М.Н. Катков
М.Н. Катков
Самоустранение государственной власти
Самоустранение государственной власти
Самоустранение государственной власти, Катков Михаил Никифорович, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Говорят, что мы выдумали теорию ‘самоустранения’ правительства. Так, г. Скалон пишет: »Московские Ведомости’ утверждают, будто бы реформы, давшие начало самостоятельности местных учреждений, были ничем иным, как самоустранением государственной власти, и что правительство в ряду судебных, земских, городских учреждений и разных других корпораций будто бы очутилось одним из многих правительств и потерялось среди их, так что иногда не отыщешь, где настоящее правительство. Тогда как на самом деле все жалобы на устранение власти оказываются совершенно не доказанными…’ А между тем сам же г. Скалон в своих ‘Земских взглядах’ говорит следующее: ‘Со введением новых земских учреждений, не согласованных с другими местными учреждениями, получившими начало в прежнее время и поставленными на иных началах, система местного управления нарушилась, в губернии и уезде появились власти, не имеющие между собою прямого отношения и различные по самому своему началу. Неудивительно поэтому, если совместное действие двух разнородных властей на одном и том же поприще вызвало местами пререкания и взаимное противодействие органов той и другой власти’ (стр. 22 — 23). Если несколько прикровенную речь перевести на простой общепонятный язык, то это будет значить, что в губерниях и уездах учреждения не только не согласованы, но и различны по самому своему началу, то есть по существу, отчего и происходят между ними пререкания, а по местам и прямое взаимное противодействие… Когда говорят о войнах России с ‘дванадесятью языками’, с Турцией, с непокорными или мятежными племенами, то это понятно, но какая же цель в губерниях и уездах, несомненно мирных и ищущих благ мира, основывать учреждения на началах, различных по самому существу, и тем вызывать и поддерживать между ними взаимное противодействие? Царство раздельшееся на ся, запустеет. Доискиваются причины анархических стремлений, распространившихся в недавние годы, но если многоразличные государственные учреждения поставлены в противоборство со многоразличными иными учреждениями, то что же это иное, как не отсутствие правительства и не положительная анархия? И как бы в разъяснение именно этой анархии в той же брошюре г. Скалона (хотя, конечно, в иных видах) говорится о ‘массе ныне существующих разнородных уездных властей и учреждений, где трудно разобрать, кто и чем заведует, кто и чем управляет’, так что ‘крестьяне, прибывая в город, не знают, куда им обращаться по их делам’ (стр. 66 и 50). Если в массе ныне существующих разнородных уездных властей и учреждений крестьяне (да и только ли они?) не могут отыскать орган правительственной власти, который единственно им и нужен, то спрашивается, какое же еще требуется доказательство, что правительство затерялось среди других разнородных властей?
Но предположим, что после долгих усилий вам удалось наконец отыскать настоящее правительство, думаете ли, что вместе с этим вы уже стоите у цели своих стремлений и что правительство непременно защитит невинно преследуемых и повергнет законной каре воров, грабителей, притеснителей? О, sancta simplicitas! [О, святая простота! (лат.)] Правительственная власть может вас выслушать, ‘принять к сведению’, и только. От всякого же активного вмешательства в ваше дело она может счесть себя вправе совершенно уклониться под тем уважительным для нее предлогом, что мошенники, грабители и притеснители совершили и совершают свои преступления и темные дела в пределах такой-то автономной корпорации, где действует свое особое ‘нормальное положение’ и куда правительство не имеет-де права вмешиваться.
Г. Скалон отрицает это. ‘Преувеличение самостоятельности наших общественных учреждений, — говорит он, — доводится до того, что утверждают, будто бы даже и представители государственной власти оказывались и оказываются бессильными против их самоуправства и всевозможных злоупотреблений. Какая горькая ирония! Говорить такие вещи можно только или по незнанию фактов из жизни нашего земства, или в расчете на незнание читателей…’ Но разве не установлено было официально и на суде, что все злоупотребления Скопинского банка, или по крайней мере большая часть их, были известны правительственным органам задолго до краха банка? И разве председатель суда и прокурор в объяснение этого факта не указывали присяжным заседателям на Положение о банках, по коему вся ответственность ложится на город, а министерство финансов, так же как и министерство внутренних дел, отчеты банка получают лишь ‘к сведению’ и вступаться в то время в дела банка даже и права не имели. Все это разъяснялось в прямом, отнюдь не в ироническом или метафорическом смысле. А если так, то какое же может быть еще более очевидное доказательство ‘самоустранения’ государственной власти? И о какой же еще большей самостоятельности могут мечтать наши земцы, когда сами правительственные органы обращаются с разными в России учреждениями как с иностранными державами?
Да и в брошюре г. Скалона имеется доказательство, что от злоупотреблений земских учреждений (не говоря уже о судебных) частные лица не могут найти себе защиты даже у представителей государственной власти. 119 статья Положения о земских учреждениях ‘частным лицам, обществам и установлениям в случае нарушения их гражданских прав действиями земских учреждений предоставляет право иска на общем основании’. Но есть целые разряды действий общественных органов, говорит г. Скалон, которые, нарушая права частных лиц, в то же время не могут составлять предмет судебного иска. Таковы, например, все дела по обложению имуществ земскими сборами, где, как показывает опыт, возможна полная неуравнительность, чрезмерное обложение одних плательщиков в интересах других и т.д. По делам этого рода не может быть приносима жалоба ни в судебные учреждения, ни в Сенат. По разъяснению последнего, ‘в случае противозаконных, во вред частным лицам, действий земских учреждений губернатор и министр внутренних дел в силу предоставленной им власти могут, по заявлениям сих лиц, приостановить исполнение всякого незаконного постановления земских собраний’, но в своих протестах и губернатор, и министр могут-де относиться к делу только с формальной стороны, они могут обратить внимание на несоблюдение при оценке имущества тех или других обрядов, но оспаривать результаты оценки, доказывать, что то или другое имущество оценено не согласно с действительною его ценностью, они не могут, не имеют права (‘Земские взгляды’, стр. 213 — 214). По свидетельству того же г. Скалона, ‘в среднем выводе по всем губерниям крестьянская десятина, обремененная притом казенными платежами, от которых свободны частные владельцы, несет земских сборов вдвое и даже более против владельческой’ (‘Земские вопросы’, стр. 51). Что же хочет доказать этим г. Скалон? Не то ли, что в земских учреждениях господствует одна партия в ущерб другой? И не то ли, что если в тех же учреждениях при других условиях возобладает противная партия, то владельческой десятине будет карачун? И это-то выдается у нас не за ‘самоустранение’ и отсутствие правительства, а за очевидное-де свидетельство ‘недостаточной самостоятельности’ наших земских учреждений! Помыслы этих господ направлены к тому, чтоб еще более ‘самоустранить’ настоящее правительство. Ввиду ‘широких прав, предоставленных администрации в отношении надзора за деятельностию земских учреждений… правительственный надзор, — поучает г. Скалон, — должен быть ограничен точно установленными пределами’ (‘Земские взгляды’, стр. 211-213). Sapientisat [Для мудрого достаточно (лат.)]. Остается еще призрак правительства: надо, чтоб и призрак исчез…
Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1885. 17 февраля. No 47.