Сверные цвты на 1829. СПб, 1828
Старая быль, Катенин Павел Александрович, Год: 1828
Время на прочтение: 6 минут(ы)
СТАРАЯ БЫЛЬ. (*)
(*) За стихотвореніе сіе обязаны мы А. С. Пушкину, который доставилъ намъ оное при слдующемъ письм: ‘П. А. Катенинъ далъ мн право разполагать этимъ прекраснымъ стихотвореніемъ’. Я увренъ, что вамъ будетъ пріятно украсить имъ ваши Сверные Цвты.’
Нашъ славный Владиміръ, нашъ солнышко Князь,
Побдой въ Херсон внчанной,
Съ добычею въ Кіевъ родной возвратясь,
По бур покоился бранной,
Миръ сь Греками сладилъ и брачную связь
Съ ихъ юной Царевною Анной.
Нескудное вно пріяла сестра
Отъ щедраго Августа брата,
Премного ей звонкаго далъ онъ сребра,
Немало и яркаго злата.
Вс хвалять Княгиню: ‘красна и добра,
Разумна, знатна и богата. ‘
И подлинно Русь не видала такой,
Какъ пчелъ по весеннему лугу
За маткой летаеть безчисленный рой,
Такъ дочери Царской въ услугу
И евнухи кучей и жены толпой
Тснятся, ревнуя другъ другу.
Всмъ хитрымъ искуствамъ учились они,
Что любитъ Княгиня младая :
Поють словно птицы въ дубраввой тни,
И пляшутъ, на лютняхъ играя.
Въ дому новобрачныхъ веселые дни 9
Подобіе свтлаго рая.
Казны не жалетъ супругь молодой,
Владиміръ Князь, соколъ нашъ ясной:
Сего дня былъ праздникъ, a завтра другой,
Все въ почесть для гостьи прекрасной.
To тшитъ воинской Варяговъ игрой,
Забавной и вмст ужасной,
To въ рощахъ дремучихъ при звук роговъ
Съ ней здитъ для ловли звриной,
To въ лодк весельной подъ псни гребцовъ,
Надъ быстрой Днпровской пучиной
Катаетъ, любуясь обильемъ бреговъ
И стольнаго града картиной.
‘Да будетъ же праздникъ, всмъ прежнимъ внецъ,’
Князь выронилъ слово златое :
‘Высокія псни отрада сердець,
‘Наитіе неба благое,
‘Огнемъ разогретъ всю душу пвецъ,
‘И жизни прибавится вдвое.
‘Я выду завтра съ Княгиней моей
‘За стны въ широкое поле,
‘Гд радостнй слушать и пть веселй
‘Подъ небомъ открытымъ на вол,
‘Туда же зову я всхъ добрыхъ людей:
‘Тмъ лучше, чмъ будетъ ихъ бол’
‘Довольно я добылъ богатствъ на войн,
‘Стяжалъ оть отца и отъ дда,
‘Добра не жалйте на завтрешнемъ дн,
‘И брашнъ припасите и меда,
‘Чтобъ сыты и пьяны вс были вполн,
‘A съ тощими что и бесда!
‘Пусть вщіе придутъ и станутъ на судъ,
‘И спорять: чье лучшее пнье?
‘Достойно и щедро воздамъ имъ на трудъ:
‘Второму пвцу награждень
‘Цимискіевъ даръ Святославу, сосудъ,
‘Трапезы моей украшенье.
‘Но первый получитъ не то отъ меня,
‘Въ бою побдитель щастливой,
‘Персидскаго дамъ ему подъ верхъ коня:
‘Весь блый онъ съ черною гривой,
‘Копытомъ изъ камня бьетъ искры огня,
‘И носится вихремъ надъ нивой.
‘Конь будетъ украшенъ черкаскимъ сдломъ
‘И шелковой цвтной уздою ,
‘Еще дамъ оружье: и щитъ и шеломъ,
‘Кольчугу внизу съ бахрамою,
‘И мечь изъ булата съ дамасскимъ клеймомъ
‘И хитрой насчкой златою.
‘Ступайте жь, снесите ко всмъ по домамъ
Отъ Князя привтное слово!
‘Надеждой награды внушите пвцамъ
‘И жаръ и усердіе ново :
‘И завтра, чтобъ въ поле какъ выду самъ,
‘Все къ празднеству было готово.’
Воть утро настало и солнце взошло,
Врата отворились градскія ,
Несмтное валитъ народа число:
И малые туть и большіе.
Вс въ пвчее поле, всхъ душу зажгло,
Чтобъ Рускихъ не сбили чужіе.
Вотъ выхалъ Князь со Княгиней своей
Въ внц и со скиптромъ въ десниц,
Везетъ ихъ четверка прекрасныхъ коней
Роскошно въ златой колесниц,
И громкій понесся кликъ добрыхъ людей
На встрчу имъ съ поля къ столиц.
‘Да здравствуютъ Князь со Княгиней! ура!
‘Господь осни ихъ святыней !
‘Ущедри Онъ домъ ихъ обильемъ сребра
‘И всякой земной благостыней !
‘На многая лта для Рускихъ добра,
‘Да здравствуютъ Князь со Княгиней.’
Князь ласковый отдалъ народу поклонъ,
И слъ, словно пастырь y стада,
И къ бою пвцовъ сталъ выкликивать онъ :
‘Боянамъ и честь и награда!’
И вышло ихъ двое съ двухъ розныхъ сторонъ:
Нашъ Рускій, да Грекъ изъ Царьграда.’
Нашъ средняго роста и среднихъ годовъ,
И красенъ былъ въ юные годы,
Но младость не радость средь бранныхъ трудовъ.
Цвницу носилъ онъ въ походы,
И плъ y огней для друзей молодцовъ
Про старые вки и роды.
Высокъ и прелестенъ какъ двица Грекъ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И первому гостю нашъ ласковый Князь
Знакъ подалъ, и съ пвчихъ дружиной
Княгин и Князю до ногь поклонясь,
Предъ самой собранья срединой
Онъ слъ, вс замолкли, другь къ другу тснясь,
И голосъ заплъ соловьиной :
‘Когда бъ возпть хотла ты,
Моя возлюбленная лира,
Блистающія съ высоты
Свтила горняго эира ,
Средь дня въ пустыхъ бы небесах’ .
Луны и звздъ ты не искала,
Ho жизнь пія въ его лучахъ,
Одно бы солнце возпвала.
Когда же долгомъ чтить святымъ
Возпть величіе земное,
Прославь хоть голосомъ простымъ
Царей величіе святое.
A ты, великій Рускій Князь,
Прости, что смю предъ тобою,
Отчизны славою гордясь,
Другаго возносить хвалою,
Мы знаемъ: твой страшится слухъ
Тобой заслуженныя чести,
И ты для словъ похвальныхъ глухъ,
Одинъ ихъ чтя словами лести.
Дозволь же мн возвысить глась
На прославленіе владыки,
Щедроты льющаго на насъ
И на несчетные языки.
Ты длишь блескъ его внца,
Причтенъ ты къ роду Константина,
A славу кто поеть отца,
Равно поетъ и славу сына :
Великъ предметъ, a гласъ мои слабъ,
Страшусь… Нтъ,бросимъ страхъ напрасный,
Почерпнеть силу врный рабъ
Въ глазахъ владычицы прекрасной.
Кого же возпоеть пвецъ,
Кого, какъ не Царей державныхъ,
Непобдимыхъ, православныхъ,
Носящихъ скипетръ и внець?
Они пріяли власть отъ Бога,
И Божій образъ виднъ въ нихъ.
Внутри священнаго чертога,
Слитъ изъ металловъ дорогихъ,
Ступеньми многими украшенъ,
Высокъ, неколебимъ и страшенъ,
Поставленъ Августовъ престолъ.
Съ него, о Царь самодержитель,
Съ покорствомъ слышатъ твой глаголъ
И полководецъ побдитель
И чуждыя страны посолъ.
У ногь твоихъ, изъ звонкой мди,
Твою являющіе власть,
Два льва, какъ алчущіе снди
Лежатъ, разинувъ страшну пасть,
Чудесная искуства сила
Безжизненныхъ одушевила,
И если кто въ пяти шагахъ
Отъ неприступнаго престола
Ногою смлъ коснуться пола,
Они встають ему на страхъ,
Очами гнвными вращаютъ,
Рычатъ, и казнью угрожаютъ,
И зритъ въ душ смущенный рабъ,
Сколь предъ Царемъ онъ малъ и слабъ
Но милосердіе Царево
Изображающій символъ,
Неувядающее древо
Склоняетъ втви на престолъ,
He рода древь обыкновенныхъ,
Земными соками взрощенныхъ,
Одтыхъ грубою корой,
Блестящихъ временной красой,
Чей листь зеленый, цвтъ душистой,
На краткій мигъ прельщаетъ взоръ,
Доколь съ главы многовтвистой
Зимы рука сорветь уборъ.
Ввкъ древо Царское одто
Безсмертнымъ цвтомъ и плодомъ:
Ему весь годъ весна и лто.
Блйшимъ снга серебромъ
Красуясь, стебль его высоко
Возносится, и надъ челомъ
Помазанника вдругь широко
Разкинувшись, плняеть око
И равенствомъ втвей прямыхъ
И блескомъ листьевъ золотыхъ.
На сучьяхъ сребряныхъ древесныхъ
Витаетъ стадо птицъ прелестныхъ,
Зеленыхъ, алыхъ, голубыхъ,
И всхъ цвтовъ очамъ извстныхъ.
Изъ камней.и драгихъ и честныхъ
(О диво!) творческій рзецъ
Умлъ создать ихъ для забавы,
Великодпія и славы
Царя народовъ и сердецъ.
О если бы сіи пернаты
Свой жребій чувствовать могли,
Он бъ воспли: ‘мы стократы
‘Счастливй прочихъ на земли,
‘Къ трудамъ ихъ создала природа,
‘Что въ томъ, что крылья ихъ легки?