А. С. ИЗГОЕВ
А. С. ИЗГОЕВ
‘Соль земли’
‘Соль земли’
(Московский еженедельник. 1909. No 46. 21 ноября (4 декабря). С. 5—10)
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
‘Соль земли’, Изгоев Александр Самойлович, Год: 1909
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Серия ‘Русский путь’
Вехи: Pro et contra
Антология. Издательство Русского Христианского гуманитарного института, Санкт-Петербург, 1998
С октября месяца в Петербурге стал выходить еженедельный журнал ‘Запросы жизни’, точнее, ‘Еженедельные анти-Вехи’. Со дня своего основания журнал только то и делает, что уничтожает этот небольшой сборник, выпуская для этого либо отдельных рыцарей со спущенным или открытым забралом, либо снаряжая целые карательные экспедиции. В последнем, напр<,имер>,, лежащем передо мной четвертом номере выехал в поход целый отряд из трех знаменитых и непобедимых рыцарей: Л. Ш-га, В. В. Водовозова и г. Р. Б.1
Поводом, вызвавшим карательную экспедицию, является ‘пренебрежительное отношение веховцев к интеллигенции’, которая ‘все же остается солью земли русской, лучшим, что могло выделить из себя русское общество’. По моему невежеству я ничего не знаю ни о гражданских подвигах, ни о литературных заслугах гг. Л. Ш-га и Р. Б. Но, вероятно, и Л. Ш-г, и Р. Б. числят за собой такие подвиги и заслуги, ибо иначе, как объяснить их выступление от имени ‘соли земли русской’, их изобличение П. Б. Струве в ‘рецидиве невежества’, их третирование свысока Бердяева, Булгакова. Я себя и своих товарищей ‘солью земли русской’ не считаю и поэтому должен признать превосходство перед нами гг. Л. Ш-га, и Р. Б., и всего иного ‘лучшего, что выделило из себя русское общество’.
Но мне хочется указать этому ‘лучшему’ и этой ‘соли земли’, что допущенные ими полемические приемы вызывают некоторое сомнение. Неужели же ‘соль земли’ так духовно слаба, что для защиты ее необходима явная и сознательная неправда, единственное оружие, которым владеют рыцари ‘Еженедельных анти-Вех’.
В ‘Вехах’, как известно, политика занимает сравнительно небольшое место. Но гг. Л. Ш-г и Р. Б., оставив совершенно в стороне вопросы философские, метафизические и этические, свободные от партийной окраски, все свое внимание сосредоточили на ‘политике’ ‘Вех’, на мнимой реакционности этого сборника и тут положительно дошли до столпов заведомой неправды. Каждый, кто читал эту книжку, отлично знает, что большинство недостатков русской интеллигенции ‘Вехи’ объясняют гибельным влиянием абсолютизма, между тем рыцари ‘Еженедельника анти-Вех’ нас изобличают в поклонении абсолютизму. Я глазам своим не верил, когда прочел в статье г. Р. Б. такое место: ‘Ф. И. Родичев метко отметил поразительное сходство основных ‘новых’ лозунгов авторов ‘Вех’: государственность, религия, национальность со старым девизом русской реакции: самодержавие, православие, народность’. Сказал ли что-либо подобное Ф. И. Родичев или нет, не знаю. Допускаю, что в ораторском увлечении, когда слова бегут вперед мыслей, и мог сказать: подобное с ним случалось и ему приходилось брать свои слова обратно. Но как можно написать такие слова, когда книга ‘Вехи’ у всех перед глазами, когда каждая ее строчка проникнута сознательным, принципиальным отрицанием человеческого абсолютизма и одного лица и толпы? Что сказать далее, когда Струве, меня, Гершензона попрекают девизом ‘православие’ или когда Булгакова, Бердяева и других причисляют к разряду ‘тех патриотов, которые считают естественным, чтобы русский народ занимал последнее место среди всех народов культурного мира и оставался в полурабском состоянии…’
Все эти недопустимые полемические приемы, явные искажения очевидной истины несколько осветились для меня, когда я дошел до такого чрезвычайно странного места в статье г. Р. Б.: ‘Авторы ‘Вех’, — пишет он, — направляют свои стрелы главным образом против русской интеллигенции, против того, что они называют ‘эксцессами’ освободительного движения. Но так как последнее тесно связано с этими эксцессами, сторонники направления ‘Вех’ естественно, хотя, быть может, и невольно, проникаются враждебным чувством ко всему русскому освободительному движению и ко всему русскому обществу’ (No 4. С. 21). Я нарочно привел дословно это место и указал страницу, чтобы читатель не принял эту цитату за выдержку из ‘России’ и ‘Московских ведомостей’. До сих пор только эти издания позволяли себе отождествлять ‘эксцессы’ (попросту грабежи, разбои и пр.) с ‘освободительным движением’. Теперь и ‘Россия’, и ‘Московские ведомости’ получают возможность ссылаться на авторитет ‘Запросов жизни’.
Но меня этот авторитет не убеждает. Я и теперь говорю, что ‘Запросы жизни’ клевещут и на русское общество, и на освободительное движение, которое по своим идеям не было и не могло быть ‘тесно связано’ ни с аграрными погромами, ни с экспроприациями. ‘Союз освобождения’, земские съезды, речь Царю покойного кн. С. Н. Трубецкого2, выборы первой Думы, несмотря на все их ошибки, — все это чисто от крови разбоев и грязи грабежей, и услужливые умники из ‘Еженедельных анти-Вех’ совершенно напрасно стремятся навязывать им ответственность за эти деяния, в которых они неповинны.
Это странное место статьи г. Р. Б. позволяет нам лучше выяснить и политическую роль ‘Вех’. Эта книга по самому существу своему конституционная. Она — резко враждебна анархизму, но она написана и могла быть написана только конституционалистами. Эта книга не только не отождествляет освободительное движение с ‘эксцессами’, но она и главнейшей своей задачей ставит указание основ, не тактических, а принципиальных, опираясь на которые конституционалисты и демократы могут удержаться от наклона к ‘эксцессам’, от самодержавия, ‘религию’ от полицейской церковности, ‘национальность’ от казенного шовинизма, она и открывает дорогу для действительного конституционного преобразования России. В отличие от конституционалистов ‘тактических’, конституционалистов из страха, всегда косящих глаза влево и заискивающих перед презирающими их революционерами, она пытается создать конституционалистов принципиальных, по принципу, а не из тактических выгод отстаивающих известные государственные и общественные начала. Авторы расходятся друг с другом во многом, и в книге немало ошибок, но основная ее тенденция — такова.
Поэтому, когда публицисты ‘Еженедельных анти-Вех’ наклеивают авторам ‘Вех’ ярлык самодержавщиков, это возбуждает только усмешку. Сегодня г. Л. Ш-г убеждает Бердяева и Булгакова в том, что свобода — благо, завтра появится другой, который станет доказывать Гершензону, что еврейские погромы недопустимы, Кистяковскому — что произвол отвратителен, мне — что цензура вредна и слово должно быть свободно и т.д., и т.д.
Конечно, если у ‘Анти-Вех’ есть желание и время, они могут еще долго и не без пафоса заниматься этим делом. Но к чему все это? Какой имеет смысл?
1 Л. Ш-г — псевдоним Льва Яковлевича Штернберга.
Р. Б. — псевдоним Рувима Марковича Бланка.
О В. В. Водовозове см. прим. 3 к статье Н. Валентинова ‘Наши клирики’.
2 Сергей Николаевич Трубецкой (1862—1905) — князь, религиозный философ, публицист и общественный деятель, первый выборный ректор Московского университета. В июне 1905 г. входил в состав земской и городской делегации к Николаю II и выступил перед ним с программной либеральной речью о необходимости реформы высших учебных заведений (см.: Трубецкой С. Н. Собр. соч. М., 1907. Т. 1. С. 407 и сл.). Умер от апоплексического удара 29 сентября 1905 г. во время заседания комиссии по выработке университетского устава, происходившего на квартире министра народного просвещения В. Г. Глазова.