ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОДПИСЬ. Соч. А. Скавронского. (‘Время’ за 1862 г., No 12) 1 стр.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОДПИСЬ. Соч. А. Скавронского. (‘Время’ за 1862 г., No 12) 1 стр.
ПРИМЕЧАНИЯ
Литературная подпись. Соч. А. Скавронского, Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович, Год: 1863
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Воспроизводится по изданию: М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 20 т. М.: Художественная литература, 1966. Т. 5
Г-н А. Скавронский взволнован, великий А. Скавронский скорбит. Он желает оправдаться, он ищет вывести публику из заблуждения. В Москве появился другой Скавронский, Н. Скавронский, который тоже пишет повести и которого, по сходству талантов, принимают за него, А. Скавронского. Повесть Н. Скавронского приписывают А. Скавронскому, повесть А. Скавронского приписывают Н. Скавронскому, происходит духовно-нравственная чепуха, совершается кабалистический маскарад, в котором А. и Н. Скавронские интригуют друг друга и не могут никак опознаться. ‘Да ты Н. ли Скавронский?’ — вопрошает А. Скавронский. ‘Да ты А. ли Скавронский?’ — в свою очередь, вопрошает Н. Скавронский. ‘Моя ли повесть ‘Село Сарановка’? — мучительно спрашивает сам себя А. Скавронский, — или я все это во сне видел: и ‘Сарановку’, и ‘Пенсильванцев и Виргинцев’, и ‘Бедных в Малороссии’?’
Публика, присутствующая при этом волнении, ничего не понимает. Она спрашивает сама себя, кто этот А. Скавронский, который утруждает ее внимание констатированьем своей личности, и начинает подозревать, что, должно быть, это псевдоним Петра Иваныча Бобчинского, того самого Петра Иваныча Бобчинского, который просил Хлестакова доложить и государю, и министрам, что вот, дескать, там-то, в таком-то уездном городе есть Петр Иваныч Бобчинский.
Или, быть может, А. Скавронский есть псевдоним Н. Скавронского, и наоборот?
Или, быть может, сочинение А. Скавронского есть невинная реклама, с помощью которой А. Скавронский хочет возбудить участие к Н. Скавронскому да кстати напомнить и о себе?
Вот вопросы, которые приходят на мысль публике.
Публика права, ибо она не знает ни А. Скавронского, ни Н. Скавронского. Быть может, она, от нечего делать, действительно прочитала и ‘Село Сарановку’, и ‘Бедных в Малороссии’, и несколько повестей из купеческого быта, но имена гг. Скавронских канули для нее в ту же безразличную бездну, в которой утонули Николаенки, Вахновские, Сердобские обыватели, Калужские обыватели, Прохожие, Проезжие и т. д. Она даже и припомнить ничего этого не может: ‘Было что-то такое всякое’, — говорит она, и никак-таки не может вообразить себе, чтоб когда-нибудь мог существовать А. Скавронский.
Несмотря на горячие уверения г. А. Скавронского, что он именно Петр Иваныч… нет, не то! что он именно А., а не Н. Скавронский, публика и теперь не поверит этому. ‘А мне что за дело! — скажет она, — оба вы братья родные — ну, и целуйтесь!’ Мы думаем даже, что публика смешивает их обоих с г-жою Вахновскою… Для чего же вы не протестуете, г. А. Скавронский! для чего вы не спешите вывести публику из заблуждения, что вы не Николаенко, а Скавронский? Имя ваше — легион, г. Скавронский! Вы напрасно тщитесь перечислять, какие именно ваши произведения помещались в ‘Современнике’ и во ‘Времени’. Вы думаете, что это достаточная для вас рекомендация, в таком случае, спешим вас разуверить. Журнальное дело в России — плохое и трудное дело: журналов много, а деятелей мало — вот почему журналы иногда помещают повести и рассказы вроде повестей и рассказов А. Скавронского. Читатели отлично знают это и снисходят, лишь бы напечатанное не слишком воротило человеческое сердце. Один г. А. Скавронский не понимает или не хочет понять этого, если б он понимал, то очень хорошо сознавал бы, что для него выгоднее было бы оставаться в той безразличной бездне, где свили себе гнездо гг. Николаенко и Вахновская. Журналы печатали бы да печатали себе его повести, а он получал бы за это умеренный гонорарий — никто бы и не заметил!
Быть может, история этим еще не кончится. Быть может, г. Н. Скавронский будет отвечать г. А. Скавронскому и предъявит публике все относящиеся к этому делу документы (ведь тут целая дипломатическая переписка была между А. и Н. Скавронскими… родные-то братья!). Тогда мир увидит невиданное, услышит неслыханное! нечто вроде о споре семи городов относительно месторождения Гомера: только не семь городов будут доказывать, где именно родился г. А. Скавронский, а г. А. Скавронский будет доказывать, что он родился во всех семи городах.
Нам кажется странным, что почтенная редакция ‘Времени’ решилась напечатать письмо г. А. Скавронского. Во-первых, оно обидно для г. Н. Скавронского, который может справедливо сказать, словами г-жи Толстогараздовой (в комедии г. Островского ‘Не сошлись характерами’): ‘да что ж в этом есть постыдного, что я назвался Н. Скавронский?’ во-вторых, редакция ‘Времени’, если даже она и дорожит сотрудничеством г. А. Скавронского, все-таки обязана была внушить ему, что хлестаковщина в литературе допущена быть не может. Ведь ‘Время’ очень хорошо знает, что не ‘Село Сарановка’ и не ‘Бедные в Малороссии’ составляют силу журнала — ну, и пускай бы себе шел г. А. Скавронский с своими протестами в ‘Сын отечества’.
В заключение, мы просим извинения у г. Н. Скавронского, что привлекли его к этому нелепому делу. Он поймет, что предметом статьи нашей служил не он, а собственно А. Скавронский, который почему-то впился в Н. Скавронского и требует, чтоб их разлучила публика.
Мы просим извинения и у публики, потому что и она вправе претендовать на нас за то, что мы занимаем ее гг. Скавронскими. Нам невозможно было иначе поступить, потому что в последнее время самохвальство сделалось какою-то эпидемическою болезнию между русскими литераторами. Поверит ли, например, кто-нибудь, что один литератор вдруг ни с того ни с сего объявил недавно в ‘Северной пчеле’, что он так велик, что его даже во сне видит другой литератор? Что должна думать и чувствовать публика, которую потчуют подобными заявлениями? Публика недоумевает, она видит, что происходит нечто таинственное, и понимает, что по поводу всех этих снов можно только предложить себе вопрос: что сей сон значит?
‘Совр.’, 1863, No 1—2, отд. II, стр. 140—142.
Эта заметка явилась первым частным поводом к острой и длительной полемике между Салтыковым, как ведущим публицистом ‘Современника’, и Ф. М. Достоевским, фактическим редактором и идейным вдохновителем журналов ‘почвеннического’ направления ‘Время’ и ‘Эпоха’. Истинным поводом вражды послужила напечатанная в той же январско-февральской книжке ‘Современника’ за 1863 г. заглавная статья начатого Салтыковым публицистического цикла ‘Наша общественная жизнь’, где в связи с польскими событиями говорилось о появлении духа ‘политической благонамеренности’ в русском обществе и наносился косвенный удар по общественно-политической позиции ‘почвенников’ {Подробно об этой полемике, представляющей одну из интереснейших страниц общественно-литературной борьбы 60-х годов, см. в т. 6 наст. изд. и в кн. С. Борщевского — ‘Щедрин и Достоевский’, Гослитиздат, М. 1956.}.
Заметка Салтыкова была памфлетно-сатирическим откликом на ‘письмо к редактору ‘Времени’ писателя А. Скавронского (псевдоним Г. П. Данилевского), выражавшего неудовольствие тем, что под именем Н. Скавронский выступал московский литератор А. С. Ушаков. Стремясь ‘размежеваться’ с Н. Скавронским, А. Скавронский подробно перечисляет свои сочинения. Здесь же дается и примечание от редакции ‘Времени’: ‘В эти годы напечатаны г. А. Скавронского: в ‘Искре’ — очерк ‘Девочка’ (1859, No 50, 25 декабря), в ‘Современнике’ — рассказы: ‘Пенсильванцы и каролинцы на Украйне’ и ‘Село Сорокопановка’ (1859, No 4 и No 10), и во ‘Времени’ — повесть ‘Беглые в Новороссии’ (1862, NoNo 1 и 2)’. Последние три названия Салтыков пародирует: ‘Пенсильванцы и Виргинцы’, ‘Село Сарановка’, ‘Бедные в Малороссии’.
В 1863 г. ‘Время’ напечатало еще одни роман А. Скавронского — ‘Беглые воротились’ (NoNo 1—3), другое название — ‘Воля’. Впоследствии Г. П. Данилевский стал известен как автор популярных исторических романов: ‘Мирович’ (1879), ‘Княжна Тараканова’ (1883), ‘Сожженная Москва’ (1886).
А. С. Ушакову (Н. Скавронскому) принадлежат ‘Были и повести’ (1838), роман ‘Антон Иванович Пошехонин’ (1855), очерки и повести ‘Из купеческого быта’ (1862), ‘Очерки Москвы’ (1862—1866).
Памфлетная заметка Салтыкова, ядовито оформленная в виде ‘рецензии’ на ‘Сочинение’ А. Скавронского — его ‘письмо к редактору ‘Времени’ задело и Ф. М. Достоевского. На ‘Литературную подпись’ Салтыкова он отвечал статьей ‘Молодое перо’, в которой писал: ‘Почему, скажите, г. А. Скавронский не имеет права досадовать, что другой писатель подписывается его именем? Потому что он не генерал, не великий писатель? Но ведь всякому свое дорого. Что, ежели б вы сами изобрели себе какой-нибудь псевдоним и приобрели себе славу, а другой какой-нибудь проказник в Москве взял бы да и стал подписываться вашим же псевдонимом, да еще, положим, где-нибудь в ‘Русском вестнике’?’ (‘Журнальные заметки’. — ‘Время’, 1863, No 2, стр. 222).
Стр. 335. …’Бедных в Малороссии’… — в статье ‘Молодое перо’ Достоевский замечал: ‘Ведь это вы нарочно написали ‘Бедных в Малороссии’ вместо ‘Беглых в Новороссии’ — для усиления своего остроумия. Будто, дескать, и название-то романа забыл, потому что не стоит и помнить’ (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. художественных произведений, т. XIII, ГИЗ, М. —Л. 1930, стр. 307).
…Николаенки, Вахновские, Сердобские обыватели, Калужские обыватели, Прохожие, Проезжие… — Перечисляются псевдонимы третьестепенных литераторов того времени. Под именем Николаенко выступали две писательницы: Н. Д. Шамонина (‘Русский вестник’, 1858—1859) и М. М. Манасеина (‘Отечественные записки’, 1862). С. Вахновская — псевдоним Е. А. Лодыженской, печатавшейся в ‘Русском вестнике’ (1856—1859). Отдельным изданием вышли ее ‘Рассказы и очерки’, М. 1859. Псевдонимом ‘Сердобский обыватель’ подписана заметка в ‘Голосе’, 1863, No 3, о которой Салтыков упоминает в статье ‘Известие из Полтавской губернии’. ‘Калужский обыватель’ — очевидно, ‘Калужский житель’ — подпись под статьей в газете ‘День’, 1863, No 3. Псевдонимом ‘Проезжий’ была подписана статья ‘Косвенные налоги на фабрики’ (‘Вестник промышленности’, 1860, No 2), направленная против Салтыкова как рязанского вице-губернатора и на которую он отвечал написанной, но запрещенной цензурой статьей ‘Еще скрежет зубовный’ (см. ее в наст. томе, стр. 84—97).
Стр. 336. …словами г-жи Толстогараздовой (в комедии г. Островского ‘Не сошлись характерами’): ‘Да что ж в этом есть постыдного, что я назвался Н. Скавронским?’ — Имеется в виду следующий диалог между купцом Толстогараздовым и его женой из 2-й картины пьесы: ‘— А ты нешто дама? — Обнакновенно дама. — Да вот можешь ты чувствовать, не могу я слышать этого слова… когда ты себя дамой называешь. — Да что же такое за слово — дама? Что в нем… (ищет слова) постыдного? — Да коли не люблю! Вот тебе и сказ!’
Стр. 337. …один литератор вдруг ни с того ни с сего объявил недавно в ‘Северной пчеле’, что он так велик, что его даже во сне видит другой литератор… — Речь идет о ‘Письме к издателю ‘Северной пчелы’ И. С. Тургенева (‘Северная пчела’, 1862, No 334, от 10 декабря). ‘Письмо’ явилось актом окончательного, формального разрыва Тургенева с редакцией ‘Современника’, разрыва, который начался еще в 1860 г. Тургенев ссылается на последующие попытки Некрасова восстановить отношения: ‘В январе 1860 г. ‘Современник’ печатал еще мою статью (‘Гамлет и Дон-Кихот’), и г. Некрасов предлагал мне при свидетелях значительную сумму за повесть, запроданную ‘Русскому вестнику’, а весною 1861 г. тот же г. Некрасов писал мне в Париж письмо, в котором, с чувством жалуясь на мое охлаждение, возобновлял свои лестные предложения и, между прочим, доводил до моего сведения, что видит меня почти каждую ночь во сне’. В письме Некрасова, о котором сообщает Тургенев, написанном не весной, а 15 января 1861 г., сказано: ‘Прошу тебя думать, что я в сию минуту хлопочу не о ‘Современнике’ и не из желания достать для него твою повесть — это как ты хочешь, я хочу некоторого света относительно самого себя и повторяю, что это письмо вынуждено неотступностью мысли о тебе. Это тебя насмешит, но ты мне в последнее время несколько ночей снился во сне’ (Н. А. Некрасов. Полн. собр. соч. и писем, т. X, Гослитиздат, М. 1952, стр. 441—442). ‘Я … отвечал г. Некрасову, — заявляет Тургенев, — положительным отказом, сообщил ему мое твердое решение не участвовать более в ‘Современнике’.