НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ.
НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ.
(нчто въ родъ фельэтона).
Пл. Смирновскаго.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1855.
СКАЗКА О ПТУШК, СРОМЪ ВОЛК и ЗОЛОТЫХЪ ЯЙЦАХЪ.
СКАЗКА О ПТУШК, СРОМЪ ВОЛК и ЗОЛОТЫХЪ ЯЙЦАХЪ.
Сказка о петушке, сером волке и золотых яйцах, Смирновский Платон Семенович, Год: 1855
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Въ одну изъ долгихъ, ненастныхъ, осеннихъ ночей, зябликъ, сидя въ своемъ гнзд, разсказывалъ своимъ пернатымъ слушателямъ слдующую сказку.
Въ небольшомъ селеніи, у пожилой, крестьянской вдовы, только и было имнія, что пять хохлатыхъ курочекъ и одинъ птушокъ съ золотистыми перышками. Вдова, такъ любила своихъ курочекъ и, особенно, птушка, что только и заботилась о ихъ корм и хол, а курочки, какъ-бы сочувствуя ея вниманію, несли ей, почти круглый годъ, прехорошенькія яйца, и тмъ прокармливали бдную женщину.
Птушокъ, по своему обычаю, всегда вставалъ рано и посл приносимаго вдовою корма, выводилъ своихъ курочекъ въ поле, находящееся позади селенія и тамъ, на простор, паслось это небольшое стадо, наслаждаясь, всми свойственными курамъ, удовольствіями.
Однажды, птушокъ, незамтно завелъ свое стадо въ опушку лса и, найдя тамъ изобиліе червячковъ, мошекъ и улитокъ, началъ угощать ими своихъ курочекъ. Когда вс он порядочно полакомились этими кушаньями и улеглись грться на-солнышк, подлетла къ нимъ блобокая сорока, и такъ сказала птушку:
— Послушай, птушокъ! скажи мн откровенно: какія несутъ яйца, твои курочки?
— Какъ какія?— возразилъ птушокъ — разумется, свойственныя курамъ: блыя и притомъ крупныя.
— Ну, я такъ и думала. А знаешь-ли ты, что, вонъ тамъ, далеко, гд обыкновенно заходитъ, вечеромъ, солнышко, живетъ одинъ добрый, срый волкъ, который иметъ у себя золотыя ячменныя зернышки, которыя, если будутъ клювать твои курочки, то станутъ нести золотыя яйца. Сходи-ка къ нему, да попроси себ этихъ зернышекъ, и ты не только обогатишь свою вдову, но еще прославишься по всему свту тмъ, что твои курочки будутъ нести такія яйца. Вотъ ужъ тогда-то вы заживете во всемъ раздолье, и вс станутъ смотрть на васъ, какъ на диво.— Сказавъ это, блобокая сорока вспорхнула и скрылась въ далекой зелени лса.
Птушокъ задумался, а чмъ больше думалъ, тмъ ему сильне хотлось воспользоваться совтомъ сороки. Вотъ онъ, посл долгихъ думъ, собралъ около себя всхъ своихъ курочекъ и сказалъ имъ:— Милыя курочки! Стыдно мн будетъ, зная возможность достать вамъ золотыхъ ячменныхъ зернышекъ, помощію которыхъ, вы можете нести, золотыя яйца, и не воспользоваться этимъ знаніемъ. Долго я думалъ обо всемъ этомъ, и наконецъ ршился, идти искать добраго, сраго волка съ тмъ, чтобы выпросить у него этихъ зернышекъ. Живите-же, въ мое отсутствіе, мирно и тихо, не ходите далеко отъ нашего селенія и дожидайтесь терпливо моего возвращенія. А наша добрая вдовушка, если и потужитъ, нкоторое время, о моей мнимой пропаж, то посл, несказанно обрадуется: сперва, моему возвращенію, а потомъ, вашему богатому подарку.— Сказавъ это, птушокъ, простился съ своими курочками. Разумется, съ обихъ сторонъ были непритворныя слезы и даже проводы, и наконецъ, птушокъ кончилъ тмъ, что еще разъ простясь съ своими курочками, пошелъ туда, гд обыкновенно заходитъ солнышко.
Курочки, погулявъ, въ этотъ день, безъ птушка, вечеромъ, грустныя, возвратились въ свой курятникъ и, какъ сиротки, услись на свои жердочки. На-утро, вдова, по обычаю, принесла къ нимъ корму, и не видя своего милаго птушка, вообразила, что онъ, гд-либо погибъ, защищая своихъ курочекъ, залилась горючими слезами. Поплакавъ довольно долго, она все-таки выпустила погулять своихъ курочекъ, которыя, помня наставленія птушка, пошли на свой лужокъ, и провели тамъ день, въ одиночеств, сильно тоскуя объ отсутствіи ими любимаго птушка, который, изъ желанія имъ и своей хозяйк, вдов, добра, ршился на безвстное, далекое путешествіе.
Между-тмъ дни, смнялись другими днями, и время, шагъ-за-шагомъ, шло своимъ чередомъ. Какъ-то разъ случилось, что курочки, разговаривая между-собою о своемъ птушк, вспомнили тотъ маленькій лсочекъ, гд он съ нимъ лакомились червячками и улитками, а потому, вс вдругъ пожелали пойти туда и опять полакомиться этими вкусными кушаньями. Вздумано, сдлано. Но едва наши курочки вошли въ опушку этого лса, какъ увидли тамъ чернаго птуха, изъ сосдняго селенія, пасущаго свое стадо куръ. Птухъ-же этотъ былъ, не смотря на свою трусость, большой забіяка, и всегда радостно нападалъ везд на беззащитныхъ куръ. Лишь только онъ увидлъ, что наши курочки были безъ птушка,— который, уже не разъ, порядочно поколачивалъ чернаго птуха за его забіячество и дурной нравъ, — тотчасъ подбжалъ къ нашимъ курочкамъ, началъ то ту, то другую колотить по голов, а между-тмъ, пріученныя имъ къ грубостямъ, его куры, немедленно окружили нашихъ сиротокъ, и подъ этимъ конвоемъ, повели всхъ ихъ въ свое селеніе, гд и передали своей хозяйк, пресердитой и превздорной старух, которая, радостно завладла чужимъ добромъ, и загнала всхъ нашихъ курочекъ въ свой курятникъ, гд имъ было такъ худо жить, что кром побой отъ куръ, чернаго птуха и самой скудной пищи, он ничего не видали. Вотъ ужъ тутъ-то он горько тосковали о своемъ птушк и доброй вдов, но длать было нечего: строгій надзоръ чернаго птуха, не давалъ имъ ни днемъ, ни ночью, возможности бжать въ свое селеніе и, наконецъ, видя невозможность жить, по прежнему, он покорились своей участи, и, оплакивая былое, счастливое время, жили въ сообществ стада чернаго птуха.
Тмъ-временемъ, нашъ птушокъ, шелъ себ да шелъ, путемъ-дорогой. Въ первый день, поздно вечеромъ, дошелъ онъ до высокой ржи, и, не видя лучшаго убжища на ночь, забрался туда, и поклювавъ свжихъ зернышекъ, улегся спать. Извстно, что птухи, съ полуночи, каждый часъ, обязаны извщать природу, своимъ троекратнымъ пніемъ, а потому и здсь, нашъ птушокъ, ежечасно, во всю ночь, до восхода солнышка, распвалъ свою протяжную гамму. Подъ утро, прокричавъ послдній разъ, онъ взглянулъ на твердь неба, и, не видя солнышка, съ грустью подумалъ: ‘Нтъ солнышка! Видно что-нибудь дурное случилось на Божьемъ свт: солнышко не хочетъ освщать природы. Жаль, что не вс исполнили, въ минувшій день, свои обязанности, какъ слдовало.’ Подумавъ это, птушокъ, помолясь Богу за себя и своихъ осиротвшихъ курочекъ, пошелъ опять въ путь. Проходя около опушки лса, вдругъ увидлъ онъ сраго зайца, который сидлъ на мху и лапкою умывалъ свою мордочку. Птушокъ, вжливо поклонился ему и спросилъ:
— Скажи, милый зайчикъ, гд тутъ живетъ добрый, срый волкъ?
— Ступай все прямо — отвчалъ срый заяцъ — а потомъ, когда дойдешь до малиннаго лса, повороти на-право, и тутъ, по тропинк, придешь прямо къ нор добраго, сраго волка.
Птушокъ, поблагодаривъ зайца, пошелъ по указанной дорог, и шелъ, сколько могъ, поспшно нсколько дней, питаясь, по-дорожному, гд и чмъ попало, а на ночь, выбиралъ себ укромныя мстечки, по утрамъ-же, рано, опять отправлялся къ цли своего путешествія. Одно его очень безпокоило, что солнышко, во все время его пути, еще ни разу не всплывало на небо, а безъ солнышка, было не только скучно, но и боязно, потому-что, оно, только тогда не являлось на неб, когда люди, наканун, что-либо длали дурное. Чтобы вполн убдиться въ этомъ, нашъ птушокъ, ршился, однажды, не спать съ полуночи, и послушать, что будетъ говорить мсяцъ солнышку, когда придетъ его очередь, ложиться спать. Вотъ, нашъ птушокъ, посл полуночнаго своего пнія, всталъ, встрепенулся, и началъ посматривать на мсяцъ, который, строгими и зоркими глазами осматривалъ всю твердь земли, и наблюдалъ съ усиленнымъ вниманіемъ, что длали, въ то время, люди. Подъ-утро, когда слдовало появиться солнышку, на смну мсяцу, послдній, остановился у того мста, гд обыкновенно восходитъ солнышко, и дожидался, когда оно начнетъ золотить свой путь. Лишь только показалась румяная заря, а изъ-за-ней, заиграли радостные лучи, предвстники появленія солнца, мсяцъ громко крикнулъ своему товарищу: — Ей, братецъ, солнышко! не трудись и сегодня выходить на небо, опять, нкоторые люди, такъ худо вели себя и эту ночь, что не стоитъ того, чтобы ты освщало землю. Пусть, въ наказаніе всмъ людямъ, плоды и хлба, не зрютъ.— Едва солнышко услышало эти слова своего брата, какъ тотчасъ погасило румяную зорю, убрало свои лучи и спряталось опять за горизонтъ, и природа, безъ его благотворнаго блеска, осталась при обыкновенномъ своемъ свт, и грустно ожидала слдующаго дня. Птушокъ, услышавъ все это, опечалился, и постовалъ на людей, что они, своими дурными поступками, не даютъ взойти доброму солнышку, и тмъ лишаютъ всю природу наслаждаться его благодатною и живительною теплотою. Размышляя объ этомъ, птушокъ, пошелъ своею дорогою, и въ этотъ день, повстрчалъ ворону, которая, посл обычнаго привтствія и указанія дороги къ жилищу добраго, сраго волка, сказала нашему птушку, что она видла, какъ недавно, въ одномъ селеніи, черный птухъ, завладлъ чужими курочками, и не только почти не кормитъ ихъ, но безпрестанно бьетъ. Птушокъ нашъ подумалъ о своихъ сироткахъ, курочкахъ: какъ-то он, безъ него, поживаютъ и, надясь на свою хозяйку, вдову, и благоразуміе своего стада, продолжалъ путь.
Въ одинъ день, идучи уже малиннымъ лсочкомъ, птушокъ, повстрчалъ синичку, и спросилъ у ней, о жилищ добраго, сраго волка. Синичка сказала ему, что этотъ волкъ, живетъ здсь близко, и что, если птушокъ воротится назадъ нсколько шаговъ, то найдетъ тропинку, которая и приведетъ его прямо къ волчьей нор. Птушокъ, поблагодаривъ синицу, пошелъ назадъ, и тотчасъ найдя тропинку, пошелъ по пей, и наконецъ пришелъ къ волчьей нор. Остановясь тутъ, онъ привелъ въ порядокъ свои перышки, очистилъ носокъ, и громкимъ голосомъ заплъ свою обычную псенку. На этотъ голосъ, немедленно вышелъ волкъ изъ своей норы, поздоровался съ птушкомъ и спросилъ его: зачмъ онъ пришелъ къ нему? Птушокъ разсказалъ ему все подробно и просилъ снабдить его золотыми зернышками.
— Хорошо — сказалъ волкъ — я дамъ теб, просимыя тобою зернышки, въ награду за твое доброе сердце. Я уже давно знаю, что ты хорошо живешь съ ввренными твоему надзору курочками и стоишь того, чтобы прославиться, а хозяйка твоя, вдова, заслуживаетъ, своимъ терпніемъ и честною жизнію, обогащенія.— Сказавъ это, срый волкъ, на минуту удалился въ свою нору, и вынесъ оттуда нсколько золотыхъ ячменныхъ зернышекъ, оторвалъ большой листокъ ландышной травы, завернулъ въ него зернышки, и такъ сказалъ птушку:
— На, вотъ, эти чудесныя зернышки, бережно донеси ихъ домой, а когда придешь, половину отдай въ кормъ своимъ курочкамъ, а другую, посй въ укромномъ мстечк и, когда зернышки разрастутся и принесутъ теб изобильную жатву, ты корми ими, уже всякой день, своихъ курочекъ и, съ-тмъ-вмст, для слдующаго года, постоянно засвай часть урожая, и, Такимъ-образомъ, всегда будешь имть свой золотой хлбъ, посредствомъ котораго, твои курочки, будутъ нести всегда золотыя яйца. Но, ты не знаешь, что сосдняго селенія, черный, злой птухъ, въ твое отсутствіе, завладлъ твоими сиротками, курочками. Не пугайся, что длать, на свт, между-добромъ, есть и дурное. Я научу тебя, какъ освободить, изъ плна, твоихъ курочекъ и наказать дерзкаго забіяку и вора. Нисколько не-мшкая, ступай скорй назадъ, и не-доходя двухъ дней пууи до твоего селенія, поверни налво, къ озеру, и обогнувъ озеро, болотомъ, дойди до селенія, это-то и есть то самое селеніе, гд теперь живутъ твои курочки. Не-доходя его, ты увидишь большое поле, на которомъ лежитъ высокій камень. Ступай прямо къ этому камню, и тамъ, дожидайся чернаго птуха, со всмъ его стадомъ, въ которомъ найдешь и своихъ курочекъ. Оставя у камня эти смена золотаго ячменя, въ-расплохъ напади на чернаго птуха, порядочно проучи его, и за тмъ взявъ своихъ курочекъ, ступай домой и живи, по прежнему, честно, а при честности, счастье придетъ къ теб съ моими зернышками. Прощай-же. Добрымъ, я всегда охотно длаю добро. Счастливый теб путь.
Птушокъ нашъ, ощущая радость, за милость добраго, сраго волка и печаль, о бдственномъ положеніи своихъ курочекъ, поспшилъ поблагодарить истинно-добраго, сраго волка, за его милости, и сколько могъ, скоре пустился въ обратный путь. Но сколько онъ не спшилъ, никакъ не могъ дойти до озера, ране недли. Сдлавъ указанный волкомъ поворотъ, онъ дошелъ, усталый, до болота и, сколько не искалъ селенія, нигд его не видлъ: болото, казалось, безконечнымъ. Ужъ онъ, сталъ было помышлять объ обратномъ возвращеніи къ озеру и объ отысканіи другаго пути къ селенію, какъ вдругъ, у своихъ ногъ, замтилъ притаившуюся лягушку, которая, съ испугомъ глядла на нашего путешественника. Птушокъ, мигомъ воспользовался этимъ случаемъ, и сказалъ лягушк:
— Ей, ты, скакунья! Если ты, сейчасъ, не покормишь меня, а потомъ не укажешь, здсь близко если ты покусишься обмануть то я не выду съ этого болота, до тхъ находящагося селенія, и въ окрестности его, большаго поля съ высокимъ, по-середин его, камнемъ, то я, немедленно, тебя съмъ.
Лягушка такъ испугалась этихъ словъ, что въ тужъ минуту предложила птушку свои усердныя услуги и просила его, подождать только нсколько минутъ, въ теченіе которыхъ, она наберетъ ему корма, а потомъ укажетъ селеніе и поле.
— Хорошо — возразилъ птушокъ — я подожду тебя. Но помни, если ты покусишься обмануть меня, то я не выду съ этого болота, до тхъ поръ, покуда Не перемъ всхъ лягушекъ и не отыщу тебя въ особенности и, тогда, ты узнаешь какъ худо, кого-бы-то-ни-было, обманывать. А гостепріимство, ты, надюсь, знаешь, не послдняя, на свт, добродтель. Бери-же примръ съ меня: я-бы могъ тебя състь и насытиться тобою на цлый сегодняшній день, но я этого не длаю, а прошу у тебя нсколько пищи, для подкрпленія своихъ силъ.
Выслушавъ это, лягушка, немедленно поскакала по болоту, и чрезъ, какихъ нибудь, пять минутъ, натаскала нашему птушку столько червячковъ и наскомыхъ, что онъ, порядочно, понался, посл чего повела его къ селенію и указала поле и камень. Птушокъ поблагодарилъ ее за все, превжливо раскланялся, поспшно пошелъ къ указанному камню, и въ высокой трав, растущей около его, улегся, въ ожиданіи появленія чернаго птуха и его стада, спрятавъ притомъ тщательно, у подошвы камня, свой листокъ съ зернами, который, до того времени, несъ своимъ носикомъ. Отдохнувъ порядкомъ, онъ сталъ внимательно прислушиваться, не идетъ-ли гд, его злой врагъ, но, окрестъ, было тихо, только надъ нимъ вились и кружились, въ воздух, жаворонки, распвая свои роскошныя псни. Дождавшись, когда одинъ жаворонокъ слетлъ на землю и услся близъ его, птушокъ обратился къ нему съ слдующею просьбою:
— Послушай, милый дружокъ, жаворонокъ, когда ты увидишь, часто здсь пасущагося, чернаго птуха, то, сдлай-милость, спустись опять сюда и дай мн о томъ знать. Этотъ разбойникъ, завладлъ моими курочками, и я пришелъ отнять ихъ отъ него.
Жаворонокъ, съ удовольствіемъ общалъ исполнить эту просьбу, вспорхнулъ опять на высь, засвисталъ свои прелестныя трели, а спустя нкоторое время, слетлъ опять къ птушку и увдомилъ его, что черный птухъ уже подходитъ близко къ камню, и, что, если онъ бросится къ нему теперь-же, съ лвой стороны, то нападетъ на него, съ тылу, въ расплохъ.
Едва птушокъ выслушалъ все это, какъ съ трепещущимъ отъ нетерпнія сердцемъ, выбжалъ изъ своей засады, бросился на чернаго птуха, и такъ ловко ударилъ его своимъ клювомъ, по голов, что тотъ упалъ, оглушенный ударомъ. Тогда, птушокъ нашъ, порядкомъ поколотивъ его и разогнавъ чужихъ куръ, созвалъ своихъ сиротокъ, перецловалъ ихъ одну-за-другою, и поспшно повелъ свое стадо домой.
Когда пришли он къ своему домику, была уже ночь, а потому птушокъ, взлетвъ на окно домика своей хозяйки-вдовы, началъ клювомъ постукивать въ оконницу, и до тхъ поръ стучалъ, пока не разбудилъ хозяйки, которая, увидвъ своего пропавшаго птушка, такъ тому обрадовалась, что тотчасъ выбжала на улицу и, отъ радости, заплакала, увидя возвратившееся все свое стадо.
— Подите, подите ко мн въ домъ, мои кормилицы! Слава Богу, теперь, съ вами, я уже не умру съ голоду — и говоря это, она загнала къ себ въ домъ все это небольшое стадо, покормила ихъ остатками чорстваго хлба, и любуясь ими, уже не спала остальную часть этой ночи, а съ разсвтомъ, выпустила курочекъ на-улицу, и съ радостною встью о возвращеніи своихъ курочекъ и птушка, побжала ко всмъ своимъ сосдямъ.
Пользуясь этимъ временемъ, птушокъ, раздлилъ пополамъ свою спрятанную наканун, у воротъ своего домика, ношу ячменныхъ смянъ, одну половину отдалъ пость своимъ курочкамъ, а другую, вмст съ ними понесъ за селеніе, и найдя удобное мстечко, посялъ смечки въ землю, при чемъ курочки помогали ему разрывать и очищать ее, а потомъ, зарывъ смечки, своими клювами натаскали изъ канавки воды, полили посвъ, и за тмъ пошли въ свой курятникъ, гд птушокъ разсказалъ имъ вс свои путевыя приключенія и кончилъ поздравленіемъ ихъ, что он, съ этого времени, постоянно будутъ нести всегда золотыя яйца.
Прошло нсколько времени. Однажды, вдова, слышитъ въ курятник необычайный, радостный крикъ своихъ курочекъ. А,— подумала она мои курочки, врно, опять начали нестись, и вотъ, радостно зовутъ меня взять ихъ подарки.— Но каково-же было восхищеніе этой бдной женщины, когда она, вмсто обыкновенныхъ яицъ, нашла все золотыя! Тутъ-то она догадалась о причин отсутствія птушка, и съ того времени любила, ллеяла и холила все свое стадо, какъ любимыхъ своихъ дтей, и съ того-же самаго времени, постепенно, такъ разбогатла, что слава ея разнеслась по всему свту, а ея птушокъ и курочки, были устроены въ такомъ великолпномъ жилищ и саду, что и расказать трудно. Вдова, между-тмъ, вышла замужъ за богатаго купца, и стала въ счасть и богатств жить да поживать, ежедневно любуясь своими курочками, а купецъ, только и длалъ, что торговалъ золотыми яйцами, за которыми прізжали къ нему купцы изъ всхъ странъ свта. И я тамъ былъ — прибавилъ зябликъ — изъ тамошняго саду ключевую воду пилъ, по носику моему текло, да жаль, въ ротъ не попадало, а еслибы попало, то, наврно, я-бы изъ зяблика сдлался канарейкой, и несъ-бы также золотыя яйца. Досадно, право, что тамъ такая вода, что въ ротъ попадаетъ однмъ тамошнимъ хозяевамъ — птушку, да его курочкамъ. Впрочемъ, птушокъ и курочки, свое счастье заслужили постоянно-доброю и примрною жизнію, а птушокъ еще и долгимъ странствіемъ, а я,— я еще ничего хорошаго не сдлалъ, слдовательно и неимю права пользоваться никакою наградою. Но, довольно съ меня и этого примра, прощай-же безпечная жизнь, полечу искать возможности длать всмъ добро и, въ послдствіи, за труды свои, врно, буду вознагражденъ также, какъ эти птушокъ и курочки. Сказавъ это, зябликъ взмахнулъ крылышками и, какъ стрла, полетлъ и затонулъ въ далекомъ туман эфирной безпредльности.