СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО
СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО
‘Малый театръ’: Правительница Софья, историческая драма В. Крылова и П. Полевого.
Ан.
‘Русская Мысль’, кн.XI, 1888
Современное искусство, Ремезов Митрофан Нилович, Год: 1888
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Задолго до перваго представленія театральныя афиши оповщали о томъ, что въ ‘непродолжительномъ времени’ пойдетъ историческая драма гг. Виктора Крылова и Петра Полевого — Правительница Софья, и также, задолго стали говорить, что пьеса эта скучна необыкновенно. 15 ноября состоялось первое представленіе, и на самомъ дл москвичи претерпли такую скуку, которая даже ихъ, людей привычныхъ, удивила. Во всей драм, состоящей изъ пяти дйствій и девяти картинъ, не нашлось ни одной сцены, ни одной фразы, которыя заинтересовали бы зрителя хотя бы на минуту и которыхъ нельзя было бы выкинуть безъ ущерба для пьесы. Изъ этого ясно, разумется, что можно выкинуть всю пьесу безъ ущерба для публики и съ большою пользой для репертуара нашего театра. Въ драм нтъ ничего крупнаго, ни лицъ и характеровъ, ни положеній, въ ней все сплошь какая-то мелочь, историческая пустяковина, давно выкинутая историками, какъ ненужный хламъ. Въ этихъ отбросахъ копаются сочинители историческихъ романовъ и сшиваютъ, склеиваютъ изъ нихъ свои повствованія, по большей части только и пригодныя тоже въ отбросъ. Но на опубликованіе историческихъ романовъ и повстей затрачиваются только бумага да трудъ наборщиковъ, тогда какъ постановка такого же качества драмы требуетъ затраты большихъ артистическихъ силъ и крупныхъ денежныхъ суммъ. Надъ постановкою ихъ на сцен работаетъ чуть не вся труппа и весь закулисный персоналъ: завдующіе художественною частью — декораторы, режисеры, бутафоры, костюмеры, всевозможные мастера. И досадно, и грустно видть, какъ гибнуть вс эти труды и средства безъ малйшаго толка. Въ старые годы такія пьесы, какъ Русская свадьба въ XVI вк, благодаря отчасти костюмамъ и роскошной постановк, держалась долго на сцен и привлекала публику. Изрдка эта пьеса дается, кажется, и до сихъ поръ. Но то статья совсмъ особая: въ Русской свадьб воспроизведены не одни костюмы и утварь, въ ней живою картиной проходитъ передъ зрителемъ весь домашній бытъ нашихъ предковъ со всми его особенностями, съ его обрядами, обычаями и поврьями, это интересная, блестящая картина, врод картины К. Е. Маковскаго Свадебный пиръ. Содержанія немного какъ пьес, въ такъ и въ картин, но об представляютъ несомннный интересъ исторически-бытовой. Чмъ врне, чмъ точне изображается бытъ нашихъ предковъ въ какомъ-либо произведеніи, тмъ большее значеніе получаетъ и самое произведеніе. Тутъ дорога всякая мелочь, или, врне сказать, тутъ нтъ ничего мелочнаго, а есть только большая или меньшая детальность воспроизведенія, и, притомъ, каждая подробность служитъ къ характеристик того времени, которое воспроизводится авторомъ. Совсмъ не то требуется отъ исторической драмы, въ которой воспроизводятся событія и лица, участвовавшія въ событіяхъ, въ особенности же лица, которыя сдлали исторію’. Авторы драмы Правительница Софья взяли въ основу своей пьесы очень крупное историческое событіе, разбившее русскую исторію на два періода: на царскій и императорскій,— дореформенный и посл-реформенный. Старая жизнь была уже надломлена, но держалась еще настолько крпко, что потребовалась необычайная сила Петра и громадныя усилія его приближенныхъ, чтобы ввести ее въ новую колею, и, конечно, ни одинъ народъ въ мір, ни одна государственная власть не переживали такого кризиса, какой былъ вызванъ отъздомъ молодаго царя Петра изъ Преображенскаго въ Троицкую лавру. Всмъ извстно, что отъздъ совершился ночью, и при такихъ условіяхъ, которыя свидтельствуютъ о крайней серьезности положенія. Ни царя Петра, ни окружавшихъ его въ Преображенскомъ нельзя заподозрить въ слабости или въ боязливости, стало быть, на противной сторон была тоже сила очень большая,— не физическая только, но и нравственная, если Петръ нашелъ необходимымъ съ 7 на 8 августа ночью, ‘какъ былъ’ въ постели, вскочить на лошадь, скрыться въ лсъ и, одвшись уже въ лсу, ускакать къ Троиц. Вотъ этой-то серьезности положенія мы и не видимъ въ драм гг. Крылова и Полевого. Намъ говорятъ, что царь ухалъ къ Троиц, но никому изъ зрителей непонятно, почему онъ ухалъ и зачмъ. А если бы сказали, что не ухалъ онъ, а ускакалъ верхомъ, и даже раздтый, ‘какъ былъ’, то зрители, незнакомые съ положеніемъ длъ, пришли бы въ полное недоумніе отъ талой поспшности царя Петра. Въ драм не видно, отъ какой опасности спасался Петръ, а по характерамъ, приданнымъ авторами царевн Софь и князю Василью Голицыну, нельзя даже предполагать, чтобы ему могла грозить какая-нибудь опасность изъ Москвы. У зрителя получается такое впечатлніе, будто все дло затялось изъ-за тостовъ, предложенныхъ въ пьяной компаніи у князя Василья Голицына, да изъ-за какой-то стрлецкой избы, кмъ-то разбитой ночью. При чемъ тутъ изба и кмъ она разбита, такъ и осталось невыясненнымъ. Это — одна изъ тхъ историческихъ мелочей, о которыхъ мы сказали выше, это — та пустяковина, которую нкоторые авторы очень любять подбирать въ историческихъ отбросахъ. Столь же мало выясняется дло во второмъ дйствіи, гд намъ показываютъ правительницу Софью въ ея правительственной дятельности. Прелюбопытная это картина. Мсто дйствія — ‘золотая палата теремнаго дворца, парадная пріемная царевны Софьи’, какъ значится въ афиш. Очень хорошая золотая палата, вроятно, похожа на настоящую. Въ ней — опять по афиш — ‘бояре, жильцы (стража), стряпчіе (слуги), придворный чинъ у царевны’ дожидаются выхода правительницы. Бояре расхаживаютъ въ высокихъ мховыхъ шапкахъ и говорятъ о княз Василь Голицын. Выходитъ царевна съ боярыней, съ постельницами, въ сопровожденіи Голицына и Шакловитаго. Вс кланяются, не снимая своихъ огромныхъ шапокъ. Правительница (г-жа едотова) садится на кресло, Голицынъ (г. Ленскій) становится по одну сторону, Шакловитый (г. Южинъ) по другую, достаетъ длинную бумагу въ вид столбца и собирается что-то писать стоя. Одинъ изъ критиковъ весьма резонно спрашиваетъ: ‘чмъ же это пишетъ Шакловитый?’ Карандашей въ то время, кажется не было, а пера у него въ рукахъ не видно. И что такое онъ пишетъ?… Но еще интересне, зачмъ тутъ собраны вс эти ‘бояре, жильцы (стража), стряпчіе (слуги), придворный чинъ у царевны’ и ея постельницы? Быть можетъ, затмъ, чтобы показать намъ ‘бытъ русскихъ царицъ и царевенъ’. Въ такомъ случа боярамъ надо шапки снимать, а окольничему карандашомъ не писать. Вотъ подходитъ одинъ бояринъ — и опять таки въ шапк — кланяется деревн и подноситъ именинный калачъ. Царевна благодаритъ именинника, приказываетъ выдать ему ружье съ золотою насчкой. Подходитъ другой шапконосецъ и просится къ сестр въ деревню, царевна хвалитъ его за любовь къ сестр и отпускаетъ съ тонкими намеками на отношенія къ ней брата. Стрльчиха приноситъ царевн четки съ богомолья. Царевна и ее благодаритъ и хвалитъ. Выступаетъ присланный Петромъ князь Борисъ Голицынъ и говоритъ, что царь проситъ прислать два воза оружія и всхъ московскихъ барабанщиковъ. Этого царевна не хвалитъ и Бориса Голицына не благодаритъ,— напротивъ, длаетъ ему какіе-то реприманды, оружіе разршаетъ выдать, а въ присылк барабанщиковъ отказываетъ потому, что такой большой городъ, какъ Москва, никакъ не можетъ прожить безъ барабанщиковъ. Таково мнніе кн. Василья Васильевича Голицына. Софья почему-то находитъ нужнымъ пространно объяснять, какъ она хана крымскаго смирила и ‘съ султаномъ турскимъ миръ заключила’, и Россію передъ всми народами ‘превознесла’… или что-то въ этомъ род. А Борисъ Голицынъ возражаетъ, что и довольно съ нея, Петръ уже не маленькій и можетъ безъ сестриной опеки обходиться. Царевна разгнвалась и ушла. Тмъ дло и кончилось въ золотой палат. Можетъ быть, исторія съ барабанщиками была въ дйствительности, но не изъ-за барабанщиковъ же загорлся сыръ-боръ между кремлевскими палатами и селомъ Преображенскимъ. Насколько возможно, а — пожалуй — и должно, было обойтись въ исторической драм безъ имениннаго калача и стрльчихиныхъ четокъ, настолько же ненужными въ ней оказываются эти барабанщики. Вс эти пустяшныя мелочи отнимаютъ время и мсто, которыми въ особенности обязаны дорожить драматурги.
Четвертая картина переносить насъ въ стрлецкую слободу Замоскворчья. Тутъ дло идетъ опять о разбитой неизвстными людьми стрлецкой изб, и опять это дло остается неразъясненнымъ. Авторы, повидимому, объ этомъ и не хлопотали. Имъ было желательно изобразить народно-бытовую сцену. Режиссеръ сдлалъ для исполненія этого желанія все, что отъ него зависло, народу выпустилъ много, обучилъ его двигаться, какъ слдуетъ, и шумть очень громко. И народная сцена удалась бы прекрасно, если бы не подгадили сами авторы, по вол которыхъ стрльчиха Катерина (г-жа Уманецъ-Райская) разсказываетъ, что получила записка. Слово записка въ сцен, происходящей около двухсотъ лтъ назадъ, производитъ такое же впечатлніе, какое получилось бы въ томъ случа, если бы стрлъчиха пришла подъ зонтикомъ. По указанію, сдланному въ ‘записк’, Катерина нашла ‘подметную грамоту’, волнующую стрльцовъ такъ, что они берутся за оружіе и идутъ въ Кремль.
Въ третьемъ дйствіи князь Василій Голицынъ уговариваетъ Софью помириться съ Петромъ. Она называетъ его: ‘Милъ-сердечный другъ мой, Васенька…’, но ни на что не ршается. Приходитъ Шакловитый съ подметнымъ письмомъ и совтуетъ царевн воспользоваться возбужденіемъ стрльцовъ и дйствовать противъ Петра вооруженною силой. Софья я на это не ршается. Голицынъ поспорилъ съ Шакловитымъ и уходитъ, объявивши, что отказывается дйствовать заодно съ царевной.
Слдующая (шестая картина) въ шатровой палат въ хоромахъ князя Василья Голицына. Тутъ побывала на сцен жена Голицына (г-жа Чернова-Бларамбергъ), ея нянька (г-жа Павлова), кудесникъ (г. Дубровинъ), стрлецкій голова (г. Милевскій) съ письмомъ отъ Софьи и думный дьякъ Украинцевъ (г. Дубровинъ), сообщившій, что Петръ ухалъ къ Троиц, и посовтовавшій Голицыну хать туда же. На письмо Софьи Голицынъ отвтилъ, что вернется къ ней лишь тогда, когда она распуститъ стрльцовъ, а къ Петру хать наотрзъ отказался. Проводивши послдняго постителя, Голицынъ сталъ на колни и началъ Богу молиться. Его супруга вышла изъ боковой двери и весьма тому порадовалась.
Первая половина четвертаго дйствія происходитъ въ комнат царевны Софьи. Дло правительницы окончательно проиграно, бояре ухали къ Троиц, иноземные полки ушли туда же, даже патріархъ ухалъ къ Петру.
Все это мы узнаемъ изъ разговоровъ Софьи съ Шакловитымъ, котораго она прячетъ въ своихъ покояхъ вмст съ Кондратьевымъ, однимъ изъ стрлецкихъ начальниковъ. Кондратьевъ печалуется о томъ, что не можетъ теперь за капустой ухаживать… Нашелъ время! Постельницы хохочутъ,— по-старин выражаясь,— ‘пустограйничаютъ’, тоже нашли время, — конечно, не постельницы, он ту не причемъ, а авторы, которымъ слдовало бы знать, что въ палатахъ Софьи было тогда далеко не до смху, какъ и Кондратьеву не до капустныхъ кочановъ. Петръ требуетъ выдачи Шакловитаго, царевна общаетъ врному слуг не выдавать его и посылаетъ одну изъ постельницъ, Нелидову (г-жа Яблочкина 2), на развдки въ домъ Голицына.
Слдующая (восьмая) картина представляетъ площадь передъ Краснымъ крыльцомъ. Стрльцы требуютъ выдачи Шакловитаго, грозятъ силой ворваться и взять его. Софья пытается уговорить стрльцовъ, но, въ конц-концовъ, вынуждена выдать своего послдняго приверженца.
Послднее дйствіе въ Новодвичьемъ монастыр. Бояринъ Образцовъ (г. Рябовъ), по просьб постельницъ, разсказываетъ про казнь Шакловитаго и про ссылку князя Василья Голицына. Потомъ приходитъ Софья и предлагаетъ Нелидовой оставить монастырь, Нелидова проситъ царевну оставить ее при себ. Царевна растрогана ея преданностью и соглашается. Присланный Петромъ князь Борисъ Голицынъ допрашиваетъ Софью, сносилась ли она съ опальнымъ Bac. Вас. Голицынымъ и посылала ли ему денегъ. Софья говоритъ о своихъ государственныхъ заслугахъ. Борисъ Голицынъ доказываетъ ей, что все она длала изъ честолюбія и гордости. Стрдьчиха Катерина вопитъ о Шакловитомъ, котораго она любила. На всхъ пунктахъ разбитая правительница Софья идетъ постригаться въ монахини, искать утшенія въ религіи.
Одна петербургская газета пришла въ восторгъ и умиленіе отъ драмы гг. Крылова и Полевого и, между прочимъ, говоритъ, что эта драма ‘представляетъ собою богатый и серьезно разработанный историческій матеріалъ, до сихъ поръ еще никмъ не тронутый’. Мы же думаемъ, что авторы загубили своею драмой богатйшій историческій матеріалъ именно тмъ, что не съумли отнестись къ нему достаточно серьезно, не осилили разработать его такъ, какъ того требовала важность сюжета. Изложеніе тхъ же событій въ исторіи Соловьева захватываетъ читателя неизмримо боле, чмъ изображеніе ихъ въ картинахъ, изготовленныхъ для сцены гг. Крыловымъ и Полевымъ. Настоящая исторія боле драматична, чмъ драма этихъ авторовъ. Къ тому же, они и писали-то свои картины, повидимому, не съ историческихъ документовъ, а съ историческихъ повстей литературно-ремесленнаго издлія. Въ дйствительности событія даннаго времени слдовали одно за другимъ съ необыкновенною быстротой. Обими борющимися за власть сторонами были пущены въ ходъ самыя энергичныя, чтобы не сказать — отчаянныя средства. Да и боролись-то между собою р громадныя силы на жизнь и смерть. Въ драм не видно ни этихъ силъ, ни этой борьбы, событія проходятъ до крайности вяло, расплываются въ какихъ-то мелочахъ, врод барабанщиковъ сторожевой избы, неумстнаго хихиканья дворцовыхъ двушекъ и неубранныхъ капустныхъ кочановъ. Общее впечатлніе получается такое, что ряженные въ старинные костюмы разсказываютъ со сцены плохо понимаемыя ими историческія событія, переплетая ихъ съ довольно скучными анекдотами и слегка перевирая. Для примра укажемъ на такой фактъ: въ драм говорится, что ‘патріархъ ухалъ къ Петру въ Троицкій посадъ’, тогда какъ въ дйствительности Софья сама послала патріарха. Въ исторіи Соловьева это передано такъ: ‘Схватились за соломенку, ршились послать патріарха, о которомъ сами прежде говорили, что вмсто уговариванія только мутитъ: Іоакимъ былъ радъ вырваться изъ Москвы, изъ рукъ враговъ своихъ, ухалъ къ Троиц и тамъ остался’… Или еще: ‘Изъ Троицкаго монастыря пріхалъ полховникъ Нечаевъ съ стрльцами, привезъ къ царю Ивану и Софь грамоту, которой Петръ извщалъ ихъ о заговор и требовалъ присылки едьки Шакловитаго и старца Сильвестра Медвдева съ сообщниками для розыска къ Троиц. Это произвело сильное движеніе при двор… Нечаева позвали на Верхъ и спросили, какъ онъ смлъ привезти грамоту? Тотъ отвтилъ, что не смлъ ослушаться царскаго повелнія. Софья велла отрубить ему голову, но онъ спасся тмъ, что не могли или не хотли скоро сыскать палача, а, между тмъ, гнвъ Софьи прошелъ’ (Соловьевъ: Исторія Россіи, т. XIV). Вотъ сцена, которая для характеристики Софьи и ея приближенныхъ послужила бы неизмримо больше, чмъ плачъ Кондратьева (г. Живокини) о капуст въ седьмой картин. Вмсто умилительной сцены ‘въ шатровой палат’ (картина 6), гд князь Василій Голицынъ Богу молится, боле шла бы къ длу сцена нижеслдующая, по Соловьеву: ‘4 числа (сентября) появилась царская грамота, призывавшая всхъ служилыхъ иноземцевъ къ Троиц. Иноземцы ршили, что должно показать грамоту кн. В. В. Голицыну, какъ главному своему начальнику. Гордонъ съ нсколькими полковниками отправился къ оберегателю. Тотъ былъ сильно смущенъ, когда они подали ему грамоту, но поспшилъ оправиться и отвчалъ, что покажетъ грамоту старшему царю и царевн и тогда скажетъ, что имъ длать. Гордонъ замтилъ, что они боятся за свои головы, если не послушаются. Голицынъ общалъ прислать отвтъ не позже вечера, но иноземцы не хотли дождаться отвта и ушли къ Троиц. Вдь, это само просится на сцену, это — дло, жизнь и дйствіе. А гг. Крыловъ и Полевой угощаютъ насъ разсказами о томъ, что въ учебникахъ напечатано, прибавляя отъ себя анекдотическія украшенія, только затягивающія и безъ того томительно длинную пьесу. Мы привели эти выписки изъ исторіи, чтобы наглядно показать, какой матеріалъ былъ въ рукахъ авторовъ какъ они его растеряли, мимо рукъ пропустили, погнавшись за ничтожными мелочами. Намъ остается только одного пожелать, чтобы нашелся писатель, который взялся бы за тотъ же сюжетъ и дйствительно ‘серьезно разработалъ’ бы богатый историческій матеріалъ, столь неумло тронутый и растрепанный гг. Крыловымъ и Полевымъ.