И. Троцкий
Сергей Гессен. Декабристы перед судом истории (1825-1925), Троцкий Исаак Моисеевич, Год: 1925
Время на прочтение: 6 минут(ы)
‘Былое’: Неизвестные номера журнала.— Кн. 2.
Л.: Лениздат, 1991. — (Голоса революции).
Сергей Гессен. Декабристы перед судом истории (1825—1925). С предисловием Б. Л. Модзалевского. Изд-во ‘Петроград’. Лен. — Москва, 1926. Стр. 296. Цена 2 р. 75 к.
Общая задача книги С. Я. Гессена сформулирована в авторском предисловии несколько туманно: ‘Задача этой книги — дать целостный очерк оценки отношения к декабристам современников и потомков’. Если оставить в стороне явно наспех написанное определение ‘очерк оценки отношения’ и перейти к самому содержанию книги, то она представляет большой и с любовью составленный свод, раскрывающий те формы, в каких декабристское движение преломлялось в русской литературе в широком смысле этого слова на Протяжении столетия, истекшего с памятных декабрьских дней 1825 года. К этому надо прибавить замечание, делаемое автором на стр. 225—226, где он указывает, что в его задачи ‘не входит разбор политических и общественных идей декабризма: он только фиксирует то или иное отношение к ним общества или отдельных лиц’. Необходимое примечание: от этого правила автор довольно часто отступает, особенно в тех случаях, когда разбираемое им произведение находится в прямой противоположности с его собственными взглядами: если взять для примера пресловутое ‘исследование’ графини Толь, то окажется, что, ‘фиксируя’ ее точку зрения, автор не жалеет ни острой ирония, ни гневного сарказма и для оценки последней. В общем, однако, в книге, несомненно, имеется налицо стремление зачастую отказаться от оценки взглядов той или иной общественной группы, того или другого автора.
Об этом нельзя не пожалеть. При всех своих достоинствах, о которых речь будет ниже, книга много бы выиграла, если бы автор достаточно определенно и равномерно выявил свое личное отношение ко всем затронутым им темам, придав, таким образом, своему исследованию некоторое методологическое единство. Впрочем, как раз сторона методологическая является в книге наиболее слабой, и это особенно сказывается в ее последних главах— X, XI и XII, посвященных темам ‘Декабристы в современной русской историографии’, ‘Декабристы в освещении революционеров и социалистов’ и ‘Декабристы в оценке советской печати’. Прежде всего, самая классификация этих тем очень неточна: начав ‘современную историографию’ почему-то с трудов Пыпина, автор далее рассматривает в этой главе посвященные декабристам сочинения Ключевского, Довнар-Запольского, В. И. Семевского, Павлова-Сильванского, Сватикова, В. Е. Якушкина, Модзалевского, Щеголева, Корнилова, Преснякова, Котляревского, Гершензона, Сыромятникова, Ковалевского, Платонова, Мельгунова, Полиевктова и др., в главе о ‘революционерах и социалистах’ фигурируют имена Бакунина, М. И. Михайлова, Плеханова, Мякотина, Левина, Рожкова, Ольминского, Зиновьева, Покровского, Русанова, Иванова-Разумника, Берлина и др., наконец, в главе о советской печати мы знакомимся с взглядами Зиновьева, Святловского, Быстрянского, Шелавина, Луначарского, Ольминского, Покровского и Ленина. Классификацию свою автору, как видим, выдержать не удалось — одни и те же имена попадают у него в различные главы. И действительно, довольно трудно провести грань между революционерами и социалистами, с одной стороны, и советской печатью — с другой, если не пользоваться критерием чисто хронологическим, последний, однако, тоже отсутствует — характеристика взглядое В. И. Ленина, напр., дается на основании его статьи ‘Памяти Герцена’, написанной за несколько лет до революции. Довольно трудно также установить критерий ‘современности’ того или другого исторического направления. Очевидно, автор в эту группу стремится свести историков-специалистов, но вряд ли можно получившуюся картину признать удачной: рассматривать взгляды Семевского и Мельгунова нельзя, не привлекая и статей Мякотина, попавшего в другую рубрику, едва ли допустимо исключение Покровского и Рожкова из ряда специалистов-историков и т. д. Эта методологическая недодуманность последних глав и повлекла за собой ряд недоразумений, как, напр., противопоставление на стр. 251 оценок, дававшихся Покровским и Русановым мировоззрению Пестеля, противопоставление, не обоснованное в книге разницей мировоззрений самих приводимых авторов и оставляющее читателя в недоумении, или возражение С. Гессена M. H. Покровскому на стр. 248, где, приводя оценку M. H. Покровским освободительных проектов Якушкина как проектов явно дворянского происхождения, автор оспаривает последнюю точку зрения, считая, что ‘этим самым M. H. Покровский признает тоже как бы наличие в действиях декабристов доли корыстного расчета’. Имеется налицо и некоторая терминологическая путаница, как, напр., на стр. 294—295.
План и построение глав, предшествующих трем вышеуказанным, следует признать гораздо более удачными и выдержанными. Начинаются они главой ‘Официальные донесения и правительственная печать’, где подробно излагается и получает должную оценку точка зрения на декабристов правительства Николая I, нашедшая свое выражение в правительственных сообщениях, печатавшихся в ‘Русском инвалиде’, в Блудовском ‘Донесении следственной комиссии’, в записках Николая I и, наконец, в ‘Автобиографических записках’ Боровкова. Рассматривая эти документы, автор умело привлекает на помощь разбор их, сделанный самими декабристами, и с достаточной отчетливостью вскрывает всю фальшивость и тенденциозность официальных материалов. В следующей главе ‘Декабристы в оценке современного общества’ собран обширный материал, ярко рисующий то впечатление, какое произвело восстание 14 декабря на различные круги тогдашнего общества. Затем автор останавливается на отношении к декабристам передовой фаланги дворянского общественного мнения — литераторов. По тому в высшей степени любопытному материалу, какой привлечен в этой главе, ее следует признать одной из самых удачных в книге.
Самостоятельная глава посвящена вопросу об отношениях Пушкина к декабристам, где автор ставит своей задачей реабилитировать Пушкина от обвинений, в свое время брошенных памяти последнего и сводившихся к упрекам в измене тем идеалам, которые он декларировал в стихах своей вольнолюбивой юности. Делает это автор с большим увлечением и жаром, но, к сожалению, без достаточно основательной мотивировки. Его заявление, что Пушкин в своей знаменитой записке ‘О народном воспитании’ вовсе не высказывается против политических изменений, но считает их слишком преждевременными, не звучит
должной убедительностью: ведь на такой точке зрения стоял, пожалуй, и сам ‘властитель слабый и лукавый’… Следующая, самая большая по размерам, глава посвящена ‘самооценке декабристов’. Материалом для нее послужили мемуары декабристов, их переписка и некоторые ранее напечатанные документы следствия. Огромная литература эта собрана автором с почти исчерпывающей полнотой, и шаг за шагом он показывает, с каким настроением шли декабристы на Сенатскую площадь, их образ действий во время следствия и, наконец, позднейшее преломление в их мемуарах былого революционного подвига. Несколько страниц посвящено и ‘отклонившимся’ — А. Н. Муравьеву, M. H. Муравьеву и др. В этой главе вызывает некоторое смущение уверенность автора, что декабристы, организуя восстание 14 декабря, сознательно шли на разгром, памятуя, что ‘погибель ждет того, кто первый восстает на угнетателей народа’. Может быть, у некоторых из них такое чувство и было, но приравнивать его общей для всех и сознательной цели, конечно, рискованно. Точно так же недостаточной кажется и защитительная речь в пользу поведения декабристов во время следствия. Полемизируя с П. Е. Щеголевым, обвинявшим декабристов в малодушии, автор приводит в качестве аргументов в свою пользу пытки, применявшиеся к декабристам, а также и то обстоятельство, что большинство членов тайных обществ стало известно правительству благодаря доносам Витта, Шервуда и т. д. На самом деле мы знаем, что пытки далеко не на всех декабристов подействовали в желательном для их тюремщиков смысле, что же касается до осведомленности правительства, то она, с одной стороны, не была так уж обширна, а с другой, поскольку речь идет о моральной оценке, отнюдь не оправдывает поведения декабристов. Особенно это должно быть принято во внимание по отношению к Рылееву, которого автор на стр. 250 реабилитирует от нападок Покровского, указывая, что, хотя Рылеев и выдал Пестеля, последний независимо от этого был уже арестован Чернышовым. Беда в том только, что в тот момент, когда Рылеев называл главу южного общества, об аресте последнего не знал еще не только Рылеев, но и сам Николай I… Зато вполне убедительно обрисована психология кающегося Пестеля, и здесь с автором нельзя не согласиться.
Переходя к эпохе тридцатых и сороковых годов, С. Гессен останавливается на оценке декабристов у их младших современников — Погодина, Тютчева, Лермонтова, петрашевцев, Философова, Огарева. И здесь ему удается показать, какое обаяние производил подвиг декабристов на современников, с каким благоговением большинство последних к ним относилось. Нельзя только не пожалеть, что автор оставил без внимания те тайные общества в промежутке между декабристами и петрашевцами, которые справедливо могли быть названы ‘эпигонами декабристов’.
Следующая глава трактует уже времена появления первых печатных работ о декабристах, начиная с известного произведения барона Корфа. Далее выясняется точка зрения Герцена на декабрьское движение и попутно освещается вопрос о личных взаимоотношениях Герцена и декабристов.
Основываясь на оценке деятельности Герцена, данной Оболенским и Волконским (в последнем случае приведен материал не слишком убедительный — воспоминания внука декабриста, С. М. Волконского, мемуариста подчас довольно тенденциозного), автор распространяет эту оценку и по отношению к другим декабристам и, считая ее несправедливо резкой, пытается ее, однако, психологически обосновать. Между тем далеко не все декабристы отрицательно относились к Герцену. Автор сам упоминает об А. В. Поджио как об исключении в этом смысле. Можно было бы добавить сюда и И. Д. Якушкина, писавшего Герцену еще из Сибири о людях, которые ‘сочувствуют вашим убеждениям и ценят вполне прекрасное ваше направление и благородный труд ваш’… Точно так же, с большим почтением, относился к Герцену и М. А. Бестужев, дающий в одном из своих не опубликованных доселе писем очень любопытную характеристику издателя ‘Колокола’, как высоко благородной личности, но Дон-Кихота, зачастую даром растрачивающего свои богатырские силы. Думаем, что в этом пункте С. Гессену нужно отказаться от своего, несколько поспешного, утверждения.
Далее автор останавливается на возвращении декабристов на родину и довольно обстоятельно освещает взаимоотношения, сложившиеся между декабристами, вернувшимися после амнистии, и новым поколением, выступившим на сцену в период шестидесятых годов. Тут же затронут и вопрос об оценке декабристами ‘эпохи великих реформ’.
Глава ‘Эпоха увлечения декабристами’ является, по существу, продолжением предшествующей и дает обзор периода ‘первичного накопления’ исторических материалов о декабристах. Переходя к официальным историкам декабризма, автор метко и отчетливо характеризует их общий облик и каждого в отдельности. Затем идут три главы, которых мы касались в начале рецензии, и заключительная— ‘Декабристы в изящной литературе’, где автор проследил отражение декабрьских событий в творчестве Пушкина, Л. Толстого, Некрасова, Одоевского, Данилевского, Гнедича и Мережковского. Особенно много внимания уделено последнему, и с большой убедительностью вскрыта вез фальшивость историзма его романов.
Кроме указанных спорных вопросов, надо еще остановиться на некоторых упущениях, правда, не очень существенных, но все же требующих исправления. Так, на стр. 42 автор указывает, что подозрение, павшее на ген. А. П. Ермолова, объяснялось только тем, что заговорщики намечали его в число членов Временного правительства, совершенно упуская из виду тот повышенный интерес, который проявляла следственная комиссия к существованию тайного общества в Кавказском корпусе, связывая его именно с ген. Ермоловым. На стр. 102 автор сообщает, что вслед за Пестелем в Тульчине были арестованы Юшневский и Абрамов, — на самом деле они были арестованы значительно позже Барятинского и Крюкова II. На стр. 194, перечисляя живших в 1865 г. декабристов, автор забывает М. А. Бестужева. Следует также отметить довольно, к сожалению, многочисленные опечатки — даже в датах (см., напр., стр. 71, 153, 201, 208).
Резюмируя все сказанное, нельзя не подчеркнуть, что автор весьма серьезно проработал действительно огромный материал и дал книгу, которая безусловно займет свое место в обиходе всякого, кто интересуется декабрьским движением.