Санскритские предания, Одоевский Владимир Федорович, Год: 1844

Время на прочтение: 2 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ КНЯЗЯ В. . ОДОЕВСКАГО.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ВЪ ТИПОГРАФІИ Э. ПРАЦА
1844.

САНСКРИТСКІЯ ПРЕДАНІЯ.

(ВЪ АЛЬБОМЪ КН. З. А. ВОЛКОНСКОЙ.)

СМЕРТНАЯ ПСНЬ.

Въ таинственной Индіи хранится преданіе о чудной псн, древними богами завщанной человку. Простолюдины боятся пть ее, ибо она сжигаетъ пвца.
Однажды царь, удрученный и жизнію и ея радостями, скучалъ, онъ снова повторилъ вс наслажденія, имъ истощенныя, и скучалъ снова. Вся природа камнемъ лежала на его душ, но бытіе его было неполно: еще что-то чудилось мыслямъ, еще чего-то жаждало сердце. Царь дивился. Посл долгихъ исканій онъ вспомнилъ, что одно наслажденіе укрылось отъ его желаній — наслажденіе послушать чудную псню. Тщетно хотлъ онъ отдалить отъ себя эту мысль: днемъ она встрчала его на распутіи, ночью стояла въ изголовьи. Царь призвалъ пвца: ‘знаешь ли чудную псню?’
— Знаю ее и ея терзанье.
‘Кто научилъ тебя ей?
— Научили меня солнце и звзды, тма и сіянье, тишь и буря, горе и радость, всюду звучитъ она и всего громче въ далекой пустын души моей. Повторить ее силы нтъ: огнемъ обдаетъ, сердце пепелитъ, жизнь гонитъ изъ тла.
Царь погрузилъ пвца въ студеныя волны Депнаха. ‘Пой,’ сказалъ онъ ему.
Но едва пвецъ завелъ первые звуки завтной псни, какъ вода закипла, заклокотала, брызнула горячими искрами, онъ бы хотлъ перестать — напрасно: очарованная пснь сама собою льется изъ горячихъ устъ его, проникаетъ вс жилы, сушитъ мозгъ, разрываетъ кости!— И все утихло: не стало ни пвца, ни псни! Лишь въ волнахъ Денпаха остался ея отголосокъ. Когда пришлецъ изъ далекой страны припадетъ къ берегамъ ея, въ волнахъ отдаются то напвы божественной псни, то вопль человка, тоска томитъ странника, онъ пугается холода жизни, ему бъ и хотлось, онъ и боится въ чудныхъ волнахъ отогрть свою душу…

ТНИ ПРАОТЦЕВЪ.

У Райя занемогъ старшій сынъ.— Не медля ни мало, Райя, по всеобщему обычаю, учредилъ роскошное пиршество для умилостивленія тней праотцевъ своихъ. По древнему сказанію, отъ праотцевъ происходитъ счастіе и несчастіе семейства, отъ нихъ зависитъ болзнь и выздоровленіе. Звукъ свирлей и бубновъ, клики веселыхъ собесдниковъ пира сливались съ глухими стопами страдальца.
Бдный Браминъ, проходя мимо пиршествующей бесды, спросилъ о причин пира и вошелъ въ храмину Райя. Ничего особенно замтнаго не видно было въ брамин, лишь смиренный видъ, блая черта на чел и бамбуковая трость отличали его, но гласитъ преданіе, что святая мудрость избрала обиталищемъ голову того брамина. Онъ приблизился къ страждущему, произнесъ тихую молитву, поднесъ къ устамъ его врачебное питіе, умирающій возвратился къ жизни, и горсть пшена бросили бдному брамину. Отецъ съ торжествомъ возвстилъ собесдникамъ о выздоровленіи сына, вс вмст возхвалили могущество праотцевъ Райя, молва о семъ перешла изъ устъ въ уста, вра къ тнямъ праотцевъ подкрпилась новымъ доказательствомъ, о брамин же никто и не вздумалъ.
Не прошло двухъ дней, и другой сынъ Райя слегъ на смертную постелю. Снова учредилось пиршество, загремли бубны и снова съ ихъ звуками сливались стопы страдальца. И снова бдный браминъ постилъ одръ страждущаго, произнесъ молитву и поднесъ врачебный напитокъ. Но уже Брама темными буквами начерталъ смерть на глав страдальца: перо, писавшее ихъ, изсохло — и душа оставила страждущее тло.
‘Вотъ убійца моего сына!’ вскричалъ собесдникамъ раздраженный отецъ, влача за собою бднаго брамина: ‘онъ отравилъ его своимъ питіемъ!’ — И молва о семъ перешла изъ устъ въ уста, вс смотрли на брамина, какъ на чудовище, затворяли отъ него двери и горсти пшена никто не бросалъ брамину за порогъ своего дома.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека