Сестра бедных, Золя Эмиль, Год: 1864 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 25 минут(ы)

СЕСТРА БДНЫХЪ.

(Изъ ‘Новыхъ сказокъ Нинон’).

Эмиля Зола.

I.

Ей было десять лтъ. Она была такъ блдна и худа, бдное дитя, что даже жалко было видть, какъ она исполняла трудную работу служанки на ферм. У нея были т большіе удивленные глаза, та грустная улыбка, которые бываютъ у людей, безропотно страдающихъ. Богатые фермеры, встрчая ее вечеромъ при выход изъ лсу, дурно одтую, согнувшуюся подъ бременемъ тяжелой ноши, предлагали иногда, посл хорошей выручки за хлбъ, купить ей новую фланелевую юбку. Но она отвчала: ‘Я видла бднаго старика на церковной паперти, у него всего одна старенькая блуза, а теперь такіе страшные холода, купите ему суконную куртку, и мн будетъ тепло завтра, когда я увижу, что онъ одтъ’. За это ее прозвали Сестрой Бдныхъ, одни давали ей это имя въ насмшку надъ ея плохой одеждой, другіе — въ награду за ея доброе сердце.

Когда-то, давно, у Сестры Бдныхъ была изящная колыбель съ кружевами и полная комната игрушекъ. Потомъ, однажды утромъ, мать не пришла поцловать ее, какъ это всегда бывало, когда она просыпалась. Двочка плакала и хотла ее видть, но ей сказали, что ангелъ унесъ ея маму въ рай, и это осушило ея слезы. Мсяцемъ раньше матери умеръ ея отецъ. Бдная милая малютка подумала, что это онъ призвалъ ея мать на небо, и что, соединившись тамъ, они не захотятъ жить безъ своей дочери и скоро пришлютъ и за ней прекраснаго ангела.

Теперь она ужъ не помнила, какимъ образомъ у нея не стало ни игрушевъ, ни красивой колыбели. Изъ богатой барышни она сдлалась бдной двочкой, и никто, казалось, не удивлялся этому: вроятно, злые люди пришли и отняли у нея все. Она помнила только, что однажды утромъ она увидала у своей постели дядю Гильома и тетку Гильометту, двочка очень испугалась, потому что они не поцловали ея. Гильометта торопливо надла на нее грубое платье, Гильомъ взялъ ее за руку и увелъ въ жалкую избушку, гд они жили и теперь. И больше она ничего не помнила. Она чувствовала себя только очень утомленной каждый вечеръ.

Гильомъ и Гильометта также когда-то были очень богаты. Но Гильомъ любилъ веселыхъ товарищей, безсонныя ночи за бутылкой вина, забывая, что бочки въ погреб пустютъ. Гильометта любила дорогія шелковыя платья, яркія ленты, много часовъ теряла она за туалетомъ, стараясь сдлать себя молодой ну красивой, и вотъ однажды не стало больше вина въ погреб, и зеркало продали, чтобы купить хлба. До этого времени они могли назваться добрыми людьми, какъ многіе изъ богатыхъ, они глубже чувствовали свое счастье, раздляя его съ другими и примшивая такимъ образомъ много эгоизма къ своей благотворительности. Поэтому-то они не съумли остаться добрыми и въ несчастья, оплакивая каждую минуту потерянное богатство, они помнили только о своемъ личномъ гор и сдлались жестоки къ страданіямъ и горестямъ другихъ.

Они забывали, что эта бдность была дломъ ихъ собственныхъ рукъ и обвиняли каждаго въ своемъ раззореніи, постоянныя лишенія, голодъ и грубый черный хлбъ посл роскошной пищи ожесточили ихъ. Желая отмстить, несчастные находили утшеніе въ созерцаніи еще боле глубокаго страданія, чмъ ихъ собственное.

И они наслаждались лохмотьями Сестры Бдныхъ, ея болзненнымъ видомъ, ея маленькими впалыми щечками, поблднвшими отъ вчныхъ слезъ. Сами того не сознавая, они испытывали злобную радость, видя, съ какимъ трудомъ несетъ бдное дитя тяжелый кувшинъ съ водой изъ колодца. Они били ее за каплю пролитой воды, говоря, что надо исправлять строптивые характеры, но эти удары были такъ часты и такъ злобны, что всякій ясно понималъ, на сколько еяи несправедливы.

Сестра Бдныхъ несла на себ всю тяжесть ихъ несчастья. Они обременяли ее самыми трудными работами: въ полуденный зной она собирала на пол оставшіеся посл жатвы колосья, въ холодные зимніе дни — ходила въ лсъ за хворостомъ, дома ее заставляли мести полы, мыть блье и убирать все въ избушк. Но бдная малютка не жаловалась. Счастливые дни были такъ далеки отъ нея, что она даже не понимала жизни безъ слезъ, ей не приходило на умъ, что есть веселыя и балованныя дти, не зная игрушекъ и поцалуевъ, она принимала удары и черствый хлбъ, какъ что-то должное, что-то неизбжное въ жизни. Взрослые удивлялись, глядя на нее: десятилтнее дитя глубоко сочувствовало всякому страданію, и, казалось, вовсе не думало о своемъ собственномъ несчастьи.

Какъ-то вечеромъ у Гильома и Гильометты былъ, очевидно, какой-нибудь праздникъ, потому что они дали двочк прекрасную новую копейку и позволили ей поиграть нсколько часовъ. Сестра Бдныхъ спустилась медленно въ городъ, не зная, какъ ей играть и что длать со своей монетой. Она дошла такимъ образомъ до главной улицы. Тамъ, налво, возл церкви, была лавка съ гостинцами и игрушками, такая красивая при вечернемъ освщеніи, что вс дти окрестныхъ деревень мечтали о ней, какъ о ра. Въ этотъ вечеръ цлая группа ребятишекъ съ разинутыми ртами въ нмомъ восхищеніи стояла на троттуар, опершись руками о зеркальныя стекла магазина, стараясь приблизиться возможно боле къ чудесамъ, разложеннымъ за окнами. Сестра Бдныхъ позавидовала ихъ смлости. Она остановилась посреди улицы, опустивъ свои маленькія ручки, тщетно стараясь прикрыться своими лохмотьями отъ холоднаго втра. Съ гордымъ сознаніемъ своего богатства, она крпко прижимала къ себ новую копейку и уже выбирала взглядомъ ту игрушку, которую ей можно было бы купить. Наконецъ она остановилась на кукл. Что за прелесть эта кукла! Почти такого же роста, какъ сама двочка, съ длинными прекрасными волосами, въ такомъ же бломъ шелковомъ плать, какъ у Божьей Матери въ ихъ церкви.

Сестра Бдныхъ сдлала нсколько шаговъ впередъ. Въ смущеніи, она оглянулась во вс стороны, прежде чмъ войти, и вдругъ остановилась: какъ разъ напротивъ магазина, на каменной скамь, сидла бдная женщина, укачивая на рукахъ плачущаго ребенка. Двочка ужъ совсмъ отвернулась отъ куклы. Услышавъ крики малютки, она сложила свои ручки съ видомъ живого состраданія и, не смущаясь на этотъ разъ, быстрыми шагами подошла къ бдной матери и отдала ей свою прекрасную новую монету.

Бдная женщина уже нсколько времени наблюдала за Сестрой Бдныхъ, она видла, какъ двочка останавливалась, какъ нершительно приблизилась къ игрушкамъ, и ей стало понятно, какое доброе сердце билось въ этой дтской груди. Со слезами взяла она предложенную ей монету и, удержавъ въ своихъ рукахъ маленькую ручку ребенка, сказала:

— Дитя мое, я беру отъ тебя милостыню, я знаю, что отказъ огорчитъ тебя. Но не хочешь ли ты сама чего-нибудь? Несмотря на мою видимую бдность, я могла бы исполнить твое желаніе.

При этихъ словахъ глаза нищей заблестли, какъ звзды, вокругъ головы ея образовалось яркое сіяніе, подобное корон изъ солнечныхъ лучей, на губахъ младенца, уснувшаго на ея колняхъ, заиграла кроткая божественная улыбка.

Сестра Бдныхъ покачала своей блокурой головкой.

— Нтъ,— отвчала она,— у меня нтъ никакихъ желаній. Я хотла купить себ красивую куклу, тамъ, въ магазин, но тетя Гильометта разбила бы ее. Если вы не хотите взять моей копейки даромъ, то поцалуйте меня въ благодарность за нее.

Нищая наклонилась и поцаловала ее въ лобъ. При этой ласк Сестра Бдныхъ почувствовала, какъ будто чьи-то невидимыя руки подняли ее съ земли, ей показалось, что ея вчная усталость, ея болзненное утомленіе исчезли, въ тоже время сердце ея сдлалось еще добре и сострадательне.

— Дочь моя,— продолжала незнакомка,— я не хочу, чтобы твоя милостыня осталась безъ награды. У меня есть, также какъ и у тебя, одна копейка, я не знала, что длать съ нею до нашей встрчи. Богачи и знатныя дамы бросали мн кошельки съ золотомъ, но я не считала ихъ достойными обладать ею. Возьми ее. Что бы ни случилось, поступай такъ, какъ укажетъ теб сердце.

Она протянула двочк монету. То была старая копейка изъ желтой мди, иззубренная по краямъ, въ средин ея было отверстіе, величиною съ большую чечевицу, она была такъ стара, что невозможно было узнать, какой стран она принадлежала, только на одной сторон ея едва виднлась полустертая корона изъ лучей. Быть можетъ, то была какая-нибудь небесная монета.

Сестра Бдныхъ, видя, что копейка такъ ничтожна, протянула руку, понимая, что такой подарокъ не принесетъ убытку нищей, и принимая его скоре, какъ знакъ дружбы, который бдная женщина хотла ей оставить на память.

— Бдняжка не знаетъ, что говоритъ,— думала она.— Богачамъ и знатнымъ дамамъ вовсе не нужна ея копейка. На нее не купишь даже куска хлба, я не могу подать ее даже нищему.

Незнакомка, глаза которой блистали все боле и боле, улыбнулась, какъ будто знала все то, что думало дитя.

— Возьми, возьми, милочка,— кротко сказала она,— и ты увидишь, что будетъ.

Сестра Бдныхъ взяла монету, чтобы не обидть доброй женщины, и, наклонившись, положила ее въ карманъ юбки. Когда она вновь подняла голову, скамейка была пуста. Удивленная, она медленно возвратилась домой, раздумывая объ этой удивительной встрч.

II.

Сестра Бдныхъ спала на чердак, на полатяхъ, гд были разбросаны остатки старой мебели. Въ лунныя ночи, благодаря маленькому слуховому окошечку, она могла ложиться спать не въ потемкахъ. Въ другіе дни, она ощупью добиралась до своей жалкой постели, дурно сколоченной изъ четырехъ досокъ и покрытой жесткимъ соломеннымъ тюфякомъ.

Въ этотъ вечеръ луна была въ полномъ блеск. Свтлый лучъ скользилъ по бревнамъ и наполнялъ чердакъ яркимъ свтомъ.

Когда Гильомъ и Гильометта уснули, Сестра Бдныхъ поднялась къ себ. Въ темныя ночи ей часто слышались какіе-то стоны, чьи-то тихіе шаги, и это очень пугало ее, она не понимала, что эти звуки были ничто иное, какъ втеръ, бганье мышей и изрдка трескъ балокъ. Поэтому-то она чувствовала горячую любовь къ прекрасному свтилу, которое своимъ кроткимъ блескомъ уничтожало всю ея боязнь. Въ т ночи, когда луна появлялась на неб, двочка отворяла слуховое окно, любовалась ею и благодарила ее за посщеніе.

И въ этотъ разъ она была вполн счастлива, найдя свтъ въ своемъ углу. Она такъ утомилась, что надялась уснуть спокойно подъ охраной своего добраго друга — луны. Сколько разъ чувствовала во сн двочка, что лучъ ея, тихій и кроткій, скользилъ по комнат и прогонялъ далеко отъ ея постели вс дурныя сновиднія зимнихъ ночей.

Сестра Бдныхъ встала на колни на старомъ сундук и помолилась Богу, потомъ, приблизившись къ постели, она развязала свою юбку. Юбка упала на полъ и вдругъ изъ ея полуоткрытаго кармана полился цлый дождь большихъ мдныхъ монетъ. Неподвижная, изумленная, даже испуганная, смотрла двочка, какъ он катились и падали на ветхій полъ ея комнаты. Она наклонилась и стала поднимать ихъ одну за другой, дотрогиваясь до нихъ кончиками пальцевъ. Цлыми горстями складывала она ихъ на старый сундукъ, не считая, потому что бдняжка умла считать только до пятидесяти, а здсь ихъ лежали цлыя сотни. Наконецъ, на полу не осталось боле ни одной. Сестра Бдныхъ подняла свою юбку и по тяжести ея почувствовала, что карманъ все еще былъ полонъ. Добрую четверть часа она черпала и вынимала изъ него деньги цлыми пригоршнями, въ отчаяніи, что этому богатству не будетъ конца. Наконецъ, въ карман осталась только одна монета. Двочка вынула и ее: то была та старая копейка, которую ей дала нсколько часовъ назадъ нищая.

Тогда она подумала, что Богъ сдлалъ чудо, и что эта старая, ничтожная копейка, на которую она вглянула съ такимъ презрніемъ, была бы сокровищемъ даже для богача. Малютка чувствовала, какъ монета дрожала между ея пальцами, готовая умножиться вновь. Она испугалась, что весь ея чердакъ будетъ переполненъ богатствами, и теперь даже не знала, что ей длать съ этими грудами красивыхъ новыхъ монетъ, которыя блестли при свт луны. Въ смущеніи, почти плача, она оглядывалась вокругъ себя, не зная, на что ршиться.

Какъ прилежная работница, Сестра Бдныхъ носила всегда нитку и иголку въ карман передника. Она отыскала кусокъ старой холстины и сшила мшокъ для сокровищъ, но мшокъ вышелъ такой узенькій, что ея маленькая ручка едва могла въ него просунуться, кусокъ холстины былъ очень малъ, да двочка и торопилась. Когда работа была кончена, она положила на дно мшка подарокъ нищей и пригоршнями принялась накладывать въ него монеты, лежавшія на сундук. Каждая груда монетъ наполняла мшокъ и тотчасъ же онъ становился пустъ. Тысячи копеекъ свободно вошли въ него, очевидно, что онъ могъ бы вмстить даже вчетверо боле.

Сестра Бдныхъ спрятала его подъ тюфякъ и, утомленная, уснула крпкимъ дтскимъ сномъ. Блаженная улыбка играла на губахъ милаго ребенка, ей снились богатыя милостыни, которыя она будетъ раздавать завтра.

III.

Проснувшись на другой день утромъ, Сестра Бдныхъ подумала, что все это былъ только обманчивый сонъ. Ей нужно было дотронуться до своего сокровища, чтобы поврить дйствительности. Мшокъ былъ тяжеле, чмъ наканун: вроятно, чудная копейка работала и ночью.

Двочка торопливо одлась и сошла внизъ, держа въ рукахъ деревянные башмаки, чтобы не надлать шуму, мшокъ спрятала она на груди, подъ косыночкой. Но Гильомъ и Гильометта спали такъ крпко, что ничего не слыхали. Малютка должна была пройти мимо ихъ постели и едва не упала отъ страха, чувствуя ихъ такъ близко, потомъ она побжала, отворивъ настежъ двери и такъ торопилась, что даже забыла запереть ихъ.

Это было зимой, въ самые холодные, декабрьскіе дни. Заря только-что занималась. Блдное небо казалось одного цвта съ землей, покрытой снгомъ. Эта всеобщая близна наполняла душу какой-то отрадной тишиной. Сестра Бдныхъ быстро подвигалась впередъ по тропинк, ведшей въ городъ. Кругомъ все безмолвствовало, она слышала только скрипъ своихъ башмаковъ по снгу. Несмотря на всю свою поспшность, она все же, какъ ребенокъ, выбирала самыя глубокія колеи и забавлялась переходомъ черезъ нихъ.

Почти при вход въ городъ она вспомнила, что второпяхъ забыла помолиться Богу. Она преклонила колни на краю тропинки, и здсь, посреди безмолвнаго спокойствія уснувшей природы, сказала свою утреннюю молитву тмъ дтскимъ голосомъ, который самъ Господь не различаетъ отъ голоса ангеловъ. Исполнивъ этотъ христіанскій долгъ, она быстро поднялась и побжала, такъ какъ утренній холодъ сильне охватилъ ее во время молитвы.

Въ эту жестокую зиму, въ ихъ сторон было много нужды и горя, хлбъ сдлался такъ дорогъ, что только богатые могли покупать его. Бдные люди, живущіе Божьимъ тепломъ и людскою милостью, выходили каждое утро посмотрть, не вернулась ли весна и не принесла ли съ собою боле щедрыхъ подаяній. Они ходили по дорогамъ или садились на тумбы у городскихъ воротъ, прося милостыни у прохожихъ, ихъ жалкіе чердаки были такъ холодны, что жить тамъ или на большой дорог было почти все равно. И этихъ бдняковъ было такъ много, что ими можно было бы населить цлую большую деревню.

Сестра Бдныхъ открыла свой маленькій мшочекъ. При вход въ городъ она подозвала къ себ слпого, маленькая двочка, которая вела старика, посмотрвъ на жалкія лохмотья малютки, приняла ее за себ подобную.

— Ддушка,— сказала Сестра Бдныхъ старику:— протяните ваши руки, Богъ посылаетъ меня къ вамъ.

Она обратилась къ нему, потому что ручки ребенка были слишкомъ малы и не могли бы удержать боле десятка большихъ копеекъ. Но для того, чтобы наполнить горсть, которую протянулъ къ ней слпой, ей надо было семь разъ почерпнуть изъ мшка, такъ велики были его руки. Прежде, чмъ она разсталась съ нимъ, она еще велла двочк взять послднюю горсть денегъ.

Сестра Бдныхъ торопилась, чтобы поспть во-время къ церкви, къ тмъ каменнымъ скамейкамъ, гд нищіе собирались по утрамъ, домъ Божій защищалъ ихъ отъ свернаго втра, и восходящее солнце освщало и согрвало паперть.

Но двочка должна была еще остановиться. На углу одной улицы она увидла молодую женщину, бдняжка, врно, провела здсь цлую ночь, потому что дрожала отъ холода, закрывъ глаза, прижавъ исхудалыя руки къ груди, она, казалось, спала, ожидая прихода смерти. Сестра Бдныхъ остановилась передъ ней съ руками, полными денегъ, не зная, какъ предложить ей милостыню. Она плакала, думая, что пришла слишкомъ поздно.

— Добрая женщина,— сказала она, дотронувшись тихо до ея плеча,— возьмите эти деньги. Вамъ надобно пойти позавтракать въ гостинницу и уснуть возл теплой печки.

При звукахъ этого нжнаго голоса, бдная женщина открыла глаза и протянула руки. Ей все еще не врилось дйствительности: она думала, что спитъ, и что ангелъ спустился къ ней съ неба.

Сестра Бдныхъ быстро дошла до площади. Цлая толпа нищихъ сидла на паперти, ожидая первыхъ лучей солнца. Нищіе, размстившись у ногъ статуй святыхъ, дрожали отъ холода и не говорили ни слова другъ съ другомъ. Нкоторые тихо покачивали головой, какъ умирающіе, вс они толпились по угламъ, чтобы не потерять ни одного луча, когда взойдетъ солнце.

Сестра Бдныхъ начала съ правой стороны, бросая деньги въ шляпы и передники съ такою щедростью, что много монетъ падало на ступени лстницы. Она не считала, милая малютка! Маленькій мшочекъ длалъ чудеса, онъ все былъ полонъ, и съ. каждой новой пригоршней, которую брала двочка, монеты все шли черезъ край, какъ вода изъ переполненнаго стакана. Бдные люди не могли придти въ себя, изумленные этимъ драгоцннымъ дождемъ, они поднимали упавшія деньги, забывъ даже о восходящемъ солнц, нескоро восклицая: ‘Богъ подастъ вамъ! ‘ Милостыня была такъ обильна я щедра, что добрые старики не могли опомниться, они думали, что это каменныя статуи святыхъ бросаютъ имъ богатство, они даже врятъ въ это до сихъ поръ.

Двочка забавлялась ихъ радостью. Она обошла три раза вокругъ, чтобы дать каждому ту же сумму, наконецъ, она остановилась, но не потому, чтобы ея маленькій мшочекъ опустлъ, а потому, что ей нужно было еще много сдлать до вечера.

Она ужъ хотла удалиться, какъ вдругъ въ отдаленномъ углу увидла больного, безпомощнаго старика, бднякъ не могъ двигаться и только изрдка протягивалъ къ ней руки. Какъ грустно стало двочк, что она до сихъ поръ не замтила его! Желая вознаградить несчастнаго за долгое ожиданіе, она подошла къ нему и наклонила мшокъ, чтобы насыпать ему побольше денегъ. Монеты полились изъ этого жалкаго кошелька, какъ вода изъ источника, съ такою щедростью, съ такимъ изобиліемъ, что Сестра Бдныхъ скоро должна была закрыть отверстіе рукою, такъ какъ иначе груда денегъ въ нсколько минутъ сдлалась бы вышиною въ церковь. Бдному старику даже не нужно было такого огромнаго количества монетъ, и очень можетъ быть, что богатые пришли и обокрали его.

IV.

Когда карманы всхъ бдняковъ на площади были полны, Сестра Бдныхъ пошла къ деревн. Нищіе, забывъ утолить голодъ и жажду, забывъ о своихъ страданіяхъ, послдовали за нею, они смотрли на нее съ удивленіемъ и уваженіемъ, и вмст съ тмъ сердца ихъ были полны искренней, братской привязанностью. Двочка одна шла впереди, оглядываясь по временамъ во вс стороны. Толпа слдовала за нею.

Эта малютка, въ ветхомъ ситцевомъ плать, была дйствительно сестра бдныхъ людей, сестра по своимъ лохмотьямъ, сестра по состраданію къ нимъ. Она чувствовала себя въ родной семь, она давала своимъ братьямъ и забывала себя, съ важностью выступала она своими маленькими ножками, чувствуя себя уже почти взрослой, и дйствительно, эта десятилтняя блондинка, окруженная стариками, сіяла какимъ-то наивнымъ, трогательнымъ величіемъ.

Съ своимъ маленькимъ мшочкомъ въ рукахъ она переходила изъ деревни въ деревню, раздавая милостыню по всей стран. Она шла прямо, не разбирая, проходила и по большимъ дорогамъ, и по береговымъ тропинкамъ, иногда только она сворачивала въ сторону и шла черезъ поля, чтобы посмотрть, не спрятался ли у забора или въ ям какой-либо бдный бродяга. По временамъ она приподнималась на кончики пальцевъ, внимательно оглядываясь по сторонамъ, какъ бы жаля, что не можетъ громкимъ голосомъ призвать въ себ всхъ бдняковъ своей родной земли. Она часто вздыхала, думая, что, можетъ быть, позади ея остался еще какой-нибудь безпомощный страдалецъ, эта боязнь заставляла ее часто возвращаться назадъ и внимательно осматривать каждый кустикъ, каждое дерево.

И что бы она ни длала: останавливалась ли на поворотахъ дороги, или ускоряла шагъ на встрчу бдному — толпа нищихъ все время неотступно сопровождала ее.

Когда они проходили по большому лугу, стая воробьевъ спустилась къ ногамъ двочки. Бдныя птички, занесенныя снгомъ, жалобно чирикали, прося пищи, которой они такъ долго и напрасно искали. Сестра Бдныхъ остановилась, смущенная этой встрчей: вдь этимъ бдняжкамъ не могутъ помочь ея мдныя монеты, съ гнвомъ взглянула она на свой мшокъ, проклиная въ душ эти деньги, съ помощью которыхъ не могла оказать благодянія въ этомъ случа. Между тмъ, воробьи окружали ее, они признавали и себя членами этой семьи, и съ крикомъ требовали своей части въ общемъ пир. Почти плача, не зная что длать, двочка взяла изъ мшка горсть монетъ, ей невыразимо жалко было оставить птичекъ безъ подаянія. Малютка, казалось, потеряла голову: она воображала, вроятно, что ея мдныя копейки могутъ быть полезны воробьямъ, и что у птицъ есть также мельники, которые мелютъ муку, и булочники, которые пекутъ хлбъ каждое утро. Я не знаю, какъ она хотла помочь имъ своими деньгами, я знаю только, что ея милостыня, брошенная на землю, превратилась въ горсть зеренъ.

Сестра Бдныхъ нисколько не удивилась. Она устроила настоящій пиръ для воробьевъ, насыпавъ имъ зеренъ всхъ сортовъ и въ такомъ количеств, что и въ слдующую весну этотъ лугъ покрылся густой и высокой травой. Съ этого времени этотъ клочокъ земли принадлежитъ птицамъ небеснымъ, он находятъ тамъ во всякое время года обильную пищу, несмотря на то, что слетаются туда со всхъ сторонъ цлыми тысячами.

Сестра Бдныхъ продолжала свое шествіе, счастливая своей новой властью. Теперь она не довольствовалась ужъ денежной милостыней, смотря по необходимости, она раздавала прекрасныя теплыя блузы, шерстяныя юбки, сапоги и башмаки, такіе прочные и легкіе, что они всили не боле одной унціи и вовсе не изнашивались. Вс эти вещи были необыкновенно искусно сдланы, матеріалъ поражалъ своею прочностью и изяществомъ, вс швы были такъ мелко прострочены, что, казалось, только руки какой-нибудь феи могли достичь этого совершенства, но чудесне всего было то, что каждое платье, какъ по мрк, приходилось тому бдняку, которому оно доставалось. Вроятно, добрыя феи устроили свою мастерскую на дн мшочка и принесли съ собой т волшебныя золотыя ножницы, которыми можно выкроить десять маленькихъ платьевъ изъ одного розового лепестка. Конечно, вс эти блузы и юбки, башмаки и сапоги не были произведеніями рукъ человческихъ, потому что такъ скоро и прочно не могъ сшить ни одинъ человкъ на свт.

И маленькій мшочекъ нисколько не гордился этимъ, его края немного истрепались, и рука Сестры Бдныхъ значительно расширила его. Но, чтобы меня не обвинили во лжи, я долженъ пояснить, какимъ образомъ могли выходить оттуда большія платья, юбки, пальто и блузы? Дло въ томъ, что они были сложены такъ, какъ лепестки мака въ своей почк и сложены съ такимъ искусствомъ, что каждое платье занимало столько же мста, сколько могъ бы занять бутонъ этого цвтка. Сестра Бдныхъ брала его двумя пальцами и потихоньку встряхивала, тогда матерія развертывалась, вытягивалась, и изъ-подъ рукъ двочки выходило платье, прекрасно закрывавшее отъ зимняго холода продрогшія плечи бдняковъ. Что касается башмаковъ и сапогъ, то я и до настоящей минуты не знаю наврное, какъ ужъ это они являлись изъ чудеснаго мшочка, я слышалъ только, хотя не могу утверждать этого, что каждая пара была спрятана въ зерно боба, которое лопалось, падая на землю. Вмст со всми этими сокровищами, какъ градъ, сыпались попрежнему изъ мшочка и новыя мдныя монеты.

А Сестра Бдныхъ все шла да шла. Она вовсе не чувствовала усталости, хотя съ утра сдлала уже боле двадцати миль безъ всякой пищи. Когда она проходила по краю дороги, едва касаясь ногами земли, можно было подумать, что невидимыя крылья несли ее. Въ этотъ день ее видли во всхъ, даже самыхъ отдаленныхъ, уголкахъ страны. Не было ни одной долины, ни одной горы, гд бы на снгу не были видны слды ея маленькихъ ножекъ. Если бы Гильомъ и Гильометта вздумали ее преслдовать, то они наврное рисковали бы пробгать цлую недлю и, все-таки, не поймать ея, не потому, что не было видно ея слдовъ: за ней, вдь, постоянно шла цлая толпа, какъ за королевой, но она сама шла такъ быстро, что въ другое время на подобное путешествіе ей потребовалось бы не мене шести недль.

А между тмъ ея свита все росла и росла. По мр того, какъ малютка проходила по деревнямъ, вс несчастные, облагодтельствованные ею, присоединялись къ ея провожатымъ, такъ что къ вечеру эта толпа достигла огромныхъ размровъ. То были добрыя дла, которыя сопровождали милаго ребенка, и никогда ни одинъ святой не являлся къ престолу Божію съ такой истинно царскою свитой.

День склонялся ужъ къ вечеру. Сестра Бдныхъ все шла, маленькій мшочекъ работалъ попрежнему. Наконецъ, двочка остановилась на вершин небольшого холма, неподвижная смотрла она на эти долины, обогащенныя ею, и старыя лохмотья ея бдной одежды рзко выдлялись при блдномъ свт сумерекъ. Вс нищіе окружили ее съ благоговніемъ, тихій, сдержанный шепотъ раздавался среди этой толпы несчастныхъ. Наконецъ, мало-по-малу, наступило торжественное, полное молчаніе. Сестра Бдныхъ улыбалась, видя цлый народъ у своихъ ногъ. Поднявъ глаза и руки къ небу, съ вышины своего холма, двочка набожно произнесла:

— Благодарите Господа, благодарите Пречистую Матерь Его!

И весь ея народъ услышалъ этотъ тихій, дтскій голосъ.

V.

Было уже поздно, когда Сестра Бдныхъ вернулась домой. Гильомъ и Гильометта спали, измученные гнвомъ и угрозами противъ бдной малютки. Она прошла черезъ дверь конюшни, которая запиралась только на задвижку, и быстро поднялась на свой чердакъ. Луна свтила такъ ярко, такъ привтливо, точно она знала, какъ хорошо провела двочка сегодняшній день. Какъ часто небо вознаграждаетъ насъ за добрыя дла самыми яркими своими лучами!

Двочка очень нуждалась въ отдых. Но, прежде чмъ уснуть, ей хотлось посмотрть еще разъ на чудесную копейку, которую она наканун положила на дно маленькаго мшочка. Она сла на сундукъ и стала вынимать деньги изъ своего кошелька, насыпая ихъ пригоршнями къ своимъ ногамъ. Долго старалась она ощупать дно мшочка, но куча денегъ доходила уже до ея колнъ, а онъ все еще былъ полонъ. Двочка пришла въ отчаяніе, она видла, что такимъ образомъ можно наполнить весь чердакъ и, все-таки, не достичь своей цли. Не зная, какъ помочь этому горю, она разомъ вывернула мшокъ на лвую сторону. Цлый дождь монетъ полился на полъ, чердакъ въ одну секунду наполнился до половины. Мшечекъ былъ пустъ. При этомъ шум Гильомъ проснулся. Хотя онъ обыкновенно спалъ мертвымъ сномъ, тмъ не мене звукъ падающей копейки разбудилъ его. Онъ началъ толкать Гильометту.

— Эй, жена,— сказалъ онъ,— слышишь?

Старуха что-то сердито проворчала во сн.

— Двочка вернулась,— продолжалъ онъ.— Врно, обокрала какого-нибудь прохожаго, потому что я слышу у нея наверху звонъ монетъ.

Гильометта перестала ворчать и быстро проснулась. Она зажгла лампу, бормоча:

— Я давно знала, что это негодная двчонка!

Потомъ она прибавила:

— Я куплю себ чепчикъ съ лентами и новыя чулки, вотъ выряжусь-то въ воскресенье!

И они оба, полуодтые, стали потихоньку пробираться наверхъ. Гильомъ шелъ впереди, Гильометта несла лампу.

На послдней ступеньк лстницы они остановились, какъ вкопанные. Передъ ними на полу лежалъ слой мдныхъ монетъ, вышиною почти въ полъ-аршина. Этотъ слой покрывалъ всю комнату, такъ что нигд не было видно даже самаго маленькаго кусочка половицъ. Мстами возвышались цлыя груды монетъ, какъ волны на этомъ денежномъ мор. Посредин, между двумя такими кучами, спала Сестра Бдныхъ, освщенная лучомъ мсяца. Усталая малютка не могла добраться до своей постели, она уснула тамъ же, гд сидла, и теперь, въ невинномъ дтскомъ сн, ей чудились небо, Богъ и Его ангелы. Въ сложенныхъ на груди ручкахъ она держала чудесный подарокъ нищей. Слабое и ровное дыханіе ребенка слышно было среди этой торжественной тишины, между тмъ какъ ея любимое свтило, отражаясь въ новыхъ монетахъ, окружало ее какъ бы внцомъ изъ золота.

Но Гильомъ и Гильометта не любили долго удивляться. Такъ какъ чудо могло послужить къ ихъ польз, то они не старались объяснить себ его и не заботились о томъ, явилось ли оно отъ Бога, или было дломъ дьявола. Когда они мысленно сосчитали все это сокровище, имъ захотлось убдиться въ томъ, что это не обманъ воображенія, не отблескъ луны, а настоящія деньги. Они жадно нагнулись и захватили ихъ полными пригоршнями.

Но то, что случилось вслдъ за этимъ, такъ мало вроятно, что я даже боюсь продолжать дальше разсказъ. Едва Гильомъ коснулся мдныхъ монетъ, какъ он превратились въ его рукахъ въ огромныхъ летучихъ мышей. Съ ужасомъ разжалъ онъ руки, и отвратительныя животныя выскользнули изъ нихъ, испуская пронзительные крики и ударяя его по лицу длинными черными крыльями. Что касается Гильометты, то она схватила цлое гнздо молодыхъ мышей, которыя жестоко искусали ее своими блыми, острыми зубами. Бдная старуха, которая до обморока боялась мышей, чуть не умерла со страха, почувствовавъ, что он бгаютъ по ея платью.

И мужъ, и жена приподнялись съ полу, не осмливаясь боле дотронуться до этихъ денегъ, такихъ красивыхъ, но вмст съ тмъ и такихъ непріятныхъ. Они бросали другъ на друга и на эти монеты смущенные, полу-смющіеся, полусердитые взгляды, такъ смотритъ иногда ребенокъ на вкусное лакомство, которое обожгло его маленькіе пальчики. Гильометта первая опять поддалась искушенію, она протянула свои исхудалыя руки и взяла снова дв пригоршни монетъ. Чтобы не выронить ни одной копейки, она крпко сжала руки и… мгновенно испустила крикъ ужаса: ея пальцы были какъ бы пришиты къ ладонямъ, она схватила, вмсто денегъ, дв пачки острыхъ тонкихъ иголокъ. Когда Гильомъ увидлъ, что она наклонилась, онъ также захотлъ получить свою долю, быстро нагнувшись, онъ послдовалъ примру жены, но также, вмсто ожидаемой добычи, захватилъ только нсколько горячихъ угольевъ, которые страшно обожгли ему руки.

Тогда, разъяренные, ожесточенные страданіями, они бросились на деньги, стараясь добраться до самой большой груды и захватить хоть что-нибудь. Но монеты, какъ заколдованныя, не давались имъ. Едва только старики касались ихъ, он превращались въ саранчу, змй, исчезали какъ дымъ, или обжигали кипяткомъ ихъ дрожащія руки.

Это было такое поразительное изобиліе разнообразнйшихъ существъ, что страхъ невольно охватывалъ душу. Жабы, совы, летучія мыши, ночныя бабочки сновали по всмъ направленіямъ и съ ужаснымъ шумомъ вылетали цлыми толпами изъ слуховаго окна. Скорпіоны, пауки, лягушки, вс эти отвратительные обитатели сырыхъ мстъ, длинными вереницами разбгались по угламъ, хотя въ стнахъ чердака было много трещинъ, но все-таки недостаточно для всхъ ихъ, и они давили, уничтожали другъ друга, стараясь уйти поскоре.

Гильомъ и Гильометта бгали отъ одной груды денегъ къ другой почти въ полномъ безуміи. Направо, налво, со всхъ сторонъ изъ подъ рукъ ихъ выскакивали новыя живыя существа. Они носились въ воздух, кишли у ногъ ихъ, всползали на платье и на руки стариковъ. Это сокровище, въ которомъ такъ недавно отражалась луна, представляло теперь отвратительную темную массу, одинъ видъ которой леденилъ сердце.

Скоро не осталось боле ни одной монеты. Все это множество денегъ превратилось въ такое же множество живыхъ существъ. Когда руки Гильома и Гильометты стали встрчать только пресмыкающихся, несчастные убжали, бросивъ другъ другу въ лицо дв пригоршни змй. Они какъ будто бы унесли съ собой всхъ чудовищъ въ этихъ двухъ послднихъ пригоршняхъ: чердакъ былъ пустъ. Сестра Бдныхъ не слышала ничего и спокойно спала, улыбаясь своей чистой дтской улыбкой.

VI.

Проснувшись на другой день утромъ, Сестра Бдныхъ почувствовала угрызенія совсти. Цлый день она искала вчера нужду и горе по всей стран, цлый день помогала несчастнымъ и бднымъ, а между тмъ возл нея были также два несчастливца, о которыхъ она забыла и думать,— ея дядя и тетка.

Милая малютка сочувствовала всякому страданію. Каждый бднякъ, добрый или злой, имлъ право на ея участіе. Она сознавала, что ея призваніе на земл состояло въ томъ, чтобы осушать слезы, а не раздавать награды или наказанія. Ея маленькая десятилтняя головка почти не имла понятія о справедливости, она признавала только состраданіе и милостыню. Однажды кто-то сказалъ ей, что одинъ нищій не достоинъ подаянія, двочка не поняла этихъ словъ. ‘Вдь если онъ голоденъ, надо же ему пость’,— думалъ милый ребенокъ.

Чтобы исправить свою ошибку, Сестра Бдныхъ, взявъ свой маленькій мшочекъ, быстро отправилась въ городъ и купила землю, прилегавшую въ избушк ея родственниковъ. Она не забыла также пріобрсти плугъ и пару быковъ, благо и рыжаго, съ блестящею, мягкою шерстью. Потомъ она наняла работника, который привезъ все это на край поля, къ самымъ дверямъ избушки. Въ это время двочка закупала въ город всевозможную провизію: самую лучшую муку, соленья, овощи, дрова. Нанявъ три огромныя телги, она переходила изъ лавки въ лавку и нагружала ихъ всмъ, что, по ея мннію, было необходимо для хозяйства. И удивительне всего было то, что десятилтняя крошка исполняла все это, какъ взрослая двушка, она не покупала ничего лишняго, какъ это можно бы было ожидать отъ малютки ея лтъ, ея телги наполнялись прочною мебелью, полотномъ, мдной посудой, однимъ словомъ, всмъ тмъ, чего только можетъ пожелать для своего дома опытная хозяйка. Когда вс покупки были кончены, она велла отвезти ихъ домой и поставить возл быковъ и плуга. Рядомъ со всми этими богатствами избушка ея дяди показалась ей очень маленькой и очень жалкой, она пожалла, что не можетъ купить цлой фермы, не по недостатку денегъ, а потому, что въ окрестностяхъ вовсе не было фермъ. Тогда она ршила нанять каменьщиковъ и выстроить на мст избушки просторный домъ, но такъ какъ теперь ей было некогда, то она насыпала только передъ телгами нсколько грудъ денегъ, чтобы было чмъ заплатить рабочимъ.

Она сдлала все это такъ скоро, что не прошло еще и часа съ тхъ поръ, какъ она встала. Гильомъ и Гильометта спали и не слышали ни шума колесъ, ни хлопанья бича.

Сестра Бдныхъ подошла къ дверямъ избушки съ лукавой улыбкой на губахъ. Она нарочно устроила все это такъ скоро, и была очень довольна, что ея родные еще не просыпались.

Она оглянулась еще разъ на свои покупки и, постучавъ въ дверь, закричала:

— Дядя Гильомъ, тетя Гильометта!

Но старики не просыпались. Двочка толкнула притворенныя ставни и позвала еще громче:

— Дяди Гильомъ, тетя Гильометта! Отворите скоре, Богъ послалъ намъ богатство и счастье!

Гильомъ и Гильометта услышали виросонкахъ эти послднія слова и быстро вскочили. Сестра Бдныхъ все еще звала ихъ, когда они уже показались на порог, толкая другъ друга и протирая глаза, чтобы лучше видть, они такъ поторопились, что Гильомъ надлъ юбку, а Гильометта панталоны. Но, даже выйдя изъ избушки, они не замтили этого,— такъ много новыхъ предметовъ представилось ихъ изумленнымъ глазамъ. Кучи мдныхъ денегъ возвышались, какъ стоги сна, передъ тремя нагруженными телгами, дубовая мебель и мдныя кострюли отчетливо выдлялись на бломъ фон снга. Быки, охваченные утреннимъ холодомъ, громко мычали. Новый сошникъ казался серебрянымъ при первыхъ лучахъ восходящаго солнца.

Работникъ подошелъ къ нимъ и почтительно сказалъ Гильому:

— Хозяинъ, куда поставить быковъ и плугъ? Теперь вдь не время пахать. Но будьте покойны: ваши поля засяны, и вы соберете обильную жатву.

Въ тоже время возчики обратились къ Гильометт:

— Сударыня,— сказали они,— вотъ ваша мебель, посуда и зимніе припасы.— Скажите намъ поскоре, куда можемъ мы сложить все это. Вдь здсь работы почти на цлый день.

Старики, вн себя отъ изумленія, не знали, что и сказать. Съ робостью смотрли они на вс эти, непонятно откуда явившіяся имъ богатства, и невольно вспоминали о деньгахъ, которыя такъ зло насмялись надъ ними прошлой ночью. Сестра Бдныхъ, спрятавшись за угломъ, хохотала надъ ихъ растеряннымъ видомъ, она хотла немножко отмстить имъ за ихъ дурное обращеніе съ нею во время несчастья. Милая малютка никогда столько не хохотала во всю свою жизнь. И, врно, всякій посмялся бы также, если бъ увидлъ Гильома въ юбк и Гильометту въ панталонахъ, старики не знали смяться ли имъ, или плакать, и улыбка на ихъ лицахъ складывалась въ пресмшную гримасу.

Наконецъ, двочка, увидавъ, что они уже готовы вернуться обратно въ избушку и затворить за собой двери и окна, вышла изъ своей засады.

— Друзья,— сказала она работнику и возчикамъ,— переносите все это въ домикъ, не безпокойтесь о томъ, что вамъ придется набить биткомъ вс комнаты. Я купила эти вещи, не подумавши, помщеніе слишкомъ мало, и намъ надо теперь выстроить цлый замокъ. Но у насъ есть деньги, и я надюсь, что онъ будетъ скоро готовъ.

Она говорила очень громко для того, чтобы успокоить своихъ родственниковъ и уврить ихъ, что это она длала имъ такіе богатые подарки. Еще наканун Гильомъ и Гильометта намревались прибить ее за то, что она убжала на цлый день, но теперь, когда они услышали ея послднія слова, когда увидли эту прекрасную мебель, вс эти припасы, которые возчики стали складывать и переносить въ ихъ домишко, когда они, наконецъ, поняли, что дйствительно двочка принесла имъ богатство и счастье,— тогда они оба, разомъ взглянули на нее и громко зарыдали. Какое-то необъяснимое волненіе сдавило имъ горло и заставляло ихъ плакать. И они стояли неподвижно, не зная, что имъ длать, не понимая совсмъ, что случилось съ ихъ сердцемъ. Прошло нсколько минутъ, рыданія по прежнему душили стариковъ, и вдругъ, какъ молнія блеснуло въ голов ихъ сознаніе того, что они любятъ Сестру Бдныхъ. Смясь сквозь слезы, обняли они милую малютку, этотъ первый сердечный поцалуй облегчилъ взволнованныхъ стариковъ и доставилъ имъ такое счастье, какого они не испытывали уже много, много лтъ.

VII.

Годъ спустя Гильомъ и Гильометта были богатйшими фермерами въ цлой стран. Они владти большой, новой мызой, и поля ихъ простирались на нсколько миль въ окружности.

Если бдный вдругъ разбогатетъ, никто не удивляется этому въ наше время, но когда Гильомъ и Гильометта изъ злыхъ сдлались добрыми, то многіе не хотли даже этому врить. Однакожъ это была правда. Родственники Сестры Бдныхъ, не страдая боле отъ голода и холода, вновь нашли свое прежнее доброе сердце. Они сами пролили столько горькихъ слезъ, что теперь сдлались братьями всхъ бдныхъ и помогали имъ отъ чистаго сердца.

Несчастье, какъ извстно, всегда исправляетъ людей. Однако, не говоря уже о томъ, что Гильометта разлюбила кружева и красивыя ленты, и что Гильомъ пересталъ пить и предался работ, чудесныя деньги оказали имъ еще много услугъ, потому что вдь то не были простыя деньги, которыми можно уплатить всякій расходъ, копейки нищей могли идти только на хорошее употребленіе, и даже сами какъ бы направляли въ добру руки честныхъ людей, обладавшихъ ими.

Гильомъ и Гильометта ласкали Сестру Бдныхъ съ утра до вечера. Въ первые дни они совсмъ не позволяли ей утомляться, и даже сердились, когда она заговаривала о работ. Пріятно было видть, какъ они старались сдлать изъ нея прекрасную барышню съ нжными блыми ручками, годными только для ничегонедланья. ‘Наряжайся,— говорили они ей каждое утро,— и не думай ни о чемъ боле’. Но двочк не нравилось это, она чувствовала, что умретъ съ тоски, если ее заставятъ сидть цлый день, сложа руки, все ея богатство не могло доставить ей столько удовольствія, сколько доставляла работа. Черезъ нсколько дней она не вытерпла и сказала дяд:

— Позвольте мн длать то, что я хочу, я тепло одта и не нуждаюсь въ кружевахъ и лентахъ, мн гораздо пріятне заботиться о хозяйств, чмъ о своемъ туалет.

Она разсуждала очень умно, Гильомъ и Гильометта поняли, что милая малютка была права, и съ этихъ поръ не стали боле противорчить ей. На слдующій же день двочка устроила себ праздникъ: она встала, по обыкновенію, въ пять часовъ и занялась домашнимъ хозяйствомъ. Она, конечно, не стирала и не мела комнатъ, какъ бывало въ дни бдности, у нея даже не хватило бы силъ содержать въ чистот такое обширное жилище, но она присматривала за служанками и нисколько не стыдилась помогать имъ въ уход за коровами и за домашней птицей. Она была дйствительно самая богатая и вмст съ тмъ самая трудолюбивая двушка во всей окрестности. Всякій удивлялся, что богатство нисколько не измнило ея, только щечки ея стали розовыя, и она сама работала веселе, чмъ прежде. ‘Милая бдность,— говорила она,— ты научила меня хорошо пользоваться богатствомъ’.

Она много размышляла для своихъ лтъ, и это часто длало ее грустной. Неизвстно ужъ какимъ образомъ, только она замтила, что деньги становятся безполезны ей. Поля давали имъ хлбъ, вино, масло, овощи, фрукты, стада доставляли шерсть для одежды и мясо для пищи, все было къ ея услугамъ, и произведенія мызы были боле чмъ достаточны для нея и для всхъ домашнихъ. Даже для бдныхъ оставалось довольно, потому что она раздавала милостыню не деньгами, но мукой, говядиной, дровами, холстомъ и сукномъ, и въ этомъ отношеніи она была благоразумна, давая имъ необходимое и избавляя ихъ отъ искушенія дурно употребить полученныя деньги.

И такъ, вслдствіе этого изобилія земныхъ благъ, множество денегъ безполезно лежало на чердак фермы, Сестра Бдныхъ сердилась даже, что он занимаютъ слишкомъ много мста, и предпочла бы съ радостью видть тамъ солому, какъ награду за полевыя работы, а не эти деньги, доставшіяся ей безъ малйшаго труда. Такимъ образомъ, мало-по-малу, она стала чувствовать невыразимое презрніе къ этому роду богатства, годному только для сундуковъ скупого или для оборотовъ городского торгаша.

Ей, наконецъ, до того надоли эти деньги, что въ одинъ прекрасный день она ршила избавиться отъ нихъ. Она сохранила маленькій мшочекъ, который такъ быстро поглощалъ мдныя монеты, и онъ сослужилъ ей и теперь врную службу, совершенно очистивъ чердакъ. При этомъ двочка схитрила немного, она не положила на дно мшочка монеты нищей, такъ что деньги исчезли въ немъ и уже не вернулись боле.

Теперь ея главная забота состояла въ томъ, чтобы не быть слишкомъ богатой, такъ какъ она чувствовала, что это можетъ испортить ея доброе сердце. Мало-по-малу она отдала часть своихъ земель, слишкомъ обширныхъ для ея небольшой семьи, и ограничила свой приходъ сообразно, съ расходомъ. Но такъ какъ на мыз не было недостатка въ рабочихъ рукахъ, и деньги все же иногда накоплялись на чердак, то Сестра Бдныхъ отъ времени до времени потихоньку отправлялась туда и убирала ихъ въ свой чудесный мшочекъ. Но, чтобы упрочить довольство въ своей семь, она сохранила навсегда этотъ волшебный кошелекъ, который былъ такъ щедръ въ минуту нужды и вмст съ тмъ такъ полезенъ при излишк богатства.

У Сестры Бдныхъ была еще одна забота: подарокъ нищей приводилъ ее въ смущеніе. Она страшилась той власти, которую онъ давалъ ей, потому что даже когда человкъ увренъ въ себ, онъ бываетъ счастливе, сознавая себя мене могущественнымъ. Она охотно бы бросила его въ воду, но злой человкъ могъ найти его и сдлать несчастными многихъ, даже есдибъ онъ употребилъ во зло только половину тхъ денегъ, которыя она роздала бднымъ, нтъ сомннія, что онъ могъ бы раззорить страну. Тогда только поняла двочка, что нищая дйствительно должна была долго искать, прежде чмъ отдать кому-либо свою копейку, потому что этотъ подарокъ могъ быть счастьемъ или горемъ цлаго народа, смотря по тому, кому бы онъ достался.

Пока она сохранила копейку. Чтобы не потерять ея, она повсила ее на ленту и надла себ на шею. Но милая малютка тосковала, чувствуя эту тяжесть на своей груди, она отдала бы все на свт, чтобы найти нищую. Съ какой радостью попросила бы она ее взять обратно свой подарокъ, освободить ее отъ этого тяжелаго бремени, двочк такъ хотлось жить по прежнему, свободной, веселой, не помышляя ни о чемъ, кром своей работы.

Но поиски ея были тщетны, нищая не встрчалась ей нигд, и малютка не надялась уже боле когда-либо найти ее.

Однажды, проходя мимо церкви, она захотла помолиться. Войдя, двочка направилась къ маленькой часовенк, которую особенно любила за тишину и полумракъ, царствовавшіе въ ней, свтъ, проходя сквозь темно-синія стекла оконъ, мягко освщалъ полъ и стны, подобно отблеску луны, низкіе своды потолка заглушали даже шумъ ея шаговъ. Но въ этотъ вечеръ часовенка имла праздничный видъ. Лучъ солнца, свтившій черезъ окно, ярко освщалъ алтарь и отражался на золотой рам какой-то древней картины.

Сестра Бдныхъ, преклонивъ колни на холодныя каменныя плиты, залюбовалась этимъ прощальнымъ привтомъ заходящаго солнца и его отблескомъ на этой картин, которой она до сихъ поръ никогда не замчала. Потомъ, склонивъ голову, двочка начала молиться, она горячо просила Бога послать ей своего ангела, чтобы она могла отдать ему монету нищей.

Въ самомъ разгар молитвы она подняла голову. Лучъ солнца медленно поднимался, рамка картины была уже въ тни и теперь самый яркій свтъ падалъ на полотно. Образъ рзко выдлялся на темной стн, окруженный, какъ ореоломъ, этими мягкими лучами заходящаго свтила, казалось, какъ будто бы ангелъ поднялъ уголокъ небесной завсы,— и двочка увидла во всей слав и величіи Божію Матерь съ Пречистымъ Младенцемъ на рукахъ.

Сестра Бдныхъ вперила глаза въ образъ. Какое-то смутное воспоминаніе подсказывало ей, что она видла гд-то и эту Святую, и это Божественное Дитя. Казалось, что и Они узнаютъ ее, по крайней мр двочка видла, что Они улыбались и медленно приближались къ ней. Вдругъ тихій, нжный голосъ раздался возл нея:

— ‘Я — святая нищая небесъ. Бдные люди на земл приносятъ мн въ жертву свои слезы, и я протягиваю руку помощи каждому несчастному. Эти слезы страданія я уношу съ собою на небо, годъ за годомъ, впродолженіе цлыхъ вковъ собираю я ихъ и, когда настанетъ послдній день, они будутъ сокровищемъ праведныхъ и избранныхъ Богомъ.

‘Такъ хожу я по всему міру въ скромной и бдной одежд. Я утшаю своихъ несчастныхъ братьевъ и спасаю богатыхъ, внушая имъ состраданіе.

‘Однажды вечеромъ я увидла тебя и поняла, что ты можешь помочь мн. Я взяла на себя тяжкій трудъ и поэтому, когда встрчаю на земл ангела, то слагаю на него часть своей обязанности. Для этого у меня есть небесныя монеты, которыя помогаютъ длать добро и творятъ чудеса въ чистыхъ рукахъ честныхъ людей.

‘Посмотри, мой Сынъ улыбается теб: Онъ доволенъ тобою. Ты была также нищею небесъ, потому что каждый изъ твоихъ бдныхъ принесъ теб въ даръ свою душу, и ты явишься, сопровождаемая ими въ вчное райское жилище. Теперь отдай мн эту монету, которая тебя тяготитъ: одни ангелы могутъ вчно носить на своихъ крыльяхъ бремя добра. Будь скромна, будь счастлива!’.

Сестра Бдныхъ слушала божественныя слова. Она стояла, наклонившись, въ нмомъ восторг, и въ ея большихъ, широко раскрытыхъ глазахъ отражалось чудное видніе.

Долго еще двочка оставалась неподвижна. Лучъ солнца поднимался все выше и выше, и ей показалось, что двери рая затворяются. Богоматерь, взявъ отъ нея ленту съ монетой, медленно исчезла. Малютка по прежнему смотрла на нее, но уже видла только верхъ позолоченой рамки, освщенной послднимъ блднымъ лучомъ солнца.

Когда она перестала чувствовать тяжесть монеты на своей груди, то поврила въ дйствительность своего виднія и, горячо поблагодаривъ Бога, вышла изъ церкви.

Съ спокойнымъ чистымъ сердцемъ провела Сестра Бдныхъ всю свою долгую жизнь и, наконецъ, Богъ послалъ за ней свтлаго ангела, который отнесъ ея душу въ рай. Тамъ встртили ее отецъ и мать, такъ долго ее ожидавшіе, а также Гильомъ и Гильометта, которые раньше ея покинули міръ.

И даже сто лтъ спустя посл ея смерти не было ни одного нищаго въ цлой стран, не потому, чтобы въ семейныхъ шкатулкахъ хранились золотыя и серебряныя деньги, но потому, что отъ времени до времени, неизвстно какимъ образомъ, честные люди находили монеты Богоматери, эти грубыя мдныя монеты, которыя составляютъ богатство работниковъ и людей чистыхъ сердцемъ.

Пер. А. Бородиной.

‘Міръ Божій’, No 7, 1894

СЕСТРА БДНЫХЪ.

Эмиля Зола.

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

Читайте также: