СТАРЫЕ УСАДЬБЫ
Очерки русскаго искусства и быта
1910
ПОМЩИЧЬЯ РОССІЯ
ПОМЩИЧЬЯ РОССІЯ
(Baron N. Wrangell: La vie des chteaux russes).
——
УСАДЬБЫ И ИХЪ ОБИТАТЕЛИ.
УСАДЬБЫ И ИХЪ ОБИТАТЕЛИ.
Старые усадьбы, Врангель Николай Николаевич, Год: 1910
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Блые дома съ колоннами въ тнистой чащ деревьевъ, сонные, пахнущіе тиной пруды съ блыми силуэтами лебедей, бороздящихъ лтнюю воду, старыя нянюшки, снимающія пнки съ варенья, жирныя, обжорливыя моськи, ворчащія отъ сахара и злости, двки-арапки, отгоняющія мухъ отъ спящей барыни, Митька-казачекъ, таскающій длинные чубуки для раскуриванья гостямъ, мухи, летающія, жужжащія, назойливыя, кусающіяся, скучныя, противныя мухи, мухи, засиживающія окна и стны, и книги, и все, птухи, кричащіе на задворкахъ, мычащія коровы, блеющія овцы, бранящіеся хозяева-помщики, бабушки въ чепцахъ, никому ненужные, штопающіе чулки, старые лакеи, босоногія двки, снныя двушки, крпостныя актрисы, живописцы, форейторы, музыканты, борзые псы, художники, карлики, крпостные астрономы. Внутри, въ комнатахъ — чинные комфортабельные стулья и кресла, привтливые круглые столы, развалистые безконечные диваны, хрипящіе часы съ ржавымъ басистымъ боемъ, и люстры, и подсвчники, и сонетки, и ширмы, и экраны, и трубки, трубки до безконечности. И опять мухи: сонныя, злыя, назойливыя, липнущія, кусающія и засиживающія все. Вотъ она — крпостная Россія прошлаго, отъ которой остались только мухи и домашняя скотинка, старыя нянюшки, хозяйская воркотня и быль и небылица о крпостной жизни, о роскоши, о красот быта, о чудачеств ддушекъ и бабушекъ. Вотъ крпостная Россія обжорства и лни, добродушнаго послобденнаго мечтанія, чесанія пятокъ на ночь и игры на гитар при лун. Вотъ страна ‘Евгенія Онгина’, потомъ ‘Мертвыхъ Душъ’, потомъ ‘Дтства и Отрочества’, потомъ ‘Оскуднія’ Сергя Атавы. Вотъ ‘Помщичья Россія’ отъ Петра Великаго и до Царя Освободителя, полтора вка особой жизни, культуры, занесенной изъ чуждой страны, сдлавшейся родной и опять чуждой. Старая повсть о самодурахъ-помщикахъ, заскающихъ крестьянъ, о тхъ же помщикахъ въ часы досуга, занимающихся меценатствомъ также охотно, какъ ловлей зайцевъ и лисицъ, какъ заказомъ вкуснаго обда или поркой провинившихся двокъ. Странное дло, но въ этой повсти о прошломъ какая то особенная, можетъ быть только намъ однимъ русскимъ понятная своеобразная прелесть, прелесть грубаго лубка, чудо простонародной русской рчи, сказка нсепъ, проптыхъ въ сел, ухарство русской пляски. Все на фон античныхъ храмовъ съ колоннами, увнчанными капителями іоническаго, дорическаго или коринскаго орденовъ. Пляска русскихъ босоногихъ Малашекъ и Дунекъ въ ‘храм любви’, маскарадъ деревенскихъ парней въ костюмахъ боговъ и богинь древности. Или гд нибудь въ Саратовской или Симбирской губерніи — двки-арапки съ восточными опахалами на фон снжныхъ сугробовъ. Что можетъ быть нелпе и забавне, печальне и умне?
Русское самодурство, главный двигатель нашей культуры и главный тормазъ ея, выразилось какъ нельзя ярче въ быт помщичьей Россіи. Безудержная фантазія доморощенныхъ меценатовъ создала часто смшныя, чудаческія зати, часто курьезныя пародіи, но иногда и очаровательныя, самобытныя и тмъ боле неожиданныя волшебства.
Вся эта культура, весь этотъ бытъ, все это прошлое, столь близкое по времени, теперь, съ каждымъ годомъ кажется будто удаляется на нсколько столтій. И какъ чужда, непонятна, и далека казалась людямъ Екатерининскаго вка быль икъ праддовъ временъ Алекся Михаиловича, такъ навсегда безвозвратно ушелъ бытъ крпостной Россіи, жившій полтора столтія. И потому, быть можетъ, нжно ласкаетъ и манитъ насъ старая повсть о ддушкахъ и бабушкахъ, объ арапахъ и крпостныхъ, о мебели краснаго дерева и о домахъ съ колоннами на берегу сонныхъ прудовъ?
Въ Россіи никогда не было своей послдовательной, наслдственной культуры. Все созданное варягами, пришедшими княжить въ Россію было уничтожено татарскимъ игомъ. Потомъ опять новая смшанная культура Востока и Запада, пышно расцвтшая въ царствованіе первыхъ Романовыхъ, была вырвана съ корнемъ тмъ, кого потомство окрестило именемъ Великаго Преобразователя Россіи. И черезъ полтора столтія помщичья крпостная культура, давшая столько нжныхъ и красивыхъ цвтковъ искусства, смнилась опять новой, совсмъ другой жизнью, которая до сихъ поръ еще не улеглась въ опредленное русло. Естественно, что и искусство, ‘не имвшее предковъ’, развивалось въ Россіи также случайно, неожиданно и капризно. Но ‘крпостной періодъ’ въ исторіи нашей живописи и, главнымъ образомъ, архитектуры и прикладного искусства далъ много весьма занимательнаго, характернаго, а иногда даже и подлинно-красиваго. Конечно не въ смысл grand art, но все же интимнаго, такъ ярко рисующаго духъ и вкусы своего времени. А эта картина быта уже свидтельствуетъ о томъ какъ живо и жизненно запечатлвали художники въ своихъ созданіяхъ свои робкія мечты.
Въ этой масс ‘средняго уровня’, въ безконечномъ количеств любопытныхъ и дорогихъ намъ, но все же заурядныхъ въ смысл художественномъ помщичьихъ усадьбахъ, встрчаются иногда и созданія высокаго мастерства. Понятно, это рдкость. Только крупные помщики времени Екатерины, а главнымъ образомъ ея фавориты могли создать волшебныя сказки изъ своихъ имній, не только не уступающихъ, но даже превосходящихъ грандіозными затями то, что было сдлано въ эту же эпоху на Запад. Русскіе люди всегда были самодурами, а въ искусств самодурство не разъ помогало имъ. Но по странной насмшк судьбы созданное столь быстро, распалось еще быстре.
Фантастическіе дворцы Потемкина, имнія князя Зубова, дворецъ Занадовскаго, подмосковное Ноево Дмитріева-Мамонова, дворцы Елисаветинскихъ любимцевъ Разумовскихъ — все погибло.
Раззорены и обвтшали торжественные дома съ античными портиками, рухнули храмы въ садахъ, а сами ‘Вишневые сады’ повырублены. Сожжены, сгнили, разбиты, растерзаны, раскрадены и распроданы безчисленныя богатства фаворитовъ русскихъ Императрицъ: картины и бронза, мебель и фарфоръ, и тысячи другихъ великолпій. По странной игр судьбы любимцы Государынь не оставили мужского потомства, дошедшаго до насъ. Вспомните Шувалова, Румянцева, Разумовскихъ, Потемкина, Зорича, князя Зубова, Александра Ланского, Мамонова, Заводовскаго. А для нихъ строили дворцы Ринальди и де ла Моттъ, Менеласъ и Кваренги, имъ дарились лучшіе портреты Государынь, присылались лучшіе художники и служили сотни тысячъ крпостныхъ. Даже въ фаворитизм у насъ не сохранилось традицій.
Но не одна судьба зло подшучивала надъ Россіей. Русскіе люди длали все возможное, чтобы исковеркать, уничтожить и затереть слды старой культуры. Съ преступной небрежностью, съ нарочитой лнью и съ усерднымъ вандализмомъ нсколько поколній свело на нтъ все, что создали ихъ прадды.
Вдь культурнымъ было русское дворянство отъ Екатерины Великой и до освобожденія крестьянъ, берегло и любило красоту жизни. А потомки надругались надъ тмъ немногимъ, о чемъ могли бы говорить съ гордостью и, Богъ всть, придетъ ли день, когда снова объ Этомъ вспомнятъ?
Всюду въ Россіи, въ южныхъ губерніяхъ, на свер и въ центр можно наблюдать тотъ же развалъ стараго, развалъ не только денежный, но развалъ культурный, невниманіе и нелюбовь къ тому, что должно украшать жизнь. Тогда какъ въ Европ изъ рода въ родъ много столтій переходятъ и хранятся имнія и сокровища предковъ, въ Россіи наперечетъ нсколько помстій, находящихся двсти лтъ въ одной семь. И нтъ ни одного примра дошедшей до насъ цликомъ сохранившейся помщичьей усадьбы XVIII вка. Только въ Покровскомъ княгини Шаховской-Глбовой-Стршневой часть дворца еще до-реформенной Руси. Даже отъ Петра, отъ Анны Іоанновны, даже отъ Елисаветы дошли до насъ жалкіе остатки, нтъ имнія, цликомъ сохранившагося съ тхъ временъ.
Отъ Екатерины лучшее также погибло и только эпоха Александра I еще ярко и жизненно глядитъ изъ усадебъ дворянскихъ гнздъ. По и тутъ Грузино Аракчеева, полу-развалившееся, обкраденное, запущенное, съ призракомъ убитой Настасьи и образомъ ‘обезьяны въ мундир’, заскающей крестьянъ…
Такъ, быть можетъ, ничего и не осталось отъ волшебныхъ чудачествъ крпостной Россіи, быть можетъ, не стоитъ и говорить о томъ, что у насъ есть?
Нтъ, еще стоитъ. Еще можно спасти дорогіе остатки старины, сохранить и уберечь отъ окончательной гибели красивыя воспоминанія, плеснющія въ грязныхъ деревняхъ, въ провинціальной глуши отдаленныхъ губерній. Еще стоитъ подумать прежде чмъ рушить дома, прежде чмъ продавать скупщикамъ картины и предметы убранства. Въ Россіи еще есть старое искусство, пока цлы Дубровицы, Кузьминки, Архангельское, Останкино, Кусково, Петровское, Марьино, Ольгово, Блая Колпь, Быково, Покровское-Стршнево, Полотняный Заводъ, Очкино, Диканька, Суханово, Андреевское, Воронцовка, Ивановское, Братцево, Никольское-Гагарино и Никольское-Урюпино, Большія Вяземы, Дугино, Яготинъ, Каченовка, Корсунь, Гомель, Отрада, Блая Церковь…
При слов ‘усадьба’ намъ обыкновенно рисуется блоколонный домъ екатерининскаго или александровскаго времени, тнистый садъ, ‘храмы любви’ и ‘дружбы’, мебель корельской березы или краснаго дерева. Благодаря тому, что все, сохранившееся до насъ, рдко насчитываетъ боле 100—150 лтъ, такое представленіе объ русской усадьб совершенно понятно. Но вдь и до Екатерины и даже въ до-реформенной Руси была помщичья жизнь, были деревенскіе дома, обитаемыя князьями и боярами.
На основаніи отрывочныхъ свдній писцовыхъ книгъ и любопытныхъ описаній зазжихъ иностранцевъ, можно въ общихъ чертахъ нарисовать себ типъ средняго помщика и дворянской усадьбы въ XVI и XVII столтіяхъ. Т представленія о пышности и роскоши ‘боярской жизни’, которыя держатся у большинства, ршительно ни на чемъ не основаны.
Земельная Россія въ до-реформенное время была по отношенію къ Западной Европ врод того, что теперь Полинезія для Россіи. И вс путешественники, прізжавшіе въ Московію, описываютъ ее именно какъ диковинную варварскую страну. ‘Когда наблюдаешь русскихъ въ отношеніи ихъ душевныхъ качествъ, нравовъ и образа жизни’, пишетъ Олеарій: ‘то ихъ, безъ сомннія, не можешь не причислить къ варварамъ’.1
Естественно, какъ и у всхъ варваровъ, русскій бытъ длился на дв части: роскошную и прихотливую пышность наиболе знатныхъ вельможъ-горожанъ и грязную и почти убогую, скудную жизнь средняго дворянина.
Въ подмосковныхъ дворцахъ Романовыхъ царило великолпіе. Въ Измайлов былъ чудесный дворецъ, ‘регулярный садъ’ съ разными Затями, еще прихотливе былъ
Россійскій Вилеемъ,
Коломенско село,
Которое на свтъ Петра произвело.
Не даромъ Симеонъ Полоцкій называлъ эти имнія царей Московскихъ ‘восьмымъ чюдомъ свта, Соломоновою прекрасною палатою’. Но безконечно далеки отъ такой роскоши были дворянскія усадьбы.
‘Помщики XVI вка, временъ Грознаго, жили бдно и неприхотливо. Богатйшія дти боярскія выслуживались до придворныхъ чиновъ, попадали въ списки московскихъ дворянъ, жильцовъ и т. д. Мене счастливые, все бдня, опускались до владнія 20—10 десятинами, скоро исчезли въ толп вольныхъ людей, казаковъ и однодворцевъ’.2
Если богатому землевладльцу и удавалось выстроить боле роскошныя палаты, то почти всегда черезъ нсколько лтъ он погибали отъ огня. Страшные пожары уничтожали до тла деревянныя постройки, а въ старину дома, даже у очень богатыхъ людей, строились изъ дерева. Флетчеръ, постившій Россію въ 1588 г., ужасается опустошеніямъ, которыя огонь каждый годъ производитъ въ Россіи. ‘Пожары тамъ случаются очень часто’, пишетъ онъ:3 ‘и бываютъ очень страшны по причин сухости и смолы, заключающейся въ дерев, которое, разъ загорвшись, пылаетъ подобно факелу, такъ что трудно бываетъ потушить огонь, пока все не сгоритъ’.
Вслдствіе этихъ причинъ, а главнымъ образомъ отсутствія потребностей къ роскоши и удобствамъ русскіе люди въ XVI и XVII в. Жили очень просто и даже грязно. Объ убранств домовъ Олеарій говоритъ: 4 ‘Мало видать оловянной и еще меньше серебряной посуды — разв чарки для водки и меду. Не привыкли они также прилагать много труда къ чистк и полировк посуды. Даже великокняжескіе серебряные и оловянные сосуды, изъ которыхъ угощали пословъ, были черные и противные на видъ, точно кружки у нкоторыхъ лнивыхъ хозяекъ, немытыя въ годъ или боле того’.
Болотовъ въ своихъ любопытныхъ ‘Запискахъ’ разсказываетъ жизнь, своихъ предковъ въ царствованіе Михаила Федоровича. 5 На одномъ помщичьемъ двор, въ клтяхъ и избахъ, жили семьи двухъ женатыхъ братьевъ. На деревн у нихъ было всего на всего два крестьянскихъ двора — одинъ пустой, а въ другомъ крестьянинъ съ двумя племянниками, — да въ двухъ меньшихъ дворахъ сидло по одному бобылю. На всю помщичью семью приходилось пять взрослыхъ работниковъ и вполн естественно, что помщики жили чуть ли не впроголодь, работали въ пол, наравн со своими крестьянами.
Такъ было въ варварской Россіи XVII вка, посл эпохи Возрожденія въ Италіи и наканун фееричнаго расцвта французскаго величія временъ Короля-Солнца!
Поразительная неурядица и отсутствіе порядка были всегда характерны для русской жизни. Въ XVII вк, крестьяне, зачастую покидали помщиковъ, оставляя на произволъ судьбы все имніе и хозяйство. Даже богатыя родовитыя семьи разорялись благодаря этому и не могли совладать съ крестьянами. В. Б. Шереметевъ жаловался царю Алексю Михаиловичу:6 ‘Нкто недругъ мой внесъ въ люди на Москв, что будто я, холопъ твой, въ непріятельскихъ нечестивыхъ рукахъ въ Крым умеръ. И слыша то, холопы мои учинились непослушны сынишку моему въ домишку его объявилось отъ холопей воровство великое… И въ деревнишкахъ хлбъ мой они покрали и мужиченковъ разогнали, а иныхъ мужиченковъ моихъ роздали и распродали. Изъ Нижегородскихъ моихъ деревнишекъ человкъ мой, Войка Корсаковъ многихъ мужиченковъ роздалъ дтямъ боярскимъ безъ записки и безъ очныхъ ставокъ, для своей корысти поймалъ у нихъ многія деньги. И на остальныхъ мужиченковъ человкъ мой, Войка, правилъ деньги, рублевъ по сороку и по пятидесяти, невдомо по какимъ варварскимъ записямъ. Человкъ же мой Мишка Збоевъ… воровалъ наругался надъ крестьянами, впрягалъ въ сохи и на нихъ пахалъ, и отъ сохъ крестьяне помирали. И такова поруганья надъ крестьяны и въ нечестивой сторон бусурманскаго закону и злова народу не бываетъ’… Такъ жаловался Шереметевъ, одинъ изъ именитйшихъ помщиковъ! Что же тогда происходило у среднихъ и мелкихъ землевладльцевъ? Они были всецло во власти грубой и безудержной толпы своихъ же рабовъ, которые, собираясь шайками, грабили помщиковъ.
‘Въ август мсяц, когда убираютъ сно, изъ за этихъ рабовъ крайне опасны дороги по сю сторону Москвы миль на 20, — разсказываетъ Адамъ Олеарій въ 1636 г.,7 — здсь у бояръ имются ихъ снокосы и они сюда высылаютъ эту свою дворню для работы. Въ этомъ мст имется гора, откуда они могутъ издали видть путешественниковъ, тутъ многіе ими были ограблены и даже убиты и зарыты въ песокъ. Хотя и приносились жалобы на этихъ людей, но господа ихъ, едва доставляющіе имъ, чмъ покрыть тло, смотрли на эти дла сквозь пальцы’.
Понятно, что пожары и разбои уничтожали помщичья дома: усадьбы сгорали черезъ каждые два три года, и гибла та незатйливая обстановка, которая составляла убранство сельскихъ домовъ. О вншнемъ вид этихъ усадебъ мы можемъ судить по рисунку временъ Алекся Михайловича, находящемся въ извстномъ альбом барона Мейерберга 1661 — 62 годовъ. Деревянный домъ съ покатыми крышами и узенькими окошками окруженъ простымъ деревяннымъ заборомъ. Во 2-ой этажъ ведетъ деревянная лсенка. Это средній типъ ‘hoaren Hoff’,8 зарисованный зазжимъ иностранцемъ.
О внутреннемъ устройств дворянской усадьбы въ послдніе годы XVИ вка и объ ихъ быт также встрчаются свднія въ запискахъ иноземцевъ. Въ интереснйшемъ ‘Дневник путешествія въ Московію’ Іоганна Корба находятся нкоторыя краткія указанія о помщичьихъ домахъ и жизни ихъ обитателей.
Недалеко отъ Можайска находилась въ 1698 г. усадьба. ‘Бояринъ Ивановъ, — пишетъ Корбъ, — владетъ хорошо устроеннымъ помстьемъ, есть тамъ огородъ со многими грядами, насаженная роща съ тамъ и сямъ искусственъ насыпанными горками. Довольно уютныя комнаты соблазнили насъ здсь пообдать’.9
Въ дневникъ того же I. Корба отъ 28-го іюля 1698 года записано: ‘Два дня тому назадъ Князь Голицынъ просилъ Господина Посла, чтобы тотъ не поставилъ себ въ трудъ постить его помстье. По этой причин и желая показать, что онъ высоко цнитъ расположеніе этого Князя, Господинъ Посолъ выхалъ туда на разсвт. Помстье называется ‘Дубровицы’ (Dobroviza). Оно отстоитъ отъ столицы на 30 верстъ или шесть нмецкихъ миль. Мы добрались до мста ко времени обда. Самъ Князь, ожидая съ Господиномъ Архіепископомъ нашего прізда, осматривалъ вс окрестности съ колокольни церкви, роскошно выстроенной на княжескій счетъ. Церковь иметъ видъ короны и украшена снаружи многими каменными изваяньями, какія выдлываютъ италіанскіе художники. По окончаніи обда, приготовленнаго съ большою роскошью, мы предались пріятнымъ разговорамъ въ восхитительной бесдк, выстроенной въ прелестнйшемъ саду. Бесда затянулась до вечера, когда вниманіе гостей привлекъ къ себ приготовленный намъ тамъ усердіемъ слугъ ужинъ’.
Это было уже при Петр Великомъ, когда многіе бояре начали усваивать обычаи и вкусы культурныхъ европейцевъ. Но все же и теперь, и еще долгіе годы, захолустная помщичья Россія жила по старымъ обычаямъ и въ обстановк своихъ ддовъ. Можно смло сказать, что до царствованія Анны Іоанновны, т. е. до средины XVIII вка, русская глухая провинція и деревня почти не измнились съ конца XVII столтія, и сельскій бытъ средняго помщика былъ такимъ же, какъ въ до реформенной Руси.
По запискамъ Тимоея Болотова можно нарисовать себ въ общихъ чертахъ обстановку домовъ у помщиковъ средняго достатка. ‘Усадьба широко раскидывалась по обимъ сторонамъ деревенскаго прозда, по одну сторону барскій дворъ, по другую овины, скирдникъ, конопляникъ и пруды. Домъ стоялъ среди двора и отдлялъ чистую переднюю половину отъ задняго двора. Одноэтажный, безъ фундамента, онъ вмщалъ очень мало жилыхъ комнатъ, огромныя, но старинному, сни и кладовыя занимали большую часть его. Переднія и заднія сни отдляли три жилыхъ покоя отъ двухъ холодныхъ кладовыхъ, изъ переднихъ дверь вела въ переднюю же комнату, залъ, самая большая изъ всхъ, эта комната была холодная, безъ топки, и въ мей никогда не жили, ея тесовые стны и потолокъ почернли и закоптились отъ времени, что при маленькихъ окошечкахъ придавало комнат мрачный видъ, вдоль темныхъ стнъ, по старинному, тянулись узкія деревянныя лавки, а у передняго угла стоялъ длинный стычной столъ, покрытый ковромъ’. ‘Вторая угольная комната была главнымъ, почти единственнымъ жильемъ хозяевъ, въ ней было больше оконъ и свту, а огромная печь изъ разноцвтныхъ кафлей давала много тепла. Здсь опять сіяло много образовъ, древній кіотъ съ мощами и неугасимой лампадой занималъ передній уголъ. Нсколько стульевъ и почернвшій комодъ одни напоминали Европу. Здсь же стояла и кровать’. ‘Третья меньшая комната имла много назначеній, она сообщалась съ задними снями, и служила одновременно двичьей, лакейской и дтской’. Вотъ и все. А если такъ жили зажиточные помщики, то что же длалось у боле мелкихъ?— Ихъ жизнь и обстановка были, вроятно, бдне и неуютне теперешняго жилья богатаго крестьянина.’ Впрочемъ, бывали и исключенія, нкоторые помщики жили боле богато и даже украшали предметами роскоши свое жилье.
Въ одномъ дл Калужскаго губернскаго архива12 сохранилось любопытное описаніе разгрома разбойниками имнія помщика Домогацкаго. Изъ этого дла видно, каковъ былъ обиходъ зажиточнаго дворянина и какъ много вещей погибло въ Россіи, благодаря погромамъ и грабежамъ.
Въ списк вещей, награбленныхъ разбойниками у Домогацкаго, упоминаются: кружка серебряная, 12 серебряныхъ стакановъ обыкновеннаго размра, 3 стакана серебряныхъ съ крышками, 3 серебряныхъ солонки, 24 серебряныхъ чаши для вина, 5 золотыхъ перстней съ алмазами и яхонтами, серебряная вызолоченая чарка, 6 золотыхъ колецъ, золотыя запонки, четверо серегъ золотыхъ съ алмазами, трое серегъ золотыхъ съ яхонтами, черепаховая съ серебромъ табакерка, 8 нитокъ крупнаго жемчуга, 30 кошельковъ, шитыхъ золотомъ и длинный списокъ великолпныхъ одяній: камзоловъ и кафтановъ, шитыхъ золотомъ, перчатокъ, шубъ, шапокъ, блья и кружевъ.
Вотъ въ общихъ чертахъ жизнь средняго помщика до реформенной Руси и первой половины XVIII вка.
Съ воцареніемъ Анны Іоанновны Россія вступила на новый путь поклоненія пышной красот и торжественной роскоши. Нтъ словъ описать празднества, которыя давались при Двор и которымъ вс старались слдовать. Т же иностранцы, которые полвка назадъ отзывались о Россіи, какъ о стран варварской, называютъ ее волшебной, а праздники Царицы и ея приближенныхъ — неподражаемыми. ‘Великолпіе, введенное у Двора’, пишетъ князь . . Щербатовъ, 13 ‘понудило вельможъ, а слдуя имъ и другихъ, умножить свое великолпіе. Уже вмсто сдланныхъ изъ простого дерева мебелей стали не иныя употребляться какъ аглинскія, сдланныя изъ краснаго дерева мегагенія, домы увеличились, и вмсто малаго числа комнатъ уже по множеству стали имть, яко свидтельствуютъ сіе того времени построенныя зданія, начали домы сіи обивать штофными и другими обоями, почитая неблагопристойнымъ имть комнаты безъ обои, зеркалъ, которыхъ сперва весьма мало было, уже во вс комнаты и большія стали употреблять’. Придворной мод слдовали сперва наиболе знатные горожане, но вскор и помщики захотли перенести въ свои имнія ту роскошь, которой пользовались въ город. Герцогъ де Лирія писалъ: ‘Здсь вс отъ скипетра и до посоха только и мечтаютъ о сельскихъ развлеченіяхъ’.
Такова была жизнь русскихъ придворныхъ временъ Анны и Елисаветы, и провинція, какъ и всегда, съ нкоторымъ опозданіемъ, слдовала городской мод. Но вся первая половина XVIII вка осталась до сихъ поръ загадкой въ исторіи русскихъ помщичьихъ усадебъ. До насъ не дошло цликомъ сохранившихся деревенскихъ домовъ этой эпохи, можно полагать, что вншняя роскошь, привитая Анной, главнымъ образомъ касалась горожанъ и ‘опозданіе’, съ какимъ слдовала за ними деревня, надо считать десятками лтъ. Часто очень родовитые и знатные люди жили безъ удобствъ. Когда князю Блосельскому досталось имніе Кіасовка, Тульской губ., отъ отца жены его, урожденной Наумовой, то ‘онъ не могъ довольно надивится старику господину Наумову, которому сія волость прежде принадлежала, и село сіе было настоящимъ его жилищемъ, какъ онъ могъ огородить такой вздорной и глупой для себя домъ, и какъ могъ жить и располагаться въ ономъ. Пуще всего дивились мы тому, что во всемъ верхнемъ и лучшемъ этаж не было ни одной печи’.14 Вигель разсказываетъ о жизни пензенскихъ помщиковъ 1760 годовъ.15
‘Чтобы судить о неприхотливости тогдашняго образа жизни дворянъ, надобно знать, что ни у одного изъ нихъ не было фаянсовой посуды, у всхъ подавали глиняную, муравленую, за то человкъ, хотя нсколько достаточный, не садился за столъ безъ двадцати четыремъ блюдъ, похлебокъ, студеней, взваровъ, пирожныхъ. У одного только Михаила Ильича Мартынова, владльца тысячи душъ, боле другихъ гостепріимнаго и роскошнаго, было съ полдюжины серебряныхъ ложекъ, ихъ клали передъ почетными гостями, а другіе должны были довольствоваться оловянными. Многочисленная дворня, псарня и конюшня, поглощали тогда вс доходы съ господскихъ имній’.
Болотовъ — человкъ по своему времени культурный — сообщаетъ столь наивныя свднія объ убранств домовъ, что весьма вроятно и другіе помщики жили такъ же какъ и онъ невзыскательно и просто. Въ его дневник подъ 1773 г. записано:16 ‘Теперь надобно мн одну учиненную около сего времени выдумку сообщить. Печь въ моемъ кабинет была кирпичная и складенная фигурно и довольно хорошо. Я сначала блилъ ее все. мломъ на молок и по немъ расписывалъ сперва краснымъ сандаломъ, раковинами и картушами, но какъ она замаралась, то выблили ее около сего времени вновь и мн вздумалось расписать ее разными красками и разбросанными по всей печи цвточками. Чрезъ сіе получила она еще лучшій видъ, а въ сіе время вздумалось мн полощить ее зубомъ, и я увидлъ, что симъ средствомъ можно и на всю ее навесть лоскъ и придать ей тмъ красы еще больше. Она стала какъ фарфоровая и такъ хороша, что не уступала почти кафленной. Краски распускалъ я на обыкновенной камедной вод’.
Весьма вроятно, что и ‘камедная вода’ и ‘зубъ’ были выдуманы Болотовымъ очень удачно и его ночи были дйствительно хороши, но во всякомъ случа эти ‘открытія’ свидтельствуютъ, какъ сравнительно низки были требованія помщика средней руки даже въ начал царствованія Екатерины.
Стиль дворянскихъ усадебъ, какъ вполн ясное понятіе, можетъ быть разсматриваемъ лишь со второй половин XVIII столтія, такъ какъ только съ этого времени дошли до насъ цликомъ сохранившіеся помщичьи дома. Я не говорю объ отдльныхъ садовыхъ павильонахъ, маленькихъ охотничьихъ домикахъ или даже архитектурныхъ боле крупныхъ постройкахъ. Для характеристики обитателей домовъ и ихъ вкусовъ часто важне мелкіе предметы убранства комнатъ, бездлушки, мебель, словомъ все то, что составляетъ такую живую рамку домашняго обихода, что говоритъ не о наружной оффиціальной жизни, а объ интимномъ существованіи. Но и вншняя парадная сторона — остовы и фасады домовъ — интересный матеріалъ для исторіи строительства въ Россіи. Первые крупные дворцы-усадьбы были воздвигнуты зазжими иностранцами, такъ какъ они больше русскихъ архитекторовъ строили въ городахъ и естественно получали и заказы отъ богатыхъ вельможъ, желающихъ имть дворцы среди сельской природы.
Можно наврное сказать, что Растрелли сынъ, обстроившій полъ Россіи, долженъ былъ имть заказы и отъ русскихъ помщиковъ, хотя большинство теперь приписываемыхъ ему въ имніяхъ построекъ не имютъ ршительно ничего общаго не только съ нимъ, но даже съ его школой.
Впрочемъ, весьма вроятно, что маленькій охотничій домикъ Елисаветино, находящійся по Балтійской дорог недалеко отъ Петербурга и нын принадлежащій В. Н. Охотникову, дйствительно построенъ авторомъ Смольнаго, Пажескаго корпуса и Зимняго дворца. Но даже и ртотъ очаровательный, архитектурный капризъ частично измненъ и, будучи совершенно передланъ внутри, очевидно не можетъ считаться ‘елисаветинской усадьбой’. Отъ построекъ иностранцевъ второй половины XVIII столтія сохранилось больше достоврныхъ свдній. Извстно, что Ринальди строилъ Батуринъ (1755 г.) для гр. К. Г. Разумовскаго, 17 де ла Мотъ — Почепъ,18 Фельтенъ — дворецъ Чесменскій 19 (1780 г.), Бальи (1788 г.) — Кусково, 20 Кваренги — Степановское, 21 Ляличи, 22 Останкино, 23 усадьбу . П. Миклашевскаго въ его черниговскомъ имніи, 24 дачу кн. Гагарина, 25 Менеласъ — Яготинъ. 26 Къ сожалнію, большинство этихъ имній погибло, а то что сохранилось частью измнено. Однако, почти во всхъ помщичьихъ усадьбахъ замчаются явныя черты вполн опредленныхъ вкусовъ ихъ обитателей. Вся вторая половина XVIII вка и все царствованіе Александра 1 были господствомъ стиля Имперіи и тогда вс дома не только въ городахъ, но и въ имніяхъ строились въ этомъ тип. При этомъ далеко не всегда русскіе самодуры считали нужнымъ обращаться къ опытнымъ архитекторамъ за совтомъ. Часто дома строили сами помщики, безъ помощи архитектора, ‘какъ придется’. Вигель разсказываетъ, что его отецъ былъ одержимъ маніей строительства и, не имя никакихъ познаній по архитектур, самъ строилъ у себя и церковь и домъ. 27
Въ книг ‘Начертаніе художествъ’, изданной въ 1808 г., помщенъ любопытный анекдотъ, характеризующій отношеніе помщиковъ къ архитектурнымъ постройкамъ въ ихъ имніяхъ:28
‘Одинъ русскій художникъ чертилъ планъ зданію для зажиточнаго помщика, и нсколько разъ перечерчивалъ, ибо помщикъ находилъ тутъ худой видъ кровли, тамъ столбы — не хороши.— Да позвольте васъ спросить, говоритъ зодчій, какого чина или ордена угодно вамъ строеніе?— Разумется, братецъ, отвтствуетъ помщикъ, что моего чина штабскаго, а объ орден мы, еще подождемъ, я его не имю. Тутъ то зодчій увидлъ, что иметъ дло съ невждою упрямою и тщеславною’. Этотъ разсказъ, приведенный, какъ анекдотъ, въ сущности вполн правдоподобенъ. Вдь построилъ же помщикъ Дурасовъ свой подмосковный домъ Люблино въ вид ордена св. Анны и со статуей этой святой на крыш — въ память полученія имъ давно желаемаго отличія. И что всего курьезне — домъ вышелъ совсмъ красивый и до сихъ поръ является однимъ изъ милыхъ подмосковныхъ памятниковъ не только русскаго чудачества, но и вкуса.
Параллельно съ увлеченіемъ строгими формами классицизма, такъ оригинально и, въ то же время, хорошо идущимъ къ русской природ, въ послдней четверти XVIII вка стали возводиться во множеств постройки боле ‘экзотическаго’ характера, такъ какъ все, что шло въ разрзъ съ прямыми линіями empire казалось тогда замысловатымъ, причудливымъ и сказочнымъ. Въ тип ‘готики Louis XVI’, если можно такъ выразиться, построена Чесма (1780 г.) Орловымъ, Вишенки (1769 г.) — Румянцевымъ,29 Островки Потемкинымъ. Въ 30-хъ годахъ XIX столтія, при увлеченіи романтизмомъ, множество помщичьихъ усадебъ были также построены въ такъ называемомъ ‘рыцарскомъ стил’, ‘на подобіе замковъ феодальныхъ’, но все же русское дворянское гнздо всегда мерещится намъ античнымъ зданіемъ съ рядомъ блыхъ колоннъ, греческимъ храмомъ въ саду и тмъ же языческимъ храмомъ представляется намъ захолустная помщичья церковь въ старыхъ имніяхъ. И, какъ ни странно, но этотъ, прежде чуждый намъ стиль, привился и сроднился съ реформированной Россіей ближе и дружне, чмъ ‘боярскіе хоромы’, которые умерли со смертью Алекся Михаиловича. И вся древняя Русь манитъ и влечетъ насъ только какъ красивая и причудливая загадочная сказка, которая когда то снилась на яву.
Въ стил домовъ разбивались и сады помщичьихъ усадебъ. Георги пишетъ: ‘Вс большіе сады имютъ знатный лсъ, древнйшіе въ Голландскомъ вкус, съ прямыми, частію покрытыми дорожками аллеями и новйшіе по Аглинскому расположенію, съ извивающимися дорожками въ лсу и кустарник, съ каналами, островами и пр. Большее число оныхъ имютъ подл увеселительныхъ лсковъ, также открытые увеселительные, великолпные, и частію плодоносные сады, иные съ оранжереями, и пр.’ 30 Въ царствованіе Елисаветы въ пригородныхъ дачахъ графини Бестужевой 30 и барона Вольфа31 проводились аллеи и стриглись деревья еще по традиціямъ Ленотра, потомъ появились прихотливые капризы Надеждина ‘брилліантоваго князя’, потомъ уютныя и самодурныя безсистемныя помщичьи зати…
Любовь къ земл, къ саду, къ деревьямъ, — ко всей природ была всегда сильна у русскаго человка. Лнивые помщики никогда не лнились, когда дло доходило до садовъ, и вс приказанія, сохранившіяся въ ‘домовыхъ конторахъ’, показываютъ какъ Румянцевъ, Разумовскіе, Шереметевы и даже бездушный Аракчеевъ любили, холили, берегли природу и заботились о своихъ садахъ. Въ 1816 году Александръ Носиковъ перевелъ ‘Кипгу о садахъ’ Делиля и дополнилъ ее описаніемъ русскихъ парковъ:32
Примръ Двора священъ вельможамъ, богачамъ,
Во всхъ родилась страсть изящная къ садамъ:
Въ Архангельскомъ сады, чертог