СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.
СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.
ХІХ передвижная выставка картинъ.
ХІХ передвижная выставка картинъ.
Ан.
‘Русская Мысль’, кн.V, 1891
Современное искусство, Ремезов Митрофан Нилович, Год: 1891
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Ныншнее лто можетъ быть по справедливости названо сезономъ выставокъ въ Москв. Общее вниманіе не только Россіи, но и всего цивилизованнаго міра привлекаетъ ‘Французская выставка’ на Ходынскомъ пол, огромный интересъ для русскихъ и иностранцевъ представляетъ ‘Среднеазіатская’ выставка въ зданія Историческаго музея, въ школ живописи и ваянія открыта ежегодно повторяющаяся передвижная выставка картинъ, вновь составившееся товарищество художниковъ открываетъ на-дняхъ на Тверской свою выставку картинъ, не попавшихъ къ ‘передвижникамъ’, общество любителей художествъ устраиваетъ на Малой Дмитровк въ помщеніи своихъ постоянныхъ выставокъ любопытный ‘Салонъ’ русскихъ картинъ, принадлежащихъ частнымъ лицамъ и потому недоступныхъ публик. Никогда еще Москва не видала такого большаго количества картинъ сразу, какое предлагается ей на посмотръ ныншнимъ лтомъ. Но ни это обиліе произведеній искусства, ни пестрота выставокъ и ихъ значеніе не могутъ побудить насъ оставить безъ вниманія такое симпатичное, полезное и важное учрежденіе, какъ ‘передвижная’ выставка, въ особенности теперь, когда товарищество ‘передвижниковъ’ переживаетъ тяжелое время. Мы считаемъ неумстнымъ распространяться о причинахъ, обусловившихъ это тяжелое время, и отъ всей души желаемъ, чтобы кризисъ миновалъ какъ можно скоре безъ ущерба для товарищества, основаннаго лучшими русскими людьми, беззавтно преданными искусству. Однако, и въ ныншнемъ году неблагопріятныя для дла обстоятельства дурно повліяли на составъ выставки уже тмъ, что на ней отсутствуютъ произведенія такого первокласснаго мастера, какъ г. Рпинъ.
На этотъ разъ всхъ картинъ выставлено 169, но между ними нтъ ни одной такой, которая сосредоточила бы на себ исключительное вниманіе постителей, знатоковъ и любителей, хотя картинъ хорошихъ на этой выставк найдется не мало. Безраздльно и безспорно, ни одна картина не занимаетъ перваго мста,— первыя есть только въ каждомъ род произведеній. Такъ, между пейзажами первое мсто принадлежитъ картин Е. Е. Волкова, носящей названіе Юга, т.-е. мгла. Тутъ, на довольно большомъ полотн, съ необыкновеннымъ мастерствомъ передано впечатлніе, производимое сухими туманами, заволакивающими знойнымъ лтомъ поля, луга, лса и небо. Что-то тяжелое залегло въ воздух и страннымъ гнетомъ давитъ, давитъ зелень, воду, живыя существа, всему даетъ своеобразную, необычную и нсколько рзкую окраску, наводящую и на душу сумрачное и тревожное настроеніе. Такую правду намъ не часто случалось видть на полотн въ воспроизведеніи художника. О второмъ мст за этой картиной могутъ поспорить между собою Тундры того же г. Волкова и Ока близь Алексина В. Я. Брыжицкаго. Мы совсмъ особнякомъ ставимъ превосходную миніатюрную картинку В. Е. Маковскаго Вечерь, представляющую въ своемъ род верхъ совершенства и образецъ изящества. И. И. Левитанъ бодро и сильно идетъ въ первые ряды нашихъ пейзажистовъ своими небольшими, по размрамъ, картинками Ветхій дворикъ и Варгетто (въ Италіи). Его большая картина Тихая обитель могла бы стать на ряду съ лучшими пейзажами, если бы художникъ не увлекся слишкомъ яркимъ отраженіемъ церквей и лса въ рк. Этотъ повторенный, опрокинутый видъ ршительно портитъ прекрасную картину. Талантливый художникъ возразитъ на это, быть можетъ, что такъ бываетъ въ дйствительности, что онъ самъ такъ видлъ и взялъ это съ натуры. Мы объ этомъ и спорить не будемъ, но то, что хорошо въ природ, что привлекаетъ и очаровываетъ иногда глазъ подъ настоящимъ небомъ въ живой вод, на безконечномъ простор, то въ тсныхъ рамкахъ картины, при подчиненіи многимъ условностямъ, производитъ совсмъ иное впечатлніе. О художникамъ надлежитъ съ большою осмотрительностью выбирать изъ природы и ея явленій лишь то, что поддается воспроизведенію на полотн и что дозволяютъ воспроизводить какъ техническія условія живописи, такъ и средства самого художника. И. И. Шишкинъ, несомннно, большой мастеръ дла, но его Дождь въ лсу нисколько не похожъ на дождь, и безъ подписи никто бы не догадался о томъ, что это должно изображать ‘дождь’, несмотря на зонты, предупредительно раскрытые художникомъ надъ головами фигуръ, идущихъ въ тни деревьевъ. Про Сосну г. Шишкина, одтую снгомъ сыпучимъ, какъ ризой (Лермонтовъ), мы предпочитаемъ умолчать, ибо и самому лучшему артисту не слдуетъ ‘всякое лыко ставить въ строку’. Изъ пейзажей выдается оригинальностью замысла картина H. С. Матвева, носящая названіе Вспыхнуло. Художникъ взялся за крайне трудную, по нашему мннію, задачу изобразить зимній видъ деревни, освщенной первою вспышкой пожара. Самаго огня не видать, на снгъ и строенія падаетъ лишь красный отблескъ недалекаго огня и зарева, загорвшагося на темпомъ фон ночи. Въ деревн все тихо еще, обыватели не успли проснуться, на улиц пусто. Все это написано очень хорошо,но картина насъ не удовлетворяетъ — чмъ, именно, сказать трудно. Всего вроятне, что неудовлетворенность является въ данномъ случа слдствіемъ неопредленности перваго впечатлнія, производимаго картиной на зрителя. Проходитъ нсколько мгновеній недоумнія, прежде чмъ смотрящій на картину сообразитъ, въ чемъ тутъ дла. Какъ ни коротки эти мгновенія, а они всегда дйствуютъ расхолаживающимъ образомъ и подрываютъ тотъ эффектъ, на который разсчитывалъ художникъ. Объ остальныхъ картинахъ чисто-пейзажнаго рода сказать нечего если не отмчать всхъ заурядностей и не останавливаться передъ такими, какихъ ли писать, ни выставлять не слдовало бы, и каковы, напримръ Подъ Эльборусомъ Н. И. Дубровскаго, Старый Сурамскій перевалъ А. А. Киселева…
Изъ картинъ, въ которыхъ пейзажъ составляетъ фонъ, мы за лучи почитаемъ, въ смысл пейзажа и сцены, на немъ изображенной: Надавигаетъ П. А. Брюллова, Соперницы и Большая дорога H. Н. Касатина. На первой изображена спшная навивка сна на воза, въ виду надвигающейся темной дождевой тучи. Единственный недостатокъ картины состри въ томъ, что она немного излишне выписана, чуть-чуть перерисована. Но въ общемъ превосходно переданы затяжелвшій передъ ливнемъ воздухъ, грозный видъ померкшаго неба, хлопотливая работа крестьянъ, торопящій за-сухо убрать сно. Все это живо, полно движенія и съ большій правдивостью передаетъ тревожный моментъ деревенской жизни. Соперницы г. Касаткина восхитительны, и картина была бы безукоризненно хороша, если бы художнику не пришла въ голову крайне неудачная мысль подчеркнуть смыслъ взятаго имъ сюжета изображеніемъ ‘предмета’, вызывающаго соперничество двухъ деревенскихъ красавицъ. Зимній пейзажи съ видомъ деревенской улицы, съ снжною далью, сливающеюся съ сроватымъ небомъ, написанъ прекрасно. Очень хороши дв картины B. М. Максимова: Посл обдни и У своей полосы. Н. П. Богдановъ-Бльскій въ картин Безпріютные представилъ среди мало-значительнаго пейзажа дв фигуры: спящаго старика и мальчика. Старикъ написанъ не совсмъ удачно, мальчикъ же чрезвычайно интересенъ и экспрессивенъ. Въ сущности, онъ представляетъ собою воспроизведеніе въ иной только обстановк того же самаго типическаго ребенка, который былъ уже данъ г. Богдановымъ-Бльскимъ въ картин Будущій инокъ, которую мы видли на прошлогодней передвижной выставк. Ныншняя картина отъ этого нисколько не теряетъ, разумется, но для художника мы считаемъ дломъ неудобнымъ повторенія одного и того же типа въ различныхъ положеніяхъ. Это можетъ быть сочтено за признакъ слабаго творчества и неумнья находить соотвтствующія выраженія для совершенно различныхъ идей. Въ томъ же род, но мене удачны по исполненію, дв картины. C. А. Коровина: Стоянка и Отдули, и картина А. С. Степанова: Журавли летятъ. На послдней пейзажъ написанъ очень хорошо, разбросанныя же по немъ въ различныхъ позахъ крестьянскія дти представляются разрозненными и ненужными, какъ бы случайно вставленными художниковъ изъ альбомныхъ набросковъ, сдланныхъ въ разное время про запасъ.
Отъ этихъ картинъ всего ближе и пряме переходъ къ чистому ‘жанру’, тутъ мы, прежде всего, считаемъ своимъ долгомъ отмтить прекрасную картинку Опять провалился А. М. Корина, художника, имя котораго мы впервый разъ встрчаемъ въ каталогахъ выставокъ. Сцена взята прямо изъ жизни, и, притомъ, изъ самой современной: красивый юноша-гимназистъ сообщилъ матери о томъ, что онъ ‘провалился’ на экзамен. Всть сама о себ очень непріятная, но прибавка слова ‘опять’ придаетъ ей въ настоящее время совершенно ужасающее значеніе для родителей. Въ старые оды можно было неоднократно ‘проваливаться’ и, все-таки, докарабкаться до окончанія курса гимназіи и до университета, самый выходъ изъ гимназіи до окончанія курса не представлялъ собою ничего особенно страшнаго, впереди предстояло какое-нибудь чиновничество, на худшій конецъ — юнкерство и офицерство. Теперь не то: разъ ‘провалиться’ еще можно, а ‘проваляться опять’ — это значитъ уже ‘провалиться’ совсмъ и навсегда, это значитъ быть исключеннымъ изъ гимназіи, быть вышвырнутымъ на улицу безъ надежды какъ-либо справиться и куда-либо пристроиться. Большой малый, ‘опять провалившійся’ въ классической гимназіи, не можетъ попасть въ реальную, а изъ реальной не иметъ возможности перейти въ классическую, вслдствіе большой разницы программъ тхъ и другихъ гимназій. Чиновничья служба закрыта для недоучекъ, и впереди встаетъ угроза солдатской службы. Для людей богатыхъ все это ни почемъ, имъ служба не нужна и отбываніе воинской повинности вольноопредляющимся дло не тяжелое, даже очень привлекательное для юноши съ хорошими средствами. А на картин г. Борина мы видимъ бдную обстановку, мы понимаемъ, что страшными словами: ‘опять провалился’ нанесенъ жестокій ударъ несчастной матери, бившейся изъ послднихъ крохъ въ надежд, что сынокъ пройдетъ положенные ему курсы наукъ, выберется на добрый жизненный путь и дастъ ей хотя умереть спокойно. ‘Опять провалился’ — и съ тмъ вмст провалъ неминуемо идетъ всю семью, тамъ, за столомъ, сидитъ и беззаботно чертитъ что-то маленькая двочка, она еще не понимаетъ, что и ея будущность вся ‘провалилась’… Самъ провалившійся юноша сконфуженно ковыряетъ пальцемъ скатерть на стол, но и онъ, очевидно, не сознаетъ всей тяжести и непоправимости удара, нанесеннаго имъ бдной матери. Только она одна, эта вчная страдалица за дтей, принимаетъ на свою сдющую голову весь непосильный гнетъ несчастья, и въ ея лиц, въ ея сокрушенныхъ глазахъ, во всей фигур мы видимъ полноту безысходнаго горя. Что же теперь будетъ? Что станется съ нимъ, съ этимъ мальчикомъ, и съ крошкой-двочкой? Куда я днусь съ ними? Пропадутъ они, пропадутъ… вотъ что говорятъ намъ ея безпомощно устремленные куда-то вдаль глаза. Все это съ большимъ талантомъ выражено г. Боринымъ въ тщательно и хорошо написанной картинк. Легко говорить господамъ педагогамъ, что не годится къ науку тотъ, кто ‘опять провалился’, легко имъ разсуждать, что негодившійся можетъ сдлаться сапожникомъ, столяромъ, и легко имъ вычертятъ изъ списковъ получившихъ на экзамен двойку за латинскій или греческій языкъ. А вотъ подвелъ бы я ихъ къ этой маленькой ‘жанровсь картинк, показалъ бы имъ лицо нарисованной на ней женщины, предо жилъ бы имъ припомнить, сколько они длаютъ такихъ ‘жанровъ’ ежегодно, спросилъ бы ихъ по душ, можно ли изъ этого юноши, посл всей ихъ классической науки, сдлать сапожника или столяра, и мн думается, что у многихъ изъ нихъ не разъ дрогнетъ рука, прежде чмъ выставить отмтку о томъ, что юноша ‘опять провалился’. Хорошую, честную, правдивую картинку написалъ г. Коринъ. Спасибо ему.
Въ первый же разъ выступила Елена Дмитріевна Полнова на выставку съ большою картиной, носящей названіе Гости. Очень милы и жизненны эти ‘гости’,— двое малыхъ ребятокъ, пришедшихъ къ матери, живущей въ услуженіи и занятой глаженьемъ какого-то мелкаго блья. Оторваться отъ работы ей некогда, господа ждутъ, и она удосуживается только чайкомъ побаловать и отогрть дорогихъ ея сердцу гостей. Эти дти едва ли еще поступили ‘въ науку’ къ сапожнику, гд ихъ будутъ битъ ремнемъ и колодкой и посылать за водкой съ краденымъ хозяйскимъ товаромъ, малы они еще для такой ‘науки’ и живутъ пока у какой-нибудь бабушки ‘въ углу’, въ смрадномъ подвал ‘Ржановской крпости’. Гд ихъ отецъ, одному Богу извстно, а мать стираетъ и гладитъ, и кушанье готовитъ, и подаетъ, и прибираетъ, и одваетъ, и двери отпираетъ, не досыпаетъ ночей, не знаетъ ни отдыха, ни праздника… за какихъ-нибудь шесть рублей въ мсяцъ, безъ которыхъ ея малявцы не нашли бы пріюта и въ гниломъ углу подвала. И тутъ опять — мать-страдалица, въ голов которой не разъ пройдетъ мучительная дума о томъ, что сдлаетъ ‘наука’ съ ея ребятками: заколотитъ ли ихъ до смерти въ подвальной мастерской, обратить ли ихъ въ пропойцевъ и босяковъ, или же ‘произведетъ въ дло’… В. Е. Маковскій даетъ другой моментъ изъ жизни женщинъ того же класса: Наемъ прислуги. Молодая двушка, принарядившаяся щеголевато, пришла наниматься и застала семью ‘господъ’ за чаекъ. Сухая и злющая барыня очень непривтливо встртила миловидную и франтоватую горничную, и не одобряетъ она эту двушку, главнымъ образомъ, потому, кажется, что баринъ-супругъ очень одобрительно смотритъ на молоденькихъ служанокъ. А тутъ еще большой балбесъ сынокъ уметаетъ булку съ чаемъ и не спускаетъ своихъ дурацкихъ глазъ съ ‘франтихи’. Въ сторон стоитъ старая кухарка съ апатичнымъ лицомъ и съ отуплыми глазами и безучастно думаетъ свою нехитрую думу: ‘что-жь, нашей сестр все равно, гд ни жить, толкъ-то все одинъ будетъ…’ Мене понятна намъ другая картинка г. Маковскаго: Объясненіе. За роялемъ сидитъ барышня въ шляпк, облокотившись на рояль, стоитъ студентъ въ бломъ кител, оба они въ затрудненіи, обоимъ неловко, но этимъ для насъ нисколько не уясняется сущность ‘объясненія’, и еще боле затрудняется она переводомъ на французскій языкъ въ Иллюстрированномъ каталог, гд подъ снимкомъ съ картины напечатало: Explication. Что это должно означать: объясненіе въ любви или объясненіе по поводу какого-либо недоразумнія? Мы не упомянули бы объ этой картинк, по существу своему очень незначительной, если бы она была написана такъ, какъ обыкновенно пишутся маленькія жанровыя картинки. Но В. Е. Маковскій написалъ ее ‘широко’, по техническому выраженію художниковъ. ‘Широкое’ писанье, по нашему мннію, какъ нельзя боле пригодно для большихъ картинъ и совсмъ не у мста въ рамк 12-ти и 8-ми вершковаго размра. Очень крупный талантъ можетъ справиться съ этимъ. Но художникъ, обладающій большимъ талантомъ и сильною техникой, не долженъ упускать изъ вида, что сейчасъ же найдутся подражатели, которые, пользуясь примромъ ‘широкаго’ письма, начнутъ просто ляпать, благо это легко и скоро. Мы говоримъ это не съ собственнаго вымысла, а потому, что уже слышали преувеличенно-хвалительные отзывы молодыхъ художниковъ о той ‘манер’, какою написано Объясненіе г. Маковскаго. Смемъ ихъ заврить, что ‘манера’ эта для небольшихъ картинокъ никуда не годится и можетъ привести только къ мазн и къ упадку искусства. ‘Широта’ должна быть всегда пропорціональна тому пространству, въ которомъ ей предстоитъ проявиться.
На картинк H. С. Матвева, названной Сумерки, мы видимъ старушку и старика изъ небогатаго купечества, тихо бесдующихъ передъ топящеюся печкой. На двор ясный зимній вечеръ, и для добродушныхъ старичковъ уже наступили жизненныя ‘сумерки’, такія же тихія и ясныя, какъ т, что заглядываютъ къ нимъ въ окно. Хорошо переданъ художникомъ общій тонъ покоя и скромнаго довольства мирно догорающей жизни хорошихъ людей. Тепломъ ветъ отъ этой сцены и на душ легко становится отъ такихъ безмятежныхъ ‘сумерркъ’. Въ картин г. Матвева нтъ, собственно говоря, никакого сюжета, ею не затрогиваются никакія ‘злобы дня’, и, тмъ не мене, картина симпатична тмъ, что она вызываетъ доброе настроеніе и возбуждаетъ благожелательное чувство. Художникъ понялъ, что призваніе искусства не въ томъ только заключается, чтобы дразнить и тревожить нервы изображеніемъ явленій печальныхъ или смшныхъ, что задачи исскусства не исчерпываются драмами и обличеніями, воспроизведеніями всяческихъ ‘злобъ’, и что въ широкой области искусства есть мсто и для успокоительныхъ мотивовъ, дающихъ миръ и отдыхъ душ зрителя. П. А. Ярошенко въ картин, названной Въ теплыхъ краяхъ, изобразилъ (умирающую женщину, обложенную въ кресл подушками и сидящую на балкон подъ (цвтущими деревьями, другая большая картина того же художника носить названіе Проводилъ: на платформ желзно-дорожнаго вокзала стоитъ пожилой баринъ, опершись на трость, сторожъ мететъ платформу, вдали уходитъ въ дверь публика и виднется красная фуражка начальника станціи. Рядомъ съ этою картиной можно поставить такое же большое полотно Л. О. Пастернака, подъ заглавіемъ: Къ роднымъ. Въ вагон втораго класса сидитъ молодая дама въ траур, рядомъ съ нею — кормилица, ужасная рожа,— надо отдать ей полную справедливость,— съ ребенкомъ на рукахъ. Это должно изображать вдову, дущую ‘къ роднымъ’ посл смерти мужа. Еще одна ‘жанровая’ картинка: Въ ожиданіи шафера, И. М. Прянишникова: сидитъ толстая барыня и разговариваетъ съ пожилымъ бариномъ, въ сторон сидитъ невста, въ глубин — двое лохматыхъ дтей, дв какихъ-то женщины и тутъ же ливрейный лакей съ шубой на рук. Въ чемъ же смыслъ картины? Что хотлъ ею повдать намъ ея авторъ и для чего онъ ее писалъ? Сознаемся въ своей недогадливости, мы этого понять не можетъ, такъ же точно, какъ не понимаемъ, гд происходить изображенная сцена. На картин написанъ какой-то длинный и узкій чуланъ, въ которомъ собрались гости, хозяева, дти и лакей съ шубой. Дв картинки Е. В. Лемоха, Сестренка и Лто, были бы недурны, особливо послдняя, если бы художникъ не освтилъ ихъ слишкомъ краснымъ свтомъ, очень похожимъ на отблескъ бенгальскаго огня, тогда какъ дйствіе происходить днемъ.
Русская исторія иллюстрируется на ныншней выставк тремя неудачными картинами Н. В. Неврева, о которыхъ мы говорить не будемъ, и картиной К. В. Лебедева Уничтоженіе Новгородскаго вча. Г. Лебедевъ обладаетъ, несомннно, очень крупнымъ талантомъ и превосходною техникой, рисунокъ его, поистин, мастерской. Несмотря на это, его картина, при огромныхъ ея достоинствахъ, далеко не удовлетворяетъ насъ. На ней изображенъ моментъ увоза вчеваго колокола изъ Новгорода. Середину картины занимаетъ поставленный на сани колоколъ. Вся лвая сторона картины (отъ зрителя) исполнена замчательно хорошо, толпа — совсмъ живая, старый дьякъ и юродивый написаны прекрасно, а фигура человка, забивающаго въ колодки ноги знатнаго гражданина,— просто безподобна. Хорошъ и мальчикъ, сидящій на снгу со связанными за спиной руками. Начиная же отъ этого мальчика, вся безъ исключенія правая сторона картины производить такое впечатлніе, что ее хотлось бы чмъ-нибудь закрыть, настолько въ ней все ‘не такъ’,— не художественно, недостойно большаго мастера, выступающаго на широкій путь. Три положенныя на снгъ фигуры связанныхъ новогородцевъ натянуты, искусственны и некрасивы, стоящій надъ ними воинъ съ скирой совсмъ уродливъ и смшонъ, дама въ красномъ плать (ужь не посадница ли Мара?) тутъ совсмъ не у мста, а ея красное платье не по времени. Кто бы ни была эта женщина, не могла она такъ нарядиться, когда погибала ея родина: она должна быть въ ‘смирномъ’, по-нашему — траурномъ, плать, ы, по всей вроятности, она въ данный моментъ находилась подъ надежнымъ карауломъ. Такимъ образомъ, исполненіе очень серьезнаго и интереснаго сюжета удалось художнику лишь на половину.
В. И. Суриковъ написалъ на полотн еще большихъ размровъ картину подъ названіемъ: Взятіе снжнаго городка, старинная козачья игра въ Сибири на масляниц. Во всей этой огромной картин только и есть хорошаго — коверъ на саняхъ и фигуры двухъ сидящихъ въ саняхъ женщинъ, причемъ одна изъ нихъ, все-таки, испорчена тмъ, что, по неумнью художника справляться съ перспективой, запряженная въ сани лошадь кажется сидящею на колняхъ у козачки. Врывающійся въ снжный городокъ козакъ и лошадь, на которой онъ скачетъ, ни на что не похожа. Зритель не сразу сообразить даже, что козакъ сидитъ на кон, а сообразивши это, наврное, скажетъ, что такихъ коней не бываетъ и что такихъ диковинныхъ движеній лошади не могутъ длать. Фигуръ на картин множество, но вс он, кром вышеназванныхъ двухъ, безжизненны, неподвижны, дурно сгруппированы и скучны. А потому и картина вышла скучною этнографическою иллюстраціей.
Изъ большихъ картинъ съ одиночными фигурами можно назвать перломъ ныншней выставки Пробный оттискъ Г. Г. Мясодова. Это, несомннно, портретъ, и, притомъ, мастерской портретъ, и, въ то же время, это превосходная картина, изображающая художника, всматривающагося въ сырой еще ‘пробный оттискъ’ снимка съ своей картины. Такъ же хороши портреты профессора Е. С. Сорокина, написанный В. Е. Маковскимъ, и Н. Д. Кузнецова портретъ г-жи Терещенко. На картин Н. К. Бодаревскаго, Мать и дочь (тоже портреты), прекрасно исполнена фигура молодой женщины и совсмъ неудачно головка ея дочери, за то совсмъ хороша его же картина-портретъ А. М. Мартыновой съ дочерью.
Въ печати очень много и очень различно было говорено о большой картин H. Н. Ге, озаглавленной’. Совсть, съ поясненіемъ въ скобкахъ, что изображенъ Іуда, предавшій Христа. Мы находимъ, что о картин г. Ге было написано хорошаго и дурнаго больше, чмъ она того заслуживаетъ. Первое требованіе и самое скромное, которое предъявляется художнику, состоитъ въ томъ, чтобы на его картин можно было что-нибудь разсмотрть. Такого вполн законнаго требованія произведеніе г. Ге не удовлетворяетъ. Лица Іуды не существуетъ, предатель поставленъ спиною къ зрителямъ. Безъ подписи, объясняющей, что это Іуда, очень трудно ршить, что такое эта фигура, завернутая въ блое одяло,— мужчина или женщина. Вправо едва видны въ густомъ мрак ночи нсколько удаляющихся человческихъ тней, готовыхъ скрыться въ черномъ ущель, похожемъ на тоннель. Въ этой толп совсмъ уже нельзя ничего различить, кром какихъ-то горящихъ углей. Примите отъ картины подпись, и передъ вами ничего не останется, кром невдомой фигуры, спина которой освщена луннымъ свтомъ. Это не картина, а только покушеніе нависать картину.