Спартак, Мишулин Александр Васильевич, Год: 1947 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

А. В. Мишулин.
Спартак

0x01 graphic

Историческое значение восстания Спартака

0x01 graphic

Внимательный читатель, ищущий во всемирной истории не эффектных и поверхностных рассказов о действиях королей и полководцев, а интересующийся историей производителей материальных благ, т. е. историей трудящихся масс и их борьбы против своих угнетателей, не может пройти мимо одного раннего, но вместе с тем наиболее яркого примера этой многовековой борьбы — великого восстания рабов в древнем Риме под руководством Спартака. Несмотря на то, что это событие отделено от нас — современников и участников построения первого в мире социалистического общества — огромным промежутком в две тысячи лет, тем не менее оно не потеряло своих жизненных красок, своей исторической свежести и значимости. В нём мы видим одну из первых классовых битв, великую и благородную попытку угнетённого класса восстать против своих угнетателей, против самой системы, при которой свободный человек порабощался, превращался в бесправное существо, в вещь, принадлежащую его хозяину, в ‘говорящее орудие’.

Классики марксизма-ленинизма высоко ценили значение этого величайшего восстания угнетённого класса в древности и личность его выдающегося руководителя — Спартака, который проявил себя незаурядным организатором масс и блестящим полководцем.

В письме к Энгельсу от 27 февраля 1861 г. Маркс писал: ‘…по вечерам отдыха ради увлекался ‘Гражданскими войнами в Риме’ Аппиана в греческом оригинале. Очень ценная книга. Он — родом египтянин. Шлоссер говорит, что у него ‘нет души’, вероятно потому, что он старается докопаться до материальной подкладки этих гражданских войн, Спартак в его изображении является самым великолепным парнем во всей античной истории. Великий генерал (не Гарибальди), благородный характер, real representative [Истинный представитель] античного пролетариата’ [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXIII, стр. 15].

Восстание рабов под руководством Спартака или, как называли его современники, ‘рабская война’ (bellum servile) определялась В. И. Лениным как война освободительная и справедливая: ‘… иногда войны велись из-за интересов угнетённых. Спартак поднял войну для защиты порабощенного класса. Такие же войны велись в эпоху колониальных угнетений, которые и сейчас не прекратили своего существования, в эпоху рабства и т. д. Эти войны были справедливыми, эти войны не могут быть осуждаемы’ [В. И. Ленин. Соч., т. XXIII, стр. 192].

В своей знаменитой лекции ‘О государстве’ В. И. Ленин указывал на огромное историческое значение спартаковского восстания: ‘…Спартак был одним из самых выдающихся героев одного из самых крупных восстаний рабов около двух тысяч лет тому назад. В течение ряда лет всемогущая, казалось бы, Римская империя, целиком основанная на рабстве, испытывала потрясения и удары от громадного восстания рабов, которые вооружились и собрались под предводительством Спартака, образовав громадную армию’ [В. И. Ленин. Соч., т. XXIV, стр. 371].

Заслугой известного советского исследователя древности, покойного профессора А. В. Мишулина, является то, что он посвятил немало времени и труда изучению восстания Спартака. Эта тема сознательно обходилась и замалчивалась буржуазными историками, не заинтересованными в том, чтобы привлекать внимание к тем событиям мировой истории, которые свидетельствуют о борьбе угнетённых классов против своих поработителей. Западноевропейская научная литература о Спартаке и руководимом им восстании рабов чрезвычайно бедна. Поэтому серьёзное исследование А. В. Мишулина ‘Спартаковское восстание’, вышедшее в свет в 1936 г., является не только единственным крупным трудом в марксистской исторической литературе по этому вопросу. Это исследование впервые выдвинуло многие важные проблемы, связанные с оценкой исторического значения важнейшего революционного движения древности. Данная брошюра является научно-популярным изложением тех основных наблюдений и выводов, к которым пришёл автор на основании многолетней работы. Мы позволили себе внести лишь сравнительно незначительные редакторские изменения в авторский текст, оставив неприкосновенными основные принципиальные выводы покойного исследователя, даже в том случае, если они не представляются, на наш взгляд, вполне приемлемыми и бесспорными.

Бесспорным достоинством работы А. В. Мишулина является подробное и аргументированное доказательство мысли о том, что восстание Спартака было явлением не случайным, а закономерным, явлением, отражающим кризис рабовладельческой системы и обусловленным глубокими причинами, вызвавшими этот кризис. Поэтому А. В. Мишулин совершенно правильно поступает, предваряя своё изложение хода восстания рабов под руководством Спартака общей характеристикой римского рабовладельческого общества, этого ‘мира рабства и насилия’. Особенно убедительной выглядит закономерность грандиозного революционного взрыва, разразившегося в 70-х годах I в. до н. э. на территории Италии, когда автор даёт широкую картину социальных движений эпохи, предшествовавших великой ‘рабской войне’. Мы имеем в виду такие события, как: а) двукратное восстание рабов в Сицилии во второй половине II в. до н. э., а также целый ряд мелких восстаний и заговоров рабов в самой Италии, б) народно-освободительное движение в порабощённых Римом странах: восстание Аристоника в Пергамском царстве, восстание рабов в Боспорском царстве, в) широкое аграрное движение в самом Риме, известное под именем его руководителей — Гракхов и, наконец, г) народно-освободительная борьба италиков против Рима, закончившаяся уравнением италиков в правах с римскими гражданами и известная под именем ‘союзнической войны’. Рассмотрение восстания Спартака на фоне всех этих событии доказывает нам, что причины великой ‘рабской войны’ заключались отнюдь не в случайных и стихийных явлениях внешнего порядка, вроде жестокого обращения с рабами их господ, но что истинные причины восстаний рабов коренились в материальной основе римского рабовладельческого общества. Подобное понимание природы спартаковского восстания даёт право трактовать его не как стихийное, бесцельное и исторически обречённое движение, но как некое сознательное, революционное выступление угнетённого класса.

Большой интерес представляет раздел книги, озаглавленный ‘Борьба спартаковцев после гибели своего вождя’. Здесь А. В. Мишулину удалось достаточно убедительно показать, что борьба с остатками революционной армии Спартака продолжалась значительное время и после трагической гибели вождя восставших рабов. В этом разделе автор, на основании анализа речей Цицерона против бывшего наместника Сицилии Верреса, вскрывает связь спартаковцев с сицилийскими рабами, а затем указывает на наличие союза между оставшимися частями спартаковской армии и пиратами на юге Италии. Всё это показывает, насколько глубокий характер имели причины, вызвавшие восстание Спартака. Вопрос о борьбе остатков революционной армии Спартака после гибели их вождя в буржуазной науке достаточно не изучался. Рассказ о восстании обрывался обычно описанием героической гибели Спартака я ссылкой на известное хвастливое заявление Помпея о том, что он ‘вырвал самые корни рабской войны’. Изучение истории восстания проф. А. В. Мишулиным показало, что господствующему классу Рима пришлось употребить немало времени и усилий на то, чтобы окончательно подавить восстание и ликвидировать последние очаги сопротивления на территории Римского государства.

Одним из центральных вопросов, связанных с оценкой исторической роли восстания, является вопрос о его ‘программе’. Выяснению этой программы выдающийся советский историк уделяет значительное внимание. Мы считаем необходимым остановиться на этом вопросе, тем более что не все выводы, к которым приходит здесь А. В. Мишулин, представляются нам вполне приемлемыми. Вопрос о ‘программе’ движения в историографии спартаковского восстания всегда выступал как вопрос, связанный с выяснением ‘разногласий’ в среде восставших. Как известно, ряд древних авторов (Саллюстий, Плутарх) упоминают об этих ‘разногласиях’, хотя их сведения настолько неясны и кратки, что оставляют самое широкое поле для предположений и толкований. В буржуазной исторической науке наибольшим распространением и признанием пользовалась точка зрения Моммсена, который усматривал причины этих разногласий в пестроте на-v ционального состава армии Спартака и считал наличие ‘разногласий’ следствием национальной розни. С точки зрения Моммсена, Спартак, происходивший чуть ли не из царского рода Спартокидов, объединял и представлял эллинов, в то время как Крикс объединял враждебно настроенных по отношению к эллинам галло-германцев. Советский исследователь проф. А. В. Мишулин совершенно правильно выступил против этой распространённой в буржуазной науке теории, показав её политическую несостоятельность и фактическую недостоверность.

А. В. Мишулин в своей книге развивает новый и самостоятельный взгляд на причины разногласий в армии Спартака и ‘программу’ движения. Он прежде всего анализирует состав армии рабов и приходит к выводу о неоднородности социального состава восставших. Вокруг основной массы рабов группировались присоединившиеся к ним разорившиеся земледельцы и солдаты — перебежчики из римских легионов, т. е, те же крестьяне. ‘В общем крестьянство и солдаты не только симпатизировали освободительной борьбе Спартака, но и участвовали в ней’, — говорит А. В. Мишулин. Это широкое участие свободного крестьянства в освободительной армии Спартака и наложило, по мнению А. В. Мишулина, определённый отпечаток на характер и программу движения в целом и было истинной причиной возникших в армии разногласий.

Именно социальный состав усложнял задачи движения: ‘выдвигались одновременно две задачи, — говорит наш автор, — удовлетворить интересы восставших рабов и интересы крестьянства’. Интересы тех и других не совпадали: рабы стремились к восстановлению свободы, а потому к уходу из Италии, крестьяне же были заинтересованы в возвращении экспроприированной у них земельной собственности и поэтому вовсе не желали покидать пределы Италии. Это противоречие обострялось при каждой новой попытке Спартака осуществить план вывода рабов из Италии, причём именно в эти моменты и происходили отпадения отдельных отрядов от армии Спартака.

Однако ‘наметившиеся в ходе восстания две задачи’ не могли быть в тех исторических условиях объединены общим руководством, и это ‘предрешило неудачный исход всего движения’. Таким образом, по мнению А. В. Мишулина, причиной поражения спартаковского восстания явилось то обстоятельство, что рабы, которые играли роль гегемона в революциях того времени’, не сумели повести за собой свободное крестьянство, а последнее ещё не понимало, что разрешение всех вопросов крестьянской революции неотделимо от задачи ликвидации рабовладельческой системы хозяйства в целом. ‘Именно это обстоятельство, — говорит А. В. Мишулин, — мешало в то время тесному союзу восстания рабов с аграрной революцией крестьянства’.

Такова, в общих чертах, концепция советского исследователя восстания Спартака. В чём её сильные и слабые стороны?

Толкование советским историком причин разногласий в армии Спартака, как причин социального порядка, несомненно, сыграло свою положительную роль и показало беспочвенность и несерьёзность теории ‘национальной розни’, господствовавшей с лёгкой руки Моммсена в буржуазной историографии. Действительно, ни одно из предшествовавших великому восстанию Спартака революционных выступлений рабов не даёт оснований судить о том, что момент национальной розни играл в них существенную роль. Наоборот, то, что нам известно из показаний Диодора по поводу сицилийских восстаний, свидетельствует о просчётах рабовладельцев, надеявшихся на межплеменную вражду среди восставших рабов, а также о том, что задача объединения против классового врага всегда отодвигала на задний план частные разногласия. Поэтому нет никаких серьёзных оснований считать, что пестрота этнического состава армии Спартака была почвой, породившей принципиальные разногласия руководителей движения.

Несомненно, что попытка вскрыть социальные корни этих разногласий является более серьёзной постановкой вопроса и заслуживает внимания всякого марксистски мыслящего историка. Но здесь, как нам кажется, А. В. Мишулин, увлекаясь, делает один методологически ошибочный вывод. Его основная идея при определении характера движения, как видно из вышесказанного, сводится к положению относительно союза рабов и свободного крестьянства, правда, союза, оказавшегося недостаточно прочным.

Но можно ли говорить о союзе между восставшими рабами и свободным крестьянством той эпохи? Допустим ли такой союз и какова его принципиальная база? Такой 8

союз был в принципе невозможен, ибо между рабами и свободными землевладельцами существовали антагонистические противоречия. Ведь свободное крестьянство той эпохи само принадлежало к господствующему классу, классу рабовладельцев. В силу этого обстоятельства не могло быть и речи о союзе между восставшими рабами и свободным крестьянством, которое стремилось лишь к перераспределению земельного фонда, которое боролось за землю и политические права в рамках существовавшего рабовладельческого строя и отнюдь не было заинтересовано в его уничтожении.

Высказанное соображение, однако, не противоречит тому факту, что к армии Спартака в какой-то мере присоединялись деклассированные элементы из числа разорившихся землевладельцев или, как их определяют источники, ‘свободные крестьяне с полей’. Но, во-первых, у нас нет никаких оснований преувеличивать их численность, как то делает проф А. В. Мишулин, а, во-вторых, от наличия в армии Спартака некоторого количества подобных ‘попутчиков’, как их довольно точно определяет Аппиан, до союза между восставшими рабами и свободным крестьянством — было весьма далеко.

Во всяком случае численное соотношение и удельный вес подобных элементов в армии Спартака был настолько невелик, что они не могли оказать заметного влияния на программу и цели движения.

Революционное движение рабов имело перед собой не две, как считает А. В. Мишулин, а одну задачу: освобождение от рабства и, следовательно, в какой-то мере уничтожение рабовладельческих отношений.

Что касается разногласий между руководителями движения, то не следует преувеличивать их значение или придавать им самодовлеющий характер, тем более что они, как об этом согласно свидетельствуют источники, касались лишь военно-тактических вопросов. Как бы то ни было, но, конечно, не наличие этих разногласий привело к поражению восстания рабов, а гораздо более глубокие причины и в первую очередь факт трагической изоляции восставших рабов. Именно в отсутствии союза, единого фронта между рабами и свободными бедняками и следует искать причины поражения спартаковского движения. Революционное выступление рабов в I в. до н. э. имело достаточно чёткую цель и задачи, восставшие проявили беспримерный героизм и организованность. Во главе их стоял человек, обнаруживший черты гениального полководца, и тем не менее восстание потерпело поражение в силу полной политической изоляции рабов, поднявшихся на борьбу, и отсутствия единого фронта между ними и свободными.

Только несколько веков спустя, когда исторические условия для подобного союза оказались созревшими, когда в Римской империи место свободного крестьянина — основы, и опоры римского рабовладельческого общества Эпохи Республики — занял колон (часто вчерашний раб), только тогда сложился тот единый фронт между рабом и свободным бедняком, который и обусловил окончательную победу над рабовладельческой системой.

Однако великое восстание рабов под руководством Спартака, несмотря на то, что оно окончилось поражением, имело огромное значение для дальнейших судеб римского рабовладельческого общества и далеко идущие исторические следствия.

Проф. А. В. Мишулин в своей книге останавливается в первую очередь на ближайших итогах движения. Он, как мы уже указывали выше, справедливо подчёркивает тот факт, что движение отнюдь нельзя считать подавленным в момент гибели его вождя: ‘борьба рабов продолжалась ещё долго, — пишет А. В. Мишулин, — восстания ещё горели в ряде мест юга Италии, готовые вновь превратиться в зарево огромного пожара’.

Подводя итоги ‘героической освободительной эпопее Спартака’, проф. А. В. Мишулин говорит: ‘Несмотря на своё поражение, она так подорвала рабовладельческий режим, что вызвала глубокие изменения в политическом строе республики, предопределив тем самым её близкое к окончательное падение’. И затем А. В. Мишулин ставит в связь спартаковское восстание с переходом господствующего класса Рима к формам военной диктатуры: ‘В борьбе с революцией рабов рабовладельческий класс приходит теперь к новой форме своей власти’.

Этот вывод бесспорно правилен, но недостаточен, ибо он не подчёркивает главного, т. е. тех глубоких и принципиальных изменений в экономической основе римского рабовладельческого общества, которые мы имеем все основания рассматривать как историческое следствие великого восстания рабов под руководством Спартака.

Мы имеем прежде всего в виду тот аграрный кризис, который разразился в Италии в последние годы существования республики и который был связан с глубокими изменениями в самой структуре италийского сельского хозяйства. Переход к экстенсивным типам хозяйства, опустошение полей, дробление латифундий на сдаваемые в аренду мелкие парцеллы — всё это достаточно характерные явления для того периода. Не следует также забывать, что именно в памятниках этой эпохи впервые появляется термин ‘колон’ (colonus) в значении мелкого арендатора. Известно, что именно после восстания Спартака рабовладельцы начинают избегать значительного сосредоточения рабов в своих, руках, начинают предпочитать ‘доморощенных рабов’ (vernae) рабам покупным, приобретает широкие размеры отпуск рабов на волю. Всё это вместе взятое приводит к значительному сокращению общего количества рабов, вздорожанию их труда и к попыткам подыскания некоего эквивалента вздорожавшему и вместе с тем малопроизводительному труду раба.

Нельзя не поставить в связь эти явления с той эволюцией рабства и эксплоатации рабского труда, с которой мы сталкиваемся в первый век Римской империи и которая свидетельствует о начавшемся кризисе рабовладельческой системы. Мы имеем в виду возникновение смягчённых форм эксплоатации: пекулия и колоната. Как известно, колонат получил уже достаточно широкое распространение в I в. н. э. Колумелла, например, прямо высказывал своё предпочтение арендатору (по сравнению с рабом), более того, обработку земли рабами он считал основной причиной упадка сельского хозяйства в Италии и рекомендовал сдачу имений в аренду. Наряду с колонатом широкая практика пекулия была дополнительной попыткой оживления сельского хозяйства Италии. Нередко на правах пекулия рабам передавались земельные участки, и таким образом раб, посаженный на землю, превращался как бы в колона.

Вольноотпущенничество, пекулий, колонат — таковы новые, ‘смягчённые’ формы эксплоатации труда, получившие развитие в римском рабовладельческом обществе в I в. н. э. Мы не можем и не должны говорить о том, насколько эти формы оказались ‘эффективными’, мы лишь констатируем сейчас наличие этих форм эксплоатации, как симптомов определённого кризиса рабовладельческой экономики. Для нас бесспорно, что тем первоначальным толчком, который привёл в движение эти медленно растущие и накапливающиеся силы, было великое восстание рабов под руководством Спартака.

Таким образом, значение этого восстания для дальнейших судеб римского рабовладельческого общества — огромно. Оно привело в конечном счёте к глубоким изменениям в сфере рабовладельческой экономики, оно же, как это подчеркнул А. В. Мишулин, оказало серьёзное воздействие и на политическую надстройку римского рабовладельческого общества.

Поэтому восстание рабов в I в. до н. э. под руководством Спартака, хотя оно и окончилось поражением, мы имеем все основания считать крупнейшим революционным потрясением основ рабовладельческой системы и одним из наиболее ярких проявлений борьбы угнетённых классов.

С. Утченко.

Рабовладельческий Рим

0x01 graphic

К власти над огромными территориями Средиземноморья рабовладельческий Рим пришёл путём длительных кровавых войн. Завоевание, порабощение народов, грабёж областей и целых государств лежало в основе владычества державного Рима, являлось основой развития рабовладельческой экономики и богатства римской знати. Потоки награбленных сокровищ, огромное количество денег, собранных в виде налогов, текли в Рим из завоёванных стран и областей. Они укрепили могущество Римской державы. Вся история Рима — с основания этого города в VIII в да н. э. и до образования огромной Римской державы к середине I в. до н. э. — это путь насилия, грабежа и эксплоатации, посредством которых утвердилось господство рабовладельческого Рима почти над всем известным тогда миром.

Беспрерывными войнами Рим расчищал себе путь к власти, он беспощадно расправился с соседними племенами вольсков, эквов, этрусков, привёл к покорности племена самнитов, которые на протяжении более полувека (343-290 гг. до н. э.) героически сопротивлялись римскому порабощению. А после покорения Средней Италии Рим стал на путь завоевания южной её части. На протяжении 290-266 гг. до н. э. велись войны с Тарентом и, царём Пирром Эпирским, в результате которых владычество Рима распространилось и на юг Италии. Сокрушая всё на своём пути, Римское государство подчинило своему господству почти весь Апеннинский полуостров. Таков был путь от небольшого города Рима к огромной Римской державе.

Параллельно этой внешней борьбе за власть, за новые территории, за богатства и массы рабов происходила внутренняя борьба в самом Риме — борьба свободных и рабов, богатых и бедных, полноправных и бесправных. Ещё в конце VI в. до н. э. реформа царя Сервия Туллия установила общественное разделение граждан на пять классов по их доходам и оформила государственный строй, защищающий рабовладельческую собственность. В конце VI— начале V в. в Риме пала царская власть и на смену ей пришла аристократическая Республика. Римские аристократы (патриции) держали всю власть в своих руках, подчинив себе народное собрание. Это привело к обострению борьбы между патрициями и бесправным населением (плебеями). Настойчивые требования плебеев вынудили патрициев пойти на уступки, и постепенно плебеи были допущены ко всем государственным должностям. Из патрициев и богатых плебеев образовалась особая знать, которая называлась в Риме нобилитетом. Неимущая же часть плебса продолжала борьбу главным образом за землю.

Наряду с этой борьбой бедных и богатых разрасталась борьба свободных и рабов. О первом этапе социальной борьбы в Риме до нас дошли смутные сведения, одни лишь предания. Последние, однако, так или иначе отражали действительность и представляют для нас большой, интерес. Всё увеличивающееся количество рабов способствовало их сплочению и подготовило почву для первого, известного нам из римской истории восстания рабов. Древний писатель Дионисий Галикарнасский сообщает о первом таком восстании рабов, которое возникло в 501 г. и продолжалось до 499 г. до н. э. За ним последовало спустя 40 лет, в 458 г. до н. э, большое восстание Гердония, с которым боролись оба римских консула этого года. Из сообщений других древних историков видно, что в 419 г. до н. э. в самом Риме небольшая группа рабов разработала целый план восстания: было решено ночью поджечь Рим со всех сторон, это должно было послужить сигналом к всеобщему выступлению рабов. Воспользовавшись неизбежным замешательством, они предполагали захватить центр Рима — Капитолий. После овладения жизненными центрами Рима рабы думали расправиться со своими господами и, захватив их имущество и жён, поделить всё это между собой. Но этот тщательно разработанный заговор не удался из-за предательства одного из рабов. Зачинщики были схвачены и повешены.

Римские рабовладельцы неустанно укрепляли своё государство и жестоко расправлялись с внешними и

середине III в. до н. э. (264 г.) Рим начал грандиозную войну против своего торгового соперника, богатого государства того времени — Карфагена. Война эта длилась с перерывами более ста лет (до 146 г. до н. э.) и кончилась полной победой Рима. В этот период Рим достиг необычайного внешнего расцвета. Подчинение Греции явилось как бы заключением этой полосы римских завоеваний, Результатом завоевательной политики было присоединение к Римскому государству большого количества новых территорий — ‘провинций’, служивших источником наживы для римской родовой и торговой знати — сенаторов и всадников.

Провинции эти беспощадно обирались путём непомерных налогов и даже прямого грабежа. Из провинций вывозились не только богатства, но и огромное количество рабочей силы — рабов. После взятия Тарента было продано в рабство сразу 30 тысяч человек. В войне с македонским царём Персеем в 157 г. до н. э. также было захвачено 30 тысяч человек. Семпроний Гракх, отец знаменитых римских трибунов, в 177 г. до н. э. в Сардинии обратил в рабство более 30 тысяч человек. Тит Ливий по этому поводу замечает, что тогда продавалось так много рабов и они были так дёшевы, что слово ‘сардинец’ сделалось синонимом вообще дешёвого товара. Отсюда древняя поговорка ‘дёшев, как сард’. Погоня за рабами становилась особенностью римских военных экспедиций того времени.

Захват богатств, распространение власти на различные области, лежавшие вне Италии, развитие торговли в пору расцвета римского могущества усилили господство римской знати, т. е. нобилитета.

Сенат почти совершенно не считался с высшим законодательным органом — римским народным собранием.

0x01 graphic

Римские укрепления на границе.

В руках сената находились дипломатические сношения, он практически решал вопросы войны и мира, сенат назначал наместников в провинции, в его руках была судьба не только провинциалов, но даже целых царств. Недаром древний писатель Полибий говорил, что народ находился в зависимости от сената и обязан был сообразовать свои действия с ним как в государственных, так и в частных делах.

Опору для римской знати в народном собрании составляли многочисленные клиенты, поддерживавшие своих господ — нобилей — голосами на выборах. Так называемая ‘клиентела’, возродившаяся после Пунических войн, являлась формой особой зависимости масс городского и сельского населения, главным образом вольноотпущенников, от нобилей. Клиенты, т. е. ‘послушные’, экономически зависевшие от своих патронов, были их агентами и выполняли все распоряжения патрона, вплоть до подачи за него голосов на выборах.

Наряду с нобилитетом в условиях рабовладельческой экономики поднималось ещё другое сословие Рима, так называемое всадничество. Это была торговая и денежная знать, которая в своих руках сосредоточила торговлю и финансовые операции, сбор налогов, получение откупов с провинций. Имущественное превосходство всадников давало им возможность пробиться к государственным должностям, влиять на сенат, на римскую политику.

Постепенно нобили и всадники образовали верхушку Римской аристократической республики, и в их руках сосредоточилось всё управление республикой.

Борьба между бедными и богатыми внутри Римской республики продолжалась. Вместе с тем неравномерность распределения политических прав и связанных с ними материальных выгод между римскими гражданами и остальным населением Италии, участвовавшим во всех войнах бок о бок с римскими гражданами, ещё более осложнила общую классовую борьбу.

Эта борьба оказывала непосредственное влияние на движение рабов. В 217 г. до н. э. — в период второй Пунической войны, особенно упорной и опасной для Рима, — был раскрыт, по сообщению римского историка Тита Ливия, заговор рабов в самом Риме. Заговор был раскрыт вследствие доноса одного предателя среди рабов, который за это получил освобождение от рабства и большое денежное вознаграждение. По предположению, организатором этого восстания был один карфагенянин.

Он был пойман и с отрубленными руками выслан в Карфаген, а другие 25 рабов-заговорщиков были повешены на крестах. Вероятно, в этом заговоре принимало участие большее количество рабов, но остальных обнаружить не удалось.

Через несколько лет, в 198 г. до н. э., около самого Рима, в городе Сетии, подготовлялось, как сообщает нам тот же Тит Ливий, новое выступление рабов. В этом городе находилось много заложников из карфагенской знати, которые были взяты для обеспечения незадолго перед тем заключённого мира между Римом и Карфагеном. Кроме того, в Сетии и других городах около Рима было размещено много рабов, бывших солдат и жителей Карфагена, захваченных на войне в плен. Этих рабов. карфагенские заложники уговаривали поднять восстание. Подробно разработанный план восстания прежде всего объединил карфагенских рабов — людей одной национальности, легко договорившихся между собой благодаря общему языку. Но в заговоре, очевидно, участвовали рабы и других национальностей, ибо заговор объединял рабов нескольких городов. По плану заговора восстание должно было произойти в следующих городах, находившихся около Рима: Сетии, Норбе, Цирцее и Пренесте. Намечался даже день для выступления. В Сетии должны были открыться большие празднества с общественными играми и театральными представлениями, на которые должны были собраться и жители близлежащих городов. Заговорщики решили воспользоваться тем, что внимание жителей будет отвлечено играми, и занять центры и укреплённые места намеченных городов. Центр заговора находился в Сетии, и оттуда организаторы восстания через своих представителей действовали в других городах. Но и на этот раз восстание не удалось, ибо два заговорщика выдали план восстания претору города Корнелию Лентулу. Страх рабовладельцев перед восстанием был неописуем. Срочно собравшись, знать предоставила Лентулу чрезвычайные полномочия и поручила жестоко расправиться с мятежниками. Лентул немедленно собрал отряд в 2 тысячи человек и прибыл в Сетию для расправы. Вместе с руководителями восстания было схвачено и казнено около 2 тысяч рабов, заподозренных в заговоре.

0x01 graphic

Рабы за работой в винном погребе

Казалось, мятеж был окончательно подавлен, но как только Лентул после расправы уехал в Рим, пришло известие, что уцелевшие руководители восстания готовятся занять Пренесте. Лентул снова был послан на расправу, в результате которой было казнено ещё 500 рабов.

Двумя годами позднее поднялись рабы в области Этрурии, к северу от Рима. Восстанием была охвачена вся область, так что Риму для расправы над мятежниками пришлось послать целые легионы солдат. Хотя восстание и не было достаточно организованным, восставшие оказали отчаянное сопротивление римским войскам, прибывшим для подавления. Произошла жестокая битва. Тит Ливий описывает её так: ‘Велико было число убитых, немало было захвачено в плен. Предводители восстания, захваченные в бою, были подвергнуты пытке и распяты на крестах. Остальные — возвращены своим господам для соответствующего наказания’.

На протяжении почти десяти лет (192-182 гг.) происходили непрерывные восстания на юге Италии (в Апулии, Лукании, Калабрии). В течение десяти лет из года в год римский сенат снаряжал туда экспедиции для подавления выступлений рабов. В 185 г. до н. э. восстание достигло таких размеров, что римский претор Луций Постумий должен был сам направиться туда с большим войском. В районе Тарента он открыл центр заговора и преступил к расправе. Было схвачено около 7 000 рабов. Многие из них были осуждены и казнены.

Рабовладельческий Рим переживал период своего расцвета. Поэтому все восстания угнетённых масс легко подавлялись. Рабовладельческая система хозяйства имела в то время преимущества перед отсталыми районами, где ещё сохранялись остатки первобытно-общинного строя. Экономическое превосходство, культурный уровень ставили Рим в число пе

А. В. Мишулин. Спартак

Историческое значение восстания Спартака

Рабовладельческий Рим

Читайте также:

А. В. Мишулин.
Спартак