Константин Дмитриевич Бальмонт
Константин Дмитриевич Бальмонт
Старая рукопись
Старая рукопись
———————————————————————————
Старая рукопись, Бальмонт Константин Дмитриевич, Год: 1907
Время на прочтение: 2 минут(ы)
27 июля 1907
Villa Ave Maria
Soulac-sur-Mer
Я родился и вырос в деревне, люблю деревню и Море, видя в деревне милый Рай, город же ненавижу, как рабское сцепление людей, как многоглазое чудовище. Однако, в великих городах есть великая свобода и отравы пьянящие, которые уже вошли в душу и которые, ненавидя, люблю. Моя родина — деревня Гумнищи, Шуйского уезда, Владимирской губернии. Я родился под утро, в одну из прозрачных летних ночей, в ночь с 3-го на 4-е июня 1867-го года. Совершенно четко себя помню с 4-х, 5-и лет. Когда мне было пять лет, возник в сознании некий миг незабываемый, когда я почувствовал себя как себя — и с тех пор, внутри, ничто уж не меняется. Сменяются зимы и весны, но не то, что создает и меняет истинного Человека.
Мои родители — добрые мягкие люди, они не посягали никогда на мою душу, и я вырос в саду, среди цветов, деревьев и бабочек. Уж не изменю этому миру. В наших местах есть леса и болота, есть красивые реки и озера, растут по бочагам камыши и болотные лилии, сладостная дышит медуница, ночные фиалки колдуют, дрема, васильки, незабудки, лютики, смешная заячья капустка, трогательный подорожник — и сколько — и сколько еще! В нашем саду была белая и лиловая сирень, черемуха, снежные яблони, жеманно-красивый жасмин. Когда мне было лет пять, в липовой беседке, под музыку вешнего жужжанья, моя мать читала раз мне и моим братьям стихи Никитина. Я помню, когда она произнесла:
Ясно утро. Тихо веет
Теплый ветерок.
Луг как бархат зеленеет,
В зареве восток,—
мной овладело невыразимое волнение чисто-телесной сладости. Первые поэты, которых я читал, были народные песни, Никитин, Кольцов, Некрасов и Пушкин. Из всех стихов в мире я больше всего люблю ‘Горные вершины’ Лермонтова (не Гете, Лермонтова).
Я начал писать стихи 10-и лет. Перерыв — до 17-и лет. Затем опять перерыв года на три. Теперь уже на всю жизнь — в неразлучности со стихом. Я много читал книг, учился же плохо и ненавижу учебные заведения, как мерзостный Ад. Самостоятельно изучил с десяток иностранных языков и кое-где мыслью побродил. Любил. Люблю любовь. Любя — люблю. Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов. Чувствую в душе нескончаемую юность. Говорят, будто лучшая моя книга ‘Будем как Солнце’. Это вздор. По существу своему, я в беспрерывном движении, которое не видно лишь слепым рассудочникам. У меня нет лучших и худших книг, а все книги одинаково плохи или одинаково хороши. Нужно быть безумцем, чтобы сказать, что одуванчик лучше или хуже орхидеи.
Несколько лет тому назад — впрочем лет уж десять прошло с тех пор — в Москве, под пение бродячей девушки и под несравненную музыку шарманки, птичка предсказала мне судьбу и определила мой характер. Ссылаясь на птичку, она говорит: ‘Вы самолюбивы, самонадеянны, влюблены в себя, умны, но не злопамятны, не пользуетесь вашим умом и воспитанием, а выдумываете проэкты и воздушные замки. В игре вы счастливы, а именно в пятницу. Проживете до 93 лет’.
Я играл (разумею карты, не игры иные) всего лишь пять-шесть раз — чтобы проиграть. Я варварски счастлив в пятницу. Следственно, птичка не солгала. Да и когда же птицы лгут! Итак, в 1960-м году будет издано собрание моих сочинений в 93-х томах или свыше. Пока же — я иду к Океанским изумрудам.
Источник текста: Бальмонт К. Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки / Сост., предисл. и примеч. Н. В. Банникова. — М., Детская литература, 1989.
OCR Бычков М. Н.