В.В. Розанов
В.В. Розанов
С. Григоровский. О разводе
С. Григоровский. О разводе
Причины и последствия развода и брачное судопроизводство. Историко-юридические очерки. СПб., 1911
С. Григоровский. О разводе, Розанов Василий Васильевич, Год: 1911
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Не все в России знают, но всем в России пора узнать, что в авторе настоящей книги, наполненной с виду сухими страницами на формальные темы, — русская семья имеет долголетнего и преданного друга себе, 25 лет практически трудящегося для нее и чье имя не должно быть забыто в истории русской семьи. Незаметно и постоянно он двигал вперед, путем участия в комиссиях, сложную, запутанную, застарелую и малоподвижную брачно-законодательную и брачно-административную область в России, в то же время служебно содействуя развязыванию тысяч тех ужасных петель, которые нежны, как паутина, крепки, как железо, — и мучительны, а, наконец, иногда бывают и смертельны, для живых людей, в эти петли попавшихся, как и настоящая паутина зоологического царства для мух, в нее запутывающихся… Григоровский стоял 25 лет в узле, где решаются бракоразводные дела в России, — в том отделе синодальной канцелярии, где все это ‘ведается’. Место это — легендарное по черствости, педантизму, в былое время по мздоимству и с заскорузлостью и злоупотреблениями которого ничего не могли сделать даже императоры. ‘Каноны — и шабаш’, ‘Церковь — и все замолчите’, и ничего с этим аргументом не могли сделать, в двух исторически известных случаях, государи Николай I и Александр II. Все были ссылки ‘на каноны’, якобы ‘ученые ссылки’… На самом деле под всем лежало личное злоупотребление и корыстолюбие, и именно история-то это и обнаружила: достаточно было появиться на этом самом ‘пеклом’ месте человеку с дружбою к семье, с заботою о семье, с доверием к ее собственным нравственным силам, — и вся картина изменилась. То, что прежде казалось ‘нельзя затронуть’, стало ‘можно затронуть’, чего нельзя было ‘и обсуждать, понеже каноны’ — стало ‘возможно обсуждать — хотя и каноны’. ‘Нерасторгаемость брака’, мертвая, ужасная, механическая, гробовая, незаметно и чуть-чуть, крошечными, но уверенными шажками стала преобразовываться в наступившую теперь ‘расторгаемость’… Ей-ей: тут лежит одна истина подо всем, притом, казалось бы, для кого-кого оспоримая, а уж никак не для ‘духовного мира’: ‘Человек не животное! В человеке есть душа!‘ И только! Только всего!.. Достаточно было признать это, чтобы поверить, что человек сам будет стараться устроить себе гнездо, самое для него дорогое, ежедневное, — как можно чище, светлее, уютнее, спокойнее, удобнее, прочнее… ‘Интерес’ человечества, жажда им ‘покоя’ есть совершенно достаточное обеспечение устойчивости семьи: и об этом нечего мелочно и скрупулезно заботиться ни государству, ни церкви, а только нужно этому не мешать. Едва вызрела эта мысль, одна эта мысль, единственная, как в сущности все уже совершилось в сфере развода, все и до конца: остались механика, делопроизводство, борьба с задержками, препятствиями, но борьба в русле реки, течение и направление которой дано. С.П. Григоровскому принадлежит историческая заслуга, что, будучи чиновником, ‘дельцом’, он явился с молодой душою на эту застарелую, испорченную почву, явился с нравственною совестью туда, где никогда совести не было, встал с верою на точку, где царствовал скептицизм и поистине вольтеровская улыбка. Улыбка над ‘семьею’, над ‘господами супругами, хотящими разводиться и которым подспудно хочется только поразвратничать’… Вот этот ‘Вольтер’ и создал весь знаменитый бракоразводный процесс: с ‘волчьими ямами’, ‘колючими проволоками’, ‘заграждениями’… — ‘Хотите разводиться? Пожалуйста, — можно. На основании XIX главы апостола Матфея о прелюбодеянии как единой причине развода. Вот вы на площади, перед всем народом, и проделайте прелюбодеяние, и чтобы это записано было в протокол свидетелями’. Все ‘по форме’ в ‘формальном суде’… Но как никакая пытка не могла принудить людей к такому бесстыдству, то и создались сами собою, а отчасти подсказаны были, ‘обходцы’, на оплату которых уходили состояния и на устроение которых тратились годы и даже десятилетия… Пока разорятся, состареются и умрут.
Однако начать побеждать дело, сложившееся веками, можно было только ‘крошечными шагами’… 25 лет таких ‘шагов’, но все в этом добром и благородном направлении, и составляли ‘службу’ С.П. Григоровского, а письменным плодом этой ‘службы’ является настоящая книга, на которую с благодарностью должны посмотреть все русские семьи. Нельзя не вспомнить при появлении этой книги о доблестном и малопонятом государственном муже — К.П. Победоносцеве. Строгий судитель нравов, он был фанатическим противником развода и отправляемым в провинцию секретарям духовных консисторий давал устную инструкцию: ‘Какие разводы? Разводов никаких не должно быть. И не давайте’. Из-за исполнения этой инструкции и погиб секретарь полтавской духовной консистории, — памятное дело об убийстве которого волновало всю Россию. Таков был взгляд Победоносцева как плод ‘ума холодных наблюдений и сердца горестных замет’: и что бы ему стоило одним дуновеньем сдуть молоденького чиновничка синодальной канцелярии, который в таком нервном и вместе идейном деле держался диаметрально противоположных убеждений, а главное, — и практически готов был действовать противно взглядам всемогущего обер-прокурора. Но Победоносцев был русский, а не немец: т.е. не резонер, тупица и упрямство, он понял, что за это дело взялся человек с идеалистическими взглядами, с идеальным уважением к семье. И (вероятно, ворча под нос) — дал ему делать дело не как ‘начальство хотело’, а как тот сам находил нужным. Но, повторяем: одним дуновением он мог бы сдуть человека. И что он этого не сделал и как бы в старости сам переменился во взглядах, показывает, что в этом старце тоже жила молодая душа, хотя и огорченная ‘расстройством века сего’. Хочется, чтобы история семьи связалась положительно и благодарно и с именем Победоносцева.
В книге, которую мы указываем, читатель найдет ‘последнее слово’ всего, что относится до предмета, указанного в ее заглавии. Здесь он найдет также и страницы о ‘раздельном сожительстве’ супругов, этом суррогате развода, когда он недостижим, пока он недостижим.
Впервые опубликовано: Новое время. 1911. 30 октября. No 12800.