьмы, теснясь и угрожая,
И ночи нет конца! Вернись ко мне, родная,
Вернись, моя любовь, вернись, моя весна!
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Время

Вдалеке от споров шумных,
От волнений и тревог,
От грехов и слез безумных,
Знаю тихий уголок,
Где шумит, синея, море,
Отражая небеса
И гуляют на просторе
В синем море паруса…
Где в цветущую долину
Смотрят выси темных гор…
Там, когда-нибудь раскину
Свой скитальческий шатер.
Там, больной и утомленный
Вечной верой в Идеал,
Буду смерти ждать, смущенный
Вечной жизнью вечных скал.
Буду ждать, покуда Парки
Нитку жизни допрядут…
Ах! Там ночи страстно жарки,
Там магнолии цветут…
Там зарей, когда стихают
Шум людской и треск цикад,
Над заливом сонным тают
Звуки струнных серенад…
Там, взобравшийся на кручи,
Дремлет старый городок,
С римской башнею могучей,
С древним мостом чрез поток.
Словно старец на покое
Поджидает смертный час,
Весь — предание живое,
Весь — времен живой рассказ.
Видел, люди, я не мало —
Слышу, шепчет старина, —
Помню ясно Аннибала,
Помню галлов времена…
Здесь, где нынче у колонны
Розы пышно разрослись, —
Здесь когда-то легионы
С шумным варваром дрались.
Там, взгляни, на стлевшей груде
Камней старого дворца
В сталь закованные люди
Умирали без конца…
И сломились стены форта
Перед натиском живым,
И могучая когорта
Вся легла за славный Рим.
Время мчалось… В вечность канул
Век вражды, как сон прошел,
Но из праха вновь воспрянул
Рима царственный орел.
И боролись люди снова
И на смерть покорно шли,
Защищая трон святого
Папы, кесаря земли…
И во имя Идеала,
Что был распят на кресте,
Крови пролили не мало
Снова братья во Христе.
Но едва-едва успели
Мне дожди обмыть броню,
Вновь в скалистой цитадели
Люди подняли возню.
Блеск кометы — nova Stella,
Novus rex — сулил войну,
Глупый дука Гвичинелло
Защищать взялся страну.
Задрожали гор уступы,
Отражая звук рогов,
И растерзанные трупы
Крепостной устлали ров.
Долго бой кипел упорный,
И, Мадонне помолясь,
Мир с соседом, мир позорный
Заключил безумный князь.
Здесь военною грозою
Сонмы рыцарей Креста
Бесконечною волною
Во святые шли места.
Наш князек, сверкая броней,
Вновь восстал за Идеал, —
Помолившися Мадонне
С сарацином воевал.
Лил он кровь там полной чашей,
Грабил, жег и, наконец,
Возвратясь, Мадонне нашей
В дар привез златой венец…
Здесь, меж гор, долиной низкой,
Где шумел кровавый пир,
Проходил Франциск Ассизский,
К Идеалу звал весь мир…
Год за годом, новь за новью
То война, то мир, то сон,
И опять горячей кровью
Нас залил Наполеон.
Пал и он, как все кумиры —
Нынче — бог, а завтра — прах, —
И австрийские мундиры
Запестрели на горах.
Барабанные удары
Долго слушал этот свод —
Здесь томились карбонары,
Умирая за народ…
Здесь — вот этою тропою —
Гарибальди пробегал,
Призывая снова к бою,
Умирать за Идеал.
Стары стали. Годы — бремя…
Все, что было, — все прошло,
И плющом зеленым время
Нас неслышно обвило…
Отживет и ваше племя,
Все, что будет, — все пройдет,
И плющом забвенья время
Мир безумный обовьет.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Дай руку мне! Вся жизнь здесь — бред.
Уйдем из улиц шумных!
В жилищах скуки — правды нет,
И в книгах многодумных.
Уйдем в поля! Там жизнь горит,
Река — как синий пламень,
И волнам сказку говорит
Зеленый, старый камень.
Там шепчут бабочкам цветы,
Что жизнь их — праздник дивный.
Душисты ландышей мечты,
А жимолость — наивна.
Там в ночь туман встает седой
У тихого обрыва,
Склонясь над заводью речной,
О чем-то плачет ива.
Там соловьи поют луне,
Что любят очень нежно,
А жаба квакает во сне
На отмели прибрежной.
Там — правды храм. Но даже там
Ее никто не знает,
Она известна небесам,
Ее лишь вечность знает.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Далекое

Резвились ласточки под кровлею моей
И целый Божий день о чем-то щебетали…
О, пташки милые, когда б вы только знали,
Как полюбил я вас. Вы даль родных полей,
Вы родину напомнили мне снова…
Как будто часть небес и воздуха степного
И песни долгие печальных мест родных
Вы принесли на крылышках своих.
Я вижу — далеко, ах, очень далеко, —
Деревня бедная над речкой прихотливой.
Легко здесь дышится, — живется нелегко!..
Вот церковка над ней ютится сиротливо.
Здесь, помню я, измученный народ
Молился Господу, прося смиренно чуда,
В голодный год, в тяжелый, черный год…
Но чуда не было… И каждый день отсюда
На кладбище, что дремлет над рекой,
Сосновые гробы носили торопливо.
Но год прошел. И ожил край родной,
Все вынес наш народ, — страдалец молчаливый…
Вот старый сад. И пруд, затянутый узором
Кувшинок лапчатых… Вот милый, старый дом.
И здесь, под стрехою, с веселым разговором
По зорям ласточки кружились над гнездом.
Так живо помню все: весна… в мое окно
Глядятся яблони, все белые от цвета…
Здесь девушка одна… давно, ах, как давно…
О, ласточки, зачем я помню это?..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Девушка светлое миро в амфоре несла драгоценной.
Сквозь лес она шла и в тени под кудрявым каштаном
Много ирисов желтых она увидала…
Девушка, мимо! Но ирисам девушка рада, как звездам,
Склонившись, их быстро срывает, чтоб другу снести их в подарок.
И сатир увидал ее светлые кудри…
Девушка! Плачь! Над разбитой амфорой напрасно
Станешь ты, руки ломая, взывать ко мне: ‘Милый!’ —
Мое сердце, как эта амфора, разбилось…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Декабристы

Был день… давно… с тех пор промчались годы…
Зимой, на площади, в толпе… в тот светлый день
Над бедною страной мелькнула тень,
Прекрасная, как небо, тень свободы…
Восстали смелые. И доблестная речь
Сменила рабское молчанье, стон ненастья…
Толпа… Мятежники… И грянула картечь.
И потонул в крови прекрасный образ счастья!
Потом… там, в крепости… мучительный рассвет…
Свершилось! Над молчащими стенами
Железный ангел ржавыми петлями
Скрипел… Он небесам сказал: их больше нет!
Их было пять, повешенных. Другие
Погибли там, в тайге, в острогах, в рудниках…
Их песни вещие лишь дебри вековые
Да звезды слышали в холодных небесах.
Все было кончено!.. И потянулись годы,
Что год, — то тягостней, суровей и черней
Над бедною землей. Висела ложь над ней
Как крепостных темниц безрадостные своды.
Но билась мысль! Во мгле, ночной порою
Железный ангел видел: над Невою,
Когда тюремщик спит, среди дворцов Петра
Свободы тень, как тать, бродила до утра!
И в ужасе дрожал. Он знал: придет мгновенье,
Еще немного дней бесславья — и конец!
И родина, восстав, терновый свой венец
Сорвет, и светлый день блеснет освобожденья!
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Дорога близ Вильманстранда

Лошадки сытые бегут неутомимо,
И предо мной из синей полутьмы
Встают холмы, бегущие все мимо,
Озера, скалы, вновь, опять холмы…
Как тихо здесь! Унылая природа
Молчит, застыла вся в унылости своей,
И нет тебя, родимых стран свобода,
Родная ширь, простор моих степей!..
Вот хижина… Вхожу. Совсем темно.
Здесь финская корчма и отдых, слава Богу!..
Хрипят часы… Я жду уже давно,
И на пустынную кремнистую дорогу
Со скукою гляжу сквозь пыльное окно.
Печальной песни ноющие звуки…
Ленивый лай собаки у крыльца…
Передо мной, окаменев от скуки,
Хозяин финн, сложив спокойно руки,
Молчит и курит, курит без конца…
‘Готовы лошади!..’ Хозяин у порога
Нам медленно рукой помахивает вслед
И, как он сам, угрюм его привет…
А перед нами — прежняя дорога.
И снова в путь, — и вновь из синей тьмы
Мелькают скалы, камни перед нами,
И вновь встают знакомыми рядами
Холмы бегущие, лесистые холмы…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Мне снился твой голос: с неведомой лаской
Он что-то шептал мне в ночной тишине,
Какой-то прелестной, несбыточной сказкой
Меня он тревожил во сне.
Я видел твой образ, по-прежнему милый,
Склонясь в полутьме он глядел на меня
С любовью во взоре, с улыбкой унылой,
Как будто куда-то маня.
И тихо смеясь, вся полна трепетаньем,
Ты близко, так близко прильнула ко мне
И, вдруг обняла, подарила лобзаньем…
О, друг мой, то было во сне!
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Молитесь все неслышным темным силам,
Что стерегут всегда ваш каждый шаг
И знают счет морщинам и могилам,
Молитесь Тьме, она ваш тайный враг.
Мне радостно. Но властелин неслышный
Всех дней моих, всей шумной суеты,
Уж близ дверей. На праздник в дом мой пышный
Незванный, он пришел из темноты.
И в дверь войдет. И радость — станет прахом…
И чутко жду его с великим страхом
Жду Случая с неслышною грозой.
А грудь полна тревожным, тяжким стуком…
В саду коса звенит и с горьким звуком
Трава в ряды ложится под косой.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

На чужбине

Резвились ласточки под кровлею моей
И целый Божий день о чем-то щебетали.
О, птички милые, когда б вы только знали,
Как полюбил я вас. Вы ширь родных полей,
Вы родину напомнили мне снова…
Как будто часть небес и воздуха степного
И песни долгие печальных мест родных
Вы принесли на крылышках своих.
Я помню… далеко, ах, очень далеко —
Деревня бедная над речкой прихотливой…
Легко здесь дышится — живется не легко…
Вон церковка над ней белеет сиротливо…
Здесь, помню я, измученный народ
Молился Господу, прося смиренно чуда,
В голодный год, в ужасный, черный год.
Но чуда не было, и каждый день отсюда
На кладбище, что дремлет над рекой,
Сосновые гробы носили торопливо.
Но год прошел — и ожил край родной,
Все вынес наш народ, страдалец молчаливый…
Я помню: под горой старинный барский дом…
И там, под стрехою, с веселым разговором
По зорям ласточки кружились над гнездом!..
И старый сад и пруд, подернутый узором
Кувшинок лапчатых… Весной в мое окно
Гляделась яблоня… Под ней — ‘скамья завета’…
Здесь девушка одна — давно, ох, как давно…
О, ласточки, зачем я помню это?..
1906 г.

Над морем

Свинцовые тучи столпились вдали
Над сонным простором волны,
Тяжелые тени на берег легли,
Над землею слетелися сны…
Угаснуло солнце… Безжизненный луч
На хмурую землю взглянул из-за туч,
И ветер, примчавшись из дали ночной,
Пролетел над усталой волной…
Отбившейся чайки оборванный крик
В холодном пространстве повиснул на миг
И, словно прощальная песня земли,
Потонул в беспредельной дали…
Угаснуло солнце… Печальная мгла
Прозрачным туманом весь мир обняла
И, смутной и странной тревоги полна,
Что-то глухо лепечет волна…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Над омутом

Над омутом черным в трущобе лесной,
Где дремлют косматые ели,
Где леший хохочет под тьмою ночной,
И злобные воют метели
Молва говорит, — там, чуть полночь пробьет,
Является призрак тоскливый:
Над омутом черным всю ночь напролет
Тень женщины бродит красивой.
Она вся бела, в серебре от луны, —
Одетая в саван убогой, —
Печальные очи слезами полны,
Смятенье в чертах и тревога…
Раскиданы кудри по бледным плечам
И руки простерты без цели,
И смутным и странным внимают речам,
Качаясь, косматые ели…
Тот призрак кого-то печально зовет.
И стонет, как будто в испуге
И странную, тихую песню поет
О милом, потерянном друге.
Потом над обрывом замрет, вся бледна
В сияньи, разлитом луною,
И молча глядит, ожиданья полна,
И катятся слезы рекою.
И слушает жадно, и снова зовет
И зов ее полон смятенья,
Но мертво вокруг, только вьюга метет,
И снова по краю обрыва идет
Одетое в саван виденье…
Ей эхо внимает в трущобе лесной
Ей путник внимает трусливый
И мимо спешит он и Деве Святой
Молитву творит торопливо.
Когда ж засветлеет в лесу, рассветет, —
Виденье рассыплется прахом,
И путник, коль мимо, случится, идет,
Людским удивляется страхам…
Все пусто. Лишь там, где стонала она
У края глухого обрыва,
Стройна и красива, стоит там одна,
В снегу вся, плакучая ива.
Недолго по Маше поплакала мать:
Кто душу утопит — грешно поминать —
Ее без попа схоронили,
Да вместо креста — чтоб русалке не встать, —
Могилу колом утвердили.
С тех пор это место крещеный народ
Проклятым зовет боязливо:
Как Машу зарыли, весной, в тот же год
Там выросла стройная ива.
Та ива — не ива, молва говорит, —
То грешная душенька Маши.
Она только днем на могиле стоит,
А в ночь — оборотится Машей,
И бродит и плачет о доле своей
И просит покоя, рыдая,
И хохотом добрых пугает людей,
Помилуй нас, Матерь Святая!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Ночь

Я помню, — старый сад, аккорды фортепьяно…
Внезапный шум раскрытого окна…
Дышала грезой ночь… И, словно в дымке сна,
Вдруг женственная тень мелькнула у фонтана
И тайны сказочной и прелести полна…
Дышала грезой ночь и смутною тревогой…
Луна взошла… И сеть ее лучей
Казалась светлою серебряной дорогой,
Дорогой на небо… О, солнышко ночей,
Свети тоске моей во тьме минут бессонных!..
Луна взошла, и ожил старый сад,
И статуй мраморных изящный ожил ряд
И купы тихие магнолий благовонных.
С залива тихого принесся всплеск весла
И песня, — словно стон мучительно-безбрежный,
И чутко вздрогнула серебряная мгла!
И зависти полна и горести мятежной
Венера мертвая из мраморных очей
Слезу горячую, казалось, уронила…
О, женственная тень, о, ночь тоски моей!
Как далеко, и как давно то было!..
Ребенок, шалунья, каприза полна
Давно об игрушке меня умоляла.
И сердце ей дал я. И долго она
В восторге над ним хохотала,
Глядя, как забавно оно трепетало,
И с ним все играла, смеясь без конца.
И сердце разбилось в руках у резвушки!
Нет! Женщинам прочные нужны игрушки,
Железные нужны сердца!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Ночью

Дремлет лес как дитя. Под ольхой густолиственной
Мухомор нелюдимый, отшельник таинственный,
Мох раздвинул и долго без сна
Дышет воздухом, смотрит — луна
Осветила поляны пустынные,
И над озером светлым от тихих дубов,
Словно крылья слетевшихся снов,
Тени вдруг распростерлися длинные.
Все молчит… Только сыч закричал над дуплом,
Да завел соловей свою трель серебристую
И, смутясь, оборвал. И, шепча, как во сне,
Чутко слушает лес эту полночь лучистую.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Одиночество

Я ждал любви всю жизнь. Я звал: приди!
Так ночью ждет в пути бродяга темный
Живых огней селенья впереди,
Приюта ждет, усталый и бездомный.
Прошла вся жизнь. И вот она пришла
И на пути стоит миражем дальним.
Так осенью над кладбищем печальным
Зачем-то даль пустынная светла.
Ее приход встревожит Беды злые,
Что стерегут пути мои земные.
Их обманул я только тишиной,
А за порыв они накажут казнью!
Нет! от нее другой тропой с боязнью
Скользну во тьму, как горький вор ночной.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Осеннее

Прошел зеленый сон, — смеясь, прошла весна,
И в ласке солнечной, сверкнув, сгорело лето.
В кудрях берез давно желтеет седина,
И меньше грез в душе и в небе меньше света.
Да, осень, осень вновь!.. Подкралась тайно ты,
О, старости сестра, пора воспоминаний…
И смолкли шорохи лесных очарований
И умерли в саду озябшие цветы…
Уже сентябрь пришел!.. Вновь дни бегут за днями, —
Что день то пасмурней, угрюмей и мрачней,
И призраки тоски живут в тиши аллей
И бродят меж берез с вечерними тенями…
Мне плакать хочется, — взгляни, дитя, взгляни, —
Летят, летят, кружась, как бабочки, над нами
Вновь листья желтые. И шепчут все они
И падают, шепча, и шепот их прощальный
Звучит в вечерний час, как реквием печальный.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Песнь карбонаров

Помнишь: всю ночь барабаны
Глухо стучали вдали.
Кровью дышали туманы,
Слезы пьемонтской земли…
Помнишь, как, полон укора,
Месяц кровавый вставал,
Тихо на место позора
Колокол скорбный сзывал.
Площадь… Смятенье в народе…
Ропот… Был гневен народ…
Помни, товарищ: свободе
Строили там эшафот.
Вот топоры застучали —
Словно вонзались нам в грудь,
Факелы мрачно сверкали…
О, не забудь, не забудь!
Тихо… замолкли удары.
Голос раздался из тьмы:
‘Вот они, вот карбонары!’
Скрипнули двери тюрьмы.
Было их трое: мужчина,
Мальчик и старец седой.
Молча ждала гильотина,
Старец качал головой…
С ними капралы шагали,
Стали крутом в два ряда.
Помнишь, как цепи стонали?..
О, не забудь, никогда!..
Бледный священник с испугом
Имя шептал им Христа.
Кончил… Они друг за другом
Тихо взошли на места.
Лязгнула сталь гильотины,
Вздрогнув, толпа замерла…
Старца густые седины
Кровь, как ручьем, облила…
И, обратившись к народу,
Голову поднял палач:
‘Вот ваш борец за свободу!..’
Помнишь ты… плач?..
Был он тревожный и странный,
Плач без рыданий, без слов,
Там старики ветераны
Слезы роняли с усов,
Плакали женщины, дети…
Быстро работал топор…
Слезы жестокие эти
Мы не забудем с тех пор.
Встанут бойцы за отчизну,
Рабские цепи сорвут
И в беспощадную тризну
Австрию кровью зальют…
Вспомнят Пьемонта вершины,
Вспомнят верхи Апеннин,
Страшную ночь гильотины.
Встанут бойцы, как один.
Скажут: ‘Довольно, тираны
Слез вам несчастной земли!
Слышите: чу, барабаны
Грозно рокочут вдали’.
В бой, карбонары, без страха,
Хочет свободы народ —
Смело! Из вашего праха
Семя свободы взойдет!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Погасли свечи

То был ли сон, иль явь? Не вспомню точно.
Но было явно все. И смутно, — как во сне…
Быть одному с тоской моей полночной
И с бедной совестью, унылой и порочной
В ту ночь под Новый год так было скорбно мне…
Но быть с людьми — страшней! Да! В их кругу веселом
Так ясно помнятся сверкающие дни,
Так ярко помнятся алмазные огни
Далеких лет!.. Давно в пути тяжелом
Мятелью злобною погашены они.
Огни на елке в зелени узорной…
И ясный детский смех, — о, добрый смех, где ты?..
Как будто падают серебряные зерна
На колокол хрустальный!.. Как цветы
Глядят глаза… Вон — добрый карапуз,
Надвинув важно так на лоб смешной картуз
Из золотой рождественской хлопушки,
Бьет в барабан и грохотом игрушки
Так горд, безмерно горд!.. Совсем тамбурмажор,
Что пред полком своим шагает первый смело.
Весь мир зовет на бой ребенка взор!..
Иди, иди, малыш, — там ждет лихое дело!..
Ты удивлен, герой тамбурмажор,
Зачем большие все с такой тоской унылой,
С улыбкой грустною стоят пред елкой милой
И не шалят с тобою, мальчуган?!.
Дитя! У каждого был свой когда-то барабан
И каждый щеголял в веселом маскараде
В прелестном колпаке иль в клоунском наряде,
И было много так хлопушек золотых,
Любимых кукол милых, дорогих…
И каждый хохотал и прыгал и резвился…
Погасли свечи… Грустно дым струился,
Когда взглянул рассвет в печальное окно,
Угрюмый и мучительно недужный…
Заброшен барабан разбитый и ненужный,
Игрушки хитрые поломаны давно,
Обнажены у кукол скрытые пружины,
Сусальных звезд уж нет, блестевших так смешно…
И, видишь… лишь одни остались нам морщины!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Рыбак и рыбка

В морскую глубь седую
Закинул сеть рыбак
И рыбку золотую
Увидел в ней бедняк.
И сам, склонившись к морю,
Заплакал вдруг ручьем.
‘Скажи, старик, в чем горе?
И плачешь ты о чем?’
И молвил он, рыдая:
‘У нас сегодня в ночь
Беда стряслась большая —
Сбежала с милым дочь,
Ушла перед зарею…
Красавица была,
Все рыбкой золотою
Жена ее звала.
Не хочется в позоре
На белый свет глядеть…
Вот так и жизнь — как море
А в ней любовь, — как сеть!
Кто в эту сеть густую
Попал — уйти нет сил!’
И рыбку золотую
Он в море отпустил.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Синий голод

Хороши наши земли! Поля широки!
Полоса протянулась у самой реки,
Но когда благодатная жатва придет,
Не зерно, а проклятье семья соберет:
Хороши наши земли, поля широки,
А на них, вместо хлеба, — одни васильки,
Синий голод растет у реки!
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Смятение

Слушай: ты в темную ночь,
В час, когда мыши бессонные жить начинают,
В окнах погаснут огни, и греметь суета перестанет,
В злую осеннюю ночь,
В церкви на башню взойди.
Там, высоко над землею, где колокол небу внимает,
Стань и внемли и гляди:
Ночь эта черная повесть тревожную знает.
Кровли везде, без конца…
Кровли… Под кровлями люди… То бедные души,
Спящие души. Во имя Творца,
Их не буди ты и медным призывом их ночь не наруши.
Не прогоняй тишины!
Звезды на небе смежили бы в страхе зеницы,
Если б разверзлись и прочь отлетели, как крышка гробницы,
Кровли, сокрывшие сны,
Если б проснулись они,
Спящие души в тот час в наготе их убогой.
Пусть до утра будут мертвы — мир за день грешил слишком много!
Пусть будут мертвы они.
Видишь, — туманы встают…
Бродят по улицам вместе с блудницами, словно виденья,
Тонут в них зданья. Узнай: то греха испаренья,
То к небесам вопиют
Все совершенные за день людьми преступленья.
То не туманы, — то стон!
Кровь умерщвленных и слезы терпящих, и ложь победивших,
Части их душ, содроганья сердец согрешивших,
Знай, — то смятенье, то совесть встает над селеньями душ опочивших!
То не туманы, — то стон…
Видишь, — все выше… Ползут…
В кольца, как змеи, свиваясь, весь город сдавили тисками,
Вьются, кружатся повсюду и в окна скребутся когтями,
В домы, где прячется блуд,
В эти жилища, сокрывшие ложь за стенами.
Город задохся!.. Всю ночь
Над распростертым грехом торжествует бессонная совесть!..
Стань и внимай молчаливо: осенняя ночь
Знает тревожную повесть…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Снасти корабль, моряк суровый,
Искатель гордый новых стран, —
Я слышу веет ветер новый,
Седой подъемля океан.
Не плачь, покинув берег милый,
Не плачь, молясь родным богам,
Умчат шумящие ветрилы
Нас к новым, чистым берегам.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Солнце

Дай мне руку! Утро встретит
Нас с улыбкой золотой,
Пан веселый с гор ответит
На призыв весенний мой.
Он в пещеры от зарницы,
От грозы ушел вчера,
Что над буйною пшеницей
Разыгралась до утра.
Встали звери земляные,
Травяной смешной народ,
Встали мышки полевые,
И слепой угрюмый крот.
Лижут лапки, муслят морды,
Умываются в росе,
Водят усом очень гордо,
Сели завтракать в овсе.
Суслик вышел из берложки
И, присев на бугорок,
Подобрав забавно ножки,
Дал пронзительный свисток.
Воробьи промчались лихо,
Суетятся в коноплях,
Сонный еж пришел с ежихой
Посидеть на зеленях.
Рыльца солнцу подставляют
И колючками трясут,
Улыбаются, чихают
И из луж водичку пьют.
Слышат ежики: летучий
Журавлиный караван
В небе криком будит тучи:
‘Эвоэ, великий Пан!
Эй, зверье вы земляное,
Вы скажите, мелюзга,
Где здесь счастие земное, —
Стрекозиные луга?
Путь куда бы нам направить,
Где б разбить удобней стан,
Где б нам май веселый справить?
Эвоэ, великий Пан!’
Слышат речи еж с ежихой
И на царственный привет,
Посоветовавшись тихо,
Важно хрюкают в ответ.
Видят ежики — к осине
Уж прильнул, — и кожу снял!
И кричат, смеясь: разиня!
Шкурку, шкурку потерял!
Хорошо им, солнце греет —
Даже весело ноздрям,
Пан великий всех жалеет,
Кто ютится по полям.
Встали белочки лесные
И кричат, и ветки гнут,
И побеги молодые
С хрустом весело грызут.
В зеленях звенят овсянки,
В рвах кричат перепела,
В перелеске на полянке
Дятел стукнул у дупла.
Крякнут утки на болоте,
Лягвы стонут в осоке,
Старый дупель на фаготе
Тянет песенку. В реке
Красный карп взглянул с отвагой
И проснуться всем велел,
Ерш метнулся под корягой,
Щелкнул ртом и мошку сел.
Рой несется мух зеленых,
Будят желтых мотыльков
Пчел, козявок золоченых,
Серых сплетников-сверчков.
Здесь росинки — как алмазы,
Как сапфиры — васильки,
Как блестящие топазы
Темно-желтые жучки.
Свищут птицы, трубят мушки,
Бьет кузнечик-стрекотун,
И, привставши на горушке,
Суслик свищет, как колдун.
И хохочут, и лукавят,
Звонко чешут языки
И под солнцем Пана славят
Очень весело зверьки.
Пахнет мятой, медуницей,
Пахнет жизнью земляной!
А вверху, как тень кружится,
Чутко смотрит коршун злой.
В тучках тоньше перламутра
Вещей птицы страшен лёт…
Дай мне руку! Утро! Утро!
Пан великий всех зовет.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Спокойствие

День уходит… Под обрывом,
Долгим днем утомлена
Тростнику, ласкаясь, шепчет
Что-то сонная волна…
Над безбрежной степью всходит
Светоч вечера бесстрастный,
Всходит месяц желто-красный…
В ризе темной ангел сна
Над землей, незримый, бродит
И на мир усталый сходит,
С неба сходит тишина…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Старая церковь

Сумрак… Черные колонны…
Своды полны тишины…
Потемневший лик Мадонны
Скорбно смотрит со стены.
Веет все тоской гнетущей…
Мрамор пышных ступеней
Мох ковром покрыл цветущий,
Ключ пробился меж камней.
Мирт, бессмертник, мак веселый
Разрослися у окна.
Здесь прошли стопой тяжелой
По ступеням времена…
Здесь мозаика цветная
Повесть древнюю хранит.
Ветер, в куполе рыдая,
Сказку времени гудит.
Помнят мрачные колонны,
Помнит колокол-старик
Буйных римлян легионы,
Диких галлов бранный клик…
Что, щадя, хранило время
И не тронуло косой,
Человеческое племя
Жадной рушило рукой.
Лишь избегнул лик Пречистой
Разрушения волны,
И поныне взор лучистый
Смотрит грустно со стены…
Сумрак… Синий дым кадила…
В нишах тусклый блеск огней…
Miserere звук унылый…
Словно скорбных сонм теней,
Женщин ряд в одеждах скромных
Тихо плачут у колонн,
И в аркадах церкви темных
Слышен шепот, слышен стон.
Принесли Мадонне горе
И грехи, грехи свои
И в лучистом ищут взоре
Всепрощенья и любви.
И великой добротою
Лик Страдалицы горит,
И глядит на них Мадонна,
И прощает, и скорбит…
Скорбь людская, словно море, —
Жизни тонут, тают в ней,
Но людское тонет горе
В море божеских скорбей.
Жалкий нищий к ней с боязнью
Ропот горький приносил,
К ней спешил палач пред казнью,
Деспот гордый приходил.
Ей молился вождь пред битвой,
Страшный тать, служитель зла,
К ней с горячею молитвой
Дева грешная текла.
Шел купец к ней, раб лукавый,
И неверная жена,
Нес убийца грех кровавый, —
И прощала всех она…
И прощала всех Мадонна,
И глядела грустно вдаль.
И тонули в кротком взоре
Скорбь людская и печаль.
На ступенях, где когда-то
Посвящались короли,
Два смиренные аббата
Распростерлися в пыли.
В старых шляпах, в грубых рясках,
В круглых старческих очках,
С образками, в подпоясках,
В деревянных башмаках.
Тихо шамкают губами,
Бусы четок шевелят
И о камни дружно лбами
Пред Распятием стучат…
Двое нищих у порога
Просят жалобно народ,
Но никто во имя Бога
Ничего им не дает…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Странник

Дети и ласточки. И озеро тихое.
Наклонишься — видно до дна.
У озера поле с цветущей гречихою.
Пчелы гудят. Тишина.
Измучен миром я, тщетою вседневною.
Иду один я, ищу угла…
Кому повем я печаль душевную?
Где спрячу душу свою от зла?
Дети и ласточки. И озеро тихое.
Свет вечереющий и тишина.
Усну над озером. Мечтанье тихое
Пошли мне, Господи, на ложе сна.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Страх

Печальная свеча трепещет, догорает…
А ночь глядит в окно все пристальней, мрачней…
Рассвет далек еще!.. И молча умирает
Последний свет любви в душе моей.
И жизнь печальная трепещет, догорает…
Рассвет далек еще!.. Ночь — черный сон без грезы.
Мой дом молчит, он горький храм тоски.
Во тьме — предчувствия, во тьме встают угрозы.
Вот тихо скрипнул пол — там ветхих две доски…
Нет, совесть бродит там, то совести угрозы!
Вот мыши тихие скребутся у порога,
Прислушиваюсь к ним, как к злобной ворожбе.
Что с жизнью сделал ты?.. У вечного порога,
О, странник бедственный, помедли хоть немного!
И я молюсь, молюсь, — не веря сам себе!
В молитвах нищий я, — и слов таких не знаю!..
И утра жажду я и радостного дня
И Бога доброго зову, — не обретаю!
Рассвет далек еще, а я изнемогаю,
Христос, спаси меня!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Сумерки

Виолончель рыдал, как человек больной,
И этот стон печальный за стеной
Терзал меня до слез. А сумерки темнели,
И в их слезящейся, унылой полумгле
Деревья за окном шептались и скрипели
И словно плакали, скучая на земле.
Как странно жизнь спешит! Нужны года для мысли,
А уж темно вокруг. И маятник стучит:
Часы спешат сказать, что день еще прожит.
Да, день еще прошел, и крылья тьмы нависли…
Виолончель затих… Пред вечною Стеной
Так жизнь умрет, как день, как этот крик больной.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Так было тихо в лесу…

Так было тихо в лесу, лишь сказки
Цветы шептали… Нас солнце грело…
От солнца в небе темнели краски,
И страсть во взгляде твоем темнела…
И только сосны, шепча над нами,
Всю правду знали и нам кивали
С ворчливой лаской, скрипя ветвями,
И видно было — нас одобряли…
Нас ветви скрыли, как своды храма,
Нам птицы пели вокруг лениво,
А сверху ворон глядел ревниво
И злобно каркал: ‘Ах, дама, дама!’
Ах, ворон, ворон, не каркай злобно,
Здесь так привольно и так удобно,
И, право, в этом не видим срама,
Не видим оба: ни я, ни дама!
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Тихий час

Есть церковка в лесу. Покрыты мхом ступени.
В притворах и сенях разросся желтый дрок
На жертвенном столе, забившись в уголок,
Две тихие совы проводят день осенний.
Еще алтарь хранит напев былых молений,
Но тщетно ждет людей в лесу забытый Бог.
В час тихих сумерек я там брожу, смущенный,
И слышно мне тогда, как папортник растет,
Как поздняя пчела свершает тяжкий лет,
И тихо гложет корни заяц утаенный.
А сосны молятся и, влагой отягченный,
Лес, отходя ко сну, и шепчет и поет…
‘Чтец-декламатор’. Том 2. 1909 г.

Тоска

Уездный городок, печальный и безвестный,
Со старой церковью, с толпой лачужек тесной,
С шумливым кабаком на площади пустой,
С острогом каменным и серой каланчой…
Заладил мелкий дождь, унылый, беспросветный,
Он шел весь вечер, ночь, и целый день потом,
И я привык к нему, как к дреме незаметной,
Как к звону редкому, тоскливому постом…
Он небеса, луга, кусты, деревья, домы
С гнилыми крышами, копны гнилой соломы —
Все сеткой мокрою и скользкою покрыл…
Переставал на миг… И снова лил… все лил.
Переставал и лил… Перед моим окном
Знакомый вид лежал. Вороны над стогами…
Предместье жалкое… Напротив под дождем
Хмельные мужики менялись сапогами,
Присев на лавочке под грязным кабаком…
И жарко спорили, исследуя прореху.
Намокшие стрижи забилися под стреху
И не шевелятся… И всюду — грязь и грязь…
Проехал с сеном воз… другой… в грязи застряли,
И долго возчики в сермяжных зипунах
Усталых лошадей без устали хлестали
Под брюхо, по глазам… В тоскующих домах
Молчало все глухим молчанием могилы.
И все вокруг меня полно унынья было,
И мир, великий мир был так от нас далек!
Куда-то с требником прошел седой дьячок…
Вот почта наискось. Там сонно и угрюмо,
Больной телеграфист глядит весь день в окно
И думает… О чем?.. Он думает давно
Всю жизнь он думает, и пьянствует от думы…
В осенний вечер долгий к батюшке на вистик
Сойдемся вчетвером. Играем, водку пьем —
В ту водку попадья кладет для вкусу листик
Смородины лесной. Так длится день за днем…
И так я долго жил… И изнемог в тоске.
Я, рано утром, встав, на грустную дорогу
Глядел с отчаяньем и видел вдалеке,
Что будто едешь ты. И верил я. И Богу
Молился я. И ждал. И ждал тебя, все ждал…
Но ехали возы, исправник наезжал…
И не было тебя… Дорога предо мною
Лежала длинная тоскливой полосою,
Звала идти по ней… Куда?.. Куда идти?
Я одинок и слаб, мрачны мои пути.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Умру я, — далеко меня схорони,
В лесу, над рекой, над обрывом безмолвным,
Поближе к задумчивым соснам да волнам.
Не надо людей мне — враждебны они!..
В осеннее утро, тропинкой глухою,
В туманное утро приди ты ко мне,
Приди, одинокая, плачь надо мною,
Рыдай надо мной! И доверчиво мне
Рассказывай тайные, скорбные думы…
Там будет нас слышать лишь сумрак угрюмый
Да старые сосны в лесной глубине…
О, плачь, дорогая, рыдай над могилой!
Объятья раскроет мне Хаос унылый,
И ночь обоймет, но в грядущую тьму
Я образ твой нежный и голос твой милый,
Нетленно прекрасный и чутко печальный,
Как благовест дальний, как звон погребальный,
С собою возьму.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Bleu et blanc

Чуть качался челнок. Паруса трепетали…
Трепетал белый шелк на груди моей Доры…
Было утро так ясно. Чуть видные, горы
Дремали в задумчивой дали…
Было небо так сине, чарующе-сине,
С облаками в нем чайки играли, белея крылами,
И тонули в лазурной пучине…
Но синее небес было море под нами, —
В нем тонули, глядясь, небеса с облаками…
Но и неба и моря синей были синие очи,
Очи милой моей, и в глубоком их взоре,
Отразясь, утонули и небо и море,
И сердце мое потонуло в их взоре.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

La berceuse

День угас. И месяц встал печальный.
Над рекой — тумана покрывало.
И давно уж где-то в роще дальней
Бездомовница-кукушка куковала.
Пахнет сад черемухою нежной,
Жадно озимь пьет струи прохлады,
А вверху, в пустыне безмятежной
Ночь зажгла свои далекие лампады.
Спит село. Бьет в доску сторож чуткой,
А старушки детям шепчут сказки…
Спи, дитя. Закрой спокойно глазки.
Матерь Божия хранит тебя, малютка!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Napoletana

Праздник… Сумерки… Гондола…
Лунный блеск… Кружатся мошки…
Свет условленный в окошке…
Баркарола… Баркарола…
‘Кто здесь?’ — ‘Я здесь, я, saluto!’
‘Ах, мой милый форестьере!’
‘К вам, примерно, на минуту’
‘Bona sera, bona sera!..’
Встреча… Шепот… Смех… Объятья…
Много ласки, много вздора…
‘Надевайте же, синьора,
Ваше праздничное платье,
Выходите, — и avanti!
По пути здесь есть таверна,
Там бутылочку, примерно,
С вами выпьем кьянти, кьянти!’
Запах Портичи мудреный,
Запах жареных каштанов…
Мандолины… Миллионы
Тараканов, тараканов…
Нежный стан моей плутовки…
Легкий вздох… Движенье ножки…
Треск распущенной шнуровки,
Блошки, блошки, блошки, блошки…
Полог… Шепот… Смех… Объятья,
Ласки губ и ласки взора…
‘Ах, сомнете вы, синьора,
‘Ваше платье, ваше платье…’
‘Mia bell! Jo t’amo!’
‘Ах, синьор, боюсь щекотки!
Все узнают в околотке!
Сколько срама, сколько срама!..
Не могу я снесть удара,
Можно ль так бесцеремонно!
Ах, спаси меня, Мадонна,
И великий Сан-Дженнаро!..’
Поцелуи: uno, due…
Стон тоски в безмолвье ночи,
Счастьем дышащие очи…
‘Ах, мой милый, не могу я,
Не могу я… Вот напасть-то! —
Стал он холоден, как камень.
Где же страсть-то? Где же страсть-то?
Где же страсть-то, где же пламень?’
Io riposo… Безмятежно’
Нежно дышит грудь Алисы…
И в окошко веют нежно
Кипарисы, кипарисы…
Снова трепет. Поцелуи.
А с соседней кампаниллы
Вторит благовест унылый:
Аллилуйа, аллилуйа…
Утро… Солнце… Смех… Объятья…
Кос развившиеся прядки…
‘Ах, синьора, — ваше платье
Не в порядке, не в порядке’.
‘Милый мой, придешь, наверно?
На дороге у Распятья
Нынче в полночь, так примерно,
Буду ждать я, буду ждать я.
Буду ждать я до рассвета,
Вся дрожа от знойной муки,
Не могу я снесть разлуки,
Poveretta, poveretta!’
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Romana

Зажглись огни. Смеясь, проходят маски.
Веселый шум, веселая толпа.
‘Позвольте проводить!?’ — ‘Рассказывайте сказки!
Я молода, синьор, но не глупа…’
‘Глаза у вас… того… Глаза лихие’.
‘Да не про вас они! Ах, что за молодцы,
Солдатики прошли. А это кто такие?
Она суха, как жердь, а он — наоборот —
Румян и кругл, как спелый померанец,
К Костанца тоже ведь, пожалуй, их несет
Кривляться и скакать, отплясывая танец,
Покамест до поту обоих не проймет!
А это, в стороне, кто важно так идет?
В зубах — сигара, поступь офицера,
А! Illustrissimo signoro, bona sera,
Maestro милый мой!.. Вон бритые tedeschi,
Что в San-Kallisto ходят с фонарем,
Какие-то разглядывают фрески,
А вечером шатаются вдвоем…
Какой-то старичок подмигивает славно,
Неся вина объемистый графин…
Вон — на углу кривляется забавно
Пред Коломбиною влюбленный Арлекин.
Ах, поцелуй мне шлет красивый eccelenza
И отвернулся сам, — как будто неспроста!..
А завтра — пост… И шесть недель поста!
И исповедь потом и скучный фра Лоренцо.
Он скажет нам, что наша жизнь пуста,
Что пост — единственный есть кладезь благодати,
Он скажет нам, что мы с Марьеттой — тати,
Что царство Божие таким не суждено,
Кто служит, как и мы, забывши стыд давно,
Натурой для всего заезжему скульптору
И много разного, язвительного вздору,
Заставит каяться и плакать о грехах
И на коленях, с четками в руках,
Вздыхать и морщиться, нашептывая ‘Ave’.
Сегодня ж — нет! Святой отец не в праве
Нам запретить веселье в этот раз!
Мы с Пьетро встретимся сегодня у Колонны.
Там, по условию, разлукой истомленный,
Он будет ждать меня наверно через час.
Сегодня вволю с ним мы в клубе потанцуем
И славно покутим. Сегодня мы — живем!
По шумным улицам с ним об руку пройдем —
Украдкой подарит меня он поцелуем…
Святой отец однажды мне сказал,
Что грешен поцелуй, затем, что он скоромен,
Но скромен милый мой, и поцелуй так скромен…
И, наконец, сегодня карнавал!
В знакомом кабачке у дяди Томачелли, —
Ну, как не согрешить, когда грешит весь Рим —
Закончим вечер мы тарелкой vermicelli
И на десерт немножко согрешим…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Апрель

Давно ль горизонт был суров, и угрюм
Седою задернутый мглою,
А нынче весенний, торжественный шум
Гудит над веселой землею!
Вчера под моим одиноким окном
Уж ласточки стаей летали
И, теплым и светлым разнежены днем,
Так весело все щебетали.
На белых сиренях в просторах аллей
Развернуты липкие почки,
Два раза уж пел на заре соловей,
И белые брезжились ночки.
И я в эти дни так взволнован, так рад
И солнцу и травке зеленой
И в рощу спешу, тополей аромат
Я грудью вдохнуть обновленной.
О, радость весны, о, раздолье полей,
О, первой грозы грохотанье,
И ласточек щебет и с милой моей
Во мглистую полночь свиданья!..
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Беды

В этом мире, где случайный
Мы нашли себе приют,
Вместе с нами тихо, тайно
Беды злобные живут.
Их не видно. Но собака
Две-три ночи напролет
Воет горько среди мрака:
Беды ходят у ворот.
Горьки стоны сов угрюмых
В башнях брошенных церквей,
И рыдает кто-то в трюмах
Обреченных кораблей.
В темный час, полны тревоги,
Жмутся лошади к кустам:
То за вами на дороге
Беды ходят по пятам.
В каждом доме, где случайный
Вы нашли себе приют,
Вместе с вами, тихо, тайно
Беды злобные живут.
Их не видно. Словно мыши,
Беды прячутся в углах,
Но вся жизнь под этой крышей,
Все судьбы — у них в руках.
Их не видно. Им удобно,
И весь день, как тайный враг,
Беды пристально и злобно
Сторожат ваш каждый шаг.
Беды мудры: тот, кто болен,
Кто испуган, как овца,
Кто уныл и богомолен,
Пусть спокойно ждут конца, —
Их не тронут, горькой казнью
Беды мстят лишь тем из нас,
Кто доволен, кто боязнью
Не встречает каждый час.
Тот, кто счастлив, тот, кто молод,
Кто, смеясь, глядит вперед, —
Пусть боится: скрытый молот
Завтра счастье разобьет.
Счастье шумно, счастье пышно,
Счастье в праздничных венках,
Беды движутся неслышно, —
Ведьмы старые в туфлях.
Зимней ночью, словно в сказке,
В старом доме пир шумит,
Лица бодры, полны ласки,
Льется пенье, вальс звучит…
Мчатся пары в легком строе…
Но, считая ход минут,
В верхнем запертом покое
Беды прячутся и ждут.
Кончен праздник. Смолкло пенье.
Люди спят спокойным сном…
И скрипят с тоской ступени:
Беды сходят в старый дом.
Жуткой, тихой вереницей
Обойдут его кругом,
Зорко всматриваясь в лица
Всех, что спят спокойным сном,
Ряд морщин на них проводят.
А когда петух поет,
Их уж нет, они уходят.
Завтра — кто-нибудь умрет.
‘Чтец-декламатор’. Том 2. 1909 г.

В горах

Седой орел попал в неволю к людям,
Но от скупцов земных он к солнцу улетел.
Снегам вершин и скал могучим грудям
Понес тоску свою. Он быть один хотел
И рассекать молчанье бездн холодных.
И чуткий зрак в долины устремлять,
Ища добыч. Но трепет крыл свободных
Орел не мог свободно направлять.
Был слеп орел! И в высях благородных
Он умереть хотел в снегах вершин,
Он умереть хотел совсем один.
Но крошка ласточка, смешная дочь долин,
В расселину скалы от бури залетела,
К орлиным крыльям ластилась несмело,
Просила ласки, крова и тепла.
Он отогрел ее и сладко так заснула
Смешная ласточка. И злая ночь прошла.
Проснувшись, ласточка в долину упорхнула
И зерен несколько пшеничных принесла,
Чтоб накормить голодного орла.
‘Мы будем жить’ — орлу она шептала.
Но зерна оттолкнул орел и улетел, —
В снегах вершин своих он умереть хотел.
И долго ласточка печально щебетала…
С тех пор она себя непонятой считала.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

В деревню еду! Голос тайный
Меня настойчиво зовет,
Люблю, — в деревне гость случайный, —
Я сельской жизни мирный ход…
И пляску дев, и хоровод,
И душных трав благоуханье,
На сене отдых, треск сверчка,
И утром тонкий звук рожка,
И стад шумливое блеянье,
Обед на пчельнике лесном,
Цветенье лип, ночные грозы,
И очерк милый над прудом
Печальной, трепетной березы,
Мужицкий мир, мужицкий ум,
Детей крикливые ватаги,
Мужицких сходов буйный шум,
Смешные старосты бумаги…
Мне боль близка крестьянских дум…
Люблю учителя-соседа,
О земском горе с ним скорблю,
И лавки Клима-мироеда
Я иго черствое терплю.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Вечерний свет

Свет вечерний, печальный,
Тени синие, странные.
Тихо бреду я дорогой туманною.
Ты не жди, друг мой дальний.
В этот час суеверней
Я люблю одиночество,
Люди не знают, какие пророчества
Есть в природе вечерней.
Как глубокое озеро
В тихой стройности хвойной,
Мое сердце спокойно, спокойно.
И печально, как озеро.
Но печаль моя радостна, —
Тайны в сумраке реют,
Крылья мира в душе моей веют
И душа моя радостна.
Все мне близко, как в сказке.
Мир и я — в единении.
И самой смерти я слышу течение
И ей рад я, как ласке.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

* * *

Взгляни в окно, — какая ночь!
Акации цветут.
И волны, воды вешние
Без умолку поют.
Упали тени четкие
От лиственниц густых,
А сосны, словно призраки
В одеждах золотых!
Взгляни на небо звездное:
Мир чуден и велик,
И важной тайной связаны
Вся ночь и каждый миг.
Ты слышишь эти шорохи
Средь чуткой тишины, —
То бред земли рождающей,
Ночь спит и видит сны.
А мысль не спит печальная,
Тревожная, бредет
И счастье невозможное
Мучительно зовет…
Растает тень. И ночь уйдет,
И день придет за ней.
И ближе к смерти новый день,
И горе у дверей.
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.

Видения

Помнишь: смеркалось, и тени легли,
Заревом солнце пылало вдали,
Тучи плыли торопливо над нами, —
Вещие птицы с большими, седыми крылами…
Грудью касались земли…
Помнишь, был страшен их лет,
Тяжкий, зловещий, смятенный…
Гнал их не ветер осенний вперед, —
Ужас их гнал… И над целой вселенной,
Помнишь, царил этот ужас священный…
В трепете небо дрожало. Сверкая огнем,
Волны метались, деревья к земле нагибались,
Словно боялись, чтоб тучи крылом
Их не задели. И травы, поникнув, шептались.
Помнишь, вдали, за холмом,
Там где три мельницы, жутко насупясь, молчали,
Как три старухи согбенных, — мы путника там увидали.
Тихо он шел по дороге, хромая, и скрылся потом.
Чудилось нам что-то страшное в нем…
Путь его долог, мы знали, и полон печали…
Чудилось нам под нависшею мглой:
Это бредет кто-то проклятый Богом,
Призрак бездомный, навстречу спешащий тревогам,
Чья-то душа беспокойная ищет загробный покой,
Это был Грех, осужденный бродить по дорогам…
Путь его долог и страшен. Вдали, за холмом,
Там где дорога, где мельницы жутко молчали, —
Снова дороги, ведут они в новые страны печали.
И побредет он по ним и покоя ни ночью, ни днем
Не обретет он в проклятьи своем.
Грех осужден. И какой ни пойдет он дорогой,
Все приведут его в место пустое: среди темноты
Высятся там над землею кресты.
Тщетны исканья: дорог в мире много,
Но все дороги ведут на Голгофу…
Сборник стихотворений ‘Вечерний свет’, 1907 г.
Оригинал здесь.
Ардов Т.
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Молодость, Ходасевич Владислав Фелицианович, Год: 1908
  2. Стихотворения, Штейгер Анатолий Сергеевич, Год: 1934
  3. Избранные поэтические переводы, Антипов Константин Михайлович, Год: 1919
  4. Стихотворения, Аскоченский Виктор Ипатьевич, Год: 1869
  5. Стихотворения, Голодный Михаил Семенович, Год: 1948
  6. Стихотворения, Симонов Павел Евгеньевич, Год: 1906
  7. Стихотворения, Стопановский Михаил Михайлович, Год: 1867
  8. От пудры до грузовика, Агнивцев Николай Яковлевич, Год: 1932
Электронная библиотека