Статистическое обозрение Сибири М.Н.Баккаревича, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1810 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

Статистическое обозрение Сибири. Составленной на оснований сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников. Напечатано по высочайшему повелению, в С. Петербурге, в типографии Шнора, 1810 года.

Министерство внутренних дел {См. предуведомление.} при самом начале своего учреждения обращая внимание на предлежавшие ему предметы, помышляло между прочим о необходимости преобразовать управление Сибири и постановить оное на началах сколь можно сообразнейших как пространству и отдаленности сего края, так и свойству его обитателей. Чтобы с большею надежностью приступить к делу толь важному, признано было нужным собрать предварительно сведения, кои бы могли постановлены быть в основание оному, то есть сведения о положении и пространстве Сибири и о качестве ее климата и ее произведениях, о числе жителей ее населяющих, о нравах их, образе жизни, их промышленности, упражнениях и ремеслах, о том, как Сибирь покорена под власть России, какие происходили с нею впоследствии перемены, как она управлялась прежде и как управляется ныне, и проч. По сим-то сведениям, собранным из актов правительства и других достоверных источников, составлено объявляемое здесь Статистическое обозрение Сибири, удостоенное монаршего внимания и изданное в свет по высочайшему повелению.

Неизмеримая Сибирь, по удивительному разнообразию местных своих положений, по различию климатов, по великому богатству естественных произведений и по разнородности обитателей, несходных между собою происхождением и верою, обычаями, языком, одеждою, есть страна достойнейшая любопытства каждого мыслящего наблюдателя, все отношения сии предложены в наилучшем систематическом порядке, какого только желать можно для книги, служащей к распространению общеполезных познаний. В первой части описано естественное состояние Сибири: моря, горы, степи, озера, реки, и царства прозябаемых, животных и ископаемых, во втором содержится историческое начертание Сибири, исчислены обитающие в ней народы, и представлено теперешнее гражданское ее устройство.

Историческое начертание Сибири предложено весьма коротко, но ясно и удовлетворительно для такого читателя, который ищет главных и общих сведений, а не подробностей. ‘Страна (стр. 62) сия издревле обитаема была разноплеменным народами, кои, отделяясь великим горным хребтом от России, долгое время не имели с нею сношения, и первое о Сибири известие дошло к нам не прежде как по взятии и населении россиянами Пермской и Югорской земли. Пермяки, вогуличи и самоядь, продолжая и после покорения своего прежние промыслы и торг драгоценною мягкою рухлядью с обитателями северной части Сибири, возбудили в россиянах охоту узнать сию страну, и еще в XV веке, при державе великого князя Иоанна Васильевича I, предпринят был туда поход из Югорской земли. Сей поход в Степенных книгах описан весьма коротко, однако ясно сказано, что он был небезуспешен: многие города покорены, много людей взято в полон. Князья их на Москву приведены.

С кончиною великого князя Иоанна Васильевича кончились и новые сии приобретения. Война с Польшею, с крымскими и казанскими татарами, обратила внимание на другие предметы, и Сибирь, казалось, паки оставлена была в забвении. Но при державе царя Иоанна Васильевича Великого снова начали помышлять об ней. Славный тогдашнего времени богач, некто Аника Строганов, потомок одного татарского мурзы, владевший знатными поместьями по берегам рек Вычегды, Камы и Чусовой, основавший там соляные варницы и даже построивший укрепленные города, первый обратил виды правительства на сей, толико важный предмет. К Строганову приходили ежегодно какие-то неизвестные люди, отличные сколько видом, столько и одеждою, и всякий раз продавали ему драгоценную мягкую рухлядь и другие редкости. С сими неизвестными пришельцами начал Аника посылать наконец своих людей, которые пробрались до самой Оби, высмотрели тамошнюю землю, подружились со многими жителями, и на безделки выменивали у них множество прекрасных мехов и других драгоценностей. Строганов, усердствуя отечеству, отправился в столицу и донес царскому двору о своем открытии, коим не преминули воспользоваться, и как известно, еще в 1556 году сибирский хан Иедигер признавал себя данником нашим и платил нам подать: но преемник его, или лучше сказать, похититель его княжества, хан Кучум, коего имя столь известно в Сибирской истории, отложился от державы Российской и отрекся платить должную нам дань. Против него выслано было войско, но победа осталась на его стороне, и с тех пор царь Иоанн перестал помышлять о покорении земли сей, жил в мире и согласии с Кучумом и довольствовался единственно выгодами от торговли сибирской. Но тогда как державная рука его отложила меч, на поражение Сибири вознесенный, разбойник Ермак, избегая грозившей ему казни, пришел с дружиною своею в отдаленную сию страну, и она признала власть России.

Правление там, как и везде в Русском царстве, было прежде воеводское. Воеводы насылались в разные города Сибири из Москвы по царскому указу или грамоте. Первый послан был князь Семен Болховский, а товарищем его Иван Глухов. Воеводы вершили суд и расправу, распространяли покорение Сибири, строили города и собирали с новых подданных ясак или подать. Петр Великий начал первый посылать в Сибирь губернаторов, которые, имея пребывание свое в Тобольске, как в главном городе, управляли посредством воевод всем тамошним краем. Сие губернаторское и воеводское правление, пополненное и исправленное в 1763 году новыми штатами, продолжалось по самое открытие наместничеств. Город Иркутск со всею тамошнею областью сперва зависел от Тобольска, но в последствии времени учреждена из него особая губерния. Вообще Сибирь в разные времена разделяема была разным образом, на разные провинции и области. До настоящего устройства ее состояла она из двух губерний, Иркутской и Тобольской, но по великому пространству сей последней и происходившим от того неудобствам в управлении, а паче по части полицейской и судной, разделена оная на две части, из коих одна составила по прежнему губернию Тобольскую, а другая губернию Томскую, и таким образом вся Сибирь состоит ныне из трех губерний, из коих к Иркутской причисляются области Якутская и Камчатская, из полуострова сего имени составленная {К Сибирским губерниям причисляют некоторые и губернию Пермскую, так как большая часть ее лежит по ту сторону Урала. Мы держались сего же порядка.}. Сверх того обширнейшие уезды во всех Сибирских губерниях, для вящего исправления тех же неудобств в полицейском надзоре и в доставлении правосудия, разделены еще на части или комиссарства и в каждой таковой части поставлен особенный чиновник, под именем земского частного комиссара, коего обязанность состоит в том, чтобы, имея пребывание в одной из приписанных к части его волостей, сколь можно чаще каждую из них осматривать, представлять собою в делах маловажных, или времени нетерпящих, действие земского суда и вообще ответствовать за благосостояние подведомственных ему людей.

В прочем управление Сибирских губерний, кроме некоторых в оном перемен, при открытии Томской и при новом разделении Иркутской губерний введенных и ниже в своем месте означенных, во всех других отношениях поставлено на основании общих государственных узаконений, и все дела ведаются своим порядком в учрежденных присутственных местах’.

Длинная выписка сия нас не утомила, напротив того мы очень охотно помещаем здесь еще несколько страниц из Статистического обозрения Сибири, как из такой книги, которую читать нужно всякому любителю основательных познаний. Предложив краткое историческое начертание вообще о Сибири и представив картину гражданского ее устройства, сочинитель замечает, что само правительство существующий там ныне порядок вещей признало неудобным. ‘Опыт и наблюдения многих лет доказали, что отдаленность сего края и особенные местные его положения, толико несходные с положением других частей государства, требуют и особенного образа в управлении. Хотя участь всех постановлений такова, что они всегда более или менее причастные злоупотреблениям: но вместе неоспоримо и то, что доколе Сибирь не сделается отделенною, на других началах устроенною частью в общем государственном управлении, доколе прилагаемы будут к ней учреждения, для внутренних губерний изданные, кои, сколько в прочем они изящны, несовместны однако с положением страны сей: дотоле нельзя ожидать, чтобы благосостояние ее утвердилось на прочных и незыблемых основаниях. Сибирь, как по естественному своему состоянию, так и по образу жизни обитающих в ней различных народов, не может быть иначе управляема, как на основаниях сколь менее простейших и малосложных. Обряды и законы, нужные для народа образованного, художественного и торгового, могут быть во многих отношениях бесполезны и даже иногда вредны для народа, предназначенного единственно к состоянию земледельческому или пастушескому. Все сии уважения побуждают правительство обращать внимание на преобразование Сибири, но важность и обширность предмета, требующего великих и многотрудных изысканий, требует также и продолжительного времени’.

Непосредственно за сим следует описание народов, обитающих в Сибири. Сначала упомянуты русские, кои разделены здесь на разные классы, а именно: сибирские казаки, государственные крестьяне, ямщики, ссылочные, малолетки и поселенные солдаты, и наконец служащие чиновники, духовные, купцы и вообще все не принадлежащие к прежде наименованным пяти классам. Статья о ссылочных довольно любопытна. ‘Преступники (стр. 87), в наказание посылаемые в Сибирь, также составляют особый класс людей. Их можно разделить на две статьи: на простолюдинов, и на таких, кои либо из дворян, либо были в службе и имели чины. Первого рода ссылочные, смотря по мере их преступления, или отправляются на Нерчинские рудокопные заводы в работу, или полагаются в число крестьян, чиновные ж люди и дворяне, если они не тяжкие преступники, обыкновенно остаются на свободе, не несут никаких повинностей и достают себе пропитание своими трудами. Путешественники говорят, что вообще ссылочные в Сибири, и даже самые те, кои заточены туда в наказание за важные преступления, ведут себя там порядочно, и редко слышно о каких-либо от них шалостях. Многие из жителей имеют к ним доверенность, обходятся с ними ласково, держат их в своих домах и поручают им разные дела. Впрочем, нет сомнения, что между сими несчастными есть и добрые люди, кои может быть случаем, нуждою, дурным примером или странным сцеплением каких-нибудь обстоятельств вовлечены в преступление. Наконец есть может статься и такие преступники, коих ожесточение смягчилось в сем месте изгнания, и кои раскаянием загладили прежние свои вины. Числа ссылочных определить нельзя. Живут они рассеянно по разным городам, селениям и острогам’.

От господствующего народа, в известное время поселившегося в Сибири, сочинитель переходит к коренным жителям, то есть к тем, которых застали там пришельцы россияне. Здесь предлежит обширное поле рассуждениям любомудрого наблюдателя, здесь видит он сонмы младенчествующих народов, в различной степени общежительного устройства. Чукчи не имеют почти никакого управления, никаких распорядков. У самоедов нет даже изустных преданий, кроме песен и сказок, в коих сохраняют они память некоторых богатырей своих, прославившихся на зверином промысле, также семьянистых родоначальников и славных волшебников. Камчадалы, до покорения под российскую власть, жили в совершенной вольности, не имели над собою никаких начальников, не были подвержены никаким законам, и никому не платили дани, а только старые люди у них в каждом острожке или семейств имели небольшое преимущество, состоявшее в том единственно, что советы их другим предпочитались, в прочем было между ними совершенное равенство. Чтобы лучше дать понятие вообще о сих племенах разнородных, предлагаем целую статью, в которой описываются ясашные или коренные обитатели Сибири.

‘Под именем ясашных народов (стр. 90) разумеются те разнородные племена, кои населяли Сибирь издревле и вместе с покорением ее пришли в подданство России {Ясашными названы они от слова ясак, которое значит у них подать, платимая звериными мехами. Впрочем, некоторые, особливо живущие слободами, как то башкиры и татары, платят ясак свой и деньгами, или произведениями земли, или заменяют его, отправляя на линиях казачью службу. Прим. соч.}. Они все почти коснеют еще в невежестве и сохраняют всю грубость, но вместе и простоту первобытного состояния натуры. Весьма немногие только из них сделали некоторые, едва приметные шаги к нравственному и гражданскому образованию. Ясашные вообще, исключая разве малого их числа, ведут жизнь кочевую {Самые те из них, кои от кочевой жизни перешли к постоянной, собственно оседлыми назваться не могут: у них есть два рода жилищ, летние и зимние, в кои они попеременно переселяются в известное время года, и летом живут больше на открытом воздухе. Прим. соч.}: но их происхождение, вера, обычаи, язык и упражнения неодинаковы. Кроме народов, населяющих восточную часть Сибири, как то: камчадалов, юкагиров, коряков, чукчей, курильцев и проч., коих происхождение покрыто завесою неизвестности, в Сибири есть маньчжуры и тунгусы, есть финны, монголы и татары, которые разделяются еще на многие поколенные отрасли. Те из них, кои живут рыбным и звериным промыслом, могут почесться самыми грубыми дикарями. Не имея почти никакого пристанища, они скитаются по лесам, не зная никаких приятностей и выгодностей жизни, не зная почти ничего о праве собственности, они равнодушны к опасностям и к самому благополучию, плоды, коренья и сырое мясо суть единственная их пища, кожи диких зверей их одежда. Провождающие жизнь пастушескую, изображают нам картину несколько приятнейшую и обновляют в памяти нашей простоту патриархальных времен. Стада суть единственное их богатство, от них получают они пищу и одежду, с ними переходят с места на место и живут или в кибитках, или в подвижных палатках, или в юртах {Юрта слово татарское: значит вообще жилье.}. Некоторые из ясашных упражняются и в землепашестве, но число их невелико. Впрочем, почти все они, особливо пастыри и ловчие сибирские народы, ограничены будучи в своих нуждах, не зная утончений роскоши, производят торг между собою меновой, и храня бытие предков своих в изустных преданиях, не имеют ни денег, ни письмен, ни искусств {Не имеют конечно денег каких-либо особенных, но деньги, в общем государственном употреблении обращающиеся, многим из них довольно известны: они и сами принимают их и другим ими платят. Письмена и некоторого рода искусства также некоторым из них не безызвестны. Сказанное же выше в общем об них начертании должно разуметь в большей их части. Прим. соч.}. Вероисповедания их различны, главнейшие же три у них секты: магометанская, шаманская и великого ламы. Есть между ними и христиане, но их немного, да и те несут одно только имя христиан, в основании же совершенно преданы заблуждениям своих предков, не понимая вовсе учения православной веры. Частное гражданское их устройство и образ внутреннего их правления неодинаков {Многими привилегиями и указами предоставлено ясашным право иметь частное свое, или так сказать домашнее правление, и разбираться собственным судом в делах неуголовных, в уголовных же должны они судимы быть в установленных присутственных местах по общим государственным узаконениям. Прим. соч.}. Есть между ними такие, кои почти не имеют понятия о союзе общественном, у других старейшины и родоначальники ведают суд и расправу, у иных есть тойоны или князьки, обществом избираемые. Знаки отличия и преимуществ мало у них известны, и благородство инде уважается наследственное, а в другом месте личное, основанное на почтении к летам, к заслугам или к богатству. Все почти у сих, так сказать, еще младенчествующих народов сохраняет на себе печать древней простоты: их обряды, увеселения, празднества, домашняя их утварь, орудия и промыслы. Наружный их вид и сложение тела, нравственные и физические их способности, степени их понятия и образ мыслей, их добродетели и пороки {Главнейший порок их есть пристрастие к пьянству, а из болезней оспа и венерическая самые пагубнейшие.} столько же многоразличны, сколько многоразлично их происхождение, сколько разнообразен климат, где они родятся и живут, предметы, кои их окружают, снеди, которые употребляются ими в пищу. Числа их с точностью определить нельзя, но вообще можно полагать его до 300,000. В заключение присовокупим, что сии грубые, непросвещенные, но большею частью простодушные люди, безмолвно повинуются постановленной над ними власти, чувствуют благотворное действие промышляющего о судьбе их правительства, и охотно платят следующий с них ясак, или исправляют повинности, начальством на них возлагаемые’.

Сии ясашные народы для порядка разделены на пять классов, смотря по родовой или поколенной между ними связи, примечаемой в сходстве их обычаев, языка и образа жизни. К первому классу принадлежат народы финского происхождения, ко второму татарского, к третьему монгольского, маньчжуры и тунгусы, как особое колено, составляют четвертый класс, в пятом помещены народы, коих язык и происхождение неизвестны. По сему разделению легко можно отыскивать и назначать места пребывания некоторых народов, оставивших по себе память в истории Европы, и ныне известных под разными наименованиями.

При книге приложены подробные ведомости о числе жителей в Сибирских губерниях по последней ревизии. Русских и иноверцев показано в ней всего 1,048,038 человек. Т.

——

[Каченовский М.Т.] Статистическое обозрение Сибири [М.Н.Баккаревича] / Т. // Вестн. Европы. — 1810. — Ч.51, N 10. — С.134-149.

Читайте также: