Ю. Н. Борисов
Шмелев И. С.: биобиблиографическая справка, Шмелев Иван Сергеевич, Год: 1990
Время на прочтение: 5 минут(ы)
ШМЕЛЁВ, Иван Сергеевич [21.IX(3.Х).1873, Москва — 24.VI.1950, Париж] — прозаик. Видный представитель реалистического направления в литературе начала XX в. Родился в патриархальной купеческой семье, рано осиротел. Образование получил в гимназии и Московском университете, юридический факультет которого окончил в 1898 г. Отбыв воинскую повинность, полтора года отдал адвокатской деятельности, откровенно тяготясь ею. Затем определился чиновником казенной палаты и около восьми лет служил в провинции, в основном во Владимирской губ. С середины 1908 г. полностью сосредоточился на литературном труде.
Детство Ш. прошло в близком общении с трудовым людом, постоянно заполнявшим двор отца, занятого строительными подрядами. Это общение корректировало идеалы христианского благочестия, которые внушались домашним воспитанием. От ремесленников, выходцев из разных уголков России, будущий писатель получил и уроки народной нравственности, и незабываемые уроки народного языка. Здесь он впервые уловил ноты социального протеста, проникся уважением к человеку из народа. Годы службы в провинции расширили рамки жизненных наблюдений писателя: ‘Я знал столицу, мелкий ремесленный люд, уклад купеческой жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальное чиновничество, фабричные районы, мелкопоместное дворянство’ (Русская литература.— 1973.— No 4.— С. 145). Многогранное знание жизни России послужило основой его творчества.
Стремление к писательству Ш. обнаружил рано, в гимназические годы. В 1895 г. дебютировал в журнале ‘Русское обозрение’ рассказом из народной жизни ‘У мельницы’. Первая книга Ш.— путевые очерки ‘На скалах Валаама’ (1897)— была изуродована цензурой и успеха не принесла. Писатель замолкает на целое десятилетие. Возвращение к творчеству происходит под влиянием революционных событий 1905—1907 гг., вселивших веру в возможное обновление жизни на гуманных и справедливых началах. ‘Новое забрезжило передо мной,— признавался Ш. в автобиографии,— открыло выход давящей тоске и заполнило образовавшуюся в душе пустоту’ (Там же). Изначально присущий писателю стихийный демократизм, искреннее сочувствие простому человеку-труженику обогащается в эти годы остротой переживания и оценки явлений имущественно-правового неравенства, убеждением в необходимости перемен уклада общественной жизни.
Произведения Ш. 1906—1910 гг., посвященные бурным событиям современности, исполнены глубокой симпатией к революционерам, хотя писатель, далекий от непосредственного участия в освободительном движении, не дает прямого и развернутого изображения их деятельности. Предмет его внимания иной: исторически и психологически достоверно Ш. раскрывает процесс духовно-нравственного обновления рядового человека, прежде социально индифферентного и без сомнений принимавшего, казалось бы, раз и навсегда установленный порядок жизни, а теперь под влиянием революционных потрясений переоценивающий и этот порядок, и свое место в нем (‘Вахмистр’, 1906, ‘Иван Кузьмич’, 1907, и др.). Одно из наиболее значительных сочинений Ш. на эту тему — повесть ‘Гражданин Уклейкин’ (1908). Герой повести, полунищий сапожник, пьяными выходками мстящий обществу сытых за обиды и унижения, круто меняется, охваченный атмосферой общественного подъема. Пробудившееся чувство человеческого достоинства, гражданская активность возвышают нравственное самочувствие, облагораживают образ жизни Уклейкина. Трезво оценивая итоги первой революции, Ш. показывает неизбежное крушение смутных, но страстных и радостных упований героя на скорую перемену несправедливого строя жизни, разоблачает лживую игру правящих верхов в демократию. Этой повестью Ш. на материале современной ему действительности талантливо продолжил одну из коренных тем русской литературы, идущую от А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского,— тему ‘маленького человека’.
В период вторжения в литературу декадентских и модернистских тенденций Ш. сохранил верность принципам реалистического искусства. Его творческие поиски были поддержаны М. Горьким и В. Г. Короленко. Ряд советов и замечаний М. Горького Ш. учел в работе над повестью ‘Человек из ресторана’, опубликованной в XXXVI сб. ‘Знание’ (1911) и принесшей автору славу. ‘Человек из ресторана’, как и ‘Гражданин Уклейкин’,— повесть о ‘маленьком человеке’, пробуждении его социального сознания. Мастерски пользуясь приемом сказа, писатель ведет повествование от лица Якова Скороходова, официанта в роскошном московском ресторане. С художественным тактом выдержаны лексика, интонация, склад речи и мысли, строй чувств персонажа. Перед его взором изо дня в день, из года в год протекает жизнь богатых и знатных. Бесхитростный рассказ официанта оборачивается острой социальной критикой, нравственным приговором сильным мира сего. Яков Скороходов морально превосходит процветающих хозяев жизни: он — лакей по профессии, они лакействуют по призванию, из ‘высших соображений’. В повести, написанной в годы реакции, жива память о недавнем прошлом. Революция не обошла стороной судьбу тихого официанта, верой и правдой служащего господам. Революционером становится его сын Николай. Скороходов-отец сердцем чувствует правоту сына, однако для себя нравственную опору обретает не в правде революции, а в христианской морали. Как и в прежних произведениях, писатель судит события современности с общедемократических позиций, предпочитая анализу их классовой сути категории общечеловеческой этики.
В произведениях Ш., созданных после ‘Человека из ресторана’, все более заметно тяготение к сфере общечеловеческих ценностей, будь то повесть о неспешном прощании с жизнью старика купца Лаврухина (‘Росстани’, 1913) или выдержанное в приподнято-житийном тоне повествование о судьбе талантливого крепостного художника, утверждающее нетленность подлинного искусства (‘Неупиваемая чаша’, 1919). Отчетливость социально-бытового рисунка сохраняется в прозе Ш., однако острота общественной проблематики сглаживается, что дает о себе знать даже в рассказе ‘Забавное приключение’ (1917), раскрывающем шаткость положения новых хозяев жизни — преуспевающих дельцов, наживающихся на войне, и непреодолимую отъединенность их от народа. В восприятии и оценке первой мировой войны Ш. разделил эволюцию многих своих современников, представителей художественной интеллигенции. Прямой и честный взгляд на трагические события разрушил возникшую было иллюзию общенационального, всесословного единения перед лицом врата. Уже в рассказах 1915—1916 гг. писатель выразил резкое осуждение ‘мясной вакханалии’ (‘Лик скрытый’), глубоко чуждой реальным интересам страны, ее народа, обреченного власть имущими на бессмысленные жертвы.
В произведениях 10 гг. изменяется стилевая манера писателя. На смену сказовым формам ранней прозы, обнаруживающим связь с традициями Достоевского и Лескова, приходит более строгая, близкая чеховской, форма объективного повествования. Ш. проявляет себя как мастер словесного пейзажа, создав ряд вдохновенных изображений родной природы. Оптимистическое звучание творчества Ш. определялось верой писателя в силу народной нравственности, в разум человека. Он умел и стремился находить красоту и поэзию в будничном, бытовом течении жизни. Не случайно М. Горький писал Ш.: ‘…Вы способны спеть прекрасные, тихие, но бодрые песни,— в них, в бодрых песнях нуждается Русь’ (Собр. соч.: В 30 т.— М., 1955.— Т. 29.— С. 111). Своеобразным итогом дореволюционного творчества Ш. явилось 8-томное собрание сочинений, изданное в 1910—1917 гг.
1917 г. стал переломным в судьбе Ш. Он восторженно встретил Февральскую революцию. Однако непонимание классовой природы совершающихся в России событий, прочно утвердившиеся в сознании Ш. надежды на нравственное совершенствование людей как главный фактор переустройства общества скрыли от него правду пролетарской революции. Трагически пережитая гибель единственного сына, офицера, видимо, послужила толчком для рокового решения: в 1922 г. Ш. покинул родину. Став эмигрантом, он отдал дань антисоветским настроениям, начиная с пронизанных духом неприятия Октября рассказов-памфлетов 20 гг. (‘Солнце мертвых’, 1923, и др.) и кончая выступлениями на страницах прогерманских изданий периода второй мировой войны. Художественно убедительного результата Ш. достигал порой при разработке тем, далеких от политической злободневности (‘История любовная’, 1927). В произведениях социальной направленности прежний опыт писателя-реалиста приходил в столкновение с жесткой идейной заданностью, обусловленной приверженностью автора ‘белой идее’, что вело к разрушению художественной целостности. Так, глубокое противоречие между тенденциозной установкой Ш. на идеализацию русского офицерства и реалистической основой его мировосприятия обнаружилось в работе над романом о событиях первой мировой войны ‘Солдаты’ (1930). В советской печати отмечалось, что, ‘несмотря на явную тенденциозность отдельных страниц романа, в нем правдиво передана атмосфера враждебности либеральной интеллигенции и народных масс к армии насилия и угнетения, стоящей на страже обреченного историей общественного и государственного строя’ (Судьбы русского реализма в начале XX века.— С. 262). Видимо, ощутив ‘сопротивление материала’ авторскому замыслу, Ш. отказался от продолжения работы над романом. В иных, лучших произведениях, созданных за рубежом, Ш. устремляется памятью к годам детства, любовно воскрешает навсегда ушедший быт и своеобразную речь патриархального Замоскворечья. Таковы автобиографические рассказы из книг ‘Родное’ (1931), ‘Лето Господне. Праздники’ (1933), ‘Богомолье’ (1935), частично опубликованные в нашей стране. Несмотря на откровенную идеализацию прошлого, эти проникнутые ностальгическим лиризмом рассказы интересны и в познавательном отношении, и в эстетическом: выразительной точностью бытового рисунка, самобытным языковым мастерством автора.
Жизнь в отрыве от родины, враждебная отъединенность от исторической судьбы своего народа оказались губительными для таланта Ш., так ярко заявившего о себе в дореволюционные годы. Лучшее же из созданного писателем входит в активный фонд отечественной литературы XX в.
Соч.: Человек из ресторана / Предисл. Б. Михайловского.— М., 1957, Повести и рассказы / Предисл. и примеч. О. Михайлова.— М., 1960, Повести и рассказы / Вступ. ст. О. Михайлова.— М., 1966, Повести и рассказы / Сост., вступ. ст. и коммент. О. Михайлова.— М., 1983.
Лит.: Горбов Д. Десять лет литературы за рубежом // Горбов Д. У нас и за рубежом.— М., 1928, Андреев Ю. Революция и литература.— Л., 1969, Судьбы русского реализма начала XX века / Под ред. К. Д. Муратовой.— Л., 1972, Дунаев М. М. Творчество И. С. Шмелева периода первой русской революции // Русская литература.— 1976.— No 1: Дунаев М. М. Своеобразие творчества И. С. Шмелева. (К проблеме ‘бытовизма’ в произведениях писателя) // Русская литература.— 1978.— No 1, Дунаев М. Достоевский и Шмелев // Достоевский: Материалы и исследования.— Л.. 1978.— Вып. 3.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990