Соколова М.А. ‘В океане надо иметь смелую душу и чистую совесть…’, Станюкович Константин Михайлович, Год: 1989
Время на прочтение: 12 минут(ы)
М. А. СОКОЛОВА
‘В ОКЕАНЕ НАДО ИМЕТЬ СМЕЛУЮ ДУШУ И ЧИСТУЮ СОВЕСТЬ…’
Послесловие
к повести К. М. Станюковича ‘Вокруг света на ‘Коршуне’
================================================================
Копии текстов и иллюстраций для некоммерческого использования!!!
OCR & SpellCheck: Vager (vagertxt@inbox.ru), 19.08.2003
================================================================
Повесть ‘Вокруг света на ‘Коршуне’ ‘флагмана русской
морской литературы’ К. М. Станюковича (1843 — 1903) с полным
правом относят к литературе путешествий. В центре произведения —
жизнь русского военного корабля, посещающего Западную Европу,
Африку, Азию, Америку, образы людей, живые картины их труда,
эпизоды самоотверженных исканий, подвигов, открытий на благо
родины.
================================================================
Так говорил замечательный русский писатель-демократ Константин
Михайлович Станюкович. И это не случайно. ‘Первооткрывательство
Станюковича состоит в том, что он во всей жизненной правде показал то
особое и удивительное человеческое существо, которое именуется русским
моряком, будь это матрос или адмирал’. Эти слова принадлежат известному
советскому писателю Леониду Соболеву, посвятившему свое творчество
героическим подвигам русского морского флота.
Константин Михайлович Станюкович родился 18 (30) марта 1843 года в
Севастополе в семье адмирала. Его биография удивительна и необычна.
Детство писателя было овеяно грозными днями Севастопольской обороны.
Находясь с отцом — военным губернатором города и командиром порта — в
осажденном Севастополе, мальчик видел адмиралов Нахимова, Корнилова и на
всю жизнь запомнил мужество простых русских людей. Десятилетний ребенок не
только был очевидцем героических событий, но и их участником: он посильно
помогал раненым (готовил для них корпию и доставлял ее на перевязочные
пункты), за что был награжден медалями ‘За защиту Севастополя’ и ‘В память
войны 1853 — 1856 гг.’.
Первые понятия о долге, чести, совести и гуманности привил мальчику
его домашний учитель И. Н. Дебу, участник революционного кружка
Петрашевского, сосланный в Севастополь. Беседы в доме со
слугами-матросами, общение с матросами-арестантами раскрыли перед будущим
писателем суровую правду жизни. Отец Станюковича — жестокий, деспотичный
человек, перед которым трепетали все домашние и которого во флоте называли
‘грозным адмиралом’, избрал для сына карьеру морского офицера. Мальчика
отдали сначала в Пажеский корпус, затем — в Морской кадетский корпус,
готовивший офицеров флота. Общественный подъем 60-х годов почти не
коснулся уклада внутренней жизни этого учебного заведения, где среди
преподавателей процветали пьянство, взяточничество, а главным средством
воспитания была нещадная порка. Жестокость, чувство страха и
беспрекословного повиновения сильному — вот что окружало Станюковича и в
семье, где царила флотская дисциплина, установленная самодуром отцом, и в
кадетском корпусе, где сохранялись старые традиции николаевского, времени,
с его принципами: ‘молчать’, ‘повиноваться’ и ‘не рассуждать!’. Летние
месяцы кадеты приводили в учебном плавании на морских судах Во время
стажировки на корабле ‘Орел’ Станюкович увидел вопиющие картины
варварского обращения с матрасами. В юноше постепенно зрел протест против
окружающего его тупого и беспощадного деспотизма. ‘Я никогда не забуду
этой обнаженной человеческой спины, покрытой красными подтеками от
линьков, этих коротких отрывистых стонов и вскрикиваний, этих озверелых
боцманов… и этого улыбающегося лица старшего офицера, присутствовавшего
при наказании’, — вспоминал Станюкович.
Однако именно в эти годы будущий писатель сближается, с передовой
молодежью своего времени. В кадетском корпусе (где ‘беззаботность насчет
литературы и родного языка была поистине поражающая’) он принимается за
серьезное изучение литературы. Знакомится со статьями ‘Современника’,
пламенной публицистикой Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Писарева
увлекается творениями Пушкина, Лермонтова. Гоголя, Тургенева Тогда же
появляются в печати его первые юношеские стихотворения. Семнадцатилетний
Станюкович дерзает просить отца разрешить ему уйти из флота и поступить
учиться в Петербургский университет. Разгневанный адмирал обращается к
директору Морского кадетского корпуса контр-адмиралу С. С. Нахимову с
просьбой отправить сына, ‘зараженного вредными идеями’ в дальнее плавание
(за несколько месяцев до окончания учебы). С. С. Нахимов (брат героя
Севастопольской обороны) в прошении в департамент Морского министерства
пишет, что Станюкович ‘учится довольно хорошо и поведения довольно
хорошего, но строптив и увлекателен, и требует более бдительного надзора.
Поэтому весьма полезно было бы послать его в продолжительное плавание’.
Разрешение было дано, и 18 октября 1860 года Станюкович, зачисленный в
экипаж парусно-парового корвета ‘Калевала’, уходит из Кронштадта в
трехгодичное кругосветное плавание.
Долгое пребывание вдали от родных берегов, знакомство со многими
странами мира оказало огромное влияние на формирование
прогрессивно-демократических взглядов писателя. Наблюдая нравы и порядки
Западной Европы, Азии, Америки, Станюкович понял антигуманистическую,
калечащую человека сущность буржуазной ‘цивилизации’, в каких бы формах
она ни проявлялась. На корабле рождаются первые его произведения,
посвященные морской жизни. Он посылает в Петербург несколько очерков и
статей, которые затем были напечатаны в ‘Морском сборнике’ (‘Жизнь в
тропиках’, ‘Французы в Кохинхине’, ‘Мысли по поводу глуповцев г. Щедрина’
и др.). Все увиденное за три года в плавании Станюкович описал в своих
письмах к родным, морских рассказах, повестях, очерках, статьях. А 30 лет
спустя он создает большую автобиографическую повесть ‘Вокруг света на
‘Коршуне’. Продолжая лучшие традиции русской литературы, посвященной
морским путешествиям (‘Фрегат ‘Надежда’ Марлинского, ‘Фрегат ‘Паллада’
Гончарова, путевые очерки Григоровича), это оригинальное, своеобразное
реалистическое произведение раскрывает перед нами жизнь русского
военно-морского флота начала 60-х годов XIX века во всей ее глубине и
сложности.
Основное, что поразило писателя во время путешествия, — вопиющие
контрасты буржуазного мира: богатство одних и безысходная нищета других.
Герой повести, попавший в Лондон, увидел страшный (‘муравейник людей’, в
котором идет непрерывная борьба за существование. ‘…Горе слабому —
колесо жизни раздавит его и, казалось, никому не будет до этого дела.
Торжествует крепкий и сильный, и погибает слабый и несчастный…’
Отанюкович пишет о ‘кричащей роскоши какой-нибудь большой улицы рядом с
поражающей нищетой соседнего узкого переулка, где одичавшие от голода
женщины с бледными полуголыми детьми останавливают прохожих, прося
милостыню’ и о том, что ‘более 100 000 человек в Лондоне не имеют крова’.
Все прелести экзотического, сказочного острова Ява только подчеркивают
‘людское неравенство’. ‘Зачем цивилизация? — спрашивает пораженный
Ашанин. — Неужели только затем, чтобы горсть людей теснила миллионы
беззащитных по своему невежеству?’
В Германии и Англии, Китае и Америке — где бы ни был Станюкович, —
всюду его поражала тяжелая участь бедного труженика. ‘Везде, видно,
который ежели простой народ, то терпит… Во всех царствах одно
положение’, — говорит матрос Бастрюков. В Америке, отмечает Станюкович,
вся жизнь основана на безраздельной власти денег. С возмущением и болью
описывает он увиденную картину: к ногам американской актрисы публика
бросает вместо цветов деньги. Доллар является целью жизни, стимулом
грабежа и захватнических войн.
Наибольшее возмущение и протест вызвало у писателя хищническое
угнетение колониальных стран. Кровавая расправа французов с вьетнамцами
(глава ‘В Кохинхине’), вопиющее положение местного населения в
американских колониях на Гавайях (глава ‘Гонолулу’) показали звериное лицо
колониализма, безнаказанный разбой одних и полное бесправие других.
Посетив небольшую деревню около Батавии (Джакарты), где жили малайцы —
‘народ тихий, смирный, вежливый и трудолюбивый’, герой повести с
возмущением говорит о ‘бессовестной эксплуатации горсточкой людей
двадцатимиллионного населения’. Французские колонизаторы, захватив
несколько провинций в Индокитае (в 1858 — 1862 годах), безжалостно
уничтожали мирное население. ‘Повсюду были развалины разрушенных или
выжженных селений, печально стояли у берега обгорелые дома… Французы во
время войны выжигали целые селения, уничтожая все, что только возможно,
если не находили жителей’. Страшные картины жизни племени анамитов в
Кохинхине раскрылись перед Ашаниным. ‘Невежество, постоянные поборы
чиновников, привычка к наказаниям сделали этот народ забитым и трепещущим
перед властями’. Анамиты — ‘невежественный, но полный патриотизма народ’ —
восстали против завоевателей, храбро отстаивая свою землю. Покидая этот
край, герой повести ‘уносил в своем сердце отвращение к войне и к тому
холодному бессердечью’, с которым ‘спасители’ ‘жгли деревни, уничтожали
города и убивали людей. И все это называлось цивилизацией, внесением света
к дикарям’. Эти слова, сказанные Станюковичем 90 лет назад, звучат как
нельзя более актуально сегодня.
Писатель протестует против всякого национального гнета, против
неравенства народов. ‘Сколько на свете этого самого народу, который,
значит, заместо того, чтобы жить способно, прямо сказать — терпит… —
говорит матрос Бастрюков. — Вот хоть бы китайца взять или негру эту
самую… Вовсе собачья жизнь’. Страшное впечатление произвела на
Станюковича распространенная в Америке торговля неграми. ‘Постыдная эта
торговля людьми еще процветала во времена нашего рассказа, и большие
парусные корабли с трюмами, набитыми ‘черным’ грузом, то и дело совершали
рейсы между берегами Африки и Южной Америки, снабжая последнюю
невольниками. Скованные, томились несчастные негры в трюмах во все время
перехода. Нечего и говорить, что с ними обращались варварски, и случалось,
этот ‘живой’ груз доставлялся до места назначения далеко не в полном
количестве’. Прошли десятилетия, а негры и сейчас бесправны и унижены.
‘Вокруг света на ‘Коршуне’ написана пером писателя-демократа,
гуманиста, горячо ненавидящего социальную несправедливость и жестокость во
всех ее разновидностях. Действие повести происходит в 60-е годы прошлого
века, когда все передовое в России мечтало о ‘воле’ для народа. Станюкович
имел возможность наблюдать крепостнические порядки во флоте. По существу,
корабль олицетворял собой в миниатюре всю систему
самодержавно-крепостнической России — тот же деспотизм, произвол и
безнаказанность власть имущих и та же забитость, бесправность и
самоотверженность простого мужика-матроса. Капитан корабля обладал ничем
не ограниченной властью, боцман был надзирателем на корабле. Жестокостью в
обращении с матросами отличались подчас и молодые офицеры. Уже в первых
своих очерках и статьях, написанных во время плавания, Станюкович выступал
против крепостнических порядков во флоте, просив отсталой системы
воспитания молодых моряков, за человечное обращение с матросами. ‘Матрос
такой же человек, как и мы, если не лучше!’ — писал он.
Станюковичу повезло: командир ‘Калевалы’ капитан-лейтенант
В. Ф. Давыдов оказался человеком прогрессивных взглядов, учившим офицеров
гуманности и честности, преданности своему делу и доброму отношению к
подчиненным. В одном из писем к сестре Станюкович пишет: ‘Наш капитан
принадлежит к кружку немногих современных порядочных капитанов, которые,
изгнав линек из употребления, действуют на матрос<ов> убеждением… Он
много заботится о них, роздал им азбуки…’ (‘Литературный архив’, АН
СССР. — М.-Л., т. 6, 1961, с. 437). В образе командира корабля ‘Коршун’
капитан-лейтенанта Василия Федоровича, замечательного моряка и прекрасного
человека, запечатлены черты характера командира ‘Калевалы’. ‘Я считаю, —
внушает он офицерам своего корабля, — всякие телесные наказания позорящими
человеческое достоинство и унижающими людей, которые к ним прибегают, и
…уверен, что ни дисциплина, ни морской дух нисколько не пострадают, если
мы не будем пользоваться правом наказывать людей подобным образом’. Он
ввел занятия с матросами. ‘В год почти все матросы… умели читать и
писать, знали четыре правила арифметики и имели некоторые понятия из
русской истории и географии — преимущественно о тех странах, которые
посещал корвет’. Капитан учил моряков исполнять свой долг ‘не за страх, а
за совесть’, требовал дисциплины, смелости, учил с честью нести звание
русского моряка. На формирование демократических взглядов Станюковича
повлияла и встреча его с адмиралом А. А. Поповым, командующим
Тихоокеанской эскадрой — умным, благородным, гуманным человеком, но
обладавшим в то же время чрезвычайно вспыльчивым характером. Впоследствии
Станюкович изобразил его в повестях ‘Беспокойный адмирал’ и ‘Вокруг света
на ‘Коршуне’. Такие люди, как контр-адмирал Корнев, о котором
рассказывались ‘чуть ли не легенды’ (‘…о неустрашимости и отваге лихого
адмирала, о его справедливости и сердечном отношении к своим подчиненным,
о его страсти к морскому делу и о его подвигах во время Крымской войны, в
Севастополе’), были примером беззаветной и преданной любви к родному
кораблю и русскому флоту.
Повесть ‘Вокруг света на ‘Коршуне’, безусловно, представляет и
познавательный интерес. Балтийское, Китайское, Японское моря,
Атлантический, Индийский и Тихий океаны, диковинные острова, экзотические
страны, их быт и нравы описаны живо, ярко, образно. Язык повести прост,
как и его композиция, фабула четка, построение безыскуственно. Нигде нет
нарочитой занимательности, эффектных, заведомо приукрашенных эпизодов.
Одной из характерных черт произведений Станюковича является правдивость,
достоверность того, о чем он пишет. Однако основным в повествовании
являются не этнографические наблюдения, а изображение человека.
О море и морских путешествиях писали до Станюковича такие прекрасные
русские писатели, как А. Бестужев-Марлинский, И. Гончаров, Д. Григорович.
Но специфической особенностью ‘морских’ произведений Станюковича было то,
что самые задушевные и сердечные строки их были посвящены образу простого
русского матроса. Пребывание на корабле сблизило его с жизнью матросов,
которые были теми же крепостными крестьянами. На военном корабле
действовали те же законы, что и на суше. Жизнь матроса на корабле была
похожа на каторгу, длившуюся 25 лет: тяжелый труд, издевательства
боцманов, порки линьками до полусмерти за малейшую провинность. Живо и
правдиво описывает Станюкович русского моряка — мужественного и
находчивого, трудолюбивого и рассудительного, скромного и отзывчивого.
Матрос Бастрюков — знающий моряк, добрый, отзывчивый человек, мечтающий о
том времени, когда наступит счастье для людей всех национальностей,
безропотный, заботливый, наивный вестовой Ворсунька… Истинной заботой и
теплом окружен спасенный русскими моряками мальчик с французского корабля.
Писатель рассказывает о братском отношении простого русского человека ко
всем людям, хотя бы они были ‘арапы’, о том, что русский матрос готов
уважать человека любой расы: ‘ни малейшей расовой заносчивости, ни
проблеска религиозной нетерпимости’. Не раз слышал Станюкович
неторопливые, скорбные рассказы матросов о прошлой жизни в деревне,
воспоминания о тяжелой доле, старинные народные песни. Наблюдал, как
экономят матросы каждый заработанный грош, чтобы приобрести немудреные
подарки оставшимся в деревне детям и женам.
Трехлетнее плавание на корвете не только расширило жизненный опыт
Станюковича, развило чувство долга и горячую любовь к Родине, но и
укрепило в нем прогрессивные демократические стремления. Отвращение к
любым проявлениям насилия и произвола, дружеское отношение к труженикам
любой национальности, любовь к морю, чувство гордости за русского моряка
отныне безраздельно владели им. Он пишет, что герой его повести Ашанин
‘благодаря близкому общению с матросами… оценил их, полюбил, и эту
любовь к народу сохранил потом на всю жизнь, сделав ее руководящим началом
всей своей деятельности’.
Вдали от Родины Станюкович внимательно следил за тем, чем жила
Россия, где происходили важнейшие события, связанные с уничтожением
крепостного права. Недаром, будучи в Лондоне, он мечтал ‘проскользнуть’ к
Герцену, издававшему там знаменитую революционную газету ‘Колокол’ — живой