Н. И. Михайлова
Шишков А. С. биобиблиографическая справка, Шишков Александр Семенович, Год: 1990
Время на прочтение: 6 минут(ы)
ШИШКОВ, Александр Семенович [9(20).III.1754, Петербург — 9(21).IV.1841, там же] — прозаик, поэт, критик, государственный деятель. Обучался в Морском кадетском корпусе, в 1771 г. направлен в Архангельск. В 1772 г. произведен в мичманы. В 1776 г. на фрегате ‘Северный Орел’ сопровождал русские суда из Кронштадта через Средиземное море и Дарданеллы в Черное море, во время трехлетнего путешествия посетил Италию, Грецию, Турцию. В 1779 г. назначен преподавателем тактики в Морском кадетском корпусе. В 1790 г. участвовал в войне со Швецией, в чине капитана второго ранга командовал фрегатом ‘Николай’ под началом адмирала Чичагова, награжден золотым оружием с надписью ‘За храбрость’. При вступлении на престол Павла I произведен в капитаны первого ранга, эскадр-майоры, генерал-адъютанты. В 1796 г. избран членом Российской Академии. В 1798 г. произведен в вице-адмиралы, назначен членом адмиралтейской коллегии, но оказался в опале и был удален от двора. В 1812 г. назначен государственным секретарем вместо Сперанского. По поручению Александра I писал правительственные манифесты, приказы по армиям, рескрипты — они являются памятниками ораторского искусства 1812 г.
‘Нынешний день, ознаменованный Полтавскою победою, да послужит вам примером! Память победоносных предков наших да возбудит к славнейшим подвигам!’ — говорилось в приказе Александра I по армиям от 27 июня 1812 г. (‘Московские ведомости’.— 1812. — No 55.— С. 1442).
‘Да встретит он (неприятель — Н. М.) в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицина, в каждом гражданине Минина’,— было сказано в Манифесте от 6 июля 1812 г. (‘Московские ведомости’.— 1812.— No 57.— С. 1481).
‘…хотя великолепную Столицу нашу пожрал ненасытный огонь, но огонь сей будет в роды родов освещать лютость врагов и Нашу славу. В нем сгорело чудовищное намерение всесветного обладания, приключившее толико бедствий всему роду человеческому и приготовлявшее столько же зол предбудущим родам. Россия вредом своим купила свое спокойствие и славу быть спасительницею Европы’,— говорилось в рескрипте Александра I на имя главнокомандующего Москвы графа Ф. В. Растопчина от 11 ноября 1812 г. (‘Московские ведомости’.— 1812.— No 71—94.— С. 1756).
Эти и другие слова ораторских текстов Ш. вселяли мужество в защитников Отечества, воодушевляли их на ратные подвиги. По свидетельству С. Т. Аксакова, ‘…писанные им (Ш.— Н. М.) манифесты действовали электрически на целую Русь. Несмотря на книжные, иногда несколько напыщенные выражения, русское чувство, которым они были проникнуты, сильно отзывалось в сердцах русских людей’ (Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 4 т.— М., 1955.— Т. 2.— С. 306—307). Ораторская проза Ш. оказала влияние на русскую литературу 1812—1814 гг., сказалась в творчестве Пушкина. С деятельностью Ш. в 1812 г. связаны строки Пушкина из ‘Второго послания к цензору’ 1824 г.: ‘Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа, / Он славен славою двенадцатого года’ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т.— М., 1974.— Т. 1.— С. 260). В 1813 г. сопровождал армию в заграничном походе. В 1813—1841 гг. Ш.— президент Российской Академии. С 1814 г.— член Государственного совета. В 1824—1828 гг. Ш.— министр народного просвещения и главноуправляющий делами иностранных исповеданий. В 1826 г. Ш. был представлен на утверждение Николаю 1 новый цензурный устав, названный современниками ‘чугунным’ — он действовал до 1828 г. В 1826 г. Ш. был назначен членом верховного суда над декабристами. Будучи убежденным приверженцем монархического государства, ни в коей мере не разделяя идей декабристов, Ш., однако, добивался смягчения их участи.
Начало литературных занятий Ш. относится ко времени его преподавания в Морском кадетском корпусе. Он перевел французскую книгу ‘Морское искусство’, составил трехъязычный морской словарь, перевел французскую мелодраму ‘Благодеяния приобретают сердца’ и немецкую ‘Детскую библиотеку’ Кампе, которая в переводе Ш. пользовалась большой популярностью в России и неоднократно переиздавалась до середины XIX в. В 1780 г. написал пьесу ‘Невольничество’, в которой прославлялась Екатерина II, пожертвовавшая большую сумму на выкуп в Алжире христианских невольников. В 1784 г. в ‘Собеседнике любителей российского слова’ напечатал стихотворение ‘Старое и новое время’, в котором идеализировалась допетровская эпоха. В 1801 г. посвятил оду вступившему на престол Александру I. Писал стихотворения на разные случаи, переложения псалмов, переводил итальянских поэтов. В 1805 г. перевел ‘Слово о полку Игореве’, снабдив его пространным комментарием, специальное внимание уделил фольклорным элементам памятника. В 1806 г. издал ‘Собрание детских повестей’.
Изучение церковнославянского языка привело Ш. к созданию лингвистической и литературной теории, изложенной в книгах ‘Рассуждение о старом и новом слоге российского языка’ (1803), ‘Прибавление к рассуждению о старом и новом слоге российского языка’ (1804), ‘Рассуждение о красноречии Священного писания’ (1810) и других сочинениях. Ш. полагал, что русский язык произошел от церковнославянского, поэтому русский литературный язык должен широко включать церковнославянскую лексику. Заимствования из иностранных слов недопустимы: ‘Всякое иностранное слово есть помешательство процветать собственному, и потому чем больше число их, тем больше от них вреда языку’ (Собр. соч. и переводов.— Ч. 5.— С. 13). Ш. принципиально исключил иностранные слова из 6-томного ‘Словаря Академии Российской’ (1789—1794). По его мнению, церковнославянский язык открывает широкие возможности для словообразования, Ш. пытался внедрить в русский язык неологизмы, произведенные от русских корней,— они должны были заменить иноземные слова: вместо анатомия — трупоразъятие, вместо оратор — краснослов, вместо аристократия — вельможедержавие, вместо антипатия — противустрастие и др. Развивая учение Ломоносова о трех стилях, Ш. делит литературную речь на слоги: высокий, средний, простой, не допуская их смешения. Источником высокого слога Ш. считал священные книги, простого — народные стихотворения и летописи.
Выступления Ш. были направлены против Карамзина и его последователей, культивировавших средний стиль, сближавших литературный язык с разговорным языком образованного общества, широко вводящих в литературный язык иностранные, прежде всего французские, слова, а также слова, образованные по типу французских: ‘Старые писатели сказали бы: в этом городе, или стране, повсюду наблюдается порядок и спокойствие, а нынешние говорят: все, что вы в этом городе видите, носит на себе (как будто какое платье) отпечаток порядка и спокойствия. Выражение сие переведено с французского porter l’empreinte’ (Собр. соч. и переводов.— Ч. 12.— С. 193—194). Ш. боролся с украшенным стилем карамзинистов, приятности и правильности карамзинского слога противопоставлял простоту и ясность. В отличие от карамзинистов, разрабатывающих малые литературные формы, жанры дружеского послания, элегии, Ш. и его сторонники утверждали, с одной стороны, большие формы, высокие литературные жанры, оду, с другой — басню, в которую обильно включалось просторечие.
В литературном споре с Карамзиным Ш. использовал политические аргументы, обвиняя своих противников в отсутствии патриотизма, преклонении перед иноземным, безверии. Ш. стремился противостоять воздействию на русское общество просветительских идей западноевропейской культуры. В противовес европеизму Карамзин выдвинул принцип русского начала, народности.
‘Рассуждение о старом и новом слоге российского языка’ вызвало полемические отклики сторонников Карамзина — Макарова и Дашкова. В последующем Ш. и его единомышленники — Ширинский-Шихматов, Шаховской и др. явились адресатами эпиграмм, объектами пародийных стихотворений Батюшкова, Воейкова, А. Измайлова, Вяземского, В. Пушкина и др. поэтов. Полемика между шишковистами и карамзинистами обострилась после создания литературных обществ ‘Беседа любителей русского слова’ (1811 — 1816) и ‘Арзамас’ (1815—1818). Возглавляемая Ш. ‘Беседа’ объединила как эпигонов классицизма (Хвостов и др.), так и первоклассных писателей (Державин, Крылов). Члены ‘Арзамаса’ (Жуковский, Батюшков, В. Пушкин и др.) защищали карамзинскую реформу литературного языка, завоевания карамзинской школы писателей.
Полемика по вопросам языка и литературы, открытая сочинениями Ш., имела большое значение для становления русского литературного языка, национального самоопределения русской литературы и культуры. Теоретические суждения Ш. нашли отражение и дальнейшее развитие в теоретических выступлениях и художественной практике Катенина, Кюхельбекера, Грибоедова. С поисками национально-самобытных форм связаны ‘русские баллады’ Катенина и Кюхельбекера, написанные простонародным слогом. Кюхельбекер пропагандировал оду, изобилующую архаизмами. Грибоедов выступал против эстетизма карамзинской школы. Пушкин, будучи членом ‘Арзамаса’, неоднократно выступал против Ш. и писателей его круга: ‘Угрюмых тройка есть певцов — / Шихматов, Шаховской, Шишков. / Уму есть тройка супостатов — / Шишков наш, Шаховской, Шихматов, / Но кто глупей из тройки злой? / Шишков, Шихматов, Шаховской!’ (1815) (С. 382. См. также ‘К Жуковскому’, 1816.— С. 423—426). Впоследствии Пушкин учел некоторые положения его теории, борясь против украшенного карамзинского стиля за ‘нагую простоту’, просторечие.
Ш., по свидетельству близкого к нему К. С. Сербиновича, ‘в Пушкине признавал… истинный талант. Он ему нравился более Жуковского — за особенную чистоту языка и всегдашнюю ясность’ (‘Русская старина’.— 1896.— No 9.— С. 577). 3 декабря 1832 г. Ш. выступил с предложением избрать Пушкина в действительные члены Российской Академии. 13 января 1833 г. Пушкину был выдан диплом члена Академии за подписью Ш. В письме в Академию от 16 декабря 1833 г. Ш. обратился с просьбой к Пушкину принять вместе с В. А. Поленовым, В. И. Панаевым и П. И. Соколовым попечительство над изданием его ‘Сочинений и переводов’ в 16 т., которое предпринималось для обеспечения оставшейся круглой сиротой внучки Ш.— С. А. Шишковой. Пушкин ответил согласием, в 1834 г. в числе ‘попечителей малолетней девицы Софьи Шишковой’ объявил о продаже этого издания (‘Северная пчела’.— 1834.— No 66.— 23 марта).
Соч.: Собр. соч. и переводов: В 17 ч.— Спб., 1818—1839, Записки, мнения и переписка адмирала Шишкова: В 2 т.— Берлин, Прага, 1870, Стихотворения // Поэты 1790—1810-х годов / Вступ. ст. и сост. Ю. М. Лотмана, Подгот. текста М. Г. Альтшуллера, Вступ. заметки, биограф, справки и примеч. М. Г. Альтшуллера.— Л., 1971.— С. 355—364.
Лит.: Аксаков С. Т. Воспоминание об Александре Семеновиче Шишкове // Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 4 т.— М., 1955.— Т. 2.— С. 266—313, Тынянов Ю. Н. Архаисты и Пушкин // Пушкин и его современники.— М.. 1968.— С. 23—121, Купреянова Е. Н. Основные направления и течения русской литературно-общественной мысли первой четверти XIX в. // История русской литературы.— Л., 1981.— Т. II.— С. 20—25, Виноградов В. В., Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX веков.— 3-е изд.— М., 1982.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990