СЛОВЕНЦЫ
СЛОВЕНЦЫ
ИЗЪ ПУТЕВЫХЪ ВОСПОМИНАНІЙ.
ВИКЕНТІЙ МАКУШЕВЪ.
‘Русскій Встникъ’, No 7, 1872
Словенцы, Макушев Викентий Васильевич, Год: 1872
Время на прочтение: 23 минут(ы)
Никогда не забуду первой ночи проведенной мною въ Люблян!
Я прибылъ изъ Венеціи въ Любляну (Лайбахъ) наканун Петрова дня. Былъ уже часъ по полуночи. Мн совтовали переночевать на станціи Желзной дороги, увряя что по случаю ярмарки вс гостиницы заняты. Я не поврилъ и приказалъ извощику хать къ Слону, но ни въ этой, ни въ другихъ гостиницахъ номеровъ свободныхъ не оказалось. Уже съ часъ я здилъ по слабоосвщеннымъ, пустыннымъ улицамъ Любляны, и начиналъ приходить въ отчаяніе. Мой извощикъ ршился попытать въ послдній разъ счастья. Мы хали довольно долго темными переулками и наконецъ остановились въ небольшой улиц предъ маленькимъ двухъэтажнымъ домомъ. Извощикъ сталъ стучать въ ворота и звать по имени хозяина. Черезъ нсколько минутъ въ форточк одного изъ немногихъ оконъ въ нижнемъ этаж показалось толстое заспанное лицо въ ночномъ колпак. Но номеровъ свободныхъ и здсь не оказалось. Мн было предложено помститься въ комнат гд уже трое слали, но гд оставались еще не занятыми дв постели. Я не согласился на такое предложеніе и сталъ просить хозяина чтобъ онъ позволилъ мн провести ночь въ столовой.
Вскор ворота отворились и хозяинъ ввелъ меня въ просторную горницу въ нижнемъ этаж. Вдоль стнъ стояли длинные деревенскіе столы. На лавкахъ слало нсколько женщинъ. Въ углу противоположномъ окнамъ была кухня.
Хозяинъ принесъ мн кружку пива и просилъ обождать пока онъ приготовитъ мн постель. Съ ночникомъ въ рукахъ онъ отправился въ сосднюю съ кухней горницу. Вскор послышались женскіе голоса и въ дверяхъ показались дв заспанныя женщины. Черезъ нсколько минутъ он вернулись съ тюфякомъ и подушками, и на узенькомъ диван съ помощію приставленныхъ къ нему стульевъ было устроено мн ложе. Два большіе круглые стола, диванъ, нсколько плетеныхъ стульевъ и комодъ уставленный чашками съ разными изображеніями и надписями, составляли всю обстановку этой горницы, повидимому хозяйскаго покоя. Два окна выходили на дворъ. На одномъ изъ нихъ стояла клтка съ канарейкою. Предъ самымъ окномъ былъ колодезь. На двор подъ навсомъ стояли телги. Изъ растворенныхъ конюшенъ несся сильный залахъ навоза.
Былъ уже четвертый часъ когда я легъ на приготовленное мн ложе, но лишь только заснулъ, былъ разбуженъ стукотнею и громкимъ женскимъ говоромъ въ кухн. Спать было невозможно, и я всталъ, одлся и вышелъ въ кухню. На пылавшемъ огн варилась въ большомъ котл похлебка. Столы были заняты рослыми круглолицыми поселянами въ темныхъ суконныхъ курткахъ, въ разноцвтныхъ камзолахъ съ блестящими металлическими пуговицами, въ темныхъ узкихъ штанахъ и въ сапогахъ до колнъ. У каждаго была круглая, низкая черная шляпа съ широкими полями. Предъ ними стояли большія кружки пива. Статная, румяная двушка разносила похлебку въ небольшихъ мискахъ. Въ ея наряд, отличавшемся пестротою, не было ничего народнаго, но дв ея длинныя косы, переплетенныя лентами, напомнили мн нашу деревню.
Осмотрвъ общество, въ среду котораго я попалъ благодаря ярмарк, я вышелъ на улицу. Надъ растворенными воротами красовалась надпись ‘Zum Weingarten’ съ подобающимъ изображеніемъ пьянаго Словенца. Я повернулъ налво отъ воротъ и сдлавъ нсколько шаговъ, я очутился на углу большой улицы, гд прочелъ надпись: Altmarkt.
Былъ шестой часъ въ начал. Мн оставалось ждать еще часа два, дока встанетъ хозяинъ ‘Вейнгартена’, и потому я ршился воспользоваться этимъ временемъ чтобы познакомиться съ городомъ. Повернувъ направо, я вскор пришелъ къ мосту чрезъ рчку Градашцу, притокъ Любляны, отдляющій Трьнавское предмстье (гд находилась моя гостиница) отъ Краковскаго. Оба эти предмстья составляютъ древнйшую часть города. Здсь еще уцлли остатки стнъ римской Эмоны (Aemona или Haemona), разрушенной Аттилою. На ея развалинахъ возникла въ VII вк славянская ‘блая’ Любляна. Въ конц VIII вка здсь жилъ епископъ Маврикій. Сюда перенесъ свою резиденцію изъ Крайбурга Ульрихъ III, воевода краинчко-каринтійскій (1260), признавшій надъ собою верховенство сначала Оттокара II (1270), короля Чешскаго, а потомъ (1275) Габсбурговъ. Еще видны развалины построеннаго имъ замка. Въ этой части города находится церковь нмецкихъ рыцарей первоначально построенная въ 1292 году темпліерами поселившимися въ Люблян въ половин XII вка, а въ 1313 году, по упраздненіи этого ордена, перешедшая во владніе нмецкихъ рыцарей. Въ начал XVIII вка эта церковь была разрушена, и на мст ея достроена ныншняя въ форм креста.
Миновавъ Краковское предмстье, я перешелъ по мосту черезъ Любляну въ новый городъ, начавшій застраиваться, какъ кажется, не раньше половины XIII вка. На гор надъ городомъ возвышается четыреугольный Градъ съ башнею и бастіонами, построенный въ 1416—1520 годахъ для защиты отъ Турокъ и Венеціанцевъ, длавшихъ безпрестанные набги на Любляну. Повернувъ налво, я пришелъ вскор на Большую Площадь (Hauptplatz) и чрезъ нсколько минутъ былъ предъ соборомъ Св. Николая, построеннымъ въ первыхъ годахъ XVIII вка въ римскомъ стил, на мст старинной церкви существовавшей уже въ половин XIII столтія. Вслдъ за соборомъ начинается обширная Ярмарочная площадь (Jahrmarktplatz). Вся она была уставлена столами съ навсомъ, около нихъ толпились поселяне и поселянки въ праздничныхъ одеждахъ. Мужской нарядъ довольно разнообразенъ. Синія куртки и красные камзолы господствуютъ. У нкоторыхъ не было камзоловъ, а только блая рубаха на распашку. У другихъ шляпа была украпіена золотымъ шнуркомъ съ длинною кистью, а изъ-подъ шляпы спускался на бокъ конецъ шерстянаго славянскихъ цвтовъ колпака. женскій нарядъ гораздо разнообразне. Можно было подмтить нсколько переходовъ отъ русскаго сарафана къ нмецкому. платью. Голову покрываютъ блымъ платкомъ съ узорами по краямъ, у другихъ были чепцы, лопался даже русскій кокошникъ съ блыми перьями. Здсь были представители изъ разныхъ словенскимъ краевъ — изъ Крайны, Каринтіи и Штиріи. Они пришли запастись краснымъ товаромъ, металлическими издліями, посудою и другими необходимыми для деревенской жизни вещами, а къ числу такихъ принадлежитъ и коротенькая нмецкая трубка, безъ которой Словенецъ не можетъ обойтись. Для молодежи устроенъ въ конц площади балаганъ, привлекающій звакъ обычнымъ коверканьемъ и грубыми шутками паяцовъ. Ярмарка продолжается цлую недлю.
Я вернулся въ ‘Вейнгартенъ’ тою же дорогой. Было уже восемь часовъ, а хозяинъ еще не показывался. Я просилъ разбудить его и напомнить ему объ общанной комнат, но она была еще занята, и мн пришлось ждать цлый часъ пока повели меня наконецъ по узенькой, крутой деревянной лстниц во второй этажъ. Отведенная мн комната имла три окна — два на галлерею и одно, насупротивъ, въ сосднюю комнату. Шторъ не было, а потому не только проходящіе по галере, но и мои сосди могли наблюдать за всми моими движеніями. Къ тому же ни окна, ни двери не запирались. Въ комнат были три постели такія высокія что взбираться на нихъ нужно было по лстниц. Между окнами былъ грязный диванъ, полный наскомыхъ, а предъ нимъ круглый хромой столъ. Два деревянные стула, комодъ съ испорченными замками и полу развалившійся умывальникъ дополняли обстановку этой клти, въ которую я былъ посаженъ какъ бы на показъ. Было грустно, а приходилось довольствоваться и такимъ помщеніемъ.
Хозяинъ принесъ мн на завтракъ похлебку изъ рубцовъ, столь твердыхъ и грязныхъ что я не могъ сть. На вопросъ мой знаетъ ли онъ Блейвейса, онъ отвчалъ утвердительно, но не могъ указать мн его адреса. Я ршился отправиться къ какому-нибудь книгопродавцу чтобъ узнать отъ него гд живетъ знаменитый словенскій патріотъ. Хозяинъ предложилъ мн свои дрожки, и я похалъ на Главную Площадь къ Giontini: лучшій люблянскій книгопродавецъ съ итаділискою фамиліей. Книжная торговля идетъ въ Люблян такъ вяло что Джонтини принужденъ продавать въ своей, лавк письменные и рисовальные матеріалы, картины, фотографіи, музыкальные инструменты и ноты. Купивъ у него нсколько словенскихъ книгъ, я спросилъ его не знаетъ ли онъ адреса Блейвейса. ‘Онъ сейчасъ здсь былъ, отвчалъ Даконтини.— Жаль что вы прежде мн не сказали. живетъ онъ въ двухъ шагахъ отсюда, но теперь вы не застанете его дома. Онъ возвратится посл полудня.’ Итакъ пришлось отложить визитъ. Я разказалъ Даконтини свои ночныя похожденія и жаловался на свое положеніе. Онъ мн посовтовалъ навдаться въ Htel de Europe, и я тотчасъ же поспшилъ туда. Номеровъ свободныхъ и здсь не было, но хозяйка гостиницы оказалась моею знакомою: она меня узнала и спросила объ одномъ венеціанскомъ семейств у котораго я жилъ долго на квартир. Тамъ она познакомилась со мною. Я не могъ ее припомнить (въ послдствіи она мн разказала обстоятельства нашего знакомства: преслдованія ею претерпнныя отъ тещи и бгство ея изъ Венеціи на родину — въ Любляны), но я обрадовался этому знакомству, надясь что оно доставитъ мн комнату въ Европейской гостиниц. И я не ошибся: хозяйка предложила мн маленькій номеръ пока очистится большій. Я мигомъ былъ въ ‘Вейнгартен’, забралъ вещи и поселился въ этой гостиниц.
Посл полудня я отправился къ Блейвейсу и черезъ нсколько минутъ былъ въ его скромномъ жилищ.
Предо мною стоялъ еще свжій, полный силы старикъ (ему 64 года), высокаго роста, худощавый, пріятной наружности. Прося у него извиненія за безпокойство причиняемое ему моимъ посщеніемъ, я сказалъ, ‘Уже давно я желалъ побывать въ Люблян и поклониться тому чье имя сталъ уважать еще на студентской скамь. Около пятнадцати лтъ прошло съ тхъ поръ какъ я въ первый разъ услыхалъ отъ вашего друга и моего учителя, И. И. Срезневскаго, о заслугахъ оказанныхъ вами Словенскому народу. Ставъ самостоятельнымъ труженникомъ на поприщ славянской наука, я еще боле укрпился въ чувствахъ вынесенныхъ, мною изъ университетской аудиторіи. Досел обстоятельства мшали мн засвидтельствовать вамъ лично такія чувства. Нын исполняю свое давнишнее желаніе.’
Скромный старецъ очевидно былъ тронутъ такимъ заявленіемъ. Крпко пожавъ мн руку, онъ ввелъ меня въ гостиную. Зная что въ обденную пору непристойно задерживать хозяина своимъ посщеніемъ, я посл краткой бесды всталъ и простился съ нимъ. Онъ просилъ меня зайти къ нему въ четыре часа и на прощаньи показалъ мн серебряные чернильницу и кубокъ, поднесенные ему его земляками въ 1868 году, въ двадцатипятилтній юбилей его литературной дятельности.
Заслуги Блейвейса громадны. Онъ виновникъ народнаго возрожденія Словенцевъ. Цлью его жизни было, по собственнымъ его словамъ, ‘вступить въ душевный союзъ съ народомъ и помогать ему во всестороннемъ развитіи и преуспяніи’. И съ этою цлью онъ сталъ издавать съ 1843 года еженедльныя вдомости сельско-хозяйственныя, промышленныя и народныя. Он замнили народу школу, по нимъ онъ перестроилъ свое хозяйство и развилъ свое народное самосознаніе. Ими Блейвейсъ прочно установилъ правописаніе и очистилъ языкъ отъ чужой примси. Въ нихъ соединились вс литературныя силы Словенцевъ, разбросанныя по Крайн, Корошк (Хорутаніи) и Штиріи. Съ нихъ начинаютъ Словенцы новый періодъ въ своей литератур — народный.
До Блейвейса словенскіе писатели имли въ виду только образованное общество, для котораго издавали на нмецкомъ язык труды историческіе (Вальвазоръ ум. 1693, Лингартъ ум. 1795) и лингвистическіе (Колитаръ 1808, Метелко 1825, Ярвикъ 1832 и др.), на словенскомъ же язык, считавшемся Dienstboteneprache, печатались только для народа молитвенники и нравоучительныя книжки. Мысль о бдности и неразвитости словенскаго языка господствовала не только въ конц прошлаго вка, во даже и въ нашъ. Противъ такой мысли первый возсталъ Валентинъ Водникъ (1775—1819): онъ доказывалъ что словенскій языкъ кажется бднымъ только потому что находится въ небреженіи, онъ сталъ изучать народный говоръ и старо-словенскія книги и на основаніи ихъ старался создавать литературный языкъ, обращаясь въ крайнемъ случа къ родственнымъ нарчіямъ и въ особенности къ рускому языку, который онъ считалъ самымъ близкимъ къ словенскому. ‘Русскіе, говоритъ онъ, сохранили много словъ пришедшихъ у насъ въ забвеніе.’ Путемъ такого изученія Водникъ старался очистить словенскій языкъ отъ германизмовъ а поднять его изъ того унизительнаго положенія, въ которомъ онъ находился. Съ этою цлію онъ сталъ издавать газету Люблянскія Новицы (1797—1800). Въ нихъ между прочимъ онъ знакомилъ своихъ земляковъ съ исторіей, нравами и обычаями, и языкомъ другихъ славянскихъ племенъ, указывая на раздоры Славянъ какъ на причину несчастій. Любопытно что онъ пишетъ о насъ, Русскихъ: ‘Вотъ новое для насъ, Краинцевъ, явленіе: ‘наши старые братья, пришли къ намъ, но не грабить насъ, а защищать отъ враговъ (Французовъ). Дней восемнадцать тому назадъ пришли въ наши края первые Славяне (Slovenci): они были изъ рода Руссовъ и другихъ Славянъ. Вотъ причина почему мы легко понимаемъ русскій языкъ: они Славяне и корень отъ коего родились паши предки. Они жили далеко на Дуна, откуда шли лсомъ, пока найкрайній родъ дошелъ до италіянскихъ предловъ и поселился тутъ, и назвалъ землю крайною. Нын мы видимъ собственными очами какихъ могучихъ и великихъ братьевъ мы имемъ на свт,— братьевъ сохранившихъ въ совершенной чистот нашъ славянскій языкъ. Съ ними мы должны сблизиться, если хотимъ очистить нашъ языкъ, и отъ нихъ учиться оборонять отечество отъ враговъ (Novice, 1799, No 26).’ Такъ поучалъ Водникъ своихъ земляковъ о родств ихъ съ другими славянскими племенами въ конц прошлаго вка. Столь же ясно высказывается эта мысль и въ нкоторыхъ его стихотвореніяхъ, особенно же въ од: Илирія звеличанна, написанной по изгнаніи Французовъ изъ Любляны, тхъ самыхъ Французовъ которыхъ за четыре года предъ тмъ (1808) онъ привтствовалъ одою: Илирія оживленна, гд предсказывалъ что Илирія, оживленная духомъ Наполеона, перерожденная и обновленная, будетъ перстнемъ Европы. Но Илирское королевство существовало не долго: Нмцы вскор (1812) раздробили его на восемь частей и изъ школъ изгнали народный языкъ введенный Французами. Настало тяжелое господство нметчины, такъ хорошо изображенное поэтомъ въ стихотвореніи Нмецій и краинскій конь:
‘Нмецкій конь говоритъ словенскому: братъ, что медлишь въ путь? Твоя ль нога иль голова не хочетъ? Иль теб не любо сть?
‘Меня въ добромъ порядк держатъ, овса даютъ три раза, чистыя мои ноги играютъ, ношу шею по лебядиному.
‘Краинская кляча мило молвитъ: тогда бъ и я легко была такою же, но меня бьютъ по голов, не даютъ сть и держатъ въ нечистот.’
Нметчина до такой степени овладла литературою что даже даровитйшій поэтъ Прешернъ (ум. 1849) писалъ по-нмецки или переводилъ на нмецкій языкъ свои превосходныя словенскія псни, печатавшіяся въ Краинской пчелк, въ которой Кастелигъ старался соединить вс поэтическія силы Краины. Словенцы другихъ областей не принимали участія въ этомъ изданіи, и такимъ образомъ, вслдствіе политическаго сепаратизма, въ словенской литератур господствовалъ узкій провинціализмъ. Въ первый разъ, какъ я уже замтилъ, вс литературныя силы Словенцевъ сосредоточились въ Новицахъ, непрерывно издававшихся съ 1843 по 1870 годъ подъ редакціей Блейвейса. Первое десятилтіе он выходили подъ заглавіемъ Сельско-Промышленныя Вдомости (Kmetijske in Novice) и имли въ виду просвщеніе простаго народа необходимыми въ его быт знаніями и установленіе литературнаго языка.
До 1844 года у Словенцевъ господствовало правописаніе придуманное въ конц XVI вка Богоричемъ. Недостатки этого правописанія уже давно сознавались, но измненія предложенныя Данькомъ и Метелкомъ (1824) были до такой степени неудобны что всякій предпочиталъ оставаться при старой богоричиц чмъ мшать латиницу съ кириллицею дополненною новыми знаками. Споръ объ азбук и правописаніи былъ легко ршенъ Блейвейсомъ: оставивъ богоричицу, онъ принялъ упрощенное правописаніе заимствованное Гаемъ у Чеховъ и введенное имъ въ хорватскую литературу, и такимъ правописаніемъ сталъ печатать съ 1844 года Новицы. Съ тхъ поръ оно вошло во всеобщее употребленіе у Словенцевъ.
Гораздо трудне было очистить словенскій языкъ отъ германизмовъ, страшно его исказившихъ, и установить прочныя правила для общаго всмъ Словенцамъ литературнаго языка, но и этого достигъ Блейвейсъ упорнымъ трудомъ и путемъ чисто-практическимъ. Насколько онъ усплъ въ этомъ трудномъ дл, легко увидитъ всякій кто сравнитъ, напримръ, Новицы Водника съ Новицами Блейвейса или обратитъ вниманіе на сообщенные имъ образцы крайнской шпрахи, на которой говорили Нмшкутары въ Люблян еще лтъ десять тому назадъ: у Блейвейса онъ не найдетъ ни не нужныхъ нмецкихъ словъ, ни чуждыхъ оборотовъ. Потому не удивительно что нмшкутары говорили что онъ хорватуетъ. Мало того: они увряли что выраженія Словенецъ, Словенскій языкъ, выдуманы Блейвейсомъ и его кружкомъ, и что до 1848 года они не существовали, какъ не существуютъ понын въ народ называющемъ свой языкъ краинскимъ. Блейвейсу не трудно было защитить себя отъ подобныхъ нареканій, указавъ своимъ невжественнымъ врагамъ что не только писатели нашего и прошлаго вка (Лингортъ, Добровскій, Колитаръ, Шафарикъ и др.) называютъ его земляковъ Словенцами и ихъ языкъ словенскимъ, но что эти выраженія встрчаются уже въ древнйшихъ словенскихъ печатныхъ книгахъ половины XVІ столтія.
Что Блейвейсъ писалъ на чисто словенскомъ язык безъ всякой примси хорватчины, лучше всего доказывается тмъ что простой народъ съ Жадностью читалъ его Новицы и что онъ пріобрлъ ими такую популярность какой никто еще изъ его земляковъ не имлъ и не иметъ. Блейвейсъ сталъ настоящимъ главою народа: Словенецъ слушаетъ его какъ своего отца, и прибгаетъ къ нему за совтомъ въ своихъ домашнихъ длахъ. Разказываютъ что поселяне приглашали Блейвейса посмотрть на ихъ хозяйство устроенное по правиламъ изложеннымъ въ его Новицахъ и въ книгахъ изданныхъ имъ для народа.
Кром Новицъ, Блейвесъ издавалъ (1852—6) Словенскій Календарь, лучшія статьи изъ коего, и въ числ ихъ нсколько біографій словенскихъ писателей, были перепечатаны въ особомъ сборник Золотые Колосья. Онъ составилъ также Словенскую хрестоматію для гимназій, а въ прошломъ году Краинское сельско-хозяйственное общество издало его ученую книгу Объ уход за домашнимъ скотомъ.
Но изданіемъ газеты, календарей, альманаховъ, народныхъ, учебныхъ и ученыхъ книгъ (по сельскому хозяйству и медицин: онъ докторъ медицины и профессоръ ветеринаріи) не ограничилась дятельность Блейвейса: онъ принималъ участіе во всемъ что касалось блага его родины: въ учрежденіи ученыхъ и патріотическихъ обществъ, въ улучшеніи старыхъ школъ и въ открытіи новыхъ (ветеринарное училище въ Люблян основано въ 1850 году по его мысли) въ распространеніи періодическихъ изданій и т. л., наконецъ, въ 1861 году, онъ выступалъ въ качеств защитника народныхъ правъ а интересовъ на Краанскомъ сейм.
Когда въ 4860 году Словенцы, подобно другимъ западнымъ Славянамъ, поврили общаніямъ Австріи и горячо принялись защищать свою народность, Блейвейсъ первый сталъ доказывать въ своихъ Новицахъ необходимость для Словенцевъ особой политической газеты, но не было возможно найти требуемаго правительствомъ обезпеченія (10.000 гульденовъ): тогда Блейвейсъ сдлалъ Новицы народнымъ органомъ, печатая въ нихъ не только акты и протоколы сейма, рчи народныхъ депутатовъ, но также статьи посвященныя разработк важныхъ для Словенцевъ вопросовъ. Его передовую статью въ первомъ нумер Новицъ за 1861 годъ можно считать программою народной партіи на Краанскомъ сейм. ‘Въ 1848 году засіяла первая заря конституціонной свободы. Словенцы пробудились, и уваженіе къ попранному отечественному языку было первою ихъ заботою. Какой успхъ они имли, не будемъ описывать, это всмъ хорошо извстно. Хотя съ тхъ поръ вс министерства провозглашали равноправность всхъ народовъ, — равноправность Словенской народности оставалась pium desiderium. Не будемъ описывать сколько разъ раздавался голосъ равноправности, и всякій разъ мы думали что уже достигли того на что всякій народъ иметъ право предъ Богомъ и свтомъ, но бюрократія препятствовала осуществленію нашихъ законныхъ стремленій, ибо Berichte были постоянно таковы что словенскій языкъ не годится для канцелярій,— хотя ни одной попытки къ тому еще не было сдлано, и что простой народъ не понималъ бы господъ еслибы ему писали и на родномъ язык. Но какимъ образомъ языкъ годный для разговора не былъ бы годенъ для письма? Вотъ вопросъ обходить который возбраняетъ вашъ здравый разсудокъ. Въ школ былъ допущенъ словенскій языкъ, но насколько? Ни одна наука на немъ не преподается, а въ гимназіяхъ и реалкахъ цлыя 8 лтъ словенская грамматика читается на нмецкомъ язык. Поэтому не удивительно что мы, Словенцы, смотримъ на императорскій указъ отъ 8го августа 1859 года какъ святые три царя на звзду,— или теперь, или никогда! Дай Богъ чтобъ эта звзда привела насъ къ яслямъ такого закона который не длаетъ различія между народами, но предъ которымъ вс народы одинаковы, ибо вс народы несутъ равное бремя податей и другихъ повинностей.
‘Императорскій дипломъ отъ 20го августа открылъ новую эпоху. Изъ министерства удалился человкъ (Бахъ) который до такой степени хотлъ уменьшить силу для насъ императорскаго указа что весь свтъ удивился когда он началъ издавать уставы для областныхъ сеймовъ. Вмсто того чтобы проложить всмъ путь на одинаковыхъ правахъ, онъ принялъ въ основаніе привилегіи, а не равноправность. Какой бы былъ государственный совтъ по его предначертаніямъ, всякій легко пойметъ. Славу Богу что человкъ который ни кому не нравился уступилъ свое мсто мужу (Шмерлингу) который общаетъ нмецко-славянскимъ даровать т же самыя права которыя предоставлены Мадьярамъ и соединеннымъ съ ними областямъ.
‘Свободное управленіе жупаній, областные сеймы и государственный совтъ — вотъ та важная троица которая общаетъ намъ лучшія, новыя времена.’
Когда враги Блейвейса и его друзей стали обвинять ихъ въ желаніи изгнать нмецкій языкъ изъ словенскихъ школъ и изъ Словенской земли и въ стремленіи отложиться отъ Австріи и основать новое, самостоятельное юго-славянское королевство, Блейвейсъ отвчалъ имъ въ No 45 Новицъ статьею, Наша программа. Онъ откровенно говоритъ имъ что народная партія борется за народность и политическія права своего народа, что-она домогается введенія словенскаго языка въ школы и канцеляріи и сколь возможно боле обширной и дйствительной автономіи, но что она не помышляетъ объ изгнаніи нмецкаго языка изъ Словенской земли и объ отторженіи отъ Австріи, которую напротивъ желаетъ видть ‘единою и могущественною’ на основаніяхъ конституціонныхъ.
Дале онъ объясняетъ что народная партія желаетъ чтобы въ народныхъ училищахъ преподавались вс науки по-словенски, а въ среднихъ и высшихъ словенскій языкъ пользовался бы равноправностью съ нмецкимъ, и чтобы такою же равноправностью пользовался народный языкъ и въ канцеляріяхъ, то-есть чтобы въ переписк со Словенцами употреблялся словенскій языкъ.
Таковы были въ дйствительности желанія и стремленія Словенцевъ, какъ видно изъ рчей произнесенныхъ словенскими депутатами въ Люблин и Вн, изъ петиціи поданной ими Шмерлингу, и изъ множества статей напечатанныхъ въ Новицахъ.
Введеніе народнаго языка въ шкоды было для Словенцевъ самымъ жизненнымъ вопросомъ. Ихъ школы была нмецкими Pflanzamtalten: въ нихъ вырабатывалась изъ словенскахъ halbwilde Barbaren — нмшкутары, или какъ они сами себя величаютъ, Deutschdovenen. Словенскій языкъ не только не преподавался въ школахъ, но даже воспрещался: кто случайно проговорился по-словенски, тому надвали ослиную шапку — den wendischen Esel. Съ 1848 года стали вводить словенскій языкъ въ народныя школы, но весьма вяло и небрежно: поселянинъ былъ счастливъ если сынъ его выучивался читать молитвенникъ, за то онъ зналъ кое-что по-нмецки. Обыкновенно же случалось что онъ забывалъ родной языкъ и не научался чужому: у него вырабатывался свой языкъ, нмецко-словенскій, понятный ему одному и подобнымъ ему. На такомъ язык говорили и писали даже люди считавшіеся образованными.
Въ 1848 году было общано ввести преподаваніе на народномъ язык въ среднія учебныя заведенія, но это общаніе не было исполнено. Австрійскіе Нмцы въ 1861 году выставили государственными измнниками словенскихъ патріотовъ требовавшихъ введенія въ школы народнаго языка и не постыдились укорять даже такихъ людей какъ Блейвейсъ въ томъ что они дйствуютъ не по убжденію, а по внушенію Россіи и за русскіе рубли.
Но клевета, само собою разумется, не могла быть достаточнымъ доводомъ для недопущенія словенскаго языка въ школы, и нмшкутары придумали иной: они говорили что словенскій языкъ не достаточно развитъ для того чтобы стать органомъ науки, и что у Словенцевъ нтъ учебниковъ. На первое возраженіе легко отвтить указаніемъ на существованіе у Словенцевъ до 1861 года нсколькихъ учено-литературныхъ журналовъ, каковы: Згодня Даница (богословскій журналъ 1848), Ведежъ (Знаніе, ред. Навратичъ), Словенска бчела и Школски пріятель (оба издавалъ съ 1850 г. Ейншпилеръ) и особенно Словенски гласникь, издававшійся съ 1858 г. Янежичемъ. Что же касается учебниковъ, то и въ нихъ не было большаго недостатка. Кром вышеупомянутыхъ книгъ Блейвейса, можно указать на слдующія: словенскія грамматики Мурка, Майера, Мурища, словари Янежича, Вольфа, христоматіи Миклошича, Янежича, Мацуна, всеобщую географію Гицингера, всеобщую исторію Врьтовца, исторію словенской литературы Янезкича, физику Робида, книги Врьтовца по естественнымъ наукамъ и по закону Божію — Сломшека, Брана, Мурлща и др. Такимъ образомъ враги Словенцевъ употребляли въ дло не только клевету, но и очевидную ложь. Для характеристики ихъ не маловажно слдующее обстоятельство, разказанное Блейвейсомъ въ Словенское общество въ Люблян поручило Гицингеру написать географію, и онъ представилъ прекрасный учебникъ, тогда общество просило Министерство Народнаго Просвщенія чтобъ этотъ учебникъ былъ принятъ въ реалку или гимназію, самъ Блейвейсъ лично ходатайствовалъ объ этомъ предъ министромъ Туномъ, во напрасно: учебникъ не былъ принятъ.
Еще большую бурю подняли нмшкутары по поводу требованія Словенцевъ чтобъ ихъ языкъ былъ введенъ въ канцеляріи, хотя краинскіе чины еще въ 1786 и 1787 постановили чтобы чиновники выбирались изъ туземцевъ, хорошо знающихъ родной языкъ, и чтобы въ сношеніяхъ съ простымъ народомъ употреблялся словенскій языкъ. На словенскихъ патріотовъ сыпалась брань въ род слдующей: ‘Die Krainer werden doch nicht so verflucht dumm sein, die krainerieche Sprache in der Kanzlei zu verlangen!’
На первомъ же засданіи Браинскаго сейма, Блейвейсъ высказалъ сожалніе что не видитъ на немъ представителей Словенцевъ изъ Штиріи, Коротки, Истріи и Горшики, соболзновалъ что они обязаны ходить на два нмецкіе и на два италіянскіе сейма, и представляя такое раздробленіе Словенцевъ несправедливымъ, противоестественнымъ и убыточнымъ для государства, просилъ чтобы сеймъ ходатайствовалъ въ Государственномъ Совт объ объединеніи Словенцевъ въ административномъ отношеніи. {По послднимъ офиціальнымъ даннымъ, обнародованнымъ Фикеромъ (Dr. Adolf Ficker, Die Vlkerdmme der Oestercichiech-ungariechen Monarchie. Wien 1860), Словенцевъ считалось: въ Штиріи 410.000 (на 707.000 Нмцемъ), въ Корошк (Kirnten) 109.000 (Нмцевъ 240.000), въ Крайя 450.000 (Нмцевъ 32.000), въ Приморья (Kstenland) съ Истріею и Горшикомъ (Оби) 359.000 (Италілицевъ 180.000, Нмцевъ 24.000), слдовательно всего 1.328.000, изъ коихъ только третья часть (Краинцы) имютъ свой сеймъ въ Люблян, а остальные отданы на произвелъ Нмцевъ и Италіянцевъ.} Его предложеніе было принято съ восторгомъ, но отложено до боле удобнаго времени.
Вмст съ Блейвейсомъ защищалъ права Словенскаго народа сначала на Крайчекомъ сейм, а потомъ и въ рейхсрат даровитый поэтъ и замчательный ораторъ Томанъ. Зная что защитниковъ народныхъ правъ ожидаютъ, по собственнымъ его словамъ, насмшки, сарказмы, застращиваніе, гоненія и наконецъ терновый внецъ, онъ смло требовалъ въ рейхсрат примненія къ Словенцамъ закона о равноправности, особенно въ школахъ.
Dr. Лаврентій Томанъ (1827—1870), основатель и первый предсдатель Словенской Матицы, получилъ извстность съ 1848 года, когда онъ принялъ дятельное участіе въ славянскомъ движеніи въ Австріи и издалъ сборникъ патріотическихъ стихотвореній подъ заглавіемъ Гласи домородни. Цлью этихъ патріотическихъ голосовъ было — ‘облегчить тяжелое бремя братьевъ, пробудить окаменвшія сердца’. Въ утсненіи братьевъ-Хорватовъ Мадьярами поэтъ видитъ опасность для всхъ западныхъ Славянъ и призываетъ ихъ соединиться противъ чужеземцевъ. Припоминая славное прошлое, оплакивая настоящее, описывая нравственныя силы Славянъ, онъ призываетъ ихъ къ единенію въ надежд на блестящее будущее: ‘за ночью день прійдетъ, въ единеніи станетъ сила, сила досел невдомая’. Поэтъ тсно соединяетъ судьбу своей родины съ судьбою другихъ Славянъ и даетъ клятву — съ братьями жить и умереть. ‘Кто прольетъ свою кровь за нее (славянскую мать), будетъ жить въ вчной слав’. ‘Она (славянская мать) созываетъ сыновъ славы, созываетъ ихъ изъ дальней родины для своего освобожденія. Созываетъ всхъ насъ, кто чтитъ мать своего народа,— своего древа широкія втви, распростершіяся по всему свту дальнему.— Мать наша не такъ бдна, она богата всми залогами, но она унижена, она придушена, и это причина ея бдствій.— Наша мать, славная мать, иметъ вокругъ себя столько сыновъ, сколько леску на дн моря, сколько звздъ на неб. Они стойки какъ твердая ель, они быстры какъ громовая стрла, милы какъ втерокъ прохладный, сильны какъ злой вихорь, тверды какъ городскія стны, горячи какъ солнечные лучи… Но сыны въ оковахъ, дочери въ гор, и бездомной матери рдко слышенъ голосъ.— Надъ нею господствуетъ гордый иноплеменникъ, и въ служеніи ему гибнетъ чистота яснаго духа. Иноплеменникъ гордо держитъ себя на ея родин, а собственные сыны ходятъ къ иноплеменнику за кускомъ хлба. Все хорошо и законно что намъ въ посрамленіе, негодно, беззаконно что наше по праву. Такъ не можетъ долго бытъ, мать уже измучена, хочетъ очистить свой доятъ отъ иноплеменниковъ, а сыновей своихъ отъ чужаго духа. Опшите, спшите по зову мужественной матери въ праведный бой, отважно будемъ вс биться, пока не ршится ея судьба… Богъ даруетъ славную побду въ этомъ праведномъ бо… онъ защититъ славу своею силою и освободитъ отъ чужаго ярма’…
Въ томъ же дух писалъ другой словенскій поетъ, Иванъ Весель-Касескій (ум. 1852), ревностный сотрудникъ Блейвейсовыхъ Новицъ. Онъ имлъ огромное вліяніе на своихъ земляковъ, и его величественныя произведенія, какъ оригинальныя, такъ и переводныя (изъ Гте, Шиллера, Бергера, Байрона, Державина, Пушкина и др.), оставляютъ далеко за собою все что было написано по-словенски какъ до него такъ и посл него. Его лира отличается объективностью и патріотическимъ настроеніемъ: его личность совершенно стушевывается предъ величественными образами изъ славянской исторіи, въ его душ находитъ отголосокъ все что волновало цлое Славянство, хотя къ ней блнаке всего его земляки и ихъ южные братья. Предвщая великое будущее Славянамъ, оплакивая ихъ раздоры, причину всхъ ихъ несчастій, онъ, подобно Томану, призываетъ ихъ къ единенію и проповдуетъ походъ противъ Мадьяръ, этого ‘дракона похитившаго славянскую корону, разскшаго на двое славянскій міръ и всадившаго свои ядовитые зубы въ самое сердце святой Славы.’
Было бы здсь неумстно распространяться о всхъ словенскихъ писателяхъ сотрудничавшихъ въ Новицахь или поддерживавшихъ Блейвейса отдльными изданіями. Упомяну только о нкоторыхъ, и сначала о поэтахъ. Мирославъ Вильхаръ пріобрлъ популярность своими пснями и драматическими произведеніями. Матвй Кричмановъ Валявецъ переложилъ весьма удачно нсколько псалмовъ, переводилъ Гте, писалъ сонеты и баллады. Францъ Цегнаръ переводилъ сербскія, чешскія и русскія народныя псни и издалъ сборникъ сонетовъ, балладъ и одъ. Въ послднее время пріобрли извстность лирическіе поэты-патріоты: Симонъ Іенко и Іосифъ Циммерманъ. Въ числ наиболе ревностныхъ сотрудниковъ Новицъ были: даровитый поэтъ и ученый Свтецъ (Нодсорскій), новеллистъ Милаватичъ, недавно скончавшійся патріотъ, знатокъ славянскихъ нарчій, Манаръ, историкъ Туивчеръ и археологъ Даворинъ Трстенякъ. Какъ эти, такъ и многіе другіе писатели помогали Блейвейсу въ установленіи литературнаго языка и очищеніи его отъ германизмовъ, въ распространеніи знаній, въ ознакомленіи со славянскимъ міромъ и въ борьб за народность: поэтому ихъ дятельность нельзя отдлить отъ дятельности Блейвейса, бывшаго ихъ вожакомъ.
Говоря о Блейвейс, нельзя забыть епископа левантскаго, Антона Мартина Сломшека (1800—62), дйствовавшаго въ томъ же самомъ направленіи какъ и онъ, хотя независимо отъ него. Задачею всей его жизни было распространеніе между Словенцами просвщенія, основаннаго на религіи и народности. Съ этою цлью онъ издалъ множество книгъ пользующихся заслуженною извстностью какъ по содержанію такъ и по языку, и ставшихъ любимымъ чтеніемъ народа, покровительствовалъ и помогалъ учрежденному съ тою же цлью въ Цловц въ 1851 году Обществу Св. Гермагора, ревностно сотрудничалъ въ Журнал Дробтинице (Крошки) и особенно заботился о преобразованіи народныхъ школъ. До 1848 года народныя школы были средствомъ германизаціи. Сломшекъ, которому тогда было поручено Туномъ ихъ преобразованіе, сдлалъ ихъ тмъ чмъ он должны быть, то-есть разсадникомъ просвщенія. Онъ ввелъ преподаваніе на родномъ язык, составилъ программы, издалъ хорошіе учебники, или имъ самимъ написанные или же имъ исправленные, удалилъ невжественныхъ и не знавшихъ народнаго языка учителей и на мсто ихъ назначилъ способныхъ, знающихъ и преданныхъ длу, и самъ слдилъ за преподаваніемъ. Его заслуги въ этомъ отношеніи громадны. Нмшкутары видя что онъ вырвалъ у нихъ изъ рукъ орудіе онмеченія Словенскаго народа, роптали на него, клеветали и обвиняли въ государственной измн, но онъ непреклонно и тихо продолжалъ свое дло до самой смерти. Его политическія и національныя убжденія ясно высказаны имъ въ циркуляр къ подвдомственному ему духовенству: ‘Въ нашей католической борьб будемъ полагаться на нашего императора Франца-Іосифа…. Не будемъ слишкомъ поспшно произносить приговора о настоящихъ событіяхъ чтобы не подвергнуться жалобамъ и обвиненіямъ отъ нашихъ враговъ. Вошедшая нын въ законъ конституція даруетъ всмъ гражданамъ, а въ ихъ числ и намъ священникамъ, право и свободу, на основаніи коихъ будемъ защищать еловомъ и дломъ священнйшіе интересы католической вры и церкви. Hic Rhodus, hic salta. Мы имемъ теперь въ Австріи конституціонную почву, на которой можемъ подвизаться. Кром этой общей борьбы, въ нашей епархіи развита боле чмъ гд-нибудь другая боле несчастная борьба — на поприщ языка и національности. Съ незапамятныхъ временъ нмецкая кровь кипитъ въ жилахъ нкоторыхъ exaltados нмечины въ Штиріи, Нмцевъ не по происхожденію, а по ренегатству, они не могутъ боле выносить народнаго возрожденія Словенцевъ и стараются подавить его всми орудіями лжи и клеветы. Я гнушаюсь идоломъ языческой народности которому нын въ Италіи, Венгріи и нкоторыхъ славянскихъ земляхъ приносятъ въ Жертву священнйшіе интересы, но я чту природныя черты характера каждаго народа, какъ даръ Божій, родной языкъ каждаго народа какъ первое средство его образованія. Основаніе каждаго сообразнаго съ природою народнаго просвщенія есть обработка народнаго языка, безъ нея народъ остается въ колыбели своего образованія. Очевиднымъ доказательствомъ тому служитъ исторія нашихъ народныхъ школъ за послднія пятьдесятъ слишкомъ лтъ. Поэтому всякій здраво разсуждающій человкъ, а тмъ боле католическій священникъ, привтствуетъ съ радостью расцвтъ нашего народнаго языка и народнаго образованія. Кто можетъ насъ въ этомъ укорять? Sed ne quid nimis! Всякая крайность — врагъ добраго, а таково у насъ слишкомъ большое предпочтеніе нашего народнаго языка и неуваженіе или презрніе къ другому необходимому у насъ языку — нмецкому. Поэтому будемъ удерживаться въ границахъ предписываемыхъ мудростью, пользою или относительною необходимостію. Вотъ он. 1) Родной языкъ пусть будетъ нашею правою рукой при образованіи нашего Словенскаго народа. Пусть будетъ нашимъ стремленіемъ обрабатывать его родной языкъ, и до такой степени возвыситъ его чтобы даже чужеземецъ почиталъ его и охотно ему учился. Въ нашихъ народныхъ школахъ, равно какъ и въ церкви, пустъ будетъ родной языкъ орудіемъ преподаванія… Будемъ цнить прелесть роднаго языка какъ прелесть невсты. 2) Но какъ для лучшаго успха если не всегда крайне необходима, то полезна также лвая рука, а въ нкоторыхъ длахъ conditio sine qua non,— точно также въ нашей стран необходимъ второй мстный нмецкій — языкъ. Столкновеніе со столькими народами по столькимъ перескающимся въ нашей епархіи желзнымъ дорогамъ, множество лчебныхъ заведеній, фабрикъ и горныхъ заводовъ въ Нижней Штиріи, гд столько Словенцевъ находятъ благо бытъ, длаютъ знаніе нмецкаго языка жизненною потребностію, изгнать его изъ народныхъ школъ было бы то же что нашему юношеству отрубить лвую руку. Quod abeit! 3) Жители Нижней Штиріи на язычной меж чувствуютъ, по собственному опыту, крайнюю нужду въ нмецкомъ язык. Изгнать его изъ школъ значило бы лишиться сочувствія народа а предать его въ руки новйшихъ демократовъ которые обими руками ухватились бы за этотъ случай чтобъ отнять у духовенства завдываніе народными школами. Quidquid agis, prudenter agae, et respice fnem. Пусть словенскій языкъ будетъ нашею правою рукой, а нмецкій — лвою, оба будемъ по возможнооти уважать и изучать. (Anton Martin Slomsek, dargest. von Fr. Kosar. Marburg 1863, 261-263).’
Такъ разумно разсуждалъ Сломшекъ объ отношеніи нмецкаго языка къ словенскому. Либералы были недовольны тмъ что онъ подчинялъ идею народности иде государства и религіи, но иначе онъ не могъ мыслить какъ католическій епископъ. Его патріотизмъ обнаружился со всею силою въ 1848 году, когда ни насмшки, ни застращиванія не могли отклонить его отъ избраннаго имъ пути.
Такъ дйствовали Блейвейсъ и его кружокъ, такъ дйствовали и продолжаютъ дйствовать словенскіе патріоты: не увлекаясь несбыточными мечтаніями, они, подъ руководствомъ опытнаго и практическаго Блейвейса, постоянно идутъ впередъ, безъ задержки, осторожно, не раздражая безъ пользы своихъ враговъ, и въ народномъ дл достигли такихъ результатовъ какимъ могутъ позавидовать остальные австрійскіе Славяне.
Въ назначенный часъ я пришелъ къ Блейвейсу. Показавъ мн свою библіотеку и подаривъ на память нсколько своихъ трудовъ и изданій, онъ повелъ меня къ профессорамъ Марну и Лесару.
Профессоръ богословія и словенскаго языка въ Люблянскомъ лице, Марнъ, еще во цвт лтъ. Привтливый, умный, осторожный въ словахъ и поступкахъ, онъ нисколько не похожъ на знакомыхъ мн хорватскихъ католическихъ священниковъ, отталкивающихъ отъ себя своимъ іезуитскимъ направленіемъ, всезнайствомъ, подъ которымъ скрывается невжество, и хвастовствомъ изобличающимъ умственную ограниченность. Марнъ чрезвычайно скроменъ, хорошо образованъ и искренно преданъ народному длу. Онъ знакомь съ исторіею славянства, читаетъ на всхъ славянскихъ нарчіяхъ и свободно объясняется по-сербски. Послдователь земляка своего Маяра, онъ ревностный защитникъ и распространитель славянской взаимности и славянскаго объединенія путемъ кириллицы и общаго литературнаго языка: чтитель славянскихъ апостоловъ, онъ не навязываетъ имъ, подобно загребскимъ іезуитамъ, глаголицы, а усердно обучаетъ юношество нашей славянской азбук, зная что основательное изученіе роднаго нарчія не мыслимо безъ знанія старославянщины, и понимая что путемъ основательнаго знакомства съ нею легче можно прійти къ образованію общеславянскаго литературнаго языка, онъ включилъ въ свой курсъ старославянскую грамматику. Какъ пріятно слышать что въ Люблянскомъ лице, среди маленькаго и бднаго Словенскаго племени, преподается старославянщина и изучается кириллица! Для облегченія учениковъ Марнъ издалъ въ 1863 году краткую старославянскую грамматику. Съ того же года онъ сталъ издавать филологическое прибавленіе къ Учительскому Товарищу, въ которомъ между прочимъ высказалъ свой взглядъ на общеславянскій языкъ и общеславянскую азбуку. Тогда же, по случаю тысячелтняго празднованія памяти славянскихъ апостоловъ, онъ издалъ сборникъ: Zlati vek, въ немъ помщенъ рядъ статей о Свв. Кирилл и Мееодіи, о христіанств у Словенцевъ, о кириллиц и глаголиц, о старославянскомъ язык и старославянской литератур.
Отъ Марна я зашелъ къ Лесару. Это уже пожилой человкъ, въ немъ нтъ той живости и привтливости которыя отличаютъ Марна. Со славянствомъ, насколько мн показалось, знакомъ мало и не слдитъ за славянскою наукой. Законоучитель и преподаватель словенскаго языка въ Люблянской реалк, онъ издалъ учебникъ по священной исторіи и краткую словенскую грамматику. Въ 1864 году онъ напечаталъ монографію о Рыбницкой долин въ Крайн, при которой приложилъ образцы мстнаго говора.
Съ 1866 года, со смерти извстнаго словенскаго лингвиста Левстика, Лесаръ занимаетъ мсто секретаря Словенской Maтицы въ Люблян, учрежденной въ 1860 году, по мысли покойнаго Томана, бывшаго первымъ ея предсдателемъ (по его смерти въ 1870 году избранъ на его мсто Dr. Коста). Это патріотическое учрежденіе пользуется такимъ сочувствіемъ Словенцевъ что насчитываетъ нын до 2.000 членовъ и иметъ ежегоднаго дохода до 25.000 гульденовъ. Оно успло уже издать нсколько книгъ по исторіи и этнографіи Словенцевъ, нсколько учебниковъ по географіи и естественнымъ наукамъ, нравоучительную книжку для народа, стихотворенія Водника и Весела-Касельскаго. Кром того, съ 1867 года Матица издаетъ Народный календарь, въ которомъ помщаются разныя полезныя для народа статьи (а въ 1867 и 1868 годахъ отчеты Матицы), а съ 1869 года журналъ, подъ заглавіемъ: Letopis matice slovemke: кром историческихъ и этнографическихъ статей о Словенцахъ, въ немъ печатаются повсти и стихотворенія, а также словенская библіографія.
Предсдателя словенской Матицы, доктора философіи и правъ, Косту, я не засталъ, къ сожалнію, въ Люблян: онъ находился по дламъ службы въ Вн. Коста принадлежитъ къ передовымъ людямъ своего племени и пользуется славою отличнаго оратора и основательнаго ученаго. Его юридическія сочиненія на нмецкомъ язык доставили ему извстность въ Германіи. Изъ его словенскихъ изданій мн извстны: Водниковъ альбомъ — сборникъ статей касающихся жизни и литературной дятельности словенскаго поэта Водника (1859), описаніе знаменитой Постоинской пещеры (1863) и словенская библіографія (съ 1869). Коста пользуется довріемъ и любовью своихъ согражданъ: въ 1864 году они избрали его Жуланомъ (городскимъ головою) Люблянъ, а въ 1870 году депутатомъ въ рейхсратъ.
Этими лицами ограничился кругъ моего знакомства въ Люблян: съ другими Блейвейсъ не считалъ нужнымъ знакомить меня. Притомъ же, не располагая остаться въ Люблян боле пяти дней, я не старался искать новыхъ знакомствъ, удовольствовавшись любезностію Блейвейса, Марна и Лесара, жертвовавшихъ своимъ свободнымъ временемъ на ознакомленіе меня съ Любляною и ея жизнію.
Любляна — центръ политической и умственной жизни Словенцовъ: здсь собирается ихъ народный сеймъ, здсь находится наибольшее число ихъ ученыхъ и патріотическихъ учрежденій, здсь наиболе оживлена литературная дятельность.
Старйшее изъ словенскихъ ученыхъ обществъ, Сельскохозяйственное, существуетъ въ Люблян уже боле ста лтъ, оно было основано въ 1767 году съ троякою цлію, 1) теоретическаго изученія сельскаго хозяйства, 2) распространенія теоретическихъ о немъ познаній посредствомъ школъ, и 3) примненія теоріи къ практик. Члены собирались два раза въ мсяцъ для обсужденія разныхъ вопросовъ, находились въ переписк съ иностранными обществами и учеными спеціалистами, раздавали преміи за разсужденія по сельско-хозяйственнымъ вопросамъ, совершали путешествія по Крайн. Общество имло свой органъ, Посредствомъ котораго распространяло сельско-хозяйственныя познанія, учредило еще въ прошломъ вк въ Люблян школы: земледльческую, механическую, химическую, рисовальную, прядильную. На купленной съ этою цлію близь Любляны земл оно устроило практическую школу земледлія, выписывало изъ иностранныхъ земель смена и растенія, которыя старалось акклиматизовать въ Крайн: въ числ ихъ слдуетъ упомянуть картофель, прежде почти неизвстный въ стран, а нын повсюду распространенный, даже въ безплодныхъ краяхъ, гд составляетъ единственный источникъ пропитанія. Съ начала ныншняго столтія дятельность общества усилилась: въ 1821 году оно учредило сельско-хозяйственный музей, въ 1848 году завело школу скотоводства, назначало преміи хорошей прислуг (Dienetboten-Prmien, съ 1826), развело ботаническій садъ (1810), распространяло страховыя общества, съ 1843 года издавало сельско-хозяйственныя вдомости (Novice) и сельско-хозяйственный календарь, учредило ветеринарную школу, первую сельско-хозяйственную выставку въ Крайн (1857) и сельско-хозяйственный банкъ (1862) и т. л.
Кром этого общества, существуютъ въ Люблян слдующія ‘Словенская матица’, занимающаяся изданіемъ ученыхъ, учебныхъ и народныхъ книгъ, а также замчательныхъ литературныхъ произведеній, ‘Драматическое общество’ (съ 1867 года, 303 члена) устроило театральную школу и издаетъ драматическій сборникъ Sloveruka Talija, ‘Учительское общество’, издающее педагогическій Журналъ, гимнастическое общество ‘ Sokol’ (съ 1862 года), наконецъ патріотическій клубъ ‘Nrodna citalnica (1862), съ 327 членами.
Гамое распространенное и наиболе полезное изъ обществъ находящихся вн Любляны ‘Drustvo svetega Mohora’ въ Целовц (17.417 членовъ), учрежденное епископомъ Сломшкомъ и издавшее множество народныхъ книгъ. Въ томъ же Целовиц существуетъ политическое общество ‘Trdnjava’, а въ Идріи общество Вспоможенія народнымъ школамъ въ Крайн. Кром того, есть католическія общества въ Люблян и Марибор.
Всякому слависту извстна библіотека Люблинскаго лицея, въ которой въ числ другихъ рукописей хранится знаменитая супрасельская рукопись. Есть старыя рукописи (XIV—XVII вв.) въ библіотек князя Ауэрслерга. Семинарія, гимназія и особенно Францинсканскій монастырь имютъ хорошія библіотеки.
Изъ учебныхъ заведеній въ Люблян находятся: гимназія (въ ней считалось въ 1870 году 474 ученика), реалка (244 ученика), духовная семинарія, сельско-хозяйственная школа, ветеринарное училище и нсколько низшихъ и частныхъ учебныхъ заведеній. Вн Любляны, въ Краинской области, есть еще дв реальныя школы и сельско-хозяйственная школа. Народныхъ же школъ 248, а въ нихъ было въ 1868 году 32.315 учениковъ (изъ этого числа нмецкихъ школъ 21, словенскихъ 167 и смшанныхъ 60). А во всхъ школахъ, какъ казенныхъ, такъ и частныхъ, было около 35.000 учениковъ, что при народонаселеніи въ 482.000 человкъ даетъ одного ученика на 130 жителей, но если обратимъ вниманіе на отношеніе нмецкаго населенія къ славянскому (32.000 Нмцевъ и 450.000 Словенцевъ), то увидимъ что одна народная школа приходится на 2.000 Словенцевъ и 1.500 Нмцевъ. Результатъ значительный, такъ какъ до 1848 года вс школы были нмецкія. Прибавимъ что съ начала шестидесятыхъ годовъ словенскій языкъ проникъ и въ среднія учебныя заведенія, въ которыхъ нын уже многіе предметы преподаются на родномъ язык.
Но не однми школами овладлъ словенскій языкъ: онъ вытснилъ нмецкій также изъ церкви и литературы. Проповди по всей Крайн говорятся на словенскомъ язык, кром одного только Люблянскаго собора, въ которомъ бываетъ разъ въ недлю нмецкая проповдь. Во всей Крайя есть одна только нмецкая газета, и то офиціальная: Laibacher-Zeitung, а между тмъ въ одной Люблян выходитъ двнадцать періодическихъ изданій на словенскомъ язык: изъ нихъ одна политическая газета (Novice), а вс остальныя посвящены наук и литератур, во всхъ же трехъ словенскихъ областяхъ насчитывается до тридцати періодическихъ изданій, изъ коихъ политическихъ газетъ три (Novice, Slovenski Narod, Soca). Въ теченіе десяти лтъ (1861—1871) учреждено 58 словенскихъ народныхъ читальницъ.
Въ кратковременное пребываніе мое въ Люблян, я еще разъ убдился сколько правды въ затверженныхъ мною съ юности словахъ незабвеннаго Коллари:
Часто тиха Пастухова хыжка
Вице про власт може длати,
Нежли таборъ, з негож валчил Жижка.
(Часто тихая пастушья хижина можетъ больше принести пользы отечеству, чмъ лагерь изъ котораго воевалъ Жижка.)
Я убдился что Австрійцамъ не удастся онмечить крайнскихъ Словенцевъ, и что это маленькое славянское племя, руководимое умнымъ, практическимъ и безкорыстнымъ Блейвейсомъ, достигнетъ въ близкомъ будущемъ боле полнаго признанія своихъ народныхъ правъ, и я разстался съ Любляною, благословляя имя престарлаго словенскаго патріота….