Сент-Ронанские воды. Часть шестая, Скотт Вальтер, Год: 1823 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 66 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

СЕН-РОНАНСКІЯ ВОДЫ.

СИРА ВАЛТЕРА СКОТТА.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.

Перевелъ съ Французскаго
Михаилъ Воскресенскій.

МОСКВА.
Въ Университетской Типографіи.
1828.

Печатать дозволяется

въ тмъ, чтобы по напечатаніи, до выпуска изъ типографіи, были представлены къ Ценсурный Комитетъ семь экземпляровъ сей книги, для препровожденіи куда слдуетъ, на основаніи узаконеній. Москва, Іюля 11 го дня 1827 года.

Ординарный Профессоръ, Надворный Совтникъ Дмитрій Псревощиковъ.

СЕН-РОНАНСКІЯ ВОДЫ.

ГЛАВА I.

Обманутое ожиданіе.

‘Земля! друзья, земля! не будемъ такъ унылы,
‘Пусть втръ свирпствуетъ, удвоимъ наши силы.’
Буря.

‘Горизонтъ покрывается черными тучами около меня, должно ожидать большой бури, говорилъ самъ себ Лордъ Этерингтонъ, проходя небольшое разстояніе, отдлявшее его комнаты отъ тхъ, которыя занимала Лади Пенелопа. Онъ шелъ тихо, нахлобуча шляпу до самыхъ бровей и сложивши довольно скромно руки свои. Къ счастію, что никто не видалъ Графа въ сіи минуты, иначе всякой увидлъ бы, что онъ находился въ чрезвычайномъ разстройств духа.

‘Я пока заткнулъ довольно крпко эту старую стклянку съ уксусомъ,’ продолжалъ самъ съ собою Графъ, это того и гляди, что крпкая острота ея неугомоннаго характера вышибетъ тройку — и тогда что будетъ, длать мн?’

Разсуждая такимъ-образомъ, онъ увидлъ Солмеса,— шедшаго на встрчу ему и который, снявъ почтительно шляпу свою, сказалъ въ полголоса:

— Ваше Превосходительство можете найти письмо, о которомъ говорили вы, въ вашемъ портфел.— слова эти, довольно простыя, сами но себ и произнесенныя довольно хладнокровнымъ тономъ, заставили невольно содрогнуться Лорда Этерингтона, какъ будто бы отъ нихъ зависла вся жизнь его. Впрочемъ,— не давъ замтить своего безпокойства и нетерпливости, съ которою желалъ онъ поскоре увидть это письмо, Графъ ограничился тмъ, что приказалъ Солмесу не отлучаться въ ожиданіи новыхъ приказаній отъ него. Войдя въ свою комнату, онъ заперъ двойнымъ замкомъ дверь, задвинулъ желзную задвижку, и бросился, къ столу, на которомъ лежалъ, его портфель.

Лордъ Этерингтонъ имлъ обыкновенно два ключа отъ своего портфеля. Одинъ держалъ, онъ всегда, при себ, другой ввренъ былъ Солмесу, какъ уже испытанному повренному во всхъ длахъ своихъ: предосторожность очень не дурная, для человка съ его правилами.

‘Съ вашего позволенія Господинъ Брамахъ {Брамахъ былъ первый изобртатель различныхъ замковъ.}, сказалъ онъ, вкладывая ключь въ замокъ, и. съ легкою улыбкою, не могшею впрочемъ совершенно скрыть его замшательства отпирая, портфель свой. Открывши его, онъ вынулъ довольно большой и тяжелой пакетъ, тотъ самый, который видлъ онъ, бывши въ книжной лавк Мистрисъ Поттъ. Говорятъ, что самые большіе злоди останавливаются въ нершимости на нсколько минутъ предъ совершеніемъ какого нибудь преступленія, о которомъ они прежде разсуждали съ довольнымъ хладнокровіемъ. То же самое испытывалъ на себ и Графъ Этерингтонъ: первое движеніе его, взявши въ свои руки пакетъ, было бросить его, не разпечатывая, въ каминъ, гд въ это время, какъ будто нарочно, былъ раскладенъ большой огонь. Но не смотря на испорченность своихъ чувствъ, какой-то тайный голосъ шепталъ ему, что это средство было слишкомъ низко для него. Въ самомъ дл, хотя Графъ Этерингтонъ былъ причастенъ многимъ преступленіямъ, но слово: честь, все еще нсколько щекотало его воображеніе. Пусть онъ былъ славный дуэлистъ, но нравы вка могли нсколько извинить его въ этомъ случа, большой вольнодумецъ, но это могло зависть отъ его молодости и дурныхъ примровъ, отчаянный игрокъ, но разв онъ одинъ имлъ пагубную страсть сію? Вообще Графъ имлъ тысячу недостатковъ, но вс они были совершенно не такого рода, какъ сей послдній поступокъ, на который ршился онъ. Перехватить и сжечь чужое письмо было въ его мысляхъ почти все тоже, что вытащить изъ чужаго кармана платокъ, и онъ не могъ долго сладить съ самимъ собою. Но дьяволъ, который иметъ всегда довольно сильную логику, особливо для тхъ, которые расположены слушать его, началъ представлять ему вс возможныя извиненія сего поступка. Графъ привелъ себ на память несправедливость покойнаго своего родителя въ отношеніи ко второй его супруг, оскорбительныя слова и поступки Тирреля, его надежды на полученіе всхъ титловъ и богатства, которыми владлъ теперь онъ, все это взятое вмст слишкомъ подйствовало на гордость Графа, и онъ во второй разъ началъ подходить къ камину, чтобы бросить въ огонь роковыя бумаги. Но мысль, что прежде, нежели онъ истребитъ ихъ, должно въ точности увриться, заключались ли он въ семъ пакет, снова остановила Графа и онъ ршился разпечатать пакетъ.

Ршеніе сіе было весьма кстати, ибо, разпечатавши пакетъ и разбирая бумаги, Графъ, къ величайшему удивленію своему, а еще боле къ досад, увидлъ, что тутъ заключались только одн копіи бумагъ, требованныхъ Тиррелемъ, а не самые оригиналы. Въ письм, при которомъ приложены были он и которое было написано однимъ изъ товарищей по торговл, того, дома, владтелю коего были, вврены настоящія бумаги, Тиррель извщаемъ былъ, что, по причин, отсутствія хозяина дома, товарищъ его не осмлился доврить почт бумагъ сихъ, а посылаетъ только одн копія, настоящія же будутъ, получены, неиначе, какъ по прізд того, кому он были вврены, и проч.

Проклиная внутренно глупую осторожность писавшаго, Графъ съ досады кинулъ письмо въ огонь, а самъ бросился, въ креслы, закрывъ, руками лицо свое и погрузясь въ глубокую задумчивость. Обманутыя надежды обладать доказательствами правъ Тирреля на наслдство и титла покойнаго отца его, терзали честолюбіе Графа, онъ видлъ, что могъ скоро упасть въ мнніи всего свта, притомъ давишняя сцена, съ умирающею женщиною, которая могла объявить тайну свою на счетъ замужства Клары Мовбрай,— все это слишкомъ безпокоило его, тмъ боле, что, лишась титла Графа, онъ не могъ уже надяться никакими средствами получить согласія Мовбрая на бракъ, съ его сестрою, и что Тиррель, предвидя права свои, откроетъ, вс его ухищренія въ отношеніи къ сему браку и совершенно лишитъ его Клары.

Посл нсколькихъ минутъ размышленія съ самимъ собою Графъ, коего воображеніе: всегда было быстро и неистощимо въ средствахъ сказалъ самому себ: ‘Чтожь такое? Разв уже все потеряно? Не станемъ тратить по пустому времени и удвоимъ наши старанія!’ Посл сего ршенія онъ подошелъ къ столу и позвонилъ въ колокольчикъ.

Солмесъ вошелъ и, сталъ въ почтительномъ отдаленіи, ожидая его приказаній. Графъ, принявъ на себя безпечный видъ и обращаясь къ своему каммердинеру, началъ: ‘Ты принесъ мн письмо, адресованное не ко мн, Солмесъ, его надобно отослать въ старую деревню. Подожди, пока я его запечатаю…’

Въ самомъ дл онъ запечаталъ пакетъ, вложивши въ него вс копіи, выключая только то письмо, которое уже было сожжено имъ,— и подалъ Солмесу, говоря, что онъ надется впредь не видать отъ него подобныхъ ошибокъ.

— Прошу прощенія у Вашего Превосходительства!— отвчалъ Солмесъ — я думалъ, что пакетъ былъ присланъ къ вамъ. Впредь я буду гораздо осторожне въ исполненіи вашихъ препорученій.—

Такъ отвчалъ хитрый служитель безъ малйшаго измненія въ лиц и не ища оправдать себя тмъ, что это было сдлано въ слдствіе его же приказаній.

‘Солмесъ!’ продолжалъ господинъ его, ‘содержательниц почты совсмъ не для чего говорить объ этой ошибк. У нея всегда бываетъ народъ,— пойдутъ разные толки… надобно только, чтобы письмо дошло по своему адрессу… Отсторонись отъ окна, Солмесъ,’ продолжалъ Графъ, ‘мн кажется, я вижу Лерда Мовбрая, который идетъ въ гостинницу. Очень кстати, скажи ему, что я ожидаю его обдать къ себ. У меня мигрень и я не могу появиться къ общему столу. Еще минуту. Отнеси отъ меня почтеніе Лади Пенелоп и скажи ей, что я сего для ввечеру буду имть честь явиться къ ней на чай. Не худо бы отнести и визитную карточку. Потомъ прикажи подать сюда обдъ на двоихъ и не забудь, поболе запастись бургонскимъ.’

Солмесъ, принявъ приказанія, хотлъ уже выходить какъ Графъ присоединилъ, оборачиваясь къ нему: ‘Еще одну минуту, Солмесъ. Мн нужно поговорить съ тобою объ одномъ важномъ дл: ты весьма скверно исполнилъ мое препорученіе на счетъ этой бдной, женщины… этой Миссъ Ирвинъ.’

— Я, Милордъ?—

‘Да, ты. Не сказалъ ли ты мн, что она отправилась, съ однимъ изъ друзей твоихъ въ Западную Индію и не послалъ ли я съ тобою двухъ сотъ ливровъ на путевыя издержки имъ обоимъ?’

— Да, Милордъ.—

‘Да, Милордъ! Это да, хуже нтъ, Солмесъ. Она здсь и въ самомъ жалкомъ положеніи: почти умираетъ съ голоду, и изъ куска хлба готова разсказать вс тайны мои. Что ты скажешь, на это?’

— Значитъ Бидлупъ,— которому поручилъ я ее, одинъ завладлъ деньгами и ухалъ, не взявши ее съ собою, Милордъ. Но я очень хорошо знаю эту женщину и ручаюсь вамъ, что чрезъ двадцать четыре часа ее не будетъ въ здшней сторон. Я буду умть помстить ее въ такое мсто, изъ котораго она уже не воротится,— чтобы мшать намреніямъ Вашего Превосходительства.’—

‘И такъ займись этимъ поскоре, Солмесъ. Но я тебя предваряю, что эта женщина теперь очень больна и слдовательно склонна къ раскаянію въ прошедшихъ длахъ своихъ — я боюсь, чтобъ она не вздумала объясниться съ Пасторомъ.’

— Не опасайтесь, Милордъ, я ужъ стрливалъ такую дичину.—

‘Не теряй же времени, Солмесъ, но чтобы все это было какъ можно тише, безъ шума. Я даже бы не хотлъ много вредить этой женщин, и безъ того уже потерпвшей довольно несчастія. Ступай, я буду благодаренъ теб.’

Солмесъ поклонился своему господину и вышелъ, увряя, что чрезъ двадцать четыре часа все будетъ исполнено по его желанію.

‘Браво!’ сказалъ Графъ, оставшись одинъ ‘главная пружина заведена, скоро и вся машина придетъ въ движеніе. Но вотъ довольно кстати, кажется, идетъ и Гарри Жекиль. Я узнаю его по его походк и обыкновенному насвистыванію разныхъ арій. Этотъ человкъ чрезвычайно оригиналенъ, впрочемъ я радъ его посщенію: онъ мн довольно нуженъ теперь.’

— Я очень обрадовался, Графъ,— сказалъ Капитанъ Жекиль, входя въ комнату,— когда увидлъ, что ваши лакеи готовятъ особенный столъ на двоихъ. Я было полагалъ, что вы опять сегодня будете за общимъ столомъ кушать.—

‘Но второй кувертъ приготовленъ совсмъ не для тебя, Гарри.’

— Не для меня? Въ такомъ случа надобно приказать поставить третій.—

‘Напротивъ того, господинъ Капитанъ, для тебя не будетъ ни перваго, ни втораго, ни третьяго. Сегодня мн очень нужно быть одинъ на одинъ съ Лердомъ Мовбраемъ Сен-Ронанскимъ. А моего Гарри прошу я отправиться къ этому чудаку Мартини. Пора чмъ нибудь кончить наше дло. Извстія изъ Лондона, я думаю, онъ уже долженъ получить, мн бы хотлось ршительно узнать его намренія.’

— Это другое дло, Милордъ, и я, какъ другъ вашъ и посредникъ между вами и Тиррелемъ, не могу отказаться отъ сего препорученія. Впрочемъ, если онъ еще не получилъ етихъ бумагъ?…—

‘По крайней мр все-таки надобно освдомиться объ этомъ. И такъ ступай, Гарри. Но, кой чортъ! къ чему ты смотришь на меня такими испытывающими взорами?’

— Вы это замтили, Милордъ? Сказать по правд, мн довольно подозрительно ваше свиданіе наедин съ Мовбраемъ. Поберегите его, Этерингтонъ, натурально, онъ проиграетъ. еще разъ, пощадите бдняжку — мн что-то жаль его.—

‘Пощадить его, Жекиль? А разв онъ самъ щадитъ кого нибудь? Это гордое животное мечтаетъ, что онъ первый членъ всего здшняго общества! что ты на это скажешь, Гарри? Не изволилъ ли онъ даже публично оговорить, что мое довольно короткое знакомство съ Лади Бинкъ совершенно неприлично человку, имющему виды на сестру его? Нтъ, Гарри, непремнно должно унизить гордаго Шотландца, и, клянусь Богомъ, я сдлаю это.’

— И такъ прощайте бдные остатки нкогда знаменитаго владнія Сен-Ронанскаго! сегодняшній роковой обдъ окончитъ все… Но Этерингонъ, по хитрой улыбк вашей я вижу, что вы точно хотите нанести ему послдній и уже, такъ сказать, ршительный ударъ. Клянусь честію, это дло совсмъ, неблагородное. Я даже готовъ предостеречь Мовбрая.—

‘Тмъ лучше. Не думаешь ли ты,— что это помшаетъ моимъ намреніямъ?’

— Натурально. Узнавши объ нихъ, онъ будетъ боле остороженъ, удвоитъ свое вниманіе. Еще разъ, Графъ, это совсмъ неблагородно!—

Капитанъ вышелъ отъ Лорда Этерингтона, и проходя чрезъ парадъ, встртился съ Мовбраемъ.

‘Вы, ныньче, кажется, обдаете у Этерингтона,’ сказалъ онъ ему. ‘Извините меня, Мовбрай, но я дружески совтую вамъ: берегитесь его.’

— А какую же осторожность вы совтуете имть мн, обдая съ вашимъ другомъ, Капитанъ, съ человкомъ, безъ сомннія знатнымъ и благороднымъ?……—

‘Графъ Этерингтонъ точно таковъ, Г. Мовбрай. Но вы знаете, что онъ очень любитъ игру, и я на этотъ счетъ сказалъ вамъ, чтобы вы были осторожне, Лердъ.’

— Благодарю васъ за совтъ, Капитанъ Жекиль. Правда, что я не боле, какъ простодушный Шотландецъ, впрочемъ не такой безсчетный дуракъ, какъ, можетъ быть, полагаютъ нкоторые люди. Что же касается до игры, поврьте, я и самъ знаю ее довольно, по крайней мр для того, чтобы цнить своего товарища, притомъ выигрышъ и проигрышъ съ обихъ сторонъ всегда боле зависитъ отъ счастія, нежели отъ умнья, Капитанъ.—

‘Въ такомъ случа, государь мой,’ сказалъ Жекиль, съ холодностію раскланиваясь съ нимъ, ‘намъ нечего боле говорить, я надюсь, что вы не имли причины оскорбиться моими словами. Этерингтонъ правъ!’ продолжалъ онъ самъ съ собою, разставшись съ Мовбраемъ. ‘Этотъ гордый человкъ въ самомъ дл никому не хочетъ быть обязаннымъ. Глупъ и я, что хотлъ по добродушію моему отвлечь его отъ близкой погибели. Понадюсь, что Этерингтонъ дастъ ему хорошій урокъ!’

Онъ продолжалъ свою дорогу въ старую деревню къ Тиррелю, между тмъ какъ Мовбрай пришелъ къ Графу точно въ такомъ расположеніи духа, какъ нужно было для Этерингтона. Мовбрай, гордый отъ природы и раздраженный втайн отъ совта Капитана Жекиля, который, по его мыслямъ, считалъ его не боле какъ за слабаго ребенка, боле нежели когда-либо былъ готовъ играть на самыя большія суммы, чтобы доказать своему, противнику, что онъ ничмъ не уступитъ ему въ игр.

Съ того достопамятнаго пикета, о которомъ давно уже знаютъ наши читатели, Мовбрай еще ни разу не игралъ съ Графомъ, разв только въ самую незначительную игру, но теперь уязвленное самолюбіе безпрестанно поджигало его удвоивать ставки, въ надежд выигрыша себ, притомъ же онъ смотрлъ на Лорда Этерингтона не совсмъ хорошими глазами, ибо его волокитство за Лади Бинкъ и медленность, въ исполненіи своихъ намреній на счетъ полученія руки сестры его слишкомъ съ невыгодной стороны дйствовали на его душу. Если бы даже Мовбрай могъ выиграть теперь, у Графа довольно значительную сумму, то можетъ быть, не замедлилъ бы прервать съ нимъ и всякія отношенія. Но судьба расположила не такъ, и жалкая жертва сама стремилась къ погибели своей.

Мовбрай, какъ мы уже выше сказали, безпрестанно удвоивалъ ставки, противъ чего-было и возставалъ Графъ но ршимость его противника была непремнна не смотря на несчастіе игры своей. Наконецъ, когда уже онъ проигралъ такую сумму, которая превышала почти все его состояніе, Графъ положилъ карты и сказалъ, что ему было время идти на чай къ Лэди Пенелоп, которой онъ далъ уже свое общаніе.

‘Не уже ли же вы не хотите дать мн отыграться, Милордъ спросилъ Мовбрай съ безпокойнымъ видомъ тасуя карты,

— По крайней мр, не теперь, Мовбрай. Мы и такъ уже играли довольно долгое Конечно вы проиграли много, очень много, даже, можетъ быть, больше, нежели сколько вы состояніи заплатить мн….—

Мовбрай кусалъ губы, стараясь казаться спокойнымъ.

— Но вы знаете, продолжалъ Графъ — что я могу подождать на васъ: одного векселя съ вашей стороны довольно будетъ для меня теперь……—

‘Нтъ, клянусь Богомъ нтъ!’ отвчалъ Мовбрай съ горячностію, ‘скоре дьяволу, нежели Вашему Превосходительству дамъ я вексель на себя.’

— Этотъ языкъ, совершенно не дружескій Мовбрай. Вы сами дажепредложили играть мн — а т, которые предлагаютъ игру, кажется, должны, быть, готовыми и къ проигрышу.—

‘Да, а т, которые выигрываютъ.— къ полученію денегъ своихъ вскричалъ, Мовбрай. ‘Я знаю это также хорошо, какъ и вы, Милордъ. И вамъ заплатятъ, да, клянусь Богомъ! заплатятъ. Не ужели вы сомнваетесь во мн, Милордъ — Могу ли я сомнваться въ васъ, Мовбрай, особливо находясь въ такихъ близкихъ отношеніяхъ другъ къ другу, какъ мы съ вами?—

‘Но, божусь моею честію, Милордъ, я почти и не вижу этихъ близкихъ, но словамъ вашимъ отношеній,— и право радъ даже поговорить съ вами объ нихъ: вы предложили мн желаніе ваше получишь руку сестры моей, получили мое согласіе, и не смотря на частые визиты ваши въ замокъ Шаусъ, не смотря на случаи, которые доставляю я вамъ, чтобы быть вмст съ Кларою — я не вижу, чтобы это дло подвигалось впередъ. Ваша любовь къ ней и намреніе жениться все еще не боле, какъ младенецъ, котораго качаютъ въ люльк, онъ ни растетъ, ни укрпляется пока. Можетъ быть, вы полагаете, Графъ, что я не обращаю на это вниманія? Вы ошибаетесь. Не знаю, какіе ваши замыслы, но позвольте сказать, что если Ваше Превосходительство затваете завести гаремъ у себя, то по крайней мр выключите изъ него сестру мою.’

— Вы теперь въ дурномъ расположеніи духа, Мовбрай, и потому я прощаю вамъ вашу несправедливость. Разв вы не знаете совершенно, что все это замедленіе происходитъ со стороны вашей сестрицы? Я желаю, чрезвычайно желаю поскорй раздлить съ нею титла и богатства мои, но какія-то несчастныя предубжденія, существующія въ душ ея противъ меня, мшаютъ исполненію этаго дла.—

‘Если такъ, Милордъ, будьте же спокойны: — она ваша! Чмъ можетъ Клара отговориться отъ брака, предлагаемаго вами, тмъ боле, что я, глава фамиліи, одобряю его? Въ самомъ дл пора это кончить. Ручаюсь вамъ, Милордъ, что черезъ двадцать четыре часа я буду умть окончить все это дло.’

— Я буду на верху всхъ моихъ желаній, любезный Мовбрай. Вы сами знаете сколь много! желаю я сего соединенія. Что же касается до той бездлки, которую вы проиграли, вы…—

‘Это совсмъ не^, бездлка, по крайней мр для меня, Милордъ. Эта бездлка можетъ совершенно разорить меня. Но я вамъ заплачу. И скажу даже, что симъ выигрышемъ, Графъ, вы были боле обязаны случаю, нежели искуству вашему.’

— Перестанемъ. говорить, объ этомъ, я васъ прошу, Мовбрай. Завтра будетъ еще день — разв вы не можете отыграться? Что же относится до Миссъ Клары, я совтую вамъ въ самомъ дл понастоятельне поговорить съ нею. Съ двушками иногда даже нужна и маленькая строгость….—

‘Я прошу Ваше Превосходительство уволить меня, отъ вашихъ совтовъ: я совершенно не нуждаюсь въ нихъ, и поврьте мн, знаю какъ должно говоритъ съ моею сестрою.’

— Вы все сердитесь, Мовбрай! Но такъ какъ вы теперь довольно разстроены, то, я думаю, и не удостоите своимъ посщеніемъ чайнаго общества Лади Пенелопы, которое будетъ едва ли не послднее ныншнею осенью.—

‘А почему вы полагаете, что я не пойду туда, Милордъ?’ отвчалъ Мовбрай, котораго проигрышъ сдлалъ привязчивымъ ко всякому слову. ‘Почемужь бы мн не засвидтельствовать своего почтенія Лади Пенелоп, или какой нибудь другой знатной дам? Разв моя фамилія…’

— О, что касается до етаго, натурально, она даетъ вамъ право присутствоватъ везд, гд бы вамъ ни захотлось. А сказалъ только на счетъ того, что вы теперь нсколько не въ дух. Притомъ и ваши частыя размолвки съ Лади Пенелопою….—

‘Она присылала звать меня къ себ на ныншній вечеръ, и я далъ слово быть у нея. Впрочемъ посл чаю я наврное уду въ свой замокъ Шаусъ,— и завтрашній день вы получите отъ меня ршительное извстіе на счетъ Клары.’

ГЛАВА II.

Чай.

‘Гардины спустя въ ненастную погоду,
‘Вс гости въ тсный кругъ… предъ ними самоваръ,
‘Изъ чайника струей бжитъ прозрачный паръ
‘Напитка вкуснаго, безвреднаго народу…
Куперъ.

Приближеніе холоднаго и дождливаго времени года столь уменьшило общество при Сен-Ронанскихъ водахъ, что Лади Пенелопа принуждена была употребить вс способы, дабы хоть въ послдній разъ собрать вокругъ себя особъ, которыхъ она привыкла видть въ своемъ кругу. Она даже сдлала насиліе себ улыбнуться благосклонно, приглашая къ себ Доктора Квасклебена съ Мистрисъ Бловеръ, коихъ взаимная привязанность не была уже тайною для общества, ибо почтенный Докторъ говорилъ въ слухъ о скоромъ своемъ соединеніи съ нею. Оба они въ назначенное время явились къ Лади Пенелоп, Мистрисъ Бловеръ съ важною степенностію пожилой невсты, а Докторъ Адонисъ съ суетливостію индйскаго птуха, безпрестанно толкущагося съ ноги на ногу вдругъ дамы мыслей своихъ.

Старый Тумвоодъ также былъ приглашенъ отъ Ея Превосходительства и явился отчасти потому, что и безъ того посщалъ иногда общество Сен-Ронанское, а отчасти потому, что характеръ его требовалъ безпрестаннаго разнообразія.

Господинъ Президентъ Винтерблоссомъ также не преминулъ удостоить своего посщенія почтенную Лади Пенелопу отпуская ей по своему обыкновенію цлымъ залпомъ плоскія учтивости свои въ качеств моднаго и благовоспитаннаго кавалера.

На небольшой соф сидла, небрежно разкинувшись, Ладм Бинкъ съ довольно скучнымъ личикомъ, что, можетъ быть, происходило они’ частыхъ размолвокъ ея съ почтеннымъ своимъ супругомъ, а не мене того и отъ отсутствія Графа Этерингтона, котораго она на сей разъ чрезвычайно желала видть для возбужденія ревности въ своемъ сожител. Лади Бинкъ испытала, сколь удачно средство сіе для привлеченія къ себ вниманія отъ Баронета и пользовалась имъ съ такимъ же варварскимъ удовольствіемъ, какое получаютъ грубые извощики фіакровъ, замчая ссадину на спин лошадей своихъ, по которой они и стараются бить ихъ кнутомъ, дабы боле понудить къ скорйшему бгу.

Остатокъ компаніи состоялъ изъ обыкновенныхъ постителей. Капитанъ Макъ Туркъ также находился съ прочими приглашенными на чай, хотя онъ всегда смотрлъ на употребленіе горячей воды безъ водки или рома какъ на какое нибудь святотатство. По какому-то старинному чувству между нимъ и старымъ Тумвоодомъ завелся родъ нкоторой дружбы, не смотря на различіе ихъ характеровъ и мнній, которыя всегда почти противорчили одинъ другому. Новые друзья сидли рядомъ, занимаясь разговорами.

‘Не говорите мн никогда, Капитанъ, о вашихъ пустыхъ законахъ чести,’ говорилъ Тумвоодъ, возвышая свой голосъ сколько позволяло приличіе ‘Это одна глупость, сть для ловли бекасовъ и ничего боле! Благоразумный человкъ плюешь на подобные вздоры.’

— Клянусь честію, государь мой,— возразилъ Капитанъ,— я удивляюсь словахъ вашимъ. Для благороднаго человка, Г. Тумвоодъ, честь также дорога, какъ воздухъ, которой входитъ въ его ноздри, да, клянусь Богомъ, я говорю совершенную истину!—

‘Чтожъ за бда!’ вскричалъ Тумвоодъ: ‘разв нтъ другаго воздуха, которымъ можно дышать чрезъ ротъ и послать къ чорту ваши ноздри. Я вамъ повторяю, государь мой, не говоря уже о томъ, что вс ваши дуэли противорчатъ законамъ Божескимъ и человческимъ, что подобныя дла можно назвать глупостію, да, совершенною глупостію и со стороны сражающихся. У самыхъ дикихъ народовъ не знаютъ подобныхъ нелпостей. Тамъ обиженный дикарь беретъ свое оружіе, лукъ со стрлами, прячется за кустарникъ и убиваетъ врага своего. Это совсмъ другое дло, Г. Капитанъ: тутъ, если и лишается жизни, такъ только одинъ человкъ, а не двое.’

— Божусь моей душою, государь мой, что съ такими словами не долго дойти до вислицы!—

‘Благодаренъ за комплиментъ, Г. Капитанъ, я сказалъ это совсмъ не для того, чтобы оскорбитъ кого-либо, а только далъ вамъ разумть, что, исключая здшнихъ глупыхъ жителей, я не зналъ ни одного народа, гд бы были въ употребленіи поединки, ихъ не знаютъ ни въ Африк, ни въ Америк…’

— Кому вы говорите, мой господинъ?— прервалъ его Капитанъ.— Разв я не бывалъ въ тамошнихъ краяхъ? И дикарь не позволитъ наступить себ на ногу. Еще они зле здшняго народа: у нихъ за малйшее преступленіе врная смерть. Что вы мн говорите?…—

‘Совсмъ нтъ, Г. Капитанъ, я васъ увряю, что это неправда. Тамошніе народы лучше насъ знаютъ законы Христіанства. Кого вы вздумали учить? Путешествуя по свту, не забыли ли вы вашей совсти на Мыс доброй надежды, Г. Капитанъ, что говорите подобныя несправедливости о людяхъ, на которыхъ бы не дурно было походить и вамъ самимъ

— Но, чортъ возьми, государь мой — сказалъ Капитанъ, поднимая вверхъ свою голову и тонъ голоса и показывая, что онъ обидлся его словами.— Я вамъ скажу,— продолжалъ онъ,— что я не намренъ сносить хладнокровно вашихъ оскорбленій. Благодаря Бога, я хотя и такой же гршникъ, какъ и вс мы, впрочемъ готовъ защищать свои Христіанскія добродтели со шпагою въ рук. Чортъ возьми! сравнивать меня съ негодными Турками и Арабами, которые въ продолженіе всей своей жизни не хаживали ни разу и въ церковь, которые покланяются деревяннымъ и каменнымъ идоламъ своимъ, которыхъ носятъ они въ бамбуковыхъ клткахъ. На что похожи слова ваши, государь мой?—

Всеобщій шопотъ собранія какъ бы подтвердилъ мнніе оскорбленнаго члена своего, Капитана Макъ Турка. Но Тумвоодъ, казалось, совсмъ не обращалъ на него вниманія. Онъ ни мало не испугался ни грознаго тона, ни взглядовъ своего противника, будучи твердо увренъ въ истин словъ своихъ. Богъ знаетъ, чмъ бы окончилось это дло, если бы въ эту самую минуту не вошли въ залу Графъ Этерингтонъ съ Лердомъ Мовбраемъ.

Улыбки, привтствія и поклоны посылались со всхъ сторонъ, лишь только Графъ вошелъ въ комнату въ сопровожденіи Мовбрая. Вс ожидали, что онъ, по обыкновенію своему, раскланявшись съ обществомъ, преимущественно займется бесдою съ Лади Бинкъ, помстившись возл нея на соф, но Графъ, къ удивленію всхъ, прошелъ мимо ея и занялъ мсто подл Лади Пенелопы, чего прежде никогда не случалось.

Какому-то язычнику, одному изъ героевъ Плутарха, если на ошибаюсь, приснилось когда-то ночью, что къ нему явилась Прозерпина, богиня, прежде обожаемая имъ, съ такимъ гнвнымъ и страшнымъ видомъ, угрожавшимъ мщеніемъ, что бднякъ не могъ почти снести ея взоровъ. Но мн кажется, что и сама адская богиня со всею своею силою не могла дать чертамъ лица своего такой разительной мины гнва и презрнія, какая показалась на лиц Лади Бинкъ, когда она увидла, что и ея ожиданіе наравн съ другими было обмануто Графомъ Этерингтономъ.

Но каковы бы ни были чувства и взгляды Лади Бинкъ, Лордъ Этерингтонъ съ своей стороны занялся на сей разъ исключительно одною Лади Пенелопою, ибо чрезъ старанія угодить ей онъ надялся по крайней мр на нсколько времени заставить ее молчатъ объ исторіи, разсказанной больною женщиною, притомъ и гнвъ Лади Бинкъ не могъ имть для него никакихъ дурныхъ послдствій. Все общество, по причин наступившей осени, мало помалу начало разъзжаться въ разныя стороны, слдовательно и Лади Бинкъ съ супругомъ своимъ должны были удалиться изъ Сен-Ронана, оставя Графу обширное поле для его дйствій.

Впрочемъ, такъ какъ весь женскій полъ слишкомъ изобртателенъ на способы мщенія тмъ, кто чмъ либо оскорбляетъ ихъ гордость, то и Лади Пенелопа, покусавши нсколько прекрасныя свои губки и подумавъ минуты дв о лучшемъ способ отомстишь Графу Этерингтону за его невниманіе къ себ, увидла, что случай привелъ къ ней довольно близко Лерда Мовбрая, и его-то она избрала орудіемъ своего мщенія. Лади Бинкъ ршилась, на зло Графу, преимущественно заняться Мовбраемъ. Она начала тмъ, что бросила на него одинъ изъ тхъ благосклонныхъ взглядовъ, противъ которыхъ рдко можетъ устоять мущина, хотя нсколько прилпленный къ женскому полу. Пріятная улыбка и небольшое наклоненіе головы какъ бы приглашали Мовбрая занять подл нея мсто на небольшой соф. Но, къ большему ея удивленію, Лердъ Мовбрай довольно холодно принялъ ея благосклонное расположеніе и прошелъ мимо софы съ разсяннымъ видомъ. По его нетвердой походк и безпрестанно измняющемуся цвту лица,— что вроятно было слдствіемъ различныхъ впечатлній, представлявшихся поперемнно душ его,— Лади Бинкъ почти готова была подумать, что онъ въ продолженіе сего дня принесъ уже довольно жертвъ Бахусу. Но съ другой стороны въ глазахъ его непримтно было ни малйшей нетрезвости, Мовбрай имлъ только видъ человка, до такой степени погруженнаго въ мрачную задумчивость, что онъ не примчалъ ничего, вокругъ его происходившаго.

‘Посмотрите, какой смущенной и разстроенной видъ у Лерда Мовбрая,’ сказала наконецъ Лади Бинкъ въ полголоса, но впрочемъ такъ, что вс сидвшіе неподалеку отъ нея могли слышать слова сіи, ‘посмотрите, какъ онъ задумчивъ,’ продолжала она.’По крайней мр я надюсь, что онъ не слыхалъ того, что говорила Лади Пенелопа на счетъ его фамиліи.’

— Надобно думать, что нтъ, если только вы, Милади, не возмете на себя труда извстить его объ этомъ — сказалъ Г. Тумвоодъ, переставшій разговаривать съ Макъ Туркомъ, какъ только увидлъ вошедшихъ Графа Этерингтона съ Мовбраемъ.

‘А позвольте узнать, о чемъ было говорено спросилъ вспыхнувшій Мовбрай, обращаясь къ Шатерлею и Винтерблоссому. Но первый избжалъ отвта, говоря, что онъ былъ занятъ другими разговорами и слдственно не слыхалъ, о чемъ разговаривали дамы, а второй отвчалъ съ обыкновенною своею дипломатическою важностію:

— По истин сказать вамъ, Мовбрай, я также почти не могъ ничего разслышать, тмъ боле, что я въ это время подошелъ къ Мистрисъ Жонесъ попросить у ней придачи еще одного куска сахара въ мой кофе. Надобно признаться,— присоединилъ онъ, понижая голосъ,— что Ея Превосходительство на аптекарскихъ всахъ, т. е. гранами и скрупулами, вывшиваетъ вс эт вещи.—

Насмшка сія на счетъ Лади Пенелопы исторгнула мрачную улыбку у Мовбрая. Съ чрезвычайно холоднымъ и даже грубымъ видомъ подошелъ онъ къ Лади Бинкъ.

‘Могу ли спросить васъ, Лэди,’ сказалъ онъ, ‘какимъ образомъ моя фамилія могла сдлаться предметомъ вниманія для всей компаніи?’

— Я только слушала, что говорятъ другіе, Мовбрай,— отвчала она съ видомъ неудовольствія, вроятно отъ того, что ей неудалось быть царицею сего вечера — и не почитаю себя обязанною повторять чужія слова.—

Мовбрай, не желая сдлать себя еще боле смшнымъ, разспрашивая общество, по видимому избгавшее отвта, оборотился впередъ къ тому мсту, гд сидла Лади Пенелопа, занятая довольно живымъ разговоромъ съ Графомъ Этерингтономъ, окинулъ ее раздраженными взорами, и сдлавши два или три круга по зал, быстро вышелъ изъ нея въ боковую дверь.

Спустя нсколько минутъ, въ продолженіе которыхъ вс гости, составлявшіе компанію, были заняты сообщеніемъ другъ другу различныхъ догадокъ своихъ на счетъ разстроеннаго вида Мовбрая покачиваніями головою и довольно забавнымъ, но по ихъ мннію значительнымъ морганьемъ глазъ, мальчикъ, прислуживавшій въ гостинниц, вошелъ въ комнату и подалъ небольшую записочку въ руки Мистрисъ Жонесъ, занимавшейся разливаніемъ чая. Сія послдняя, лишь только успла пробжать ее своими глазами, какъ уже и расположилась выдти вонъ изъ залы.

‘Жонесъ! Жонесъ!’ закричала Лади Пенелопа съ видомъ удивленія и какъ бы неудовольствія.

— Я только за ключемъ отъ чайницы, Милади,— отвчала Жонесъ,— надобно нсколько подбавишь … я сей часъ возвращусь.—

‘Жонесъ!’ закричала опять ея госпожа, ‘чай еще довольно… крпокъ, хотла она сказать, но Графъ сидлъ возл нея и она, покраснвъ, не могла окончить своей рчи, будучи впрочемъ твердо уврена, что Мистрисъ Жонесъ совершенно пойметъ ее.

Между тмъ Жонесъ вышла въ боковую дверь, ведшую въ небольшую комнату, составлявшую родъ двичьей, гд и нашла она Мовбрая Сен-Ронанскаго, ожидавшаго ее.

‘Какъ, это вы, Г. Мовбрай!’ вскричала она съ удивленіемъ. ‘Вы врно хотите, чтобы потеряла мое мсто? Что за необходимую нужду имли вы во мн, что не могли уже подождать, пока я окончу мое дло?’

— Я хочу знать, Жонесъ,— отвчалъ Мовбрай довольно ласковымъ голосомъ,— что госпожа твоя говорила не задолго передъ симъ о моей фамиліи?—

‘Только-то? что говорила? Натурально вздоръ. Притомъ, разв ее слушаетъ кто? По крайней мр я за себя ручаюсь.’

— Но, моя любезная Жонесъ, я хочу непремнно знать объ этомъ, и ты мн скажешь, не правда ли?—

‘Но, Г. Мовбрай, вы хотите сдлать меня переносчицей? Ахъ, Боже мой! Притомъ мн кажется, что кто-то идетъ сюда… Что, если насъ съ вами застанутъ наедин .. Да точно сюда идутъ — и это также врно, какъ то, что я говорю съ вами, Г. Мовбрай… ‘

— Хотя бы самъ дьяволъ пришелъ сюда, Жонесъ, я не оставлю тебя до тхъ поръ, пока ты не увдомишь меня обо всемъ!—

‘Вы меня пугаете, Г. Мовбрай. Но вся компанія слышала объ, этомъ также хорошо, какъ и я. Разговоръ былъ о Миссъ Мовбрай,— и Милади говорила, что она не хочетъ боле быть знакома съ нею, потому что она… что она…’

— Что? .. Что такое?— вскричалъ съ живостію Мовбрай, крпко схватя ее за руку.

‘Ахъ, Г. Мовбрай, что вы хотите со мною длать? Вспомните, что не я, а Милади говорила это.’

— Но что осмлилась говорить о Клар Мовбрай твоя Милади зминымъ языкомъ своимъ? Говори правду — или я заставлю тебя разскаяваться!—

‘Пустите меня, государь, мой! ради Бога пустите! Клянусь вамъ, что я не думала говорить ничего худаго о Миссъ Клар! Одна Милади только говорила, что она слышала объ ней, что она… что Миссъ Клара…. не была уже тмъ, чмъ бы она должна быть… Ахъ Боже мой! Я знаю наврное, что насъ кто нибудь подслушиваетъ у дверей!’

Тутъ Мистрисъ Жонесъ съ невроятною силою, происходившею, можетъ быть, отъ испуга ея, вырвалась изъ рукъ Мовбрая и съ быстротою молніи побжала изъ комнаты.’

Долго Мовбрай стоялъ, какъ покрашенный громовымъ ударомъ отъ сего извстія, не будучи въ состояніи и представить себ, что было причиною такой ужасной клеветы на сестру его. Къ умноженію его замшательства послужило и то, что, желая выдти въ залу, онъ увидлъ, что подозрнія Мистрисъ Жонесъ были не совсмъ несправедливы и что старый Тумвоодъ стоялъ у самой двери.

‘Что вы здсь длали, государь мой?’ спросилъ онъ сердитымъ тономъ, воротись опять въ комнату, изъ которой хотлъ выдти онъ и куда въ слдъ за нимъ вошелъ Г. Тумвоодъ.

— О! о!— отвчалъ Набобъ, — но такъ какъ мы здсь одни, то позвольте лучше васъ самихъ спросить, что вы здсь длали, молодой человкъ? Что же касается до меня, я видлъ, какъ Лади Пенелопа дрожала отъ одной мысли, чтобы у ней не растащили весь чай, и пришелъ сюда отчасти для того, чтобы посовтовать Мистрисъ Жонесъ быть поэкономне, а отчасти и за тмъ, чтобы избавить Милади отъ труда самой идти сюда и причинить вамъ такое же замшательство, какое сдлалъ и я своимъ приходомъ.—

‘Какой вздоръ, государь мои, а я съ своей стороны пришелъ сюда за тмъ, что въ зал душно, какъ въ ад, я хотлъ только нсколько освжиться здсь, притомъ я вошелъ въ эту комнату почти уже тогда, какъ Жонесъ выходила изъ нея.’

— Да, да, а теперь и сами располагаетесь бжать отсюда, увидя вошедшаго старика. Поврьте, государь мой, я другъ вашъ боле, нежели можете представить себ.—

‘Все это очень хорошо, государь мой, но я не имю никакой нужды ₍въ отношеніи къ вамъ.’

— Вы ошибаетесь, потому что я могу служить вамъ тмъ, въ чемъ обыкновенно нуждаются вс молодые люди, то есть деньгами и совтами.—

‘Поберегите какъ то, такъ и другое для людей, которые будутъ нуждаться въ нихъ.’

— Прекрасно сказано! Но разв я и не длаю этаго, Г. Мовбрай? Разв я говорю не съ послднимъ представителемъ знаменитой фамиліи, которая, какъ говорятъ, по крайней мр въ продолженіе двухъ или трехъ поколній нуждалась какъ въ деньгахъ, такъ и въ добрыхъ совтахъ?—

‘Государь мой!’ сказалъ съ сердцемъ Мовбрай, ‘вы, кажется, слишкомъ стары для того, чтобы играть роль дурака, или еще чего нибудь хуже этаго.’.

— Называйте меня, какъ вамъ угодно, я не вызову васъ на дуэль за ваши неучтивости, но тмъ не мене, Г. Мовбрай, я повторяю вамъ, что я знаю вс ваши, такъ сказать, критическія обстоятельства.—

‘Можетъ статься, но вы бы меня обязали, занимаясь не боле, какъ вашими собственными.’

— Право? Не уже ли, на примръ, васъ ничего не безпокоитъ сегоднишній довольно значительный проигрышъ вашъ Графу Этерингтону? ‘ Вы видите, что я умю проницать во вс тайны.—

‘Но, Г. Тумвоодъ, я бы въ самомъ дл желалъ знать, какимъ образомъ вамъ сдлалось извстно это происшествіе?’

— Не все ли равно для васъ, Г. Мовбрай, какимъ бы образомъ я ни узналъ это? По крайней мр вы видите, что я не солгалъ, сказавши, что мн извстны вс ваши обстоятельства.—

‘Вы правы, но я все таки прошу васъ сказать, отъ кого узнали вы объ этомъ? Не отъ самаго ли Лорда Этерингтона? Отвчайте мн хоть на сей вопросъ, государь мой.’

— Извольте: и такъ увряю васъ, что я слышалъ это совсмъ не отъ Лорда Этерингтона. Ну: теперь довольны ли вы и будете ли имть терпніе выслушать то, что я буду говорить вамъ?—

‘Извините, государь мой, еще одинъ вопросъ: Я слышалъ, что передъ самымъ входомъ моимъ въ залу былъ какой-то разговоръ о моей сестр? Правда ли это?’

— Хемъ! хемъ! на этотъ разъ я очень сожалю, что вамъ не заложило ушей! Правда, что о Миссъ Клар было говорено… но объ этомъ посл, Г. Мовбрай, а теперь позвольте мн поговорить съ вами нсколько минутъ о другомъ, также не мене важномъ дл* —

‘Прошу извинить меня, Г. Тумвоодъ у намъ совершенно не о чемъ говорить другъ съ другомъ. Желаю вамъ добраго вечера.’

Сказавши сіи слова, Мовбрай вышелъ изъ комнаты прежде, нежели старикъ могъ остановить его. Быстрыми шагами пошелъ онъ къ конюшн, спросилъ свою лошадь, которая не была разсдлана въ слдствіе его давнишнихъ приказаній. Онъ кричалъ, чтобы подавали скоре, потомъ, что каждая минута промедленія казалась для него вкомъ, къ тому же онъ услышавъ голосъ стараго Тумвоода, который преслдовалъ его, крича безпрестанно то умоляющимъ, то сердитымъ голосомъ.

‘Только два слова, Г. Мовбрай! Врьте мн, что вы посл будете раскаяваться, не выслушавъ меня! Чортъ возьми! неужели вамъ жалко пожертвовать двумя минутами, Г. Мовбрай? Но вс крики его не удостоились ни одного отвта отъ Мовбрая, кром только нкоторыхъ проклятій, которыя онъ сулилъ ему въ полголоса отъ чистаго сердца. Наконецъ лошадь была подана и Мовбрай слъ на нее, не слушая криковъ стараго Набоба. Бдное животное никогда не было столь обижаемо своимъ господиномъ, ибо Мовбрай, свъ на нее, началъ столь крпко затягивать повода и колоть ее шпорами, что она принуждена была становиться на дыбы, лягаться задними ногами и наконецъ уже съ быстротою лани пуститься во весь галопъ, не смотря на изрытую дорогу, ведущую къ Замку Шаусъ.

Лошади имютъ нкоторый родъ инстинкта, по которому он узнаютъ расположеніе духа сдоковъ своихъ. Он бываютъ иногда непослушливы и запальчивы, а иногда смирны и покорны, соображаясь съ состояніемъ того, кто управляетъ ими. Лошадь Мовбраева несла его какъ на крыльяхъ до самаго замка, не смотря на то, что онъ пересталъ уже понуждать ее шпорами. Конюхъ, проводившій его со двора гостинницы, до тхъ поръ стоялъ у воротъ, пока слышанъ былъ галопъ его лошади.

‘Если Мовбрай Сен-Ронанскій сегодняшній вечеръ прідетъ домой, не сломя себ шеи,’ сказалъ онъ наконецъ, обратясь къ Тумвооду, стоявшему на крыльц ‘это надобно, чтобы самъ дьяволъ помогалъ ему!’

— Виданы ли подобныя дла!— вскричалъ старый Набобъ: — скачетъ какъ Арабской Бедуинъ! Но въ степяхъ нтъ ни камней, ни деревьевъ, ни рвовъ, а здсь долго ли сломить шею! Но надобно дйствовать, а не говорить, иначе все пойдетъ къ чорту! Гей! кто тамъ есть? Скорй почтовую коляску и самыхъ лучшихъ лошадей — везти меня въ замокъ Шаусъ!—

‘Въ замокъ Шаусъ, сударь!’ повторилъ конюхъ съ удивленнымъ видомъ.

— Да, въ замокъ Шаусъ. Ты наврное знаешь туда дорогу, Г. конюхъ?—

‘Безъ сомннія сударь, не смотря на то, что ее въ самомъ дл весьма бы легко было забыть мн, потому что съ самаго дня большаго бала, которой давался въ замк, мн ни разу не случалось никого возить туда. Но почемужь бы, кажется, сударь, Г. Мовбраю не подождать васъ, чтобъ хать обоимъ вмст?’

— Чортъ бы тебя взялъ съ твоими глупыми разспросами! Ну — онъ похалъ напередъ для того, чтобы велть изготовить хорошенькой ужинъ. Пошелъ скоре, готовь лошадей!—

‘Сію минуту сударь,’

И онъ пошелъ къ конюшн, клича почталіона и приказывая ему немедленно закладывать лошадей для Господина Набоба старой деревни, который детъ ужинать въ замокъ Шаусъ.

ГЛАВА III.

Ссора.

‘Спши, мой врный конь, лети, мой конъ, стрлою!
‘Но какъ я ни скачу, а горе въ слдъ за мною!’
Бутлеръ.

Весьма не малымъ счастіемъ въ сей вечеръ для Мовбрая было то, что онъ скакалъ на одной изъ лучшихъ лошадей своихъ, которая во первыхъ весьма твердо знала дорогу отъ рестораціи Сен-Ронанской до замка своего господина, во вторыхъ, была слишкомъ, такъ сказать, ручна, чтобы не разбить въ прахъ своего всадника. Т, которые хали на другой день по сей дорог, видли глубокіе слды копытъ лошади Лерда Мовбрая, во многихъ мстахъ скакавшей подл глубокихъ рвовъ, въ которые оступившись, и всадникъ и лошадь должны бы были неминуемо погибнуть. Въ другомъ мст большой сукъ стараго дуба, довольно низко свсившійся надъ тмъ самымъ мстомъ, гд видны были слды копытъ, показывалъ новое препятствіе, могшее стоить жизни Мовбраю. И въ самомъ дл, сукъ пришелся прямо противъ головы его, и если бы большая шляпа, бывшая на немъ, нсколько не предохранила его отъ удара, то онъ наврное бы по крайней мр оглушилъ его. Что же касается до Мовбрая, онъ почти и не замтилъ сего случая.

Быстро прискакавши на дворъ своего замка, соскочилъ съ лошади и бросилъ возжи въ руки своего конюха, который поднялъ было ихъ къ небу отъ удивленія и жалости, увидя, какъ была измучена любимйшая лошадь его господина. Добрый конюхъ хотлъ спросить о причин сего необыкновеннаго случая, но подумавъ, что голова его барина была слишкомъ отягчена винными парами, въ каковыхъ случаяхъ онъ всегда не терплъ разспросовъ, удержался отъ изъясненія съ нимъ.

Лердъ съ мрачнымъ и задумчивымъ видомъ подходилъ къ крыльцу замка, куда влекло его нетерпніе изъясниться скоре съ своею сестрою.— Да, разсуждалъ онъ самъ съ собою, кусая губы, я не буду медлить ни минуты боле: неизвстность мучительне всего,— и что бы ни узналъ я, изъясненіе необходимо.

Онъ вошелъ въ замокъ, выхватилъ зажженную свчу изъ рукъ стараго своего лакея, который, услышавши шумъ на двор, вышелъ посмотрть, кто пріхалъ.

‘Сестра моя въ своихъ ли комнатахъ спросилъ?’ Мовбрай такимъ безпокойнымъ и почти дрожащимъ голосомъ, что старый слуга вмсто отвта ршился сдлать вопросъ самому ему:

— Здоровы ли вы, мой доброй господинъ?—

‘Да, Патрикъ, я здоровъ, совершенно здоровъ, даже боле, нежели когда-либо,’ отвчалъ Мовбрай, отворачиваясь отъ старика, какъ бы для того, чтобы не дать замтить ему своего смущенія. Онъ пошелъ къ комнатамъ сестры своей. Шумъ шаговъ его по длинному корридору вывелъ Клару изъ мечтательной задумчивости, въ которой находилась она, и далъ ей время засвтить небольшую лампу въ своей комнат, прежде нежели вошелъ онъ такъ медленны были шаги Мовбрая, наконецъ онъ вошелъ въ комнату.

— Вы очень добры, братецъ,— сказала ему Клара,— что вздумали, не смотря на позднее время, постить сестру вашу. Въ благодарность за это вниманіе я съ своей стороны сообщу вамъ довольно пріятную новость: Триммеръ отыскался, преслдуя зайца, онъ забжалъ въ Друтлифордъ. Одинъ изъ тамошнихъ пастуховъ поймалъ его и доставилъ сюда.—

‘Я бы отъ чистаго сердца желалъ, чтобы его повсили!’ отвчалъ Мовбрай мрачнымъ голосомъ.

— Повсили? Триммера, вашу любимйшую и столь хорошо обученную собаку? Не ныншнее ли утро вы чрезвычайно сожалли о потер его и готовы были переколотить всхъ слугъ своихъ?—

‘По крайней мр не хочу я теперь заниматься никакимъ твореніемъ. Для меня все равно: живъ ли Триммеръ, или нтъ. У меня боле нтъ ничего, что бы могъ я назвать любимымъ.’

— Вы меня не испугаете такими выраженіями, Жонъ,— сказала Клара, поблднвъ отъ страха, но впрочемъ стараясь скрыть безпокойство свое,— вы меня не испугаете, я уже привыкла къ вашимъ странностямъ, притомъ же какъ говоришь Робертъ Бюрнъ:

‘Кто горестей себ возможныхъ ожидаетъ,

‘Тотъ ихъ, коль и придутъ, безъ ужаса встрчаетъ.’

‘Дьяволъ побери твоего Роберта Бюрна съ его глупыми рапсодіями!’ вскричалъ Моибрай съ видомъ человка, разсерженнаго на всю природу, кром самаго себя, не смотря на то, что въ немъ-то самомъ и скрывался источникъ всего зла.

— За что же посылать къ дьяволу бднаго Бюрна?— сказала Клара спокойнымъ голосомъ,— разв онъ виноватъ, что сегодняшній вечеръ игра ваша была неудачна? Я предполагаю, что вы отъ того въ такомъ дурномъ расположеніи духа, любезный Жонъ.—

‘Есть отъ чего разстроишься!’ сказалъ Мовбрай, поднимая вверхъ плеча свои съ видомъ насмшки, ‘какъ будто подобные вздоры заслуживаютъ, чтобы заняться ими! Благородный человкъ не заботится ни о чемъ, кром чести какъ своей, такъ и всей фамиліи, первйшее стараніе его есть — не уронить себя въ глазахъ свта.’

— Не совсмъ справедливо, Жонъ, что касается до меня, я скажу вамъ, что мн уже весьма наскучило наше, такъ называемое знатное состояніе, обязывающее меня къ исполненію различныхъ глупостей, сопряженныхъ съ нимъ я даже бы желала, чтобы послдній скачокъ былъ совершенно сдланъ и мы…— ‘Съ этой стороны ты можетъ быть спокойна, Клара, желаніе твое совершенно исполнилось: мы дошли въ полной мр до того состоянія’, которое въ Шотландіи обыкновенно называютъ благороднымъ нищенствомъ. Какой нибудь млкопомстной Лердъ скоро изъ милости кивнетъ намъ головою, чтобы занять мсто на заднемъ конц стола своего, сжалясь надъ нашею бдностію, или дастъ намъ мсто въ своей коляск рядомъ съ горничною жены его, если только мы будемъ въ состояніи ссть въ нее, оборотясь спиною къ лошадямъ.’

— Онъ можетъ предложить это мсто тмъ, которые захотятъ принять его, Жонъ, что же касается до меня, я никогда не расположена сть чужой хлбъ. Зная довольно много рукодлій своего пола, я всегда могу выработать на нужды свои. Въ продолженіе двухъ мсяцовъ я сдлала опытъ, Жонъ, сколько я могу выработать своими трудами и сколь мало расходовъ нужно для меня. Вы бы расхохотались, братецъ, если бы увидли счетъ того и другаго!—

‘Большая разница, Клара, между опытомъ, сдланнымъ для шутки, и истинною бдностію, первый есть не боле, какъ маскерадъ, который мы можемъ окончить, какъ только захотимъ, а послдняя есть настоящее несчастіе всей нашей жизни.’

— А мн кажется, братецъ, что вмсто того, чтобы обращать въ тушку мои опыты, вы бы сдлали гораздо лучше, послдуя моему примру и…….. —

‘И чтожь бы я сталъ длать вскричалъ вспыхнувшій Мовбрай: ‘не прикажешь ли мн сдлаться почталіономъ, или пойти въ стрмянные, забывши мое знаменитое происхожденіе? Въ семъ послднемъ случа очень естественно, что я, имя довольно большое знакомство въ окружности, время отъ времени буду изъ милости получать себ по полкрон на водку отъ добрыхъ сосдей моихъ!’

— Совсмъ нтъ, братецъ, вы не такъ поняли слова мои.—

‘Напротивъ того, я ихъ очень хорошо понялъ, Клара, но ты сама, ты знаешь ли, въ какихъ мы находимся обстоятельствахъ? Знаешь ли ты, что у тебя не осталось боле ни состоянія, ни убжища, ни друзей? Еще одинъ день, и ты даже, можетъ быть, не будешь боле имть и брата у себя?’

— Мой милый Жонъ! или винные пары слишкомъ поднялись въ вашу голову, или скорая зда совершенно закружила вамъ ее!—

‘О, я вижу, что для Миссъ Мовбрай не слишкомъ пріятны слова мои! Она не хочетъ напомнить себ, что отъ нея зависитъ воспрепятствовать совершенному паденію нашей фамиліи.’

— Да, пожертвовавъ собою, братецъ, это правда. Но я уже сказала вамъ, Жонъ, что вы не испугаете меня вашими словами: я понимаю, что вы намекаете о Граф Этерингтон. Мои намренія, кажется, давно уже извстны вамъ,— я не желаю, я не могу соединить съ нимъ судьбы моей.—

‘Да, потому что ты совершенно потеряла разсудокъ свой, Клара. Ты шутишь средствомъ, которое бы могло спасти насъ обоихъ какъ отъ бдности, такъ и отъ безчестія.’

— Отъ безчестія? Я не думаю, Жонъ, чтобы сдлавшись бдными, мы потеряли и доброе свое имя.—

‘Ты этаго не думаешь, Клара?.. Но надобно, чтобы я изъяснился пряме: тамъ, при водахъ, Клара, носятся довольно странные слухи, такіе слухи, что, клянусь Небомъ! они даже могутъ возмутить прахи мертвыхъ! Я почти не смю продолжать, боясь, чтобы наша бдная покойная матушка не явилась вдругъ въ этой комнат. Не можешь ли ты угадать, къ чему клонятся и о комъ эти слухи, Клара? ..’

Не безъ величайшихъ усилій самой себ бдная двушка съ помертввшимъ лицемъ и дрожащимъ голосомъ могла наконецъ черезъ силу произнести односложное нтъ.

‘Клянусь Небомъ., я совершенно обезчещенъ, посрамленъ, находя себя въ необходимости говорить съ тобою о семъ предмет. Скажи мн,Клара: какія причины заставляютъ тебя отвергать предложеніе о брак? Разв ты чувствуешь себя недостойною сдлаться супругой благороднаго человка? Отвчай мн, злые языки клевещутъ честь твою… Чтожъ ты ничего не говоришь? Подтверди мн право мщенія за твою невинность, и я сей часъ же поскачу перерзать глотку злымъ клеветникамъ, осмлившимся порицать честь сестры моей! Пускай наша древняя фамилія въ упадк, но кто можетъ отнять у насъ единственное богатство наше: честь и доброе имя? Говори скоре, Клара, отвчай! Къ чему это молчаніе?..’

— Останься здсь, любезный братецъ,— отвчала печально бдная Клара,— не зди боле къ водамъ, заклинаю тебя! Убивствомъ ты не уменьшишь несчастія, останься здсь и пусть люди говорятъ, что имъ угодно. Поврь, они не скажутъ обо мн хуже того, какова я въ самомъ дл….—

Страсти Мовбрая, и безъ того всегда сильныя, но теперь еще боле возбужденныя какъ роковымъ и неожиданнымъ признаніемъ сестры его, такъ и виномъ, скорою здою и большимъ проигрышемъ Графу, до такой степени возобладали его духомъ, что онъ стиснулъ свои зубы, крпко сжалъ оба кулака и устремилъ глаза свои внизъ, какъ человкъ, находящійся въ самомъ величайшемъ отчаяніи и замышляющій что-то ужасное… Наконецъ губы его пришли въ движеніе и онъ произнесъ въ полголоса: ‘О! это будетъ слишкомъ милостиво, если я только убью ее!…..’

— Нтъ! нтъ!— вскричала отчаяннымъ голосомъ трепещущая Клара, бросаясь къ ногамъ его, нтъ! не умерщвляй меня, братецъ! Я желала смерти, я даже часто призывала ее, но какой-то невольный ужасъ объемлетъ меня, если я подумаю, что она такъ близка отъ меня! Нтъ! не умерщвляй твоей Клары! не обагряй рукъ въ крови несчастной сестры своей!—

Съ помутившимися отъ ужаса взорами она обнимала его колна, уединеніе и мертвая тишина, царствовавшая въ замк, ночное время и пылкія страсти Мовбрая, въ отчаяніи готоваго на все, слишкомъ ужасали бдную жертву, невидавшую неб спасенія ни въ чемъ, кром умилостивленія раздраженнаго брата своего.

Мовбрай все еще стоялъ въ одинаковомъ положеніи, между тмъ какъ сестра его, не переставая обнимать его колна, испрашивала неб пощады и состраданія.

‘Жалкая тварь!’ вскричалъ онъ наконецъ, ‘не прикасайся ко мн! Кто думаетъ лишать тебя твоей ничтожно и жизни? Кому нужно, существуешь ли ты въ природ, или нтъ? Живи, если можешь! пресмыкайся и носи отъ всхъ такое же презрніе, какое чувствуетъ къ теб братъ твой!’

Онъ схватилъ ее за плечо и оттолкнулъ отъ себя, но бдная Клара, собравши послднія силы свои, встала и снова хотла бросишься къ нему на шею. Онъ оттолкнулъ ее опять съ такою жестокостію, что если бы тутъ не случилось кресла, то бдная двушка совершенно бы разшиблась, упавши на полъ. Съ дикою свирпостію смотрлъ на нее Мовбрай, медленно опустилъ онъ правую руку свою въ карманъ… Наконецъ подбжалъ къ окошку, съ силою ударилъ въ раму, чтобы растворить ее, потомъ высунулся въ окно почти до половины, такъ, что малйшая потеря равновсія могла низвергнуть его въ низъ, между тмъ какъ Клара, не совсмъ еще потерявшая чувства свои, продолжала жалобнымъ голосомъ умолять его.

— О мой братецъ!— говорила она,— скажите, повторите мн, что вы не хотите лишать меня жизни! О, не будьте такъ жестоки, любезный Жонъ! вспомните, что мы остались только двое во всей природ!— Мовбрай ничего не отвчалъ. Клара, видя, что онъ былъ довольно въ опасномъ положеніи, свсившись почти половиною своего тла изъ окошка, которое было во второмъ этаж, еще боле испугалась не столько за себя самое, сколько за него, съ руками, поднятыми къ небу и съ глазами, наполненными слезъ, тихо приближилась она къ раздраженному своему брату и крпко схватила его за полы платья, какъ бы для того, чтобы воспрепятствовать ему кинуться изъ окна, до чего впрочемъ могло легко довести его отчаяніе.

Наконецъ Мовбрай, замтя, что сестра его держитъ его за платье и обращаясь къ ней, съ свирпостію спросилъ, чего она хочетъ отъ него?

— Ничего,— отвчала дрожащая Клара прерывающимся голосомъ, — но для чего вы такъ пристально смотрите на дворъ, братецъ?…—

‘Тамъ дьяволъ’ отвчалъ ей ужаснымъ голосомъ Мовбрай. Потомъ, приближась къ ней и взявъ ее за руку, онъ присоединилъ гораздо спокойнйшимъ тономъ: ‘клянусь моею душою, Клара, я начинаю быть суевромъ: въ самомъ дл я видлъ дьявола, и онъ-то подстрекалъ меня убить тебя. Кто кром его могъ внушить мн мысль о моемъ охотничьемъ нож, который я всегда ношу въ карман и который. .. посмотри, я уже вынулъ для совершенія моего злодйскаго намренія!… Мн показалось даже, что я видлъ, какъ злой духъ вылетлъ въ это окно и направилъ полетъ свой за этотъ лсъ, гд и исчезъ уже въ мутныхъ нашихъ болотахъ. Клянусь Богомъ, это было не дйствіе моего воображенія, я точно видлъ злаго духа возл себя… Но онъ исчезъ и надюсь, не возвратится боле. А ты, орудіе его злобы, ступай также въ слдъ за нимъ!’

При сихъ словахъ онъ подошелъ опять къ окну и съ силою бросилъ въ него свой охотничій ножъ, потомъ, затворивъ окно и съ большимъ уже спокойствіемъ духа взялъ руку Клары и подвелъ ее къ кресламъ, на которыхъ обыкновенно сидла она.

‘Клара!’ сказалъ онъ ей посл краткаго молчанія ‘прошедшее не въ нашей власти. И такъ станемъ говорить хладнокровне. Все еще можно поправить, призвавъ на помощь благоразуміе и осторожность. Нтъ пятна, котораго бы не льзя было скрыть… ты понимаешь меня несчастная двушка?…’

— Понимаю, братецъ, понимаю, любезный Жонъ!— вскричала Клара, боясь, чтобы снова не ожесточить его.

‘Вотъ что теперь остается длать намъ,’ продолжалъ Мовбрай: ‘теб непремнно должно согласишься на предложеніе этаго Графа Этернигтона. Слышишь ли, Клара! непремнно. Боле не остается ни какаго средства поправишь прошедшее.’

— Но, братецъ….— сказала, Клара, дрожа всми членами.

‘Молчи! я знаю все, что хочешь сказать ты мн. Ты его не любишь,— что за нужда, я самъ еще боле, нежели ты, не люблю его. Скату даже: и онъ тебя не любить, а если бы любилъ, то я даже, можетъ быть, приказалъ бы ему въ рук твоей посл всего, что я узналъ теперь. Но надобно, чтобы ты соединилась съ нимъ, Клара. Моя ненависть къ нему и выгоды нашей фамиліи требуютъ сего брака. Еще разъ, Клара, ты непремнно должна быть его женою!’

— Братецъ, мой любезный братецъ! одно только слово….—

‘Ни слова боле! я не хочу ничего слышать! это время прошло. Сего дня поутру я могъ еще тебя слушать, могъ согласишься на что нибудь, но теперь, когда я узналъ, что ты посрамила честь древней нашей фамиліи, я уже хочу пользоваться полнымъ правомъ повелителя и употреблю вс возможныя средства, дабы только скрыть твое и мое безчестіе. Да, я это исполню, хотя бы я принужденъ былъ продать тебя ему, какъ невольницу.’

— Нтъ, вы не поступите такъ жестоко со мною, братецъ, самую невольницу стараются продать доброму господину, а вы — вы хотите меня вручить человку, который….—

‘Не бойся, не бойся ничего съ его стороны, Клара. Я возьму вс предосторожности и буду для тебя опять такимъ же нжнымъ братомъ, какъ и прежде, скоре я убью его, нежели допущу чмъ-либо оскорбить мою Клару. Клянусь Небомъ, я самъ смертельно ненавижу этаго человка! Однимъ утшеніемъ для меня остается то, что онъ не найдетъ въ теб того ангела, которымъ я почиталъ тебя досел. Обладать тобою, Клара, даже и такою, какова ты теперь, слишкомъ много для Этерингтона.’

Ободренная нсколько его ласковымъ тономъ, Клара позволила себ еще нкоторыя возраженія.

— Но, братецъ — сказала она въ полголоса и потупя глаза свои,— можетъ быть Графъ самъ не захочетъ выполнить свои предложенія по слухамъ, которые могутъ дойти и до него….—

‘Не захочетъ? А какъ бы осмлился онъ это сдлать? Малйшее несогласіе съ его стороны будетъ смертнымъ его приговоромъ. Нтъ, Клара, и не думай, чтобы это могло случиться. Бракъ вашъ столь же вренъ, какъ то, что я теперь говорю съ тобою. Клянись мн, что и ты не будешь боле противиться!’

— Да, я не буду боле противиться,— отвчала она почти умирающимъ голосомъ — такъ сильно боялась она возвращенія прежняго дикаго свирпства въ душу брата своего.

‘Никакого противорчія, ни малйшаго ропота, Клара должна покориться своей участи.’

— Я и такъ вполн покоряюсь ей — отвчала Клара дрожащимъ голосомъ.

‘Я съ своей стороны также готовъ по возможности щадить твою чувствительность, Клара, также, какъ обыкновенно и щадилъ до сего времени. Разные непріятные слухи на счетъ твоего поведенія давно уже доходили до моихъ ушей, я даже слышалъ объ этомъ, еще находясь въ Англіи, но какъ я могъ поврить? Возвратясь сюда, я наблюдательно смотрлъ за твоими поступками, но не могъ даже открыть въ нихъ ничего предосудительнаго. Какъ бы то ни было, впрочемъ я общаюсь, Клара, не напоминать теб боле о семъ предмет. Ты общала мн полное повиновеніе, и все кончено. Но уже поздно ‘поздно, пора дашь теб успокоишься, Клара. Впрочемъ не забудь словъ моихъ и своего общанія.’

Онъ протянулъ къ ней свою руку, чтобы отвести ее въ ея спальню, трепещущая Клара подала ему свою, чтобы дойти до спальни Миссъ Клары, надобно было проходить чрезъ залу, по стнамъ которой развшены были изображенія знаменитыхъ предковъ дома Мовбраева и которая обыкновенно называлась портретною. Въ это самое время блдная луна выглянула изъ за темныхъ облаковъ, предвщавшихъ близкую бурю, тусклый лучь ея падалъ на двухъ послднихъ отраслей знаменитой фамиліи, которые рука съ рукою въ молчаніи проходили мрачную залу подобно двумъ тнямъ, блуждающимъ въ стнахъ древняго жилища своего. Оба они шли потупя глаза и какъ бы боясь взглянуть на изображенія знаменитыхъ предковъ своихъ. Дойдя до дверей спальни сестры своей, Мовбрай крпко сжалъ руку Клары и сказалъ ей тихимъ голосомъ:

‘Клара! помолись усердне ныншній вечеръ, ибо Богъ предохранилъ чудесно насъ обоихъ: тебя отъ близкой смерти, а меня отъ ужаснйшаго преступленія.’

— Да, да, я отъ сердца помолюсь Ему, братецъ’ — сказала Kлapа и, какъ бы объятая новымъ ужасомъ отъ прошедшаго, она быстро пожелала спокойной ночи своему брату и вбжала въ свою спальню, крпко затворивъ дверь и замкнувъ ее изнутри двойнымъ замкомъ и желзными задвижками.

‘Я, совершенно понимаю тебя Клара,’ сказалъ Мовбрай сквозь зубы, услыша звукъ замка и нутреныхъ задвижекъ ‘я совершенно понимаю тебя, но ничто не спасетъ тебя отъ участи, тебя ожидающей. Да, ты не избжишь ея,’ продолжалъ онъ, тихо проходя портретную залу. Между тмъ вниманіе его вдругъ было привлечено довольно большимъ шумомъ на двор его замка.

Въ еще время была уже. почти полночь, да и безъ того въ замокъ Шаусъ слишкомъ рдко прізжалъ кто нибудь, но теперь Мовбрай довольно явственно могъ различить шумъ отъ колесъ възжающей на дворъ коляски и хлопанье бичемъ.— Нкому пріхать ко мн, особливо въ такое время, подумалъ онъ самъ съ со бою, кром Графа Этерингтона, можетъ быть, пріхавшаго съ самомъ дл для того, чтобы отказаться отъ своихъ предложеній.

Желая поскоре выдти изъ своей неизвстности, онъ вошелъ въ небольшую залу Клары, гд еще горлъ огонь. Открывши окно и высуня голову на дворъ, онъ кликнулъ къ себ Патрика, разговаривавшаго съ почтальйономъ, и приказалъ ему просить того, кто пріхалъ, въ комнаты Миссъ Клары. Чрезъ нсколько минутъ, онъ услышалъ чьи-то шаги, но это не была скорая и легкая походка молодаго Графа, а чья то медленная и довольно тяжелая. Мовбрай, сгарая отъ нетерпнія, самъ отворилъ двери и къ величайшему удивленію своему увидлъ не пріятныя черты лица Лорда Этерингтона, но загорлое и смуглое лице нашего дороднаго пріятеля Тумвоода.

ГЛАВА IV.

Родственникъ.

‘Я намренъ быть для тебя боле, нежели
родственникомъ — я хочу быть твоимъ другомъ!’
Гольдшмитъ.

Мовбрай, чрезвычайно удивленный столь неожиданнымъ посщеніемъ Г. Тумвоода, какъ уже видли мы въ конц предшествовавшей главы, въ то же самое время почувствовалъ нкоторое облегченіе въ душ своей, видя, что онъ ошибся въ предположеніи своемъ на счетъ прізда Графа Этерингтона для отклоненія отъ себя прежнихъ предложеній своихъ. Съ холодною учтивостію обратился онъ къ нежданому своему гостю, спрашивая, какой странный случай, доставляетъ ему честь видть его у себя и въ такое время.

‘Необходимость,’ отвчалъ Набобъ, ‘необходимость, которая иногда заставляетъ и стариковъ бгать рысью. Путешествовать въ ночное время совсмъ не по моему вкусу, Г. Мовбрай, въ этомъ вы можете быть уврены, клянусь Богомъ, я бы лучше согласился вскарабкаться на самую верхушку Сен-Готарда, нежели трястись ныншнюю ночь въ негодной коляск, Которую правильне можно назвать навозною тлегою, и притомъ по такой скверной дорог, гд того и гляди, что свалишься въ какой нибудь грязный ровъ, что также уже со мною и случилось въ здшней проклятой сторон… Но, Г. Мовбрай, между тмъ, какъ мы говоримъ съ вами о пустякахъ, право бы не лишнее было, если бы приказали вашему ключнику принести сюда чего нибудь для прохлажденія моей головы: я распотлъ, какъ разноликъ. У васъ въ погреб наврное есть портеръ, или по крайней мр хорошее Шотландское пиво?’

Внутренно проклиная наглость своего гостя, Мовбрай. приказалъ человку принести воды съ виномъ, и Г. Тумвоодъ, наливши въ стаканъ какъ того, такъ и другаго, выпилъ его однимъ духомъ.

— Замокъ мой слишкомъ запущенъ,— сказалъ Мовбрай, обращаюсь къ Г. Тумвооду — притомъ же я бываю такъ рдко дома, а еще мене принимаю кого нибудь къ себ, и мн право совстно, что у меня нтъ пива, которое, какъ видно, вы очень любите.

‘Очень люблю!’ сказалъ Тумвоодъ, наливая снова въ стаканъ свой воды съ виномъ и прибавляя въ него нсколько сахара, для предупрежденія, какъ говорилъ онъ, кашля и осиплости отъ сыраго воздуха ‘очень люблю, да и кто же его не любитъ? Не обижая васъ, скажу вамъ, Г. Мовбрай, что не дурно всегда имть въ погреб своемъ бочку пива, которое называется brown-stout. Оно бываетъ всегда такъ хорошо сварено, что не портится и не скисаетъ ни въ какомъ климат. О! я много пивалъ этаго пива, платя за него, помнится, по гине за бутылку.’

— Если бы вашъ визитъ, Г. Тумвоодъ, не быль столь неожиданъ для меня, я бы постарался приличне принять васъ. Но вы еще не сказали мн ни слова о томъ, что доставило мн удовольствіе видть васъ у себя, и я чрезвычайно бы желалъ поскоре узнать объ а дамъ.—

‘Да, то есть приступить, какъ, говорятъ, поскоре къ самому длу,’ сказалъ Тумвоодъ, подходя къ камину, въ которомъ догарали послдніе уголья, и садясь возл него съ протянутыми къ огню ногами. ‘Сказать по чести,’ продолжалъ онъ, въ теперешнее время года разложенный огонь для меня пріятне всякихъ садовыхъ цвтовъ, и я беру на себя смлость подкинуть еще, съ вашего позволенія, Г. Мовбрай, полна два въ каминъ вашъ. Замчу мимоходомъ: странное дло, Г. Мовбрай, что здсь въ Шотландіи никогда не умютъ нарубить хорошихъ дровъ. Лсовъ много, а дрова вчно негодныя. Этою частью не дурно бы позаняться вамъ Г. Мовбрай.’

— Но не уже ли вы для того только пріхали въ мой замокъ, Г. Тумвоодъ, чтобы посовтовать мн на счетъ дровъ?— сказалъ довольно колкимъ и насмшливымъ голосомъ Мовбрай.

‘Совсмъ нтъ,’ отвчалъ нимало не смшавшись Тумвоодъ, ‘совсмъ нтъ, Г. Мовбрай, но каждая вещь иметъ хорошую и дурную сторону,— и полезное замчаніе, сдланное мимоходомъ, мн кажется, по всей справедливости можетъ быть выслушано не безъ удовольствія. Что же касается до того дла, по которому я пріхалъ сюда, то поврьте, что оно должно быть слишкомъ важно, иначе старикъ Тумвоодъ ни за что въ свт не ршился бы принять на себя ночнаго путешествія, особливо въ такой домъ, гд я даже и теперь удивляюсь, видя себя.’

— Это удивленіе взаимное, государь мой,— сказалъ Мовбрай,— и я съ нетерпніемъ жду вашего объясненія.—

‘Врю, врю, и потому приступимъ къ самому длу. Не случалось ли вамъ, Г. Мовбрай, слыхать когда объ одномъ чудак по имени Скрогги?’

— Да, я слышалъ объ этомъ человк, Тумвоодъ. Разсказывали, кажется, что онъ какимъ-то образомъ умлъ снискать любовь одной двицы изъ нашей фамиліи и даже увезъ ее тайно.—

‘Точно такъ, и потомъ женился на ней, Г. Мовбрай? Но скажите мн искренно: какихъ мыслей были вы до сихъ поръ объ этомъ Скрогги? И не слыхали ли вы чего особеннаго о немъ?’

— Какихъ я о немъ мыслей? Не бывъ знакомъ лично съ нимъ, я не могу правильно и судить о немъ. Разсказываютъ впрочемъ, что онъ, не смотря на странный характеръ свой, былъ человкъ весьма хорошихъ правилъ. Что же касается до послдняго вашего вопроса — я также не могу обстоятельно отвтить на него. Говорятъ что этотъ Скрогги посл смерти жены своей ухалъ неизвстно куда, оставя впрочемъ довольно богатое имніе и, какъ кажется, въ пользу казны, не смотря на то, что въ отечеств остались у него близкіе родственники, къ числу которыхъ принадлежитъ, кажется, и извстный Графъ Этерингтонъ.—

‘Правда, правда, у него остались родственники и довольно близкіе. ‘

— Но позвольте спросить васъ Г. Тумвоодъ: чмъ могутъ интересовать какъ васъ, такъ и меня эти пустые разговоры о Г. Скрогги?—

‘Чмъ могутъ интересовать!’ повторилъ Тумвоодъ съ удивленнымъ видомъ, я смю васъ уврить, что по крайней мр для меня они очень интересны потому, что, съ позволенія вашего, Г. Мовбрай, вы видите предъ собою этаго самаго чудака Скрогги, какъ обыкновенно называли меня.’

— Что за басни разсказываете вы мн Г. Тумвоодъ!— вскричалъ Мовбрай, уставя на него глаза свои. Какъ это возможно? Разв вы называетесь не Тумвоодомъ? П. Тумвоодомъ, какъ записаны вы въ книг прізжающихъ въ гостинницу? Литтера П. вроятно означаетъ имя ваше, Петръ или Павелъ можетъ быть…

‘Совсмъ нтъ. П. означаетъ путешественника, какъ обыкновенно называютъ меня съ тхъ поръ, какъ я пустился странствовать по свту.’

— Въ такомъ случа, государь мой, если вы въ садомъ дл Скрогги, то что же означаетъ ваше новое имя Тумвоодъ?—

‘Оно осталось при мн съ тхъ поръ, какъ я былъ въ связи съ однимъ торговымъ домомъ этой фамиліи, Г. Мовбрай. Впрочемъ имя ничего не значить, вы наврное согласитесь со мною?’

— Всякій иметъ свой образъ мыслей, Г. Тумвоодъ Скрогги?—

‘Скрогги Тумвоодъ, если вамъ угодно. Имя Скрогги всегда надобно произносить прежде Тумвоода. Скрогги означаетъ разпускающееся деревцо, а Тумвоодъ сухое и уже гнилое дерево. А вы согласитесь, что прежде, надобно вырости, а постомъ уже завянутъ, Г. Мовбрай.’

Вотъ самый забавной оригиналъ! думалъ самъ съ собою Мовбрай.— У васъ чрезвычайно веселый характеръ, сказалъ онъ вслухъ,— и искренно скажу вамъ что я очень радъ, узнавши васъ короче, тмъ боле, что мы почти можемъ счесться не чужими, съ вами!—

‘Покорно васъ благодарю, Г. Мовбрай, покорно васъ благодарю. Вы ласкою и гостепріимствомъ своимъ похожи на покойнаго вашего батюшку.’

— А вы знали его, Г. Тумвоодъ?—

‘Да, да. О это былъ бравый человкъ. Въ послдній разъ, когда я былъ здсь, вы и сестрица вата были еще младенцами. Но какъ быстро летитъ время!’

— Позвольте васъ спросить: гд же были вы до послдняго вашего прізда къ водамъ нашимъ?—

‘Спросите лучше, гд я не былъ? Странствовалъ по всему свту, впрочемъ всего боле жилъ въ Смирн по торговымъ дламъ моимъ, въ которыхъ, сказать вамъ правду, мн довольно посчастливилось. Въ этомъ-то город судьба нечаянно свела меня съ Францомъ Тиррелемъ, который доводится мн роднымъ племянникомъ, впрочемъ онъ еще и самъ не знаетъ того. Вы, я думаю, знаете Франца Гирреля, Г. Мовбрай?’

— Знаю. Объ немъ говорятъ, что онъ родственникъ Графу Этерингтону?—

‘Родной братъ, Г. Мовбрай, скажу вамъ даже, что и титло Графа Этерингтона должно по всей справедливости принадлежать этому молодому Тиррелю.’

— Что за дьявольщина! вы шутите, Г. Тумвоодъ?—

‘Совсмъ нтъ, мн боле, нежели кому другому, извстно это дло. Онъ законный и первый сынъ покойнаго Графа Этерингтона, моего роднаго брата, который былъ тайно женатъ на одной честной двиц Мартини. Законныя свидтельства какъ сего брака, такъ рожденія и крещенія сына ихъ Франца Тирреля и теперь хранятся у одного почтеннаго негоціанта въ Лондон. Копіи съ нихъ оставилъ даже и мн покойный братъ мой.’

— Праведное Небо!— вскричалъ Мовбрай,— въ какомъ я былъ заблужденіи до сихъ поръ. Но знаете ли вы, Г. Тумвоодъ, что я совсмъ было ршился отдать этому человку, Графу Этерингтону, такъ называетъ онъ себя, руку Миссъ Клары, сестры моей?—

‘Я слышалъ объ этомъ, Мовбрай, и знаю лучше, нежели вы, побудительныя причины, заставляющія его желать сего соединенія. Притомъ онъ расчелъ, что Графъ Этерингтонъ, скоре можетъ получить руку: Миссъ Клары, нежели Валентинъ Булмеръ, это настоящее его имя Г. Мовбрай. Онъ зналъ, что величіе, его скоро исчезнетъ и что Францъ Тиррель немедленно вступитъ въ законныя права свои.’

— Боже мой! сколько я обязанъ вамъ за вс эт новости, государь мой,— сказалъ Мовбрай, ударяя себя рукою по лбу.

‘Выкушайте стаканъ вина, Г. Мовбрай — это освжитъ ваши мысли,’ отвчалъ Тумвоодъ, придвигая къ нему бутылку съ виномъ.

‘Вы мн заговорили о вашей сестриц и о ея обязательствахъ съ этимъ подложнымъ Графомъ Этерингтономъ. Не уже ли вы теперь ршитесь пожертвовать своею сестрицею этому гнусному человку, игроку и едва не убійц своего роднаго брата,? Я никакъ не ожидаю отъ васъ этаго, Г. Мовбрай! Можетъ быть, вы скажете мн, что вы уже обязались съ нимъ, проигравъ ему довольно значительную сумму, денегъ ну чтожъ? Старикъ Скрогги заплатитъ за васъ, вотъ и все тутъ! Вы наврное не откажетесь принять отъ меня денежное вспоможеніе, Г. Мовбрай?’

— Я не буду столько безуменъ,— отвчалъ Мовбрай, потупя глаза свои,— чтобы отказаться отъ благодяній такого человка, какъ вы, Г. Тумвоодъ, но есть обстоятельства…— тутъ онъ сдлалъ небольшую разстановку, въ продолженіе которой выпилъ стаканъ вина дно обстоятельство — продолжалъ онъ,— которое слишкомъ безпокоитъ меня. Такъ какъ я съ сей минуты считаю васъ не только за родственника, но даже и за друга себ, то и ничего не скрою отъ васъ. Вы сами были свидтелемъ тхъ обидныхъ отзывовъ Лади Пенфатеръ на счетъ сестры моей… Разорвать связь съ Этерингтономъ и отказать ему въ рук Клары — это будетъ новою пищею злымъ языкамъ. —

‘Фи! фи!’ вскричалъ Тумвоодъ съ необыкновенною живостію ‘и для этаго одного вы хотите продать вашу плоть и вашу кровь такому низкому человку, какъ Булмеръ? Стыдитесь Мовбрай! Но что думаетъ и говоритъ обо всемъ этомъ сама Миссъ Клара, сестрица ваша?’

— Сестра моя весьма странная двушка, Г. Тумвоодъ: она иметъ почти отвращеніе отъ брака,— даже и теперь, предъ самымъ вашимъ пріздомъ сюда, мы довольно горячо поссорились съ нею на счетъ этаго предмета. Но теперь, когда уже вы по великодушію своему ршаетесь вступиться въ мое положеніе, я предаюсь совершенно вашей вол, Какъ бы вы были настоящій отецъ мой, вставшій изъ своей гробницы.— ‘Вы хорошо длаете молодой человкъ: я точно постараюсь вамъ замнить его^:, тмъ боле, что мн извстны самомалйшія подробности сего дла. Особенно этотъ Булмеръ, онъ мн такъ извстенъ, какъ мои десять пальцевъ! На примръ: знаете ли вы, Мовбрай,’ продолжалъ онъ тономъ довренности, ‘что бракъ сей съ Этерингтономъ, на которой такъ настаивали вы давно уже совершенъ, и что ваша сестра и этотъ ложный Графъ давно уже получили брачное благословеніе?’

— Государь мой!— вскричалъ съ живостію Мовбрай, — берегитесь заходить такъ^: далеко! Шутки ваши совершенно не къ мсту и не ко времени!—

‘Я совсмъ не шучу, Г. Мовбрай, и это дло также врно, какъ то, что передъ нами стоитъ опорожненная бутылка! Р. Пасторъ Каропилъ совершать избранную церемонію, даже живы два свидтеля, бывшіе при совершеніи брака и слышавшіе довольно внятно, какъ сестрица ваша произнесла: Я, Клара Мовбрай, принямаю руку вашу и проч. и проч., что обыкновенно говорится при подобныхъ церемоніяхъ.’

— Это невозможно, государь мой! совершенно не возможно! Каропиль не осмлился бы этаго сдлать изъ боязни потерять свое мсто. Я готовъ, прозакладывать мою душу, стaвя ее противъ, лошадиной подковы,что это басня, выдумка столь, же вздорная, какъ старинныя баллады или глупый Алкоранъ!—

‘Очень не мало справедливаго, находится и въ Алкоран, или правильне сказать въ Коран, потому,что слогъ ал. есть ничто иное какъ обыкновенный членъ, но это въ сторону. Я вижу, сколько вы удивлены симъ извщеніемъ, Г. Мовбрай,— но врьте мн, что оно справедливо. Сестрица ваша точно обвнчана съ этимъ Булмеромъ, принявшимъ на себя титло Графа Этерингтона. Впрочемъ не меньше справедливо и то, что бракъ сей не стоитъ заржавлаго мараведая, потому что какъ сестрица ваша, такъ и внчавшій ихъ Каропиль были обмануты, думая, что женихомъ былъ не кто другой, какъ Францъ Тиррель, теперешній настоящій Графъ Этерингтонъ, какъ говорилъ я вамъ.’

— Я не понимаю ни одного слова изо всего вами сказаннаго, государь мой, и сей часъ-же пойду- за моею сестрою, чтобы угнать малйшія подробности сего дла.—

‘Совсмъ не нужно безпокоить ее, особливо въ такое время’ сказалъ Тумвоодъ. ‘Я могу вамъ совершенно объяснить это дло, такъ что для васъ не останется ни малйшаго сомннія.’

— О если это такъ, если вс ваши слова справедливы, я упаду къ ногамъ вашимъ и буду-почитать васъ, какъ моего ангела Хранителя!

‘Хорошъ ангелъ!’ вскричалъ со смхомъ Тумвоодъ, поглаживая правую ногу свою, ‘ангелы, я думаю, и не знаютъ, что такое подагра на бломъ свт! Но я вижу, что вы какъ на иголкахъ отъ нетерпнія. Слушайте же, я вамъ разскажу все, только съ уговоромъ, чтобы у васъ ни съ кмъ не было ни ссоръ, ни дуэлей, или подобныхъ имъ вздоровъ, поручите мн править кораблемъ жизни вашей, и я какъ разъ введу васъ въ пристань.’

— Но, государь мой, не долженъ ли я мыслить и дйствовать какъ благородный человкъ?—

‘Мыслить и дйствовать, какъ дуракъ, съ позволенія вашего Г. Мовбрай, потому что это одно и то же. Но не станемъ отвлекаться боле! Придвиньтесь ко мн поближе и слушайте всю эту исторію съ ея подробностями.’

Мовбрай подвинулся къ нему и Тумвоодъ разсказалъ ему подробно любовь Клары и Тирреля, причины, которыя побудили Бульмера помшать любви сей и бездльнически обмануть ихъ обоихъ, обвнчавшись съ Кларою, однимъ словомъ, все, что уже знаютъ наши читатели. Когда онъ окончилъ свое повствованіе,Мовбрай все еще сидлъ, погрузись въ глубокую задумчивость и какъ бы еще продолжая слушать его, наконецъ, пришедши въ себя, онъ обратился къ Тумвооду, спрашивая: чмъ онъ можетъ доказать справедливость сей исторіи?

‘Свидтельствомъ того,’ отвчалъ Тумвоодъ, ‘кто съ самаго начала до конца былъ агентомъ во всхъ сихъ интригахъ, свидтельствомъ человка, который весьма похожъ на дьявола, съ тою разв только разницею, что онъ длаетъ зло не изъ любви къ злу, а изъ пристрастія къ деньгамъ…’

— Прозакладую душу, что вы говорите о Солмес! Я давно подозрвалъ, что этотъ человкъ участникъ всхъ пакостей своего господина, и вотъ время оправдало мои подозрнія. Но, чортъ возьми? какимъ образомъ вы умли познакомиться съ этою тварью, Г. Тумвоодъ?—

‘Случайно, Г. Мовбрай. Этотъ Солмесъ, ревностный къ исполненію препорученій своего господина, иметъ любезную привычку не забывать и своихъ выгодъ, вроятно отъ того, что прежній баринъ его, старый Графъ Этерингтонъ, худо наградилъ услуги сего проворнаго человка, онъ самъ вздумалъ поплатиться съ собою, унесши тихонько посл его смерти вексель во сто фунтовъ стерлинговъ, написанный на купеческій домъ, съ которымъ я имлъ дла по торговл. Молодецъ былъ схваченъ, задержанъ, и еслибы не вступился я съ своей стороны у то ему плохо бы было за его проворство. Обязавши Солмеса, съ своей стороны я, выспросилъ у него вс тайны его господина, и обязалъ так-же увдомлять меня о будущихъ его планахъ. Такимъ образомъ мн все было извстно. Узнавши отъ него и о послднемъ прізд сюда его господина, я чрезъ безымянное письмо увдомилъ о семъ Тирреля, который также съ своей стороны, поспшилъ прискакать сюда’.

— Слдственно оба они вамъ были обязаны взаимною встрчею другъ съ другомъ, которая даже могла стоить жизни кому нибудь изъ нихъ?—

‘Не скрою, что это правда, но могъ ли я предвидть все случившееся?.. Дале скажу вамъ, что Булмеръ препоручилъ другу своему Капитану Жекилю, который, сказать мимоходомъ, не такъ еще испорченъ, какъ онъ симъ, переговорить съ Тиррелемъ и сообщить ему послднія ршительныя предложенія свои. Но отъ старика Тумвоода ни что не укроется! Какъ бы вы думали, какимъ образомъ я узналъ объ этомъ?’

— Не могу отвчать вамъ на этотъ вопросъ, можетъ быть Солмесъ… —

‘Совсмъ нтъ, самъ Солмесъ ничего не зналъ объ этомъ дл: я, сударь, подслушалъ, да, подслушалъ! Когда Капитанъ Жекилъ, пришелъ къ Тиррелю, съ предложеніями отъ своего друга, я спрятался въ смежную боковую комнату и приложилъ ухо къ замочной скважин, какъ то не разъ длала моя почтенная хозяйка Мистрисъ Додъ. Что? я думаю человкъ такого благороднаго образа мыслей, какъ вы, Г. Мовбрай, скоре бы согласился перерзать кому нибудь глотку, нежели ршиться на подобное дло?’

— Сказать правду, Г. Тумвоодъ, я едва ли бы могъ…

‘А я, вотъ видите ли вы, могъ, Г. Мовбрй,— и все вышло къ лучшему. Теперь Вудмеръ, потерявши нкоторымъ образомъ довренность къ другу своему Жекилю, снова обратился къ Солмесу, который, какъ я уже вамъ сказывалъ, на нашей сторон.’ Здсь Тумвоодъ улыбнулся съ видомъ человка, весьма довольнаго самимъ собою и образомъ своего дйствованія.

Между тмъ Мовбрай, все еще не вполн образумившійся отъ множества странныхъ новостей, сообщенныхъ ему Тумвоодомъ, перебиралъ въ голов своей вс обстоятельства и не зналъ, на которомъ изъ нихъ остановиться. Въ Тумвоод видлъ онъ въ самомъ дл для себя какъ бы своего Ангела хранителя. Добрый старикъ, не смотря на нкоторыя свои странности, изъ которыхъ главнйшею была страсть дйствовать таинственно, по всмъ видимостямъ казался расположеннымъ помогать ему. Впрочемъ, такъ какъ голова Мовбрая въ этотъ вечеръ была слишкомъ отягчена различными впечатлніями, онъ ограничился только тмъ, что, не распространяясь о будущемъ, пожалъ крпко руку стараго Набоба, сказавши, что онъ съ этой минуты во всемъ полагается на него одного.

‘Славно сказано, Г. Мовбрай,» отвчалъ Тумвоодъ, ‘и вы точно никому лучше меня не могли сдлать такой довренности. Я общаю вамъ, что все пойдетъ хорошо, очень хорошо! Между тмъ я надюсь, что на ныншнюю ночь вы не откажете мн въ ночлег, тмъ боле, что на двор темно, какъ въ волчьей глотк. И такъ вы можете приказать помстить въ вашей конюшн лошадей, на которыхъ я пріхалъ, также какъ и дурака почтальйона, правившаго ими. Для меня, надюсь, найдется также пустая кровать въ замк.

Мовбрай позвонилъ. Патрикъ вошелъ въ комнату, и весьма удивился, когда старикъ, не давши времени Мовбраю отдать свои приказанія, началъ свободнымъ голосомъ и какъ бы у себя дома длать распоряженія на счетъ своего ночлега. ‘Приготовь мн постелю и разложи огонь въ той комнат, гд будетъ она’ началъ онъ, ‘потому что, я думаю, такъ какъ здсь рдко ночуетъ кто нибудь посторонній, то и комнаты нсколько холодноваты. Постарайся, чтобы простыня и одяло были нагрты, и скажи горничной двушк, которая будетъ слать мн постелю, чтобы она какъ можно выше старалась сдлать изголовье, не дурно даже подъ дв переднія ножки и подложить что нибудь, потому что хорошая постеля всегда должна имть на нсколько дюймовъ наклоненія къ ногамъ. Послушай! еще не забудь поставить на столик у кровати кружку съ ячменной водою, прибавя въ нее нсколько лимоннаго сока. Еще одну минуту! Нтъ, соку не вливай, надобно знать пропорцію, лучше положи лимонъ просто на чайномъ блюдичк, а я ужь самъ нажму себ соку.’

Патрикъ слушалъ вс сіи приказанія съ видомъ величайшаго удивленія, покачивая своею сдою головой и время отъ времени поглядывая на своего господина, какъ бы желая узнать, сообразны ли съ его волею распоряженія страннаго гостя. Но какъ скоро Тумвоодъ пересталъ говоритъ, Мовбрай подтвердилъ вс слова его:

— Чтобы вс приказанія Г. Тумвоода были исполнены въ точности, Патрикъ,— сказалъ онъ.— Его воля должна быть здсь также уважаема, какъ и моя собственная.—

‘Слушаю сударь’ отвчалъ старый служитель, ‘я перескажу нашей Малли обо всемъ, но ужь теперь поздно и…’

— Чтожъ, тмъ лучше, мой старый дружище,— сказалъ Тумвоодъ,— я скоре засну. Завтра мн надо рано встать и похлопотать кой о чемъ. Еще одно: не забудь отвести мстечко моему почтальйону и поставить въ конюшню лошадей его.—

Здсь Патрикъ, не могши боле удержать своей досады отъ слишкомъ повелительнаго тона стараго Набоба, осмлился нсколько сказать вопреки ему:

‘По крайней мр не льзя ли уволить меня отъ послдняго приказанія,’ сказалъ онъ, ‘почтовыя лошади никогда еще не стаивали въ нашихъ конюшняхъ: почему знать, можетъ быть он съ сапомъ, или съ какою нибудь другою прилипчивою болзнію, какъ говоритъ нашъ конюхъ?’

— Въ такомъ случа, Патрикъ,— сказалъ Лердъ Мовбрай тономъ, показывавшимъ, что онъ съ сожалніемъ противится вол своего гостя,— въ такомъ случа надобно сказать почтальйону, чтобы онъ халъ домой и прізжалъ завтра въ такое время, какое назначитъ ему Г. Тумвоодъ.—

‘Совсмъ нтъ!’ вскричалъ Набобъ: ‘бдныя животныя и безъ того устали, хавши сюда по такой скверной дорог. Хорошій человкъ долженъ имть состраданіе и къ лошадямъ. Однимъ словомъ, если лошади должны теперь же воротиться въ Сен-Ронанъ, то и я съ своей стороны готовъ сдлать имъ компанію.’

Мовбрай, видя, что дорогой гость его началъ горячиться, и боясь еще боле разсердить его, приказалъ наконецъ Патрику непремнно поставить лошадей въ конюшню, примолвя, что онъ скоре согласится видть всхъ любимыхъ лошадей своихъ въ сап, нежели заставить Г. Тумвоода хать назадъ въ глухую полночь,— и такимъ образомъ дло было слажено.

Что же касается до Патрика, онъ вышелъ изъ горницы, поднявъ руки и глаза свои къ небу, какъ бы испрашивая милосердія бдному своему господину, который, по его примтамъ, попался наконецъ въ руки самаго сатаны, принявшаго на себя образъ стараго Набоба.

— Спаси его Господь!— говорилъ онъ самъ съ собою.— Бдная фамилія Лердовъ Сен-Ронанскихъ! Я родился на свтъ еще во времена ея величія: не уже ли мн дряхлому старику суждено будетъ пережить и совершенный упадокъ ея?

ГЛАВА V.

Побгъ.

‘Въ эту ночь, кажется, должно ожидать большой бури!’
Шекспиръ.

На другой день сего достопамятнаго свиданія и изъясненія Тумвоода съ Мовбраемъ, сей послдній проснулся довольно рано, ибо различныя мысли, волновавшія его душу, препятствовали ему даже и во время ночи предаться надлежащему успокоенію. Ужасное воспоминаніе той жестокости, какую оказалъ онъ вчерашній вечеръ Клар, терзало его воображеніе. По словамъ Тумвоода, Клара была невинною, и Мовбрай не иначе объяснялъ себ ея вчерашнее признаніе въ какой-то слабости, какъ думая, что она разумла подъ симъ тайную любовь свою къ Тиррелю и гибельныя слдствія, отъ нея происшедшія. Ни какой другой мысли, оскорбительной для ея чести онъ и не смлъ допустить въ голов своей.

‘Да, да,’ разсуждалъ онъ самъ съ собою, ‘она точно должна была находиться въ ужасномъ положеніи, видя себя принужденною согласиться на соединеніе съ этимъ ужаснымъ Булмеромъ, котораго, какъ я самъ, такъ и вс почитали за Графа и за богатйшаго наслдника знаменитой Англійской фамиліи, но что же теперь будетъ съ Кларою? Натурально,, то тайный бракъ ея ничего не значитъ и об стороны слдственно могутъ назваться свободными. Клара любитъ этаго Франца Тирреля, благодтельствуемаго и самимъ Тумвоодомъ, который, сказать мимоходомъ, богатъ какъ Жидъ. Я съ своей стороны не люблю Тирреля, но выгоды, которыя могу получить я, отдавши сестру мою за сего новаго Графа, безчисленны, и мн должно будетъ согласиться, если только законы наши не найдутъ какого-либо препятствія въ семъ брак. Но правду ли еще говорилъ мн и оригинальной гость мой? Исторія сплетена хорошо, но не выдуманная ли она? Надобно немедленно увидться съ Кларою, заставить ее сказать всю истину и тогда уже подумать обо всемъ хорошенько.

Таковы были размышленія Лерда Сен-Ронанскаго, которыя длалъ онъ отчасти въ голов своей, а отчасти и разговаривая съ самимъ собою, между тмъ какъ онъ одвался и сходилъ въ столовую залу, куда обыкновенно подавали ему завтракъ. Увидя комнатную двушку сестры своей, онъ спросилъ у ней, встала ли Миссъ Мовбрай.

‘Я не слыхала еще колокольчика въ спальн Миссъ Клары’ отвчала Марта.

— Она спитъ сегодня доле обыкновеннаго,— сказалъ Мовбрай,— но это, можетъ быть, происходитъ отъ того, что она вчерашній вечеръ легла въ постелю позже, нежели когда нибудь. Поди къ ней Марта, попроси ее встать поскоре и скажи, что я имю сообщить ей весьма пріятныя новости. Если же она нездорова, я самъ приду къ ней разсказать объ нихъ. Ступай, лети какъ молнія!—

Марта пошла, и минуты чрезъ три ворошилась назадъ.

‘Кто за странность, сударь!’ сказала она, ‘я стучала изо всей мочи, а отъ барышни не было никакого отвта. Далъ бы Богъ,’ присоединила она тономъ, предвщавшимъ какъ бы боязнь какого-либо несчастія, ‘чтобы Миссъ Клара была въ добромъ здоровь! Она никогда не почивала крпко.’

Мовбрай вскочилъ съ креселъ, на которыхъ сидлъ онъ, побжалъ во второй этажъ чрезъ длинную галлерею къ комнат сестры своей. Дверь была накрпко затворена. Онъ началъ стучаться, сперва тихо, потомъ шибче и шибче. Нтъ отвта.

‘Клара! вскричалъ онъ, любезная Клара! отвчай мн! Скажи только, что ты тутъ и жива. Я вчера напугалъ тебя, Клара, прости меня: голова моя была отуманена винными парами. Отопрись же, милая Клара не бойся ничего! То же молчаніе. Скажи хоть одно слово, сестрица! здорова ли ты?’

Посл каждаго изъ сихъ краткихъ рченій Мовбрай останавливался, прислушиваясь не будетъ ли отвта. ‘Миссъ Клара всегда иметъ обыкновеніе запирать дверь своей спальни изнутри?’ наконецъ спросилъ онъ у Марты.— Нтъ, сударь! это случилось еще въ первый разъ, прежде дверь всегда оставалась незапертою, чтобы я могла войти въ комнату, какъ скоро позвонитъ она, и открыть гардины.

‘Вчера впрочемъ она имла достаточныя причины къ такой предосторожности,’ подумалъ самъ съ собою Мовбрай, ‘мое бшенство напугало бдную Клару! Милая сестрица!’ продолжалъ онъ смущеннымъ голосомъ, снова подошелъ къ дверямъ ‘не будьте неумолимы, отоприте двери, иначе я право принужденъ буду выломать ихъ… Я даже по упорному молчанію вашему начинаю опасаться за ваше здоровье. Неужели вы все еще сердитесь на меня? Не отвчаетъ!’ присоединилъ онъ, обращаясь къ Март, Въ это самое время вошелъ и Тумвоодъ. Мовбрай былъ до такой степени обезпокоенъ, что не обратилъ почти ни малйшаго вниманія на приходъ его, продолжая говорить съ самимъ собою.

‘Что длать? Вдругъ ли занемогла она? или крпко спитъ? или и совсмъ исчезла? Если выломить двери, можетъ быть слабыя нервы ея не вынесутъ этаго и испугъ можетъ быть смертельнымъ. Клара! дай мн только хоть услышать голосъ твой и потомъ ты можешь спокойно оставаться въ твоей комнат до тхъ поръ, пока будетъ угодно теб.’

Отвта все не было. Горничная Миссъ Мовбрай, также чрезвычайно испуганная симъ необыкновеннымъ случаемъ, вспомнила наконецъ, что изъ спальни ея барышни была потаенная лстница, ведущая въ садъ, и что она могла такимъ образомъ выдти изъ своей комнаты.

‘Выдти изъ комнаты!’ вскричалъ Мовбрай, изпуганный симъ открытіемъ еще боле, ‘но куда и въ такое ненастное время?’ Въ самомъ дл, настоящее утро было совершенно Ноябрьское: въ природ все было мрачно, и довольно крупный дождь падалъ на стеклы оконъ.

‘По крайней мр’ присоединилъ онъ, ‘по этой лстниц мы можемъ войти въ ея комнату и узнать, тутъ ли она.’

При сихъ словахъ, оставя гостю своему на произволеніе слдовать за нимъ, или оставаться тутъ, онъ быстро побжалъ въ садъ: дверь, ведущая на лстницу къ ея комнатамъ, была отворена. Среди страха и надежды пошелъ онъ по лстниц до самой спальни Клары, дверь въ нее была также полуотворена.

‘Клара! Клара!’ вскричалъ онъ снова, не столько по надежд услышать отвтъ, сколько въ слдствіе ужаснаго безпокойства, терзавшаго его душу.

Страхи Мовбрая были и не безъ основанія: какъ уборная комната, такъ и спальня Клары были пусты. По неизмятой постели можно было заключить, что она даже и не ночевала въ этой комнат.

Терзаемый страхомъ и угрызеніями совсти, Мовбраи сильно ударилъ себя въ грудь, произнеся со стономъ: ‘Что, если я былъ причиною ея смерти? Она испугалась угрозъ моихъ, убжала въ лсъ и можетъ быть погибла тамъ!’

Снова осмотрвши об комнаты какъ бы для того, чтобы хорошенько увриться, точно ли не было въ нихъ Клары, Мовбрай побжалъ назадъ къ лстниц, гд и увидлъ стоявшаго Тумвеода, который изъ благопристойности не хотлъ входить въ спальню Миссъ Мовбрай

— Вы дйствуете совершенно какъ Гамако,— этимъ именемъ на зываютъ безумныхъ въ Турціи Г. Мовбрай! сказалъ Тумвоодъ. Взойдите въ себя и размыслите хорошенько, я даже почти увренъ, что вы вмст со мною придумаете какое нибудь -средство…

‘Чортъ побери вс ваши средства, Г. Тумвоодъ!’ вскричалъ съ запальчивостію Мовбрай, забывшій въ эту минуту все, кром столь внезапнаго изчезнутія сестры своей, ‘если бы вы давно дйствовали не такъ скрытно, какъ досел, этаго несчастія и не случилось бы никогда

— Богъ да проститъ твои упреки, если они несправедливы, молодой человкъ!— сказалъ Тумвоодъ, хватая его за руку, — а также да простить и меня — присоединилъ онъ,— если я, желая сдлать добро, по слабости разсудка моего ошибся въ средствахъ! Но можетъ быть Миссъ Мовбрай не отправилась ли къ водамъ? Мои лошади уже заложены и я сей часъ же поскачу туда.—

‘Да, да, государь мой! позжайте, позжайте скоре, я вамъ буду очень обязанъ,’ отвчалъ въ разсяніи Мовбрай и въ то же самое время побжалъ по густымъ аллеямъ сада съ видомъ человка, все еще не терявшаго надежды своей. Онъ направилъ шаги свои къ задней калитк сада, откуда былъ выходъ въ небольшой лсокъ, гд часто гуливала Клара и гд даже была выстроена небольшая бесдка, покрытая зеленью, для ея отдохновенія.

Пробгая аллеи сада, онъ увидлъ стараго садовника, человка, издавна приверженнаго къ фамиліи Мовбраевъ Сен-Ронанскихъ.

‘Не видалъ ли ты сестры моей?’ спросилъ онъ его голосомъ, прерывающимся отъ страха и нетерпнія.

— Что вамъ угодно, Лердъ?— отвчалъ старикъ, который былъ нсколько крпокъ на ухо еще и во времена своей молодости.

‘Не видалъ ли ты Миссъ Клары?’ закричалъ изо всей силы Мовбрай, проклиная глухоту садовника.

— Да, я ее видлъ, добрый мой господинъ,— отвчалъ старикъ: — чтожъ, разв какая нибудь бда видть Миссъ Клару?—

‘Гд? когда?’ съ живостію вскричалъ Мовбрай.

— Здсь въ саду, вчера вечеромъ, незадолго передъ тмъ, какъ вы прискакали домой. Спаси васъ Богъ, Г. Мовбрай, какъ вы шибко изволите скакать на своей гндой лошади!—

‘Не глупе ли я его,’ сказалъ самъ себ Мовбрай, ‘что трачу время на разговоры съ нимъ Онъ съ скоростію побжалъ въ калитку, о которой мы говорили, три или четыре лакея слдовали за нимъ, ожидая его приказаній и шепча между собою съ видомъ участія и непритворной горести.

Вышедши изъ калитки, Мовбрай открылъ по крайней мр малйшіе слды той, которую отыскивалъ онъ. На сыромъ песк видны были маленькіе слды ногъ Миссъ Клары, но наконецъ и они исчезли въ трав у лса и никакъ не льзя было догадаться, куда потомъ пошла несчастная двушка. За лсомъ протекалъ довольно большой ручей, по берегамъ котораго почти не льзя было ходить отъ всегдашней сырости и грязи,— дале возвышались одни только безплодные и каменистые утесы, нависшіе надъ водою,— вообще на сихъ мстахъ рдко видима была нога смертнаго. Мовбрай пробгалъ везд, все осматривалъ, но безъ успха, страшныя предчувствія терзали его воображеніе. Его люди также раздляли опасенія его бдная барышня! говорили они въ полголоса, гд она теперь? Жива ли она? О, да сохранитъ ее Провидніе!

Мовбрай съ людьми своими въ состояніи близкомъ къ отчаянію, возвращался къ задней калитк сада какъ вдругъ внутри его раздался голосъ стараго _ садовника: — Г. Мовбрай! г. Сен-Ронанъ! я нашелъ, нашелъ!..—

‘Что? гд?’ вскричалъ Мовбрай, едва переводя дыханіе и трясясь всмъ тломъ. ‘Не о Миссъ ли Клар говоритъ старый Іосифъ?’

Онъ много разъ повторялъ съ нетерпніемъ вопросы свои, но старый садовникъ не разсудилъ, отвчать ему до тхъ поръ, пока медленными шагами не подошелъ къ нему и потомъ уже началъ съ обыкновенными своими разстановками:

— Нтъ милостивый господинъ мой! я нашелъ не миссъ Клару, но по крайней мр такую вещь, о которой бы вы слишкомъ стали жалть, потерявъ ее. Угадайте, что, Лердъ? Вашъ прекрасный охотничій ножикъ!—

И въ это же самое время онъ подалъ ножъ господину своему. Мовбрай, вспомнивши обстоятельства, при которыхъ онъ былъ выброшенъ имъ въ окно вчерашняго вечера и представя себ пагубныя слдствія сего дла, ужаснулся самаго себя и съ силою бросилъ ножъ въ глубокій прудъ своего сада.

Люди его съ удивленіемъ посматривали другъ на друга. Они знали, что это былъ любимый ножикъ ихъ господина, онъ цнилъ его весьма дорого, и всегда хвастался богатою отдлкою, показывая его въ кругу охотниковъ. Мовбрай замтилъ удивленіе ихъ, и принявъ на себя по возможности спокойный видъ обратился къ нимъ и роздалъ приказанія каждому порознь отыскивать Миссъ Клару по всмъ окружнымъ мстамъ, особливо гд видли ее когда-либо прогуливающеюся. Старому садовнику веллъ онъ ударить нсколько разъ въ колоколъ на башн въ надежд, не воротится ли на звукъ сей Миссъ Клара, а Патрику приказалъ скоре осдлать свою лошадь и привести ее къ небольшому мостику, сдланному для пшеходцевъ чрезъ рку Сен-Ронанъ, протекавшую позади его сада.

Когда вс они отправились для, исполненія его приказаній, Мовбрай началъ одинъ продолжать свои поиски, бродя по излучистымъ тропинкамъ лса, гд иногда любила прогуливаться сестра его. Въ одной древесной бесдк, гд часто Клара сиживала, какъ для того чтобы защитить себя отъ солнечныхъ лучей, такъ и для того, что оттуда открывались чрезъ проскъ прекраснйшіе виды, увидлъ онъ на скамейк перчатку Клары, съ жадностію схватилъ ее и увидлъ, что она была мокрая. Вчерашній день не было дождя и слдственно не льзя было предположить, чтобы она вчера гуляя тутъ, забыла ее, отъ дождя же, шедшаго въ продолженіе ночи и утра, перчатка не могла замочиться, ибо за густотою деревьевъ, переплетшихся верхами своими, дождь не проницалъ въ внутренность бесдки. Очевидно было, что бдная Клара была въ ней уже посл сцены съ нимъ, потому что дождь начался не ране полуночи.

Мовбрай, твердо увренный въ томъ, что сестра его была въ сихъ мстахъ, еще боле предался отчаянію, представляя себ, что онъ былъ виною того, что она ршилась бжать изъ отеческаго дома своего. Онъ пошелъ дале до конца платформы, образовавшей въ семъ мст крутую скалу, повисшую надъ пропастью, и бросилъ взоръ ужаса на волны, кипвшія внизу его. Разстроенное воображеніе представляло ему среди глухаго шума волнъ изрдка слышанныя стенанія Клары въ сдой пн ихъ онъ мечталъ видть блое платье несчастной сестры своей, въ которомъ была она во время послдняго ихъ свиданія. Но между тмъ тщетно продолжалъ онъ поиски свои, слдовъ Клары ни гд не было примтно.

Пошедши въ противоположнуюсторону, Мовбрай къ неизъяснимой радости своей увидлъ опять, особенно въ тхъ мстахъ, гд земля^:была боле глиниста слды маленькой ножки Клары, долго шелъ онъ руководствуясь ими, наконецъ и сіи послдніе признаки начали исчезать — дождь размылъ слды, и онъ опять остановился, не зная, куда направить шаги свои. Вспомнивъ что онъ приказалъ привести себ лошадь къ небольшому мостику Сен-Ронанскому который былъ очень недалеко, отъ сего мста, онъ пошелъ туда въ намреніи переправиться въ бродъ на ту сторону рки къ старой деревн, куда, предполагалъ он, можетъ быть и Клара перешла чрезъ небольшой мостикъ.

Нашедши свою лошадь, Мовбрай слъ на нее, и приказавши своему человку возвратиться въ замокъ по’ небольшой тропинк влво, которой не усплъ осмотрть онъ самъ,началъ подъзжать къ броду, чтобы переправиться на ту сторону, но такъ какъ отъ продолжавшагося во всю ночь проливнаго дождя вода весьма поднялась, Жакъ осмлился замтить своему господину, какой большой опасности подвергался онъ, пускаясь въ бродъ на лошади своей, но Мовбрай почти не слыхалъ его словъ и кололъ шпорами, лошадь, дабы. она скоре перенесла его на тотъ берегъ. Вода доставала до самаго верха сдла Мовбраева и если бы не присутствіе его духа и не твердый навыкъ во всхъ опасностяхъ его лошади, то и всадникъ и конь наврное бы погибли, будучи увлечены быстротою воды, значительно умножившейся отъ продолжительнаго дождя. Когда уже Мовбрай совершенно переправился на другой берегъ, тогда только врный Жакъ ршился исполнить его приказаніе возвратиться въ замокъ Шаусь.

Выхавъ на противуположный берегъ, Мовбрай взялъ дорогу, ведшую прямо къ старой деревушк Сен-Ронанской, твердо будучи увренъ, что онъ тутъ можетъ открыть хотя нкоторые слды ея, если только она находится въ живыхъ, а можетъ быть отыщетъ и самое ее, ибо она по слабости своей не могла уйти дале сего мста. Оставимъ его между страхомъ и надеждою въ его розыскахъ и обратимся теперь къ несчастной Клар, съ которою мы разстались вчера въ уединенной комнат ея.

ГЛАВА VI.

Печальныя событія.

‘Чья тнь средь бурей завыванья
‘Блуждаетъ въ сихъ мстахъ?
‘Зрю дву въ бломъ одяньи,
Тоска и смерть въ ея очахъ!…’
Шекспиръ.

Трудно выразить, что чувствовала несчастная Клара, оставшись въ своей комнат посл ужасной сцены съ Мовбраемъ, Роковое открытіе, котораго она давно боялась, почти уже начинало свершаться, ужасная будущность, подобно мрачной могил, открывалась ея взорамъ. Гнвъ раздраженнаго брата, согласіе, исторгнутое имъ на бракъ ея съ Графомъ Этерингтономъ — все это взятое вмст такъ подйствовало на душу бдной Клары, что она по какому-то слпому инстинкту ршилась бжать изъ отеческаго дома, гд угрожало ей столько опасностей.

Мы не можемъ слдовать за каждымъ шагомъ сей несчастной двицы, впрочемъ по всмъ вроятіямъ должно заключишь, что она вышла изъ замка Шаусъ въ то самое время, когда услышанъ былъ шумъ възжавшей на дворъ коляски Г. Тумвоода, котораго она естественно могла счесть за пріхавшаго Графа Этерингтона. Такимъ-то образомъ, между тмъ какъ Мовбрай бесдовалъ съ своимъ гостемъ и воскрешалъ надежды свои на будущее счастіе, бдная сестра его пустилась во вс возможныя опасности темной ночи и свирпствовавшей бури.

Другая особа на ея мст наврное не могла бы вынести сего опаснаго и изнурительнаго путешествія, но Миссъ Клара, издавна привыкшая къ уединеннымъ и не рдко даже ночнымъ прогулкамъ по окрестнымъ мстамъ, почти и не думала объ опасности своего предпріятія. Она вышла черезъ садъ къ небольшому любимому лску своему, прошла черезъ бесдку, въ которой и уронила одну изъ перчатокъ, и наконецъ отправилась къ небольшому мостику чрезъ Сен-Ронанъ. Весьма удивительно, какимъ образомъ бдная двушка въ такую мрачную ночь могла отыскать узенькую тропинку, ведущую къ сему мостику, еще удивительне, какъ умла она пройти по ней, ибо тропинка была проложена между скалъ, гд одинъ неврный шагъ могъ низвергнуть ее въ пропасть?

Впрочемъ какъ нравственныя, такъ и физическія силы Клары начали ослабвать по мр приближенія ея къ старой деревушк Сен-Ронанской. Дошедши до уединенной хижины бдной старухи, у которой читатели наши видли не задолго предъ симъ Ганнахъ Ирвинъ умирающею, Клара слабою рукою начала стучаться въ дверь. Старая хозяйка разсказывала на другой день сосдкамъ своимъ, что въ глухую полночь слышала она стукъ и тихое стенаніе кого-то у дверей своей хижины, но такъ какъ вопервыхъ она отъ природы была зла на цлый свтъ, а вовторыхъ не мене того и суеврна, то не подумала о состраданіи. Долго, продолжала она., слышала я сіи стенанія и голосъ., умоляющій отпереть дверь. Онъ былъ такъ тихъ и жалокъ, что я уже ршилась встать съ своей постели, но не успла я подойти къ двери и отодвинуть запоръ, какъ уже голосъ замолкъ. Я отворила дверь. Ночь была темна, что-то блое мелькнуло передъ моими глазами… я опять захлопнула дверь, будучи уврена, что это было не что иное, какъ дьявольское навожденіе.

Посл сего очень вроятно, что несчастная Клара, отвергнутая столь безчеловчно отъ дверей первой хижины, не ршилась боле испрашивать себ состраданія и у прочихъ жителей деревни, она, собравши послднія силы свои, побрела къ дому Пастора Каропиля, въ окнахъ котораго виднъ былъ еще огонь — обстоятельство, которое требуетъ предварительнаго изъясненія.

Читатели наши знаютъ причины, побуждавшія Валентина Булмера, подложнаго Графа Этерингтона, желать отдаленія всхъ особъ, имвшихъ участіе въ прежнихъ коварныхъ замыслахъ его на счетъ Миссъ Клары, появленіе Ганнахъ Ирвинъ довольно испугало его, и онъ, какъ уже видли мы, препоручилъ Салмесу постараться удалить ее, что и общался исполнить въ сей же вечеръ коварный агентъ его. Но такъ какъ онъ съ нкотораго времени находилъ себя въ необходимости обо всемъ относиться къ старому Томвооду, за что сей послдній всегда исправно платилъ ему, въ слдствіе сего и приказаніе Графа сдлалось извстнымъ Тумвооду. Онъ попросилъ своего друга Пастора Каропиля принять, къ себ въ домъ бдную больную женщину, имвшую полное право на его состраданіе, и Ганнахъ Ирвинъ была немедленно перенесена въ домъ его, гд естественно она могла умереть гораздо спокойне, нежели у старой хозяйки хижины. Тумвоодъ, предварилъ также добраго Пастора, что, больная женщина имла сообщить предъ смертію своею одну важную тайну, имвшую большое вліяніе на спокойствіе нкоторой фамиліи, и что онъ по сему случаю не замедлитъ явиться къ ней съ Мовбраемъ Сен-Ронанскимъ, какъ однимъ изъ мирныхъ судей Графства, для принятія ея объясненій.

Таково въ самомъ дл было намреніе нашего Набоба, не исполнившееся впрочемъ отъ упрямаго характера Мовбрая, не захотвшаго его слушать въ гостинниц Сен-Ронанской и заставившаго скакать за собою въ замокъ Шаусъ. Передъ отъздомъ туда Тумвоодъ написалъ съ своему другу Пастору, что непредвиднныя обстоятельства не позволяютъ ему ныншній день видться съ нимъ, и что онъ завтрашнее утро непремнно прідетъ къ нему съ Лердомъ Мовбраемъ, а до тхъ поръ просилъ какъ можно стараться о сохраненіи жизни бдной больной, которую онъ прислалъ къ нему, избгая впрочемъ по возможности объясненій съ нею на счетъ ея тайны до ихъ прізда.

Добрый Пасторъ привыкъ въ точности исполнять приказанія Г. Тумвоода: старая служанка получила приказаніе не отходить отъ постели больной и стараться какъ можно лучше ухаживать за нею, маленькія дти ея также не были забыты.

Въ вечеръ сего самаго дня, когда Г. Каропиль сидлъ въ ученомъ кабинет своемъ, углубясь въ свои записки о крестовыхъ походахъ, старая служанка, приставленная къ больной, вошла къ своему господину съ извстіемъ, что бдной женщин становится гораздо хуже, и что она безпрестанно твердитъ о какой-то важной тайн, гнетущей грудь ея, и которую она боится унести вмст съ собою въ могилу.

Извстіе сіе довольно сильно подйствовало на Г. Пастора, онъ даже ршился на сей разъ прервать обыкновенныя свои занятія для вспомоществованія бдной больной, рекомендованной ему его другомъ Г. Тумвоодомъ. Приказавши садовнику своему осдлать поскоре лошадь и хать къ водамъ для отысканія Доктора Квасклебена, онъ послалъ также одну изъ служанокъ своихъ къ Мистрисъ Додъ, которая, не смотря на то, что была содержательницею трактира, также по временамъ не отказывалась и прислуживать страждущему человчеству.

Посланникъ мужескаго пола исполнилъ довольно неудачно свое препорученіе, потому что онъ или совсмъ не нашелъ Доктора, или и нашелъ, но слишкомъ занятаго, чтобы идти на помощь къ бдной умирающей женщин. Что же касается до посланника женскаго пола, или правильне сказать посланницы, она удачно выполнила свою экспедицію, ибо застала еще Мистрисъ Додъ не въ постел, не смотря на то, что уже довольно было поздно. Добрая хозяйка съ величайшимъ безпокойствомъ ожидала возвращенія Г. Тумвоода, который никогда и ни гд не просиживалъ такъ долго. Выслушавши посланницу и пробормотавши себ подъ носъ нсколько бранныхъ словъ, на счетъ Пастора, принимающаго въ домъ свой нищихъ, она надла свою черную мантилью съ большимъ капишономъ и въ сопровожденіи служанки съ фонаремъ отправилась на благое дло милосердія, взявши впрочемъ напередъ общаніе съ Г. Тирреля не ложиться въ постелю, не дождавшись Г. Тумвоода,

Но прежде нежели добрая трактирщица дошла до дома Г. Пастора, больная усильными требованіями своими призвала Г. Каропиля для сообщенія ему своей тайны, прежде нежели она совершенно лишится употребленія чувствъ своихъ.

‘Я чувствую,’ говорила она, обращая вокругъ блуждающіе взоры свои, ‘что до тхъ поръ, пока я не сообщу тайны своей служителю олтаря, злой духъ, по наущенію: коего много сдлала я въ жизни моей, не перестанетъ представляться мн возл смертнаго одра моего’.

Вошедшій Г. Каропиль хотлъ-было преподать ей нсколько спасительныхъ утшеній, но больная прервала его съ видомъ безпокойнаго нетерпнія:

‘Не тратьте по пустому,’ сказала она, ‘малаго времени, мн остающагося, а также и словъ вашихъ. Позвольте лучше высказать вамъ все то, что лежитъ на душ моей, я даже прошу васъ записать на бумаг послднія мои признанія,— слабая рука моя еще не откажется подписать ее, и вы, какъ врный служитель Божій, засвидтельствуете слова мои. Я бы очень желала, чтобы при семъ дл находился Мовбрай Сен-Ронанскій,— но все равно, я знаю и васъ, Іосія Каропиль, хотя вы, какъ кажется, и не узнали несчастную. ‘

— Можетъ быть, ты и знаешь меня, добрая женщина, по крайней мр я ни какъ не могу вспомнить…—

‘Не мудрено. Вспомните же, Г. Пасторъ, Ганнахъ Ирвинъ, бывшую нкогда неразлучною подругою Миссъ Клары Мовбрай, которая была при ней даже и въ ту роковую ночь, когда совершенъ былъ бракъ ея въ церкви Сен-Ронанской.’

— Не хочешь ли ты сказать, что ты самая сія особа, добрая женщина?— спросилъ Карогіиль, взявши со стола свчу и поднося ее къ кровати больной, дабы лучше разглядть лице ея.— Нтъ, я этому не могу поврить!—

‘Не можете? Видно, бдная Ганнахъ много перемнилась, но кто не знаетъ, что великая разница между порокомъ, торжествующимъ въ исполненіи преступныхъ своихъ замысловъ, и между порокомъ на смертномъ одр своемъ!’

— За чмъ же такъ отчаяваться, бдная женщина? Благость Небесная неистощима: она прощаетъ истинно раскаевающихся.—

‘Врю, Г. Каропиль, но вы сказали: истинно раскаевающихся, а мое сердце ожесточено. Здсь я чувствую’ прибавила она, кладя руку на грудь свою, ‘что есть воин что-то, которое говоритъ, что если бы и продолжились дни моего существованія, то я бы опять пошла по знакомой мн стез порока. Нтъ, я не надюсь ни на какое милосердіе, Г. Каропиль: я гршила не по не вднію. И такъ не заботьтесь боле о бдной и отчаянной гршниц.’

Здсь добрый Пасторъ снова хотлъ приняться за нкоторыя утшенія, но больная опять прервала олова его:

‘Если вы дйствительно имете намреніе по возможности обратить меня на путь истинный, топрежде позвольте мн облегчить мою совсть, выслушавъ отъ меня то, что я буду говорить вамъ, посл етаго я, можетъ быть, буду въ состояніи слушать и ваши увщанія. Вы говорите, что вы ни какъ не можете узнать меня, но когда я напомню вамъ на примръ то, какъ долго не соглашались вы произнести: втайн брачное благословеніе, котораго требовали отъ васъ, какъ вы доказывали что такіе браки противны установленіямъ нашей церкви и слдственно не могутъ считаться дйствительными, если я вамъ напомню все это: поврите ли вы тогда, что въ бдной нищей, умирающей предъ вашими глазами, вы видите прежде красивую и довольно богатую Ганнахъ Ирвинъ?’

‘— Да, да, я теперь врю. Доказательства твои такъ убдительны, что не льзя боле сомнваться въ словахъ твоихъ.—

‘И такъ первый шагъ сдланъ. Для меня очень утшительно, что я могла васъ уврить въ томъ, что я не подлая нищая, а дйствительно Ганнахъ Ирвинъ. Злой духъ гордости даже и до сихъ поръ заставляетъ меня чаще краснть отъ моей бдности, нежели отъ прежней порочной жизни и моихъ преступленій. Но обратимся къ прежнему разговору. И такъ вы помните, что вами былъ обвнчанъ съ Миссъ Кларою молодой человкъ, назвавшій себя Францемъ Тиррелемъ, между тмъ какъ истинное имя его было Валентинъ Булмеръ… Но не слыхали ли вы сію минуту чьего-то вздоха? Точно ли мы одни у съ вами въ этой комнат, Г. Пасторъ? Я надюсь, что я умру прежде, нежели мои преступленія сдлаются гласными. Вы наврное не захотите собрать сюда всхъ людей вашихъ въ свидтели моего безчестія и стыда: я не перенесу этаго, Г. Каропиль.’

Она замолчала и Начала вслушиваться. Должно замтить, что органъ слуха во многихъ болзняхъ, вмсто того, чтобы портиться, длается даже гораздо тоньше и съ большею исправностію принимаетъ едва примтные звуки.

— Мы здсь одни — сказалъ ей Г. Каропиль, не безпокойся, несчастная женщина, и продолжай свои признанія.—

‘Я была виновною повренною ложнаго Франца Тирреля, Клара любила настоящаго и точно согласна была на тайный бракъ съ нимъ, что сказывала она и вамъ самимъ. Во время брачной церемоніи какъ она, такъ и вы были обмануты подложнымъ женихомъ, одвшимся въ платье Тирреля, темнота ночи способствовала его намренію, и я одна, я знала гнусный умыселъ сей и не открыла его! ‘

— Несчастная!— вскричалъ Пасторъ, — но что понудило тебя къ сему преступленію? Какія были причины, что ты молчала объ этомъ гнусномъ умысл?—

‘Я была не боле, какъ жалкимъ орудіемъ въ рукахъ Булмера. Онъ умлъ прежде обольстить меня, потомъ общалъ чрезъ своего коварнаго агента Солмеса составить мое счастіе, выдавъ меня за одного богатаго человка: онъ и исполнилъ свое общаніе, отдавъ меня во власть одного чудовища, который истощилъ надо мною вс возможныя жестокости. О! если дьяволы могутъ смяться, какой радостный день будетъ для нихъ, когда Булмеръ и я вмст явимся въ мрачный тартаръ ихъ!… Но послушайте, Г. Каропиль… я уврена, что здсь точно есть кто-то… я еще слышала чей-то вздохъ, содроганіе….’

— Твое воображеніе слишкомъ разстроено, несчастная женщина, будь спокойна, мы здсь одни. Продолжай и по крайней мр на сей разъ говори настоящую истину.—

‘Да, я скажу вамъ ее, потому что этимъ удовлетворится хотя нсколько моя ненависть противъ гнуснаго чудовища, погубившаго безъ возврата душу мою. Мщеніе привлекло меня и въ здшнія мста, я услышала, что злодй снова явился здсь съ требованіями на полученіе руки Миссъ Клары, и хотла обнаружить Мовбраю прежній злодйскій обманъ, погубившій навкъ добрую двушку… О сколь я виновата передъ ней, Г. Каропиль! Не я ли измнила ея довренности и была участницею гнуснаго обмана, отравившаго счастіе ея жизни? О, какъ бы я желала увидть ее прежде моей смерти, Г. Каропиль! Я не могу закрыть глазъ, произнести молитвы безъ того, чтобы образъ ея безпрестанно не представлялся душ моей. Самыя утшенія религіи не могутъ дйствовать на меня до тхъ поръ пока она не проститъ меня! Но такое чудовище, какъ я, можетъ ли надяться заслужить себ…’

Она затряслась, произнося послднія слова сіи и испустила слабый крикъ ужаса, ибо въ самую сію минуту со стороны, противоположной той, гд стоялъ Г. Каропиль, занавсы начали медленно раскрываться, какъ бы будучи разводимы слабою и трепетною рукою, и Миссъ Клара Мовбрай, блдная, какъ смерть, съ распущенными волосами, намокшими также какъ и тонкое платье ея, явилась, подобно призраку, предъ постелью умирающей. Сія послдняя сдлала было усиліе привстать,— но напрасно, одн трепещущія губы и сухія руки ея, простертыя къ явившейся Клар, показывали только весь ужасъ ея и вмст какъ бы радостью увидя ту, чьего прощенія не смла надяться несчастная.

‘Ганнахъ Ирвинъ,’ произнесла Клара съ обыкновенною своею пріятностію ‘мой старый другъ, столь жестоко заплатившій мн за мою довренность къ себ! прибгни къ милосердію Того, Чья благость неисчерпаема для бдныхъ гршниковъ, прибгни къ Нему съ теплою врою, и Онъ проститъ тебя столь же охотно, какъ прощаю и я тебя въ сіи минуты! Прости, бдная Ганнахъ, прости!’

Окончивши слова сіи, она исчезла изъ комнаты, прежде нежели Пасторъ имлъ время уврить себя самаго, что это былъ не призракъ, онъ побжалъ за нею по лстниц, клича между тмъ своихъ домашнихъ, но ни кто изъ нихъ не хотлъ откликнуться, ибо слабыя стенанія, слышимыя ими изъ комнаты больной, показывали, что она находилась при послднемъ своемъ издыханіи, да и дйствительно Мистрисъ Додъ съ Пасторовою служанкою пришли уже посл кончины бдной женщины. Она умерла, лишь только Клара оставила ея комнату.

Не успли еще обмыть и одть умершей, какъ служанка трактира Мегъ Додъ прибжала къ ней съ ужасомъ на лиц и объявила въ самыхъ торопливыхъ выраженіяхъ, что какая-то дама, подобно духу, явилась въ ихъ трактир и наконецъ умерла въ комнат Г. Тирреля. Новое обстоятельство, также требующее изъясненія съ нашей стороны.

Въ такомъ разстроенномъ состояніи духа, въ какомъ досел находилась Миссъ Мовбрай, и не столь значительный ударъ, какъ получила она при послднемъ свиданіи съ Мовбраемъ, прибавя также къ сему ночное бгство ея, достаточенъ былъ для того, чтобы лишить ее послднихъ какъ физическихъ силъ, такъ и нравственныхъ способностей. Мы уже прежде сказали, что она пошла къ дому Пастора, примтя огонь въ окнахъ его. Во время суматохи, царствовавшей тамъ по случаю умиравшей больной, весьма неудивительно, что наша бдная бглянка вошла по лстниц въ комнату умирающей, не бывъ ни кмъ замченною. Послдняя сцена съ Ганнахъ Ирвинъ, прежнею подругой ея, еще боле разстроила умственныя способности Клары.

Мы не можемъ съ точностію опредлить, желала ли она сыскать Тирреля, или просто по одному случаю, впрочемъ Клара пошла къ старому трактиру Мегъ Додъ, гд также изъ одного окна виднъ былъ свтъ.

Въ это время несчастный любовникъ ея Францъ Тиррель сидлъ въ своей комнат, будучи погруженъ въ глубокую задумчивость. Напротивъ его въ простнк стояло большое старинное зеркало, лучь свта, скользнувшій по стеклу, заставилъ его взглянутъ въ него, и онъ увидлъ образъ Клары, блдной, какъ тнь и державшей въ рук своей небольшой фонарь, которой взяла она изъ корридора. Долго не смлъ онъ врить глазамъ своимъ, думая, что это было не что иное, какъ призракъ разстроеннаго воображенія. И въ самомъ дл мертвая блдность Клары и ея тусклые и. неподвижные взоры длали ее весьма похожею на привидніе. Но наконецъ она, шатаясь отъ слабости, приближилась къ изумленному Тиррелю и холодною рукою своею схватила его руку.

‘Убжимъ, Тиррель, убжимъ скоре отсюда,’ прошептала она могильнымъ голосомъ.’ Братъ мой преслдуетъ насъ, онъ хочетъ убитъ насъ…. убжимъ, Тиррель! Ганнахъ Ирвинъ здсь, она все откроетъ, и тогда., еще разъ: скроемся, Тиррель! Страхъ и отчаяніе преслдуютъ каждый шагъ бдной Клары.’

— Клара Мовбрай!— вскричалъ Тиррель,— точно ли я васъ вижу? Еще одну минуту: не уходите такъ скоро!.— присоединилъ онъ, видя, что Клара приближилась къ двери: — останьтесь, останьтесь здсь! Вы такъ слабы.—

‘Нтъ, Тиррель, нтъ, я должна идти меня ждутъ. Ганнахъ Ирвинъ сбирается въ могилу, и мн, какъ старинной подруг ея, не должно ли также слдовать за нею? Не уже ли ты удержишь меня, Тиррель?’ продолжала она помшаннымъ голосомъ. ‘Ахъ, нтъ, ты не употребить насилія: иначе я убью себя и тогда…. тогда…’

Тутъ ужасныя конвульсіи воспрепятствовали несчастной докончить слова свои, она упала на полъ. Служанка, прибжавшая на отчаянные крики Тирреля, лишь только увидла сіе ужасное зрлище, какъ въ ту же минуту побжала въ домъ Пастора къ хозяйк своей, какъ мы уже сказали выше.

Старая трактирщица, принужденная идти отъ одной печальной сцены къ другой, не мене разительной, въ слезахъ пробгая пространство до своего дома, кричала, что еще отъ самаго рожденія своего, не запомнитъ ни одной ночи, столь ужасной для себя. Вбжавши въ комнату Тирреля, бдная хозяйка трактира еще боле была поражена печалью, увидвъ въ столь отчаянномъ положеніи бдную двицу изъ той фамиліи, которую она всегда привыкла любить и уважать, несмотря ни на какія перемны и упадокъ прежняго ихъ величія. Тиррель, блдный какъ полотно, стоялъ на колняхъ предъ несчастною, казавшеюся при послднемъ издыханіи, вс старанія его привести ее въ чувства были безуспшны.

Мегъ Додъ посл перваго изумленія, причиненнаго ей такою неожиданностію, пришла наконецъ въ себя, и видя, что надлежало дйствовать скоре и ршительне, а притомъ и такъ, чтобы не забыть должныхъ приличій, что всегда составляло отличительную черту ея характера, обратилась съ скоростію къ своему постояльцу.

‘Г. Тиррель!’ сказала она, ‘вы, какъ мущина, не должны быть здсь, извольте встать и идти въ другую комнату.’

— Я не пойду отсюда!— вскричалъ онъ,— я не оставлю ее ни на минуту до тхъ поръ, пока она и я не испустимъ послдняго вздоха!—

‘А это также можетъ случиться очень скоро Г. Тиррель, если вы не захотите меня послушаться.’

Тиррель затресся всмъ тломъ, какъ бы въ половину понявъ то, что намекала ему добрая хозяйка, но все еще не сдлалъ ни малйшаго движенія, чтобы оставить комнату.

‘Ступайте, ступайте, Г. Тиррель! продолжала добрая трактирщица, не оставайтесь долго смотрть на зрлище, которое можетъ быть убивственно и не для столь чувствительнаго сердца, какъ ваше. Подите, мы между тмъ приложимъ должныя попеченія о Миссъ Клар, и чрезъ каждые полчаса я сама буду увдомлять васъ о состояніи, въ какомъ она будетъ находиться.’

На сей разъ бдный Тиррель ршился послушаться совта доброй хозяйки и вышелъ въ другую комнату, оставя Миссъ Клару на рукахъ Мегъ Додъ и ея служанокъ. Долго былъ онъ въ самомъ мучительномъ безпокойств, считая время не по часамъ, а по визитамъ своей хозяйки, которая, будучи врна своему общанію, точно чрезъ каждые полчаса приходила къ нему съ новыми извстіями. Но извстія сіи были весьма неблагополучны для Тирреля. Сначала Клара была все въ одномъ и томъ же положеніи, дале ей стало хуже, потомъ едва надялись, чтобы она дожила до утра. Не станемъ описывать ужаснаго состоянія духа Тирреля при сихъ роковыхъ извстіяхъ и стараній Мистрисъ Додъ удержать его въ той же комнат, гд онъ находился. Наконецъ послдній промежутокъ извстій Мегъ Додъ продолжился довольно долго, и Тиррель заключилъ, что Клара заснула, я Мистрисъ Додъ потому нейдетъ къ нему, что боится разбудить ее. Онъ пересталъ прохаживаться по комнат и слъ на кресла, не смя почти дышать, какъ бы онъ и самъ находился подл ея постели. Начало уже разсвтать, какъ трактирщица съ безпокойными взорами вошла въ его комнату.

‘Г. Тиррель!’ сказала она, обращаясь къ нему, яя надюсь, вы вспомните, что вы человкъ, Христіанинъ и… ‘

— Tс!.. тише! ради Бога тише!— шепталъ Тиррель,— не обезпокойте Миссъ Клару!—

‘Увы! бдная двушка!’ сказала со вздохомъ трактирщица: ‘теперь уже ни что не обезпокоитъ ее! О! какъ будутъ отвчать предъ Богомъ т, кто погубилъ ее!’

— Да, да!— вскричалъ Тиррель, ударяя себя въ лобъ,— они будутъ отвчать даже и мн: я отомщу всмъ имъ! Теперь я хочу видть Клару!—

‘Вы бы гораздо лучше сдлали, не входя въ ея комнату’ отвчала добрая женщина, но Тиррель, не слушая ея совта и оттолкнувъ ее отъ двери, стремительно побжалъ туда.

— Совсмъ ли она умерла? не остается ли еще какой-либо надежды?— вскричалъ онъ, относясь къ довольно почтенному Врачу, котораго въ продолженіе ночи привезли изъ Маршторна.

Вмсто отвта Врачъ пожалъ плечами и сдлалъ отрицательное движеніе головою. Тирредь подбжалъ къ кровати и убдился уже собственными глазами, что предметъ его нжности воспарилъ въ другой лучшій міръ… Испуская вопли ужаса и отчаянія, онъ схватилъ холодную руку умершей, омочалъ ее своими слезами и согрвалъ поцлуями, однимъ словомъ, отчаяніе его было безпредльно. Бывшіе въ комнат настояли, чтобы онъ вышелъ изъ нея, въ надежд, что онъ не будетъ столько терзаться, не видя предмета, коего лишился онъ.

‘Такъ какъ вы принимаете столь большое участіе въ молодой особ, рано похищенной смертію сказалъ ему Врачь, послдовавшій за нимъ въ его комнату, опасаясь за состояніе и его самаго, ‘то я, хотя и для слабаго утшенія, но по крайней мр въ обязанность почитаю себя сказать вамъ, что кончина ея произошла отъ чрезвычайнаго давленія на мозгъ, сопутствуемаго вроятно разрывомъ сосудовъ и кровоизлитіемъ. Посл чего, истинно сказать вамъ, если бы мн и удалось спасти жизнь ея, по крайней мр разсудокъ ея никогда бы не возвратился, а въ подобныхъ случаяхъ, государь мой, вы согласитесь сами, что смерть гораздо предпочтительне жизни. И самые ближайшіе родственники должны согласиться, что такая смерть нкоторымъ образомъ есть благодяніе со стороны Провиднія.’

— Провиднія!— вскричалъ Тиррель, — а за чмъ Оно не умертвило и меня?… Да, я знаю — знаю! это для мщенія за нее!—

И при сихъ словахъ съ быстротою молніи онъ побжалъ внизъ по лстниц и потомъ къ воротамъ трактира, гд уже былъ остановленъ старымъ Тумвоодомъ, съ мрачнымъ видомъ вылзавшимъ изъ почтовой коляски своей.

‘Куда вы идете, Г. Тиррель?’ спрашивалъ его старикъ, ‘или, правильне сказать, куда вы бжите?’ и онъ схватилъ его за руку.

— Ко мщенію!— отвчалъ Тиррель, — да, я хочу мстить, не удерживайте меня, я вн себя……. я жажду мщенія, крови!—

‘Мщеніе принадлежитъ Богу,’ сказалъ старикъ ‘и Онъ уже наказалъ виновнаго. Пойдемте, пойдемте со мною’ продолжалъ онъ, таща Тирреля назадъ въ гостинницу. ‘Я вамъ разскажу чудныя новости. Знаете ли вы, что за полчаса предъ симъ Мовбрай встртился съ Булмеромъ? У никъ былъ поединокъ, и онъ убилъ его на мст.’

— Кто убилъ? кого?— спросилъ Тиррель как!’ бы помшаннымъ голосомъ.

‘Мовбрай убилъ Валентина Булнера, подложнаго Графа Этерингтона,’ отвчалъ Тумвоодъ.

— И такъ вы несете новости о смерти въ жилище смерти!— вскричалъ Тиррель,— и для меня не остается въ семъ мст ничего, что бы могло привязать меня къ жизни, не остается даже и мщенія!—

ГЛАВА VII и послдняя.

Заключеніе.

Гд прежде радости и псни раздавались,
Тамъ нын только втръ въ развалинахъ свиститъ,
Слды минувшаго остались,
И странникъ съ грустію въ душ на нихъ глядитъ.
Съ невольною слезой тснится вздохъ изъ груди,
Онъ говоритъ себ: здсь также жили люди!
Неизвстный.

Намъ уже остается весьма немного разсказать нашимъ читателямъ, впрочемъ не льзя не упомянуть о нкоторыхъ подробностяхъ, до нашему мннію необходимыхъ для полнаго окончанія. Мы оставили Мовбрая Сен-Ронанскаго не подалеку отъ старой деревни, верхомъ на лошади, отыскивающаго по всмъ мстамъ убжавшую Клару. Трудно описать чувства, волновавшія его душу. Это былъ огнедышущій волканъ, съ часу на часъ готовый изрыгнуть пламя свое. Въхавъ въ лсъ, отдлявшій старую деревню отъ новой, Moвбрай услышалъ нсколько пистолетныхъ выстрловъ, сопровождаемыхъ громкимъ смхомъ, и вспомнилъ, что онъ общался въ этотъ самый день и даже въ этотъ часъ быть въ семъ лсу,— гд они условились съ Лордомъ Этерингтономъ держать закладъ, кто изъ нихъ скоре и врне попадетъ въ назначенную съ общаго согласія цль. Капитанъ Жекиль и Макъ Туркъ дали также слово быть тушъ въ качеств безпристрастныхъ судей и свидтелей заклада.

Жажда мщенія, которою томилась душа Мовбрая къ Этерингтону, какъ главному виновнику всхъ несчастій сестры его, еще боле закипла въ его сердц, и онъ пришпорилъ свою лошадь, быстре молніи примчавшую его къ проску, гд трое друзей, въ ожиданіи его прізда, занимались стрляньемъ. Крики радости раздались по лсу, лишь только они замтили скачущаго Мовбрая.

‘Клянусь Богомъ!’ вскричалъ Капитанъ Макъ Туркъ, ‘это Мовбрай скачетъ на лошади своей,— вода течетъ съ его платья какъ изъ лейки!’

— Очень радъ,— сказалъ Этерингтонъ (по привычк мы все еще называемъ его симъ именемъ).— Но я бы не совтовалъ ему скакать такъ шибко, отъ большаго трясенія рука можетъ потерять свою врность въ стрльб.—

‘Мы это увидимъ Лордъ Этерингтонъ, или правильне Валентинъ Булмеръ,’ сказалъ Мовбрай, слзая съ своей лошади и привязывая ее къ первому дереву,

— Что вы хотите этимъ сказать, Г. Мовбрай?— сказалъ Этерингтонъ, подходя къ нему, между тмъ какъ Жекиль и Макъ Туркъ съ удивленіемъ смотрли на нихъ обоихъ.

‘Я хочу этимъ сказать, государь мой, что вы обманщикъ, подлецъ, присвоившій себ чужое имя и….’

— Мовбрай! ни слова боле! Вы знаете, что такія дерзкія слова доказываются не иначе, какъ съ оружіемъ въ рукахъ, и потому….—

‘Очень радъ и готовъ сей часъ доказать, что вы имете дло не съ такимъ низкимъ человкомъ, какъ вы сами.’

— Довольно, государь мой, довольно: разгорячившейся лошади не нужны шпоры. Жекиль! смю надяться, что вы не откажетесь быть моимъ секундантомъ въ этомъ дл?—

‘Натурально Милордъ.’

— И такъ, какъ мн кажется, что это дло ни какимъ образомъ не можетъ окончиться дружелюбно,— сказалъ Капитанъ Макъ Туркъ,— то, клянусь Богомъ! мой любезный и почтенный другъ. Мовбрай, я съ своей стороны почту себя весьма счастливымъ, заступя мсто вашего секунданта. Къ тому же счастливый случай какъ будто нарочно свелъ насъ всхъ сюда и съ нужными оружіями, иначе очень жалко было бы, еслибъ недостатокъ въ нихъ могъ одержать васъ.—

»Я напередъ впрочемъ желалъ бы узнать,’ сказалъ Жекиль, ‘причину сей столь начаянной ссоры.’

— Это совсмъ не нужно — отвчалъ Этерингтонъ, ‘— я отчасти понимаю Мовбрая: онъ догадался, что сестрица его, досел игравшая роль дурочки, за нсколько времени предъ симъ въ самомъ дл сдлала…. небольшую глупость.—

‘О crimini!‘ вскричалъ Маркъ Туркъ, ‘мой любезнйшій Капитанъ Жекиль, поспшимте скоре зарядить пистолеты и отмрять пространство, иначе, клянусь Богомъ! эти господа до такой степени разгорячатъ другъ друга, что вздумаютъ стрляться не дале какъ на разстояніе носоваго платка, взятаго за концы свои. God damn!‘

Одушевленный такою Христіанскою предосторожностію, Макъ Туркъ вмст съ Капитаномъ Жекилемъ занялись отмриваніемъ пространства для поединка, оканчивая его, Маркъ Туркъ предлагалъ Жекилю, не угодно ли ему будетъ удариться объ закладъ на пару шампанскаго, что оба противника упадутъ при первомъ выстрл, потому что оба они равно искусны въ этомъ дл.

Послдствія оказали, что Маркъ Туркъ проигралъ бы закладъ свой, потому что пуля Этерингтона слегка только оцарапила високъ Мовбрая, между тмъ какъ Мовбрай попалъ прямо въ сердце подложнаго Лорда. Этерингтонъ сдлалъ два судорожные шага впередъ и упалъ мертвымъ на мст, а противникъ его, неподвижный и блдный какъ мраморная статуя съ правою рукою протянутою впередъ и въ которой еще дымилось роковое орудіе смерти, стоялъ возл черты своей.

Жекиль подбжалъ на помощь къ своему другу, Капитанъ Макъ Туркъ, проворно вздвши на носъ очки свои, также нагнулся, чтобы посмотрть въ лице убитаго.

‘Намъ бы надобно захватить съ собою Доктора Квасклебена’ сказалъ онъ наконецъ, приподнимаясь и кладя снятыя очки въ зеленый футляръ ихъ. ‘Натурально, онъ бы тутъ ничего не помогъ, потому что пуля какъ гвоздь прошла чрезъ сердце, но все таки бы порядокъ требовалъ его присутствія. Ну, чтожъ вы стоите какъ вкопаный, мой почтеннйшій и храбрый другъ Мовбрай? Пойдемте отсюда поскоре, теперь намъ обоимъ придется опять отмривать землю, только другимъ манеромъ. Отвязывайте вашу лошадь, моя природная пара всегда со мной. Покамстъ на первой случай отправимтесь къ Маршторну. Капитанъ Жекиль! желаю вамъ добраго утра! Не угодно ли вамъ будетъ взять моего зонтика для возвращенія въ гостинницу,— кажется, дожжикъ начинаетъ накрапывать, а мн въ теперешнихъ обстоятельствахъ онъ совсмъ не нуженъ. Прощайте.

Капитанъ Маркъ Туркъ въ сопровожденіи Мовбрая не успли сдлать ста шаговъ, какъ сей послдній говорилъ, что онъ ни за что въ свт не ршится хать дале, не узнавъ прежде гд находится Клара и что сдлалось съ нею. Попавшійся въ почтовой коляск Тумвоодъ уже увдомилъ его, что Миссъ Клара находится у Мегъ Додъ, а извстіе сіе получилъ онъ отъ служанки трактира, посланной въ Маршторнъ за лкаремъ для Клары и дорогою встртившейся съ нимъ, за Квасклебеномъ не послали потому, что онъ въ сей день готовился вступить въ законный бракъ съ своею любезною Мистрисъ Бловеръ, Шатерлей общался совершить и брачную церемонію.

Капитанъ Макъ Туркъ съ своей стороны за сіе извстіе заплатилъ ему новостію о смерти Этерингтона, старикъ также совтовалъ имъ обоимъ наискорйшее бгство, не забывъ также снабдить ихъ изъ своего бумажника и средствами къ ускоренію путешествія. Онъ общалъ Мовбраю стараться о несчастной сестр его и замнить ей мсто отца, а съ него взялъ общаніе ухать подале съ Макъ Туркомъ и вступить на первый разъ хоть въ военную службу.

Такимъ образомъ оканчивается наша исторія, остается упомянуть только о нкоторыхъ особахъ. Г. Тумвоодъ жилъ еще довольно долго посл сихъ происшествій, выдумывая безпрестанно новые планы, изъ которыхъ рдкіе приходили въ исполненіе. Несчастный Тиррель посл кончины Клары скрылся, не извстно куда. Посл носился слухъ, что онъ присоединился къ Миссіи Моравскихъ братьевъ, и такимъ образомъ богатое имніе Тумвоода осталось въ наслдство Мовбраю Сен-Ронанскому.

Послуживши нсколько съ Капитаномъ Маркъ Туркомъ, онъ возвратился въ свою родину, вступилъ въ свои владнія и даже выкупилъ вс прежде распроданныя и. заложенныя земли свои, не довря по прежнему агенту своему Микклевану и перемнивъ свой характеръ во многихъ отношеніяхъ.

Къ числу значительныхъ перемнъ, произведенныхъ Мовбраемъ и о которыхъ всегда отзывался съ кислою миною, ударяя указательнымъ пальцомъ своимъ по большой серебряной табакерк, Г. Президентъ Винтерблоссомъ, боле всхъ относилась та, что онъ веллъ сломать до основанія гостинницу и домики при водахъ, не оставя въ окружности другаго трактира, кром стариннаго и принадлежавшаго нашей почтенной знакомк Магъ Додъ.

Такимъ образомъ сіе мсто, нкогда столь блестящее и многолюдное, теперь запустло совершенно, Дамы, артисты и ученые, вс исчезли, воды покрылись тиною и усталый путникъ, свши отдохнуть на зеленыхъ берегахъ ихъ, не встрчаетъ взорами ничего, кром небольшихъ развалинъ вправо, гд прежде была гостинница, и смиреннаго памятника съ изображеніемъ увядшей лиліи, осняемаго молодыми березами на лвой сторон къ церкви Сен-Ронанской: это могила Клары. Суеврные жители разсказываютъ, что часто по ночамъ возл памятника видится кто-то таинственный, а въ бурныя ночи въ развалинахъ и ближнемъ лсу слышатся глухія стенанія убитаго Этерингтона.

Конецъ.

СЕН-РОНАНСКІЯ ВОДЫ.

СЕН-РОНАНСКІЯ ВОДЫ.

ГЛАВА I.

ГЛАВА II.

ГЛАВА III.

ГЛАВА IV.

ГЛАВА V.

ГЛАВА VI.

ГЛАВА VII и послдняя.

Читайте также: