СОПЕЛКОВЦЫ
(Отрывок из частного письма)
СОПЕЛКОВЦЫ
(Отрывок из частного письма)
Сопцы и народ молвящ.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Сопелковцы, Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович, Год: 1864
Время на прочтение: 3 минут(ы)
М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 20 т. М.: Художественная литература, 1966. Т. 5
‘Вся Москва крайне заинтересована появлением какой-то новой секты, о который уже и прежде ходили темные слухи. Приверженцы ее называют себя ‘сопелковцами’, производя это слово от глагола ‘сопеть’, так как они все действия свои, по какому-то странному обычаю, сопровождают сопением. Само собой разумеется, что появление сопелковцев сейчас же породило в Москве самые странные слухи. Рассказывают, что они поклоняются Абракадабре и всякого вступающего в их согласие заставляют предварительно разжевать раскаленный уголь, — и при этом произнести ту страшную клятву, которую произносит в ‘Князе Серебряном’ колдун мельник: ‘Шикалу! ликалу! слетаются вороны издалека, кличут друг друга на богатый пир, а кого клевать, кому очи вымать, и сами не чуют, летят да кричат! шагадам! шагадам!’ Прибавляют, что человек, выдержавший такое испытание, может свободно читать ‘Наше время’, употреблять в пищу разваренные в сулеме ‘Московские ведомости’ и запивать их растворенным в синильной кислоте ‘Русским вестником’. Уверяют даже, что они ловят по улицам людей, увлекают их и потом, разрезав жилы, пьют из них кровь, на днях даже говорили, что нечто подобное в страстную пятницу (сии люди всегда лопают скоромное!) случилось с одним нигилистом, беспечно гулявшим в сумерки по Страстному бульвару. Будто бы в ту минуту, когда он поравнялся с университетской типографией, напали на него какие-то люди, одетые в непромокаемые плащи из листового железа, и увлекли несчастного во двор университетского дома. Как бы то ни было, но простой народ встревожен. Один говорит, что видел белесоватого упыря с темно-фиолетовыми губами, который за отсутствием пищи грыз собственную свою руку, другой говорит, что видел чудовищного горбуна, который от голода в одну ночь перегрыз зубами сетку Страстного монастыря и по дороге срезал языком до пятидесяти толстых лип на бульваре… Одним словом, все боятся, все в страхе. Старожилы сравнивают настоящее положение Москвы с теми временами, когда, бывало, наезжал в нее покойник Шешковский, но М. Н. Лонгинов утверждает, что нынче хуже, ибо тогда был один Шешковский, а теперь их несколько.
Какая цель появления ‘сопелковцев’ и какое учение проповедуют — все это еще тайна, потому что нельзя же в самом деле согласиться, будто они существуют для того только, чтобы сосать человеческую кровь. Замечательно, что еще Кузьма Прутков предрекал появление подобных людей. ‘Погоди! — говорил он мне на смертном одре своем, — будут еще не такие люди! будут люди с песьими головами! Эти люди будут говорить, что самое приличное для человека место есть отходная яма!’ И с этими словами прозорливый старец скончался. Я не могу забыть этих слов, потому что, действительно, самое ясное, что до сих пор высказали ‘сопелковцы’, — это то, что ‘приличнейшее для человека место есть отходная яма’.
В ‘Отрывке’ передано впечатление от того ‘патриотического экстаза’, в который ввергали себя публицисты ведущих московских печатных органов в период польского восстания. События 1863 г., по словам Герцена, вывели ‘наружу все татарское, помещичье, сержантское, что сонно и полузабыто бродило у нас, мы знаем теперь, сколько у нас Аракчеева в жилах и Николая в мозгу’ (‘Виселицы и журналы’. — Собр. соч. в тридцати томах, т. XVII, изд. АН СССР, М. 1959, стр. 236). Для обозначения этого явления Салтыков соединяет новообразование от глагола ‘сопеть’ (в противоположность — ‘свистеть’) с названием реакционной секты бегунов-странников, именовавших себя ‘сопелковцами’ (от села Сопелково, Ярославской губ.).
Стр. 301. Сопцы и народ молвящ — слова из Евангелия (Матф., IX, 23), в переводе с церковнославянского: ‘И пришел Иисус в дом начальника и увидел свирельников и народ в смятении…’ С эпиграфом перекликается строка из ‘Отрывка’: ‘…но простой народ встревожен’ (стр. 301).
…клятву, которую произносит в ‘Князе Серебряном’ колдун—мельник: ‘Шикалу! ликалу! слетаются вороны издалека, кличут друг друга на богатый пир, а кого клевать, кому очи вымать, и сами не чуют, летят да кричат! шагадам! шагадам!’ — Здесь сведены воедино заговоры, многократно произносимые колдуном-мельником в ‘Князе Серебряном’ А. К. Толстого. На эту повесть Салтыков поместил в ‘Современнике’ памфлетную рецензию (см. в наст. томе, стр. 352—362).
…случилось с одним нигилистом, беспечно гулявшим в сумерки по Страстному бульвару. — На углу Страстного бульвара и Б. Дмитровки помещалась типография, в которой печатались издания Каткова — ‘Московские ведомости’ и ‘Русский вестник’. Там же помещались редакции этих изданий.
…видел… упыря… — Под упырем подразумевается Катков.
Стр. 302. …видел чудовищного горбуна. — Имеется в виду П. М. Леонтьев, который был горбат.
…сравнивают настоящее положение Москвы с теми временами, когда, бывало, наезжал в нее покойник Шешковский. — Наиболее реакционные периоды русской жизни ассоциировались в сознании Салтыкова с именем руководителя политического сыска при Екатерине II, ‘кнутобойца’ С. И. Шешковского (ср.: ‘Письма к тетеньке’, ‘Современная идиллия’ и др.).