M. Воркель
M. Воркель
С ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМОМ
С ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМОМ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
С Шолом-Алейхемом, Воркель M., Год: 1939
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Шолом-Алейхем — писатель и человек: Статьи и воспоминания.
М.: Советский писатель, 1984.
Мои воспоминания о Шолом-Алейхеме связаны со сценической деятельностью. В юные годы, лет сорок тому назад, я собрал небольшую группу молодых рабочих и начал с ними играть. Пьес не хватало. Приходилось много работать, чтобы создать интересный репертуар. И вот представился счастливый случай. Ко мне в руки попала драма Шолом-Алейхема ‘Вразброд’. Она пользовалась большим успехом у зрителей.
После ‘Вразброда’ я поставил несколько его одноактных пьес, сборы от которых шли в пользу профсоюзных касс. Вещи Шолом-Алейхема отличались реализмом и сверкающим юмором. Их полюбили интеллигенты и простые рабочие. Меня увлекал язык Шолом-Алейхема, на редкость богатый и образный. Я начал выступать в больших театральных валах Риги с художественным чтением его новелл и рассказов… Тем временем между мною и Шолом-Алейхемом завязалась переписка. В 1908 году, к моему великому счастью, я познакомился с ним лично… При встрече Шолом-Алейхем сообщил мне, что какое-то общество пригласило его в Ригу для публичных чтений своих произведений. За день до его приезда я узнал, что писателя пригласил некто Морат. В городе появились афиши, извещавшие о том, что Шолом-Алейхем дважды будет публично выступать: один раз в Риге, второй — в Дубултах.
Наступил день концерта, а Морат все еще скрывал название гостиницы, где остановился Шолом-Алейхем. Я и еще несколько почитателей писателя отправились на поиск. Мы обошли все рижские гостиницы. Наконец, в одной гостинице мы узнали, что здесь остановился некий Рабинович и что номер его находится на четвертом этаже.
Его комната была темной и неуютной. Когда мы вошли, Шолом-Алейхем сидел в углу, испуганный и забытый. Нашему приходу он очень обрадовался, Морат запугал Шолом-Алейхема и запретил ему выходить из номера, поскольку у него не было правожительства. Мы успокоили Шолом-Алейхема и заверили его, что не ожидается никаких облав…
Морат обманул писателя. Первый концерт не принес ему доходов. Поэтому студенты, которые хорошо знали и искренне любили творчество Шолом-Алейхема, установили контроль за кассами, продававшими билеты на второй концерт. Зал в Дубултах был переполнен. Шолом-Алейхем читал много новелл, а в завершение рассказ ‘Домой на пасху’. Он не читал, а мастерски изображал главного героя рассказа, меламеда Фишла. Все зримо ощутили несчастного учителя хедера, лодку и лодочника, реку Буг, покрытую льдинами… Зал был очарован. Настроение у Шолом-Алейхема было приподнятое…
Назавтра после обеда я опоздал к Шолом-Алейхему. Не дождавшись меня, он один ушел в парк. Там я ого нашел сидящим на пне срубленного дерева, хотя кругом были свободные скамейки. Он был задумчив, а взор его был устремлен в сторону моря… Увидев меня, он упрекнул за опоздание. Искупить свою вину, сказал он с улыбкой, вы сможете чтением одного из моих рассказов. Я прочел отрывок из ‘Тевье-молочника’. Он внимательно прослушал меня и сделал несколько верных замечаний.
— Прочтите еще что-нибудь,— попросил Шолом-Алейхем.
Я начал читать ‘Три вдовы’. Слово ‘петрушка’ в тексте я заменил ‘луком’. Шолом-Алейхем прервал чтение.
— Разве можно так искажать текст,— обиделся писатель,— петрушка не имеет вкуса, а лук — горький, дышит огнем.
Я принес свое извинение и объяснил ему, что в наших краях петрушка не растет и никто не знает, что это такое…
Он улыбнулся и предложил мне принять участие в его концертах.
Это предложение он неоднократно впоследствии повторял. В письме из Лозанны он спрашивал: ‘Сообщите, готовы ли вы показать (не прочитать, а показать), скажем, ‘За советом’ или другую мою вещицу. Это необходимо, чтобы я мог отдохнуть по ходу моего концерта. Вы ведь специализировались на исполнении моих вещей’.
В другом письме он повторял: ‘Хотел бы видеть вас в моих вещах…’
Когда Шолом-Алейхем жил в Риге, мы начали работу с ним над художественным чтением его новеллы ‘За советом’. Только тогда я понял, что Шолом-Алейхем не только большой писатель, но и прекрасный актер.
Через несколько лег после его пребывания в Риге он мне писал, что в Петербурге на большой сцепе будут показаны ‘За советом’ и ‘Люди’ и ему бы хотелось, чтобы я принял участие в их исполнении…
Будучи в Риге, он мне говорил, что еще один артист, Едваб из Лодзи, хорошо читает его вещи.
Шолом-Алейхем проявил большой интерес к художественному кружку, которым я руководил. Я ему рассказал о высокоодаренном ученике реального училища Вовси (теперешнем большом артисте Михоэлсе), который прекрасно читает его произведения.
Интересовался Шолом-Алейхем моими впечатлениями о сю выступлениях в Риге и Дубултах. Я сделал ему ряд замечаний, которые он дружески выслушал. С ним было просто и легко. Я даже порой забывал, что рядом со мной находится великий народный писатель Шолом-Алейхем.
Он уехал. Но связь мы не потеряли. Он часто писал, иногда не дожидаясь моего ответа.
Он помогал мне в моей актерской и режиссерской работе добрым советом и верными замечаниями… Он не забыл наш рижский драматический кружок. В письме из Лозанны (1913) он мне писал: ‘Высылаю вам миниатюрку ‘Король пик’. Хороший ансамбль и красочные декорации привлекут публику’.
В том же году я начал сотрудничать с рижской киностудией, поставил два фильма. По моей инициативе киностудия обратилась к Шолом-Алейхему с предложением экранизировать его вещи. Писатель прислал мне свой сценарий ‘Неунывающий Тевье’, написанный им по-русски. В письме было сказано: ‘Сюда вошла только новелла ‘Счастье привалило!’. Здесь пятьдесят обновленных эпизодов, фантастические картины, в повести вы их не найдете. Все сработано по законам кинематографа. Вы и все участники фильма получат удовольствие’.
В другом письме он сообщил мне, что сам бог хочет, чтобы Шолом-Алейхем дебютировал в кино. И в самом деле, его сценарий, кадры и титры были высокохудожественными и выразительными. Постановщик и оператор, молодой талантливый чех, был ими настолько захвачен, что рекомендовал киностудии опубликовать сценарий. Многие эпизоды он переписал в свой блокнот, громко читал их и в свое удовольствие смеялся. До заключения договора с Шолом-Алейхемом чех уже стал подбирать актеров для киноленты. Мне была поручена роль Тевье, я начал серьезно к ней готовиться. Тем временем дело затянулось. Фирма диктовала такие условия, которые невыгодны были Шолом-Алейхему. Ради заработка она хотела размножить сценарий. Империалистическая война оборвала связи фирмы с Шолом-АлейхехМом. Не сбылись его мечты увидеть своего Тевье на экране…
Чтобы поправить свое материальное положение, Шолом-Алейхем накануне войны предпринял гастрольные поездки. По моей просьбе он вторично заехал в Ригу. За день до его приезда я получил от него телеграмму… На вокзале собралось много народу. Шолом-Алейхем вышел из вагона в сопровождении своей жены. В гостинице ‘Коммерция’ его ожидал двухместный номер. В газету ‘Жизнь’ я отправил телеграмму следующего содержания: ‘Шолом-Алейхем приехал, торжественная встреча, все билеты проданы’.
Шолом-Алейхем хорошо отдохнул. Меня он просил быть участником его вечера. Предложил мне читать новеллу ‘Враки’… Концерт должен был состояться в зале профсоюза оружейников, в самом большом помещении Риги. Около входа в зал толпились сотни людей, пройти в зал с билетами было трудно. Для наведения порядка была вызвана полиция…
Когда Шолом-Алейхем вышел на сцену, зал устроил ему бурную овацию. Сцена была украшена цветами. Его выступление было восторженно принято публикой…
Через некоторое время я приехал в Петербург, так как там гостил Шолом-Алейхем. Хотя в день его отъезда было очень холодно, все же много народу пришло на вокзал провожать писателя. Шолом-Алейхем прибыл простуженный, сильно кашлял. Завернувшись в теплую шаль, вошел в вагон второго класса. Сел на свое место, рядом с ним его жена. Пассажиры тотчас же узнали человека в шали, сдвинулись чтобы ему было удобнее. Мы, провожающие, стояли около него молча. Раздался третий звонок. Он безмолвно качал головой. Мы вышли из вагона, и поезд увез с собой нашего любимого писателя…
Больной Шолом-Алейхем вынужден был гастролировать, публично читать свои произведения, и все ради куска хлеба…
1939
Опубликовано в альманахе ‘Шолом-Алейхем’. Киев, 1939.
М. Воркель — рижский режиссер.