Старое старится, молодое растет, Плещеев Алексей Николаевич, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 22 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ДЛЯ СЦЕНЫ.
СБОРНИКЪ ПЬЕСЪ.
ТОМЪ ВТОРОЙ.

Изданіе ВИКТОРА АЛЕКСАНДРОВА.

Изданіе третье,

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Шредера, Гороховая, 49.
1890.

СТАРОЕ СТАРИТСЯ, МОЛОДОЕ РАСТЕТЪ.

КОМЕДІЯ ВЪ ДВУХЪ ДЙСТВІЯХЪ

А. H. ПЛЕЩЕЕВА.

Сюжетъ заимствованъ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Владиміръ Александровичъ Берестовъ, — 64 лтъ.

Евгеній Борисовичъ Залсовъ,— его племянникъ.

Николай Петровичъ Гардевъ.

Надежда Дмитріевна,— жена его.

Любочка,— дочь ихъ.

Степанъ,— слуга Гардевыхъ.

Настя,— горничная Гардевыхъ.

Дйствіе въ С.-Петербург.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

‘ПОЗВОЛЬТЕ, СУДАРЫНЯ’.

Комната, выходящая въ садъ. На лво каминъ, на право окно, Боковыя двери. Дверь въ глубин. На лво столъ, на право диванъ.

ЯВЛЕНІЕ 1.

ЛЮБА, потомъ ГАРДБВЪ.

Люба. (Ставитъ цвты въ вазу на каминъ.) Какъ я люблю цвты! особенно, когда нарвешь ихъ сама, въ своемъ саду.

Гардевъ. (Входя въ правую дверь.) Любочка! Любокъ!

Люба. Ахъ, папа, это ты… какъ рано поднялся.

Гардевъ. Здравствуй, голубчикъ. (Цлуетъ ее.) Ты видла нынче мамашу?

Люба. Видла, она одвается.

Гардевъ. Она съ тобой не говорила?

Люба. Нтъ. О чемъ?

Гардевъ. Такъ вообще, что она нынче въ дух?

Люба. Какъ всегда.

Гардевъ. Ну, это плохо.

Люба. Почему?

Гардевъ. Вотъ видишь, голубчикъ, я вчера былъ въ клуб… Тамъ новыхъ старшинъ выбирали, и меня, между прочимъ, выбрали, ну, разумется, спрыски,— нельзя-же… поужинали, какъ водится.

Люба. И хорошій былъ ужинъ?

Гардевъ. Еще-бы! У насъ поваръ такой, какого ни въ одномъ клуб нтъ.

Люба. А признайся, ты любишь покутить, папа?

Гардевъ. Каюсь, голубчикъ, люблю, ужасно люблю… Кабы ты знала, какой я въ молодости былъ кутила!.. Мн-бы только въ гусарахъ служить… Ну, разумется, какъ женился,— я все это прекратилъ.

Люба. Ужъ будто и прекратилъ?

Гардевъ. (Смясь.) Ну, то есть почти прекратилъ… но не въ томъ дло, душа моя, такъ вотъ видишь-ли, мамаша мн строго на строго наказывала, чтобъ я къ часу былъ дома.

Люба. А ты когда вернулся?

Гардевъ. Въ тридцать семь минутъ.

Люба. Втораго?

Гардевъ. Нтъ, четвертаго.

Люба. О! Это ты называешь прекратилъ?

Гардевъ. Люба! и ты противъ меня, Брутъ ты этакій!.. Слушай-же дальше. Прошелъ я къ себ потихоньку, на цыпочкахъ, даже Степану не веллъ идти за собой,— самъ, говорю, разднусь… Да какъ то неосторожно наткнулся на кушетку… И что это за глупую моду выдумали, разставлять мебель посреди комнаты, чортъ знаетъ.

Люба. Ну, и что-жь?

Гардевъ. Ну и застучалъ, разумется… Кушетка сдвинулась съ мста… Въ эту самую минуту изъ мамашиной спальни раздался голосъ: ‘тридцать семь минутъ четвертаго, мы завтра поговоримъ’.

Люба. (Смясь.) Попался! вотъ тебя мамаша-то распечетъ теперь!

Гардевъ. Поэтому-то я тебя и спрашиваю, въ дух-ли она? Коли не въ дух, бда моя.

Смется.

Люба. Ты, кажется, однако не очень трусишь?

Гардевъ. Это правда. Вдь въ сущности мамаша добрйшая женщина, но немножко, знаешь, властолюбива… Она какъ Людовикъ XIV. Вдь тебя, надюсь, учили въ пансіон, кто былъ Людовикъ XIV?

Люба. Конечно.

Гардевъ. Ну, такъ вотъ онъ всегда говорилъ: ‘государство — это я!’ А мамаша говоритъ: ‘домъ — это я’! Чай, теб тоже достается часто, дурочка, а?

Щиплетъ ее за щеку.

Люба. Нтъ! Я ужъ знаю, что она любитъ, и никогда ей не противорчу. Она вдь славная мамаша.

Гардевъ. Конечно… Но послушай, Люба, такъ какъ мы теперь одни, а это не часто случается, то я хочу поговорите съ тобой по секрету.

Люба. Я слушаю, папа.

Гардевъ. Этотъ франтикъ, съ которымъ мы прошлымъ лтомъ познакомились на дач.— Нравится теб?

Люба. Нравится.

Гардевъ. И ты за него пошла-бы?

Люба. Отчего-же нтъ.

Гардевъ. Ну! такъ я теб скажу, что онъ, кажется, намренъ нынче сдлать теб предложеніе. По крайней мр, онъ намекалъ. Такъ ты хорошенько подумай объ этомъ. Я знаю, что мамаша твоя ршила ужъ эту свадьбу, но если юноша теб не нравится, то вдь можно и передлать.

Люба. Нтъ, нтъ, папа, очень нравится.

Гардевъ. Ну, какъ знаешь, а то-бы я энергически воспротивился.

Люба. Успокойся, папа, теб вовсе не нужно будетъ противиться.

Гардевъ. Не нужно? Ну, это по мн еще лучше… тссъ! мамаша!

ЯВЛЕНІЕ 2.

Т-ЖЕ и НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА.

Люба. (Идя къ ней на встрчу.) Здравствуй, мамаша.

Надежда Дмитріевна. (Цлуя ее.) Здравствуй. Любочка.

Гардевъ. (Жен.) Здравствуй, душа моя.

Надежда Дмитріевна. (Холодно.) Здравствуйте!

Гардевъ. (Про себя.) Сердится! 37 минутъ четвертаго.

Надежда Дмитріевна. (Оглядывая дочь.) Что это такое? голубое платье! Я теб, кажется, вчера вечеромъ сказала, чтобъ ты надла розовое.

Люба. Да мамаша, я думала…

Надежда Дмитріевна. Что ты думала?!.

Люба. Настя мн сказала, что голубой цвтъ идетъ въ блондинкамъ…

Надежда Дмитріевна. Настя дура. Никакой цвтъ не идетъ къ блондинкамъ такъ, какъ розовый.

Люба. Спроси у папы, онъ тоже…

Гардевъ. (Живо.) Я въ этомъ не знаю толку. (Про себя.) Зачмъ она меня путаетъ?

Надежда Дмитріевна. Ступай и наднь розовое платье.

Люба. Но, мамаша…

Надежда Дмитріевна. (Повелительно.) Я, кажется, сказала ясно.

Люба. Слушаю, мамаша. (Про себя.) Какъ она ни говори, а къ блондинкамъ идетъ лучше голубое.

Уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 3.

ГАРДЕВЪ и НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА.

Гардевъ. (Про себя.) ‘Я, кажется, сказала ясно!’ — Она просто величественна… Какой жестъ! какая поза!

Надежда Дмитріевна. Теперь позвольте поговорить съ вами-съ. Выборъ старшинъ продолжался довольно долго.

Гардевъ. Да, сперва по запискамъ, потомъ шарами баллотировали.

Надежда Дмитріевна. А потомъ ужинали.

Гардевъ. И произносили спичи.

Надежда Дмитріевна. До половины четвертаго?

Гардевъ. Мн кажется, твои часы идутъ впередъ, душа моя.

Надежда Дмитріевна. Нтъ, сударь. Вчера только былъ часовщикъ и поставилъ ихъ.

Гардевъ. Этотъ часовщикъ всегда пьянъ, душа моя. Я двадцать разъ говорилъ, что нужно перемнить его. Виномъ отъ него за версту…

Надежда Дмитріевна. Довольно! Врны или не врны часы мои, но я васъ прошу, чтобъ впередъ этихъ оргій не было.

Гардевъ. Оргій!— точно дворянскій клубъ дворецъ какой нибудь Лукреціи Борджіа.

Надежда Дмитріевна. Я, кажется, сказала ясно!

Гардевъ. Нтъ, позволь! Ты отличная женщина, но у тебя есть наклонности къ деспотизму,— къ тиранству… Ты иногда точно какой нибудь богдыханъ: если на твоей дочери голубое платье, ты ей велишь надть розовое, если у меня панталоны срые, ты мн велишь надть черные.

Надежда Дмитріевна. Разв все, что касается домашней жизни, не мое дло?

Гардевъ. Панталоны! какая-жe эта домашняя жизнь, душа моя? Или, напримръ, клубъ: я, конечно, не сопротивляюсь, я привыкъ къ рабству, потому что это продолжается тридцать лтъ, но иногда ты ужъ слишкомъ далёко заходишь.

Надежда Дмитріевна. Скажите, пожалуйста, на что вы жалуетесь? Хозяйство, что-ли, дурно идетъ?

Гардевъ. На счетъ хозяйства я не говорю, напротивъ, хозяйство идетъ отлично.

Надежда Дмитріевна. Случалось-ли когда нибудь, чтобы вамъ дурно выгладили рубашку? Бываетъ-ли у васъ не убрана комната? Опоздали-ли когда нибудь вамъ подать кофе?— спрашиваю я васъ.

Гардевъ. Это все такъ… Я ни слова противъ этого… но характеръ твой…

Надежда Дмитріевна. Что-жь? я капризна, сварлива, кричу, бранюсь?

Гардевъ. Нтъ, совсмъ нтъ… но ужъ если ты забрала что нибудь въ голову, то тебя никакъ не разубдишь.

Надежда Дмитріевна. Когда я выражаю какое-нибудь мнніе, значитъ, считаю его справедливымъ, если-бы я отъ него отступилась, я была-бы дура.

Гардевъ. Хорошо, хорошо, только если-бъ я поступалъ точно также, такъ у насъ такой-бы кавардакъ въ дом пошелъ, что хоть святыхъ вонъ выноси.

Надежда Дмитріевна. Кто-жь вамъ мшаетъ, попробуйте.

Гардевъ. Нтъ,— слуга покорный, я не желаю пробовать… я люблю спокойствіе… споры для меня хуже всего. Вотъ ты захотла купить домъ, Богъ знаетъ, въ какой глуши…

Надежда Дмитріевна. Что-жь?— вдь вы пшкомъ не ходите, лошади свои есть,— не все-ли равно?.. Я не понимаю квартиры безъ сада… этотъ домъ замняетъ намъ дачу… Все-таки экономія.

Гардевъ. Но каково-же здить отсюда въ клубъ или въ театръ.

Надежда Дмитріевна. Довольно… Вы нынче, должно быть, встали съ лвой ноги.

Звонитъ въ колокольчикъ.

ЯВЛЕНІЕ 4.

Т-ЖЕ, НАСТЯ и СТЕПАНЪ.

Степанъ входитъ въ среднюю дверь, а Настя въ лвую.

Надежда Дмитріевна. Поди сюда, Степанъ. (Наст.) А ты жди тамъ у дверей.

Гардевъ. (Про себя.) Ну, разв это не Людовикъ XIV-й?

Надежда Дмитріевна. (Степану.) Зачмъ ты трогалъ картину, которая виситъ въ столовой? она висла прямо,— теперь покривилась.

Степанъ. Тамъ была паутина, сударыня.

Надежда Дмитріевна. Ну?

Степанъ. Такъ я снялъ ее-съ.

Надежда Дмитріевна. Скажите, пожалуйста!.. Кажется, я строго приказывала теб не трогать картинъ!

Степанъ. Но вдь паутина, сударыня…

Надежда Дмитріевна. Ты долженъ сникать ихъ, когда я теб прикажу. Можетъ быть, мн нравится паутина!.. Разв ты можешь знать мои мысли, или указывать мн, что надо и что не надо? Смотри, чтобъ впередъ этого не было… ступай.

Степанъ. Слушаю, сударыня.

Гардевъ. (Про себя.) Вотъ теб урокъ, болванъ, не смй стирать пыль.

Надежда Дмитріевна.. Что вы говорите?

Гардевъ. Я… ничего… Отлично идетъ у тебя хозяйство.

Надежда Дмитріевна. (Наст.) Подойди. (Настя подходитъ.) Ты съ нкоторыхъ поръ часто бгаешь со двора.

Настя. Сестра пріхала изъ Москвы, сударыня.

Надежда Дмитріевна. Сколько ей лтъ?

Настя. Двадцать девять-съ.

Надежда Дмитріевна. А теб?

Настя. Двадцать два-съ.

Надежда Дмитріевна. Вамъ-бы лучше жениться!

Гардевъ. Какъ? на сестр-то жениться?

Надежда Дмитріевна. Чмъ она занимается — эта сестра? (Настя молчитъ, потупившись.) Ты лучше скажи всю правду… Я не люблю, когда меня обманываютъ… а не то — можешь идти, куда хочешь.

Настя. Сударыня, я, право…

Надежда Дмитріевна. Вздоръ, вздоръ… говори, чмъ занимается?

Настя. (Сконфуженно.) Онъ полотеръ, сударыня.

Надежда Дмитріевна. Я такъ и знала.

Гардевъ. (Про себя.) Какая удивительная проницательность!.. Отлично, отлично идетъ хозяйство!

Надежда Дмитріевна. И зачмъ это ты вчно надваешь это розовое платье?

Настя. Мн сказали, сударыня, что такъ какъ я блокурая…

Надежда Дмитріевна. Ахъ, какъ глупа!— туда-же франтитъ. Розовый цвтъ не идетъ къ блондинкамъ.

Гардевъ. (Удивленно.) Какъ!

Надежда Дмитріевна. При томъ-же, дочь моя въ розовомъ. Ступай и наднь сейчасъ голубое, которое я теб подарила на прошлой недл.

Настя. Оно, сударыня…

Надежда Дмитріевна. Безъ объясненій! Я сказала ясно!

Настя. Слушаю, сударыня.

Уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 5.

ГАРДЕВЪ и НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА.

Гардевъ. Необычайно! Великолпно! Ты мн напоминаешь покойнаго Каратыгина. Мн иногда кажется, что я женатъ на Римскомъ Император!

Надежда Дмитріевна. Смйся, сколько угодно, а съ этими людьми иначе нельзя. (Смотритъ на часы.) Двнадцать.

Гардевъ. Я теб говорю, что твои часы бгутъ впередъ.

Надежда Дмитріевна. Какъ-бы не пріхалъ Евгеній Борисовичъ, онъ спрашивалъ меня, буду-ли я дома нынче утромъ… а я еще въ блуз. Пойти, одться. Если онъ прідетъ, прими его.

Гардевъ. Хорошо.

Надежда Дмитріевна уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 6.

ГАРДЕВЪ одинъ, потомъ ЗАЛСОВЪ и БЕРЕСТОВЪ.

Гардевъ. Не могу не удивляться административнымъ способностямъ моей жены… жаль только, что прислуга у насъ часто мняется.

Степанъ. (Докладывая.) Евгеній Борисовичъ и съ ними еще какой-то господинъ-съ.

Гардевъ. Какой господинъ?

Степанъ. Не могу знать-съ. Они еще никогда не были… старенькій такой-съ.

Гардевъ. Проси… Кто-бы это былъ?.. А я думалъ, что онъ пріхалъ длать предложеніе.

Залсовъ. (Входитъ съ Берестовымъ. У Берестова половина лица закрыта кашне.) Позвольте мн, Николай Петровичъ, познакомить васъ съ дядюшкой, Владиміромъ Александровичемъ, который только вчера вечеромъ пріхалъ изъ за-границы. Я никакъ не ждалъ такого сюрприза, дядя ничего не писалъ мн…

Гардевъ. Ахъ, очень, очень радъ!… Милости просимъ.

Берестовъ. (Снимая кашне.) Извините, что я являюсь къ вамъ въ такомъ вид, я страдаю гриппомъ.

Гардевъ. Не церемоньтесь, сдлайте милость… Надньте опять.

Берестовъ. Нтъ, нтъ… У васъ въ комнат тепло… (Передаетъ кашне Залсову, тотъ кладетъ его на кресло.) Боюсь ужасно здшняго климата…

Гардевъ. Да, ужъ климатъ у насъ, могу сказать… Но все таки поздка за-границу, конечно, послужила вамъ въ пользу?

Берестовъ. О да!.. (Вынимаетъ изъ кармана бонбоньерку и глотаетъ бульдегомы.) Вотъ, питаюсь бульдегомами… мягчитъ… не прикажете-ли?

Гардевъ. Покорнйше благодарю. Какая прелестнйшая у васъ бомбоньерка, старинная. Позвольте взглянуть. Я большой аматеръ до старинныхъ вещей. И что за восхитительная головка нарисована на ней?

Берестовъ. Это моя-съ.

Залсовъ. Это дядюшка, когда ему было 28 лтъ..

Берестовъ. Портретъ этотъ писанъ былъ по заказу моего отца и достался мн въ наслдство… вдь это собственно должна-бы быть табакерка… да-съ! какъ мы мняемся-то, а? Подите-ка, узнайте меня въ этомъ юнош.

Гардевъ. Признаюсь.

Залсовъ. Да вдь вамъ 65 лтъ, дядюшка!

Берестовъ. Я тогда носилъ усики… меня называли: le beau Вольдемаръ.

Гардевъ. Ха, ха, ха! И вы одерживали побды!

Берестовъ. (Оглядываясь:) Супруги вашей тутъ нтъ?

Гардевъ. Нтъ.

Берестовъ. (Конфиденціально.) Эта драма, которую я люблю разсказывать… молодая двушка, 15-ти лтъ, Стройная, воздушная… (Вздыхаетъ.) Я любилъ ее.

Залсовъ. Ну, заладилъ теперь.

Гардевъ. И она тоже съ своей стороны?..

Берестовъ. О!— самой пламенной, самой страстной любовью. Я просилъ руки ея. Я былъ тогда бдный офицеръ, и только что началъ службу… Отецъ ея меня выгналъ.

Гардевъ. Ахъ, чортъ возьми!

Берестовъ. То есть, учтивымъ образомъ попросилъ больше не посщать его. Я былъ въ отчаяніи. Она назначила мн послднее свиданіе чрезъ стараго камердинера своего отца… одного изъ тхъ врныхъ, преданныхъ слугъ, которые за 25 рублей готовы надуть своего барина, Но, къ несчастію, насъ предали… Вдругъ я услышалъ на лстниц голосъ отца… ‘Я погибла’!— вскричала молодая двушка. ‘Я тоже’,— произнесъ врный слуга. Оставалось только одно… два этажа… Я не поколебался. Вольдемаръ никогда не колебался!.. Едва я усплъ выскочить, какъ въ меня выстрлили изъ ружья.

Гардевъ. Ай, ай, ай!

Берестовъ. Ружье было заряжено солью…. Это больно, но не опасно.

Гардевъ. Понимаю.

Залсовъ. Бдный дядюшка!.

Берестовъ. Какъ только я оправился и могъ ссть на лошадь, я ухалъ на Кавказъ.. Отецъ, какъ я узналъ потомъ, уврилъ дочь, что я умеръ отъ послдствій, моей раны.

Гардевъ. (Смясь.) Но, къ счастью, у васъ только гриппъ.

Берестовъ. Гд-же ваши дамы?

Залсовъ. Если позволите, я пойду предупрежу Любовь Николаевну… она, кажется, въ саду что-то читаетъ.

Гардевъ. Ступайте, я займу вашего дяденьку…

Залсовъ уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 7.

ГАРДЕВЪ и БЕРЕСТОВЪ.

Береетрвъ. Прекрасный малый! Я отвчаю вамъ за него головой… потому что… (Закашливается.) Вотъ это всегда такъ, когда я разсказываю… но я люблю разсказывать.

Садятся оба на диванъ.

Гардевъ. Это у васъ дурной кашель… бронхитъ… надо успокоительнаго.

Берестовъ. (Оправившись.) Я попрошу у васъ позволенія не согласиться съ вашимъ мнніемъ… Это раздраженіе слизистыхъ оболочекъ… нужно укрпляющее.

Гардевъ. Вы думаете?

Берестовъ. Бордосское вино и жирный бульонъ,— вотъ это полезно.

Гардевъ. Это зависитъ отъ организма. У меня былъ гриппъ, и мн очень помогъ солодковый корень.

Берестовъ. Въ такомъ случа, у васъ былъ не гриппъ.

Гардевъ. Прошу извиненія, гриппъ.

Берестовъ. И я тоже прошу извиненія. Не довольно кашлять для того, чтобъ имть право сказать: у меня гриппъ, у васъ просто былъ кашель.

Гардевъ. Ну, положимъ. Я не стану спорить,

Берестовъ. И хорошо сдлаете. Я изучилъ этотъ вопросъ.

Гардевъ. (Перемняя разговоръ.) Очень сожалю, что я не могъ похать за-границу съ Евгеніемъ Борисовичемъ. Я бы ране имлъ удовольствіе познакомиться съ вами.

Берестовъ. Это я долженъ сожалть…

Гардевъ. И притомъ Пиренеи — это такая великолпная мстность.

Берестовъ. Я попрошу у васъ позволенія не согласиться въ вашимъ мнніемъ.

Гардевъ. Вы тамъ были?

Берестовъ. Нтъ-съ, я никогда тамъ не былъ, но я себ представляю.

Гардевъ. Помилуйте, горы, водопады.

Берестовъ. Горы! Что такое горы? Я называю ихъ порокомъ природы. Нужно лзть къ верху или спускаться внизъ. Это ужасно утомительно. А водопады! Грязная вода, талый снгъ… иногда они даже причиняютъ страшный безпорядокъ.

Гардевъ. Да, но знаете, все таки живописный пейзажъ… это пріятно.

Берестовъ. И никакихъ живописныхъ пейзажей… Швейцарія — это другое дло. Вотъ страна! горы, водопады!

Гардевъ. Да вдь вы, кажется, ихъ не любите?

Берестовъ. Я? Я нахожу ихъ безподобными въ Швейцаріи. Потому что Швейцарія — это совсмъ не то. Какой народъ! какія коровы! какой сыръ! и Вильгельмъ Тель, геніальное произведеніе Россини! Смйтесь, сколько хотите…

Гардевъ. Я не смюсь.

Берестовъ. (Вставая.) Смйтесь, во это геніальная вещь. Не говорите мн о вашихъ Пиринеяхъ.

Гардевъ. (Тоже вставая.) Я не настаиваю. (Про себя.) Вотъ дурачина. (Вслухъ.) Давно вы оставили службу?

Берестовъ. Двнадцать лтъ… то есть скоро двнадцать.

Гардевъ. Я вотъ все совтую Евгенію Борисовичу въ адвокаты идти… славная профессія,— свободная, независимая.

Берестовъ. Я попрошу у васъ позволенія не согласиться съ вашимъ мнніемъ.

Гардевъ. (Про себя.) Опять.

Берестовъ. Вчно заниматься тяжбами, чужими интересами, выслушивать глупыхъ кліентовъ… видть, какъ хнычатъ женщины, которыя хлопочатъ о развод съ мужьями.

Гардевъ. Да, это пожалуй, справедливо. Профессія дйствительно не хорошая.

Берестовъ. Я попрошу у васъ позволенія не согласиться и съ этимъ.

Гардевъ. (Удивленный.) Какъ?

Берестовъ. Не хорошей профессіей называется та, гд человкъ не можетъ быть полезенъ своему ближнему… Но адвокатъ, честный адвокатъ, можетъ оказать значительныя услуги обществу… Примирить враждующихъ, защищать невинныхъ, отстаивать правду. Это прекраснйшая профессія.

Гардевъ. Значитъ, вы измняете ваше мнніе.

Берестовъ. Никогда-съ! Если я выразилъ какое нибудь мнніе, значитъ, я признаю его справедливымъ, а если-бъ я отъ него отступился, я былъ-бы дуракъ.

Гардевъ. (Про себя.) Совсмъ, какъ жена моя.

Берестовъ. Впрочемъ, государь мой, мы можемъ быть съ вами различныхъ мнній, но это не должно мшать взаимному уваженію.

Гардевъ. О! Конечно! (Про себя.) Когда придетъ жена,— они выцарапаютъ другъ другу глаза.

ЯВЛЕНІЕ 8.

Т-ЖЕ, НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА, ЛЮБА и ЗАЛСОВЪ.

Люба и Залсовъ входятъ въ среднюю дверь. Надежда Дмитріевна въ боковую.

Гардевъ. Наденька, Люба,— это дядюшка Евгенія Борисовича… только что изъ за-границы. Моя жена и дочь.

Берестовъ. Цвтокъ и бутонъ.

Раскланивается.

Надежда Дмитріевна. Charme… Это такъ любезно съ вашей стороны, что вы тотчасъ-же насъ постили.

Берестовъ. О! Madame! Я уже давно желалъ имть удовольствіе познакомиться съ вами… Племянникъ писалъ мн самыя восторженныя письма о всемъ вашемъ семейств… (Любочк.) и особливо… вы догадаетесь о комъ, Mademoiselle..! (Вздыхаетъ.) Но человкъ предполагаетъ… а гриппъ располагаетъ!

Люба и Залсовъ отходятъ къ камину.

Надежда Дмитріевна. Мы живемъ такъ далеко — я думаю, вы устали къ намъ хать?

Берестовъ. О, нтъ! Какой у васъ миленькій домикъ… и съ садомъ! Это въ Петербург такая рдкость.

Надежда Дмитріевна. Хоть небольшой садикъ, но все таки воздухъ чище.

Берестовъ. Что до меня, то я не понимаю квартиры безъ сада.

Надежда Дмитріевна. (Мужу.) Вотъ видишь!.. (Берестову.) Что-жё вы не садитесь?

Берестовъ. (Садясь за диванъ.) Merci, я не усталъ.

Гардевъ. Нтъ, по моему, мы далеконько забрались.

Берестовъ. Помилуйте, если есть свои лошади, это ровно ничего не значитъ.

Надежда Дмитріевна. (Мужу.) Вотъ видишь!

Берестовъ. (Люб.) Какое у васъ прелестное платье, mademoiselle. Розовый цвтъ вообще- такъ идетъ къ блондинкамъ.

Надежда Дмитріевна, (мужу.) Что я говорила давеча!

Гордевъ. (Про себя.) Покамстъ ему везетъ.

Берестовъ. Я, можетъ быть, кажусь вамъ невждой по части дамскихъ туалетовъ…

Надежда Дмитріевна. О! напротивъ.

Берестовъ. Какъ-бы то ни было, когда я высказываю какое нибудь мнніе, значитъ, я считаю его справедливымъ. Если-бъ я отъ него отступился, я былъ-бы глупъ.

Надежда Дмитріевна. (Въ восхищеніи.) Совсмъ, какъ я! совсмъ, какъ я! (Залсову.) Что за милый человкъ вашъ дядюшка! (Берестову.) Но простите меня, вы хали такую даль, и въ жару, а я не предложу вамъ ничего.

Берестовъ. Merci, merci! сть я не хочу, но я чувствую, нкоторую жажду.

Гардевъ. Хотите сельтерской воды или пива… Пиво очень утоляетъ жажду.

Берестовъ. Прошу васъ извинить меня: пиво не утоляетъ. Это предразсудокъ,— думать, что оно утоляетъ.

Гардевъ. Однако-жь я слыхалъ, что…

Надежда Дмитріевна. Ну, довольно, ты вчно споришь.

Берестовъ. Я-бы попросилъ бульону… Вотъ это утоляетъ.

Гардевъ. Милости просимъ въ столовую, завтракъ накрытъ.

Берестовъ. Благодарю васъ.

Подаетъ руку Надежд Дмитріевн, чтобы вести ее.

Надежда Дмитріевна. Я никогда не завтракаю, Я подожду васъ здсь.

Берестовъ. (Подаетъ руку Любочки.) Mademoiselle!.. (Любочка идетъ съ нимъ, обращаясь къ Залсову.) Что взялъ, племянникъ!.. Эхъ вы, ныншняя молодежь! Ротозй!

Гордевъ, Любочка, Берестовъ уходятъ.

ЯВЛЕНІЕ 9.

НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА одна, потомъ ЗАЛСОВЪ.

Надежда Дмитріевна. Но какой очаровательный человкъ! И что за манеры!.. Видно сейчасъ, что долго жилъ за-границей, и что принадлежитъ къ порядочному обществу. Какъ пріятно будетъ породниться съ такимъ человкомъ.

Залсовъ. (Входя.) Усадивъ дядюшку кушать, я вернулся на минуточку къ вамъ. Онъ просто въ восторг отъ васъ… Говоритъ, что вы восхитительнйшая женщина въ мір: вашъ умъ, ваша любезность, ваши манеры совсмъ очаровали его.

Надежда Дмитріевна. (Довольная.) Въ самомъ дл? А что онъ говорилъ о муж?

Залсовъ. Онъ находитъ, что Николай Петровичъ любитъ слишкомъ спорить.,

Надежда Дмитріевна. Ну да, ну да, это правда. Какъ, однако-же, онъ умлъ сейчасъ замтить его недостатки. Удивительная наблюдательность… Что значитъ свтскій человкъ!

Залсовъ. Я вотъ что хотлъ сказать вамъ, Надежда Дмитріевна: для васъ уже конечно, не тайна, что я люблю Любовь Николаевну, что она ко мн тоже расположена. Я намревался нынче же просить у васъ руки ея, но когда объявилъ объ этомъ дяд, то онъ вызвался сдлать это за меня самъ, и сказалъ, что всегда такъ водилось въ порядочномъ обществ. Онъ вдь у меня престранный, пренастойчивый, и во всемъ придерживается старинной моды. Предупреждаю васъ и надюсь, что вы позволите мн расчитывать на ваше согласіе… (Цлуетъ ея руку.) Ужъ не сердитесь, если онъ васъ немножко промучитъ… Онъ любитъ ужасно распространяться обо всемъ… вотъ онъ.

Надежда Дмитріевна. Будьте спокойны, все уладится, какъ нельзя лучше. Я ужъ давно смотрю на васъ, какъ на роднаго.

Залсовъ уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 10.

НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА и БЕРЕСТОВЪ.

Берестовъ. (Подходитъ къ Надежд Дмитріевн и жметъ ей руку.) Вашъ поваръ длаетъ бульонъ мастерски.

Надежда Дмитріевна. Въ самомъ дл? Вамъ понравился?

Берестовъ. Чрезвычайно… Есть нсколько способовъ приготовлять бульонъ,— и этотъ способъ самый лучшій… Только въ Париж у Вефура я лъ подобный… Mais, pardon, все это для васъ нисколько не интересно. Скажите, я не безпокою васъ?

Надежда Дмитріевна. Mais non, mais non, садитесь, прошу васъ.

Берестовъ. (Садясь.) Знаете-ли, что я сожалю только объ одномъ: зачмъ я не узналъ васъ раньше? Я считаю напрасно погибшей всю жизнь, прожитую до встрчи съ вами!

Надежда Дмитріевна. (Конфузясь.) Вы слишкомъ любезны.

Берестовъ. Я искренній человкъ,— вотъ и все. Хотите-ли вы, чтобъ я сказалъ вамъ, что меня привело сюда?

Надежда Дмитріевна. Охотно… Я не сомнваюсь, что мы съ вами во всемъ сойдемся.

Берестовъ. Я являюсь къ вамъ въ качеств дяди… А дядя, вы знаете, часто больше, чмъ отецъ.

Надежда Дмитріевна. О!

Берестовъ. Что?

Надежда Дмитріевна. Больше, чмъ отецъ! это черезчуръ!

Берестовъ. Позвольте, сударыня, я не беру своего слова назадъ. Я нахожу, что дядю недовольно цнятъ въ нашемъ обществ. Я могъ бы привести тысячу примровъ преданности, самыхъ нжныхъ попеченій… Не говоря уже о дядяхъ изъ Америки.

Надежда Дмитріевна. (Смясь.) О!

Берестовъ. Никто никогда не слыхалъ объ отц изъ Америки, между тмъ какъ дядя изъ Америки…

Надежда Дмитріевна. Оставимъ Америку. Вы мн сказали, что дядя иногда больше, чмъ отецъ.

Берестовъ. Позвольте, сударыня… Я сказалъ часто больше, нежели отецъ.

Надежда Дмитріевна. Это почти одно и то же.

Берестовъ. Позвольте, сударыня… Иногда означаетъ отъ времени до времени, то есть рдко, какъ исключеніе, тогда какъ означаетъ — часто. Такъ я сказалъ, что дядя часто больше отца.

Надежда Дмитріевна. Я этого не могу допустить.

Берестовъ. Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. (Про себя.) Фу! Какъ онъ надодаетъ своимъ ‘позвольте, сударыня!’

Берестовъ. Когда я что нибудь утверждаю, я длаю это не на-обумъ, не легкомысленно: я сначала обдумываю и готовъ доказать свои слова. Если отецъ любитъ сына, заботится о немъ, объ его воспитаніи, о его карьер, онъ исполняетъ только, долгъ, повинуется закону. Но если дядя, который, въ сущности не обязанъ ничего длать для племянника, разв только подарить игрушку на Рождество или на Пасху яичко, да и того можетъ, пожалуй, не дарить, коли не захочетъ… если, говорю я, дядя усыновляетъ племянника, воспитываетъ его, опредляетъ на службу, и все это добровольно…

Надежда Дмитріевна. Положимъ, но ксе-таки…

Берестовъ. Не прерывайте меня!.. Это благородно! великодушно! прекрасно! и потому я. имю полное основаніе сказать, что дядя часто больше, нежели отецъ.

Надежда Дмитріевна. Почему вы не прибавите еще больше, нежели мать?

Берестовъ. Я не желаю сводить мать съ ея пьедестала!

Надежда Дмитріевна. Слава Богу, хоть это.

Берестовъ. Но, однакоже… (Берестовъ, который съ нкотораго времени ежится, поднимаетъ воротникъ своего сюртука.) У васъ открыто окно!.. Позвольте, сударыня,— у меня еще гриппъ.

Надежда Дмитріевна. Виновата. Я не замтила!

Берестовъ. (Идетъ и затворяетъ окно.) Я ничего такъ не боюсь, какъ сквознаго втру… А, у, васъ шпингалеты?.. По старой мод.

Надежда Дмитріевна. (Вставая). Это по моему удобне.

Берестовъ. Прошу васъ извинить меня… Новый механизмъ гораздо проще…. Хлопъ! и готово.

Надежда Дмитріевна. Этотъ новый механизмъ очень скоро портится. У меня былъ. Я велла опять сдлать шпингалеты.

Берестовъ. Совершенно напротивъ. Шпингалеты портятся. У меня они тоже были Я веллъ замнить ихъ новой системой… Впрочемъ, шпингалеты, конечно, дешевле.

Надежда Дмитріевна. Вовсе не дешевле.

Берестовъ. Позвольте, сударыня!.

Надежда Дмитріевна. Опять!

Берестову. Я испыталъ об системы, я знаю.

Надежда Дмитріевна. И я тоже.

Берестовъ. Шпингалеты стоятъ три цлковыхъ, а новый приборъ пятъ и даже шесть.

Надежда Дмитріевна. Совершенно напротивъ: шпингалеты стоятъ пять.

Берестовъ. Три.

Надежда Дмитріевна. Я еще вчера заплатила по счету.

Берестовъ. А племянникъ мой, у котораго я остановился, при мн платилъ нынче утромъ.

Надежда Дмитріевна. Я покажу вамъ счетъ.

Берестовъ. Невозможно!

Надежда Дмитріевна. Когда я вамъ говорю…

Берестовъ. Желалъ-бы взглянуть этотъ счетъ.

Надежда Дмитріевна. Сейчасъ отыщу… Вы увидите, что 6 рублей.

Берестовъ. Три.

Надежда Дмитріевна. Ну, посмотримъ.

Уходитъ поспшно влво.

ЯВЛЕНІЕ ІІ.

БЕРЕСТОВЪ, потомъ ЗАЛСОВЪ.

Берестовъ. Вотъ упрямая баба! Шесть рублей шпингалеты! Никогда, никогда!

Залсовъ. (Входя.) Ну, что, дядюшка?

Берестовъ. А! Это ты… Очень кстати. Скажи, пожалуйста. (Подводитъ его къ окну.) Что стоятъ шпингалеты?

Залсовъ. Что?

Берестовъ. Вдь три цлковыхъ?

Залсовъ. Гд-же Надежда Дмитріевна?

Берестовъ. Пошла за счетомъ. Сейчасъ придетъ.

Залсовъ. За какимъ счетомъ?

Берестовъ. Не съ тобой-ли счетъ, по которому ты нынче при мн платилъ?

Залсовъ. Да о чемъ вы мн говорите?

Берестовъ. О шпингалетахъ, о шпингалетахъ, о шпингалетахъ. (Ходитъ быстро по комнат, потомъ закашливается.) Вотъ опять… Волненіе мн положительно вредно.

Вынимаетъ бонбоньерку, глотетъ будельгомъ и оставляетъ бомбоньерку на стол.

Залсовъ. Что-же предложенье-то?

Берестовъ. Какое?

Залсовъ. Какъ какое? Вы хотли просить за меня руку Любы.

Берестовъ. Ахъ, чортъ возьми! Началъ было, да она заговорила про шпингалеты.

Залсовъ. Покорнйше благодарю!

Берестовъ. Не безпокойся, какъ только она придетъ, сейчасъ опять начну.

ЯВЛЕНІЕ 12.

Т-ЖЕ и ГАРДЕВЪ.

Гардевъ. Жены нтъ здсь?

Берестовъ. Вотъ мужъ,— все равно. (Гардеву.) Милостивый государь! Дядя часто боле, нежели отецъ.

Гардевъ. Ого!

Берестовъ. Что-съ?

Гардевъ. Я ничего-съ (Про себя.) Не нужно его сердить.

Берестовъ. А мн показалось.. (Продолжаетъ.) Милостивый государь, дядя часто боле, нежели отецъ, и я, въ качеств дяди Евгенія, имю честь просить у васъ для него руки вашей дочки.

Залсовъ. (Про себя.) Очень хорошо.

Гардевъ. Я очень благодаренъ за честь… Намъ весьма лестно… но я бы попросилъ васъ обратиться къ жен. Домашнія дла — это по ея части… Вотъ она кстати.

ЯВЛЕНІЕ 13.

Т-ЖЕ и НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА.

Берестовъ. (Надежд Дмитріевн.) Сударыня! Дядя часто…

Надежда Дмитріевна. Нашла! Извольте посмотрть, шпингалеты — 5 рублей.

Берестовъ. Позвольте, сударыня… Это только доказываетъ, что слесарь васъ обкрадываетъ. Мы вамъ пришлемъ своего.

Гардевъ. (Про себя.) Что у нихъ тамъ произошло?

Надежда Дмитріевна. Мн не нужно вашего слесаря!

Залсовъ. (Дяд.) Предложенье-то, дядюшка!

Берестовъ. Помню, помню… Ступай вонъ,

Залсовъ. (Надежд Дмитріевн.) Оставляю васъ съ дядюшкой. Ради Бога, выслушайте его снисходительно.

Надежда Дмитріевна. Для васъ, Евгеній Борисовичъ, извольте, общаю.

ЯВЛЕНІЕ 14.

БЕРЕСТОВЪ, НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА и ГАРДЕВЪ.

Надежда Дмитріевна. Извольте говорить, я васъ слушаю.

Гардевъ. (Про себя.) Это очень любопытно.

Берестовъ. Дядя, сударыня… (Съ удареніемъ.) Иногда больше, нежели отецъ, изволите замтить, я говорю: иногда. Я длаю уступку… И потому, какъ дядя, я имю честь просить для своего племянника руки Любовь Николаевны.

Надежда Дмитріевна. Мы считаемъ за честь…

Берестовъ. Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. (Про себя.) Какъ? еще! (Вслухъ.) Что такое-съ?

Берестовъ. Я хотлъ только сказать, что это честь для насъ.

Надежда Дмитріевна. Для обихъ сторонъ.

Берестовъ. Не стану говорить вамъ о характер племянника, это мой характеръ.

Надежда Дмитріевна. (Про себя.) Къ счастію, это неправда.

Берестовъ. Я ему дарю двадцать пять тысячъ. Согласитесь, что для дяди это… По смерти моей онъ получитъ втрое.

Надежда Дмитріевна. Прошу васъ не думать, чтобъ нами руководилъ интересъ…

Берестовъ. Позвольте, сударыня.

Надежда Дмитріевна. (Вспыливъ.) Да позвольте же мн, наконецъ, сказать слово. Вы ежеминутно повторяете: ‘позвольте, сударыня, позвольте, сударыня’!

Гардевъ. Наденька!

Берестовъ. Довольно, сударыня! Теперь я не скажу ничего… (Припоминая.) Впрочемъ, нтъ, еще одно слово… Послднее… Надюсь, что оно будетъ принято благосклонно. Независимо отъ двадцати пяти тысячъ, я предлагаю молодымъ квартиру у меня въ дом.

Гардевъ. Какъ?

Надежда Дмитріевна. Что?

Берестовъ. Со столомъ, освщеніемъ и отопленіемъ.

Надежда Дмитріевна. Нтъ-съ, я на это не согласна. Я приготовила имъ квартиру въ своемъ дом.

Берестовъ. Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. И желаю, чтобъ дочь моя не покидала меня.

Берестовъ. Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. (Вн себя.) Позвольте, позвольте, позвольте! Это, наконецъ, нестерпимо! Говорите какъ нибудь иначе!

Проходитъ мимо Берестова въ негодованіи.

Гардевъ. Наденька, душа моя, полно!

Берестовъ. Спокойствіе… Прежде всего спокойствіе! Зачмъ горячиться? Будемъ разсуждать хладнокровно. Если дочь ваша удетъ, вамъ останется мужъ.

Надежда Дмитріевна. Скажите, пожалуйста!… Мужъ!

Берестовъ. Все таки, это кто нибудь!

Гардевъ. (Про себя.) Покорнйше благодаримъ.

Берестовъ. Тогда какъ я совершенно одинъ. У меня только и есть родни, что племянникъ. И вы, конечно, не удивитесь, что я непремнно хочу, чтобъ онъ оставался при мн.

Надежда Дмитріевна. Вы хотите, вы хотите!… а если я не хочу?

Берестовъ. По, однако-жъ…

Надежда Дмитріевна. Никогда!

Берестовъ. Позвольте, сударыня!

Надежда Дмитріевна. Не позволю, сударь! Не позволю, не позволю!— Да или нтъ, выбирайте.

Берестовъ. Довольно! (Надваетъ свой кашне.) Я еще могу иногда уступить кротости, доброт, граціи,— но насилію, деспотизму — никогда!.. На этихъ условіяхъ я вамъ не отдаю моего племянника.

Надежда Дмитріевна. Что-жь! постараемся обойтись безъ него.

Гардевъ. (Берестову, который беретъ свою шляпу.) Какъ! Вы узжаете?

Берестовъ. Да-съ, къ сожалнію, узжаю.

Надежда Дмитріевна. Какъ вамъ угодно.

Берестовъ. (Раскланиваясъ съ Надеждой Дмитріевной.) Прошу васъ принять, сударыня, увреніе въ совершенномъ моемъ почтеніи. (Гардеву.) Имю честь кланяться.

Уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 15.

Т-ЖЕ, безъ БЕРЕСТОВА.

Надежда Дмитріевна. Наконецъ-то ухалъ, совсмъ измучилъ.

Гардевъ. Ты ужъ съ нимъ очень круто, душа моя.

Надежда Дмитріевна. Онъ способенъ вывесть изъ терпнія ангела.

Гардевъ. Бдная молодежь-то чмъ виновата? Они такъ влюблены другъ въ друга!

Надежда Дмитріевна. Утшатся!.. Чтобъ я породнилась съ такимъ господиномъ?— никогда. Онъ совсмъ разстроитъ мои нервы… ‘Позвольте, сударыня! Позвольте, сударыня!’ — мумія старая!

Уходитъ разсерженная.

Гардевъ. (Одинъ.) Такъ я и зналъ, что они сцпятся… Что мн теперь длать съ Любочкой?

ЯВЛЕНІЕ 16.

ГАРДЕВЪ и ЗАЛСОВЪ.

За лсовъ. Ну, что? Гд-же дядя?

Гардевъ. Тютю! Ухалъ!

Залсовъ. Какъ? куда?

Гардевъ! (Жметъ ему руку). Свадьба лопнула, другъ мой! Мужайтесь.

Залсовъ. Вы шутите? Это невозможно!

Гардевъ. Вашъ дядя и моя жена не сошлись характерами… Стычка между ними произошла, горячая.

Залсовъ. Изъ за чего?

Гардевъ. Такъ… Изъ за вашей будущей резиденціи, изъ за шпингалетовъ, чортъ знаетъ, изъ за чего еще.

Залсовъ. Нтъ, этого не будетъ! Я ихъ уломаю.

Гардевъ. Ничто не поможетъ. Жена не хочетъ и слышать о родств съ такимъ человкомъ, какъ вашъ дядя… Онъ тоже ухалъ взбшенный.

Залсовъ. Послушайте… Если они не согласятся… я… я… не знаю, на что ршусь… Я увезу Любовь Николаевну!

Гардевъ. Что ты, что ты… Опомнись, братецъ!

Залсовъ. Увезу, увезу… Ни на что не посмотрю.

Гардевъ. Ей Богу?

Залсовъ. Клянусь вамъ!

Гардевъ. Зачмъ-же ты, братецъ, мн.-то, отцу, говоришь объ этомъ?.. Ну, увози тамъ себ, только, чтобъ я не зналъ.

Залоовъ. (Крпко жметъ ему руку.) Николай Петровичъ,— у васъ доброе, благородное сердце! Вы не способны быть деспотомъ, какъ другіе.

Гардевъ. Это такъ, братецъ, не способенъ. А знаешь что, Евгеній Борисовичъ, ты все таки лучше, прежде чмъ увозить-то Любу, създилъ-бы къ дядюшк… авось передумаетъ… уговори его, чтобъ онъ извинился передъ женой… Она покорность ужасно какъ любитъ.

Залсовъ. ду и привезу его!

Гардевъ. Отлично! Давай Богъ успха… (Залсовъ уходитъ.) Люблю эту молодежь,— кипятокъ! Я самъ точно такой-же былъ до женитьбы!.. Ужасно эта женитьба портитъ людей.

Уходитъ, напвая,

‘Свадьба мн милй всего!’

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

‘ДЛО ДАВНО МИНУВШИХЪ ДНЕЙ’

ЯВЛЕНІЕ 1.

НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА и потомъ ГАРДЕВЪ.

Надежда Дмитріевна. (Входя и садясь на диванъ.) До сихъ поръ не могу успокоиться! (Нюхаетъ спиртъ.) Любочка бдная плачетъ, Николай Петровичъ ходитъ, какъ мокрая курица… что-жь мн длать, наконецъ! Конечно, мн и самой жаль Любу, но не могу-же я уступить этому несносному старику. Онъ, пожалуй, И ее станетъ также тиранить. (Увидавъ на стол забытую Берестовымъ бонбоньерку.) Что это такое?.. (Беретъ и, посмотрвъ, вскрикиваетъ.) Боже мой! Этотъ портретъ!.. Откуда онъ взялся? Это Вольдемаръ! Да! Это онъ!..

Гардевъ. (Входя.) Какой Вольдемаръ?

Надежда Дмитріевна. (Сконфуженно.) я не говорила Вольдемаръ… Я сказала, какая хорошенькая табакерочка.

Гардевъ. Нтъ, я очень хорошо слышалъ…

Надежда Дмитріевна. Скажи мн, чья эта вещица?

Гардевъ. Это… моя…

Надежда Дмитріевна. Твоя?

Гардевъ. Да, я собираю коллекцію миніатюръ. Ты знаешь, я охотникъ до старинныхъ вещей. Я купилъ ее недавно на аукціон…

Надежда. Дмитріевна. Какая странная случайность!

Гардевъ. Какая? ^J

Надежда Дмитріевна. Ты не знаешь, какое удовольствіе ты мн сдлалъ… Эта головка напоминаетъ мн много, много.

Гардевъ. Что-же такое именно?

Надежда Дмитріевна. Ты этого не можешь понять!.. Воспоминанія дтства, и сладостныя и горькія въ то же время!.. Уйди, другъ мой, я хочу остаться одна. Мн нужно сосредоточиться…

Задумывается.

Гардевъ. (Про себя.) Нтъ! Я понимаю!.. Я все понимаю! эта воздушная стройная двушка, о которой разсказывалъ старикъ, была она!.. такъ это изъ за нея онъ въ окно-то скакнулъ?— прекрасно! Хорошо, что убрался отсюда… Хоть это было очень давно и между ними ничего такого не происходило, но все таки лучше подальше отъ соблазну, лучше что убрался. Пускай она считаетъ его умершимъ!.. А какъ Евгеній его уговоритъ, да привезетъ? Скверно!

Уходитъ.

ЯВЛЕНІЕ 2.

НАДЕЖДА ДМИТРІЕВНА одна, потомъ БЕРЕСТОВЪ.

Надежда Дмитріевна. Вотъ онъ, съ его блднымъ, интереснымъ лицемъ, съ маленькими у силами… Благородный молодой человк! онъ не испугался выскочить изъ окна, онъ погибъ жертвой своей преданности! своей любви… бдный, бдный другъ!

Цлуетъ портретъ.

Берестовъ. (Входя въ среднюю дверь и не замчая Надежды Дмитріевны.) Поклялся, что не пріду, а все таки пріхалъ. Какая досада! должно быть, здсь оставилъ бонбоньерку… Я просто буду въ отчаяніи, если она пропадетъ! отцовская! (Увидавъ Надежду Дмитріевну.) Ахъ! какъ это непріятно,— мой врагъ! (Вслухъ.) Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. Это опять вы.. съ вашимъ ‘позвольте, сударыня’.

Берестовъ. Да-съ, я забылъ… (Хочетъ взять у ней изъ рукъ бонбоньерку.) Покорно васъ благодарю.

Надежда Дмитріевна. Что это значитъ? Это бонбоньерка моего мужа.

Берестовъ. Моя-съ.

Надежда Дмитріевна. Нтъ ужъ, вс, сударь, въ свой чередъ.

Берестовъ. Я вамъ говорю, что это моя. Она съ моимъ портретомъ.

Надежда Дмитріевна. Съ вашимъ?!.. Ха, ха, ха! Это мило? Взгляните на себя въ зеркало.

Берестовъ. Да вдь мн было тогда 28 лтъ… я носилъ усики…

Надежда Дмитріевна. (Про себя, смотря на него.) Онъ?— не можетъ быть!

Берестовъ. Что съ ней такое?

Надежда: Дмитріевна. Да разв ваша фамилія не Залсовъ? разв вы не дядя Евгенія Борисовича?

Берестовъ. Дядя, но только со стороны матери… Какъ?— онъ представилъ меня вамъ и не сказалъ даже моей фамиліи?.. Влюбленные, впрочемъ, всегда разсяны. Но, стало быть, онъ и прежде не называлъ меня вамъ и, вроятно, даже не говорилъ обо мн,— вотъ это неблагодарно съ его стороны.

Надежда Дмитріевна. (Въ волненіи.) Нтъ, нтъ… онъ часто говорилъ о васъ, но всегда называлъ васъ просто дядя Владиміръ Александровичъ.. И я думала, что вы тоже Залсовъ.

Берестовъ. Я Берестовъ.

Надежда Дмитріевна. Можетъ-ли это быть?.. Я не врю,

Берестовъ. Но позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. Отвчайте, отвчайте сейчасъ, что было въ ночь на 23-е августа?

Берестовъ. О какой именно ночи вы говорите?… О той, когда я выскочилъ въ окно?

Надежда Дмитріевна. Услышавъ голосъ папаши, который входилъ по лстниц.

Берестовъ. (Удавленный.) Папаши!

Надежда Дмитріевна. (Восторженно.) Вольдемаръ!

Берестовъ. Надина!

Бросаются другъ къ другу въ объятія.

Надежда Дмитріевна. Это вы? Боже! Но выстрлъ изъ ружья? Я думала, что васъ убили.

Берестовъ. (По секрету.) Нтъ, только посолили!

Надежда Дмитріевна. Дайте мн посмотрть на васъ, Вольдемаръ.

Берестовъ. И мн на васъ, Дина!

Берутъ другъ друга за руки и любуются одинъ другимъ.

Надежда Дмитріевна. (Про себя.) Какъ онъ возмужалъ.

Берестовъ. (Про себя.) Какъ, однако-жь, она разбухла! и когда я подумаю, что я выскочилъ въ окно изъ за этой толстой барыни!

Надежда Дмитріевна. Но что-же было съ вами? гд вы странствовали?

Берестовъ. Сперва на Кавказ, потомъ вышелъ въ отставку, жилъ за-границей.

Надежда Дмитріевна. И остались холостякомъ?

Берестовъ. Совершеннйшимъ.

Надежда Дмитріевна. Вы не хотли отдать вашего сердца другой!.. Это благородно. Merci.

Жметъ ему руку.

Берестовъ. Не за что… (Про себя.) Растолстла, а все такая-же романическая!

Надежда Дмитріевна. Я часто, часто думала о васъ… Въ первое время, когда бывало произносили ваше имя, я плакала, краснла.

Берестовъ. И у меня тоже при имени Надины сильно стучало сердце. (Естественно.) Какъ это все глупо-то, Господи!

Надежда Дмитріевна. Что-о?

Берестовъ. То есть, я хочу сказать, какъ мы слабы были.

Надежда Дмитріевна. (Интимно, взявъ его подъ руку.) Помните, вечеръ у губернатора?

Берестовъ. Еще-бы не помнить!

Надежда Дмитріевна. Когда я вошла въ гостиную, вы сидли за фортепіано и пли.

Берестовъ. Тогда я плъ, теперь кашляю.

Надежда Дмитріевна. Какой у васъ былъ очаровательный голосъ!

Берестовъ. Что было, того ужъ нтъ.

Надежда Дмитріевна. Я помню, вы пли ‘Талисманъ’.

Берестовъ. Поетъ:

‘Отъ измны, отъ забвенья,

‘Отъ сердечныхъ новыхъ ранъ,

‘Отъ… (Забываетъ слова и доканчиваетъ годовомъ.)

‘Сохранитъ мой талисманъ’!

Нынче ужъ такихъ романсовъ композиторы не пишутъ. Вкусъ, поэзія — все это пропало!

Надежда Дмитріевна. Это былъ вашъ тріумфъ. На мн было блое платье и на голов розы.

Берестовъ. Блыя розы, я ихъ какъ теперь вижу.

Надежда Дмитріевна. (Въ восторгъ.) Онъ помнитъ.

Берестовъ. Мн помнится даже, что я васъ поцловалъ… въ угловой комнат, когда вы пришли туда поправить передъ трюмо прическу…

Надежда Дмитріевна (Живо.) Нтъ, этого не было.

Берестовъ. Тогда я не говорилъ: ‘позвольте, сударыня…’ а шелъ прямо!.. Преграды для меня не существовали.

Надежда Дмитріевна. (Смясь.) Какой вы были шалунъ.

Берестовъ. Но согласитесь, что тогдашняя молодежь была любезне ныншней.

Надежда Дмитріевна. О, конечно! какое сравненіе! Ныншніе — накрахмаленные, солидные, скучные… не танцуютъ, а прохаживаются.

Берестовъ. У нихъ точно собачья старость!.. Жизни, души, огня нтъ! Какъ мы-то отплясывали… мазурку бывало.

Надежда Дмитріевна. Вы въ особенности… Но Дольше всего я любила, когда вы длали solo въ пятой фигур,— это было даже трогательно.

Берестовъ. Вдь мы па длали… а теперь что! У васъ balanc выходило прелестно, и потомъ эти jets battus. Съ васъ рисовать надо было!.. какая ножка у васъ была крошечная! Я думаю, теперь все забыли!

Надежда Дмитріевна. (Смясь.) Не совсмъ. Смотрите, такъ-ли?..

Начинаетъ танцевать, Берестовъ подпваетъ.

Берестовъ. (Про себя.) Ничего, ножки-то еще не дурны.

Надежда Дмитріевна. Вольдемаръ?

Берестовъ. Надина!

Надежда Дмитріевна. А что, если-бъ я вышла, за васъ, были-бы мы счастливы?

Берестовъ. (Нершительно.) Гмъ!

Надежда Дмитріевна. Откровенно — положа руку на сердце?

Берестовъ. Откровенно? Пожалуй, мы-бы не сошлись характерами.

Надежда Дмитріевна. Это правда. Вы очень упрямы.

Берестовъ. А вы-то? еще хуже.

Надежда Дмитріевна. У меня сильная воля.

Берестовъ. Которая стоитъ двухъ! у меня такая-же. Представьте-же себ, что-бы это было: четыре воли въ супружеств? Мы-бы тарелками другъ въ друга швыряли.

Надежда Дмитріевна. Да. Пожалуй, мы не созданы другъ для друга.

Берестовъ. Я тоже думаю.

Надежда Дмитріевна. Но теперь намъ остается дружба.

Берестовъ. Искренняя дружба, съ маленькимъ уголочкомъ въ сердц для вспоминанія, что никогда не мшаетъ… Я буду часто видться съ вами… Мы будемъ вспоминать о губернаторскомъ бал.

Надежда Дмитріевна. Съ условіемъ: не говорите вы больше ‘позвольте, сударыня’, ‘у меня гриппъ’.

Берестовъ. (Забывшись.) Позвольте…

Надежда Джитріевна. Ну вотъ опять…

Берестовъ. Общаюсь! клянусь!

Беретъ ее за руку.

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛДНЕЕ.

Т-ЖЕ и ЗАЛСОВЪ, потомъ ГАРДЕВЪ и ЛЮБА.

Залсовъ. (Увидавъ дядю.) Вотъ онъ,— а я его ищу по всему городу.

Гардевъ. (Входя съ Любой.) Не плакать, будь тверда… авось удастся… (Увидавъ Берестова.) Видишь, онъ воротился!

Берестовъ. Ну, друзья, все улажено.

Гардевъ, Люба и Залсовъ. Какъ?!

Надежда Дмитріевна. Да, мы согласились.

Гардевъ. Неужели? (Про себя.) Узнали-ли они другъ друга?

Надежда Дмитріевна. Черезъ дв недли свадьба — и вы будете жить у вашего дядюшки… а я буду здить къ вамъ всякій день.

Берестовъ. Нтъ, я не согласенъ.

Надежда Дмитріевна. (Идетъ къ нему.) Я такъ хочу.

Берестовъ. А я не хочу. Я хочу, чтобъ молодые жили здсь у родителей.

Люба (Про себя.) Они опять поссорятся!.. (Вслухъ.) Это можно примирить.

Надежда Дмитріевна. Какъ?

Люба. Пускай дядюшка… (Опомнившись.) Пускай Владиміръ Александровичъ поселится у васъ…

Гардевъ, (Живо.) Нтъ, нтъ, нтъ.

Надежда Дмитріевна. Это невозможно.

Берестовъ. Невозможно, ни подъ какимъ видомъ.

Люба. Такъ вотъ какъ: полгода мы будемъ гостить у васъ, а полгода вы у насъ.

Берестовъ. Это пожалуй.

Надежда Дмитріевна. На это и я согласна.

Берестовъ. Я зналъ, что все устроится,

Гардевъ. А все таки, это меня безпокоитъ!

Берестовъ. (Гардеву.) А вы знаете, та молоденькая двушка, изъ-за которой я выскочилъ въ окно…

Гардевъ. Ну?

Берестовъ. Я ее нашелъ. Это жена ваша.

Гардевъ. (Про себя.) Узнали другъ друга.

Берестовъ. Потолстла немножко!

Гардевъ. Я надюсь, милостивый государь, что вы, какъ благородный человкъ…

Берестовъ. Да вы взгляните на насъ! (Показывая на Надежду Дмитріевну.) 52 года! (На себя.) 64! Двоимъ-то намъ 116 лтъ! Шутка-ли!

Гардевъ. И то правда! (Про себя.) Какой я, въ самомъ дл, дуракъ!

Берестовъ. Да, батюшка! Старое старится — (Показывая на Любу и Залсова.) Молодое растетъ и цвтетъ.

Степанъ. (Входя.) Кушать готово.

Надежда Дмитріевна. (Берестову.) Вы извольте оставаться, я васъ не пущу.

Берестовъ. Позвольте, сударыня…

Надежда Дмитріевна. Опять?

Берестовъ. Предложить вамъ руку.

Ведетъ ее къ столу.

Читайте также: