ФЕРЕНЦЪ ГЕРЦЕГЪ.
ФЕРЕНЦЪ ГЕРЦЕГЪ.
СЪ ВЕНГЕРСКАГО.
Секретарь.
Секретарь.
‘Русскій Встникъ’, No 12, 1900
Секретарь, Херцег Ференц, Год: 1900
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Хозяйка знакомъ подозвала къ себ одтаго въ черные чулки дворецкаго который командовалъ полкомъ лакеевъ и шепнула ему нсколько словъ. Потомъ, обмнявшись съ мужемъ, съ его сіятельствомъ, выразительнымъ взглядомъ, она граціознымъ движеніемъ встала изъ-за стола.
Графиня была уже не молода, вокругъ ея красивыхъ глазъ уже показались мелкія морщинки, но плнительная увренность движеній удивительно шла къ ея величавой осанк.
Веселый шумъ замолкъ, стулья были отодвинуты отъ длиннаго стола. Лакеи распахнули двери въ гостиную.
Но молодые люди сидвшіе за дальнимъ концомъ стола все не хотли уходить. Они очень развеселились. Молодой графъ ежеминутно брался за бутылку завернутую въ салфетку. Остальные тоже очень много пили, даже секретарь, секретарь посольства, котораго несмотря на сорокалтній возрастъ все еще всегда сажали съ молодежью, хотя онъ и уврялъ чрезмрно громко что не пьетъ, потому что никогда не имлъ этой привычки, однако, оставался на мст незыблемо какъ скала, а усы его были блы отъ пны шампанскаго.
Этотъ дипломатъ ни капли не походилъ ни на Талейрана, ни на Метерниха. Если онъ вообще напоминалъ кого-нибудь, то пожалуй Бисмарка. Какъ у послдняго, у секретаря была фигура мясника и такая же толстая шея, но только лицо его гораздо больше возбуждало доврія чмъ коварныя черты желзнаго канцлера. Взгляды которые онъ бросалъ изъ-подъ удивительно томныхъ, похожихъ на подушечки вкъ, такъ ивызывали на откровенность, онъ какъ бы подстрекалъ молодежь къ интимнымъ, вольнымъ изліяніямъ.
Хозяйка сказала сыну нсколько словъ по англійски, но молодой графъ не захотлъ понимать ихъ. Старый же графъ изъ принципа не вмшивался въ дла сына, онъ и былъ только пріемнымъ сыномъ. Красивая, рыжая баронеса быстро положила конецъ стачк. Она подошла сзади и прикоснулась рукою къ плечу молодаго графа.
— Идите въ гостиную, сказала она, — тамъ вы получите коньяку!
Секретарь принялся со смхомъ уврять что, право, не пьетъ коньяку, но на остальныхъ общаніе рыжей баронесы подйствовало.
Они переселились въ гостиную.
Ея сіятельство была не совсмъ довольна и длала видъ будто не замчаетъ молодежь. Она томнымъ голосомъ разговаривала со своими подругами и съ неподражаемою граціей обмахивалась огромнымъ веромъ. Его же сіятельство по обыкновенію ни съ кмъ не разговаривалъ (къ тому же онъ былъ глухъ какъ тетеревъ). Онъ со вздохомъ опустилъ свое тучное тло въ кресло и съ отчаяніемъ посматривалъ кругомъ. Онъ лишь тогда утшился и сталъ привтливо улыбаться, когда ему воткнули въ ротъ сигару похожую на торпедную лодку и поставили передъ нимъ чашку чернаго кофе.
Рыжая баронеса сла у камина и стала раздавать рюмки размстившейся вокругъ нея молодежи. Самую большую она дала гусарскому капитану который сидлъ на низенькой скамеечк и восхищался хорошенькими ножками баронесы. Капитана выхватили изъ проходившаго по деревн эскадрона, никто даже не зналъ хорошенько чей онъ сынъ, да и онъ лишь смутно догадывался о томъ чей коньякъ пьетъ.
— А секретарь? спросилъ кто-то.
— Да, секретарь! Гд секретарь? закричала молодежь.
Онъ какъ разъ подходилъ. За дверью онъ молодецки закрутилъ усы кверху и сталъ похожъ на морскаго паука.
— Рюмку коньяку, секретарь?
— О, вдь я не пью…
Однако онъ выпилъ. И первую, и вторую…
— Еще одну, угощалъ его молодой графъ.— Видишь, я проглотилъ уже штуки четыре.
— Да, ты! Это другое дло. Теб можно, а мн нельзя. Дипломатъ всегда долженъ быть трезвъ: иначе у него легко развязывается языкъ. Много разныхъ тайнъ долженъ блюсти дипломатъ… Я самъ разъ проболтался…
— Въ самомъ дл? удивилась рыжая баронеса.
— Разумется, баронеса, иначе я не былъ бы теперь въ отпуску…
Онъ вдругъ умолкъ, застегнулъ фракъ и состроилъ грустное лицо. Онъ почувствовалъ что сказалъ глупость. Онъ былъ похожъ на Бисмарка во время подписи никольсбургскаго мира. Остальные хохотали, а молодой графъ лукаво подмигивалъ и продолжалъ поить секретаря.
— Разкажи-ка, какъ было дло?
— Ни за что не разкажу!
Но онъ все-таки разказалъ… Онъ не хотлъ говорить, однако устремленные на него съ любопытствомъ глаза привели его языкъ въ движеніе. Это всегда съ нимъ случалось, когда онъ бывалъ навесел. Въ такое время онъ ясно чувствовалъ что онъ, собственно говоря, не одинъ человкъ, а состоитъ изъ двухъ. Первый изъ нихъ секретарь, хранитъ офиціальную трезвость и въ изумленіи слдитъ за тмъ что творитъ второй. Второй же развязный малый, сидитъ на диван закинувъ ногу за ногу, говоритъ слишкомъ громко, почти кричитъ, и машетъ обими руками точно втреная мельница крыльями. Трезвый человкъ приходитъ въ ужасъ, на лбу его выступаютъ капли холоднаго пота когда онъ видитъ что обступившіе его мущины въ смущеніи подергиваютъ себя за кончики усовъ, а дамы возбужденно колышатъ верами… Но второй все-таки продолжаетъ говорить трудно ворочающимся языкомъ, потому что хочетъ доказать что онъ тоже трезвъ.
— Какъ было дло? спросилъ молодой графъ игриво подмигивая.
Секретарь заговорилъ:
— Дйствительно, дло было не совсмъ обычное. Началось съ того что нкая свтлость захотлъ жениться на какой-то принцес. Передъ женитьбой онъ долженъ былъ привести въ порядокъ разныя дла… Къ числу этихъ различныхъ длъ относилась одна красивая дама и…
Ея сіятельство сидвшая въ уголк подъ пальмами внезапно положила веръ и подняла голову.
— А какъ звали красивую даму? спросилъ съ невиннымъ лицомъ капитанъ.
Секретарь бросилъ ему талейрано-подобную улыбку.
— Этого я не скажу. Мы, дипломаты, никогда не называемъ именъ. Затмъ онъ благодушно прибавилъ:— Да я его и не знаю. (Онъ это сказалъ такъ искренно что ему смло можно было поврить).
— Довольно и того что красивая дама жила въ помщеніи нашего посольства, поэтому намъ было поручено подыскать ей мужа…
Въ гостиной настала могильная тишина, только его сіятельство спокойно помшивалъ кофе. Баронеса заслонила лицо веромъ, а ея круглыя плечи постепенно пришли въ такое движеніе какъ будто она танцовала чардашъ.
— И нашли? спросила она изъ-за вера.
— Нашли какого-то господина котораго звали баронъ Дьепъ…
Лицо хозяйки стало смертельно блднымъ.
— Отличный былъ малый, продолжалъ секретарь которому чрезвычайно льстило всеобщее вниманіе.— Красивой дам только одно въ немъ не нравилось: она находила что онъ очень молодъ!
— Разв молодость составляетъ препятствіе для брака? спросилъ капитанъ.
— Разумется, вдь онъ долженъ былъ усыновить сына пріемной дамы который былъ уже его ровесникомъ…
Молодой графъ который пересталъ пить и задумчиво смотрлъ въ пространство понемногу сталъ блденъ какъ полотно. Ужасный секретарь безпечно протянулъ ноги и самодовольно продолжалъ:
— Баронъ Дьепъ согласился на наши условія. Они состояли въ томъ что онъ получаетъ за женою полмиліона и орденъ св. осифа. Если онъ года два будетъ вести себя прилично, его сдлаютъ тайнымъ совтникомъ.
— Тайнымъ совтникомъ?
Рыжая баронеса бросила быстрый взглядъ въ сторону его сіятельства который привтливо улыбался, но потомъ опять спрятала лицо за веромъ.
— Все было въ порядк. Тогда посланникъ пригласилъ барона Дьепа въ свой дворецъ чтобы онъ познакомился съ нами. Это былъ первый офиціальный шагъ. Тутъ-то и случилась бда. Собралось большое общество. Мы много пили…
— Ага! выговорилъ капитанъ.
— Да. Вино ударило мн въ голову. Самъ не знаю какъ это случилось, довольно сказать что я всталъ и произнесъ спичъ барону Дьепу… ‘Милостивый государь, баронъ Дьепъ, привтъ вамъ!.. Какъ отъ своего имени, такъ и отъ имени той державы которой мы имемъ счастіе быть представителями’… Я принесъ ему поздравленіе съ тмъ что наша сдлка такъ удачно совершилась…
Съ капитаномъ сдлался припадокъ хохота, его сіятельство, хотя и не зналъ о чемъ идетъ рчь, добродушно улыбался, секретарь тоже помиралъ со смха.
Но вдругъ онъ умолкъ. Въ немъ снова проснулся офиціальный человкъ. Теперь онъ состроилъ такое лицо какое было у Бисмарка въ Версал. Онъ мрачно выговорилъ:
— Кажется, изъ этого вышелъ скандалъ. Я уже не помню подробностей. Знаю только что свадьба не состоялась и что я получилъ шестимсячный отпускъ…
— И красивая дама не получила мужа? спросилъ капитанъ котораго невроятно забавляла эта исторія.
— Нтъ, получила. Какого-то стараго бегемота, но этого я уже не знаю.
Въ эту минуту его сіятельство противъ своего обыкновенія заговорилъ. Въ обществ были люди которые теперь впервые услыхали его голосъ. Раздалось какое-то удивительное, задушевное чиханіе, потомъ онъ сказалъ:
— Жанъ, подайте воды. Побольше холодной воды…
Секретарь застегнулъ фракъ и съ тонкою улыбкой произнесъ:
— Съ тхъ поръ какъ это со мною случилось, я больше не нью. Никогда не пью. Дипломату нельзя пить…
— Ну, рюмку коньяку пожалуй можно, выразилъ свое мнніе капитанъ.
— Куда ни шло, пожалуй. Но куда же длись остальные? Тмъ временемъ вс прочіе уже исчезли изъ гостиной. Хозяйка внезапно почувствовала себя дурно, и пріятельницы отвели ее въ спальню, гд съ нею сдлался мучительный истерическій припадокъ. Молодому графу хмель вдругъ бросился въ голову. Онъ сталъ искать револьверъ чтобы застрлить кого-то. Друзья насильственно удерживали его въ третьей комнат.
Въ гостиной, кром секретаря, остались только его сіятельство и капитанъ. Его сіятельство съ кроткою улыбкой любовался дымомъ своей сигары, а капитанъ не хотлъ разстаться съ бутылкою коньяка. Онъ поглощалъ этотъ напитокъ въ ужасныхъ количествахъ.
Секретарю представилось что онъ сидитъ въ кафе. Онъ позвонилъ ложкою о чашку.
Вошелъ лакей и доложилъ что его карета подана.
— Моя карета? Да я еще не ужиналъ! удивился дипломатъ.
Явилась рыжая баронеса. Она танцовала на ходу и была чрезвычайно въ дух, какъ будто ее постигло большое счастіе. Она шепнула нсколько словъ капитану, который сейчасъ же взялъ секретаря подъ руку и повелъ его вонъ. Баронеса поспшила за нимъ въ переднюю.
— Господинъ секретарь, вы золотой человкъ! Васъ стоитъ расцловать! Не правда ли, вы прідете ко мн въ замокъ осенью? Дайте руку въ залогъ того что вы меня навстите.
Секретарь задумался.
— Къ моему прискорбію мн будетъ некогда. Къ осени я снова долженъ занять свое мсто…
— Какъ, будетъ некогда? Я знаю наврно что время у васъ найдется. И осенью, и въ теченіе всей зимы…
Секретарь въ которомъ офиціальная личность опять одержала верхъ застегнулъ фракъ, нахлобучилъ шляпу на бекрень и удалился такою походкою, какою нкогда Бисмаркъ уходилъ съ берлинскаго конгреса…